На полпути в ад

НА ДОБРУЮ ПАМЯТЬ

Молодой человек быстрым шагом поднялся по тропинке из долины в гору, где, утопая в зелени, ютилась деревушка. Его взгляду открылись пруд, утки, выкрашенный белой краской придорожный трактир с качающейся вывеской-словом, все привычные атрибуты уютной, чистенькой, тихой горной деревушки, каких так много в Сомерсете.

Дорога, а по ней и молодой человек прошли по самому краю обрыва мимо белой калитки, за которой в глубине большого фруктового сада из зарослей кустарника поднимался ладный домик с видом на раскинувшуюся внизу долину. Необычайно доброжелательный на вид старичок копался в саду. Когда прохожий — Эрик Гаскелл — подошел к калитке, старичок поднял голову.

— Доброе утро, — сказал он. — Чудесное сентябрьское утро!

— Доброе утро, — ответил Эрик Гаскелл.

— Сегодня достал свой телескоп. Я теперь редко спускаюсь в долину. Назад взбираться тяжело стало. Вид из окна да телескоп выручают. С их помощью вроде бы знаю, что происходит вокруг.

— Что ж, это хорошо.

— Еще бы. Вы мистер Гаскелл?

— Да. Кажется, мы встречались у священника.

— Так точно. А я вас частенько вижу. Вы все время здесь гуляете. А сегодня думаю: дай поговорю с юным мистером Гаскеллом! Заходите.

— Спасибо. Зайду на минутку.

— Как вам с супругой наш Сомерсет? — спросил старичок, открывая калитку.

— Замечательно.

— Моя экономка говорит, что вы с восточного побережья. Воздух там отличный, ничего не скажешь. Ее племянница у вас убирает. Вам здесь не скучно? А то у нас ведь не разгуляешься. По старинке живем.

— Нам здесь очень нравится, — сказал Эрик, садясь вместе с хозяином на белую скамейку под яблоней.

— Нынче, — сказал старичок, — молодежь старину любит. В наше время иначе было. Это теперь мы все в старых чудаков превратились. В первую очередь, конечно, капитан Фелтон, но и священник, адмирал, мистер Коперс — все чудаки. Вас это не смущает?

— Даже нравится, — заверил его Эрик.

— У каждого из нас свое хобби. У Коперса, например, антиквариат, у адмирала — розы…

— А у вас телескоп.

— Телескоп? Ну да, и телескоп тоже. Однако мое главное увлечение, моя гордость — музей.

— У вас есть музей?

— Представьте себе, да. Я был бы вам очень признателен, если бы вы заглянули в него и сказали свое мнение.

— С удовольствием.

— Тогда пойдемте, — сказал старичок, ведя его к дому. — Да, прямо скажем, не часто удается показать свою коллекцию новому человеку. Обязательно как-нибудь приходите с супругой. Кстати, ей есть чем занять себя в наших тихих местах?

— Она не жалуется. Ей не до природы: целыми днями за рулем.

— Как же, как же, разъезжает одна в открытой красной машине, — подхватил старичок. — Скажите, ей дом нравится?

— Не знаю. Когда покупали его прошлой весной — нравился. Даже очень.

— Дом у вас отличный, ничего не скажешь.

— Что-то он последнее время гнетет ее. Говорит, что в нем задыхается.

— Это от перемены мест. На восточном берегу совсем иначе дышится.

— Может быть, в этом дело, — согласился Эрик. Между тем они подошли к парадной двери. Старичок пропустил Эрика внутрь, и они оказались в очень опрятной маленькой комнатке с отполированной мебелью, в которой царили безупречные чистота и порядок.

— Это моя гостиная, — сказал старичок. — И столовая теперь тоже. Вторая комната и маленький кабинет целиком отданы под музей. Вот мы и пришли.

Он распахнул дверь. Эрик переступил через порог, огляделся по сторонам и замер в изумлении. Он ожидал увидеть обычные музейные экспонаты: стеклянные ящики с римскими монетами или орудиями из камня, заспиртованную змею, возможно, чучело птицы или какие-нибудь яйца. Вместо этого вся комната и примыкающий к ней кабинет были завалены самым поломанным, обветшалым, грязным и бессмысленным хламом, какой только попадался ему на глаза. И что удивительнее всего, ни один предмет в этой свалке не мог претендовать даже на самое отдаленное подобие старины. Казалось, будто несколько тачек утиля вывезли с деревенской помойки и вывалили на столы, буфеты, стулья и полы этих двух комнат.

Старичок наблюдал за реакцией Эрика с исключительным добродушием.

— Вы думаете, что моя коллекция не из тех, какие бывают в музее. Вы правы. Но позвольте заметить, мистер Гаскелл, у каждой хранящейся здесь вещи своя история. Они словно галька, смытая и выброшенная на берег потоком времени, несущимся по деревням нашего тихого края. Взятые вместе они олицетворяют собой память, память о прожитом. Вот, скажем, сувенир военного времени: телеграмма семье Бристоу из Верхнего Медлема о смерти их сына. Прошло немало лет, прежде чем мне удалось выпросить эту телеграмму у бедной миссис Бристоу. Я заплатил ей за нее целый фунт.

— Любопытно.

— Из-за этой тачки, — продолжал старичок, показывая на груду обломков, — погибло сразу двое. Она скатилась по склону холма на дорогу, как раз когда по ней проезжала машина. Об этом случае все газеты писали. «Трагедия в провинции».

— Невероятно.

— Чего только не бывает в жизни. Вот, например, пояс, который обронил в драке с цыганами один ирландец. Эта шляпа принадлежала фермеру, он жил неподалеку от вас. Он выиграл на скачках и на радостях упился до смерти, бедняга! Эти кирпичи — все, что осталось от флигеля, где жил мой садовник. Дом сгорел дотла, и никто не знает, как он загорелся. Вот эта змея в прошлом году каким-то образом заползла в церковь во время службы. Ее убил капитан Фелтон. Правда, он красивый человек?

— Да, пожалуй. Я его плохо помню.

— Странно. А я-то думал, вы с супругой дружите с капитаном.

— С чего вы взяли?

— Сам не знаю. Наверное, мне показалось. А вот довольно грустный экспонат. Эти рога отпилили быку, которого фермер Лосон выпустил на мой луг. Кто-то оставил калитку открытой, бык выбежал и забодал прохожего.

— Мы едва знакомы с капитаном Фелтоном. Мы встретились, когда только приехали сюда, но…

— Да, да. А вот анонимное письмо. И у нас иногда бывает такое. Мне отдал его мистер Коперс.

— Скажите, вашим анонимкам можно верить?

— Думаю, да. Есть люди, которые хорошо знают, что у нас делается. А вот гигантский гриб-дождевик с кладбища. Боюсь, правда, он долго не протянет. Такие большие, как этот, только там и растут. Пощупайте, какой легкий.

Он протянул его Эрику. Чтобы взять гриб, Эрик отложил трубку и кисет, которые все это время теребил в руках.

— Ничего не весит, — сказал он. — Удивительно.

— Идите сюда, — нетерпеливо позвал его старичок. — Я совсем забыл про сапоги. — Эрик с гигантским грибом в руках последовал за ним. — Эти сапоги, — пояснил старичок, — сняли с бродяги, которого нашли в пруду. Небольшой такой пруд, рядом с домом капитана Фелтона.

— А чем занимается этот ваш Фелтон?

— Живет на доходы. В свое удовольствие.

— Какие же у него удовольствия? — небрежно спросил Эрик.

— Между нами говоря, — сказал старичок, подмигнув, — капитан Фелтон неравнодушен к слабому полу.

— Вот как?

— Капитан — человек очень сдержанный, но сами знаете, как бывает. Вот тот большой кристалл был найден в каменоломне в полумиле отсюда. Каменоломня эта заброшена уже много лет. К ней можно подъехать на машине. Говорят, это укромное местечко и облюбовал капитан для свиданий. Конечно, нехорошо сплетничать, но за ним сверху не раз подсматривали мальчишки. Увидят — и ну трезвонить по всей деревне. А народ ведь, знаете, охоч до таких историй. Боюсь, в один прекрасный день какой-нибудь добропорядочный семьянин, которому капитан, скажем так, дорожку перебежал, заглянет сверху в каменоломню, а там… огромные валуны лежат. А вот чучело кошки — сам набивал. С этой кошкой связана одна удивительная история…

— Скажите, Фелтон сейчас здесь или в отъезде?

— Здесь, где же еще. Всего час назад я видел, как он проехал в своей машине. Красного цвета. Красную машину не часто увидишь, хотя — вот ведь совпадение — следом за ней проехала еще одна, такая же.

— Простите, мне… мне пора.

— Так скоро? — огорчился старичок. — А я уж было собирался рассказать вам про эту несчастную кошку.

— В следующий раз.

— Что ж, в следующий, так в следующий, — согласился старичок. — За мной дело не станет. Позвольте, провожу вас до калитки.

Эрик бросился за калитку.

— Почему же вы не идете — той дорогой, что пришли? — крикнул ему вслед старичок. — Так быстрее.

— Нет, нет. Мне надо пройти этой стороной, — отозвался Эрик.

— Так вы придете к каменоломне капитана. Ну, всего хорошего. Заходите, не забывайте старика.

Он внимательно смотрел, как Эрик спешит вниз, и даже забрался на склон холма, чтобы видеть его подольше. Когда старичок заметил, как Эрик, сойдя с дороги, оступился и полетел головой вниз, прямо на каменный выступ карьера, он как ни в чем не бывало вернулся к себе в музей.

Там он взял со стола трубку и кисет Эрика и принялся с бесконечной нежностью поглаживать их. Прошло немало времени, прежде чем он аккуратно положил их на полку и нехотя вернулся в сад.