Нарисую себе сына

Глава 22

«Прошу тебя по мне не грустить. Я сам мало это делал. Да и всем вам не советую тратить на подобное «возвышенное безделье» свое драгоценное время — есть много других, куда более важных занятий. Просто, живи. И люби, дочка. Саму жизнь люби, и она обязательно ответит тебе взаимностью. Люби эту землю, и она даст тебе силы, о которых ты даже не подозреваешь. Люби свою занятную свиту, которую ты важно называешь «семьей». Спо люби и Виторио Форче. И, ты уж меня прости, но, в вашей сказке на троих, не вы с капитаном — главные герои. Это я знаю точно. С вас она будет лишь начинаться, но у вас есть своя, которая еще не закончена. А из мужской солидарности с твоим озадаченным мужчиной, загадаю и тебе загадку: вспомни слова Охранителя со старой мельницы у озера (что значит, «Вананда»?). Вот этим ваша личная сказка и должна завершиться. А пока колесо крутится.

Но, это я отвлекаюсь. На самом деле данное письмо — чисто практическое. И раз ты куксилась и сопела, когда я раньше заводил разговор о жизни уже без меня, теперь с усердьем внимай:

1. Рассчитай управляющего усадьбой, Клета. Старик сам об этом давно просил, но, я его держал из привычки. Ну, и, как символ — вместе с ним эту землю осваивали. А тебе нужны «свои люди». Назначь на эту должность его дочь, Симону. Клет ее давно натаскал, а девочка будет тебе благодарна и преданна. Уже, лично тебе.

2. На место Симоны, домоправительницей поставь свою шуструю подругу Марит. На первых порах Симона ей поможет, а дальше она сама, уверен, справится — хозяйство отлажено за многие годы.

3. На всех деревенских праздниках обязательно присутствуй лично. И про их школу с храмом не забывай. Местный викарий — тот еще «христарадник», дели все его «охи» на два. Староста же — хозяин ладный, но любые разговоры начинает с неизменно «плохих погодных прогнозов». Симона все его «присказки» знает.

4. Все юридические дела нашей семьи ведет адвокатская контора сэра Корнеила. Можешь им полностью доверять, специалисты проверенные. И не забывай на день рождения Корнеилу дарить обязательную коллекционную трубку. Он их обожает. На ближайший, 5 сентября — коробка из ореха в рабочем столе.

5. Деньги наши и все ценные бумаги — в столичном Королевском банке. Их представитель приезжает в Ящерку с отчетом лично, раз в месяц. Банк — надежный, но вникать в суть тебе все равно придется.

6. Племянников моих близко не подпускай ни к библиотеке, ни к коллекции картин. Они ни в том, ни в другом не смыслят. И, кстати, в кабинете над камином — работа твоего учителя, маэстро Бонифаса.

По-моему, все, дочка. С остальным, знаю, справишься сама. Ты ведь — умница. А, если, все ж, надумаешь загрустить, в левом среднем ящике того же стола — книги расходов и приходов. Очень отвлекающее чтиво.

Искренне твой, Нолдо Фонс».

— О-ох… — уже порядком замусоленное за месяц письмо легло на столешницу. Я, подтянувшись на сползшей с кресла, высокой подушке, скосилась вниз и налево. — Вам легко говорить, дон Нолдо. Вы — на небесах. И сейчас, наверняка, улыбаетесь. Я знаю, Люса мне говорила, что до сорока дней… — Малай, дремлющий у самой двери, заинтересованно поднял морду. — Что? Ты тоже его… чувствуешь? — пес подскочил. Дверь осторожно открылась:

— Донна Зоя, к вам из столицы сэр Корнеил. Его…

— Уф-ф… Звать, Эсти. Конечно, звать.

— Угу. И еще, монна Марит уточняет: где именно на стол накрывать?

— На улице за домом. А экипаж из Пенторы…

— Еще не вернулся.

— Ну, тогда, зови сэра Корнеила. И на него тоже накройте, монне Марит передай.

— Слушаюсь, донна Зоя, — хлопнула сквозняком кабинетная дверь.

Все-таки, неловко я себя в этом кресле ощущаю. Тем более, перед таким визитером… Сэр Корнеил. «Проверенный специалист». Да только взгляд у него, как плющ на отвесной скале. Профессионально-цепкий. Кажется, он даже то знает, что мне лишь завтра в голову взбредет. А так, вполне даже, ничего. Если в сторону смотрит.

— Донна Зоя, мое почтение, — сейчас адвокат уставился исключительно на пса.

— Малай — свои, здравствуйте, сэр Корнеил. Садитесь, рассказывайте: как съездили в Канделверди?

— Безрезультатно, с точки зрения нашего дела.

— А-а…

— Но, познавательно, — добавил он и шлепнулся в кресло напротив. — Нас, донна Зоя, опередили.

— Как это? Сэр Сест продал или проиграл наш дом в карты?

— Нет. Ему сейчас — не до дома. Да и уже никогда до него не будет, — подался тот вперед. — Его сослали за растрату казны в западные каменоломни.

— Мама моя… А как же теперь… А кому теперь…

— А вот это — самое интересное. Я там встретился со своими коллегами, местными. Хорошая контора, пожалуй, лучшая в городке. Так вот, раскручивали вашего бывшего опекуна они. Долго, примерно, полгода. И ему бы светило гораздо дальше каменоломен, если б не эта дарственная на дом.

— Кому она, сэр Корнеил?

— Вам, донна Зоя.

— Мне?!.. А с какого испуга? Совесть проснулась?

— Нет, удачная сделка с правосудием. Точнее, с имеющимися в наличии у него уликами, которые в результате в ход не пошли. Система обычная.

— Угу-у… Весь дом?

— И именно вам. Но я, под «самым интересным» немного не то имел в виду… Понимаете, эта контора работала по заказу. По поручению.

— И кто им… поручил?

— Профессиональная адвокатская тайна, — с ухмылкой выдал мужчина. — Однако, некоторые, в противовес своим обязательствам, очень любят перед коллегами прихвастнуть. Успешными делами, солидными клиентами…

— Сэр Корнеил, не томите долгим вступлением.

— Виторио Форче — их клиент.

— Мама… моя.

— С вашего позволенья, продолжу: я забрал все причитающиеся бумаги. Они как раз при мне и доделывались… Что будете с домом решать, донна Зоя?

— Надо хорошо подумать… А-а…

— Теперь — по второму нашему делу.

— Да.

— Магический сеанс состоялся. Киприус Вист, кстати, передавал вам огромный привет с наилучшими пожеланиями.

— А-а…

— Улику, платок с вашей кровью, я, естественно обратно забрал.

— Значит, у него получилось? — заёрзала я на подушке.

— Донна Зоя, я в магии мало смыслю, но, по словам магистра: «Хобья мощь, Виторио, так все и есть», сделал вывод, что, да, «получилось»… Сусанну Иззи сами будем искать или предоставим эту «честь» единолично мессиру Виторио?

— Значит, она совсем улетучилась?

— Две недели назад. Стойкая дама.

— Угу… Ей было, что терять. Точнее, кого. А вот я со своей «уликой» явно припозднилась… Не знаю, сэр Корнеил. А вы как думаете?

— Искать ли ее еще и нам?.. Я думаю, да. У каждого — свои каналы и свои источники. И, кстати… об «источниках», — сосредоточенно глянул он на меня. — Возможно, донна Зоя, вам следующая «история» покажется интересной.

— Вам бы, сэр Корнеил, книжки писать — у вас все жутко «интересно».

— О, благодарю вас, — довольно ухмыльнулся тот. — Только, уж точно, не детские — Спо мои «жуткие истории» вряд ли придутся по вкусу.

Угу, особенно, если учесть, какими «приключениями» зачитывался в детстве его собственный отец:

— Так расскажите мне. Я оценю.

— Рассказываю: в моей столичной конторе, кроме меня, как вы знаете, имеются еще три адвоката. И один из них, весьма подающий надежды, но, пока еще молодой, с моего согласия подрабатывает «защитником от страны» в Королевском суде. Практика полезная. Я сам когда-то с нее начинал. Ну так вот, на днях Маттео поведал мне очень занимательную историю, — выразительно глянул на меня рассказчик. — об «оскорбленном судьбой капитане-правдоискателе и его бедах».

— Это… о ком вы сейчас?

— Имя, точнее, прозвище «Шорох» вам, донна Зоя, о чем-нибудь говорит?

— Якорь мне в бушприт, — самопроизвольно перешла я на портовый изыск. — Корвет Дихус с Девяти Божьих скал. Две полосы вдоль борта. Шестнадцать пушек. Так а он, значит…

— Именно так, — удивленно выдал сэр Корнеил. — Дело в том, что после той памятной «встречи» с капитаном Летуньи и его двенадцатью пушками, этот сэр ринулся искать правду прямиком в Королевский суд. Но, до судебного иска дело так и не дотащилось, по причине того, что магическая экспертиза признала «Лицензию на пограничный дозор и досмотр» сэра Шороха фальшивкой. И даже «авторство» ее было установлено, но, не в этом смысл. Данный сэр свою настоящую давно просрочил и из-за склоки с наместником Скал ему ее не продлили, вот и пришлось, уже в столице, прибегнуть к «творческой альтернативе». В общем, из Королевского суда его выперли, но, капитан «фортуну судьбы» оценил мало, и месяц назад притащил в Виладжо трех бывших зилийских эмигрантов.

— А причем тут они?

— А притом, донна Зоя, что это — те самые зилийцы, которых мессир Виторио тогда спас.

— Так они-то ему зачем? Как свидетели боя с Летуньей?

— Совершенно верно. Ведь мессир Виторио, вступив в него, нарушил Морской кодекс Бетана, а команда Дихуса по этому же документу свидетельствовать против «нарушителя» не может. Однако зилийцы молчат, хоть им и грозит срок за незаконное пересечение границы. Это вообще, очень стойкая порода, умеющая быть благодарной. Так что, сэр Шорох и здесь остался ни с чем. Но, донна Зоя, самое «интересное» я еще не сказал.

— А кто б сомневался, уважаемый сэр адвокат.

— Из троих бывших беженцев, лишь двое — аборигены с острова Зили. Что же касается третьего, то он — законный гражданин Чидалии.

— То есть?

— «Большая странность» есть. Поэтому мой юный Маттео и начал рыть носом вокруг этой таинственной личности. Он ведь оптом ко всем троим приставлен.

— И что он в итоге «нарыл»?

— Имя Неро Ведуло вам о чем-нибудь говорит?

— Неро Ведуло?.. Не-ет, — наморщила я лоб.

— Тогда скажу по-другому: этот мессир последние, до исчезновения из Чидалии, тридцать шесть лет прожил в землях клана бенанданти. В одном, очень уважаемом доме. И значился там бессменным слугой его, не менее уважаемого главы… Донна Зоя, я говорю о роде Форче.

— Мама моя… — а что тут еще скажешь? — Неро… Мне Сусанна когда-то говорила, что он, вместо отца и вырастил Виторио. А сам Виторио… Точно, он мне рассказывал, как в детстве слушал истории отцовского слуги об острове Зили. Потому что тот сам когда-то там… бывал… Сэр Корнеил?

— Да, донна Зоя?.. Это будет сложно.

— Что?

— Ну, вы же оправдательный приговор хотите для этого мессира?

— Нет.

— Нет? — на этот раз удалось по-настоящему его удивить. — А что же?

— Для всех троих, сэр Корнеил. Иначе, то спасение будет бесполезным.

— А-а, — нахмурясь, откинулся в кресле мужчина.

— И знаете… а ведь он, и в правду, «таинственный», этот Неро Ведуло. И еще бы узнать: зачем он вообще из Чидалии на Зили слинял… Сэр Корнеил?

— Да. Это мы можем.

— Что?

— Организовать вам с бывшим слугой конфиденциальную встречу. А, мессиру Виторио о ней…

— Нет. Сначала, я сама с мессиром Ведуло поговорю. Когда?

— Донна Зоя, — оскалился адвокат. — А на вас интересно работать… Дайте нам с Маттео пару дней. Вас это устроит?

— Угу и… сэр Корнеил, вы сегодня обедаете с нами. У нас — очень хорошее и долгожданное событие.

— А-а…

— Неужели, вы о чем-то, происходящем в этом доме, не в курсе?

Мужчина вскинул вверх руки:

— Каюсь, донна Зоя. Но, с удовольствием, восполню «пробел»…

Раз, два, три, четыре… В главной лестнице нашего дома, широкой, из крепкого, натертого маслом с отдушками, дуба, двадцать четыре ступени. Я их все посчитала в ту ночь, когда в своей комнате наверху тихо уходил в иной мир дон Нолдо… Мой самый достойный в ЭТОМ мире мужчина. Ох уж мне ваши «сказочные» загадки. Ответ я давно уже знаю, но вот понравится ли он моему самому любимому в этом мире мужчине?.. Одиннадцать, двенадцать, тринадцать… А когда-нибудь эти ступени будет мерить шажками мой самый лучший в этом мире мужчина. Потому что, такова наша жизнь. И меня в нее уже очень давно, так же неудержимо несёт!

— Двадцать две, двадцать три… двадцать четыре!

— Донна Зоя! Донна Зоя, скажите монне Симоне!

— Дахи, о чем?

— Чтобы она ко мне больше не приставала! — мальца прямо распирало от негодованья. — А чего она ко мне со своею…

— Та-ак… Ротик свой сейчас… Во-первых, не «со своею», а с твоей.

— А-а…

— А, во-вторых, все равно придется.

— Да я в эту деревенскую школу… Да что я там вовсе забыл?

— Видимо, буквы и цифры.

— Так вы ж меня им еще у Козьей заводи научили? — округлил глаза «умник».

— Ну, то, что ты умеешь втихую читать «взрослые» книжки из здешней библиотеки, еще не говорит об уровне твоего образования.

— Да я… да я к капитану на Летунью сбегу!

— Дахи!

— Да я сам капитаном и без умножения стану!

— Зоя!

— Дахи, а ну, стоять!.. Марит, что?.. Мессир Беппе и монна Розет…

— … только что. И у нас все готово. Там свечи и мыло внеурочно привезли, так я на пару минут…

— Дуй… Нет, постой, — Марит, всколыхнув юбкой, застыла. — А Тито к обеду будет?

— Не-ет.

— Почему?

— Нет и всё.

— Марит, я его ни разу в жизни не лицезрела. И должны же мы все когда-нибудь с ним познакомиться?

— А и ни к чему уже, — вот это да!

— В смысле?

— В смысле, мы с ним разбежались: он сюда к нам не хочет, а мне обратно и подавно и… Пора мне! Донна Зоя, не приставай!

— Хобий натюрморт… И как мне все это… нравится. Такая моя жизнь!

— А кто это у нас так ноздри раздул? На маму твою сильно похожа. Неужто…

— Спо-о… Люса, а я с сэром Корнеилом…

— Да знаю, видела, как он обратно проходил… Мы поели уже. Всю бутыль подчистую.

Малыш в подтвержденье на руках у «самопровозглашенной няньки» расцвел. Нянька, с напевом, продолжила. — Конечно, от мамы то молока теперь…

— Люса, не начинай.

— Так, а эмоции в руках надо держать.

А как это сделать, когда «не держатся»?

— Сэр Клементе сказал, что, возможно, у меня молоко пропало и по естественной причине, а не от стресса. Вот он завтра приедет, я его попрошу тебе «на бис» повторить.

— Ага. Слышал, Теодоро? Завтра у нас ваш многомудрый лекарь выступает. «На бис». Так, я тебе все одно скажу: дона Нолдо, дай Бог его душе вечного покоя, твоим рёвом ты б не вернула…

— … как и сейчас мое молоко, — закатив глаза, закончила я. — Спо, не слушай эту ворчливую женщину. Впрочем, с годами и у тебя на нее сложится иммунитет… Люса, давайте в сад. Там все уже приготовлено. Я — через пять минут! — и, чмокнув в одинаково розовые щеки обоих, понеслась наверх наряжаться.

В саду, у самой тыльной стены действительно, все было готово: длинный стол, накрытый белой накрахмаленной скатертью, лавочки с обеих сторон, а сбоку, в абрикосовой тени — наряженная к приему «хозяина» люлька. Правда, лишь она одна сейчас пустовала: стол зазывно благоухал (с утра ж не ела), а лавочки наполовину пестрели нарядно-важной семьей (не считая почетного гостя — сэра адвоката).

— Ваша светлость! — мессир Беппе чинно привстал. Монна Розет хмыкнула. Я — тоже… преисполнилась:

— Мессир, присаживайтесь. Как поживает досточтимая монна Салоха?

— Спасибо, хорошо.

— А мессиры Проныра и Укроп?

— Спасибо, как всегда, бдят.

— Угу… А кто теперь ваши тарелки малюет?

— Спа… да никто. Да если б я знал, что их будет будущая герцогиня живописать, то в цене б раза в три поднял.

— За что?! — хором выдали внучка с супругой.

— А за этот, — скривился гончар. — за престиж! Вот!

— Ну, так привозите их сюда, мессир Беппе. За все — не обещаю, а дюжины две распишу.

— Зоя, дочка, смилостивись над ним! Он и так всему Копу оставшиеся после ярмарки два горшка на обозрение выставил. В моей лавке. И продавать их не дает.

— Мессир Беппе, вы и мне и тем горшкам явно льстите. Ну да, сейчас — не о том: вот-вот экипаж из Пенторы вернется от пассажирского корабля. И я должна вам сказать, зачем мы сегодня здесь…

— Святая мадонна!

— Мы сегодня…

— О-ой… Зоя…

— Да вы…

— Здравствуй… сестренка. Все здравствуйте.

— Мама моя… Арс!!!

Дом наш затихает на удивление быстро. Кажется, еще недавно в окнах горел свет, а за шторками велись разговоры и уже через миг все вокруг обволакивает глубокая сонная тишина. Да так, наверное, и положено. Ведь снова он захлопает многочисленными дверьми очень рано. Мой дом… Вот и сейчас нас с братом развлекали в саду лишь сверчки, да еще мотыльки, кружащие над водруженным на стол фонарем. Одни пели, другие плясали. Мы же просто сидели и тихо вели разговор…

— А вообще, лихо у нас тогда получилось. Почти получилось, — Арс, крутанув лежащую вилку, прихлопнул ее сверху пятерней. — Он тогда повел себя достойно.

— Угу-у, — вздохнула я, уткнувшись щекой в кулак. — А от кого из вас получил саблей по скуле?

— От меня… Зоя?

— Что, Арс?

— А твой… ваш Спо, он славный получился. И похож на обоих сразу.

— Угу… Ты на меня очень злишься? Только честно скажи.

Мужчина вскинул глаза, точную копию моих собственных. — Нет, Зоя. Я же тебя знаю как себя самого и был уверен — причина, по которой ты так поступила — стоящая.

— А вот я тебя, видимо, плохо знаю. Потому что очень тогда испугалась, что ты меня не поймешь. Да и Зача…

— Что, «Зача»?

— Вы же — друзья и всегда с ним вместе.

— А-а, — снова крутанул Арс вилку. Прямо, как в детстве, когда о чем-то сосредоточенно думал. — Теперь можешь этого не бояться. Мы с Зачей больше не в одной команде. Я вообще с Крачки ушел.

— А мы с Люсой так и подумали. Почему, Арс?

— Не знаю, — скривился он. — Хотя, нет, знаю — все же, ты. Но, это — к лучшему. Из вас бы с ним вряд ли вышла семья. Мы ведь — бродяги и…

— Контрабандисты.

Арс тихо засмеялся:

— Бывало иногда. Сначала — по нужде, а потом…

— Азарт?

— И это тоже. А говоришь, что плохо меня знаешь… — и вздохнул. — После того, как к нам нагрянул твой… капитан Летуньи, Зача решил, что искать тебя бесполезно. И не потому, что все равно не найдем, а… зачем? Ведь Виторио Форче нам прямо сказал, что между вами было. И что слово свое он в отношении тебя не сдержал.

— Какое «слово»?

— О том, что не покусится ни на тело твое, ни на душу.

— О-о, ну, надо же, какая честность. Арс, на самом деле, он этому слову не изменил — я сама. И первой сказала ему, что люблю и… В общем, все — сама. А потом и решение о ребенке тоже приняла сама.

— Зоя, Спо нужен отец. Не только мать. Это я тебе, как бывший сын говорю, — качнулся ко мне через стол брат.

— Я понимаю. Но… все очень сложно теперь. И Виторио… я не знаю, о чем он думает. Во второй и последний раз я видела его на похоронах дона Нолдо. Он лишь выразил свои «искренние соболезнования», оставил цветы и ушел. И все… А где он сейчас?.. На днях был в столице.

— Летунья — на приколе в Пенторе. Я ее видел.

— Да?.. Ну, надо же… — отвернулась я в темень сада. — Давай лучше о тебе поговорим. Я так поняла, ты теперь — без своего корабля?

— Ага, — беззаботно хмыкнул Арс. Пожалуй, слишком «беззаботно». — Зача, в конце концов, отдал мне мою половину за галеон, и я отчалил на твои самоличные сухопутные поиски.

— Ну а теперь что с тобой будет? Ты ведь меня «нашел».

— Ага, нашел. Письмо под порогом… Что со мной будет?.. Вернусь в Радужный Рог и наймусь на какой-нибудь корабль. Начну все сначала. Какие наши годы?

— А в Канделверди вернуться не хочешь?

— В Канделверди? — удивленно переспросил брат. — Не-ет. Даже после того, как там не стало сэра Сеста… Зоя, я — моряк и с этим уже ничего не попишешь.

— Угу, — в ответ потерла я нос. — А скажи мне, «моряк»: купить или построить корабль — очень дорого?

— Зоя, — Арс даже головой покачал. — что значит, «дорого»? Я вопроса не понял.

— Ну-у, хороший корабль сколько стоит? Как хороший дом?

— Очень хороший дом.

— А-а наш дом в Канделверди на какой корабль потянет?

— Ну-у, — закатил Арс к звездам глаза, а потом метнул их в меня. — Зоя, ты даже не думай.

— А что? Дом этот лишь на бумаге мой, а по-честному — наш с тобой общий. Или, я не права?.. А мы с тобой оба в Канделверди возвращаться не собираемся. Или я опять не права? Ты чего молчишь?

— Пока… да. Права.

— Ну, а раз так, то…

— Корабль — наполовину.

— Спасибо, я уже «находилась».

— Да я тебя и не возьму, — азартно оскалился Арс. — Будешь моим совладельцем и всю прибыль — напополам.

— Хоро-шо. Только, уговор…

— «Легких денег» больше не будет.

— Угу.

— Обещаю… Зоя, — Арс, вдруг, выдохнул и рассмеялся. Тоже, прямо, как в детстве — беззаботно и искренне. — А ведь мы с тобой, сестренка — семья.

— Еще какая семья. Остальных ее членов ты сегодня уже видел.

— Ну да. И…

— Мессир Арсений? Зоя? Я…

Мама моя, а ей-то что так поздно не спится: Марит, стоя на заднем крыльце, запахнулась в платок и потерла ножкой об ножку:

— Зоя, я твоему брату комнату крайнюю приготовила и… в общем, спокойной вам ночи.

— Спокойной ночи, Марит.

— Спасибо, прекрасная монна.

— Ага-а…

— Что? — прошипела я одновременно с закрывшейся дверью. — Арс, она — моя подруга и даже не…

— И в мыслях такого не было, — весело оскалился тот. — Просто, очень хорошая девушка.

— Ну-ну…

Ну и что же теперь мне со всем этим делать?!.. И зачем я вообще сюда, в это хобье место, приперлась?! И-и…

— Донна Зоя, я так понимаю, ваш разговор уже завершен?

— Что?.. — лишь этот спокойный адвокатский тембр заставил меня громко, очень громко выдохнуть.

Сэр Корнеил, наконец, качнувшись из отсыревшего угла, сел. Юный Маттео, важно перекладывающий на столе листы, от них оторвался. И лишь ссутуленный Неро Ведуло так и остался сидеть, уткнувшись взглядом в собственные, сцепленные на столе, руки. Руки, как руки. Привыкшие к тяжелой работе. Уже покрытые старческой пятнистой «рыжиной». Впрочем, как и их обладатель… Я перевела взгляд выше. На усталое в морщинах лицо. Тонкие губы едва подрагивают опущенными уголками и чисто чидалийский увесистый нос. И теперь сложно представить, что когда-то этот пожилой человек садил на колени маленького темноволосого мальчика и рассказывал ему о своих приключениях… Хобье место… А что ты хотела? Жизнь, она и такой тоже быва… Руки между нами дернулись. Я — быстро, как воровка, отвела в сторону взгляд:

— Нет. Наш разговор не окончен. Мы, сэр Корнеил, сейчас перейдем к самому интересному… Мессир Неро, ваши раскаяния в содеянном искренние?

Мужчина поднял на меня серые мутные глаза:

— То, что касается лишь последствий для мессира Виторио. В остальном я ни о чем не жалею.

— Угу… Значит, будем считать, что вы это сделаете исключительно для него.

— Что именно, Ваша светлость? — замерли теперь все трое сидящих в маленькой тюремной комнатке мужчин.

— Напишете признание на имя главы клана бенанданти. Сэр Корнеил, кто там сейчас у них?

— Архиепископ Иоанн, — глухо откликнулся адвокат.

— Вот именно на него. И сразу после оправдательного судебного приговора это письмо попадет к адресату. Вы же в это время будете уже очень далеко. Вам Ладмения, мессир Неро, нравится? — старик растерянно кивнул. — А то, возвращать вас обратно на Зили… а потом вам самому снова нанимать кого-то до Ньюпвана.

— Ваша светлость, Ладмения — самое то. У меня там дальние родственники в центральных землях.

— Вот и отлично, мессир Неро. Дело осталось лишь за малым — вас оправдать. Но, здесь… — скосилась я на усмехающегося сэра Корнеила. — я спокойна. Так ведь, мессиры?

— Ваша светлость, сделаю все, что смогу, — поджал пухлые губы Маттео.

— Спасибо, сэр адвокат. А про вашего начальника мой покойный муж вообще говорил: «Он один стоит половины всего Королевского суда». Кстати, когда этот суд?

— Через две с половиной недели…

— Хо-рошо, — и бежать отсюда. Подальше. Под теплое солнце августа и туда, где нет отсыревших каменных стен.

— А что будем делать с самим «пострадавшим»? — «половина всего Королевского суда» нагнала меня уже в узком длинном коридоре. — Донна Зоя?

— Надо сказать… Сэр Корнеил, как думаете: почему он такое сделал?

— Выкрал у собственного хозяина сей артефакт? Вананду? — прищурился перед собой адвокат. — А кто его знает? На фанатика накейо он не похож. Магии древней в нем — нуль. Его проверяли. Может, личное? Говорят, глава рода Форче еще тот был… — скосился на меня мужчина.

— Угу. Говорят… Сэр Корнеил, только вы, пожалуйста, сами мессиру Виторио сообщите.

— Сделаю, донна Зоя. А вы…

— А я обязательно приеду на суд…

Вот насчет «приеду» у нас и вышел дома скандал. Ну, не так, чтобы скандал. В общем:

— Я все равно туда завтра поеду.

— Поедет она, — Люса, вся красная от пыхтенья, выдула носом пар. — А то, что Мимоза эта блудливая до сих пор по стране лазит?

— О-о, не «Мимоза» она, а Роза. Соттола, — собирая дорожный ридикюль, выдернула я из подружкиных рук собственную ночную сорочку. — Ну и пусть пока лазит.

— Зой, а может хоть…

— Вот Малая в Королевском суде не хватало.

— Ведь и Арс, как назло уехал.

— Угу, — пристально глянула я на местный «поникший цветок». — Марит, вот только…

— Ой, ну, надо же. Я — взрослая и это… полузрелая.

— Половозрелая, — вздохнув, пихнула я в раззявленную ридикюльную пасть сорочку. — Ты вместе с Дахи, что ли, эти книжки читаешь?.. Марит, Арса я люблю, но, он — бродяга и…

— Контрабандист? — даже с надеждой уточнила та.

— Нет! Он мне пообещал.

— А-а… — ну да-а — это ж так «романтично», хобья сила.

— Дочка, а почему ты, прости Господи, этим магическим подвалом не хочешь? И тогда б ночевать в столице не пришлось.

— А ты почему?

— Ну так…

— И я также, примерно. У меня озноб от него. Я пробовала. А ощущение… бр-р, — и даже сейчас, скривясь, передернулась. А кому приятно, когда, будто кислотные пузырьки вокруг лопаются и все тело от этого… — о-ой… Я лучше простым способом. В два дня обернусь. Так что… ну, вы сами у меня — девочки взрослые и Спо на вас можно оставить. Да ведь, мой задумчивый друг? — малыш в ответ мигом отмер, обозначив свое согласие гороховой погремушкой матери в лоб. Нянька его не замедлила придать действу иной смысл:

— Даже Теодоро, и тот — против, — хлобысь! На этот раз прилетело и толковательнице.

На том мы наш «семейный скандал» решили свернуть…

Всю дорогу до столицы Чидалии я упорно озиралась по сторонам — нет, одна. Одна — в пустом бархатном экипаже. Одна — со своими, затолканными в дальний угол мечтами. И они теперь надо мной в этой колышущейся пустоте кружили. А потом, вдруг, поняла, что никогда раньше одна так далеко не ездила. И от этого на душе стало и тревожно и радостно. Будто я — ребенок, впервые начхавший на строгий запрет:

— Нет. К Орлет я ночевать не поеду. Хватит с нее слушателей и в лице сэра Клементе.

Хотя, по правде сказать, многомудрому лекарю, на неделю перебравшемуся из Диганте в столичный пафосный особняк, «слушать» приходится как раз не ее, а сэра депутата, прихваченного тяжкой болезнью. Профессиональной, пожалуй, именуемой в народе попросту «почечуй»… Бедный наш лекарь. «Качество отечественной медицины напрямую зависит от уровня… какого там уровня?..». Да, до красноречия сэра Юрия мне вряд ли взлететь…

— Ваша светлость! — и чуть не «взлетела» к противоположной обитой стене. — Ваша светлость! Сначала куда?

— О-ох, — высунулась я прямо в столичную жизнь. — Как бы тебе… объяснить? До Королевской академии и дальше, параллельная улица после двух поворотов направо… Или не двух?.. Гостиница «Бабочка»… Сэнс?!

— Ну я… Ладно, разберемся по ходу!.. Н-но!

Шлёп!

— Угу… В общем, «тихий и зеленый ресторанчик»… Мне он понравился…

Чего не скажешь о Королевском суде… Судебное заседание длилось недолго. В почти пустом гулком зале, если не считать трех, откровенно скучающих юристов-студентов. Хотя, с душой выступающий Маттео их, иногда все же, будил. Вот это мне не понравилось — старается ведь. А вообще, если смотреть в суть… «спектакль» откровенно затягивал. Особенно, показанья свидетелей, живописующих: где, с кем и в каких именно позах находились все трое обвиняемых на момент морской схватки у Божьих скал. Сэр Корнеил, сидящий на жесткой скамье рядом, любезно этот «спектакль» комментировал:

— Столичную зилийскую диаспору пришлось подтянуть.

— А-а… А я и думаю: отчего вон у того, что сидит слева от Неро, глаза все шире и шире.

— Еще бы: он в ту ночь, якобы, многодетным отцом стал. Ну, не совсем отцом, но, приложил для этого максимум сил.

— А откуда тогда остальные «свидетели»? Или у них так полагается?

— При свидетелях? — сощурился на меня адвокат. — Нет, донна Зоя. Это — гости со свадьбы.

— Так он еще и женился, якобы?

— А как же? У зилийцев — строгие нравы.

— Мама моя, — скосилась я к пораженному собственным прошлым «отцу». — Сэр Корнеил, а…

— Документы их тоже — в порядке. Качество не вызывает сомнений… И не спрашивайте у меня: откуда они взялись.

— Ну, так, — захлопнув рот, вновь вперилась я взглядом в Маттео. — А вот…

— Суд удаляется на вынесение приговора! Прошу всех монн и мессиров оказать ему честь вставанием!

Раздавшиеся сзади зевки обозначили очередное пробужденье студентов.

— Думаю, донна Зоя, мы выиграем дело.

— Вы в этом уверены, сэр Корнеил?

— Судья Милдт уже давно так не развлекался — он нам еще приплатить обязан. Что же до остального… Маттео! Подойди, пожалуйста, к нам!..

— Да, патрон?

— Заключение магической экспертизы по предоставленным документам отдали?

— Да, патрон. Нон амбиджи!

— В переводе с латыни: «Не вызывают сомнений»… Донна Зоя, может пока в кофейню напротив?

— Мессиры, как мне нравится с вами работать, — и в последний раз оглядев пустой зал, пошла вдоль ряда к дверям.

Обратно мы только-только успели. И, судя по крошкам на мантии, судья Милдт вкушал гораздо активнее нас. А потом, пару раз кашлянув, зачитал… оправдательный приговор… Уф-ф.

Что же касается Неро, он, будто обмяк и выглядел сейчас намного старее. Однако с достоинством великомученика, которого только что лишили костра, поблагодарил и адвокатов и попутно меня. А потом, с хмурой усмешкой, изрек, уже стоя в дверях:

— Он меня никогда не простит.

— Кто, мессир Неро? — прищурилась я, развернувшись к нему.

— Мой мальчик, Виторио.

— Откуда вы знаете?

— Он здесь был, когда вы ушли. И мы с ним разговаривали. Я думал, он меня поймет. А он…

— Время все лечит, — а что я еще ему скажу? И простила бы такое сама?.. — Мессир Неро, удачной дороги и не потеряйте билет на корабль. Остальное вам сэр Маттео отдаст.

— Спасибо, донна Зоя. И да хранит вас… Вананда.

Мама моя…

Мама моя. Я думала, мне будет легче. Вновь вернуться сюда, больше, чем через год. В это царство бабочек в рамках и выгоревших на солнце, сушеных цветов. Даже фонарики вдоль ступеней горели, как прежде — мерцая в своих граненых плафонах. И только мой номер был кем-то занят. Меня поселили напротив. В большую комнату с зашторенным наглухо балконом, выходящим, нет, не в сад — на улицу. Тоже подсвеченную фонарями, но тихую. Тихий зеленый ресторанчик… «Вам понравится»… Хотя, сейчас хотелось бежать. Сразу и далеко — вдруг, вспугну наши с ним тени? Те, что еще вместе и у которых все впереди. Зачем?..

— Ваша светлость, позвольте, я зажгу в комнате свечи?

— Нет. Зачем?

— Ваша светлость?

— Я сейчас все равно спущусь… Мессир Вагриус, что у вас сегодня на ужин?

— О-о, я вас порадую, не сомневайтесь. А вы знаете, что…

— Спасибо. Я скоро приду.

— Как скажете… — и тихо скрипнула дверь. Тоже, как прежде.

— О-о, да мать же твою, да хобья сила и Святой Эразм с лебедкой! Всё! Две, нет, три порции Джелато и спать! — дверь в этот раз «надсадно взмолилась».

А внизу я увидела… «тень»… Тень сидела ко мне боком и в собственном ее, тени, бокале плясало пламя от горящего рядом очага. И на бутылке, стоящей рядом. А еще грифелем очертило профиль…

— А вы опять пьете? И опять — один.

Голос вышел глухим, хотя я старалась придать ему уверенности и ехидства. Может, поэтому мужчина удивленно вскинул глаза:

— А-а, Ваша светлость. Я думал, вы позже придете.

— Да, неужели?

— Мессир Вагриус сообщил о такой чести, как только я порог переступил.

— Я думаю, титулами в этом городе вряд ли удивишь. Вот, если бы я хомут на шею надела, когда из экипажа с гербом спускалась.

Виторио вновь поднял прищуренные глаза. Словно представил меня в хомуте. И скривился:

— Не-ет.

— Ну, «нет», так «нет». А вот вам, сэр капитан, он бы точно пошел. Потому что вы напрочь забыли о манерах. Ну да, не буду вас отвлекать. Пейте дальше. И следующим тостом предлагаю: «За огромно умных!».

— Зоя! — со звуком отодвигаемого стула выросла надо мной «стена». — Прошу прощения, Ваша светлость. Окажите мне честь — составьте компанию.

— Хо-рошо, — сглотнув слюну, скоро качнулась я в бок. И так же скоро уселась. Как раз — напротив. Мужчина опустился следом:

— Вам налить?

— А-а, угу.

— И даже не спросите: что?

— Ну, вы же это пьете?

— Я только начал. И еще не распробовал вкус, — оскалился он мне с бутылкой в руке. — ох… мессир…

— Да, мессир Виторио?

— Нам — еще бокал и донне… Что Ваша светлость будет?

— Все, что угодно и две, нет, три порции Джелато.

— Понял. А бокал я принес…

— А здесь мало что изменилось.

— Кроме нас с вами, сэр капитан.

— Да?.. Так давайте за это и выпьем?

— Э вэрро… — и так три раза подряд… Кстати, апельсиновой водки.

Однако теплоты между нами такой «разогрев» не добавил. И мы по-прежнему, отводили по сторонам глаза. Да, хобья ж сила!

— А вот я…

— Да сколько же…

— Вы что-то хотели спросить… ваша…

— светлость. Да… — и, вдруг, надув щеки, смолкла. — Я хотела… а, поздравить вас со снятием с вашего рода обвинений.

— Я об этом не хочу говорить.

— От чего же? Ну, тогда, может, поговорим о моем доме в Канделверди?

— Что?.. И об этом тоже, — исподлобья глянули на меня.

— Ну-у… Как идут поиски монны Сусанны?

— А давайте поговорим о вас?

— Обо мне?.. Да, пожалуйста. Что именно вас интересует?

— Меня интересуют причины.

— О, это очень общий воп…

— Почему ты от меня пряталась? — подался мужчина вперед. — А хочешь, я сам расскажу?

— С удовольствием вас послушаю.

— Из океана тебя подобрали три рыбака. Так?.. Мои люди еще год назад их с твоим перстнем на рынке в Пенторе скрутили.

— Ну, надо же. А я все гадала: где он. На дне, под вашей кроватью или у них.

— Так вот. В Розе Бэй тебя продали. И там ты…

— Ну-у?

— Зоя, в жизни бывает всякое. И то, что ты была…

— Кем?

— Розой.

— Что?! — отбросило меня к спинке стула. — Да я бы повесилась на их розовой шторе.

— Тише. Люди кругом.

— Да пошел ты.

— Я продолжаю: в этом нет ничего…

— Я в тебя сейчас этой бутылкой, хобий капитан, якорем в…

— Значит, тебя изнасиловали.

— Да мать же твою!

— Зоя! А, знаешь, что? — вдруг поднявшись, метнул он ко мне через стол руку. — Пойдем ко отсюда. Ни к чему позорить достойное имя.

— Сдается мне, не мое?

— Твоего покойного мужа, — и потащил меня через весь зал к лестнице. Потом мы резво запрыгали по ступеням и после двух поворотов ключа оказались в моей бывшей комнате. Ах, вот, кто… — Присядь, — мотнул он меня на мою собственную бывшую кровать. Сам навис сверху. — Значит, тебя там изнасиловали.

— Да с чего, вдруг…

— А с того, что ты родила!

— Мама моя.

— Зоя, я — не мальчик. И когда я увидел тебя в ратуше на приеме, то сразу заметил разницу. Ты стала другой.

— Какой?!

— Не кричи… Другой. Женщиной в… — хмуро скосился он в сторону. — в полном смысле этого слова. Ты стала…

— Мама моя… Значит, я родила?

— Так точно. А раз от меня пряталась, значит…

— Отец ребенка — не ты.

— Так… точно.

— Гранитная логика… И у меня тогда — встречный вывод: значит, поэтому ты сейчас меня избегаешь?

— Что? — теперь он удивленно расширил глаза.

— А то, что я давно уж заметила. А еще я уверена, что, если ты любишь женщину, то любишь ее целиком. И даже с чужим ребенком. Хотя, о любви из нас двоих…

— А зачем о ней говорить? Любовь не в словах, а в поступках. И в твоих и в моих. И да, если кого-то любишь, то любишь любого.

— Даже «изнасилованного»?

— Да-а… Зоя, я бы понял. Понял бы и простил.

— Простил?!.. Что? Изнасилование? Любовь по глупости?.. И, значит, я правильно делала, что от тебя пряталась.

— Зоя, я совсем не то сейчас…

— Да иди ты к морской хобьей матери со своим прощеньем! Да мы как жили без тебя, так и дальше будем жить! Великодушный мессир! И… в сторону отойди!..

Руки тряслись, но в замочную скважину я попала сразу двумя. А потом звучно захлопнула дверь. Очень звучно… Сквозняком. И… балкон я, точно, не открывала.

— А-а.

— Тихо-тихо, — и меня еще сильнее сзади перехватили, захлопнув ладонью рот и плотно прижав к себе.

— А-а?

— Будешь выть — по голове, — и боком поперли к балкону.

Я лишь заметить успела, суматошно цепляясь за крепкие чужие руки, как от двери за нами отделилась еще одна тень. И мы уже оказались снаружи, когда… Ба-бах!

— Зоя! Нет, ты все-таки, меня выслушаешь! И кто из нас двоих от кого бегает?!

— А-а…

— Тихо, я сказал.

— Зоя?!

— О-о… о-о, — и каким-то чудом смогла-таки, носком туфли дотянуться — высокая подставка с водруженным на ней пузатым горшком, сначала медленно пару раз качнулась… Хрясь!

— Зоя!

— Вот же стерва! — и я едва ни самостоятельно, без подставленной снизу лестницы, не зверзлась через перила вниз. Мужик, мазнув напоследок по глазам своей пятерней, нырнул назад в комнату.

— Виторио! Мама моя… Да что же это?.. А-а-а-а!!! Помогите!!! А-а-а!!! — и мне кажется, даже на горизонте окна зажглись…