Наречённый для ворожеи

Глава 3. Школа

Позёмка, высокая девочка лет двенадцати, не понравилась дочке ведьмы с первого взгляда. И хороша-то собой удивительной, снежной красотой под стать имени, и Магистр-то её чересчур хвалит. Поэтому Рута зыркнула на живую снегурочку неприветливо, но тоненькая, очень белокожая, с льдистыми бледно-голубыми глазами Позёмка на явную неприязнь не отреагировала. Хлопнула пушистыми белыми ресницами, слегка улыбнулась одними уголками рта и просто поманила за собой. Махнула ладошкой и пошла прочь.

– Я тоже завсегда рада знакомству, – буркнула ей в спину Рута, невольно любуясь на длинную белую косу.

Так и не произнеся ни слова, новая знакомая привела дочку ведьмы к каменной лестнице. Они спустились ниже, пересекли ещё один коридор и попали в другой. Наконец Позёмка толкнула одну из дверей и отступила в сторону, давая Руте пройти первой.

В комнате не меньшей, чем покои Магистра, находилось несколько девочек разных возрастов и Дайва.

Засучив пышные рукава полосатого трёхцветного платья, какие любили носить большинство свебок, и обвязав талию фартуком, травница толкла что-то пестиком в ступке, которая стояла на массивном столе. С одной стороны от ступки находился глиняный горшок, с другой решето с какими-то корешками.

Девочки, рассевшиеся на лавках возле стола, внимательно за Дайвой наблюдали. Всего учениц в комнате, не считая прислонившуюся к косяку Позёмку, было четыре. Причём две из них, ещё младше Руты, оказались близнецами. Рыженькие неотличимые толстушки, которые уставились на новенькую во все глаза.

Зато две другие ученицы, русые и довольно взрослые, на Руту едва покосились. Возможно им всем не разрешалось отвлекаться во время занятий, впрочем урок Дайва тут же прервала.

– Вот вам ещё одна подружка. Знакомьтесь, а после закончим готовить настой, – сказала травница, откладывая пестик и накрывая ступку тряпицей.

– Липа, – первой представилась самая взрослая, лет шестнадцати, русая девочка, снисходительно изучая дочку ведьмы.

– Морошка. Лушка, – по очереди сказали-хихикнули рыжие близняшки. – Ты куколки красивые делать умеешь?

– Вам бы только в куклы играть, – строго укорила близняшек ещё одна русоволосая девочка с вздёрнутым курносым носиком. – Я Заряна. А ты?

– Рута, – назвалась дочь ведьмы. И не утерпела, ткнула пальцем в Позёмку и словно выплюнула: – А эта ваша ледышка небось сызмальства лучше всех себя считает?

– Это ещё что такое? – всплеснула руками Дайва. – Никак сходу ссору затеваешь?

– Потому что я ей не пустое место! Ишь какая, словечко из себя за-ради знакомства не выжмет! – ещё больше взъерошилась Рута.

– Так она не может! – засмеялась то ли Лушка, то ли Морошка, а её сестра смех подхватила.

– Вот именно. Не разобралась, а сразу судить, – сурово покачала головой и Заряна, а лицо Руты залилось горячей краской стыда.

– Ой, прости-прости! – умоляюще забормотала дочь ведьмы, обращаясь к по-прежнему молчавшей, застывшей с отстранённым видом Позёмке. – Выходит, ты, горемычная, немая?

– Вовсе нет! – опять всплеснула руками Дайва. – Тут дело в другом. Сплоховала на этот раз наша лучшая ученица, когда собирала ночью в лесу особенную травку. Траву ту следует рвать в полном молчании, а тут сова поблизости возьми и крикни! Видать Позёмка то ли ойкнула, то ли на птицу нечаянно шикнула, но что случилось доподлинно пока неизвестно. В лесу девонька была одна.

– А причём тут сова? – ничего не поняла Рута. – И почему молчит сама ледышка, не признаётся, как дело было?

То ли Позёмка на «ледышку» на этот раз обиделась, то ли решила дать подсказку, но девочка открыла рот и вдруг издала тоскливый, пронзительный совиный крик! Смешливые Лушка и Морошка так и покатились.

– Поняла, наконец, причём сова? – тоже усмехнувшись, продолжила объяснять травница. – Завыл бы поблизости в тот момент волк, Позёмка тоже бы теперь завывала. Потому что не смогла соблюсти ритуал во время сбора чародейской травки. Ну ничего, к ночи заговорит по-человечески. А вам, девочки, наглядный урок.

– Всегда думала – рви себе траву горстями да набивай корзины! – никак не успокаивалась дочь ведьмы.

– Это только козе так собирают, – возмущённо фыркнула Дайва. – На иную чародейскую травку при сборе даже тень не должна упасть, другая дастся в руки в определённый день и час, третью сможешь сорвать только через серебро или злато…

– Это как? – с жадным интересом перебила Рута.

– Всему обучу, всё в своё время узнаешь. А если будет трудно, девочки всегда помогут. И ссориться у нас не принято.

Весь остаток своего первого школьного дня Рута провела с девочками. Сначала в травницкой, где досмотрела до конца, как Дайва готовит настой. Правда тот оказался не чародейским, просто от кашля для одного из больных лечебницы.

Потом был урок по рунам. Вслед за остальными Рута покинула травницкую и перешла в странную комнату без окон. Её освещали свечи и пара факелов, а вместо лавок стояли в круг жёсткие стулья, на которых девочки и устроились. И тут же в комнату вошла ещё одна учительница - живая маленькая старушка, на груди и запястьях которой висела россыпь причудливых амулетов. Но поразили дочь ведьмы не они, а мужская стрижка учительницы "под горшок". При этом, несмотря на седину, короткие волосы старушку молодили.

Увидев новую ученицу, она назвалась Кипреей и принялась объяснять, для чего стоит изучать руны. Оказывается, чтобы совершить волшбу не обязательно читать заговоры, как делала всегда мать Руты. Достаточно начертить несколько символов, а ещё руны-символы можно изготовить заранее. Вырезать магические знаки на кусочках дерева, нацарапать на камушках или кусочках кожи и носить при себе, пока не возникнет необходимость воспользоваться. В этом случае руны ещё послужат как обереги.

Закончив поучать, Кипрея достала из мешочка на поясе гладкий камушек размером с куриное яйцо и дала его подержать Руте. И обычный с виду серый голыш вдруг налился мерцающим молочным светом. Довольная Кипрея объявила, что у новой ученицы прекрасные способности к волшбе, и больше всего этому обрадовалась почему-то Позёмка. Заулыбалась и даже захлопала в ладоши, а засмущавшаяся Рута дала себе слово больше не вредничать. Видно ссориться в этой школе действительно не принято.

Затем наступил вечер, и учениц накормили ячневой кашей с маслом, запивать которую следовало молоком. Горшок каши и кринка молока ждали девочек на большом столе в травницкой, ещё в этой комнате имелась печь и много разной посуды – от обычных горшков, глиняных мисок и ковшиков, до иноземных цветных склянок, причудливых сосудов и чаш. И если простая посуда теснилась на широком шестке печи, иноземная заполонила резные поставцы вдоль стен. И кругом подвешенные пучки трав, а на полках ряды берестяных туесков с корешками, почками, семенами и соцветиями растений. Любопытная и деятельная Рута, быстро поев, обследовала все углы и сунула нос в большинство туесков.

– Печь ведь нужна не только кашу разогревать? – догадалась дочка ведьмы.

Спрашивала она у Заряны, а ответила вдруг Позёмка, нежным звенящим голоском:

– Угадала, всегда надо что-то вскипятить или подогреть, а некоторые зелья томятся в печи целую ночь.

– Ой, ты заговорила! – обрадовалась Липа, а Лушка с Морошкой бросились с Позёмкой обниматься.

– Малы́е, кыш доедать кашу! Скоро вам спать, – попеняла близняшкам Заряна, которая, видно, обожала всех отчитывать. К Позёмке она тоже обратилась с укоризной: – Ну, что же ты? Неужто обычной совы испугалась?

– Не совы, маленькая лесавка с дерева прыгнула. Прямо мне на плечи, – принялась оправдываться белоснежная девочка, щёки у которой слабо порозовели. – И как крикнет совой в ухо, да ещё на шее повисла – не отцепить. Пришлось отогнать бранными словами, которых нежить всегда боится. По-моему, из меня не только спутница воину, обычная травница не получится…

– Брось убиваться, я бы на твоём месте тоже растерялась, – принялась утешать Липа расстроенную Позёмку.

– Почему же лесавку не отпугнул твой оберег? – вдруг раздался женский голос от двери. Оказалось, в комнату незаметно вошла Альдона, и все девочки поспешно встали её приветствуя. Рута слегка замешкалась, но сделала, как все. – Это точно была лесная нежить? Может, проклятое дитя, которого утащил леший?

– Не распознала, – совсем поникла Позёмка. – Лесавка была голая, шалила с удовольствием, правда волосы, кажется, не зелёные.

– Кажется? – довольно сухо спросила Альдона.

– Луна за облачко зашла…

– Ладно, всё поправимо. Завтра поедем с тобой по соседним деревням, постараемся разузнать, пропадал ли у кого ребёнок. Кстати о малых ребятах – не пора ли кому-то спать? – насмешливо, и вместе с тем ласково поинтересовалась Альдона, поглядывая на Лушку и Морошку.

Вместе с близняшками в постель отослали и возмущённую Руту, которая и не подозревала, что в свои почти восемь лет должна будет делить спальню с шестилетками. Ужасно хотелось остаться со старшими девочками и расспросить их о проклятых детях. Но и разговор в спальне оказался внезапно интересным, ведь сразу не уснули.

Прежде всего сестрёнки зажгли свечу и принялись перебирать кукол, рассевшихся в ряд на лавке под окном. Выбрали по одной тряпичной подружке и утащили к себе в кровати, на лавке же осталось ещё с пяток.

– Выбирай любую, если тоже любишь куколок, – великодушно предложила Руте одна из близняшек.

– Не-а, – поморщилась в ответ дочка ведьмы, которая, сколько себя помнила, предпочитала свистульки да рогатки.

– Зря. Куколки нам даже сказки сказывают.

– Ну-ну, – усмехнулась Рута, но, как старшая, спорить с малышнёй не стала.

– Интересные сказки, мы такие сроду не слыхивали, – продолжала соблазнять одна из сестрёнок.

– Расскажите мне лучше, как в эту обитель попадают? Чтобы выучиться на ворожею.

– Очень просто – надо чтобы тебя нашли и сюда привезли. Кто-то из спутников, воин с ворожеёй, ведь они постоянно путешествуют. Вот и нас нашли, когда мы без родителей остались, и тебя. Ты ведь тоже сиротка? – спросила одна из девочек.

– Ага, – нехотя отозвалась дочка ведьмы, которая не любила об этом говорить.

– А в школу тебя позвали, потому что есть способности, – с умным видом подняла вверх палец говорившая близняшка. – Иначе просто бы отмыли, подлечили и пристроили в приют к волхвам. Или в добрую семью.

– Ну а если сиротка достаточно взрослый, в обители могут обучить какому-нибудь мастерству, – подхватила нить разговора другая сестра, одновременно баюкая куклу. – Воином опять же можно стать, если есть желание. Только не всякий захочет, храбрыми рождаются не все.

– А ворожеями девочки быть хотят? Вы хотите? – спросила Рута.

– Хотим! – сёстры переглянулись и произнесли это одновременно. Но заговорила потом одна, которая баюкала куклу. – Чего уж теперь, ежели чужая страшная бабушка нам колдовскую силу передала. Обычными девочками больше не станем.

– Как передала? – ещё больше заинтересовалась Рута. – А родители куда смотрели? Или они уже…

– Уже, – жалостливо покривила губы одна из близняшек, а вторая ещё и всхлипнула. – Мы тогда совсем маленькие были, ехали куда-то с батюшкой и матушкой в санях, да чуть не пропали. Морозы, говорят, жуткие стояли, так родителей Дед Карачун прибрал. Нас же нашла и притащила к себе в избу страшная бабушка…

– …в тёмный лес, в самую чащу, – опять перебила и стала сама рассказывать другая сестра. – Внутри печки нас выпарила, к жизни вернула, потом каждую за руку подержала и сразу ушла, как будто в сени. А оказывается на мороз, босиком и в одной только нижней рубахе! Мы тогда без сил были, сразу уснули. Потом несколько дней бабушку ждали, пока Лушка её в окошечко не увидела.

Близняшка ткнула пальцем в сестру, и Рута, в свете свечи, вдруг впервые заметила, в чём отличие девочек. У Морошки под ухом сидела крупная, горошинкой, родинка.

– И чего потом? – поторопила рассказчицу дочка ведьмы.

– Сестра реветь начала и даже описалась. Дескать, стоит страшная бабушка под окошечком и просвечивает вместе с рубахой! А рядом с ней такие же батька с мамкой!

– Уж так-то врать и пугать друг друга негоже, – пожурила Лушку Рута.

– Она не врала, – перешла вдруг на шёпот Морошка. – Потом и я за окошечком страшную бабушку видела. И родителей. Пришли и долго стояли. Даже улыбались.

– Может вам всё поблазнилось с голода? Или лихоманка ещё мучила, после того как чуть насмерть не замёрзли? – от души пожалела сестрёнок Рута.

– А вот и нет, мы не голодали. Куколка страшной бабушки рассказала про репу в подполе. А ещё как снег топить, и какую травку в кипяток заваривать, чтобы совсем выздороветь.

– Кто-кто? – не поверила своим ушам Рута.

– Куколка, – спокойно и уверенно отчеканила Морошка, а Лушка твёрдо кивнула. – Очень старая и страшная, как сама бабушка. Она на окошке сидела, головой вертела, всё видела и нам объясняла. Про Навь, которая обступает нашу Явь кругом, и иногда в неё проникает. Ещё куколка объясняла, что бояться мёртвых не надо. В Нави всем хорошо, кроме самых больших грешников, которые сразу попадают в Пекло…

– Батюшки, это вы ещё не спите? – вдруг заглянула в их спаленку Липа. – А я слышу – шу-шу-шу. Неужто нельзя наговориться завтра?

Липа погрозила пальцем, задула свечу и вышла, а близняшки тут же раззевались.

Но Рута после услышанного просто так уснуть не могла. Сказала, что выйдет по нужде и скользнула в коридор вслед за Липой. Та стояла у окна, словно поджидала и заговорила первой:

– Наши девчушки уже всё рассказали? Что видят мёртвых? – понизив голос, спросила она Руту.

– Угу. Маленькие, а врать горазды, – кивнула дочка ведьмы. – Ещё, дескать, куколки им сказки рассказывают.

– Так вот знай – всё правда, ведь Лушка и Морошка будущие ягини. Баба-Яга, умирая, передала им свой пост на границе Яви и Нави. Знамо дело ещё лет десять их никто на границу не поставит, пока что идёт обучение. Через куколок, уж больно ягини малы. Потом, как говорит Альдона, кукол заменят животные: змеи, вороны и непременно коты. Кошачье племя тоже видит Навь, и кто из неё в наш мир проникает.

– Надо же, ягини, – пробормотала Рута, у которой голова шла кругом. А она-то ещё волновалась, что дочь пережинщицы! – То есть Лушка с Морошкой спутницами воинов не будут?

– Правильно, их ждёт свой пост. А теперь спать, – отмахнулась от следующих вопросов Липа и скользнула в спальню старших девочек, плотно прикрыв за собой дверь.

Когда Рута вернулась в собственную спальню, будущие грозные ягини, пока что ещё по-детски милые и розовощёкие, крепко спали в обнимку с самодельными, довольно страшненькими куколками.