Наследие

Глава 14

Санкт-петербург встретил нас пасмурной и холодной погодой. Красивый город, оставивший у меня не самые приятные воспоминания. Почему-то сейчас я видел лишь серые улицы, толпы людей, идущих непонятно зачем и куда. Многие близко восприняли смерть императора, выбрав траурный цвет одежды. В разноцветной толпе это хорошо заметно. А ещё флаги Российской империи, появившиеся на фасадах домов. Почти все императоры и императрицы любили этот город, и он отвечал им взаимностью. Здесь же они находили покой.

Читал, что тела правителей бальзамируют, изымают внутренние органы, помещая их в специальные сосуды. Затем мужчин переодевают в парадный генеральский мундир, а женщин в белые или серебряные платья. Тела укладывают на парадный одр или кровать, обитую малиновым бархатом с вензелями. Чуть позже тело переносили в Тронную залу, где убирали трон и ставили гроб с покойным. Тело покрывали порфирой и начинался допуск публики для прощания, обязательно в присутствии церемониймейстера. И так девять дней, пока готовится Печальная зала. Поэтому я готовился к тому, что быстро траурные мероприятия не закончатся. А ещё, с этого момента в город перестанут пускать иностранных туристов, так что тем, кто приехал на днях, сильно повезло. У них появлялся шанс собственными глазами посмотреть на траурную процессию. Наш автобус дважды останавливали на подъезде к городу, думая, что мы туристы.

Поражаюсь связям Наумовых, умудрившимся заказать комнаты в гостинице Астория, выкупив едва ли не целый этаж. Страшно подумать, во сколько это обошлось при таком ажиотаже. Когда мы заселялись, у стойки регистрации толпилось немало людей, желающих снять даже самый маленький номер. И всем вежливо отказывали, говоря, что уже четыре дня нет свободных комнат. И в ближайшие дни никто не собирается съезжать. Даже объявление повесили, что до двадцатого ноября мест нет.

Нам с Тасей выделили номер из двух комнат, что уже неплохо. В соседнем разместились мама с Алёной, а через дверь Джим. Остальным мест не досталось. И это была проблема. Куда девать сестёр, я не предполагал. Можно их оставить в автобусе, где с комфортом могли разместиться и семь человек, но мне этот вариант не нравился. Положение спас Салют, Никодим Михайлович. Грек отвечал за расселение семей рода и у него была лишняя комната. Кто-то из его родственников не смог приехать, поэтому комната осталась как раз на такой случай. А так как мы появились первыми, то нам её и отдали. А вообще, каждой семье выделили по три номера, больше только самим Наумовым.

Мы приехали довольно поздно, пока разобрались с комнатами, пока утрясли момент со стоянкой для автобуса, время оставалось только поужинать и завалиться спать. Тася обычно на ночь не кушает, но сегодня у неё проснулся аппетит. И опять же, несмотря на поздний час, свободных мест в ресторане не было, только зарезервированные столики. Салют успел и здесь, поэтому нас сразу провели к столикам с табличкой: «Матчины». Я отправил Алёне сообщение, что мы собираемся поужинать. Попросил узнать, заказывать ли что-нибудь для них с Мамой. Ответ пришёл почти сразу. Оказывается, они уже спускались.

— Если бы я не ушла со службы, — сказала Тася, разглядывая посетителей зала, — нас бы уже перебросили сюда. Следить за порядком и остужать самые буйные головы.

— Знаешь кого-то из присутствующих?

— Так, кое-кого. Вон за теми столиками, ближе ко второму выходу, Судские. Не сами, конечно, так мелкая и пакостная семейка, входящая в их род. А через стол от них Бабичевы. Я бы сказала, что оставлять их так близко друг к другу, как заводить часовую бомбу. Нужно только подождать, пока она рванёт.

— Судские это букмекеры? — уточнил я.

— Не только. Но развлечение и азарт их основной источник прибыли. А ещё подпольные казино, бойцовские клубы и бордели. А Бабичевы — потомственная полиция. Ещё их прапрадед возглавлял последнюю тайную канцелярию, позже переименованную в министерство. Можно сказать, что друг друга они не любят так, что кушать не могут.

— Вроде и едят, и пьют, — посмотрел я на них. — Может через силу…

К нам подошли мама с Алёной, следом за которыми увязался официант, принявший заказ.

— Где Джим? — спросил я.

— Спит, — сказала мама. — Сказал, будить только если нас на абордаж брать будут. Ты записи дочитал?

— Да. И если ты знала о пятой ступени, надо было мне рассказать.

— Кузя, мне четвёртая неподвластна. Я её не понимаю, в отличие от тебя. Ты у нас гений, а я лишь его скромная мать.

— Надо пробовать, — я пожал плечами. — И вот опять, уверен, что можно за месяц освоить, если бы кто-то показал. Самому же придётся потратить год или два. Я и без тетрадки почти додумался. Когда мне доктор Шимов про внутреннее море рассказал. Ведь не может быть так, чтобы силу что-то ограничивало. Как говорится, предел — это лишь очередная граница, которую нужно пересечь. И если отец её освоил, не верю, чтобы два мастера, пусть даже три, смогли с ним справиться. Просто не верю…

— Что за ступени? — заинтересовалась Тася.

— Этапы укрепления тела. Алёна сейчас заканчивает осваивать второй, а когда уверенно освоит третий, можно считать, что станет мастером.

— Это не просто, — вставила мама. — Не в физическом плане. Сложно понять, что внутренняя энергия — это отголоски доспеха духа. Чем он крепче, тем ты сильней. Основополагающая техника укрепления тела.

— А четвёртая ступень?

— Проще говоря, это когда ты создаёшь доспех духа вне себя, — сказала мама.

— Это как? — не поняла Тася.

— Не знаю, — она развела руками. — Только Кузя догадался. Играет с ним, как с кинетическим полем и водит всех за нос.

— М? — они посмотрели на меня.

— А что Кузя? — не понял я. — Ловкость рук и никакого мошенничества. Вы всё сами видели.

Подняв стакан с водой, я поставил его обратно. Только теперь между стаканом и столом было пространство в пару сантиметров. Могло показаться, что он просто завис в воздухе. Мама потянулась и перевернула стакан. Вода не спешила выливаться, словно её удерживала невидимая крышка. Затем она провела ладонью под ним, как бы показывая, что его ничего не удерживает на весу.

— Это доспех, не кинетическая броня или поле? — уточнила Тася, показывая на стакан пальцем.

— Он самый, — подтвердила мама. — Не думай, сломаешь голову.

— Мэджик, — загадочным тоном произнёс я. Взяв второй стакан с водой, поставил его рядом. Он тоже завис в воздухе, но на сей раз стоял на небольшой подставке кинетической брони.

— Видишь разницу? — спросила мама, на что Тася покачала головой. Тогда она попробовала провести рукой под стаканом та упёрлась во что-то твёрдо и невидимое. Даже постучала по нему ногтем, издав приглушённый звук.

К нам шёл официант, поэтому я поставил оба стакана обратно на столешницу. Перед нами поставили четыре чашки кофе, вазочку с сахаром и сливки в маленьких пластиковых упаковках.

— Мне ещё кофе, капучино в большой кружке, — сказал я. — В большой.

— Одну минуту, — официант кивнул и поспешил выполнить заказ.

— Что тогда пятая ступень? — спросила удивлённая Таисия.

— Названия нет, — сказал я. — Пусть будет «познание внутреннего моря». По-моему, звучит. Я пока не знаю, что должно получиться на выходе. Но это делает тебя сильнее и без самоистязания. Так что тебе больше не придётся меня бить. Сам расколю доспех, сделав его на треть сильнее. Затем ещё раз и ещё. До тех пор, пока не доберусь до очередного предела. Ещё немного и мне будет доступна единственная техника отца, которую я пока не осилил. Она называется «игла». Практически то же самое, что и с твоей техникой, когда ты её сжимаешь до размера монеты. Только в меньшем масштабе. — Ух ты, и этот перец здесь. Видите? Бюрократ… паскуда.

В зал со стороны гостиничных номеров заходил Куракин. Тот самый тип с противным голосом, маленькими глазками и надменными видом. Это он тогда в Александровском дворце объяснял нам, почему мы не можем получить земли после победы в турнире. Он заметил нас, обозначил приветствие едва заметным кивком. Затем прошёл к зарезервированному столику в другом углу зала.

— Дашковы, — вставила Таисия.

Следом за Куракиным появился князь Дашков. Старик, опираясь на тросточку, прошёл к тому же столику, жестом поманил официанта, чтобы тот помог ему сесть.

— Спелись, — хмыкнула мама. — Пётр Сергеевич говорил, что Дашковы нас поддерживают. Как и Орловы.

— Тоже мне, нашли союзников, — фыркнул я.

— Они оказались в очень непростом положении, — не без довольных ноток в голосе сказала мама. — Но связи в правительстве не растеряли. Получается, что нас поддерживает четыре княжеских рода. Ну и несколько семей поменьше. Итого набирается серьёзная сила. А это значит, что и драка намечается соответствующая.

— Я так и понял. Да, на чём нас отвлекли? А, отцовы техники. Над тетрадкой довольно скрупулёзно поработали. Вытащили всё, что можно было понять. Мне группу иностранцев для обучения дали. Так вот, наша пара, отечественная, парень с девчонкой, явно из военного училища. И подозрение у меня, что по отцовой методичке они первый этап прошли. А второй осилить не смогли. В тетрадке так и помечено, что необходима «техника укрепления». Алёна помнит, сколько я ей синяков на спине поставил. Учить их не хочу. А так оставить, считай, загубили их военные инструкторы. И таких вот как эта парочка может быть с десяток, а то и два.

— Ага, смотришь и сердце кровью обливается, — мама покачала головой.

— Дело совсем не в этом.

Мне принесли большую кружку со сладким кофе, а для Таисии тушёные овощи и рыбу. Я пригубил кофе, подумал о том, чтобы заказать десерт, каких-нибудь пирожных или кусочек торта. Обратил внимание, что мама долго смотрит куда-то в зал, не отводя взгляд. Как хищник, увидевший добычу. Сделав ещё глоток из кружки, я немного повернулся, чтобы сесть удобнее, пытаясь проследить за её взглядом. Она следила за столиком, где сидело трое. Все в солидных чёрных костюмах, белые рубашки, но без галстуков. Сидящим лицом к нам, лет по сорок, а тот, кому мама смотрела в затылок, был старше. Словно почувствовав мой взгляд, он обернулся. Лицо спокойное, без особых примет, но неприятное. Есть что-то в нём отталкивающее. Лет пятьдесят пять, может, старше, так сразу не определить. Мужчина слегка улыбнулся мне, коротко кивнул. Отвернувшись, он смял салфетку, лежащую на коленях, бросил её на стол. Я заметил большой серебряный перстень на правой руке. Детская забава, череп с золотыми зубами и зелёными камушками в глазницах. Такие носят только маргиналы, как бы выразился сынок князя Разумовского.

— Ты его знаешь? — спросил я у мамы.

— Человек с черепом на пальце, — сказала она, всё ещё глядя на них. — Тот, кто приходил к нам, был старше, сейчас ему должно быть за восемьдесят. Но перстень я хорошо помню.

— Ага, — кивнул я, снова поворачиваясь к их столику.

Мужчины уже встали, один бросил на стол пару купюр. Подождав немного, я тоже поднялся, направился за ними к выходу. Вроде совсем немного замешкался в дверях, пропуская припозднившихся гостей, но, когда оказался на улице, троица была уже метрах в ста от здания. Быстрым шагом пересекая дорогу, обходя Исаакиевский собор слева. На улице уже довольно темно и только яркие фонари освещали площадь. А из-за холодного ветра и неприятно моросящего дождя прохожих почти не было. Немного подумав, я побежал следом за ними. Вроде бы они просто шли, но одна из фигур размытым силуэтом сместилась метров на пятьдесят, удаляясь с площади. Две другие задержались всего на секунду и, использовав ту же технику, прыгнули вперёд. Видел подобное в исполнении ректора. Удобное умение.

Я уже бежал в ту сторону изо всех сил, постепенно разгоняя тело. Из-за слишком быстрого перехода к нагрузкам потеряю процентов тридцати силы, но не просить же их подождать пять минут, пока разогреюсь. Оббежав собор, я заметил, как они заходили в небольшой и тёмный парк.

«Заманивают», — пришла мысль.

Добежав до кромки парка, немного сбавил скорость. Впереди был скорее сквер или сад, так как деревья росли довольно далеко друг от друга. Лавочки, дорожки, пара уличных фонарей. В свете одного из них троица и дожидалась меня. Нащупав в кармане брюк боевой стержень, почувствовал себя немного уверенней и решительно зашагал к ним.

— Доброй ночи, уважаемые, — поздоровался я, восстанавливая дыхание от быстрого бега.

— И тебе доброй ночи, — отозвался старший. Не похоже, чтобы он запыхался.

— Прошу простить, что преследовал, но очень уж примечательный перстень у Вас на пальце.

— И чем же он Вас заинтересовал? — в тон мне любезно поинтересовался он.

Я наконец смог войти в круг света, остановившись в пяти шагах от тройки. Не чувствовал в них мастеров, но был уверен, что это так. Простые смертные не перемещаются прыжками по пятьдесят метров.

— Мама рассказывала мне, что двадцать лет назад, в ночь, когда убили моего отца, к нам приходили нехорошие люди, у одного из которых было вот такое колечко. Если я обознался, то прошу простить. Этот человек был как-то связан с бандитами, а именно с кем-то носившим имя Вторая Тень.

— Да, да, — кивнул мужчина. — Я не только знаю этого человека, но и был там двадцать лет назад. Фёдор Матчин обокрал нас и не хотел возвращать украденное. Мы долго разговаривали.

— Отлично, немного обрадовался я, — засунув руку в карман, вынул стержень, сжал его в кулаке, продемонстрировав троице. — Осталось узнать, причастны ли вы к его смерти.

— Причастны, — сказал старший, — но…

Что он говорил дальше я не слышал. Видел только как он открывает рот, словно в немом кино. Вокруг меня, в паре сантиметров от тела появился доспех духа. Он гудел, как разворошённый улей. Что-то щёлкнуло в голове, как бы обозначая, что дальше думать не надо, только драться. И кровь закипела от злости. Рукава у кофты и тёплой рубашки до самого локтя превратились в лохмотья. Частью одежды придётся пожертвовать. Старик демонстративно расслаблен, а бойцы рядом с ним, напротив, напряжены. Стержень достаточно потяжелел, оттягивая руку. Выбрав правого, рванул к нему, рассчитывая вырубить первым. Смущало меня не то, что я до сих пор не знал, какой силой они владеют, а что-то другое, необъяснимое простыми словами. Мой короткий удар мужчина принял предплечьем. Я уж думал, что сомну его, но не получилось. Гулкий и громкий удар, почти взрыв, сбросил с листьев воду во всём парке. Уверен, что сломал ему руку, но то, что не смог пробиться дальше меня озадачило. Но удивлялся я, кувыркаясь по земле, получив удар от второго. Он засадил мне ногой прямо по рёбрам, отбросив в сторону. Бойцы ближнего боя, можно было догадаться.

Вскочив на ноги, я нырнул вниз, уходя от удара сбоку в голову. Эка они быстро двигаются. Крутанулся, пытаясь достать напавшего со спины размашистым ударом. Не попал, вместо этого получил ещё один удар в спину. Меня отбросил на несколько метров, и снова повалило на землю. Почему-то вспомнил наш бой с Тасей и включил мерцающую защиту. Тот, кто в эту секунду пнул меня по рёбрам, заревел раненым зверем. Я уже собрался врубить кинетическое поле, чтобы поймать второго, или хотя бы замедлить, но в этот момент на площадку упала тяжёлая и давящая аура сильного мастера. Меня вдавило в землю на добрых двадцать сантиметров. Краем глаза я заметил размытую тень, рванувшую в противоположном направлении от ауры. Следом появился ещё кто-то очень сильный и в небольшом парке стало светло как днём.

— Кузьма Фёдорович, ты в порядке? — спросил мастер рода Дашковых.

— Иван Максимович, вы бы меня отпустили, — отозвался я из вмятины.

Давящая сила исчезла, и я смог сесть. Надо мной склонился незнакомый мастер, не уступающий по силе Дашкову. Сейчас рядом оказались настолько страшные люди, что на месте той троицы и я бы тоже сбежал. Мне протянули руку, помогли встать. Где-то недалеко уже надрывалась сирена полицейской машины.

— В порядке? — спросил незнакомый мастер.

— Помяли немного, — отозвался я, положив руку на рёбра, куда приложили первым ударом. Незаметно убрал стержень обратно в карман.

— Кто это был? — спросил Иван Максимович. Насколько я знаю, он занимал ту же должность, что Конев у Наумовых. То есть отвечал за безопасность рода.

— Мафия, — отозвался я. — Кто-то связанный с Тенями и прочим сбродом. Можно сказать, я узнал одного из них.

— Почему «можно сказать», — заинтересовался незнакомый мастер.

— Сначала подумал, что обознался.

— Бросаться в погоню одному — это безрассудство, — сказал тот и пошёл осматривать поле скоротечного боя.

Я посмотрел на Ивана Максимовича, тот кивнул, направился к дорожке, ведущей из парка. Рядом остановились сразу две полицейские машины. Задрав голову, увидел большой яркий шар, напоминающий солнце в миниатюре. В том плане, что он был горячим и ослепительно ярким. Даже на таком большом расстоянии я чувствовал накатывающие волны жара. Несколько секунд и шар потемнел, погружая сад, собор и прилегающие улицы обратно в темноту.

— Это Егор Васильевич, — сказал мне Дашков, когда я догнал его у дороги. Мы прошли мимо полицейских машин. Улица вокруг постепенно оживала, почти во всех окнах домов зажигался свет, были видны люди с телефонами, снимающие всё происходящее. — Бабичев, собственной персоной.

— Глава МВД? — уточнил я.

— Он самый. Мы с ним на улице столкнулись, у входа в Асторию, когда увидели, как ты из здания выбежал и помчался как на олимпиаде по лёгкой атлетике.

— А тех, за кем я бежал, разглядели?

— Я не обратил внимания. Надо у Егора Васильевича спросить, он человек наблюдательный.

— Надо ещё камеры видеонаблюдения в отеле проверить. Эти трое за столиком недалеко от нас сидели, спокойно ужинали. Увидели, что я их узнал и попытались сбежать.

— И ты за ними зря побежал, — добавил он. — Кузьма Фёдорович, это могло быть опасно. Ты же не в полиции служишь, оно тебе нужно было?

— Спонтанно получилось, — ответил я, зашипел от боли в боку.

От выплеска адреналина немного тряслись руки, а ещё я холода совсем не чувствовал. Но постепенно он уходил, напоминая, что меня довольно крепко приложили по рёбрам. И ведь пробили доспех, а это не каждому по силам. Чуть-чуть я не прыгнул выше головы. А ведь мог её лишиться. Предупреждал ведь внутренний голос, что надо быть осторожным, но нет, опять кровь в голову ударила. Ещё в средней школе мама рассказывала, что в смерти отца могут быть виновны бандиты и уголовники. Та самая пресловутая Вторая Тень. Про перстень с черепом говорила, но в подробности не вдавалась никогда. Знаю, как больно ей об этом вспоминать, поэтому первым не спрашивал. Даже когда всё завертелось в России, подробности той ночи мне рассказывал Саша.

У входа в Асторию я заметил Джима, потирающего плечо и тихо ругающегося на английском.

— От мамы досталось? — спросил я у него, улыбнулся, видя обречённый взгляд. — Отбой, сбежали они. А, мам, нормально всё, они убежали.

Из здания вышла мама, подошла, посмотрела на мой грязный вид и оборванные рукава.

— Пойду переоденусь и в душ.

— Хорошо, — она понимающе кивнула. Джим же незаметно сделал шаг в сторону от неё.

— Жертв и разрушений нет, — поддержал меня Иван Максимович. — Так что всё в порядке. Только самый отчаянный глупец решит затеять драку в центре города. Здесь же в каждой гостинице по десятку мастеров. Все спешат приехать на траурные мероприятия. Каждый род. Как выясняется и бандиты тоже не прочь.

— И те, кто с ними дела имеет, — добавил я. — Надо бы всё-таки выяснить по камерам, долго ли они сидели в ресторане и с кем общались.

— Кузьма Фёдорович, у тебя вид такой, как будто тобой пахали вместо плуга. Обещаю, что сейчас сам пойду к администратору и решу вопросы с камерами. Утром вместе посмотрим.

— Договорились, — сказал я. Увидев сквозь стеклянные двери Тасю, помахал ей рукой.

Уже в номере она помогла стянуть испорченный свитер и рубашку. Поохала, глядя на здоровенный синяк не левом боку.

— Рёбра треснули, — констатировала она. — Нужна повязка, а лучше корсет. Что ты охаешь, где ещё болит? Вдохни глубоко.

— И так понятно, что треснули, — проворчал я. — Думал, увижу там отпечаток ботинка.

— А я подумала, что тебя ковшом экскаватора задели, чтобы такой синяк оставить. А на спине что?

— Синяк похож на отпечаток кулака? — уточнил я. — Так примерно и подумал. Из тетрадки отца техника, мы про неё говорили. Только ты ей пользоваться не умеешь правильно, а они умеют. Видишь, как меня отделали.

— Вижу, вижу, — отозвалась она. — Почему не сказал, что драться будешь, а? Меня бы позвал, мы бы их вкатали в землю.

— Тебе нельзя, ты в положении.

— Дала бы тебе по шее, — она отвесила мне подзатыльник. — Иди в душ и вымойся хорошенько. Я пока мазь найду от ушибов и за корсетом кого-нибудь отправлю. Посмотрим, как ты завтра утром охать будешь. Ты их-то достал?

— Немного. Одному руку сломал, второму — ногу. Что не помешало им сбежать. Они технику интересную используют, как будто перемещаются в пространстве. Метров пятьдесят за секунду. Не слышала о такой?

— Кстати, нет. Поспрашиваю у коллег… Кузя…

— М? — я повернулся, посмотрел на неё. Тася посмотрела на меня хмуро, плотно сжав губы. — Ну что такое?

— Глупый. Глупый, глупый! — она легонько стукнула меня в плечо. — Не надо было идти одному против троих.

— Глупый, да, — я протянул руки, обнял её, погладил по голове. — Перемкнуло что-то внутри.

— Болит? — спросила она.

— Чертовски, — прокряхтел я, отпуская её.

— Помочь тебе в душе? — улыбнулась она, коснувшись мизинчиком краешка глаза.

— Лучше найти хороший корсет. И мазь. На мне всё быстро заживает, как на собаке.

— Глупое сравнение, — она развернула меня, осторожно подтолкнула в сторону душевой.

Утром я действительно чувствовал себя отвратно. Бок и спина болели так, словно туда забили по ржавому гвоздю. Любое неосторожное движение вызывало сковывающую боль. Хорошо, что Тася смогла достать жёсткий корсет, чтобы я мог нормально ходить и стоять. А стоять в этот день предстояло много. Рано утром приехали главы союзных нам родов, решив провести важное совещание прямо в Астории. Пока я охал, Тася фиксировала корсет и рассказывала, что нас ждёт. Из-за продолжающихся военных действий в районе Курильской гряды, похороны императора ускорили на один день. И сегодня наследник должен выступать с важной речью, перед началом прощания с Иваном Шестым. Пройти мероприятие должно было в Зимнем дворце, и мы едва успевали позавтракать. А ещё Наумовы подготовили для нас всех, включая Джима траурные костюмы и платья. Тася даже досталась небольшая шляпка, к которой наверняка можно было прицепить тёмную вуаль. Мне же, чтобы нормально влезть в полувоенный френч, нужно было туго затягивать корсет, что не доставляло радости.

Спустившись в ресторан, я мог лицезреть почти всех союзников, поддерживающих Наумовых. Точнее, мы все были на стороне великого князя Воронцова, который являлся стержнем своеобразной коалиции. В Астории его, конечно, не было, но имя произносилось. Мы только расположились за столом, как в ресторан ворвалась Таша. Толкая в спину сонного брата, что-то радостно рассказывала. Увидев нас с Таисией, помахала, толкая Кирилла активнее.

— Доброе утро, — радостно заявила она.

— Привет, — коротко кивнул я. — Ты чего такая бодрая с утра? Кирилл, доброго утра. Садитесь, наши уже позавтракали и решают вопросы с машиной.

— Она такая довольная из-за того, что её отец с собой согласился взять, — сказал Кирилл. — Напросилась. Здравствуйте, Таисия Павловна.

— Я в Питере всего один раз была, — сказала Наташа. — Чем не повод посмотреть на город, покататься на речных трамвайчиках и посмотреть на развод мостов. Мне в прошлый раз так на них посмотреть и не дали.

— Объяснял же, что мы не на экскурсии, — Кирилл жестом подозвал официанта. — Омлет с сыром и зеленью и чай.

— Два, — добавил я.

— Три, — кивнула Тася.

— Тогда уже четыре, — улыбнулась Наташа. — И сладкую булочку. Две булочки!

Официант записал и поспешил к кухне.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я у неугомонной девушки.

— Отлично. Лучше не бывает.

— Не залипает? — я посмотрел на Кирилла.

— Позавчера один раз было, — сдал он её, за что заработал пару ударов кулачком в плечо.

— Всего-то чуть-чуть было.

— Здесь главное слово: «было», — осадил её брат.

— Походи в МИБИ, позанимаешься с нами, — предложил я. — Надо посмотреть, что это за штука. Возможно, это умение нужно тренировать или развивать.

— Без толку, — отмахнулась она. — Папа узнавал, это как болезнь, её не надо тренировать, она сама прогрессирует.

— Тогда надо понять, как выработать иммунитет.

— Лучше скажите, почему Кириллу можно во дворец, а мне нельзя? — она недовольно надула губки.

— Потому что ты ещё маленькая, — он положил ладонь на макушку сестры. — Вот будет у тебя высокопоставленный и знатный муж, тогда и будешь ходить по этим скучным и однообразным мероприятиям.

Завтрак подали необычно быстро и на какое-то время разговор стих. По-моему, Кирилл заметил, как я поморщился, когда неудачно потянулся за вилкой. Таша же пребывала где-то в облаках, воюя с омлетом, пытаясь порубить его ножом. Затем неожиданно появился Конев, подав знак, что пора ехать. А ещё нас пригласил в свою машину Пётр Сергеевич. Сегодня он решил отправиться на траурные мероприятия с младшей женой, мамой Таши.

— Простите, что подвёл, — сказал я, когда машины неспешно отъехали от Астории. Мы с Тасей сидели напротив главы рода. — Обещал прикрыть, а сам нарвался на драку…

— Не сильно пострадал? — спросил Пётр Сергеевич. Надо отметить, что они с Анной Юрьевной смотрелись вместе очень органично.

— Недели через две заживёт. Скорее всего, ребро сломал.

— И в больницу не обращался? — он неодобрительно покачал головой.

— Всё не так плохо…

— Сегодня, после всех мероприятий чтобы заехал, — он не дал мне возможности оправдаться. — А насчёт поддержки, ничего страшного. Мы же воевать не собираемся, пока. Полиция уже во всю расследует и ищет скрывшихся мастеров. Видел их лица на записи с камер и одно могу сказать точно, раньше мы не пересекались. Как личности установят, будет думать, что делать. Сейчас надо сосредоточиться на текущей ситуации. Во время речи наследника не теряйся. Лучше, если я буду тебя всё время видеть.

— Хорошо.

— Наследник тебе благоволит, это отличная возможность ворваться в политику. Занять не очень высокую, но перспективную в плане роста должность.

— Нет, вот чем я не хочу заниматься, так это политикой. Простите за прямоту. Мне бы сначала доучиться.

Он не ответил, только едва заметно улыбнулся. Оставшаяся часть пути прошла в молчании. Пётр Сергеевич отвлёкся на планшет, что-то читая. Анна Юрьевна улыбнулась мне, кивнула Таисии. Одними губами произнесла: «Приходите к нам в гости, когда вернётесь в Москву».

Площадь перед Зимним дворцом успели подготовить к траурным мероприятиям, разделив на несколько участков. Скорее всего, здесь будет собираться простой люд, кому не позволено войти во дворец и лично проститься с императором. В дальнем углу поставили сцену с большим экраном. Сейчас на нём изображался символ Российской империи на тёмном фоне. С той стороны, где на площадь можно зайти пешком, выстроилось огромное число полицейских. Установили рамки металлодетекторов. Я заметил, что там уже собиралась толпа.

— Будет выступление наследника, — сказал Пётр Сергеевич, видя моё интерес. — Он прочтёт траурный манифест и большую речь. Затем вынесут тело императора, чтобы с ним проститься. Всё будет транслироваться на площадь и по телевидению. А через несколько дней траурная процессия повезёт его к Петропавловскому собору. Главное, чтобы как в прошлый раз не началась давка. Желающих посмотреть на процессию будет много.

Перед входом во дворец выстроилась длинная цепочка машин. Повезло, что мы приезжали в числе первых и долго ждать не пришлось. А вот за нами колонна растянулась так, что не видно было конца. Большой и светлый дворец мне понравился. Особенно когда входишь и попадаешь в огромный зал. После приветствия и уточнения списка приглашённых, служащие направляли гостей к широкой мраморной лестнице, а оттуда в просторный зал. Белое и золото, узорчатый паркет, колонны, удивительно красивое место.

Из-за того, что у меня разболелся бок, по лестнице мы поднимались неспешно. Пётр Сергеевич с супругой уже беседовали с кем-то у окна. Тася же повела меня в противоположную сторону, заметив кого-то среди гостей. Надо сказать, что людей собралось уже много и учитывая, сколько я видел машин, через полчаса в зале будет не протолкнуться.

— Таська! — нам наперерез выскочил крепкий мужчина в тёмном военном френче. Ему только знаков отличия не хватало и орденов.

— Рома, что ты кричишь? — Тася посмотрела на него строго. — И сколько раз тебе говорить, не называй меня так. Поссоримся ведь.

— Ну, прости, прости, — виновато улыбнулся Роман Орлов. — Обрадовался просто, когда увидел.

— Точно поссоримся, — вздохнула она.

— Заноза, — хмыкнул он, посмотрел на меня. Видно, что я ему не слишком нравлюсь, но он всё же протянул руку. — Кузьма, здравствуй.

— Привет, привет, — я пожал руку, улыбнулся, видя выражение его лица. — Что, посмотрел видео, где один наглый американец ко мне приставал?

— Смотрел недавно, — отозвался он.

— А где Григорий? — спросила Тася. Мне послышалась тревога в её голосе. Всё-таки она братьев знает с самого детства.

— Здесь. Одной девушке прелестной комплименты делает. Сказал, пока не убили, надо жениться и наследников оставить, — Роман рассмеялся.

— Как у вас прошло? — спросил я. — Слышал, что отряд в окружение попал.

— Мы неудачно на какой-то клан вышли, — он погрустнел. — Волков остался, чтобы мы смогли отойти и погиб. Ещё несколько дней потом по горам прыгали. Туман, дождь, холод, видимость нулевая.

— А как обстановка в целом? Выбили японцев с островов?

— Выбили, — серьёзным тоном сказал он. — Наши ракетные крейсера оказались в разы лучше, чем их посудины. Треть их флота утопили, пока они не соизволили отойти под защиту своих островов. Почти десять тысяч пленных. Не получилось у них нахрапом нас взять. Получили по зубам. Но и у нас погибло много. Точных данных не знаю. Гражданских около трёхсот человек…

— Хорошо, что вы целы остались, — сказала Тася.

— А вот и герой войны, — раздался позади немного насмешливый голос.

Мы обернулись, посмотрели на двух мужчин, остановившихся рядом. Мне они были незнакомы. Роман же одарил их таким злобным взглядом, что мне на секунду показалось, он их прямо тут убивать начнёт. Им, кстати, тоже так показалось, поэтому они, не сговариваясь, отступили на шаг.

— А вы разве не слышали, что Матчин сбежал с войны? — спросил один у Романа.

— Убью, — выдавил тот, делая к несчастным шаг. — Обоих.

Я положил ему руку на плечо.

— Оставь их. Клоуны…

— Нет уж. Людей, кто твою честь задевает, нужно бить. Чтобы другим неповадно было.

— Что случилось? — к нам подошёл кто-то в таком же военном френче, что и Роман. Мужчина лет пятидесяти. Из примечательного я заметил бирюзовый крест с золотым контуром, крепившийся на шейную ленту.

— Господин полковник, эти двое меня оскорбили. Прошу быть свидетелем и зафиксировать, что как только закончится траур, я убью их на дуэли.

— Оскорбления? — голос полковника похолодел. При этом я действительно ощутил холодок, потянувший от него. — Во время траурного собрания?

— Это недоразумение, — вставил один из мужчин. Никто из этой парочки не дорос до степени мастера, да и экспертами они были посредственными. Но то, что их пригласили, говорило как минимум, что они входили в один из знатных родов.

— Они назвали моего боевого друга трусом, — опалил их взглядом Роман.

Полковник посмотрел на нас с Таисией и сразу всё понял.

— Пройдёмте господа, — обратился он к несчастным. — Роман Владимирович и ты с нами. Сейчас всё зафиксируем.

Прежде чем эти двое смогли что-то возразить или начать оправдываться, их подхватили под руки и повели к выходу из зала.

— Однако, — тихо сказал я, ловя взгляды окружающих. Людей вокруг было уже много, а говорили мы не так тихо, чтобы нас не услышали.

— Рома прав, — тихо сказала Тася, затем хищно улыбнулась кому-то в толпе. — Другим будет наука.

— Он их точно убьёт?

— А как в Японии с этим?

— Там глупцов, решивших задеть высокородного мастера, существенно меньше.

— А мама твоя рассказывала, что один такой врезал наследнику рода в челюсть, отчего тот вылетел через крышу и упал в пруд с карпами.

— Ну, — я замялся. — Тогда посчитали, что это он меня оскорбил и дуэли не состоялось.

— А род? — хитро улыбнулась она.

— Они пытались нам пакостить, но без особого успеха. Император Тайсе дуэли мастеров не приветствует, и многие знают, что убить недоброжелателя ты можешь, но это навлечёт гнев правителя. Поэтому даже более жёсткие оскорбления, обычно спускают с рук. А за подобное, — я кивнул в сторону дверей, — этих просто перестали бы приглашать на светские мероприятия.

— Рома просто не в духе, — сказала она. — Поэтому так просто им не спустит. А насчёт убить, не знаю.

Из толпы к нам вынырнул начальник безопасности рода Наумовых.

— Что случилось? — тихо спросил он. Выслушав краткие объяснения, посмотрел удивлённо и поспешил в том направлении, куда ушли военные.

— Тесновато становится, — сказал я.

— Пока на пятки наступать не начали — терпимо.

Мы решили пробраться поближе к Наумовым. С той стороны зала знакомых людей было гораздо больше и на нас они смотрели не так враждебно. Интересно к появлению наследника получится ли так, чтобы зал разделился ровно на две части, чтобы между ними молнии проскальзывали? Мастеров в зале достаточно, чтобы подобное световое шоу организовать. Представив себе эту картину, я даже рассмеялся.

Ждать пришлось ещё минут тридцать. Наследник появился в компании великого мастера Геннадия Сергеевича и церемониймейстера, если я правильно оценил костюм. Заняв положенное место на небольшом возвышении, он начал с траурного манифеста. Говорил уверенно и твёрдо, ни разу не сбившись. Плавно перешёл к речи, которую я большей частью пропустил. Опомнился только когда он перешёл к войне с Японией. Сказал, что благодаря доблести и умелым действиям, военные не только сумели сбросить в океан захватчиков, но и нанесли им существенное поражение. Назвал цифру в четырнадцать потопленных или полностью выведенных из строя кораблей, из которых один крупный вертолётоносец. Чтобы повысить настрой и боевой дух армии, он лично подписал указ о награждении особо отличившихся офицеров и солдат. И первым наградить было решено генерала Осташкова за решительную победу.

Из того же прохода, откуда появился наследник, вышел генерал в парадном военном мундире с золотым шитьём и эполетами. Золотой пояс, на груди несколько наград в виде крестов и одна, напоминающая двуглавого орла. Далековато, чтобы точно рассмотреть. Следом появилось несколько людей с наградами. Наследник закрепил на шейной ленте генерала бирюзовый крест в золотой окантовке. К кресту прилагалась золотая четырёхлучевая звезда в виде ромба.

— Что за награда? — шепнул я Таисии.

— Дмитриевский крест второй степени, — так же тихо ответила она, беря меня крепче под руку, немного наклонившись к уху. — Самая уважаемая воинская награда. Выдаётся за победу в военной операции. Последний раз ею награждали генералов в сорок пятом году. Всего три награды.

— Ага, — отозвался я. — А первая степень?

— Только за победу в войне.

Генерал Осташков мне был симпатичен и как военный, и как человек. За такое награждение можно было только порадоваться. Главное, чтобы люди не забыли, что мы здесь собрались по совсем другой причине.

— Победа над неприятелем не была бы столько стремительной, если бы не мужество и самоотверженность офицеров и солдат, — продолжил наследник. — В боях за землю России были убиты тринадцать мастеров Японии. Разбит один из крупнейших кланов. Это непоправимый удар по неприятелю. И одиннадцать мастеров из убитых на счету мастера Матчина, Кузьмы Фёдоровича. За проявленную храбрость в неравном бою с превосходящими силами противника, за срыв планов неприятеля по безнаказанной высадке десанта, за занятие ключевой позиции для контратаки, Кузьма Фёдорович Матчин награждается Дмитриевским крестом третьей степени.

— Вот и время для славы, — тихо шепнула мне Тася, отпустила руку и незаметно подтолкнула в спину.

Хотел было сказать, что я думаю по поводу такой громкой славы, но благоразумно промолчал. Люди впереди охотно расступались, пропуская к наследнику. Пришлось выходить. Император преподнёс мне крест на шейной ленте, которая замечательно легла под воротник френча. Крест был немного меньше, чем у Осташкова, да и звезда к нему не прилагалась. Я чуть было не брякнул: «спасибо», но вовремя себя одёрнул, решив промолчать. Посмотрел в зал, заметив несколько камер, направленных в нашу сторону. Только сейчас подумал, что за нами наблюдают не только на площади перед дворцом, но и по всей Российской империи и мне стало как-то не по себе. Уж лучше заметка в газете, пишущая что я позорно бежал с поля боя. Получается, что заполучил-таки я серьёзного врага в лице императора Тайсе. Об этом и просил Осташкова. Не думал только, что получится вот так.

Генерал Осташков пожал мне руку, похлопал по плечу. Наверняка поддавшись настроению, руку мне пожал и наследник, дружески улыбнувшись. Я же подумал, что помимо японского императора у меня появится враг гораздо серьёзней и ближе. Великий князь, чью недовольную рожу можно было легко увидеть в первом ряду собравшихся. Он ведь даже не скрывал эмоции. Вот примет он меня за знамя поднимающейся силы и решит устранить, чтобы сбить спесь с Наумовых и наследника. А и пусть. Поймав его взгляд, я улыбнулся, коротко кивнул, как бы поблагодарив, что его усилиями меня отправили на эту войну. Если бы не это, разве заметили бы меня сегодня?

Эпилог

В небольшой комнате посольства Соединённых Государств Америки, развалившись на мягком диване, отдыхал мастер Чейз. Поглаживая загипсованную руку, которая заживала крайне медленно и сильно чесалась под бинтами, он смотрел выступление сына императора Ивана Шестого. Почти равнодушно слушая речь, бросая короткие взгляды на бегущую внизу строку с переводом. Когда награждали какого-то генерала, мужчина на секунду представил себя на его месте, под взглядами сотен людей, задумался, затем хмыкнул. Когда же прозвучало имя «Матчин», он встрепенулся. Посмотрел, как сквозь расступившихся гостей вперёд выходит парень лет двадцати пяти с непослушными, кажущимися взъерошенными волосами. Шёл он как-то необычно, ровно держа спину. Получив награду, он пожал руку генералу, затем сыну покойного императора, улыбнулся кому-то в толпе.

Приняв вертикальное положение, Чейз нажал несколько раз на экран, вызвав полосу прокрутки и немного отмотал назад, плюнув на предупреждение о прямом эфире. Быстро перечитал речь сына императора. Брови мужчины взлетели вверх, а на лице появилась улыбка.

Дверь в комнату открылась и в помещение вошёл посол.

— Мистер Чейз, билеты готовы, как и ваш рейс… Мистер Чейз?

Посол оглядел абсолютно пустую комнату, бросил взгляд на приоткрытое небольшое окошко. Проворчав ругательство, он швырнул билеты на диван и вышел в коридор.

В это же самое время церемонию смотрели в большом светлом дворце, где господствовали красные и золотые цвета. Немолодой мужчина, рядом с которым сидели его жёны и старшие сыновья.

— О каком клане шла речь? — спросил мужчина.

— Фудзивара, — ответил один из его сыновей.

— Мне говорили, что он симпатизировал им. Они же жили бок о бок в Японии.

— Всё так. Он даже хотел взять в жёны дочь главы клана, но получил довольно жёсткий отказ, обрубивший все связи и контакты.

— Но одиннадцать мастеров, Кузьма перешёл на следующую ступень? Так рано? Мистер Ма?

— Ещё нет, — ответил сидевший недалеко полный мужчина. Погладив подбородок, он покачал головой. — Просто техники, которые Кузьма изучает, делают других мастеров практически беззащитными перед ним. Может быть, когда он шагнёт на новый уровень, все великие мастера окажутся такими же беззащитными. Это очень интересно и интригующе.

Великий мастер улыбнулся, словно в предвкушении.

— Сестра Сяочжэй говорила, что у него огромный потенциал, а техники стоят половину небесного царства, — ответил самый младший из сыновей. — В МИБИ он собирает новую группу для изучения укрепления тела. Я не уверен, что младшая сестра Чжэнь достаточно старается, чтобы заполучить эти техники. Он хорошо отзывался о ней, но, может быть, её стоит лучше мотивировать?

— Юн, займись этим, — император Цао посмотрел на свою младшую супругу.

— Как скажешь, — она низко кивнула.

— А в этой группе наших студентов нет? — спросил император.

— Нет, — вновь сказал младший. — Но ходят слухи, что он всерьёз решил обучать слуг. Тех девчонок Юй. Мы можем отправить ещё пару…

— И будем выглядеть глупо, — отрезал старший сын и наследник. — Надо надавить на нашу младшую сестру. И сейчас самое время, чтобы начать решать вопрос со спорными островами.

— Жадный Тайсе трижды глупец, обхитривший сам себя, — с улыбкой на лице сказал император Цао. — Надо действовать…

Конец третьего тома.

От автора:

Уважаемый читатель! Я рад, что Вы прочитали аж три тома! Огромная просьба — уделите мне ещё немного Вашего внимания. Если Вам понравилась книга, то поставьте лайк, оставьте комментарий, напишите рецензию или отзыв. Для меня, как для автора АТ, это очень важно.

Опубликовано: Цокольный этаж, на котором есть книги📚:

https://t.me/groundfloor. Ищущий да обрящет!