Наши тени

Глава 8 Одинокий дубль

Проснулся я поздно, в час дня. Из окна лился солнечный свет, который приглушали голубые шторы. Вставать не хотелось, но и продолжать валяться в кровати, пытаясь проспать ещё пару минут, было бессмысленно. Живые часы, данные мне от природы и закалённые в тихих городских буднях, уже били во всю и велели мне поднять себя из горизонтального положения. Я повиновался и свис верхней частью туловища, сидя на кровати. Потёр глаза и начал осматривать комнату. Всё те же полки и бессмысленные вещи наполняли пустой стеллаж. В солнечных лучиках летала пыль, медленно взлетая и падая вниз, блестела. Частички мельчайших волосков и просто сферы этой назойливой, вездесущей субстанции так и норовились влететь в дыхательные пути и что-нибудь там перекрыть, сцепившись в один большой ком.

Я посмотрел на диван, где лежала без движения Харли. Она была укутана серым одеялом и скрывалась от лучей, будучи повёрнутой к стенке. Ничто не мешало её сладкому сну, лишь пыль летала и кружила свой танец. Прислушавшись, я понял, что проснулся первым, и приподнялся с кровати, перевалившись на ноги. Тихий скрип нарушил тишину. С кровати Харли послышался тяжёлый выдох.

— Не проснулась, — прошептал я.

В голову мне пришла мысль наконец привести себя в порядок и выстирать грязное бельё. Я закинул на себя рюкзак и прошёл в ванную комнату в одних шортах, щёлкнув дверным замком. Расстегнул рюкзак и начал доставать всё, что мне нужно. Вот грязная футболка, майка. А вот и зубная щётка с пастой, да ещё и новые! Видимо, компания, обеспечившая мне прерванную поездку, предчувствовала сей инцидент. На упаковке пасты я прочитал что-то на иностранном, но в глаза мне бросилась огромная надпись:

Смысл я уловил, но к чему нужно было делать такую концентрацию вещества — я не понимал. Тюбик был чуть меньше обыкновенного, но не настолько, чтобы увеличивать концентрацию в три раза. Может, я просто ещё не зарабатывал, как все обычные люди. Экономии-то в три раза больше!

Я вычистил зубы и сплюнул пену в раковину, смыв всё это. Во рту было очень свежо и приятно, будто выпил прохладного морса.

Также я не забыл и про рану. Отодрав повязку с кусочками сохлой алой плоти, я наложил новую. Иначе вода бы парализовала болью всё моё тело, влившись в щели раны.

— Осталось самое простое — выстирать вещи, да и себя заодно, — подумал вслух я и бросил вещи в тазик, который тщательно промыл перед этим тряпкой и мылом.

Я наполнил таз водой и поплескал в нём руками. Убрал его в сторону, а сам начал мыться в душе. Я размышлял о вчерашнем дне и том существе, которое без особых эмоций расправилось с людьми. В каком-то смысле оно помогло нам. Кто знает, может, мы бы вообще не выжили в схватке с выжившими. Да и патронов у меня было немного.

Всё стекло кабинки из прозрачно-кристального превратилось в матовое, за дверцей расплывалось. Тёплая вода стала остывать, и я понял, что системе водоснабжения нужно время. Пришлось прервать все мои раздумья и выйти из тёплой, заполненной паром, кабинки. От этого настроение моё изменилось. И далеко не в лучшую сторону.

Отжав вещи от мыльной воды и слегка прополоснув бельё, я повесил всё на небольшую сушилку, уже почти переполненную чужими вещами и тряпками. Розовые, синие, зелёные, красные ткани создавали интересную радужную картину. Мне припомнилась одна выставка современного искусства, на которую я пошёл под предлогом «могу себе позволить».

Различного рода картины с линиями, кружочками, палочками будоражили воображение богатых ценителей. Я не понимал их. Ни художников, ни посетителей, восхвалявших имена авторов за «глубокий» смысл. Дальше становилось всё интереснее и тупее. Скульптуры из проволок, перевёрнутая мебель и даже унитаз, в котором забились чьи-то грязные вещи. «Какая мерзость, какая нелепость», — думал я. «Какой смысл, какая душевность!» — думали все. Но самым громким посетителем в выставке была картина, не имевшая ничего на своём холсте. Она, пожалуй, переплюнула даже кусок провода с резистором и жёлтым светодиодом, воткнутым в картошку. Это был просто обнажённый холст, с еле видным пятном от подсолнечного масла, которое пролила случайно жена «индивидуума», за что и была вознаграждена парой-сотней тысяч казённых деньжат.

Я вышел из комнаты, слегка покрытый лёгким пеленом пара, в последнем комплекте чистой одежды. Прислушался. Из комнаты доносился тихий свист уличного ветра. Редкий храп Болди. Я не любил, когда меня будят, поэтому и других никогда не будил. Впрочем, некого было. Я прикрыл дверь, ведущую в комнату, вошёл на кухню, залил в чайник прохладной воды и нажал на красную кнопку.

— Интересно, а что ещё у них есть?

Я начал рыться в шкафчиках, двигая дверцами в разные стороны. Ни одна не скрипнула. Большинство мест было пусто, только грязные банки вносили разнообразия в процесс. А чайник вскипал, разогревался для финальной песни. Я думал, что дверь, которую я закрыл, подавит шум. Я ошибался, но пока не осознавал этого.

Наконец чайник запел, засвистел. Лампочка погасла, щелкнула кнопка. Стихло.

Я заварил кофе покрепче, дабы скорее протрезветь от вчерашнего кошмара, что укутал меня холодной ночью. Чашка быстро нагрелась, и я еле донёс её до стола. Достал остатки печенья, шоколадку и принялся есть.

Мне вспомнился один день в кафе, которое я посетил со своей подругой. Её звали Майли, но я называл её просто Милли, ввиду её небольшого роста, еле доходившего до моей груди. Для своего имени она была очень живой, смышлёной, любопытной, часто смеялась и интересовалась, о чём я думаю. Я не думал в эти моменты, её дружелюбие очаровывало меня, заставляло снова и снова разглядывать её короткие, вьющиеся, тёмные волосы, зелёные, почти изумрудные глаза и милые губки, часто сомкнутые и изгибающиеся в улыбку. В тот день мы с Милли зашли в одно кафе, просто ради того, чтобы обговорить наши планы на лето. У неё — идеи, у меня — финансы. Всё честно. Но вместо пары минут и чашки кофе мы просидели чуть ли не допоздна.

Конечно, Милли, как и любая девушка, очень любила сладкое. Впрочем, тут сходств у нас хватало. Она так же не любила горькое, кислое. Зато шоколад мы ели одинаковый. Порой, одну общую плитку делили поровну, потому что нужных нам не оставалось в ассортименте.

Мы часто гуляли в городском парке. Жёлтая листва колыхалась на деревьях, падала и кружилась вокруг наших ног. Разговаривали мы о самом личном, откровенном. Её улыбка заставляла меня верить, продолжать делать даже то, чего я не хотел, и я знал, что она делает это не умышленно. Такая у неё природа. Осенняя, откровенная, может, слегка грустная, и в то же время весёлая. В парке мы часто сидели на лавочке под старым деревом. С него почти не сыпались листья. Милли любила класть свою голову мне на плечо и читать вслух самые разные стихи несмертных поэтов. И я любил слушать её чарующий голос, греться теплом её души.

Милли была моим единственным другом. И я доверял ей.

Кофе кончился. Остался лишь батончик, но я убрал его в почти пустой холодильник.

На кухню вошли Ева с Болди. Они были одеты в пижамы: она — в розовую, он — в белую. Пара не переставала меня удивлять. Оба были сонными, я сделал поспешный вывод, что они явно не спали большую часть этой ночи.

Ни Ева, ни Болди не осведомили меня о начале «доброго утра», а лишь поприветствовали взглядом. Каждый занялся своим делом: он сел на диван, она стояла возле раковины и что-то готовила, а я делал вид, что допиваю последние частички кофе, закончившиеся ещё несколько минут назад. Пара молчала. Их сонные лица изображали обиду и нежелание говорить о чём-либо. Однако я решил разузнать, что же у них случилось.

— Ну, как настроение?

— Нормально… — немного подумав, сонно ответил Болди.

— Что-то мне кажется, что не очень.

— Тебе кажется, — грозно ответила Ева.

Мы втроём молчали. Иссушив стакан с кофе, я уже хотел удалиться в комнату, но как только я встал со стула, Ева закатила истерику:

— Вот какого чёрта мы туда попёрлись? Как так, а? Говорила же: давайте останемся, давайте жить мирно, но нет, парни же у нас самые умные! Да, солнышко?!

Парень надулся, вдохнул побольше воздуха, чтобы не сорваться.

— Зато прогулялись туда, где ещё не были…

— Ты идиот?! Нет, вы посмотрите! Ещё и издевается! Болди, тут неизведанная хрень по городу ходит! А ты тут со своими шутками!..

— А я знал, по-твоему, что мы эту тварь встретим? А? Я что, экстрасенс? Скажи, Ник, я похож на экстрасенса?

Я сделал круглые глаза, изобразив недоумение. Но парень понял, что информация была мною воспринята.

— Боже, да оно рвёт людей пополам! Его даже с пары метров в темноте еле видно! Господи, да чем же вы думали?! — Ева уже не говорила, как истеричка.

Скорее, как мать, которая боится за своих сыновей и дочку.

Я уже добрался до коридора, послышались удары по столу, крики. Я встретил Харли, пробуждённую от утреннего скандала. Она была во вчерашней футболке. Чуть более мятой, но не менее симпатичной.

— Тихо, тихо, сейчас там будет армагеддон…

— Чего такое? — зевнула она.

— Там сладкая пара зарплату не поделила. Вернее, способ её получения.

— А? — она нахмурила брови.

— Ладно, забудь. Ты только, не входи туда, ладно?

— Да я не собиралась. Я могу пройти дальше?

Не знаю, что тогда произошло со мной, но я крепко держал её плечи. Она же только прижимала к себе руки и смотрела на меня своими сонными глазами. Очнулся я из этого состояния сразу, как она задала мне свой вопрос.

— Э, да, да, конечно, извини, я просто…

— Да ладно тебе… — она улыбнулась, её глаза протрезвели.

Когда она ушла в душ, крики и ругательства стихли. Я не стал мешать процессу примирения и лишь лёг на свою кровать, смотря на стеллаж.

И только сейчас я заметил, что полки были усыпаны разного рода книжками: романами, рассказами, научной фантастикой в красных, зелёных, синих обложках. С чего бы начать? Вот, пожалуй, книга. «Alone in City». Обложка была тёмной, название из красного шрифта отражало уличный свет, в темноте обложки красовались небольшие красные глаза. Я пролетел до самой середины, шурша невесомыми страницами. Вот, по-моему, самое интересное:

— Брр, ужас какой… интересно, а как так получилось, что там детонатор оказался?

Меня пробрала интрига, но у меня не было настроения читать и вдаваться в детали сюжета. Идём дальше. Вот, кажется, неплохая история. Размер у книги был небольшой, может, что-то не завуалированное там кроется? «История двух друзей».

— Что же там за друзья такие?

— Так, ясно, пойдём сразу к концовке…

— Ясно, парням нравилась девушка, они подрались, а потом она предпочла самого богатенького. Стандартный сценарий, банальная тема, тупой стереотип.

Я убрал обе книги на полку, туда, где они и лежали, и сел на кровать. Мысли в голову не шли. Даже звон в ушах не давал сосредоточиться, мне ничего не осталось, кроме как проверить, всё ли в порядке у пары.

На диване кухни сидели Болди с Евой, обнявшись друг за друга, сплетя из рук любовную сеть. Они смотрели в пол, он держал в руках бутылку с вином. Увидев меня, Болди воскликнул:

— За любовь, товар… ищ… и-и… — он икал и запинался, кривил гримасу и изредка посмеивался. Ева, похоже, уснула.

— Что ж за день-то такой? Вы издеваетесь?!

— Никольз, присоединяйся! — парень уже еле говорил и опрокинул голову на Еву, захрапел.

Я смотрел, как сладкая парочка, укутанная витками алкогольных сетей, сопела, забыв о проблемах, о ссоре, о сложившейся в городе ситуации. Не могу и не хочу сказать, что завидую им. Но оба они выглядели по-настоящему, без масок социальной среды, совместной с нами жизни. Кто знает, может, человек действительно проявляет свою сущность только в двух ситуациях. Одна из них валялась пустой, на руке у Болди. Второй были охвачены все выжившие в городе.

Я не заметил, как ко мне подкралась Харли.

— Вот пьяницы. Вторую бутылку уже выхлёбывают. Хоть бы поделились…

По всей видимости, она стояла уже долго, укутанная в большое белое полотенце, скрестив руки на груди. Я посмотрел на неё и что-то хотел сказать. Но забыл. Она сделала то же самое и промолчала, ушла в комнату и закрыла за собой дверь.

— Не входи! — крикнула она из комнаты.

«Не очень бы и хотелось», — подумал я, улыбнувшись. Хотя…

Через какое-то время она уже стояла передо мной. С собранным рюкзаком, в красной клетчатой рубашке.

— Ну, собирайся, пошли!

— Куда? А они?

— Ты серьезно думаешь, что я здесь сдыхаю от скуки днями напролёт?

— Я думал, что вы все заодно.

— Так и есть, но мы просто держим связь. Я не первый раз без них выхожу. К тому же, они такие зануды! Давай, идём! — подмигнула она.

— Ладно, ладно, идём…

Я собрал рюкзак, зарядил пистолет, пару раз прищемив себе пальцы затвором.

— Вода, пистолет, патроны, аптечка, кофта — всё на месте, — отчитался я.

— Отлично. Тогда идём!

Мы вышли на светлую улицу. С непривычки мне обожгло глаза светом. Пришлось глядеть через полузакрытые зрительные прорезы, в которые поступало недостаточно информации об окружающей среде. Высокое голубое небо с тучками-барашками ласкало этот плачущий, мокрый город своим теплом. Всюду испарялись лужи, пестря прозрачным паром. Вот, в конце улицы, на которую мы вышли, виднелись миражи. Это асфальт грелся, высыхал, раскалялся, отталкивая от себя влагу и сырые жёлтые листья.

Мы с Харли шли молча, пока только изредка встречаясь ослеплёнными взглядами.

— Ну… — попыталась начать диалог она. — Как настроение?

— Нормально, — неуверенно ответил я. Большего и придумать не смог.

Улица тянулась всё дальше и дальше, мне казалось, будто мы идём по большой беговой дорожке.

— Слушай, а откуда ты?

— Я?.. да так, из Вильдона.

— Вильдона? Я думала, там только богачи живут, да олигархи.

— Нет, вовсе нет. Просто так получилось, что я оказался наследником кругленькой суммы.

— Ого, а где сейчас твои родители?

Я промолчал и посмотрел на небо. Две тучки плыли по лазурной пелене, всё дальше удаляясь друг от друга.

— Я не знаю, — помотал головой я.

Харли прикрыла губы рукой.

— Боже, Никольз, прости, я… Я правда не знала…

— Нет, нет! — поспешил успокоить её я. — Всё нормально. Просто, так вышло, что они меня бросили и отдали в специальное детское отделение. Когда мне исполнилось десять, к нам пришли люди из какой-то компании — в ней, вроде лекарства производили. Они сказали, что я являюсь наследником некоторой суммы денег. Может, сотен или тысяч… Не знаю. Ну и с тех пор я живу один, учусь сам, кормлю себя сам… и, в общем-то, мне пока всё нравится.

Улица почти кончилось, кажется, время пришло в себя…

— Ну ты даёшь. Как без родителей-то? И что, живёшь совсем один? Даже друзей нет?

— Неа. Правда, была у меня…

Я услышал выстрелы и крики. Мы увидели за поворотом заброшенный дом, из которого доносились звуки. Харли рванула первой, вытащив оружие. Я догнал её и схватил за руку.

— Стой, стой! Ты разве не забыла, что у нас не так много патронов?

— Вот мы и восполним наши запасы! — она попыталась вырваться, но сдержал её.

— Чем это восполним? Невероятными навыками стелса, смертью? Ты подумай, а вдруг их больше, чем нас раз в десять! Мы и в том дворе-то еле справились, а тут…

— Ну, вот и хорошо, чем больше, тем больше! — она снова дёрнулась, я сдержал её. — Да что ещё?!

— А Ева, Болди? Неужели ты не боишься за них? Они же одни не протянут!

— Порадуются за нас! Всё, пошли! — она извилась и потащила меня за собой. Прямо в полуразрушенный, грязный, убитый дом.

Выстрелы притихли, где-то раздавались очереди. Где-то — крики. Где-то — плач.

Мы вошли в освещённый коридор. Сверху, будто по нашим головам, топали неизвестные. Сыпалась пыль. Я крался за Харли, держа пистолет наготове. Она приоткрыла дверь одной из квартир.

— Чисто.

Мы пролезли сквозь щель. И вышли на кухню. Облезлые, жёлто-коричневые обои, тошнотворная слизь на полу и два трупа, усеянных дырками от пуль.

— Какой ужас, — пожаловался я.

— Давай, ты у того посмотри, я у этого, — указала пальцем на труп она.

— Ты хочешь, чтобы я…

— Не тормози, давай быстрее!

Я вздохнул. Полез в карман мокрой от крови куртки. Слизь обволакивала мою руку. Я нащупал только бумажку со словами. Читать не стал, осмотрел маленькую кожаную сумочку, рядом лежащую. Вот, вроде, пара патронов.

— Есть. Вот, — я показал горсть, испачканную кровью в моей ладони.

— Отлично. Идём дальше.

Снова возникли выстрелы. Голоса стали разборчивы, доносились из коридора:

— Сходи, посмотри!

— Кто? Я?

— Ну не я же! Иди, осмотри! Пулей!

Харли утянула меня в тёмную ванную комнату, прикрыла дверь и начала смотреть в щёлку, из которой шли единственные лучики света. На полу просачивалась светлая полоса.

— Тише… — прошептала она и взяла меня за руку.

— Ты чего?

— Т-с-с!

Я услышал дрожащие шаги в комнате. Скрип пола, хлюпающая от влаги обувь. А вокруг меня темнота. Пара локонов Харли были освещены тусклым светом. Она подёргала меня за руку два раза, разжала руку и выбила дверь, начав палить из оружия. Ошеломлённый звуками и моментом, расстрелянный свинцом, выживший повалился на пол, уткнувшись мордой в лужицу крови.

— Какого?!.. — вбежал в комнату серьёзный мужчина, его напарник.

Я выстрелил ему прямо в лицо, едва он достал оружие. Кровь брызнула во все стороны.

Мы подобрали с обоих всё, что нашли, и двинулись в коридор. В его конце уже бежали на нас новые фигуры, ругаясь и стреляя во все стороны. Свинец свистел мимо ушей, я успел зайти за стену одной из квартир и вслепую стрелял по противникам. Вылезать было страшно, но и сидеть долго было опасно. Наконец я решился идти напролом, основываясь на опыте в том дворе. Устремившись вперёд, с наполовину разряженным пистолетом, мне пришлось уворачиваться вслепую. Установив перед собой пистолет, я давил на курок, выплёскивая ярость и шарахаясь от смертоносного града. Несколько фигур упали, кто-то забился в укрытие. Вдруг пистолет щёлкнул, отказавшись стрелять. Я проскользил под очередью пуль, прямо за большой мусорный бак.

— Харли, я пуст!

— Лови! — она кинула мне обойму, которая закатилась прямо под бак.

— Твою ж…

Забросив руку под бак, я начал рыскать рукой.

— Где же ты, где? — сквозь зубы ругался я.

Грязь, щепки, пакеты, чтоб тебя!

Сзади я почувствовал удар ногой в спину, меня прибило к железному, мокрому, ледяному баку. Я обернулся и увидел высокую тень, которая вознесла надо мной острый длинный клинок. Я начал пятиться назад, жаль только, что безопасное место кончилось, фигура приближалась.

— Э-э, Харли?!

Я посмотрел в её сторону, она вела рукопашный бой с какой-то женщиной, выше неё на несколько сантиметров.

Фигура нанесла удар, мимо просвистело острое белоснежное лезвие. Я увернулся. И когда убийца оправился после удара, я нащупал обойму. Пистолет щёлкнул, затвор чикнул.

— Прости, приятель…

Выстрел. Грохот. Кровь во все стороны. Лезвие упало на деревянный пол.

— А ну, отвали от меня! — кричала Харли.

Я прицелился в её сторону, но никак не мог поймать женщину в прицел.

— Харли, подожди секунду!..

— Стреляй давай!

— Я не могу прицелиться!..

Девушка пропускала удары, с трудом блокировалась.

— Ну!

Курок поддался. Ошеломительный выстрел прогремел на всё здание.

Харли взглянула на меня и достала пистолет.

— Сзади!

Я обернулся, но человек был уже забрызган кровью. Мёртво упал.

Крики стихли, выстрелы стихли. Всё стихло.

Я выглянул осмотреться, Харли медленно прошла вперёд, держа перед собой оружие. Она повернулась ко мне и радостно улыбнулась. Я прислушался. Что-то сзади неё тикало, шло.

— Харли, отойди оттуда…

— А что?

В руках одного из трупов я заметил коробку, перемотанную изолентой, напичканную проводами. Горела красная лампочка, стала мигать всё быстрее и быстрее.

— Харли, ложись! — побежал на неё я.

— Да ты чего? — оглянулась назад она.

Я сбил её с ног, и мы влетели в тёмную комнату. За нами раздался сильнейший взрыв, и последнее, что я увидел, как заполнило песком и пылью освещённый пламенем взрыва коридор. Всё потухло, и я вырубился, рухнув на пол вместе с Харли.

— Что бы ни случилось, я всегда буду с тобой!

— Честно?

— Честно, Ник! Ну когда я тебя обманывала?

— Никогда. И это, Милли… спасибо тебе. Ты самая лучшая подруга.

— А ты самый лучший друг, Ник! Самый лучший!

Я открыл глаза.

Комната, которая была наполнена кровью и трупами, стала похожа на газовую камеру. Густая пыль не давала вздохнуть полной грудью. Низкий потолок давил. Я заметил себя в странном положении: прямо на Харли. Я быстро поднялся, но это стоило мне физических ощущений. Рана на плече снова дала о себе знать: кровь освежилась. Помимо этого, в моих ушах встрял глухой звон, не дающий сосредоточиться. Я надавил на виски. Ничего не изменилось. Только окно перед нами горело тусклым светом. Я взял Харли на руки. Оказалось тяжелее, чем думал. Может, рюкзак весил, как половина моей напарницы?

Я выбил окно и вывалился на асфальт, уложив девушку на самое сухое место. Небо окрасилось в огненный цвет, тучи растворялись, формируя неписаной красоты завитки, волны. Харли очнулась. Схватилась за голову и протянула болезненное «ау».

— Чёрт, и опять эта фигня… — начал подниматься я.

— Ага, теперь я понимаю тебя…

Я хотел начать выкатывать претензии своей подруге, якобы «зачем мы сюда припёрлись», но вспомнил про опьянённую «любовью» пару. Передумал.

— Слава богу, выжили.

— Да уж… а кажется, будто сдохли уже несколько раз.

Мы уселись на колени друг напротив друга и начали таращиться в глаза. Дыхание наше синхронизировалось, уравновесилось. На её личике блестела сохлая, местами свежая кровь, в которой отражалось солнце. Грязь прочертила на её щеке кривую линию. Слёзы боли застыли в веках, набухших от усталости. Она опустила голову.

— Ты в порядке? — максимально дружески поинтересовался я.

— Да. Да, вполне…

— Думаю, нам стоит уходить.

Я поднялся с асфальта и протянул ей руку. Она ухватилась своей сухой и холодной ладонью. Недолго посмотрев на меня, она покраснела, отвела взгляд. Мы направились туда, откуда пришли.

19:39. Удивительно, как долго мы провалялись без сознания. Закат горел кучевыми облаками. Мы подходили к нашему дому. Молчали.

— Так ты сама откуда будешь? — внезапно начал я.

— Я? О, да так. Из недалёкого городка. Приехала сюда учиться, ну, знаешь, образование выше и всё такое.

— Тоже одна?

— Хм. Ну… не то, чтобы одна. У меня был друг, но он затерялся где-то. Надеюсь, выбрался из города.

Друг, значит?

— А твои родители?

— Родителей у меня нет. В смысле, они есть, но только мама. Отец нас бросил, когда я родилась. А мама после этого стала чаще пропадать на работе. Я жила сама, сама всё делала. Не думаю, что она скучала по мне. Я была для неё обузой. Поэтому я решила отправиться сюда. Я хотела стать дизайнером. Хотела сделать мир чуточку ярче. Чёрт. Лучше бы я осталась. Мама изначально была против. Какая же я дура, — она приложила кулак к намокшим глазам.

— Ну, что поделаешь. Может, родители тебя и не воспитывали толком, но я считаю, что это пошло тебе на пользу.

— Правда? Ты так думаешь? — засмущалась она.

— Н-да, ведь какой смысл слушать других, если твоя мечта искренна. Я имею ввиду, что в похожей семейной ситуации, что и у тебя, многие бы опустили руки. А ты пошла до конца. Несмотря на то, что случилось с этим городом, ты не сдалась. Это уже показатель.

Мои слова задели её. Она преобразилась.

— Вау. Сп… Спасибо… Никольз, — Харли посмотрела на меня, улыбнувшись. Я улыбнулся в ответ.

Плыли красивые дома, дизайнерские детища. Мне всё показалось приятнее, милее, добрее. И нередко поглядывал на девушку.

Харли заметила небольшой бар. Вывеска горела из последних сил. Иногда тухла.

— Давай осмотрим?

— Ты уверена?

— Да. Пошли, — она взяла меня за руку и потащила за собой.

Что-то проскользнуло в моей голове, словно эффект дежавю. Мы вошли в небольшое помещение, оно было освещено лампочкой и искусственным камином. Возможно, здесь уже кто-то был. Столы со стульями были раскиданы по всем углам, где-то сохла кровь. Где-то — вино. А где-то — резкий Бурбон. Деревянные стены этого бара были буквально пропитаны алкоголем, спиртом и прочими адскими смесями. Как отвратительно, ведь это плохо сказывается на здоровье.

— Ищи что-нибудь покрепче… — задумалась она, осматривая кладовки за барной стойкой. — Та-ак, тут ничего, здесь тоже, да где же, блин?.. Неужели всё расхватали… Жадины.

— Может, не стоит? Употребление алкоголя не очень хорошо сказывается на здоровье.

Она не ответила.

Я поднялся по небольшой круглой лестнице. Прямо над барной стойкой был VIP-зал для особо богатых любителей выпить. Я дёрнул дверь, и она с лёгкостью поддалась. Я вошёл и осмотрелся. Трупы, воняющие гилью, валялись там и тут, рядом с ними лежали бутылки, из которых текли жидкости.

— Харли! — позвал я.

— Иду! — отозвалась она.

Топая ногами по лестнице, она поднялась ко мне. Увидев это, Харли отвращённо отвернулась.

— Фу, Господи! — воскликнула она. — Это всё, что ты хотел показать?

— Нет, смотри, — я подошёл к одному из трупов, — кажется, тут произошло что-то странное. Похоже на… массовое убийство?

— С чего ты взял? Вдруг это то существо?

— Ну, даже если это было бы «то самое существо», оно бы не смогло за раз убить всех так быстро. В крайнем случае, у них только пулевые ранения. Посмотри, а некоторые и вовсе без ран… Странно это.

— Да уж. О! — она выхватила из руки одного бутылку с вином. — Белое-полусладкое — моё любимое! — Харли прислонила бутылочку к себе и потёрла, словно маленькое дитё. Крышка была закрыта, значит, пить можно было. — Ладно, идём, Ник…

— Да, пошли отсюда. Больше нам здесь делать нечего.

Почти стемнело. Мы стояли напротив входной двери нашего дома.

— Классно прогулялись… — начала она.

— Не то слово.

Мы вошли в квартиру. Коридор сиял зелёным, уже бирюзовым светом. Уставшие, слегка измазанные, усеянные ссадинами, потные и, в каком-то смысле пьяные, мы вошли в нашу большую комнату. Я повалился на кровать, Харли — на свой диван. Синхронно, с разными интонациями, мы выдохнули. Я смотрел в белый потолок и почти уснул. Но вдруг вспомнил про пьяную пару, которая уже заждалась нас в тёмной кухне, укутанная пеленом откровений.