Мыши

8

— До Икарии доеду?

Ответом на этот вопрос, заданный жизнерадостным голосом, было недоуменное молчание.

Народу возле стеклянной будки остановки толпилось немного. Троллейбусов и автобусов, впрочем, вообще не было видно. Комов специально выбрал полумертвый час в разгар выходного дня, когда общественный транспорт наполняют в основном граждане почтенного возраста, обладающие широким местным кругозором.

— Ну так как, до Икарии на каком номере доеду?

Ожидающие немо смотрели на него, кое-кто пожал плечами. Наконец одна старушка пожалела:

— Да нету такой остановки, милок.

— Как — нету? Мне сказали: на 29-м доеду.

Эти слова снова растворились во всеобщем молчании. Оказавшись в роли придурка, Комов обругал в душе собравшееся на остановке общество тухлыми аристократами. Сам он изо всех сил сохранял вид умного и уверенного в себе молодого человека.

Подкативший троллейбус нес на бортах благоухающую тропиками надпись: "Тунис — жемчужина Средиземноморья", а внутри из хозяйственных сумок пахло сырым картофелем.

Комов уселся поближе к старушкам, настроив уши. Маршрут он изучил заранее и знал, что никаких названий, даже отдаленно похожих на заветную Икарию, на нем и вокруг него нет. Единственная созвучная магистраль: Игарский проезд, находилась далеко, где-то возле Свиблова. Без сомнения: заветное название было каким-то изобретением, пущенным в обращение местными острословами — из тех, что Театральную площадь прозвали Плешкой.

Он почти болезненно вздрагивал, когда в шелесте разговоров проскакивали похожие сочетания: "всё икаю и икаю…", "…и как?", "дикари наш народ!" Поэтому он не сразу понял, что произнесенные над самым ухом слова обращены к нему:

— Ну не петрушкин ли цирк, а?

— Простите?

Сосед Комова, мужчина постонегинского возраста, снова со звоном ударил ладонью по развернутой газете.

— До чего дожили: японцы играют в теннис на международном турнире!

— Э-э… — отозвался Комов.

— Вот и я о том же! — заключил сосед.

М-да, давно я не общался с народом, подумал Алексей.

— Надела носки собачьей шерсти — нога как дома, — сказала рельефная женщина на соседнем сиденье.

— А я хожу к мануалу, — отозвалась ее соседка. — Как он начнет мне суставы выворачивать — такой треск стоит, будто стреляют из шестизарядного пистолета.

"Почему — именно из шестизарядного?!.."-смятенно подумал Комов.

— …Я ему говорю: "Вы мне шею не сверните!", а он: "В нашем деле, как и во всяком другом, без брака не бывает…"

— Вы, кажется, спрашивали что-то про Икара? — произнес вежливый голос у Комова над самым ухом. Сидящий сзади старичок смотрел на следователя глазами, сияющими возбужденным огнем просветительства.

— Я вижу, вы человек интересующийся. А то сейчас очень в народе образованность обветшала. Плохо с культурой. Между прочим, ведь раньше в гимназиях древнегреческий учили и латынь. Закладывали базу. Основу! А теперь модно копаться в мусорной куче под названием "Интернет". А что там можно найти? Конфетные фантики, газетные клочки!..

— Я спрашивал про Икарию, — напомнил Комов, на всякий случай изобразив лицом благодарного слушателя.

— …Ведь Дедал прослезился, когда отправлял мальчика в полет. Предчувствовал сердцем, что произойдет… А море, куда упал Икар, назвали Икарийским… Помните, у Ван Дейка…

— Помню, помню, — быстро сказал Комов.

— …и у Брейгеля Старшего…

— И у него помню. Вы что-нибудь кроме того, что в школе проходят, можете рассказать?

— А как же! В древней Аттике с Икаром был связан праздник качелей. Юноши скакали на мехах с вином и качали девушек на качелях…

— Надо же, — бесцветным голосом сказал Комов, пытаясь сообразить, какое отношение эти истории могли бы иметь к гражданину Петросорокину И.А.-Расскажите еще что-нибудь.

— Ага! Я так и знал! — еще больше оживился старичок. — Мифы — хлеб истории. Они, знаете ли, учат по особому воспринимать происходящее. Хотите про дельфийского оракула?

Про оракула Комов не хотел.

— Лучше что-нибудь насчет Икарии.

— Про Икария знаю.

— Ну!

— Икарий, афинянин, получил от бога виноделия Диониса секрет изготовления вина, напоил земледельцев, а те подумали, что он их отравил, и убили его. Взят богами на небо и помещен среди звезд…

— А нет ли там про каких-нибудь животных? — спросил Комов.

— Про каких именно?

— Вот таких, — показал Алексей, припоминая размеры найденной на пожаре клетки.

— Не помню… Разве вот у Элиана… Древние греки считали, что самое лучшее лекарство для больного льва — съесть обезьяну.

— Съесть обезьяну… — с тихим отчаянием повторил Комов.

— Именно! — торжественно подтвердил старикашка. — Такой вот казус.

— А вот со мной был казус, — сообщил сосед старичка, тоже, очевидно, любитель античной истории. — Иду вечером по заводу, гляжу — негр. Тить-твою, откуда на заводе — негр? Подхожу ближе — а это Васька-брюнет спиной стоит!

Нет, доложу я вам, не троллейбусы у нас, а прямо клубы психованных, в этом я с Алексеем Комовым абсолютно согласен!