На пороге иных миров

23

Резкий, дребезжащий звук Микиного будильника ворвался в мой сон — я поглубже зарылась в подушку, ловя последние обрывки дремотной неги. Вот сейчас встану, ещё чуть-чуть.

— Это мне так рано, а ты спи, давай, — моего затылка коснулись тёплые губы.

— Ага, — согласилась я, но, тем не менее, села на постели. Вот ещё. Я сейчас засну, он уйдёт, и встретимся мы опять только вечером, после его работы. Так неправильно и мне так не нравится. А потому, соскребаем себя с постели и тащимся умываться. А потом чай. Или кофе.

Я всё ещё не решила чего больше хочу, чая или кофе, когда заходила в кухню. Чай я люблю больше, но кофе сильнее бодрит, а бодрость мне сейчас не помешает. Мика уже был тут, одет для выхода — широкие плечи чуть вздрагивают от утренней прохлады под тонким шёлком рубашки, и самостоятельно справляется с полуведёрным кофейником, а значит и на мою долю там должно хватить. Присев за стол, я почти бессознательно принялась перебирать хиханские пастилки, которые лежали в широкой низкой вазе. Почти такие же находились в каждой комнате и Жанти, страшно смущаясь, ещё вчера пробовала втолковывать нам, что их нужно класть под язык и рассасывать обязательно дважды в день. Мой доктор ей, конечно же, объяснил что нам это ни к чему, но кажется, она нам до конца так и не поверила. Задумавшись, замечтавшись и впав в полусонное состояние, я чуть было не высыпала их в подсунутую Миком под нос чашку с кофе вместо сахара. А что? Плоские квадратики, состоящие из спрессованных коричневатых кристалликов, сильно напоминали тростниковый, неотбеленный сахар.

— Кофе будете? — голос Мика прозвучал прямо над моим ухом. Я встрепенулась и только тут заметила, что в кухню вошла хозяйка.

— Да, спасибо, — она приняла из его рук чашку и сразу же сделала немалый глоток.

— Скажите, Жанти, а зачем вам эти штуки, — я пересыпала пастилки из сжатого кулака обратно в чашу, — в каждой комнате?

— Чтобы всегда под рукой были. С тех пор как дети выросли, я их так и держу.

— А при чём тут дети? — удивилась я.

— Сладкие они.

— Не тарахти, — на моё плечо аккуратно опустилась Микана рука. — По-моему, наша хозяйка, что-то хочет и не решается нам сказать, а ты не даёшь ей сосредоточиться.

Я присмотрелась к Жанти повнимательней: и правда, что-то она сегодня бледновата.

— Там ваш вея… с им что-то не то.

— Да-а? — нас как ветром со стульев снесло и в три широких шага мы оказались у дверного проёма комнаты, которую занимал вея. Именно у проёма, потому как дверь эти двое сняли ещё вчера, дабы обеспечить инопланетника хоть каким-то подобием психологического комфорта. Мой взгляд заметался по комнате, ища неладное. Но ничего. При первом, как и при втором осмотре всё было нормально: все вещи на своих местах, на потолке свежевбитый крюк, за который, уцепившись хвостом и сложив крест-накрест конечности дремал вея — совершенно нормальная поза для сна у этих пушистых. Если я не ошибаюсь, мышцы и связки хвоста устроены у них таким образом, что в расслабленном состоянии, он намертво вцепляется в любой подвернувшийся предмет, что в свою очередь, позволяет веям полноценно отдыхать в подобной позе.

— Это не то, что вы подумали, — улыбаясь, тихонько произнёс Мика и оттеснил нас в сторону кухни.

— А что я подумала? — настороженно спросила Жанти.

— Он не повесился, он так спит, — уже не скрывая веселья, фыркнул он, а я подумала, что и сама могла бы сообразить. Действительно ведь, похоже, особенно для неподготовленного зрителя.

— Ну, — она с силой выдохнула. — Вы хоть предупреждайте заранее, а то так и инфаркт отхватить можно.

— Откачаем, — заверил её Мика, и Жанти расслабилась, отвлеклась от шокировавшего её зрелища и перешла к делам насущным:

— Кстати, до охотников из братства святой Биачи я вчера дозвонилась и за ваш заказ они берутся. Расклад такой: ребята попроще, для того, чтобы обговорить условия сделки, могут подойти сюда практически в любой момент, как только ваш инопланетный гость проснётся, за специалистами посерьёзнее нужно отправляться в лес. В городе, из-за некоторых разночтений с нашими властями при трактовке законов, они почти не появляются.

— Хотелось бы, конечно, сразу нанять самых лучших, — выплеск адреналина взбодрил меня лучше всякого кофе, и я уже была вполне готова к работе, — но в ваш лес я не рискну соваться. Я не настолько самонадеянна.

— А это и не обязательно. Достаточно будет подъехать к заранее оговоренному месту на его опушке. И вот ещё что, берут они за свои услуги недёшево.

— По всем финансовым вопросам будет договариваться вея Мая, — отмахнулась я. — В конце концов, это его сородич.

Ещё некоторое время мы потратили на то, чтобы по карте и по некоторым, значимым только для здешних жителей ориентирам, разобраться, где же находится то самое оговоренное место, но не преуспели. В конце концов, Мика посоветовал нам не маяться дурью, а объяснить всё то же самое нашему водителю, который и сам местный и за рулём машины сидеть будет и с тем отбыл на работу, пообещав прислать Ари чуть позднее.

Только когда мы неслись по травянистой равнине, по полному бездорожью, я поняла, почему непране предпочитают транспорт повышенной проходимости, хотя дороги в их городах вполне приличные. Было нечто в том, чтобы мчаться по пустоши, распугивая, с визгом и свистом выскакивающую из под колёс местную живность, постепенно приближаясь к тёмной громадине леса, которая начиналась стазу же и резко, без всяких переходов вроде подлеска или зарослей кустарника.

Метров за двадцать до первых деревьев, резко взвизгнув тормозами, машина остановилась.

— Всё, — Арии обернулся и одарил нас с веей Маем уже привычной лучезарной улыбкой, — дальше пешком.

— И далеко? — я с готовностью распахнула дверцу и выбралась наружу.

— Вон до почтового дерева дойдите, — парень кивнул на приметного растительного гиганта, выделявшегося среди собратьев не столько размерами, сколько количеством дупел, которых, наверное, было пара сотен.

— А почему тогда было не подъехать прямо к нему? — не то что бы мне было так уж лень сделать полсотни шагов, но всё-таки интересно.

— Так до самой границы сизянки доехали, — Ари ткнул себе под ноги, указывая на сероватую, сильно напоминающую осоку, растительность, заканчивающиеся аккурат перед колёсами внедорожника. Дальше трава была другая — разная. Тонкие буроватые петли с листочками-сердечками, радостно-салатовые перья, белёсые шарики на ножках… а среди этого богатства возилась, пищала, шуршала и шумела на все лады местная фауна. Хотя, я проводила взглядом «челюсти на стебельке», схватившие что-то многосуставчатое, не поручусь, что только она. Всё это выглядело красиво и завораживающе даже для меня, что уж говорить про вею. Чуткие, подвижные уши непрерывно вертятся в разные стороны, ловя малейшие шорохи, в янтарных глазах азартно пульсирует зрачок, тело напряжено и, кажется, вот-вот сорвётся, словно громадный кошак кинувшись в погоню за «мышкой». Но нет, стоит, выдержку демонстрирует. Вот теперь верю, что они здесь для себя открыли идеальные охотничьи угодья.

— А в чём фишка?

— А вон, — Ари кивнул куда-то назад. Я присмотрелась: трава, примятая колёсами нашей машины, распрямлялась прямо на глазах. Угу, а та, дальше, значит, более хрупкая. Экологию, значит, соблюдаем. Молодцы! Это хорошо, когда опыт материнской цивилизации используется таким образом, когда природу начинают беречь до, а не после того, как она начинает угасать.

Оставив Арии у машины, мы с веей Маем медленно побрели к почтовому дереву у которого уже нарисовался силуэт ожидающего нас человека. Не знаю, чего я ждала от этих переговоров и от пресловутых охотников. Наверное, всё же ожидала увидеть эдакую помесь траппера с ковбоем из исторических костюмных визуализаций. Брутального мужика в кожаной куртке, сапогах до колена, и широкополой шляпе. А из зарослей навстречу к нам вынырнул совершенно неприметный тип, ростом ниже меня на голову с редкими сивыми волосами и колючим неприятным взглядом.

— Клиенты? Какого зверя добыть? — и прошёлся по вее оценивающим взглядом. Ух, хорошо, что со мной не солеранин, те, как правило, в человеческой мимике неплохо разбираются, а этот может и не понять.

— Поймать, — уточнила я. — Целым и, по возможности невредимым.

И это была первая и последняя фраза, которую мне удалось сказать, в качестве проводника-помощника. Дальше двое представителей разных рас мужского пола принялись договариваться без моего посредничества, лишь изредка обращаясь за уточнением перевода какого-либо слова. Умом я понимала, что ничего не смыслю в повадках предполагаемой дичи, способах поимки и прочих тонкостях, но всё равно отодвинутой в сторонку сознавать себя было неприятно. А уж когда дело дошло до финансовой стороны вопроса, мне вовсе снисходительно предложили:

— Иди, киса, погуляй пока.

Я отошла к машине, где в одиночестве скучал наш водитель, стараясь удержать невозмутимую мину, но при этом так выразительно хлеща себя хвостом по коленям, что даже самому тупому было бы ясно: девушка раздражена.

— Очешуеть! И этот туда же! Киска!!! — уже второй раз за пару дней меня так называют, хотя раньше годами удавалось не слышать такого обращения.

— А что вы хотели, ларра, похоже же — Ари, облокотившись на капот своего внедорожника, протирал грязной, промасленной тряпицей какую-то деталь, то ли и вправду нужную, то ли создавал видимость бурной деятельности. Но разглядывать меня из под упавшей на глаза длинной соломенной чёлки, ему это не мешало.

— Похоже-непохоже! А мне не нравится! Надоело уже, — а про себя подумала, что попробовал бы кто-то посторонний Мика «зайчиком» назвать, что бы было!

— А если вам не нравится быть «киской», то зачем тогда нужны уши и хвост?

— Ты о геноформе? Так её не я выбирала, а мои родители, — я раздражённо передёрнула плечами.

— Всё равно, зачем? — продолжал допытываться он.

— Считается, что для красоты.

— Так вы и без всех этих излишеств хорошенькая, — он так искренне это сказал, что у меня моментально потеплело в душе, а хвост перестал нервно дёргаться из стороны в сторону. Даже появилось желание что-то объяснить. Я обхватила пальцами себя за подбородок и повертела лицо из стороны в сторону туда — сюда, предлагая рассмотреть собственное его внимательней.

— То, что ты видишь — классика. Практически идеальные пропорции. И если из облика убрать то, что ты называешь «излишествами», мы все, нынешние земляне будем похожи друг на друга, как горошины из одного стручка.

— Так вы же всё равно не одинаковые!

— Горошины тоже не одинаковые, если присмотреться. Зато как похожи! А вообще началось всё это довольно давно, на заре геноморфинга, когда после того как было побеждено большинство заболеваний, люди занялись усовершенствованием собственной внешности. Всё, что считалось неэстетичным, безжалостно изымалось из генофонда, что закономерно дало поколения похожих друг на друга людей, соответствовавших стандартам красоты, что закономерно качнуло ситуацию уже в другую сторону и постепенно стали цениться отличия. А потом и привноситься извне. Те же рога и хвост. Так постепенно появились геноформы, которые сейчас являются неотъемлемой частью культуры Земли.

— Вы и своим детям будете что-нибудь эдакое, — но повертел рукой где-то в области затылка, — заказывать?

— Наверное, — задумчиво протянула я. Вообще-то о детях я пока ещё всерьёз не задумывалась. — Не оставлять же генофонд будущих потомков на волю слепого случая. Как-то ненадёжно это. Уж лучше довериться специалистам, но заказать им в дополнительных свойствах что-нибудь полезное, а не только декоративное. И если говорить о тенденциях, то это одна из них. Чешую попрочнее, дополнительные рецепторы или способность собственную окраску менять, — что-то в этом роде. Что-нибудь не столь бесполезное, как рога и копыта.

— Хвост, — подкинул вариант Ари.

— Вот хвост не трожь, — наигранно строго сказала я, нахмурив брови. — Дополнительная конечность ещё никому не мешала.

— И чем же она полезна? — полюбопытствовал он.

— А вот это уже личный вопрос! — я невольно улыбнулась. Использовать хвост для хватания и манипулирования различными предметами у меня получалось пока плохо, так что если бы этот мальчик попросил меня продемонстрировать, могла и опростоволоситься. В качестве балансира при прохождении полосы препятствий? Да тоже как-то не хочется. А вот что можно сделать с такой полезной штукой в постели останется только моей тайной. Моей и Микиной, конечно.

— Кстати, о личном, — он легко перескочил на другую тему. — Вчера, после дня пребывания на Непре, вы выглядели довольно… заморенно. А сегодня, так словно и не висит над головой вон та грелка, — он кивнул на выбравшееся из-за лёгкого кружева облаков солнце.

— Адаптанты начали работать в полную силу, — я пожала плечами с видом, мол, что тут непонятного может быть?! Хотя на самом деле об этой полезной штуке узнала от Мика незадолго до отбытия.

— Биотехнология для одного, технопрепараты для другого, — несколько высокомерно и пренебрежительно начал Ари, что несколько не вязалось ни с его возрастом, ни с обычно лучезарным настроением. — Так можно стать зависимым от них настолько, что уже и выжить не сможешь в отрыве от благ цивилизации.

— Спорный вопрос, — я боком уселась на переднее сиденье машины. — Философский и относительный. Да, к благам цивилизации привыкаешь быстро и отказываться от них совершенно не хочется. А что ещё хуже, постепенно они накапливаются и то, что раньше считалось роскошью, становится частью нормальной человеческой жизни. Тебя же не смущает тот факт, что все люди имеют крышу над головой и едят нормально приготовленную пищу? Хотя могли бы, ночевать под кустом и жрать сырое, ну, или, как вариант, слегка обугленное на костре мясо.

— Знаете, ларра, — мальчишка заговорщически улыбнулся, на его щеке появилась очаровательная ямочка, и понизил голос, — а вообще-то вот у этих ребят, — кивок в сторону стоящего у первых деревьев охотника, — считается высшим пилотажем уходить в леса, имея при себе, только запас пастилок, многоразовый фильтр да нож.

— Да? — теперь уже я смерила охотника таким взглядом, словно уже с него собиралась шкурку содрать. Какие интересные здесь водятся личности. Антрополога на них не хватает.

Этот разговор вспомнился мне, когда вечером мы все вместе собрались у Жанти на кухне, пока та стряпала что-то сложное, из местной традиционной кухни. Нет, есть что-то умиротворяющее в человеке, возящимся с пищей. При условии, что этот человек — не я.

— Что это вообще за абсурдная боязнь биотехнологий?! — я не столько злилась, сколько недоумевала. Ведь сколько проблем возникает из-за этих нелепых предрассудков.

— Я подозреваю, что всё дело в этом, — Мика, сидящий на высоко табурете по другую сторону стола, помахал в воздухе длинными ушами: левым-правым, левым-правым; вперёд-назад, вперёд-назад. Я инстинктивно насторожила свои. — Если бы всё ограничилось только внутренними усовершенствованиями, если бы не появились внешние отличия, я бы даже сказал уродства, люди-внеземляне намного бы проще относились к достижениям современной генетики.

— Да ну брось, какие уродства! Всего лишь небольшие изменения и дополнения, которые по большей части исчезают сами собой, стоит только перейти к естественному способу размножения.

— Это всё теория, а выглядит-то оно как? — задал Мика риторический вопрос и сам же на него ответил. — А выглядит оно так, что одни наши с тобой общие знакомые, так испугались окончательно утратить человеческий облик, что наделали массу глупостей. И это не смотря на то, что были воспитаны в традициях и культуре современной Земли.

Я вспомнила Дэна и его команду и мысленно согласилась с его доводами. А вот интересно, не может же такого быть, чтобы мы были первыми и единственными, кто так экспериментирует со своим генофондом, и как тогда другие справлялись с этой проблемой? И обратилась с этим вопросом к вее, который ловко разделывал крохотными острыми шпажками поданную ему на ужин полусырую рыбу (ну, или, по крайней мере, нечто сильно её напоминающее). Тот оторвался от своего, несомненно увлекательного занятия, и заинтересованно шевеля вибриссами, произнёс:

— Начать менять свою природу — это значит согласиться с тем, что она не совершенна, а кто же на такое пойдёт?

— А вы что скажете по этому поводу? — обратилась я к Жанти.

— А мне больше нравится вас слушать. Вы иногда такие интересные вещи говорите, — она покачала головой и, видимо решив не отвечать на скользкий вопрос, сменила тему: — Какие планы на завтра?

— Работать — Развлекаться — Ждать, — всё это мы произнесли одновременно. При чём развлекаться собиралась именно я. А что, некоторое время, развивающиеся события не будут требовать моего участия, так почему бы не познакомиться с Непрой поплотнее?

— Пока там ещё обнаружат следы нашего потеряхи, — я махнула рукой, подчёркивая, неопределённость временного отрезка, который для этого потребуется.

— Если бы мне разрешили участвовать, всё было бы намного быстрее, — проворчал вея. — Но у них там какие-то классовые секреты.

— Кстати, можно подробнее об условиях сделки? — обернулся к нему Мика. Мне и самой было интересно, а то всю обратную дорогу вея сидел мрачно надувшись и на контакт идти не желал. Скорее всего, расстроился, что не довелось поучаствовать в увлекательном мероприятии.

— Как я уже упоминал, вся работа по выслеживанию ложится на плечи местных специалистов, — Мая вновь нацелил свои шпажки на рыбу, но потом передумал и со звяком бросил их на тарелку. — Когда вся предварительная подготовительная работа будет выполнена, на саму поимку нас пригласят, и я бы попросил вас сопровождать меня и на этом мероприятии. Во избежание недопонимания с людьми.

— Да я-то не против, — протянула я. — Да какая от меня на охоте польза? Я же только мешать буду.

— Только вместе со мной, — безапелляционно заявил Мика.

— Разумеется, — вея важно кивнул на всё. — А участвовать непосредственно в охоте вам не придётся. Просто на всякий случай поприсутствуете в базовом лагере.

Мика промолчал, но по его лицу было заметно, что подумал, что не с нашим с ним везеньем надеяться оставаться в стороне.