Наложница с прицепом для Генерала-Дракона (СИ)

Глава 4

Опешив, я крепче прижимаю Пелагею под шубой и отступаю на шаг. Вот только некуда бежать. К двери тут же подошёл один из мужиков на этом празднике жизни, позади стена.

— Мама… — шепчет дочка встревожившись.

— Всё хорошо, — торопливо шепчу я ей, а вот остальным кричу: — Это ошибка! Никакая я не попаданка! Отпустите, меня дома ждут… И муж… имеется.

Просто не знаю, что конкретно их убедит. А что покажется смешным и только подтверждающим, что я не из этого мира.

В последнее сама почти поверила. Вариантов тут не особо много.

Хотела, называется, переехать…

Генерал смеётся. И смех его отчасти похож на рокот. Густой и тёмный. Совсем не такими я представляла военных, это какой-то тёмный властелин… Меня передёргивает.

— И из каких же ты угодьев? Чья такая?

— Да есть тут, — отвечаю сразу же, прекрасно понимая, что мне никто и не думает верить, — за лесом место…

Отступила бы ещё подальше, да некуда. А генерал тем временем поднимается, и от грозной энергии, что от него исходит, у меня даже начинает кружиться голова. Он оказывается очень высоким и мускулистым мужчиной. Это заметно даже под несколькими слоями одежды. Такой, одной рукой схватив за талию, без усилий сломает ребро…

— Да нет тут никакой деревни поблизости… Да вы и сами знаете, мастер Варден.

Генерал подходит ко мне. У него синие-синие глаза. Холодный, даже будто бы злой взгляд. Красивый орлиный нос, тонкие бледные губы. Он кривит их и спрашивает:

— Что ты там прячешь? Не хочешь показать мне?

— Нечего показывать. Отойдите от меня.

Это вновь его смешит. Глаза вдруг веселеют. Но это вовсе не обнадёживает. Он тянет ко мне свои загребущие руки, хочет сорвать проклятую шубу. Я вжимаюсь в стену, обнимая себя двумя руками, пока Пелагея сама не показывается из отделанного мехом ворота.

— Что… — шепчет она, — вы делаете?

Генерала словно холодной водой окатывает. Он ошалело моргает, да так, что меня пробирает на нервный смех.

Шапку моя девочка сняла, золотистые локоны растрепались, вид у неё будто бы заспанный, но ей больше не страшно. Хотя бы на её месте была далеко не такой спокойной.

— Хотел посмотреть… Видимо, на тебя.

— Посмотрели? — спрашивает дочь. — Зачем маму трогаете?

— Маму, значит? — он переводит взгляд на меня и ухмыляется. — А вы совсем не похожи.

Тут уже нет смысла притворяться, я готова ему в ноги кинуться, лишь бы не тронул дочку, лишь бы позволил мне остаться рядом с ней.

— Отпустите… пожалуйста. У меня ребёнок, я…

— Тихо, — он отходит от нас и обращается уже к мужику, что меня привёл. — Такой, значит, трофей ты мне преподнёс? Вот это, — он явно говорит о моей дочери, да так, будто и не было недавно в его глазах доброго любопытства.

Тот на мгновение теряется, отвечает не сразу. Но потом даже будто бы осмеливается злиться.

— Мастер Варден… Попаданки ведь — большая редкость. Тут не до того, чтобы выбирать невинную или с дитём. Так они и появились в наших угодьях вместе. Я её под шубой то не разглядел. Девчонка мелкая совсем. Что вам? Забудьте о ней… Мы её себе оставим, хотите?

Он вновь переводит на меня взгляд, будто бы решает, что со мной теперь делать.

— Разумеется, — чеканит, — девчонка мне не нужна. Можете её перепродать, если сможете доказать, что она попаданка тоже. А то по ней не видно. Я этим заниматься не собираюсь. Ну что застыли? — кричит раздражённо. — Продолжай играть! — это уже парню со странным инструментом.

Разлучить меня с дочкой? Продать её?

Я только крепче обнимаю Пелагею, не собираясь её отпускать.

— Мама тебя защитит, не бойся… Не бойся…

Мужик принимается стаскивать с меня шубу, чтобы забрать малышку. У меня выходит отвесить ему затрещину. Играет музыка, нарочито лёгкая и весёлая, у кого-то эта картина вызывает смех. Мужик кричит другим парням, чтобы помогли, мне становится совсем страшно.

Генерал наблюдает за всем этим безучастно.

Я понимаю, что в этой комнате только от него зависит моя судьба. Поэтому, чудом вырвавшись из кольца окруживших меня парней, которые не ожидали, что я побегу в сторону так называемого дракона, кидаюсь на него, вцепляюсь в китель, заглядываю в глаза.

У меня рост метр семьдесят два, но рядом с ним чувствую себя совсем уж маленькой, хрупкой и беззащитной.

— Пожалуйста… — умоляю его. — Оставьте мне дочку. И тогда я сделаю всё, что от меня будет нужно. Не буду доставлять вам никаких неудобств…

Генерал усмехается холодно.

— Ты и так будешь делать всё, что я тебе прикажу.

— Нет! — мой крик перекрывает музыку и голоса толпы. — Нет! Я не буду жить без неё… И вы ничего не получите!

Он несколько мгновений не отводит от меня взгляд, словно пытается прочитать в глазах, действительно ли я способна на то, о чём говорю.

И, в конце концов, смеётся. А когда мне уже кажется, что меня убьют за дерзость, он касается жёсткими пальцами моего подбородка, приподнимает лицо и собирается поцеловать в губы.

Но я отшатываюсь.

— Ты сказала, что будешь послушной.

— Если дочь останется со мной. Если вы, мастер Варден, — даже не знаю, как запомнила, — дадите мне слово.

— Слово? — выгибает он бровь. — Тебе?

— А кому ещё?

Он ещё раз окидывает меня взглядом и кивает.

— Даю слово. В моём замке, так уж и быть, и для ещё одного рта найдётся место.

— Хорошо, — киваю я. — А теперь отпустите.

— У нас был уговор, — настаивает он.

На что я отвечаю искренни:

— Но не при ребёнке же!

Он вновь недоумённо моргает, словно когда впервые увидел мою дочь. И затем отпускает меня.

— Лувис, — обращается к тому мужчине, что привёз меня, — давай, накорми их, дай нормальную одежду. Они теперь принадлежат мне и должны выглядеть соответственно.

— Конечно, мастер. А что насчёт вашего приказа? Привезти попаданку в ваши покои? Вы ведь предпочтёте её, не созывать наших девушек?

Генерал бросает на меня взгляд. Я не могу скрыть своего страха и отвращения. Это явно ему не нравится.

— Она ведь моя, я всегда успею… Так что распорядись, чтобы для них подготовили комнату. Нужно на одну ночь. Завтра мы уезжаем. А для меня и моих ребят приведи самых красивых… Мы уж как-нибудь разберёмся.

Кажется, план Лувиса провалился.

Какая-то женщина вызывается устроить меня с Пелагешей. Я крепко-крепко обнимаю дочь, а саму трясёт. Пронесло… Но только в эту ночь.