Наложница с прицепом для Генерала-Дракона (СИ)

Глава 7

В тот момент, когда мы с Пелагеей стоим на крыльце под редкими, пушистыми снежинками, и мне уже кажется, что я перегнула палку с мастером Варденом, он подъезжает к нам на тех самых санях, с которых всё и началось…

Лихо спрыгивает и жестом приглашает меня к приоткрытой дверце.

— Разве они ваши? — отчего-то спрашиваю я, устраиваясь на лавке с дочкой. Она с любопытством рассматривает деревню. Вчера-то было не до того.

— Я похож на того, кому нужно это корыто? — усмехается он в ответ.

И на моё удивление поднимает с крыльца мешок с нашими вещами и покрепче привязывает его к саням. Там одежда, которую для нас подобрала Анежка и наша собственная иномирная. Платочек, кстати, один из которых я всегда с запасом кладу в любые карманы дочери, оставила на память Анежке. Ей всё-таки было так умилительно любопытно — я решила отплатить за доброту, за откровенный ночной разговор.

— Спасибо, — глядя в глаза мужчине, произношу я.

Мне важно наладить с ним контакт. Глупо притворяться, что между нами ничего не будет. А ещё глупее — что от него не зависит моя жизнь.

Он выгибает бровь и заметно мрачнеет. Что-то во мне явно не нравится ему. Хотя вчера мне казалось иначе.

Впрочем, если я и мои повадки ему не по вкусу, зачем возиться? У него наверняка много красивых девушек в замке. Да и если хочет чего-то нового, разве это для него недоступно?

— Играешь со мной? — спрашивает с явной угрозой.

А я не могу перестать любоваться его волосами — до чего же густые и длинные. Но как будто бы жёсткие, словно искусно выделанные из металла.

— М? — почему-то от волос взгляд падает на губы, и только после этого я возвращаю зрительный контакт. — Что вы имеете в виду, мастер Варден? Вы пошли на уступки ради моей дочери, хотя вовсе были не обязаны это делать. И даже в мелочах ведёте себя как настоящий джентльмен. Спасибо, — повторяю настойчиво.

— Джентльмен? — едва ли не скалится он.

Не очень понимаю его эмоции, только кажется, что там их много — за этим непроницаемым выражением красивого лица.

Но слово это ему знакомо.

— Я что-то неправильно понимаю? — хлопаю ресницами. Немного наигранно, но я стараюсь вести себя так, как будут ожидать от женщины в этих краях. Чтобы не прибили по примеру той попаданки, о которой вчера говорил Лувис. — Пожалуйста, объясните мне, если это так.

Он становится ещё мрачнее. И оттого почему-то красивее. Но такой странной грубой красотой, которую я никогда не видела раньше даже в кино. Которую не воображала, читая книги.

Генерал вдруг вытягивает меня из саней. Сердце сразу же проваливается в пятки. Пелагея начинает беспокоиться, возиться на месте и звать меня.

— Мамочка…

— Всё хорошо, солнце! — я машу ей, выглянув из-за плеча.

Этот жест раздражает генерала, он хватает меня за руку, заставляет её опустить.

— Что вы делаете?

— Хочу получить своё, — поясняет он даже будто бы с досадой, что это вообще нужно пояснять. Энергия, исходящая от него, вызывающая страх, заставляющая застывать, словно маленький зверёк, обволакивает меня.

Мастер обнимает меня за талию, притягивает к себе, запускает руку в мои волосы, слегка оттягивает, заставляя непроизвольно шумно выдохнуть, почти застонать и вздрогнуть.

Скольжу по нему взглядом, понимаю, что реакция моего тела его очень даже устраивает. В отличие от безобидных слов.

И на этом, помня, что совсем рядом сидит Пелагея, нахожу в себе силы как можно дальше отстраниться, пусть и всё ещё находясь в его стальной хватке и упереться ладонями в его грудь. Твёрдую как камень.

— Маленькая девочка не должна становиться свидетелем того, как вы получаете своё, — произношу твёрдо, но негромко.

— По-твоему, я не смогу насладиться тобой, если рядом не будет твоей маленькой… девочки, — он кривится едва заметно. — Но в то же время тебя нельзя касаться, когда она рядом. Это заставляет меня сомневаться в том, что ты вообще стоишь всей этой возни.

— Стою, — уверяю я его.

Этот ответ заставляет его заглянуть в мои глаза с недоумением.

— Вот только, мне думается, что в вашем замке будет достаточно возможностей для того, чтобы уединиться. Если у моей дочери будет своё безопасное и удобное пространство — особенно. Пока же прошу проявить ко мне уважение!

— К тебе?

— Почему вы всё время отзываетесь обо мне с таким пренебрежением? В своём мире я не была продажной женщиной и здесь всё иначе только по одному лишь признаку. Из-за того, что я попаданка. Но я не выбирала эту участь.

Я совсем забыла, что про свой мир лучше ничего не упоминать. Но генерал вроде как не заострил своё внимание на моей оплошности.

— А, по-моему, — чеканит он, — тебе это всё очень нравится.

— Нравится что? — забывшись, вцепляюсь в его китель. — Принадлежать вам? А в этом есть что-то зазорное?

— Ты — моя наложница. Моя вещь.

— Тогда тем более. Уважение ко мне будет означать, что вы уважаете самого себя. Или я чего-то не понимаю?

Какую-то часть разговора он больше не смотрит мне в глаза, а всё больше концентрируется на губах.

— Бестия, — наконец, заключает он с тёмной усмешкой. И отпускает меня, когда я уже на это и не надеюсь. Только в тот же миг снова приближается, заправляет мне прядь волос за ухо и шепчет горячо: — Очень надеюсь, что ты меня не разочаруешь.