На сопках Манчжурии

Глава VIII Луч смерти профессора Тотенкопфа

Если сравнивать бал в Ломе с балом данным губернатором Мендосой в честь основания города Кордовы, то оба эти мероприятия мало в чем уступали друг другу по своему блеску и размаху, что было совсем не удивительно.

Оба города были на подъеме благодаря росту мировой промышленности, неутомимо поглощавшей как африканские бокситы, так и аргентинский вольфрам. В обоих городах имелись основные признаки цивилизации 20 века — железная дорога, телеграф и высокие радиомачты, с помощью которых жители городов были в курсе всех последних событий по всему миру.

Единственно, в чем африканская Ломе заметно уступала аргентинской Кордове, так это в древности своего происхождения. Плывя по течению реки Суквия в поисках легендарного Эльдорадо, летом 1573 года аделантадо Кабрера основал небольшое поселение, которому дал имя своей любимой жены Кордовы. После этого события прошли столетия, и городок на берегу реки Суквия, несмотря на все превратности судьбы, не только выжил, но и основательно встал на ноги.

О тех легендарных временах испанской конкисты жителям города напоминала массивная ратуша, чей остроконечный шпиль взмыл в голубое небо Аргентины, здание Национального университета, основанного иезуитами свыше трехсот лет назад, а также булыжная мостовая, чьи камни дышали историей.

Главные праздничные мероприятия начались утром на центральной площади города, куда вместе с горожанами пришли жители близлежащих департаментов провинции. Там говорились высокие речи, раздавались подарки, играла музыка, под которую гости торжества лихо отплясывали прямо на мостовой. Все это завершилось традиционной сиестой, и улицы Кордовы опустели, чтобы к вечеру вновь наполниться праздничной жизнью, но теперь она была разделена на богатых и бедных. И если простой люд отмечал день города в трактирах и тавернах, то состоятельную часть Кордовы ждал губернаторский дворец, куда было приглашено свыше двухсот пятидесяти человек.

Всех их у входа почтительно встречал пышно разодетый мажордом. Он властно ударял своим парадным жезлом об пол и громко выкрикивал имена прибывших на торжество господ. Через широко распахнутые двери, гости губернатора Мендосы проходили в парадный зал дворца, где их встречал сам хозяин с женой.

Так как всех приглашенных на торжество гостей его превосходительство мог ненароком позабыть, слева от губернатора стоял секретарь и по условному знаку рукой освежал память правителя Кордовы. Благодаря этой помощи сеньор Мендоса ни разу не ошибся, пожимая руки приглашенным на праздник мужчинам и отпуская комплименты их супругам делавших книксен губернаторской чете.

На господина Фернандо Торреса, владельца магазина радиоприемников и прочего технического товара сеньор губернатор не обратил особого внимания, несмотря на то, что тот был довольно запоминающимся мужчиной. Сдержанно обменявшись рукопожатиями с торговцем, его превосходительство споткнулся взглядом о сеньору Жозефину Торрес, и сердце его учащенно забилось. Симпатичная брюнетка полностью подходила под тот тип женщин, что импонировал губернатору. Грациозно отдав дань уважения хозяину, сеньора Торрес лукаво стрельнула глазами в ответ на комплимент губернатора.

Её действия не остались незамечены супругой губернатора, которая едва приглашенные отошли от хозяев дворца, холодно прошептала мужу, не меняя участливого выражения на лице.

— Луис, держите себя в руках, и не выказывайте столь неприкрытого интереса к этой смазливой простушке.

— Благодарю тебя, Изабелла, — отвечал ей губернатор, расплываясь в дружеской улыбке следующей паре гостей.

Действие дорогой супруги не укрылись от взгляда и господина Торреса.

— Не могла удержаться от проверки своего оружия, дорогая? Смотри, госпожа губернаторша зорко следит за своим мужем и не потерпит никакую соперницу вблизи своего благоверного, — пожурил он свою жену, взяв предложенный слугой бокал с шампанским.

— У каждого человека есть свои слабости милый, тем более у такой слабой женщины как я, — непринужденно улыбнулась ему в ответ супруга.

В этот момент она действительно ничем не походила на человека способного кого-либо обидеть. Милая и обходительная хранительница домашнего очага имела мало чего общего с той анархисткой революционеркой, за чью голову шесть лет назад американское правительство предлагало сначала десять, а потом и пятнадцать тысяч долларов. Вот только лишь небольшой шрам на левой руке и цвет волос объединял этих женщин, но на этом сходства заканчивались. Чета Торрес в Кордове числилась добропорядочными семьянинами и послушными гражданами аргентинской республики.

За те два года, что они провели в Кордове, никто не мог сказать о них ни одного плохого слова. К политике они были равнодушны, впрочем, как и к религии, но зато торговая жилка и деловая хватка у сеньора Торреса была отменной. Сразу после прибытия из Байреса он организовал фирму по продаже радиоприемников и добился серьезных успехов, правильно сочетая цену и качество предлагаемого товара.

Уже через год Торрес расширил свое дело, поставляя товар не только в Кордову, но и в другие города провинции, а также её соседям. Технический прогресс решительными шагами врывался в Аргентину, принося господину коммерсанту и его жене стабильный доход. Как признание финансовых успехов четы Торрес, стало их приглашение на бал к губернатору, на который мечтало попасть многие жители Кордовы.

Некоторые представители благородных семейств города с холодом и недовольством посматривали эту семейную пару, сумевшую столь быстро войти в двери, перед которыми иные стоят годами, но так и не получавшие приглашение переступить заветный порог. Но большая часть гостей была настроена к Торресам более терпимо.

— Ну и пусть, что иностранцы. Мало их приехало из Европы в Аргентину за последние годы. Президент страны, господин де Альвеар, очень рассчитывает, что капитал и деловые качества эмигрантов помогут стране стать экономическим лидером Южной Америки. Главное, что у них есть деньги, они деловые люди, верят в Бога и не занимаются политикой, — рассуждали лишенные «голубой крови» обыватели, дружественно кивая сеньору Торресу и поднимая бокалы за его очаровательную супругу.

Такова была лицевая сторона аргентинская жизнь Камо и Фрэнки Майены, но существовала и её оборотная сторона. Кордова не случайно была выбрана Камо как место проживания. В северной части этой аргентинской провинции обосновался злой гений мировой войны, знаменитый профессор Тотенкопф.

Работая на воинскую славу Второго рейха, он создал особые дирижабли, чьи убийственные удары испытали на себе многие города Франции, Англии и Америки. Сразу после войны, за свои преступления перед человечеством он был объявлен в мировой розыск. Тысячи людей искали его в Европе, Азии, Африке и даже в Австралии, но все поиски были безрезультатны. Арестованные в ходе розыска люди, оказались лишь только похожими на «профессора зло», как окрестили его американские журналисты, а всяческие упоминания о нем в прессе, в конце концов, оказывались банальными газетными утками.

Искали неуловимого профессора и в Южной Америке. Его фотографии имелись в полицейских департаментах Аргентины, Бразилии, Венесуэлы, Колумбии, Перу и Чили, но это нисколько не помешало Тотенкопфу въехать неузнанным сначала в Парагвай, а затем оказаться в аргентинской провинции Кордова.

В её северной части находилось несколько чисто немецких поселений, много лет занимавшихся фермерством. Жили они очень замкнуто, сознательно ограничивая доступ в свою среду всем испаноговорящим. Внутри поселений говорили только на немецком языке, отмечались немецкие национальные праздники, пропагандировалась немецкая культура.

Подобные поселения были идеальным местом для укрытия всех гонимых людей немецкой нации, и Тотенкопф не стал исключением. Поселившись в одном из дальних хуторов, он отдался любимому занятию, созданию нового оружия уничтожения. В специально оборудованной генералом Бергом лаборатории, «профессор зло» ставил опыты и вел научные изыскания, чей результат должен был полностью затмить все то, что было создано им ранее.

Обуреваемый честолюбивыми помыслами, желая навечно прославить своё имя, профессор Тотенкопф сосредоточил все свое внимание на разработке «лучей смерти». По замыслу ученого это должно было быть оружие способное легко уничтожать не только живую силу и оборонительные укрепления противника, но и аэропланы, и морские корабли.

В начале своей работы профессор хотел создать свои смертоносные лучи на основе радиоволн, которые должны были облучать войска врага, но по прошествии времени он отказался от этой затеи. Тотенкопфа захватила идея создание мощного теплового луча, который должен был уничтожать все на своем пути, подобно молнии громовержца Зевса.

Для реализации этих грандиозных намерений профессору понадобилось значительная сумма денег, которую ему предоставил его компаньон и товарищ генерал Берг. Именно на них в Европе и Америке через подставные фирмы закупались материалы и оборудование, необходимые для создания теплового оружия.

Естественно Берг не мог полностью финансировать все нужды профессорского проекта, как это в свое время делал кайзер Вильгельм. Трудно сравнивать возможности государства и частного инвестора, но этот факт нисколько не волновал Тотенкопфа. Наоборот, он видел в этом некий залог успеха, так как, по его мнению, обеспеченный всем специалист не столь проворен и изобретателен, как испытывающий нужду исследователь.

— Вы знаете, Берг, если бы мой аппарат создавался под эгидой государства, то его стоимость была бы значительно выше, чем та стоимость, которую тратим мы на его создание сейчас, — хвастался профессор своему компаньону, сидя за чашкой утреннего кофе.

Будь на месте генерала кто-нибудь другой, то он скорей всего замучил бы ученого перечислением сумм, отпущенных на его опыты, и был бы наверняка прав. Вначале он снабдил Тотенкопфа документами и перевез его сначала в Парагвай, а затем в Кордову. После на землях немецких колонистов в департаменте Тулумба была построена вилла с лабораторией, в которой профессор приступил к своим исследованиям. Быстрого результата они не принесли, но потребовались новые финансовые вливания.

Изучение физики это не только дорогое удовольствие, но и процесс с непредсказуемым результатом. Через три месяца кропотливой работы, выяснилось, что было взято неправильное направление, и теперь нужно начать все сначала.

Любой бы нормальный спонсор просто взвыл бы от этих известий и пустил бы пулю в голову незадачливому распылителю чужих денег. Любой, но только не генерал Берг. Он сочувственно покивал головой, спросил, сколько нужно добавить и открыл новый кредит дорогому другу.

Делая все это, генерал был в своем уме и не находился под влиянием алкоголя, наркотиков или иных средств, подавляющих волю и разум. Просто он как никто другой знал возможности профессора, свято верил в них, и как оказалось не напрасно. Прошло полгода, и опытный образец нового оружия был создан. Два с половиной месяца понадобилось профессору на его доработку, и тепловой луч сначала поджег кучу смолянистых веток, а затем прожег насквозь доску толщиной в десять сантиметров. Это был настоящий прорыв в проводимых исследованиях.

Изменяя и комбинируя составные элементы своего оружия, Тотенкопф сначала добился, что при помощи луча написал свое имя на стальной плите, а затем разрезал напополам двухсантиметровый лист брони. Профессор купался во славе триумфатора, но тут случилось, то, что должно было случиться: у Берга возникли проблемы с финансами.

Нет, господин ученый не спустил всю денежную наличность своего друга, генерал был весьма предусмотрительным человеком. У него закончились лишь свободные финансы, все остальное было вложено в дело. Для их вывода потребовалось бы месяц-полтора, а такой срок ученый гений ждать не мог. Берг занялся поиском денег на стороне и первый к кому он решил обратиться был Камо.

По приезду в Аргентину он поддерживал с «сеньором колонелем» чисто дружеские отношения, не пуская его дальше очерченных границ. Камо было известно, что профессор жив и занимается новым видом вооружения, но, ни где он находится, ни каковы его успехи на новом поприще, бывший революционер не знал. Через его фирму шла часть профессорских закупок, но их список ничего не говорил Камо о том, на какой стадии находятся исследования Тотенкопфа.

Поэтому когда во время очередного визита Берг попросил у Камо денег для продолжения работ по тепловому лучу, «сеньор колонел» охотно согласился, но с одним условием.

— Поймите меня правильно господин генерал, я много наслышан о профессоре Тотенкопфе, но я деловой человек, который предпочтет всего один раз увидеть, чем сто раз от кого-то услышать. Я готов немедленно вложить в дело нужную вам сумму денег, но хотел бы, как говорится, пощупать товар руками. Если это действительно столь грандиозный проект как вы говорите, возможно, я вложу в него даже больше, чем вы запрашиваете, дорогой Берг, — Камо решительно извлек из кармана чековую книжку, достал вечное перо и замер, готовый подписать чек в любую минуту.

— Право не знаю, что и делать. Ваша готовность без всяких проволочек вложиться в наш проект радует меня, но вся проблема в профессоре. Возможно, чисто из суеверия, он не намерен показывать свой аппарат посторонним людям. Он и меня допускает в свою лабораторию крайне редко, — Берг сочувственно взглянул на Камо, делая вид, что ищет у него понимания ситуации. Говоря о нелюдимости профессора, генерал сильно лукавил, не желая допускать к делу новых лиц.

— Что же, вполне понимаю вас господин генерал. Людям науки вполне свойственны причуды сильно отличающих их от всех нас, но прошу правильно понять и меня. Мое желание взглянуть на аппарат не праздное любопытство, а стремление убедиться в правильности своего поступка. Ведь запрашиваемая вами сумма немаленькая и под честное слово её никто не даст. По сведениям, которые я получил из канцелярии губернатора, аргентинское правительство намерено начать в Кордове строительство авиационного завода. Сорок девять процентов будет отдано частному капиталу, и очень важно будет попасть в число первых пайщиков. Ведь это превосходное место для вложения денег, согласитесь со мной, — продолжал давить на немца Камо.

— Мне очень жаль дорогой друг, но профессор вряд ли изменит своим жизненным принципам, — Берг сделал вид, что хочет подняться и уйти, но Камо не стал останавливать его и предлагать новые варианты. В этих играх у него опыт был гораздо больше его собеседника.

— Не смею настаивать господин генерал, у каждого человека есть свои жизненные правила и их следует уважать. Однако мне не хотелось отпускать вас с пустыми руками, памятуя связывающее нас прошлое, — Камо развернул чековую книжку и размашисто заполнил передний лист. — Вот, прошу принять от меня чек на двенадцать тысяч долларов. Эту сумму я могу выдать вам в качестве помощи без каких-либо условий. Прошу.

При столь неожиданном повороте событий, Бергу не оставалось ничего другого как делать хорошую мину при плохой игре. Он сдержанно поблагодарил дарителя и туманно намекнул на возможность изменения правил герра профессора. В ответ Камо горячо заверил генерала, что всегда готов оказать ему финансовую помощь.

Когда дверь за гостем закрылась, а его самого унесло могучее авто, между супругами Торрес состоялся разговор. Следует отметить, что Камо полностью доверял своей спутнице и, не имея от неё никаких тайн, он рассказал о результатах прошедшей встречи.

Фрэнки внимательно выслушала рассказ мужа, а затем осторожно спросила Камо:

— Судя по тому, с какой легкостью ты отдал Бергу двенадцать тысяч, этот аппарат должно быть очень важен для тебя. Но как, и для каких целей, ты собираешься его использовать? Желаешь установить на него монополию или продать за хорошую цену, а может быть, что-нибудь ещё? Каковы твои планы и намерения?

— Видишь ли, в чем дело дорогая, на данный момент для меня важен не столько аппарат, сколько сам профессор. Тотенкопф действительно злой гений войны, как его величают американцы. Он с легкостью изобретает одно смертельное оружие за другим и делает это исключительно ради прославления собственного имени. Сейчас он создал тепловой луч малой мощности, с помощью которого можно на расстоянии поджигать деревья или вскрывать банковские сейфы любой толщины. Но если он сделает аппарат большей силы, то это будет означать смерть тысячи и тысячи людей. Вспыхнет новая мировая война, ибо то государство в чьи руки попадет этот аппарат, обязательно захочет извлечь из него максимальную выгоду и станет диктовать свою волю соседям. Чтобы этого не случилось, профессора надо остановить на раннем этапе создания оружия иначе, потом будет поздно.

— Остановить, значит уничтожить. Я правильно тебя поняла?

— Да, именно уничтожить. Ведь если его постигнет неудача в продвижении теплового луча, он обязательно изобретет, на погибель людскому роду, что-нибудь ещё более ужасное. В России, я знал одного такого изобретателя, профессора Филиппова. В своей домашней лаборатории, он ставил опыты по переносу энергии с одного места на другое при помощи волн. Предполагалось, что, взорвав тонну динамита под Петербургом, можно было перебросить энергию взрыва в район Стамбула и произвести нам такие же разрушения, как если бы взрыв был на самом Босфоре. Страшное оружие но, слава Богу, оно не было создано. Проводя последние испытания, профессор погиб, учеников у него не было и никто не смог завершить его изобретение. При этом Филиппов просто ставил опыты, а Тотенкопф целенаправленно создает оружие массового уничтожения.

— Ты говоришь страшные слова милый, и я полностью с тобой согласна. Пули и снаряды более честное оружие, чем этот тепловой луч с его пятикилометровым радиусом поражения. Профессора и его аппарат, конечно, нужно уничтожить, но меня смущает один факт. Насколько я знаю, у тебя нет той суммой, о которой попросил тебя Берг. Как ты с ним собираешься расплачиваться или у тебя есть другие счета, о которых я не знаю? — Майена кивнула на чековую книжку Камо, сиротливо лежавшую на бюро.

— Нет, это действительно все мои деньги, — успокоил супругу Камо, — а что касается господина Берга, то ради достижения цели, я готов выписать ему даже миллион долларов. Лишь бы приблизиться к Тотенкопфу и уничтожить его.

— Понимаю тебя. Берг просто не сможет воспользоваться выписанным тобой чеком и демонстрация творения герра Тотенкопфа будет единственной и последней. Что же, с профессором и Бергом все ясно, но может, стоит попытаться захватить аппарат и вывезти к тебе на родину, в Россию? Насколько я понимаю, у профессора нет большой охраны и при хорошей подготовке дела, мы смогли бы экспроприировать его, — многозначительно спросила женщина, намекая на их бурное прошлое. Услышав эти слова, Камо на секунду задумался, но затем решительно тряхнул головой, словно отгонял от себя соблазн.

— Нет! Кража аппарата, это очень опасное и трудное предприятие, но даже если нам это удастся, я не уверен, что в России тепловой луч попадет в достойные руки. Поэтому от греха подальше правильнее будет уничтожить профессора и его изобретения.

— Значит, нам придется покинуть Кордову?

— К сожалению, это так. После уничтожения аппарата нам предстоит переехать в другую провинцию.

— Жаль, — со вздохом молвила Майена, — честно говоря, я уже привыкла к этому городку.

— Ничего страшного, дорогая. Сменить пейзаж за окном всегда полезно, тем более людям нашей формации.

— И куда мы отправимся, в Байрес? Там ведь легче будет затеряться.

— Нет. Именно там нас и будут искать. Поэтому, я присмотрел на границе с Парагваем небольшую плантацию по выращиванию чая матэ. Это отличное место для скромной семейной четы де ля Ласерны, которая в случае необходимости всегда найдет убежище в соседней стране.

— За, что я тебя люблю, дорогой, так это за твою предусмотрительность. Мне сильно повезло, что судьба свела меня с таким человеком как ты.

— А мне с тобой, — молвил Камо, обняв подругу.

Начав с Бергом игру в спонсорскую помощь, Камо считал, что в нынешнем положении он единственный человек, к кому немец сможет безбоязненно обратиться за финансовой помощью. Он не без основания полагал, что до окончательного завершения работ над тепловым лучом, Берг не рискнет предлагать аппарат третьей стороне, но бывший эсдек недооценил изворотливость германского генерала. Едва только работы начались, как агенты Берга стали искать потенциального покупателя на смертельное оружие. О том, чтобы предложить его англичанам не могло быть и речи и потому, Берг сосредоточил внимание на других странах.

Франция после войны была бедна как церковная мышь, норовя нарастить свои опавшие мускулы за счет нещадной эксплуатации своих колоний и немецких репараций. Страна восходящего солнца с прохладцей отнеслась к идее покупки лучевого оружия. Потомки богини Аматерасу свято верили в огневую мощь своих линкоров, которые вместе с авианосцами должны были стать ударной мощью страны. Оставалась богатая Америка, но, получив в свое распоряжение все золото Старого Света, американцы спешили насладиться прелестями жизни и не собирались снова воевать.

Казалось, круг замкнулся, однако на счастье генерала в Северо-Американских Штатах не все так думали. Их было мало, но это были вполне состоятельные люди, девиз которых гласил: «Любая война, это новые деньги». Сообщение о тепловом луче заинтересовало американцев. Они по достоинству оценили возможности применения теплового луча в военных целях, а также то, что таинственный изобретатель не просил денег.

Проект теплового луча получил кодовое название «луч смерти». Контроль над ним был поручен Марку Говеренцу, ранее сотрудничавшему с Николой Тесла, в свое время пытавшегося создать свое лучевое оружие. Под видом новоявленного американского миллионера, желающего вложить свои деньги в выгодный проект, он был отправлен в Рио-де-Жанейро, так как, соблюдая секретность, Берг указал местом своего пребывания Бразилию.

Когда возник финансовый вопрос для продолжения проекта, Берг обратился за помощью к Камо и Говеренцу, и в обоих случаях получил одинаковые ответы. Деньги для продолжения опытов будут даны, но при условии наглядной демонстрации аппарата. Это вполне устраивало Берга решившего одним выстрелом убить двух зайцев для решения своих проблем.

Говоря о том, что Тотенкопф не желает показывать свой аппарат посторонним лицам, Берг нисколько не лукавил. Профессор собирался по-своему распорядиться изобретенным им тепловым лучом. С его помощью он намеревался начать широкомасштабную добычу золота в боливийских Андах. Тотенкопф уже приценился к нескольким заброшенным горным приискам. Согласно заключениям геологов запасы золота там были богатейшие, но вся проблема заключалась в их глубоком залегании в толще твердых горных пород. Рентабельность добычи золота в подобных условиях была отрицательная, но профессор полагал, что он сможет добраться до благородного металла при помощи разрушительной силы своего аппарата.

Купив право разработки приисков через подставных лиц, Тотенкопф намеревался в два года не только полностью окупить свои затраты, но и иметь солидную выгоду. После обретения же финансовой независимости, ученый собирался заняться изучением ядра атома, таившего в себе неисчислимые перспективы.

Таковы были планы злого гения Второго рейха, но заунывная песня финансов заставила его внести в них определенные коррективы. Тотенкопф решил уступить давлению настырных спонсоров и провести демонстрацию своего смертоносного оружия, которая должна была быть последней для них. После получения денег, спонсоры должны будут оставить земной мир, ибо пережили свою полезность великому делу. Как говориться ничего личного, только бизнес.

Согласно иезуитскому плану профессора, с разницей в сутки, оба спонсора прибыли на маленькую станцию Санта-Эсмеральда железнодорожной магистрали, что связывала Кордову с одноименной столицей соседней провинции Сантьяго-дель-Эстеро.

Первым в условленное с Бергом место приехал Камо. Ему легче было добраться до Санта-Эсмеральды, чем господину Говеренцу, которого люди Берга везли из самого Буэнос-Айреса.

У самого вагона дорогого гостя встречал широкоплечий крепыш по имени Мигель. Он предложил Камо донести багаж, но у того из вещей был только один саквояж. Легендарный экспроприатор предпочитал путешествовать налегке. Потерпев неудачу оказать любезность господину коммерсанту, Мигель подвел его к большому черному автомобилю и учтиво распахнул дверцу. Все это не ускользнуло от внимания худощавого господина. Он ехал с Камо на одном поезде, но его никто не спешил встречать. Так и не дождавшись знакомых, господин подхватил свой неказистый чемодан и направился к зданию вокзала.

Присланный Бергом автомобиль, был чудом техники начала века. Большой и могучий, он величаво несся по дорогам Кордовы, с легкостью беря любой подъем, преодолевая лужи, кочки и прочие превратности грунтовой трассы.

Был поздний вечер, когда Камо прибыл сначала в немецкое поселение, а затем, покрытый густой пылью кабриолет, доставил его на виллу профессора. Встретивший гостя Берг, радушно предложил ему флигель с ванной и ужином, предупредив, что встреча с Тотенкопфом состоится завтра утром.

— Что поделаешь, если умственный процесс профессора идет в вечерние часы и изменить это не под силу никому, — генерал учтиво довел гостя, до флигеля и пожелал доброй ночи.

Ночь действительно была доброй, Камо отоспался и явился на встречу с изобретателем в прекрасной форме.

— Я представлял вас себе несколько иным, герр Камо, — произнес немец, учтиво обменявшись рукопожатиями. — Если руководствоваться методом Ломброзо, то вас совершенно невозможно заподозрить в том криминале, столь вас прославившего. У вас вид, глубоко порядочного человека, единственным прегрешением которого могут быть редкие походы на сторону.

— Зато ваши проницательные глаза и высокие надбровные дуги, герр профессор, сразу выдают в вас незаурядную личность, способную на многое. И я теряюсь в догадках, пытаясь определить границу вашего таланта.

— Теперь я понимаю причину вашего легендарного успеха. Вы умело играете на струнах людских душ тонким инструментом под названием лесть, однако, со мной вам не повезло. Я абсолютно глух к подобной музыке и говорю вам сразу, не тратьте зря время, ни ваше, ни тем более мое. Оно для меня бесценно, — взмахом руки Тотенкопф предложил Камо и Бергу сесть за стол, возле которого уже стояли слуги с подносами.

— Итак, вы готовы спонсировать создание теплового оружия, но только после его демонстрации? — профессор уловил тревожный взгляд Камо на слуг. — Можете говорить совершенно свободно, они ни слова не понимают по-немецки.

— Удобная прислуга, — констатировал Камо, но возобновил разговор, только когда слуги покинули столовую. — В силу сложившихся обстоятельств, я не только видел, но даже использовал одно из ваших творений, герр профессор, и в полной мере оценил его мощь и великолепие. У меня нет и мысли сомневаться в словах генерала Берга относительно свойств вашего нового оружия. Однако, просимая вами сумма в 250 тысяч долларов, довольно велика и для успокоения души я хотел бы, взглянуть на ваш товар. Прошу понять меня правильно.

— Не извиняйтесь. Не всем дано понять величие свершенного мною открытия. Узость вашего технического кругозора мешает по достоинству оценить его и потому, вы все сводите к примитивной демонстрации, наивно полагая, что после этого все сразу станет ясно. Вы подобно ребенку пытаетесь укусить незрелый плод, которым очень легко отравиться, — нравоучительно произнес профессор, уверенно орудуя ножом и вилкой у себя в тарелке, — однако, судя по вашему лицу, это вас не очень пугает, и вы упорно желаете увидеть аппарат. Не так ли? Можете не отвечать, отлично вижу, что так. Что же, это ваш выбор, ведь вы платите деньги. Ваше здоровье!

Тотенкопф поднял бокал вина, и Камо с Бергом последовали его примеру. Когда профессор наклонял над тарелкой аккуратно постриженную голову, он совершенно не походил на «злого гения», каким его знал цивилизованный мир, но стоило ему лишь поднять глаза, как мнение быстро менялось. Их холодность и безразличие к людям, гнездившееся за стеклами очков, моментально выдавали человека привыкшего повелевать другими, совершенно не считаться с их мнением.

— Вас наверняка интересуют техническое устройство аппарата, но по известным причинам я могу рассказать об этом лишь вкратце. В основе действия моего аппарата лежит принцип концентрации света, подобно фокусу самой простой линзы. Нечто подобное создал знаменитый Архимед, когда при помощи зеркал, на расстоянии сжег весь флот римлян. Не знаю, каких размеров был солнечный пучок легендарного грека, но созданная мной оптическая система, сжимает луч света до размера меньше ушка иголки. Это позволяет ему в считанные секунды плавить и прожигать броню, как танков, так и кораблей и вы увидите его мощь собственными глазами! — профессор прервал трапезу, и гордо вскинув голову, посмотрел на Камо.

— К сожалению, дальность воздействия моего нынешнего аппарата ограничивается десятком метров, но у его нового варианта, на постройку которого пойдут ваши деньги, дальность будет гораздо больше. При помощи теплового луча можно будет поражать объекты на удалении в двести, в пятьсот, тысячу метров и это не предел. Согласно моим расчетам, луч может сохранить свою силу до 20 километров, но для этого придется строить аппарат величиной с корабельную башню. Вот какое будущее у моего аппарата!

— Вы рисуете грандиозную картину, от которой перехватывает дух, герр профессор. У меня нет ни капли сомнения в том, что вы создадите свои чудо-аппараты при наличии необходимых средств. Ваше здоровье, — Камо поднял бокал, — честное слово, просто не вериться, что для каждого аппарата уже произведен свой расчет. Сразу чувствуется рука подлинного мастера.

— Совершенно верно. Для каждого из аппарата расчет уже произведен и все они здесь, — немец выразительно постучал пальцами по лбу, — многие любят записывать, но я считаю это излишним. Моя память меня никогда ещё не подводила.

— А что служит источником для вашего луча? Неужели ваш аппарат подобно зеркалу Архимеда полностью питается от солнца?

— Нет, нет и нет. Мой аппарат полностью автономен и не зависит от капризов погоды. Свет порождается от горения специальных стержней, в основе которого лежит угольная пыль. Срок горения их составляет 11 минут, после чего нужно производить замену. Зажигаются они при помощи магнето и сгорают полностью, без остатка и даже копоти.

— Как все просто и понятно! Не то, что у этого Теслы с его передачей тока путем беспроводного электричества! — ловко ввернул в разговор Камо имя научного конкурента профессора.

— Тесла больше говорит, чем делает. За годы жизни в Америке он хорошо усвоил их принцип, что для громкого успеха нужна хорошая реклама. Именно она лежит в основе деятельности этого гения-самоучки, плюс определенный налет таинственности и недосказанности. Все его столь разрекламированные электронные пушки-метатели молний ещё только в проектах, которые неизвестно когда получат право на рождение. А мой «луч смерти» уже существует! И он гораздо компактнее, прост в обращении и, главное, стоит гораздо меньше, чем энергетические башни этого короля электричества!

— Думаю, наш гость сам в этом убедиться этим вечером, — прервал Тотенкопфа Берг, видя как тот, не на шутку разгорячился.

— Почту за честь быть первым зрителем этого грандиозного действия, — заверил хозяев Камо.

— Вот именно первым, оцените это герр Камо. Завтра к нам приедет ещё один человек, желающий посмотреть в действии наш аппарат, — многозначительно подчеркнул генерал.

— И кто он, если не секрет.

— От вас у нас секретов нет, дорогой сеньор колонель, — Берг расплылся в доверительной улыбке, — это богатый американец, интересующийся научными достижениями военного характера, в которые можно выгодно вложить деньги.

— Правда? Он действительно американский нувориш или только им умело прикидывается?

— По всем признакам, он самый что ни на есть настоящий американец, хотя я не могу с полной уверенностью утверждать обратное. Стопроцентную уверенность может гарантировать только страховой полис. Ваше здоровье, — Берг поднял свой бокал и на этом завтрак закончился.

Генерал специально упомянул о Говеренце перед Камо, в надежде, что известие о нем сделает его куда более сговорчивым.

— Все эти торгаши становятся податливее, когда узнают о наличие конкурентов. Вот увидите, едва Камо станет известно об американце, он более широко распахнет свой кошелек, — заверил Берг профессора, когда они остались одни.

— Не стоит забывать прошлое этого человека, в нем нет ничего торгашеского, — напомнил профессор, но Берг не согласился с ним.

— Но сейчас он ведет себя, как истинный торговец.

Вернувшись после завтрака к себе в комнату, Камо узнал, что его походный саквояж подвергся негласному досмотру. Кто-то в отсутствие хозяина открыл его. Сделано это было аккуратно, но неизвестный не заметил тоненького волоса прилепленного к створке саквояжа.

Этот факт обрадовал Камо. Теперь хозяева виллы полагают, что их гость не вооружен и совершенно не подозревают, об опасности притаившейся в его брючном ремне, за массивной пряжкой.

День в ожидании демонстрации, как ни странно, прошел быстро, и вечером гостя пригласили в отдельное крыло усадьбы, где размещалась лаборатория. Увидев, установленный на специальный постамент, квадратный короб с длинным скошенным дулом, Камо несколько растерялся. В его представлении аппарат «лучей смерти» должен был иметь более совершенный вид.

— Весь корпус моего аппарата состоит из тугоплавкого металла способного выдержать температуру в тысячи градусов по Цельсию. Через это отверстие мы вставляем в аппарат цилиндр со специальным стержнем горючей смеси, фиксируем его на держалке и удаляем внешнюю часть цилиндра. Этой кнопкой поджигаем брикет, после того как пламя разгорелось, фокусируем свет специальными винтами и, при помощи ручек, направляем тепловой луч в нужную нам сторону. Все очень просто, — давал пояснение Тотенкопф, неторопливо готовя аппарат к действию.

Привычно погрузив топливный цилиндр во чрево аппарата, нажав кнопку магнето, он склонился над датчиками на верхней панели аппарата. Было слышно, как внутри него загудел огонь и вскоре из дула вылетел тонкий луч света по размерам с вязальную спицу. Покинув аппарат, он уткнулся в, стоявшую в семи метрах от демонстрационного стенда, толстую металлическую плиту.

Тотенкопф покрутил винты, и луч стал не только уменьшаться в диаметре, но и структурно изменяться. Стоя рядом с аппаратом, Камо отчетливо видел как тонкая световая нить, начала стремительно густеть на воздухе, меняя свой желтый цвет на ослепительный бело-голубой.

Ещё раз, сверившись с показаниями датчиков, профессор взялся за ручки управления и с удивительной легкостью стал водить громоздким аппаратом. Световая нить заплясала по поверхности вертикально расположенной плитой, и до Камо долетел запах опаленного металла.

Сначала изобретатель написал на плите свои инициалы, затем круг с цилиндром, повторяя эмблему, выбитую на могиле Архимеда.

— Для чистоты эксперимента скажите, какой символ вам нарисовать и я легко сделаю это, — хвастливо пообещал зрителю Тотенкопф.

— Пожалуй, пятиконечную звездочку.

— Для увеличения сложности задачи могли бы попросить нарисовать спираль, но что делать. Вы сделали свой выбор, — снисходительно хмыкнул Тотенкопф, — ну-с, начнем.

Ладони изобретателя легли на рычаги аппарата, и ослепительный луч уверенно заскользил по металлической плите под неторопливый речитатив профессора.

— Лучей у нашей звездочки не трудно сосчитать, лучей у нашей звездочки по счету ровно пять, — нараспев говорил Тотенкопф к сильному изумлению Камо. Он считал немца холодной машиной, и вдруг тот открылся с необычной стороны.

— Вот, готово. А теперь мы поставим в нашем деле жирную точку, — луч остановился на одном месте и Камо увидел, как на металлической поверхности вскипел пузырь, затем он опал и из черного отверстия вырвалась струйка дыма.

— Вуаля. Спасибо за внимание, — шутливым тоном сказал Тотенкопф и чем-то щелкнул. В один миг луч стремительно изменил свою металлизированную консистенцию, снова приобрел желтый цвет и погас.

— Можете посмотреть, герр Камо, но только не трогайте руками. Убедительно вас прошу, это небезопасно, — величаво разрешил Камо демонстратор.

Подойдя к стенду, Камо принялся громко восхищаться и восторгаться самым величайшим изобретением в мире. Оба немца с гордостью слушали его оценку своей деятельности.

— То, что я увидел, предвосхитило все мои ожидания! Это грандиозно! Нет слов, чтобы описать то, что я испытал в эти минуты, — заливался соловьем хитрец, приближаясь к топливным цилиндрам.

— Простите меня профессор, но мне все не вериться, что столь простой цилиндр порождает такую чудовищную силу. Не откажите в любезности, позвольте мне на него взглянуть, — попросил Камо.

— Вижу, что вы все ещё ищите скрытый подвох в моем аппарате. Что же, смотрите, — Берг взял со стола цилиндр и протянул его Камо, — вот этот топливный цилиндр будет использован завтра при демонстрации аппарата американскому гостю.

Эсдек осторожно взял цилиндр из рук генерала, взялся за верхнее кольцо и повернул его против часовой стрелки. Нижние держалки мягко щелкнули, и наружный контур цилиндра снялся, обнажив свою начинку.

Брикет действительно имел угольную основу, это Камо определил с первого взгляда. Пропитанный специфическим составом, он издавал неприятный запах и, лишь коснувшись брикета пальцем, Камо поспешил закрыть цилиндр.

— Ну, что, господин Фома неверующий убедился, что здесь нет ничего постороннего, кроме того, о чем я говорил? — хохотнул Тотенкопф.

— Да, все верно. Ничего постороннего, господин профессор. Снимаю шляпу перед вашим гением, — Камо аккуратно вернул Бергу цилиндр.

— Мы всегда держим данное обещание, господин Камо. Теперь слово за вами, — генерал выразительно пошевелил пальцами, как будто пересчитывал деньги.

— Я тоже умею держать данное слово, господин Берг, но как говорят в России, отдавать деньги на ночь плохая примета. Не лучше ли подождать до утра?

— Мы немцы, деловые люди и не верим в глупые приметы русских. Поэтому было бы лучше, если вы выпишите чек сейчас, — настоятельным тоном произнес Берг, упершись руками в бок.

— Как вам будет угодно, — Камо неторопливо достал чековую книжку, открыл авторучку и буднично выписал чек на двести тридцать восемь тысяч долларов на предъявителя, как его ранее просил Берг. Заметив удивление на лице генерала, он учтиво пояснил.

— Простите генерал, но я вычел из общего счета двенадцать тысяч, выданные вам ранее. Вместе с ним будет именно та сумма, о которой мы с вами говорили в Кордове.

— Всегда подозревал наличие у вас еврейских корней, синьор Торрес, — недовольно буркнул Берг, аккуратно пряча во внутренний карман, полученный от Камо чек.

— Вы ошиблись. Все мои предки были исключительно армяне, от которых я и унаследовал все свои коммерческие способности, — улыбнулся в ответ Камо. — Надеюсь, что теперь, когда каждый из нас выполнил свою часть взятых на себя обязательств, мы расстаемся не просто как деловые партнеры, но и полноценные компаньоны по бизнесу.

— Совершенно верно, компаньоны по бизнесу, — подтвердил Берг, — за это дело можно поднять бокалы.

— С большим удовольствием сделал бы это, но вынужден буду просить вас, предоставить в мое распоряжение машину с шофером.

— Машину с шофером? Вы намерены покинуть нас, мой друг?

— Да, господин Берг. Завтра у меня важная встреча в Кордове и я хочу успеть на ночной поезд в Санта-Эсмеральде.

— Желание гостя — закон, но нам право жаль, что вы так рано нас покидаете. Я думал, что вы немного задержитесь у нас. Посмотрите на американского гостя и возможно пожелаете расширить свое участие в нашем проекте. После того, что вы увидели здесь, уже не должно быть никаких сомнений в серьезности нашего проекта, — Берг вопросительно посмотрел на гостя.

— Благодарю вас за столь большое внимание моей скромной персоне. Ваш проект действительно грандиозен и уникален и я готов поддержать его и далее, но, к сожалению, никак не могу отказаться от предстоящей встречи с губернатором. Будь это кто-нибудь другой, с радостью принял бы ваше предложение задержаться, но сейчас вынужден откланяться. Возможностью стать пайщиком авиационного завода никогда не стоит пренебрегать, — отклонил предложение Берга Камо.

— Очень надеюсь, что мы ещё не раз встретимся с вами, господин Камо, — попрощался Тотенкопф, — редко когда найдешь такого интересного собеседника.

— Я тоже на это надеюсь, — заверил его Камо.

Учтиво пожимая, друг другу руки, никто из них не подозревал, что эта встреча станет последней для всех троих.

Успокоившись результатами обыска вещей гостя, Берг перестал его опасаться, и в этом была его роковая ошибка. Громко восхищаясь результатами демонстрации, Камо незаметно вытащил из-под массивной пряжки ремня невзрачный серый кусочек.

Готовясь к уничтожению Тотенкопфа, Камо с самого начала отмел возможность использования огнестрельного оружия, Берг не дал бы ему ни малейшего шанса применить его. Оставался тонкий стилет, искусно спрятанный в обшлаг пиджака и пластичная взрывчатка, замаскированная под брикет жевательной резинки, последнее достижение американской военной промышленности.

Во время осмотра зарядного цилиндра, он сумел незаметно прикрепить его к нижнему основанию термитного заряда, ловко скрыв это, от глаз стоящего рядом Берга. Ровно через сутки, во время демонстрации «луча смерти» господину Говеренцу, профессор привычно нажал кнопку магнето, угольная смесь послушно загорелась, и в лаборатории прогремел взрыв.

Сама по себе взрывная мощность, заложенного Камо, заряда не представляла большой угрозы для присутствующих в лаборатории людей, но в купе с термической начинкой цилиндра, его разрушительная сила увеличилась в разы. Вместо ровного и плавного горения термической смеси произошел взрыв, который по своей мощи был равен взрыву крупнокалиберного артиллерийского снаряда.

В одно мгновение весь демонстрационный стенд вместе с аппаратом был полностью разрушен, а стоявшие рядом с ним люди погибли. Тотенкопф и находившийся рядом с ним заокеанский гость были столь сильно опалены огнем, что только по зубным коронкам удалось установить, кто есть кто. Стоявшему чуть в стороне Бергу взрывом оторвало голову, а все тело был нещадно посечен многочисленными осколками.

Но все это будет ровно через сутки, а пока господа учтиво провожают своего гостя вместе с его убийцей. Все слова о расширении сотрудничества, сказанные Бергом, были лишь льстивыми речами. Профессор Тотенкопф четко придерживался ранее выработанного плана и не намеревался отступать от него ни на шаг. Полмиллиона долларов, которые компаньоны намеревались получить от Камо и американца, позволяли им спокойно завершить работу по созданию более мощного аппарата и приступить к геологическим изысканиям в Боливии. Любые свидетели их деятельности должны были быть уничтожены, поскольку пережили свою полезность.

Мести со стороны родственников и покровителей уничтоженных людей криминальная парочка не боялась. Заметя свои следы один раз, они намеривались сделать это снова. Парагвайские паспорта уже были выправлены, вилла на границе с Боливией вблизи Генерала Эухенио Гарая была уже снята, оставалось подтвердить ранее завяленную концессию и в новый путь.

По плану Берга, оба дорогих гостя должны были отравиться ядовитыми грибами, искусно приготовленными личным поваром генерала к прощальному обеду. Подобные случаи были не редки в здешних местах, примерно по пять-шесть раз за год. Такая кончина гостей позволяло криминальной парочке, не только удачно замести следы, но и сохранить лицо перед местными колонистами, ссора с ними не входила в планы Берга и Тотенкопфа.

План был хорошим, но внезапный отъезд Камо заставил внести в него срочные изменения. Устранение отъезжающего гостя было поручено крепышу Мигелю, которому уже не раз приходилось выполнять подобные поручения.

Получив приказ генерала, он и глазом не моргнул, зная, что труды будут хорошо оплачены. Всю дорогу до Санта-Эсмеральды он вел с Камо непринужденный разговор, куря предложенные гостем сигареты и виртуозно крутя баранку генеральского кабриолета. Знание шофером дороги и отличная езда, позволили Камо прибыть на станцию за час до прихода поезда на Кордову.

Неторопливо проехав по ночному поселку, шофер довез его до железнодорожного вокзала, слабо освещенного зарождающимся серпом Луны. Так как из вещей у Камо был один только саквояж, Мигель не стал выходить из машины. Он, любезно пожелал своему пассажиру хорошей дороги, и помахал на прощание рукой.

Мигель проехал несколько метров вперед, затем резко развернул машину, и осветил, стоявшего с саквояжем, Камо. От внезапного удара в лицо мощных фар кабриолета, тот инстинктивно поднял руки, закрывая ослепленные светом глаза и в этот момент, автомобиль рванулся на него стрелой.

Рев мотора, отчаянный крик, одиночный выстрел и глухой стук удара, все это слилось в один протяжный звук, заставивший жителей богом забытой станции покинуть свои постели и высыпать на площадь перед вокзалом. Там они увидели распростертое на земле тело, возле которого безудержно рыдала одинокая фигура.