На Грани. Книга первая

Глава 26

Энлил тряслась в карете, глядя на моросящий за окнами дождик. Вельтана, и так вся серая, сегодня выглядела мрачнее обычного. Женщина не любила этот город. Вот Руджия с ее милыми, как игрушки, разноцветными домиками — другое дело. Пригород, где Энлил обосновалась много лет назад, даже в пасмурную погоду радовал разноцветьем красок, напоминая далекую родину. В Ай-Таш все тона были яркими, броскими, вызывающе живыми и радостными. Доэйцы могут сколько угодно обвинять южных соседей в отсутствии вкуса и меры, кичась своей благородной серостью, но Энлил не намерена с ними соглашаться.

Карета резко остановилась и женщину изрядно тряхнуло. Пару мгновений Энлил злилась на себя: и понадобилось же ей зачем-то тащиться в центр Вельтаны. Кому надо — пусть сами приезжают. И комендант, и верховный протектор, и даже вон сам король. Но досада быстро утихла, придавленная осознанием долга. Правда, выйдя из кареты, Энлил была обречена шлепать по лужам, нанося серьезный ущерб подолу юбки и мягким туфлям, а это явно не служило улучшению настроения. Благо карета остановилась так близко от здания комендатуры, как только возможно.

Войдя внутрь, Энлил припомнила свое первое знакомство с этим зданием и сопутствующие впечатления. Удивительно, но сейчас она уже совсем не злилась на Торна за то, как он тогда себя повел. Конечно, грубить и подозревать ее Изгой знает в чем — та еще наглость, зато протектор открыл ей глаза на Тарина, за что женщина была искренне благодарна. Узнав, что муж не только изменял, но и выставлял ее в глазах любовницы старой жадной теткой (Энлил не устояла перед искушением лично побеседовать с пассией своего покойного супруга), она, как ни странно, не расстроилась еще больше, а испытала изрядное облегчение. Больше не нужно было испытывать вину за загубленную жизнь влюбленного паренька, которому она изначально не собиралась отвечать взаимностью. По-настоящему Энлил любила лишь однажды в жизни. Любила того, кто предал ее и кого предала она. Они расстались врагами, но никогда больше не встретить ей мужчину, достойного истинной любви. Не стоило, пожалуй, извлекать ненужные воспоминания из хранилища памяти. Сейчас это совсем ни к чему.

Сопровождающий довел посетительницу до кабинета коменданта, хотя она и сама бы отлично нашла дорогу. Но порядок есть порядок. Итона Карста на месте не оказалось, зато в кабинете сидела Альва. Энлил мимоходом подивилась тому обстоятельству, что отсутствие коменданта ее немного расстроило. Дэн Итон нравился женщине. Такой прямой, честный, добрый, преданный своему городу и жителям, которые слова доброго не стоят. За всю свою жизнь ей еще не доводилось встречать людей, которые столь мало думали о себе и так много — о других. Как хорошо, что теперь рядом с комендантом эта славная девчушка — Альва, будет кому подумать и о нем.

— Энлил! — девочка, казалось, искренне обрадовалась гостье. Это приятно. — Вы промокли! Хотите чаю? Эх, жаль Мелвил больше не служит здесь. Он чай мастерски заваривал. Я так не могу.

— Спасибо, не нужно, — улыбнулась женщина. — Вообще-то, я рассчитывала, что дэн Итон сопроводит меня к королю. Думаю, напитки во дворце не уступают по достоинству даже чаю, который заваривал твой Мелвил. Хотя мне все равно придется дожидаться коменданта, одна я не поеду.

— Дэн Итон как раз во дворце, — сообщила Альва. — И мне туда нужно. Я сюда ненадолго заходила, нужно было помочь с бумагами. Мелвил уехал, а комендант сам со всем не управится. Но ведь энья Лотэсса больна, и надолго ее лучше не оставлять. Если вы не против, то можем поехать во дворец вместе. Я приехала верхом, но в такой дождь, пожалуй, лучше взять карету.

— Больна? — Энлил нахмурилась, из всего потока слов выхватив лишь фразу о состоянии королевской невесты. — Но ей должно было стать лучше. Тогда мне тем более нужно во дворец. Поехали, девочка.

В дороге женщина подробно расспрашивала юную спутницу о болезни Лотэссы, и услышанное настроения явно не улучшало. Когда они прибыли, Альва за короткое время научившаяся отлично ориентироваться в лабиринтах Нианона, проводила Энлил к коменданту, а сама убежала заботиться об энье Линсар.

Итон, подобно своей помощнице, обрадовался неожиданной гостье и с готовностью согласился проводить ее к королю, не задавая при этом никаких вопросов. Он предложил женщине руку, и та оперлась на нее с обворожительной улыбкой. Вообще-то роль галантного кавалера не очень подходила коменданту — тем необычней, должно быть, смотрелась эта странная пара в коридорах Нианона. Колдунью искренне забавляло чрезмерное внимание случайно встречавшихся сановников и придворных, провожающих долгими изумленными взглядами коменданта под руку с дамой столь необычной внешности.

Энлил отдавала себе отчет в своей привлекательности. Роскошная фигура, своеобразная грация, яркий цвет глаз, столь обычный для ее родины и редкий здесь, на Доэйе, где все краски казались блеклыми. А возраст… он лишь придавал ей загадочности. Неудивительно, что все так оглядываются на них, особенно если учитывать, что Карст явно не нажил себе репутации дамского угодника и покорителя женских сердец.

— Энлил, — комендант говорил несколько извиняющимся тоном. — Его величество после того, как вернулся от вас, явно не в духе. Нет, он, конечно, не впадает в приступы гнева и все такое, но все же сейчас не просто иметь с ним дело. Видно, выбор между невестой и государством дается ему тяжело…

— Это не выбор между невестой и государством, — она остановилась и серьезно взглянула на собеседника. — Лотэсса — не просто девушка и даже не просто будущая королева, она — нечто большее. Ее судьба важнее судьбы Элара и Дайрии, вместе взятых.

— Но как такое может быть?! — Карст явно не мог уложить услышанное в своей голове.

— Я сама не до конца понимаю, — женщина вздохнула. — Знаю лишь, что эта девочка как-то связана с Закатом Мира. А ведь целый мир важнее одного государства, даже если вы — жители — считаете свою родину величайшей страной всей Анборейи. Потому и королю не зазорно стать хранителем столь важной персоны. Вы не верите мне, дэн Итон?

— Я не сомневаюсь в вашей правдивости, — осторожно ответил комендант. — Но вы можете заблуждаться. Я верю вам, но не слишком доверяю вашим теням, — при упоминании теней он передернул плечами. — Они могут обманывать сознательно или просто ошибаться. Явление чудовища в столице Элара, конечно, вещь жуткая и удивительная, но все-таки не думаю, что эта тварь — предвестник Заката Мира.

Энлил не стала возражать. Итону с его рациональным взглядом на жизнь сложно объяснить, что тени не могут врать или заблуждаться, если только они не вышли из-под власти хозяина. Правда, всегда остается вероятность, что маг, повелевающий тенями, неправильно истолкует суть их послания. Что ж, в этом случае она была бы только рада узнать, что ошиблась.

— Я переживу дурное настроение короля, — женщина решила успокоить своего спутника. — Тем более что для того я собственно и пришла, чтоб хоть немного облегчить его положение. А потом я бы хотела навестить энью Линсар.

— Не помешало бы, — кивнул Итон. — Альва говорит, что дочка герцога расхворалась не на шутку. А от лекарей толку почти никакого.

Так, изредка перебрасываясь фразами, но по большей части в молчании, они дошли до королевских апартаментов.

— Может, мне все-таки пойти с вами? — предложил комендант, хотя было совершенно очевидно, что меньше всего он жаждет встречи с королем.

— Вы — настоящий рыцарь, дэн Итон, — она улыбнулась. — Но я не стану злоупотреблять вашей галантностью. Тем более, вряд ли его величество решится срывать злость на мне.

Карсту оставалось лишь согласиться. Однако он не ушел сразу, а побыл с Энлил в приемной, пока паж не пригласил даму в кабинет к королю.

Его величество и в самом деле выглядел мрачным.

— Энлил, — он поклонился гостье. — Должно быть, важные причины заставили вас лично явиться во дворец? — Валтор напряженно вглядывался в лицо женщины.

— Не более важные, чем те, что заставляли ваше величество лично наносить визиты мне — простой ведьме.

— Мы оба знаем, что вы отнюдь не простая ведьма, а куда более могущественная, чем желаете казаться, — если король и нервничал, то умело это скрывал.

— Вы правы, — она не стала спорить. — И толика моего могущества могла бы облегчить вам жизнь.

Монарх заинтересованно взглянул на колдунью, а та, засунув ладони за широкий пояс, извлекла два свитка и положила их на письменный стол перед королем.

— Что это? — его величество, надо полагать, ждал каких-то откровений или заклинаний, поэтому, глядя на два бумажных свитка, выглядел несколько разочарованным.

— Это возможность связаться с теми, кто остался здесь, — пояснила Энлил. — С протектором, комендантом… и со мной. Разумеется, круг ограничен, ибо немногие при дворе в курсе истинной сути происходящего. Ведь так?

— Так, — задумчиво кивнул собеседник. — Но я пока не понимаю, как именно это может помочь.

— Возьмите один свиток, — увидев, что король колеблется, она добавила: — Любой. Это не имеет значения. Теперь возьмите перо, которое прикреплено сбоку, — женщина внимательно наблюдала за производимыми манипуляциями. — И напишите что-нибудь. Что угодно. Нет, чернила значения не имеют, можете воспользоваться какими угодно.

Его величество обмакнул перо в серебряную чернильницу, изображающую сову, восседающую на книге, и вывел на чистом белом пространстве листа какую-то фразу. Энлил взяла со стола второй свиток, развернула его и следила глазами за тем, как на бумаге проступают буква за буквой слова: «Валтор Малтэйр, король Элара».

— А как же Дайрия? — не удержалась от вопроса женщина. — Разве ваше величество больше не принимает в расчет собственное государство? Или вы решили отречься от дайрийской короны?

— Вовсе нет, — ухмыльнулся он. — Просто теперь Дайрия и Элар — одно королевство. Точнее, вскоре станут таковым. Сразу после моего возвращения. Но сейчас речь не о том. Как я понимаю, вы на своем свитке смогли прочесть то, что я написал здесь? — он помахал листом.

— Именно, — подтвердила Энлил. — Один из свитков вы возьмете с собой, другой останется здесь. Я решила, что возможность писать письма, которые могут прочесть мгновенно, будет явно не лишней.

— Вы даже не представляете, как облегчили мою участь! — воскликнул король. — Никогда бы не подумал, что все эти сказки о волшебстве и магах окажутся правдой. Откуда у вас эти удивительные вещицы? Вы привезли их с родины? — взрослый мужчина, повелитель двух сильнейших держав, удивлялся, как ребенок.

Это все оттого, что на Доэйе не знают магии, не верят в нее. Обыденность для Шургата здесь воспринимается как нарушение всех законов природы, как истинное чудо. Видно же, что, даже получив множество подтверждений, король все еще не может до конца поверить в реальность того, что здесь привыкли почитать сверхъестественным.

— Нет, — она улыбнулась, созерцая в глазах Малтэйра недоверие, смешанное с азартом. — Эти вещицы не из моих родных краев. Покидая Ай-Таш, я не имела возможности везти с собой гору магических предметов, разве что самые ценные. А свитки я создала здесь, вчера вечером.

— Вы способны сотворить такое за один вечер?! — взгляд зеленых глаз короля стал каким-то чересчур пристальным.

— Если быть точной, для этого мне понадобилось часа полтора, — колдунья как можно равнодушней пожала плечами.

— Если вы столь могущественны, Энлил, что заставляет вас притворяться обычной ворожеей и тратить свое время на излечение подагры, возвращение в семью неверных мужей и прочую ерунду?! Ваше место не в Руджии, а в Нианоне! Тайно или явно вы можете занимать должность придворного мага, подобно великим колдунам древности. Я бы хотел…

— Неважно, чего вы хотите, ваше величество, — оборвала его женщина. — Уж простите мою дерзость. Я готова помогать вам, коменданту, вашей невесте… но я никогда не займу должности придворного мага.

— Но почему?! — Малтэйр, казалось, пребывал в искреннем недоумении. — Зачем отказываться от власти, славы и богатства и влачить существование, которое при ваших возможностях вполне можно счесть жалким?

— Насчет богатства вы не правы. Жители Вельтаны и окрестностей готовы весьма щедро оплачивать лечение подагры и возвращение неверных мужей. А что до славы и власти… Однажды я их уже возжелала. Слишком сильно. И эти притязания едва не стоили мне жизни.

Король явно ждал продолжения, но Энлил замолчала. Вовсе незачем ему знать о причинах, побудивших ее покинуть Шургат. Впрочем, проницательность Малтэйра с легкостью восполнила недомолвки собеседницы.

— Если ваше честолюбие вынудило вас бежать из родных краев, то почему, оказавшись в Эларе, вы не начали все сначала? Ведь здесь намного проще. Как я понимаю, в Ай-Таш и вообще на Шургате магия — не диво, и сильные колдуны — не редкость. Но здесь, на Доэйе, может ли кто-то сравниться с вами в могуществе, Энлил? Почему вы не захотели доказать своим недоброжелателям, что способны вознестись достаточно высоко?

— Почему, вы думаете, я все еще жива? — придется все-таки кое-что ему объяснить. — Смею заверить, что мои недоброжелатели, как вы их назвали, могли бы уничтожить меня, задайся они такой целью. Но они видят, чем я стала, и знают, что мое нынешнее положение для меня — наказание немногим лучше смерти.

— Так почему вы его не измените?! Боитесь, что в этом случае вас убьют?

— И это тоже, — серьезно кивнула женщина. — Но это не главное.

— А что главное? — прищурился король.

— Клятва, — почему бы не рассказать ему, раз уж проявляет такой интерес. — Каждый сильный маг Шургата связывает себя клятвой никогда не направлять свои силы на службу доэйским властителям. Мы довольно плохо ладим между собой, и мой случай — лишнее тому доказательство. У каждого обиженного или преследуемого может возникнуть соблазн отомстить противникам, сговорившись с извечными врагами…

— Доэйцы — ваши извечные враги? — Валтор удивился. — Мы же вроде не воюем. Даже Латирэ не так уж часто предпринимает попытки нападения на прибрежные государства.

— А как вы думаете, почему мы не воюем? — насмешливо поинтересовалась женщина. — Вы — король, вы должны разбираться в таких вопросах.

Его величество нахмурился, то ли припоминая что-то, то ли размышляя.

— Насколько я помню, все попытки Латирэ напасть на прибрежные государства Шургата оканчивались какими-нибудь глупыми, но трагическими неудачами. В семьсот пятьдесят третьем году сильнейший шторм разметал половину флота царя Тасилиара. Затем, кажется, Ирдиан пытался захватить Бейра'Аш, но его планам помешало что-то вроде повального мора в самом начале похода, потом эпидемия перекинулась с солдат на прочих жителей и выкосила огромное количество народа. Ну а в войсках нынешней царицы Армиры вспыхнул мятеж, который с трудом удалось подавить. Это, правда, случилось до моего рождения, когда ее величество была много моложе и не держала еще власть в своих руках так крепко. Армира Латирская решила, что победоносный поход на Циир укрепит ее власть, а вышло иначе. Зато подавление бунта весьма положительным образом сказалось на ее авторитете. Мой покойный отец очень уважал царицу Латирэ и не уставал повторять, что попытка вторжения в Циир — ее единственная глупость, — продемонстрировав осведомленность относительно внешних конфликтов между Латирэ и Шургатом, Валтор на какое-то время замолчал, пребывая в задумчивости, а затем во взгляде его мелькнула догадка, переходящая в уверенность. — Это не случайности, да? Это магия! Ваши сильнейшие колдуны объединялись, чтобы не допустить вторжения.

— Им не нужно объединяться, — Энлил снисходительно улыбнулась. — На то они и сильнейшие. Каждый из них… из нас способен в одиночку устроить латирцам подобные глупые, но трагические случайности.

— В одиночку?! — недоверчиво переспросил король.

— Да, — она на секунду прикрыла глаза рукой. — Но в этом же кроется наша слабость. Мы — одиночки. Доэйцы не знают магии, но они сильны своей сплоченностью, талантливыми полководцами, оружием. У нас есть могущественные маги, у вас — гениальные воины и политики. Вы нас недооцениваете, а мы вас опасаемся. Наши правители, за редкими исключениями, слабы и не владеют магией.

— Получается, у вас колдуны правят властителями и народами?

— Иногда случается, но нечасто. У магов иные амбиции и притязания. Нас устраивают слабые монархи, осознающие, кто является истинной и единственной силой. Но у всего есть обратная сторона. Противостоять доэйцам мы можем исключительно силой магии. Именно поэтому каждый могущественный маг дает клятву никогда не объединять свои силы с силами врагов. Дайте Шургату хорошо организованные войска, грамотных политиков и полководцев, и, усиленные магией, мы сокрушим Доэйю. Да, ваше величество, думаете, только вы облизываетесь на земли соседей? — усмехнулась она. — Но сделайте наоборот, к мощи доэйских армий и правителей прибавьте силу нашего колдовства, и независимость шургатских государств останется в прошлом. На любого мага, нарушившего клятву, падет страшное проклятие. И уж будьте уверены, в проклятиях мы толк знаем. Нарушить клятву желающих не нашлось ни разу.

— А граайцы? Хроники говорят, что временами они нанимались в услужение к доэйским правителям.

— Граайцы — тема особая, — загадочно усмехнулась Энлил. — У них свои резоны. И я не думаю, что вправе раскрывать вам их. Скажу лишь одно, граайцы никогда не свяжут себя никакими клятвами, как не сделают ничего другого, хоть сколько-нибудь ограничивающего их свободу.

— А вы? — он пристально взглянул на женщину. — Вы не боитесь навлечь проклятие, помогая доэйскому монарху?

— Я уже сказала, что помогаю вам, энье Лотэссе и дэну Итону как частным лицам. Спасая жизнь девушки от злобного на'ари, я не подкрепляю силой своей колдовства мощи ваших армий, не устраняю ваших политических врагов. Само по себе мое нынешнее благополучие, пусть и относительное, свидетельствует о том, что клятвы я не нарушала.

— Рад это слышать.

Проговорив с королем еще где-то полчаса, Энлил откланялась. Итона в приемной уже не было. Неудивительно, столь занятой человек вряд ли может позволить себе роскошь хотя бы час сидеть без дела. Зато вместо коменданта женщину ожидала Альва.

— Проводи меня к своей госпоже, девочка, — Энлил указывала, а не просила, отлично зная цену своему вмешательству.

Лотэссу Линсар она застала сидящей на кровати. Вид у девушки был не то чтобы цветущий, но вполне сносный. Не успела колдунья решить, что недомогание будущей королевы либо самообман, либо притворство, как Лотэсса разразилась приступом сухого хриплого кашля. Вроде и ничего особенного, и никак не связано ни с тенями, ни с тем, от чего они ее избавили, но что-то в этом кашле крепко не понравилось Энлил.

— Давно это с тобой, девочка? — хмурясь, колдунья водила руками перед грудью Лотэссы, при этом слегка сместив взгляд, чтобы разглядеть краски исходящих сияний.

Увиденное заставило женщину отшатнуться. Сияние было темно-багровым, по цвету напоминая запястья Лотэссы в ту злополучную ночь. Но тогда тени полностью излечили девушку. Что же это за дрянь?!

— Это началось после встречи с чудовищем? — Энлил нервно стучала ногтями по дереву.

— Нет, — ответила Лотэсса, прекратив наконец кашлять. — То есть после встречи, но не последней. Тогда, в парке, тварь чуть не убила меня, а утром я проснулась с больным горлом. Хотя нет, — припомнила девушка. — Еще раньше, после того сна…

— Какого сна? — происходящее нравилось Энлил все меньше и меньше.

— Мне постоянно снится один и тот же сон, — видимо, настроение колдуньи передалось девушке, и голос ее звучал слегка испуганно. — Впервые я увидела его еще летом. Скалы, песок, жара, острые камни и шипение. Так шипела та гадина! Неужели все из-за нее?!

— Похоже на то, — женщина избегала встречаться с Лотэссой взглядом. — Странно, что вся эта муть началась до твоей встречи с на'ари, но если тварь давно преследует тебя…

Бедная девочка! На нее наложено сильнейшее проклятие. Такое, что рано или поздно сведет ее в могилу. Пусть медленно, но неотвратимо. И тени тут не помощники, они могут высосать из нее проклятие лишь вместе с жизнью. Тварь могла бы не охотиться на девушку с таким энтузиазмом, жертва обречена в любом случае, это лишь вопрос времени. Хотя, быть может, время в их положении — самое важное. Главное, чтобы отведенных Лотэссе Линсар дней и месяцев хватило на исполнение ее предназначения. Но королевой ей, похоже, не быть.