На пороге неба Часть Первая

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Твердость характера заставляет людей сопротивляться любви, но в то же время она сообщает этому чувству пылкость и длительность; люди слабые, напротив, легко загораются страстью, но почти никогда не отдаются ей с головой.

Франсуа де Ларошфуко

Айонель

Раннее утро.

Сладко потянувшись, я сползла с кровати и подошла к окну. Сплошной стеной лил дождь. Осень активно стирала краски лета, только густым кронам гигантских сосен, высаженным по периметру забора академии, все было нипочем.

— Умываетесь, хитренькие, — вздохнула я, наблюдая, как красиво стекают по зеленым иголкам холодные капли, — а мне на свет белый смотреть противно…

— Это из-за дождя-то? Было бы о чем переживать, зима не за горами… — позади меня усмехнулась Чериэль, захлопывая дверь.

Я радостно обернулась:

— О, ты пришла! А я и не услышала…

В ее руках был поднос, на котором дымился чайник. Она радостно сообщила:

— Где я сегодня только не была! Даже на рынке выпечку выбирала, вас ведь не выпускают, бедненьких…

На рынке? Но тут меня осенило:

— Слушай… а вас проверяют на выходе?

Она удивленно покачала головой, аккуратно раскладывая плюшки с начинкой по расписанному красными цветами блюду.

Я запрыгала от радости:

— Чери… а ты можешь достать мне такую же пелеринку? Хочу выглядеть как служанка!

Размышляя, на миг она зависла над блюдом с очередной плюшкой в руке, потом отозвалась:

— Пелеринку? Могу, конечно, а если вдруг это откроется, тогда ты скажешь, что идея была твоя.

Я расхохоталась:

— …а ты вообще ничего не знаешь! Отлично, так и сделаем! Когда мы сможем отсюда сбежать?

— Ну… тогда сегодня вечером. Я покажу тебе, где выход для персонала, и вручу свою старую форму, — торжественно пообещала Чери.

Да здравствует свобода!

— Как хорошо, спасибо тебе, Чериэльчик! — ликовала я, пытаясь ее в благодарность поцеловать. Та, теребя край тонкого кружевного фартука, смущенно отступала:

— Да ладно тебе, мелочь такая! Садись лучше чай пить. Через полчаса уроки начнутся.

— Спасибо-спасибо-спасибо… — радостно пела я. Получить почти нормальную возможность выхода из академии — это многого стоило! А еще сегодня у меня новая дисциплина «Минералогия», после вчерашнего «ужина с боевым магом» мне резко захотелось заняться более мирным предметом. Я первым делом зашла к секретарю и разбавила «Минералогией» занятия «Боевой магии».

Все оттого, что меня очень смущали вчерашние события, и видеться с Арминелем вовсе не хотелось.

Да и сама дел натворила. Папа просил драконьей магией не пользоваться. Это опасно демонстрировать всем, кто есть кто на самом деле, а я то и дело хваталась за блокирующий артефакт и теперь чувствовала себя глупой и виноватой.

Пристроившись на край стула — некогда рассиживаться! — я схватила плюшку и придвинула к себе чай. Чериэль уселась рядом и с гордым видом скрестила руки на груди.

— И куда мы пойдем?

Ей явно понравилось мое предложение.

— Куда скажешь… — с полным ртом отозвалась я, торопливо сглотнув кусок плюшки.

— И не скажешь, что девушка из хорошей семьи… — наблюдая за мной, насмешливо отозвалась служанка.

— Семья-то хорошая… а вот девушка, видимо, не очень! — рассмеялась я, покончив с приторной плюшкой. — Все, больше не хочу!

Быстро натянула на себя легкое шелковое платье серого цвета. И помчалась на Минералогию, радуясь, что там все занятия теоретические и на улицу под дождь выходить не надо.

Войдя в кабинет, осмотрелась. Девушки сидели все новые, незнакомые. С ними я еще не встречалась.

Сама аудитория ничем не выделялась, они все тут одинаковые: на светлых деревянных стенах в изящных рамках висели цветочные или растительные зарисовки. Посередине стоял стол учителя, дальше шли приставленные к нему и друг к другу (буквой Т) ученические столы. Вдоль стен были расположены диваны. Если урок состоял из пояснений, его слушали на диванах, если что-то записывали, то за столом.

Я весело поприветствовала присутствующих и села на самый ближний к учительскому столу диван. Ко мне тут же подсела тоненькая блондиночка в голубом платье и весело предупредила:

— Зря ты сюда устроилась, выбирай угловой диван, самый дальний от учителя. Там можно выспаться. А то он потом не даст пересесть!

— А высыпаться обязательно? — с легкой опаской произнесла я, настороженно оглядывая указанное место в углу. То, как вели себя ее сородичи на боевой магии, а конкретно Микланель, заставляло меня сомневаться в дружеских советах незнакомок.

Девушка добродушно засмеялась:

— Сейчас сама все поймешь и будешь в качестве благодарности мне конфеты таскать…

— А простыми словами благодарности не обойтись? — рассмеялась я в ответ.

— Ты просто пока не в состоянии оценить степень важности моего совета, а то и пирожные притащишь! Сама увидишь!

— Ладно, уговорила!

Я быстро подхватила свой сундучок с письменными принадлежностями и пересела на указанный диван.

Милая советчица мне подмигнула и села на диван в углу напротив.

Тут вошел молодой учитель, в темно-зеленом камзоле и мокром плаще. Симпатичный, как все эльфы, но занудный, как лучшие из них. Не делая попыток познакомиться с ученицами или вести с нами хоть какой-то диалог, он стянул мокрый плащ, повесил его на спинку учительского кресла, затем вынул из-за шелкового пояса потрепанный длинный свиток и принялся читать.

Тролль, как же ужасно он читал!

Подобное времяпрепровождение можно смело ввести в разряд пыток, и стоит ввести в казематах моего отца. Не меняя мимики, учитель произносил текст на одной ноте, особенно «хорошо» его монотонное чтение стелилось под шум дождя.

Через пять минут я начала засыпать

На пятнадцатой минуте, с трудом разомкнув глаза, про себя пообещала милой советчице лучших конфет.

К началу первого часа решила остановиться на пирожных.

К концу второго сошлась сама с собой на двух огромных тортах!

Теперь я знала, куда попрошу отвести меня вечером. Думаю, Чери одобрит посещение кондитерской.

Часы минералогии, прерванные обедом, после тянулись до бесконечности, но все же завершились, к счастью для учениц. Сонные и вялые, как зимние мухи, мы покинули аудиторию, оставив грустного «Минераловеда» сидеть над своим свитком.

Еще бы, какую волю надо иметь, чтобы, так читая, самому не уснуть!

— И кому мне нести торты? — поинтересовалась я, догнав советчицу в коридоре.

— Торты?! Даже так? — Эльфийка, кокетливо поправив выпавший из прически белокурый локон, расхохоталась, но потом, изобразив скромность, вежливо произнесла: — Да, насчет пирожных я пошутила, — тут она сделала большие глаза, — но, если есть лишние конфеты, ты можешь смело меня отблагодарить. Ну, знаешь, сладкого много не бывает.

Я кивнула.

— Знаю, и кому мне нести конфеты?

— А, ты имя узнать хочешь, я сразу не поняла… Я — Софиэль из лесных эльфов. — Она тут же, картинно подняв подбородок, поклонилась, каждой черточкой изображая чопорность и смеясь глазами.

— Я — Айонель, из заморских, — повторила этот цирк я.

Мы рассмеялись.

— Ладно, Айонель, забегай на первый этаж, нас в апартаментах трое, со всеми познакомишься. Девчонки хорошие, все конфеты любят… — подмигнула она.

Я кивнула и ушла к себе, но, едва вошла и положила сундучок с чернилами и перьями на стол, ко мне ворвалась радостная Чери.

— Идем? Я все принесла.

К сожалению, ничего нового или нужного возле выхода из академии я не нашла. Кондитерской рядом с академией не было, пришлось конфеты и прочие радости живота покупать на маленьком рынке, судя по выбору и количеству этих самых лакомств, созданном именно для падких на сладости учениц академии.

Все бы ничего, наш набег можно было считать успешным, если бы на обратном пути в общем коридоре мы не наткнулись на Арминеля, который, внимательно рассмотрев пелерину служанки и ворох сладостей в руках, конечно, все сразу понял и недовольно уставился на меня.

Я пропала. Мы с Чери почтительно ему поклонились и бегом умчались по лестнице к себе.

На самом деле через пять минут раздался стук в дверь. Никто из нас и не сомневался в личности стучащего.

Чери посмотрела на меня и шепотом спросила:

— Ну чего он привязался?!

Я пожала плечами — не знаю. И кивнула: открой скорей!

Чери запустила грозного учителя внутрь, сделала книксен и умчалась, оставив меня наедине с ним.

Стиснув кулаки, я повернулась к учителю, глядя на него с раздражением:

— Если вы решили отчитать меня, живописуя опасности, грозящие неразумным ученицам за забором академии, то прошу не утруждаться. Могу вас заверить, что опасности грозят везде, в академии тоже, как вы могли лично убедиться пару недель назад, при нашей встрече в овраге… — надменно высказала я, помня, что лучшая защита — нападение. — Так что оставьте эти перемещения на мое усмотрение. Условности соблюдены, официально я не покидала пределы академии, и больше говорить не о чем.

— Вы закончили? — высокомерно отозвался он ровным и холодным голосом. — Если нет, то продолжайте… Я подожду.

Уголок губ Армина чуть дрогнул. Опять смеется или уже издевается?

Я выдохнула, и устало покачала головой — у меня все.

— Тогда скажу, зачем пришел я. Срочные семейные дела вынуждают меня покинуть академию на неопределенный срок. По этой причине рекомендую вам обратиться к секретарю за новым расписанием и новыми предметами, так как боевой магии в вашем расписании было выделено девяносто процентов времени, и теперь оно будет свободно. Но завтра утром, как всегда, жду вас на занятиях.

Я подняла брови, решив язвительно поинтересоваться, к каждой ли ученице боевой маг зашел лично, чтобы сообщить важную новость, но это звучало бы ужасно грубо и несправедливо, он вроде как вежливость проявил.

В общем, я только вздохнула.

— Спасибо, что предупредили, господин Арминель, это так великодушно с вашей стороны. — Надеюсь, ни одной ехидной нотки в моем голосе не прозвучало.

Я подняла взгляд, и обомлела. Лицо учителя было серым и просто неимоверно расстроенным, он задумчиво стоял, сложив руки на груди, мыслями пребывая где-то далеко.

Все ехидные мысли мгновенно вымело из головы словно ветром.

— Надеюсь, в вашей семье ничего страшного не произошло? — совершенно искренне беспокоясь, спросила я.

Он покачал головой:

— Ничего неожиданного.

Сочувствуя, я кивнула. Наверно, кто-то из его близких долго болел, и все знали, что с ним будет… Грустно вздохнула. Терять кого-то из любимых — это страшно. Даже если ты знаешь, что он скоро уйдет.

Для меня такой потерей стала смерть Марты*, которая отказалась от помощи моих родителей**, заявив, что уже устала жить и трудиться, и больше всего ей нужен покой.

*Героиня романа Волшебство

**Эликсир бессмертия, даримый драконом драконьим целителям. «Чудеса»

Мне вдруг стало так жалко Арминеля, что, оглядев свои владения, я не нашла ничего лучше, чем пригласить его к столу.

— Не желаете выпить чаю?

— С большим удовольствием, — довольно оживленно отозвался Арминель и тотчас прошел к столу. Размышляя, а не поторопилась ли я с приглашением, позвонила в колокольчик и попросила у заглянувшей Чери все необходимое для чая.

Она сделала большие глаза, указывая на учителя, скривилась и ушла.

Пока моя помощница бегала за кипятком, я выложила купленные сладости на блюдо и придвинула их Арминелю.

— Угощайтесь… — И сама принялась готовить для заварки посуду и чай.

Вежливо переговариваясь и не затрагивая скользких тем, типа нашей вчерашней безумной прогулки, мы перекусили и расстались вполне мирно — я бы даже сказала, по-доброму.

Чериэльке, чуть позже заглянувшей ко мне, чтоб помочь убраться, пояснила:

— У него проблемы в семье, какая-то трагедия. Мне хотелось хоть как-то помочь…

— А… я-то подумала, что ты его сладостями подкупаешь.

От подобной версии, уставившись на подругу, я аж закашлялась. Но, вздохнув, покачала головой и устало отозвалась:

— Главное, чтобы он так не подумал.

Следующее утро отличалось от предыдущего только тем, что, зачитавшись вечером, я проспала подъем и уже не успевала ничего, кроме как умыться и одеться.

Где-то у входа ворчала Чериэль, которая второй раз за утро притащила мне кипяток для чая, и он не пригодился.

— Прости, прости… я не буду завтракать… — на ходу натягивая одежду, отвечала я. — Занятие у Арминеля, он же не простит опоздание!

Ругаясь про себя, я торопливо натягивала и зашнуровывала высокие изящные ботинки на небольшом каблучке и так же поспешно застегивала плащ. Несмотря на скорый отъезд, Арминель сегодня до обеда будет проводить занятия, возможно, придется выйти на улицу, под дождь. Видимо, из природной вредности, — я не знаю, чем еще можно объяснить подобное, — он никогда заранее не предупреждал, о каком занятии идет речь, о теории или практике.

Я давно для себя отметила, что Арминель блестяще образован, очень самоуверен и ужасно нетерпим к тем, кто не может думать так же ясно и логично, как он. Это было совсем не по-эльфийски, где воспитанием требовалось относиться к собеседнику мягко и тактично, не указывая на ошибки.

Так что, готовая ко всему, прихватив свои принадлежности для письма, я вышла в коридор. Почти бегом добралась до лестницы, и вдруг… ноги поехали вперед, и, выронив сундучок, я нелепо плюхнулась на пятую точку. Недоумевая, на чем я могла так поскользнуться, подняла и вблизи рассмотрела отбитую при падении ладонь — она вся была в масле.

Кто же натворил такое посередине коридора? Я попыталась подняться, но опереться не на что… все скользило, я вновь упала на пол.

И уже оттуда растерянно огляделась.

Тут у начала лестницы появилось мое «любимое» трио — Микланель в серебристом плаще и две ее хихикающие брюнетки, которые ходили следом, как мелкие песики на поводке.

Если эти две эльфиечки, имен которых я не знала, просто насмехались над моим положением, то от взгляда блондинки меня просто передернуло.

Что за ненависть… откуда? Она никогда не упускала случая оскорбить или задеть. Я не могла понять, почему Микланель выбрала в противники и объект насмешек именно меня. Вариант насчет учителя теперь показался мне слишком наивным для такого накала ненависти.

Мама однажды сказала, что такие, как она, очень несчастны и единственный способ чувствовать себя лучше — это сделать несчастными других. Мама как всегда права. Я тяжело вздохнула.

— Совсем обнаглела… — сурово качая головой, оценила мое положение Микланель, обращаясь к подругам. Потом, барабаня пальцами по перилам, насмешливо поинтересовалась: — Вина перепила, и ноги не держат? Ну ты и штучка… позор академии… хотя для вашего рода это нормально.

Я озадаченно посмотрела на белокурую эльфийку, получается, разлитое масло ее рук дело? Вновь безуспешно попыталась подняться. Но вдруг ощутила, что позади кто-то стоит. Достаточно близко, чтоб услышать дыхание и заставить покалывать мою спину, как бывает при пристальном взгляде.

Я резко обернулась.

За мной стоял Арминель. Судя по прищуренным глазам, злой, как стая голодных волков.

Непонятно как, минуя лестницу, он тут очутился. Судя по виду, возник прямо с улицы. Плечи его серого плаща были усеяны дождевыми каплями. В тусклом свете окна, в котором было видно только укрытое тучами небо, они скатывались на каменные плиты пола, образуя крошечные лужи.

Мое лицо запылало, когда до меня дошло, как только что я в его глазах нелепо выглядела: падающей, и крутящейся, а теперь еще и сидящей на полу как недотепа.

Ну вот, представляю, чего он сейчас мне наговорит. Да еще при Микланель. Раздраженный взгляд учителя стал еще тяжелее, а губы недовольно сжались в тонкую линию.

Я резко отвернулась, морально готовясь отражать второе нападение.

Но даже не могла представить, что случится дальше.

Лестничные ступени, на которых стояли подруги, вдруг выровнялись и превратились в крутой гладкий склон. Все масло с пола, как по команде, стекло им под ноги, и они, не удержавшись, с криком полетели вниз, падая и кувыркаясь.

Я так и застыла с открытым ртом. Судя по стонам, девушки на скорости влетели в мраморную стену площадки, между лестничными маршами первого и второго этажей. Горка тут же превратилась в нормальную лестницу. Кроме стонов, больше ничего не напоминало о случившемся.

Арминель молча подал мне руку, но, не желая испачкать его маслом, я покачала головой. Тем не менее, когда я не приняла помощь и не взялась за его ладонь, учитель сам подхватил меня и поставил на ноги, словно я ничего не весила.

Я шагнула к лестнице. Возможно, им нужна помощь…

— Как вы? Позвать целителей? — озадаченно оглядывая кряхтящую и стонущую троицу, спросила я.

— Я не терплю слабости: ни чужой, ни своей! — поднимаясь с пола, сурово заявила Микланель, одарив меня презрительным взглядом. Что само по себе было забавно, если учесть ее разбитый нос и измазанную маслом одежду. Жалкий вид, не совпадавший со столь суровой принципиальностью в голосе, смешил.

Увидев Арминеля, девчонки, как по команде, разревелись.

Справившись с гневом, он бесстрастно произнес:

— Что у вас тут происходит?

Всхлипывая, они стали жаловаться на мои проделки.

— Посмотрите, что она с нами сделала… — всхлипывала Микланель, ее карманные брюнетки кивали, жалобно вытирая слезы, а они у них точно были натуральными, еще бы — так грохнуться об стенку.

С горечью усмехнулась. Хотя было уже не смешно. Я сотню раз была в подобной ситуации, когда меня, на самом деле пострадавшую от чьих-то козней, несправедливо в них обвиняли. Только тогда, в дикой глуши, никто не ждал справедливости от рабовладельцев. И главное, за моей спиной стеной стояли Лео и Дик, которые точно знали, кто виноват. Для меня они всегда были защитой и опорой.

Теперь же я была совсем одна и не знала, чего ждать от учителя боевой магии. Готовая ко всему, молча повернулась к Арминелю, равнодушно ожидая его слов.

Сначала, посмотрев на меня, он покачал головой так, будто у него запершило в горле. Но, когда он повернулся к девушкам, я увидела, как уголки губ боевого мага слегка дрогнули в сардонической улыбке, и он тут же отвесил легкий поклон эльфийкам.

— Давно не был в театре. Спасибо за представление. А теперь марш к Смотрителю писать объяснительные. Только начинайте с момента покупки пыльной бомбы. И не лгать! — Это было сказано под магическим приказом. Что само по себе удивительно: эльфы считают использование магического принуждения недопустимым.

— Все понятно? Идите и скажите Смотрителю, что вас прислал я. Позже проверю, что вы написали.

Я взглянула на учителя с толикой недоверия, но он смотрел поверх лиц, больше никак не выказывая своих эмоций, будто ему все равно.

И то радость, хоть меня не обвинил.

Но Микланель громко возмутилась:

— Учитель, но почему вы защищаете ее? Вы же ничего о ней не знаете! — раздражение окрасило ее голос противными нотками.

Я распахнула глаза, как фарфоровая кукла. А что учитель может знать или не знать, если я сама понятия не имею, с чего она на меня взъелась?

— О чем вы? — голос учителя прозвучал холодно и зловеще.

— Я кое-что знаю о ней! — гордо заявила моя противница.

Я усмехнулась и покачала головой. Чего ж такого она знает обо мне, чего не знаю я? Но даже если блондиночка блефует, то делает это поистине блестяще. В ее глазах не было страха, сомнения — была лишь уверенность, что ее послушают и подчинятся.

— Я тебя слушаю, Микла, и без предисловий, пожалуйста! — Учителю явно надоела эта перепалка.

— Я знаю, что у нее папа — дракон! — гордо произнесла она, и уставилась на меня с ненавистью. Карманные брюнеточки, демонстрируя потрясение, одновременно переглянулись ив шоке закрыли ладонями рты.

Я замерла, не зная, как реагировать.

Приказать им всем забыть?

Однако учитель всего лишь презрительно скривился, словно одна мысль об этом вызывала на его тонком, благородном эльфийском лице гримасу брезгливости.

— К чему эта клевета, Микланель? Пока ты не предоставишь доказательств, а их быть не может, Айон происходит из знатного благородного эльфийского семейства, и столь откровенная ложь, в первую очередь, очерняет тебя. Это раз. И второе, сегодня же напишешь на мое имя официальное извинение, которое я покажу всем. Так как подобные глупости необходимо пресекать на корню. Тебе понятно?

Блондинка с раздражением кивнула и с ненавистью посмотрела на меня.

Все еще находясь в очень неприятном состоянии, я всего лишь пожала плечами в ответ. Кажется, в этой ситуации промолчать — единственно правильное решение.

— Девушки, торопитесь… Через час я прибуду в кабинет Смотрителя, и мы с ним обсудим ваши объяснительные! Не надейтесь, улизнуть от наказания не получится. Еще нечто подобное, и я тотчас отчислю вас с направления «Эльфийских боевых искусств». Будете изучать стихи и поэзию, раз с заклинаниями не умеете обращаться! — сухо добавил он.

О, оказывается, он не просто учитель, а просмотритель, раз может их отчислить с направления.

— Но это не мы обрушили лестницу, — вдруг подала голос одна их брюнеток.

— И не вы подкинули под ноги шар с заклинаниями в лесу? И не вы достали и использовали пылевую бомбу в апартаментах Айонель? Да? Признавайтесь! — справившись с гневом, бесстрастно произнес он. И вновь в последнее слово он вложил приказ. Это уже нарушение всех моральных эльфийских норм.

— Мы…

— Тогда идите и напишите это у Смотрителя! — сурово подвел итог учитель.

Девушки, раздраженно оглядываясь на Армина, с опаской спустились по лестничному маршу вниз.

Ладно. Он ведь ничего плохого не делал, только заставил их признаться. Я вздохнула и решила вернуться к себе. Вся одежда в масле, надо переодеться. Но, сделав шаг, почувствовала, что ноги все еще скользят.

— Девушки-помощницы!

Отзываясь на приказ учителя, в коридоре показались служанки.

— Девушки, ученицы пролили на пол масло, уберите здесь и на лестнице.

Девушки в голубых пелеринках поклонились и тут же приступили к уборке, но Арминель продолжал раздавать приказы:

— Чериэль, вы следуете за мной.

Перепуганная девушка нервно кивнула. Тут он подхватил меня на руки и понес.

Быстро добравшись до моей двери, приказал открыть ее, поставил меня на пол у входа и сухо добавил:

— Отмойте и переоденьте госпожу. Ей еще на урок надо успеть… — И ушел так быстро, что поблагодарить я не успела.

Выглянув за дверь, озадаченно посмотрела ему вслед. Почему я могу понять каждого, кроме этого странного эльфа?

— Ну что мне с тобой делать? — вздохнула Чери. Все еще под впечатлением, я задумчиво пожала плечами и прошептала, глядя в опустевший коридор:

— Понятия не имею!