На благо чужого мира. Выходец

Глава 5

Все оставшееся в поселении время возле Кукушкина постоянно кто-то находился – или Роберто, или Бертон Алессоро, если капитан чистльщиков не занимался делами с командованием Триззумского отдела.

Ночи студент проводил в той же комнатушке, но теперь на полу возле его кровати на раскатанном одеяле спал Роберто. Переночевав так один раз, студент все же не выдержал и поинтересовался у ир Алессоро, почему они так поступают, неужели не доверяют ему как чужаку? Ответ прозвучал для него несколько неожиданным. Как оказалось, англичане просто переживали о душевном состоянии парня и не хотели его оставлять одного.

- Понимаете ли, Николай, - сказал ему Бертон, - всем, кто теряет свой дом и близких людей очень тяжело. Я решил, что вы довольно долго оставались наедине со своими мыслями и компания вам не помешает, особенно сейчас, когда вопросов у вас стало только больше. Нам же было проще переживать эту ситуацию, в этот мир нас попало шесть человек, служивших вместе. А это большая редкость для Варидии, когда из дыры вываливается такое количество выходцев за раз. Конечно, оставаясь наедине или погружаясь в воспоминания о Земле каждому из нас становилось невыносимо тоскливо и нелегко. Мы хоть и жили в век интереса к экстрасенсорике, спиритическим сеансам и различной мистике, но никак не ожидали, что подобное возможно и это коснется нас. Худо-бедно основам языка нас научил один из служащих СОУП и лишь после этого мы прошли обучение в Академии. То есть наша команда находилась в неведении относительно состояния дел гораздо дольше, чем вы. Но мы держались вместе, поддерживали друг друга, старались не оставаться наедине с плохими мыслями и благодаря этому, а также всеобщей поддержке смогли сберечь свой разум от помешательства. Надеюсь, теперь вам Николай не будет наше внимание казаться слишком навязчивым.

Когда англичанин говорил это, его взгляд казался отрешенным, направленным в воспоминания тех дней, и на его лице ясно читалась невосполнимая боль потери родного дома – Земли.

После услышанного Кукушкин понял, что весьма эгоистично думать, будто он один испытывает подобные переживания. Не он первый пропавший, не он и последний, а что уж говорить о родственниках тех, кто исчез, о их чувствах. На Земле у него остались родители и, конечно, никто им не сможет рассказать, что же произошло на самом деле в том переулочке европейского городка. Но у них, по крайней мере, оставалась еще младшая дочь, его сестра и надежда найти сына, ведь тела то не обнаружат. И успокаивая себя этими мыслями, Кукушкин решил не изменять своему оптимизму и надеяться на лучшее – а вдруг таким же образом, как занесло его сюда, он сможет вновь вернуться домой. И потом его жизнь в чужом мире превратится в занятную небылицу для рассказов в обществе друзей.

По прошествии этого печального разговора с англичанином, Кукушкин стал более веселым и общительным, он с еще большим интересом наблюдал за жизнью поселения, всем интересовался и новую информацию впитывал как губка.

Выехали они на третий день после решения Николая работать в составе СОУП.

Хоть на дворе и стояли еще летние дни, но раннее утро было весьма прохладным и, оставляя свою комнату, Кукушкин не поленился накинуть плащ. Здесь, как ему объяснили англичане, также четыре сезона, каждый разделяли еще на три периода, только эти «месяцы» немного длиннее привычных и делились не на недели, а на окты[1]. Таким образом, в месяцах получалось равное количество дней. Сейчас как раз проходил конец летнего сезона, но как отметил парень за время своего пребывания в поселении, тут не так жарко, как в родном мире.

Зонтик не преминул воспользоваться удобствами и разместился в капюшоне плаща после завтрака сырым яйцом. Паренек из конюшни уже успел почистить и оседлать лошадей. Возле них уже возились англичане, прилаживая пожитки к седельным ремням. Студент скормил краюху черного хлеба теперь уже принадлежавшему ему Фурму. Пока он крепил позади седла запасные вещи и дорожное одеяло конь, выпрашивая добавку, боднул его головой в бок. Легонько отпихнув морду животного, Кукушкин сел в седло.

Солнце только начинало вставать, из-за окружающего Каньи леса видимость была как в сумерках. Зевая и почесывая еще небритую с утра седую щетину, вышел ир Юс, чтоб их провести. За ним показался в более бравом состоянии капитан патруля Пиррэт Гролс. Обменявшись напоследок простыми будничными фразами и пожеланиями спокойной дороги с англичанами, они подошли к новобранцу и на прощанье пожали ему руку.

- Если после обучения захочешь пойти в Патруль, приезжай к нам, – напоследок пригласил его ир Гролс.

Роберто перевел фразу и, улыбнувшись, Кукушкин кивнул капитану.

И вот тронулись. Заскрипели вначале ворота казарменной части, а потом и ворота поселения. Один из стражников у ворот откровенно клевал носом, но видать отличался замечательным слухом, - едва заслышав конские шаги по улочке Каньи, побежал отодвигать засов.

Наконец, впервые за эти долгие дни Николай оказался за стенами деревушки. Лес только пробуждался. На смену голосам ночных птиц пришли дневные звуки леса. Пустив коней легким галопом, мужчины тронулись по широкой тропе в сторону иркского тракта. Хоть из-за этого и выходил приличный крюк, но следовало забрать Морта, коня ир Алессоро. А заодно англичанину нужно еще решить, что делать с почтарем, просившимся к нему на службу.

Дорога через лес ничем примечательным не отличалась: утоптанная грунтовка достаточной ширины, чтоб проехал экипаж или телега, по обочине – то ели, то лиственные деревья. В общем, с виду – обычный земной лес смешанного типа. По тому, что ему успел рассказать ир Алессоро, Кукушкин понял, что пейзажи, ландшафты, климат, флора и фауна очень похожи с земными за некоторым исключением.

На короткие передышки они останавливались довольно часто, «мягкое место» студента еще не привыкло к неудобствам верховой езды. Стало жарко, плащи они уже давно скинули, шляпы плотнее надвинуты на глаза, давая необходимую тень, а лошади шли легкой рысью. Отметив, что парень держится в седле весьма неплохо, несмотря на все с ним произошедшее, Бертон узнал, что в старших классах Николай ходил в конноспортивную школу и занимался верховой ездой до поступления в университет. Хоть он и ходил туда больше не ради спорта, а для общего развития, но некоторых успехов добился.

Когда начало темнеть, путники съехали с тропы и расположились небольшим лагерем. Собрали хворост, почистили лошадей и, наконец, Кукушкин смог отдохнуть. С непривычки от конной езды ноги наливались свинцом, сильно тянуло спину, побаливала задница… В общем дискомфорт еще тот. Но Николай не жаловался.

После простого, но сытного ужина они расселись вокруг костра. Наступила ночь и над Кукушкиным засияли незнакомые звезды, в лесу заухала какая-то местная ночная живность, а рядом весело потрескивал огонь, поедая крепкие сухие ветки и как бы в благодарность за это освещая и согревая уставших мужчин.

Двое англичан вели неспешный разговор на риосском языке, решая какие-то свои вопросы, Николай же прислушивался к ним, пытаясь разобрать знакомые слова и запомнить их правильное произношение. Иногда ему слышалась собственная фамилия и имя, произнесенные на английском языке, а иногда и на латыни. Внезапно Роберто громко рассмеялся и обратился к студенту на английском:

- Мы тут с капитаном обсуждали что тебе, как и большинству выходцев надо новое имя и фамилия, и пытались придумать, как тебя назвать, взяв за основу твои настоящие, – весело начал рассказывать здоровяк. – Вариантов имен множество: Никлас, Колин, Коуэл, Клаус, Нильс и тому подобные. А вот твоей новой фамилии у меня два варианта: Куккуроссо[2] (тут Николай не выдержал и засмеялся, сильно это ему напоминало по произношению «кукурузу», он так и представил себя во всем желтом - дон Кукуруза) и второй вариант Гёоукмен[3]. – С довольной улыбкой договорил Роберто и опять рассмеялся.

Молодой человек на шутку Роберто не обиделся, ну что поделаешь, если он себя действительно иногда ощущал, да и вел как полный олух.

- Не обращай на него внимания, у нашего капрала даже после добавления к его имени благородной приставки юмор остался примитивно-казарменный, – улыбнулся ир Алессоро. – Я вот хотел тебе предложить исходить из латинского названия кукушки - Cuculus. К примеру, Куккулер или Цикулесус.

От таких фамилий Кукушкин только поморщился, и спросил у ир Алессоро:

– А как на местном языке будет кукушка, ну или если их тут нет, то схожая по повадкам птица?

- Хмм… - задумался тот, – наверно, кальвидия. Это такая местная небольшая птица, которая тоже любит подкидывать свои яйца, но в отличие от кукушки ее птенцы помельче и не убивают других, а мирно вырастают в чужой семье.

И если вначале этот разговор Кукушкин воспринял как шутливый, то теперь он всерьез начал размышлять над своим новым ФИО. Действительно, если жить в этом мире и активно принимать участие в их таинственной организации, следует уже адаптироваться к переменам дабы не вызывать подозрений у местных.

Хотелось дать себе какое-нибудь звонкое и немного героическое имя, но в голову лезли лишь всякие Зигфриды, Корвины, Арагорны да Руматы. Николай честно себе признавался, что настолько героем он не являлся, да и не хотелось быть плагиатором. Молодой человек даже немного начал понимать какое чувство испытывают родители, когда спорят об имени для ребенка, ведь имя дается один раз и на всю жизнь, и как корабль назовешь так он и поплывет.

- Ну, можно Кальвидиус, – немного поразмышляв, наконец, выдал он. – Кстати, а в этом мире есть такой спиртной напиток как кальвадос? Название уж очень созвучно с вашей местной кукушкой. Это вроде как яблочного бренди, я пару раз пробовал, мне очень понравился, гораздо больше, чем коньяк. Еще история занятная у меня случилась с его участием.

- Я тоже, будучи во Франции его пил, – ответил капитан. – Но в этом мире его, к сожалению, нет, хотя яблоки есть, и сидр есть. А что за история?

- Как мне рассказывали родители, после школьного выпускного я вернулся домой не совсем в трезвом состоянии, я тогда с девушкой поссорился. Меня, конечно, никто не ругал, помогли добраться до комнаты да уложили. Только мне не спалось, взгрустнулось, чего-то захотелось. Ну я и вспомнил что в кабинете у отца есть алкогольный запас, весьма солидный и разнообразный. Пока мои спали, пошел в кабинет, но, когда доставал первое что попалось в руки, бутылка на пол упала, вдребезги. Отец сокрушался еще долго по этому поводу, говорил, что лучше б я все выпил, чем разбил несколько лет стоявший спокойно алкоголь. Он меня еще долго называл Кальвадосом Безруким… – Молодой человек тяжело вздохнул, вспомнив этот случай и родителей. Какое-то время он молчал и чистильщики не решались пока с ним заговорить.

Роберто подбросил веток в затухающий костер и огонь жадно начал их поглощать, разгораясь ярче. Николай сморгнул неожиданно набежавшую в глаза влагу, встрепенулся и вновь заговорил:

- Пожалуй стану вновь Кальвадосом и, возможно, со временем подарю этому миру новый спиртной напиток, яблочный бренди, и назову его в свою честь. А вот фамилия пусть будет Борсон, в память отцу. Я все равно буду надеяться, что когда-нибудь смогу увидеть своих родных, хоть вы и говорите, что никто не возвращался. Вдруг я стану первым, - нашел в себе силы улыбнуться парень.

Роберто поддерживающе похлопал Николая по плечу, при этом пряча от него сочувствующий взгляд, а ир Алессоро полез в сумку и достал оттуда небольшую флягу.

- Ну что ж, за это стоит выпить, так сказать, отпраздновать рождение благородного молодого человека, подкидыша другого мира, будущего творца яблочного бренди – Кальвадоса Борсона.

Свою первую ночь под открытым небом Варидии с сияющей среди верхушек деревьев Пьоррой Кальвадос (теперь ему предстояло привыкать и к новому имени) перенес стоически и даже с удовольствием, несмотря на похолодание во второй половине ночи.

На следующий день, когда уже солнце виднелось даже над самыми высокими деревьями, путники выехали из Триззумского леса.

За опушкой раскинулись редкие поля сельских жителей. Местные побаивались тайн этой местности. В давние времена, еще когда страна не стала империей, поговаривали будто по этим чащам шастали страшные чудовища и странные люди. Поэтому крестьяне, до сих пор оглядываясь на свои суеверия, за грибами и ягодами ходили лишь на окраину леса. И только смельчаки, браконьеры, глупые люди или не верящие досужим вымыслам решались заходить дальше. Некоторые не возвращались, что добавляло Триззумскому лесу еще больше тайн.

Но служащие СОУП прекрасно знали, с чем связаны неожиданные пропажи людей и возникновение странных существ. Вот поэтому когда-то давно оговорили с местным ллойдом, владельцем земли, право поселения добровольцев, тем более что налоги платились подчас исправнее, чем крестьянами. Конечно, землевладельцам необязательно знать имена арендаторов и их цели. Деньги платятся – хорошо, беспорядков нет, - отлично. Государством, то есть императором одобрено – и вовсе можно закрыть глаза на деятельность таинственной службы.

Вот обо всем этом и рассказывал Кукушкину англичанин пока они добирались до таверны. Про себя посмеиваясь над суеверными гражданами империи, студент тем не менее вспомнил, что и на Земле хватает подобных мест, овеянных загадками и таинственными происшествиями. И, кто знает, вдруг и в его родном мире открываются подобные пространственные дыры? Хотя чего «вдруг», он же попал в такую аномалию!

Разговоры немного скрасили время поездки и слегка растормошили начавшего клевать носом парня. К трактиру «У двух дорог» они успели до обеда.

Посетителей практически не было – пара купцов с охранниками да три местных крестьянина, привезших провизию трактирщику на продажу, чтоб не возить далеко. Торговцы лишь пили прохладное пиво, они не намеревались надолго останавливаться, чтоб быстрее выдвинуться в сторону Ирка.

Увидев чистильщиков, хозяин враз как-то погрустнел, ведь из-за них серогвардейцы изрядно шуму навели. А ведь еще и кормить за свой счет пришлось этих обормотов! К тому ж его сарай служил временным пристанищем для нескольких трупов разбойников. Убытки, одни убытки… Хорошо хоть вчера вечером серогвардейцы забрали трупы вместе с почтовой каретой, оставшейся без экипажа. Это попахивало скандалом в первую очередь для Почтовой службы, ведь многие получатели еще долго не дождутся своих писем и посылок, к тому же настырные служаки закона не преминут возможностью порыться в чужом грязном белье и переворошат все содержимое той злополучной кареты. Для них чистильщик также выдвинул версию с нападением из-за «сверхважной» посылки.

- Доброго дня господа, - все же вежливо приветствовал посетителей трактирщик.

- Добрых путников вам. Как там ир Трум? Не сбежал ли еще с моим конем? - шутя поинтересовался Бертон и выложил хозяину таверны плату за постой своего нового слуги. Будучи предусмотрительным, он наказывал трактирщику не отпускать почтаря, тем более что договорился заплатить потом. Несмотря на прибавление хлопот, трактирщик присматривал за слугой и в особенности за конем, не желая упускать заработок.

- И конь, и ваш подопечный в порядке.

- Замечательно. Нам нужны припасы в дорогу примерно на три-четыре дня на четверых. На ночь оставаться не будем, но, пожалуй, приготовьте пару ведер прохладной воды ополоснуться – жарковато сегодня. Роберто, проследи, закажи обед и помоги нашему новому другу устроиться. Пойду, посмотрю, как там Морт.

- Ир Доа?.. – спросил Кукушкин на риосском ожидая дальнейших распоряжений.

Роберто снял шляпу, почесал лохматую голову и жестом показал парню сесть за любой столик. Кукушкин выбрал стол возле небольшого окна, снял шляпу и вытер лицо платком. Через минуту полноватая молодая служанка принесла прохладного кваса, заинтересовано глянув на симпатичного парня.

Разобравшись с делами, к нему присоединился Роберто, а через пару минут зашел ир Алессоро с невысоким седовласым мужчиной. Его представили как Иглима Трума, парень в ответ кивнул. Слуга сел за отдельный столик чуть в стороне от них, чему Кукушкин весьма обрадовался, так как англичанин советовал по мере возможности с незнакомыми людьми не заговаривать, пока он не выучит язык и ему не придумают «легенду». А так если сидеть раздельно появлялась возможность нормально общаться с норкфольцами.

- Значит так, Морт уже в норме, выдвигаться будем сразу после обеда, мы и так задерживаемся. Уж не обессудьте молодой человек, сегодня вновь ночуем в полевых условиях.

- Да мне нормально, ир Алессоро. Мы с друзьями не раз ходили в походы… раньше. Вот через недельку привыкну к седлу, натру нужный мозоль и совсем все будет замечательно.

Рассмеявшись, Роберто хлопнул своей ручищей парня по плечу:

- А наш Кальвадос-то с юморцом оказался!

- Да уж, без оптимизма нам никак, - улыбнулся в ответ старший. - Только теперь не забывайте смотреть в оба. В этом мире еще хватает неприятных происшествий в виде разбойников. – Чистильщик лишь немного упомянул о возможных опасностях, желая сохранить случай с недавним нападением временно в тайне и рассказать лишь вышестоящему руководству. Новоиспеченного слугу также предупредили лишний раз не болтать об инциденте.

Пообедав и ополоснув липкое от пота тело на заднем дворе, они взяли снаряжение и направились к лошадям. Своего простоватого коня, на котором Бертон приехал в Триззумский отдел, пришлось отдать Труму, не бежать же ему следом за господами. Хозяин таверны, для приличия немного поворчав, все-таки продал им лошадку, благо для таких случаев глава «аглицких чистильщиков» всегда с собой брал несколько лишних золотых мельсов[4]. Но, как известно, «лишним» золото никогда не бывает, что подтвердилось и в этом случае.

Когда ир Алессоро уселся на своего высокого коня красно-гнедой масти с гордым изгибом шеи, вычищенном до блеска и нетерпеливо переступающим с ноги на ногу, создалось впечатление, будто аристократ восседает на чистокровном дорогом жеребце.

Как позже узнал Кукушкин, теперь уже откликавшийся на свое новое имя Кальвадос, лошади СОУП действительно были чистокровными и весьма недешевыми. И хотя его Фурм также имел неплохую родословную (правда другой породы) и выучку, но по сравнению с Мортом и Нельсоном, конем Роберто, он смотрелся менее грациозным или грозным.

И вот они снова в пути, на этот раз группой в четыре человека. Иглим, как и подобает слуге ехал на небольшом расстоянии позади остальных. Воспользовавшись этим и широкой дорогой, новобранец поравнялся со старшим англичанином и расспросил о дальнейшем пути следования.

- Сейчас поедем на ют[5], то есть на запад, мимо Ирка, крупного города. Заезжать туда не будем, как-нибудь потом побываешь. Обогнем лес и дальше прямиком в Райволас, имперскую столицу. По пути поселений хватает, но есть отрезок пути, где придется пару ночей провести под открытым небом. Сегодня как раз такой случай представится, - негромко рассказывал Кальвадосу чистильщик на английском, периодически вставляя слова на риосском, чтоб парень за время поездки немного подучился.

Услышав краем уха незнакомую речь, Иглим Трум слегка напрягся. Незнакомец до этого не произнес при нем ни слова. В обязанности работника вовсе не входило интересоваться делами своих работодателей, но бывшему почтарю тем не менее стало любопытно – где это за короткое время хозяин раздобыл этого чудаковатого чужеземца. «Уж не в лес ли за ним ездил?» - усмехнулся своей шутке старик, на самом деле не столь уж далекой от правды.

Вот так они и следовали: позади молчаливый пожилой слуга, периодически о чем-то разговаривающие чужеземец с ир Алессоро и здоровяк Роберто, посматривающий по сторонам цепким взглядом из-под насупленных кустистых бровей. Щадя лошадей, но и поторапливаясь, путники ехали то рысью, то легким галопом, но все же, как и думал Бертон, ночевать пришлось в поле.

Вечером они съехали с дороги, местность была каменистой, сказывалась близость Иркского побережья, и пришлось уделить немного времени на поиск удобного места. Уже изрядно стемнело, но Бертон не зря продолжил путь когда начались сумерки – здесь протекал ручей. Пока Иглим занимался лошадьми, Роберто подогревал мясо на небольшом костерке. Ир Алессоро читал какую-то небольшую книгу, придвинувшись к свету костра. И ничем не занятому парню ничего не оставалось, как любоваться чужим звездным небом, расположившись на своем одеяле, и прислушиваться к окружающим звукам.

Следующие несколько дней прошли тоже спокойно, дорога становилась все менее каменистой, и теперь петляла через луга и рощи. По мере отдаления от Ирка начинались равнины с сочной высокой травой, пастбища и поля крестьян на более плодородной почве.

И так как деревни встречались уже частенько, ночевали путники на постоялых дворах. Правда, приходилось потесниться – этот тракт, соединяющий столицу и морской порт, служил основным путем для торговцев, почтовых экипажей и различных путников.

Порой, если позволяло время, Бертон Алессоро со своими людьми заезжал в стоящую в отдалении от тракта деревушку – там все-таки имелось больше спальных мест.

И уже когда оставалось два-три дня умеренного хода до столицы империи, путники остановились в подобной деревушке с нехитрым названием Полевка. В небольшой таверне кроме них разместился среднего достатка купец, также не поленившийся ради удобного ночлега съехать с главной дороги, два клерка и малочисленная группа деревенских, по поведению и виду – вряд ли из Полевки.

На ужин принесли пару запечённых с травами кур, тушеные овощи в горшочках, большущий каравай хлеба и блюдо пирожков с ягодами и капустой. Алкогольного они ничего не брали, своих людей ир Алессоро держал в строгой дисциплине, что было немаловажно в СОУП. Сейчас Иглим Трум ужинал сидя за отдельным столом – на этот раз обстановка их не стесняла, и они могли общаться на английском. Но спеша добраться до крыши над головой они давно ели и здоровый организм требовал пищи, так что с разговорами пришлось повременить.

Тем не менее, даже ужиная обычно настороженный капитан чистильщиков и сейчас прислушивался к разговорам и прочим звукам в зале постоялого двора. Клерки сидели впереди них, их тихий разговор о делах не представлял интереса. То же самое с купцом и его охраной. А вот деревенские заинтересовали англичанина. Пить они не пили, что выглядело непривычно для мужиков-работяг, вырвавшихся из дома. Чистильщик заметил, что те нервничают, а их негромкий разговор временами повышался в тоне – о чем-то спорили. Прислушавшись, Бертон уловил фразы о нескольких самоубийствах в деревне. Это уже стало интересным.

Посоветовавшись с капралом, он решил разузнать информацию об этих постояльцах и пошел к трактирщику. Кальвадос еще слишком мало понимал риосский язык, поэтому несколько отстраненно все воспринимал, занимаясь разглядыванием зала и присутствующих людей.

- Уважаемый, - обратился ир Алессоро к хозяину, худому и пронырливому с виду мужичку, - а не подскажите ли, что за работяги за тем столом?

Мужик попался разговорчивый, а так как клиент вызывал доверие и сам был приличного вида, так что ж не поделиться местной сплетней?

- Та это из Солодок мужики. Стряслось-то у них невесть что! Люди стали помирать после Летнего сбора. Да все разные – и бабы, и мужики, вродь даже дитё одно. Та вот и подрядились они в город съездить, то ли в Управу, то ли к храмовникам.

Ир Алессоро незаметно для посетителей положил на стол две серебрушки. Монеты сразу исчезли в кармане слегка замусоленного фартука.

- Вы уж постарайтесь узнать подробности.

- Постараюсь, господин, постараюсь, - заулыбался трактирщик, остановил идущую к селянам служанку и, взяв тряпку, сам пошел к ним.

Англичанин вернулся к своим спутникам. Попивая квас, он стал ждать более подробную порцию сплетен.

Хозяин тем временем отрабатывал плату: подойдя к деревенским дабы вытереть не слишком-то заляпанный стол и забрать пустующие тарелки он завязал разговор с мужиками. Люди простые и не очень доверчивые они поначалу неохотно отвечали, но поняв, что трактирщик дядька добрый и, сопереживая их трагедии, пытается что-то посоветовать, разговорились. Кликнув служанку, чтоб принесла по кружке пива за его счет, хозяин таверны сел с работягами помянуть померших.

Посидев около получаса, в меру посокрушавшись, поахав и повздыхав, трактирщик, сославшись на дела, оставил сельских мужиков. Махнув рукой на кухню так, чтоб увидел ир Алессоро, он вышел из зала. Расплатившись со служанкой наперед и отослав своих людей располагаться в комнаты, капитан чистильщиков пошел за сведениями.

- Что вам удалось узнать, уважаемый? - Они стояли на заднем дворе, пройдя через заднюю дверь кухни.

- Нечистое это дело господин, ох и плохое же, - покачивал головой трактирщик.

- Вы, по существу, говорите, мне ваши причитания не могут сказать о сути вещей.

- Извините, впечатлился. Так вот-с, после Летнего сбора начались смертоубийства вначале в Слетках, а потом и в Вышке, соседних деревнях с Солодками. Люди разные, помирали кто от несчастного случая, кто и руки накладывал. Но там токмо человека три-четыре померло, а вот самый страх, как говорят мужики, начался именно в Солодках. Там одним из первых помер служитель Света, теперь дергают постоянно нашего, из Полевки, чтоб обряды проводил. Люди беспокоятся, считают дух нечистый завелся или проклял кто деревушки эти. Никто совет не может дать и решить дело. А до этого места-то спокойными слыли! Ну, разбойничка лет десять назад поймали в округе, мужики иной раз могут подраться. А так чтоб смерть ходила направо и налево, сроду не замечали такого после кхаардавских набегов.

- Спасибо уважаемый, вы правда немногое рассказали, но может пригодится, - Бертон подкинул на ладони еще одну серебрушку.

- А что рассказывать-то, - всплеснул руками трактирщик, ловко подхватывая монетку, - мужики токмо трясутся за своих родичей и спешат в Райволас к храмовникам. Что знали, то и рассказали.

В просторную комнату, отведенную на троих (Иглим пошел на конюшню ночевать), Бертон Алессоро возвращался в задумчивом и несколько отрешенном состоянии.

- Сэр? – сразу же обратился к командиру Роберто, как только тот закрыл за собой дверь.

- Роберто, завтра нам придется отклониться от пути в столицу. Узнаем, что в соседних Солодках стряслось и, если возможно, поможем. Что-то мне кажется это по нашей части. Завтра по дороге расскажу обо всем, сейчас спать, устал я.

[1] Окта - четверть месяца, состоит из 8 дней

[2] От англ. Cuckoo – кукушка, также от лат. Cuculus canorus.

[3] От англ. gowk - еще одно название кукушки на английском, в жаргонном выражении – олух.

[4] Мельс – название золотой монеты, состоит из 100 серебрушек, в серебрушке 10 медяков, чеканится с портретом основателя династии. До этого несколько веков назад ходил золотой таль (династия Тальвонтров) и грэлон (Грэлонти).

[5] Риосский: осм – север; асм – юг; ют – запад; юм – восток.