Наследие джиннов

Глава 10

Полёт продолжался доли мгновения, затем перед глазами мелькнули рельсы, едва разминувшись с моей головой. Но рёбра и твёрдая насыпь, однако, не упустили случая завязать близкое знакомство.

Врезалась я в кучу песка с такой силой, что из груди выбило весь воздух. Мы с Жинем покатились в обнимку — он продолжал крепко сжимать меня в объятиях. От грохота колёс, проносящихся рядом, закладывало уши.

Наконец падение остановилось, и я, шипя от боли во всём теле, оттолкнула от себя чужака. Он ругнулся, схватившись за бок, но я уже вскочила на ноги, готовая мчаться вдогонку за поездом. Последний вагон уже растворялся в ночной тьме и чёрном паровозном дыму. Я шагнула было вперёд, но тут же осознала безумие своего порыва. Даже если удастся догнать, что потом: уцепиться сзади и висеть целую неделю?

Поезд ушёл. Сотни людей приедут на нём в Изман — без меня! Я обхватила себя руками, сдерживая отчаяние, разрывавшее грудь.

— С тобой всё в порядке? — Жинь стоял всё ещё держась за бок. — Амани?

Нежность, с которой прозвучало моё имя, стала искрой в бочонке с порохом. Мой кулак метнулся с разворота в лицо чужаку, но был перехвачен уверенной рукой, совсем чуть-чуть не долетев до носа. Жинь дёрнул меня к себе, едва не свалив с ног.

— Запомни, — произнёс он наставительно, придвинувшись так близко, будто снова собирался целовать, — никогда не бей в лицо, когда противник смотрит тебе в глаза. У тебя предательские глаза, Синий Бандит, они тебя всегда выдают.

В ответ я изо всех сил врезала ему другим кулаком под дых. Жинь сложился вдвое в припадке кашля.

— Спасибо за совет! — прошипела я, морщась от боли в ободранных костяшках.

— Не за что… — Он держался за живот, но кашель подозрительно напоминал смех.

Бешенство переполняло меня, хотелось бить ещё и ещё, но я сдержалась. Злобно пыхтя, я задрала рубашку и стала разматывать тряпку, освобождая револьвер.

— Надо идти, — проронил Жинь, кивая вдоль рельсов. — До Массиля должно быть совсем недалеко. Если двинемся прямо сейчас, доберёмся ещё до солнца.

— А с чего ты вдруг решил, что я с тобой куда-то пойду?

Если бы не этот гад с солдатами на хвосте, я сейчас спокойно ехала бы в Изман! А как бы я выбралась одна из Пыль-Тропы? Ладно, подумаем потом. Я сунула револьвер за пояс: здесь его прятать не от кого. Наоборот, пускай все видят, что я не беззащитна.

— А куда ты денешься? — усмехнулся чужак. — Туда, что ли? — Он махнул рукой в сторону пустынного горизонта. — Предпочтёшь достаться стервятникам, лишь бы не идти со мной?

Тут не поспоришь. Вокруг одни пески, сколько хватает глаз, и дорога одна — вдоль рельсов, разрезающих пустыню стальным шрамом. Вперёд с чужаком либо назад в Арчу.

Нет, только не назад!

— Не льсти себе. — Я провела пятернёй по волосам и тряхнула головой, освобождая их от куфии. — Из-за тебя умирать — ещё чего не хватало!

Больше не разговаривая, мы поплелись по шпалам под бескрайним куполом ночного неба. Видеть Жиня не хотелось, и я опережала его на несколько шагов, но гнев постепенно угасал. И всё же… Можно было найти другой способ! Как угодно, но остаться в поезде! Спрятаться… или ещё что-нибудь придумать… Но час проходил за часом, а ничего гениального в голову не приходило. Похоже, оставалось только прыгать, а значит, чужеземец спас мне жизнь — ну как на него сердиться?

Ночь уже подходила к концу, когда я заметила впереди встречную фигуру. Сначала подумала, что это обман зрения, — серая предрассветная дымка над песками способна на такие шутки. Смутный промежуток, когда ни Всевышний, ни Разрушительница не имеют полной власти, бывает опаснее всего. Но нет, навстречу определённо кто-то шёл.

Повинуясь инстинкту, я бросилась на песок, сливаясь с тенями барханов. Жинь тут же вытянулся рядом.

— Что там? — чуть слышно спросил он, осторожно приподнимаясь на локтях.

— Кто-то идёт, — кивнула я вперёд.

Вдали пока проступал лишь смутный человеческий силуэт. Может, просто одинокий бродяга направляется из Массиля в Арчу, а может, кто-то из пассажиров донёс военным о парочке, спрыгнувшей с поезда?

Чужеземец явно подумал о том же самом.

— Уходим, — шепнул он, сползая по насыпи.

Радуясь, что мы шагали по деревянным шпалам и не оставили следов, я двинулась следом, стараясь разглаживать за собой песок сапогом. Перевалив через гребень соседней дюны, скатилась вниз и затаилась, держась за рукоятку револьвера. У Жиня в руке появился нож.

Мы молча ждали, лёжа на песке бок о бок. Слышалось лишь, как шуршит песок, пересыпаясь струйками в такт дыханию. Звук шагов сюда донестись не мог: пески хорошо гасят шум. Незнакомец мог появиться у нас над головой в любой миг и получить преимущество внезапности, хоть нас и было двое.

Впрочем, едва ли это солдат, они в одиночку не ходят. А если голодный гуль, кровожадный разбойник или вообще джинн?

Да нет, глупости! Упырей железные рельсы отпугнули бы, а джиннов никто не видал уже десятки лет. Среди людей волшебные создания больше не живут.

С другой стороны, они же бессмертные, а тут дикие пески, настоящие, не обжитые… Кто знает, что таится в них до сих пор?

Наконец, не в силах дальше выносить гнетущую неизвестность, я стала бесшумно карабкаться на гребень дюны. Жинь зашипел, пытаясь остановить меня, но я молча приложила к губам ствол револьвера и продолжала ползти.

Кто бы там ни оказался, стреляю я наверняка лучше.

На рельсах было пусто.

— Никого, — объявила я, — прошёл мимо.

А может, растаял в языках пламени, как джинны в сказках. Кто знает?

— У тебя что, тяга к самоубийству? — покрутил Жинь пальцем у виска, но посмотрел с уважением.

— Если и так, то не слишком сильная! — кивнула я, засовывая револьвер за пояс. — Пока живу, как видишь.

— Разве что чудом. — Он сел, потирая утомлённое лицо. Я тоже почувствовала, как внезапно навалилась усталость. — Просто какая-то Неугомонная Атийя из сказки про джинна Сахра. Слыхала такую в детстве?

— Джинна звали Зия. — Я почти не слушала, задумавшись.

— Как? — не понял он.

— Атийя и Зия, в рифму, — объяснила я. — Что ещё за Сахр?

История про неугомонную Атийю, вечно попадавшую в неприятности, была известна каждому. Джинн так боялся за свою возлюбленную, что раскрыл ей своё имя — настоящее. Теперь Атийя могла позвать его на помощь, но могла и подчинить своей воле. А ещё могла шепнуть это имя замку любой двери, и та открылась бы прямо в джинново царство.

— Да какая разница, — отмахнулся чужак, — не в именах дело.

— Всё равно надо правильно называть. Между прочим, Атийя и погибла оттого, что перепутала имя, а не из-за своей неугомонности… И вообще, о чём мы спорим?

Мы помолчали.

— А вот ты рискуешь погибнуть, лишь бы попасть к тётке в Изман, — снова заговорил Жинь, — а стоит она того?

— Не знаю… Ни разу её не видела.

Его руки замерли, вытряхивая песок из волос. Рукава рубахи были засучены, и я заметила напрягшиеся мышцы. Он изумлённо уставился на меня:

— Ты бежишь в Изман к совершенно незнакомому человеку?

— Я бегу в Изман, потому что там жизнь лучше, чем здесь.

— Ничего подобного! — горячо возразил чужеземец. — В городах всегда хуже. В твоей Пыль-Тропе тебя все знают, и если убьют, то хотя бы по веской причине, а в городе убьют просто так, ни за что. А это было бы величайшей несправедливостью: ты слишком хороша, чтобы валяться мёртвой в канаве.

Он поднялся на ноги и подал мне руку. Я отвернулась и встала сама. Хороша я или нет — не его дело!

— Ты говоришь, как мой отец! — презрительно фыркнула я.

— Твой отец? — Жинь раздражённо уронил руку.

— Он говорил, что города для воров, шлюх и политиков, — объяснила я, изображая невнятную речь пьянчуги. — Не лучше ли остаться в своей семье, которая тебя бережёт?.. Да уж, сильно он меня берёг!

— А что с ним стало? — В голосе Жиня ощущалось непонятное напряжение.

— Убит моей матерью… Только не надо соболезнований, — поспешила я предупредить, увидев раскрытый рот чужака. — Он был скотиной, да и не родным мне.

В памяти всплыл синеглазый солдатик, который заявился в дядюшкину лавку с Нагибом. Интересно, сколько ещё таких галанских полукровок бродит по нашей пустыне? Сама я больше не видела, но далеко от родного посёлка не уезжала… до сих пор.

— Я хотел сказать, что он, видимо, это заслужил… А твоя мать — что с ней? — Судя по тону, Жинь уже догадывался.

— Ну что обычно случается с убийцами?

Мать с петлёй на шее и теперь являлась мне в ночных кошмарах. Я набычилась и расправила плечи. Пусть только попробует сказать, что и она заслужила свою смерть!

— Мне очень жаль… — произнёс чужеземец. — Матерей терять нелегко. — Похоже, он знал, что говорит.

Я кивнула.

— Возвращаться мне не к кому. Тётушка Сафия в Измане одна и осталась… Так что почему бы и нет?

Жинь помолчал. На лице его отражались противоречивые чувства.

— Ладно… — тяжело вздохнул он. — Тогда давай так… — Он опустился на колени и начертил на песке кособокий перевёрнутый треугольник. Границы Мираджа? — Сейчас мы идём в Массиль… — Палец ткнул в нижний угол. — В это время года через горы можно перебраться только поездом… — Выше точки появилась изломанная линия горного хребта, отделяющего Массиль от столицы. — Не думаю, что у тебя хватит денег дождаться следующего.

— Да, первый класс обошёлся дороговато, — согласилась я.

— Однако есть другой путь, — оживился он. — Через Песчаное море часто отправляются караваны кочевников и идут к портовым городам северо-западного побережья.

— То есть куда указывала стрелка твоего компаса! — хмыкнула я.

Как воспринял чужак мои слова, мешали понять поля его надвинутой шляпы.

— А в такой караван можно наняться, — продолжал он.

— Кем наняться?

— Охранником, само собой. Пустыня небезопасна, сама знаешь. От Массиля до Дассамы, — ткнул он пальцем в левый угол треугольника, — сплошные пески. Месяц пути.

— В сторону от Измана. — Носком сапога я добавила точку в правом углу импровизированной карты.

Жинь бросил на меня раздражённый взгляд и продолжал:

— От Дассамы ещё дней десять ходу через равнины к морю, — может, чуть дольше, если караванщики станут торговать по дороге. А там пара дней плавания на восток — и вот он, Изман. Заработанных в охране денег хватит, чтобы добраться… Что скажешь, Синеглазый Бандит?

— Ну, картограф из тебя, конечно, аховый… — Я задумчиво оглядела изрытый кривыми линиями песок. Одно дело — рисовать, и совсем другое — брести по настоящей пустыне. Тут любая ошибка — смерть. На поезде было бы не в пример легче. В душе снова вспыхнул гнев, я невольно нахмурилась.

— Зато там больше тех, кто тебя вынюхивает.

Он встал, тщательно отряхивая руки. Чужак, что с него взять! Не привык ещё, что от песка в наших местах никуда не денешься, как ни старайся.

— Вынюхивают они в первую очередь тебя, — напомнила я. — А мне бы целой до Измана добраться… — Однако приходилось признать, что лучший план едва ли возможен. Чужеземец явно знал Мирадж лучше меня, да и путешествовать с ним приятнее, лгать грешно. И всё же… — Ты хочешь меня убедить, что твой компас случайно указывает именно туда, на северо-запад?

— Я много чего хочу, Бандит. Выбраться из ваших проклятых песков, принять холодный душ, поесть по-человечески… — Жинь не стал продолжать, но его взгляд упал на меня. — Так или иначе, добраться до Массиля надо в первую очередь, иначе умрём от жажды. Так что скажешь? — Он протянул руку. — Мы вместе?

Я сжала его тёплую ладонь.