Мур-мур, МЯУ!

Глава 8. Дикий мир

Что сопровождает славу? Нет, не так, какие последствия она таит в своих сахарно-сиропных глубинах обволакивающей патоки? Огонь, вода и медные трубы, причём последние опаснее всего.

Вольная интерпретация на тему терминатора неожиданно сорвала банк и нагребла состав лайков в сети, выйдя на международный уровень, где битва хвостатых киборгов несколько раз мелькнула в блоке новостей не то CNN, не то CBS. Короче, кино было признано годным, а российский сам себе режиссёр удостаивался всемерного одобрения за креативность и символического одобрительного похлопывания по плечу. У нас в жизни как, что крестьянин, то и обезъянин. Стоит чему-нибудь появиться на западе, как в родных осинках сразу находятся желающие повторить или скопировать, помимо кривых и косых подражателей на горячую новость налетают представители четвёртой власти, которых хлебом не корми, только дай корм для взыскательной и не очень публики.

Ефим сначала не понял, с чего Николай на чём свет кроет каких-то козлов и ставит Валентине в вину, то, что с её согласия его без него женили. Если супружницу грызёт неудовлетворённое тщеславие, так пусть она сама даёт интервью телевизионщикам. Когда ему машину к морю готовить, спрашивается? Отпуска и так в обрез дали, так теперь её стараниями один из драгоценных дней отдыха уходит навылет.

— Коля, ну чего ты мнёшься, как девица на выданье? — вольготно расположившись на диване, закинув ножку на ножку и подёргивая короткий шёлковый халатик, увещевала Валентина мужа. Вид периодически обнажающегося крутого бедра и груди, мелькающей в полу распахивающемся вырезе, путал мысли и заставлял сглатывать не только Николая. Ефим, запертый в кошачьей шкуре, с трудом отводил взгляд от заманчивых видов, мысленно хлестая себя по морде. — Подумаешь, телевидение, не сожрут же они тебя, право слово. Чего ты испугался, дорогой, это Фиме бояться нужно, как-никак по его душу приедут, а ты считай интервью бесплатной рекламой собственных талантов. Бонусным приложением к интернет-роликам, так сказать. Хотя, если гоняться за красным словцом и посмотреть правде в глаза, так оно и есть.

На зыбкой грани дрожания женских губ поселилась скользящая похотливая улыбка. Валентина прекрасно знала, какой эффект оказывает та или иная её поза и беззастенчиво этим пользовалась. Вот и сейчас, показав кончик языка между красных губ, она немного изогнулась в спине, откинувшись на диванную подушку. Тонкая шёлковая ткань халата провокационно обтянула верхние достоинства женщины. Сглотнув, Ефим закрыл глаза лапами. Николай ещё барахтался — кремень мужик, но и он рыскал по дну сундука в поисках белого флага и повода красиво уступить инсинуациям обольстительной чертовки.

— Что мы теряем? Один день отпуска, подумаешь! — в ход пошли аргументы тяжёлых артиллерийских систем и главных корабельных калибров. — Милый, вот скажи мне, дали ли тебе этот отпуск, похожий на подачку, если бы твоё начальство не боялось, что ты плюнешь на них в любой момент и спокойно уйдёшь в свободное плавание? Молчишь? Ну, молчи, сказать-то нечего, дорогой. Они там привыкли пахать на тебе, как на ломовой лошади, а с премиальными и тринадцатой зарплатой вечно не очень, а сейчас им твоя фига взор застилает, пусть поищут кого-нибудь за забором. Что-то я не вижу там очередей из свободных специалистов, а ты доказал им всем, что без них не пропадёшь, а сейчас у тебя и нас есть великолепная возможность закрепить, как ты обожаешь говорить, достигнутый результат. Хочешь профукать его, дорогой?

— А чего хочешь ты, Солнце моё? — согнав Фиму с дивана, Николай плюхнулся рядом с супругой, сходу начав вычерчивать ладонью правой руки замысловатые узоры на горячем женском бедре.

«Эх, увяз коготок, всей птичке пропасть. Попал ты, Николаша, — подумал Ефим, растягиваясь в полный рост у порога».

— Я тоже кое-кому рот заткну и ножкой зубки притрамбую, или ты думаешь, что твоя жена в стране фей работает? Ошибаешься, милый. Королевы и принцесски в моём коллективе не только пукают, но и, представь себе, какают, а если внимательно приглядеться, всё больше на ведьм и трольчих похожи. Грязью только так всех вокруг поливают, разинешь пасть, мигом загрызут. Хорошо, что ты, дорогой, не слышал, что наши феи зубастые пели, когда ты дома сидел, а твою контору трясли следователи. Боюсь, поубивал бы ты там всех, устроил аутодафе с показательным публичным сжиганием на главной площади.

— А ты, значит, у меня не ведьмочка? — рука поползла вверх, нырнув под полу халатика.

— Ведьмочка, — не стала отказываться Валентина, продолжая игриво постреливать глазками, — жабочка, если пожелаешь, а хочу стать главной жабой в своём застоявшемся болоте, чтобы ни одна тварь на протухшей кочке больше не могла квакнуть в нашу сторону. Ты не представляешь, как я хочу отомстить этим пергидролевым курицам и устроить им ночь длинных ножей.

— Кто я такой, чтобы становиться между женщиной и её местью? — Николай сдул завиток с притягательной шеи и приложился к ней губами. — Если телевизионщики помогут тебе ободрать твой курятник до синих пупырышек, пусть приезжают.

Вот и повод выбросить белый флаг, к которому искусно подвела опытная хищница и сногсшибательная ведьма в одном флаконе.

«Пошёл я отсюда, — Ефим оставил супругов одних».

— Через час мне ехать за Ликой, дорогой, — томно произнесла Валентина.

— Успеем…

Ефим побился головой о косяк в детской и уступил место альтер-эго, эх, он бы сейчас чего-нибудь выпил, той же валерьянки полакал, к примеру. Вернув себе управление телом, он ещё раз приложился лбом об стену, после чего окончательно «сдал дежурство».

Телевизионщики прикатили через день, аккурат после обеда, предварительно согласовав с интервьюируемым список вопросов. Из остановившейся у подъезда машины выбрались оператор и длинноногая блондинистая девица в строгом деловом костюме, юбка которого второй кожей обтягивала округлую попку. Оценив издали через окно стати акулы пера, Николай глумливо хмыкнул, а Валентина высокомерно задрала носик, не преминув погрозить мужу кулаком. Лика, расплющившая нос о стекло, не видела пантомимы родителей. Через минуту вышеозначенная пара, под прицелом любопытных соседей, прильнувших к окнам, давила на кнопку домофона. Гостей встретили у порога, с приветственными улыбками пригласив оных в квартиру. После короткого традиционного ритуала знакомства и отказа от чая-кофе, телевизионщики приступили к делу. Для начала худосочный долговязый оператор с профессиональной видеокамерой наперевес несколько минут крутился вокруг отмахивающегося лапами Ефима. Потом девица, назвавшаяся Марьяной, попросила продемонстрировать таланты питомца в живую. Зрителям будет интересно познакомиться со знаменитым Котекой и его хозяином поближе. Ефим для блезира покочевряжился и потупил, выпросил в качестве угощения кусок отварной курицы, минутку поленился, валяясь кверху брюхом и как бы намекая, чтобы от него отстали, но потом нехотя уступил просьбам «дрессировщика», порадовав присутствующих зажигательными танцами и музыкальным воем под Кипелова, презрительно зашипев на включенную Николаем попсу. Кивнув оператору, чтобы заканчивал, корреспондентка, мило улыбнувшись на камеру, попросила гостеприимного хозяина показать кабинет, ака мастерскую, где рождаются нетленные шедевры, покорившие пользователей сети по всему миру. Освобождённый от мучений, Ефим облегчённо выдохнул про себя и сбежал на кухню пробавляться говядинкой. Закусив, чем бог послал и приготовила Валентина, он пробрался в ванну, спрятавшись в дальнем тёмном углу. С него хватит! За славой он никогда не гонялся, пусть Зимины дальше сами отдуваются. Телевизионщики ещё минут пятнадцать наводили шухер в отдельно взятой квартире, пять из которых потратили на поиск главного героя программы, но не найдя оного, бросили это бесполезное занятие. Слава Лике, заглянувшей под ванну, но не сдавшей любимца на растерзание зубастой экранной пиранье.

Проводив гостей, хозяева засобирались в кафе, в котором Николай заранее забронировал столик. Зимины собирались отметить начало отпуска. Оставшись один, Ефим выждал некоторое время, выбравшись из убежища, когда развеялось последнее эхо захлопнувшейся входной двери.

Морщась от витавшего в воздухе неприятного запаха духов скалозубой Марьяны, он бродил по опустевшей квартире пока не забрёл в детскую. Шагнув в пределы обитания Лики, Ефим замер на месте, боясь пошевелиться и не веря собственному счастью. СВЕРШИЛОСЬ! Задрав хвост трубой, он рванул с места, одним длинным прыжком взлетая на стол, на котором светил экраном не выключенный ноутбук Лики.

Дрожа от нетерпения, наш счастливчик толкнул лапкой мышку, заставка с убегающими за горизонт полями лаванды сменилась на рабочий стол.

«Интернет, интернет, — будто мантру повторял Ефим, прикипая взглядом к нижнему правому углу экрана. — Есть вай-фай!»

Промучившись полчаса, хвостатый хакер взвыл:

«ЛАПКИ! Мать их!»

Как-то он не додумал и упустил данный важный момент, планировщик дундуковый — с лапками не очень-то поработаешь тачпадом и мышкой, а уж как со всем эти одновременно на кнопки нажимать — одно сплошное мучение!

— Р-Мяур! — крупный котёнок начал разъярённо вытанцовывать странный танец на столе в детской комнате.

Постреляв искрами и мысленно утерев пот, Ефим привёл нервы в порядок и успокоился. Сколько времени прошло с ухода хозяев? Он обернулся к часам в виде стилизованного солнца. Чуть более сорока минут, а такое впечатление, будто сорок часов оттикало. Покумекав так и эдак, кот, от усердия высунув изо рта кончик языка, двумя лапками взялся за мышку. Дело медленно и верно пошло в нужном направлении. Подведя курсор к нужной иконке на экране, хвостатый пользователь исхитрился поджать на правой лапе все пальцы, кроме указательного, выпустить коготь, которым аккуратно клацнул по кнопке мыши.

Хотелось кричать «заработало!», но это был только первый этап. Теперь строка поисковика… Верхний регистр, нижний регистр, побуквенный осторожный набор когтем на клавиатуре, а ещё переход на английский язык и заколачивание пароля с символами и цифрами. Будь вместо кота человек, под ним бы уже давно растекалась лужа пота, а так у того лишь ходуном ходили бока и птицей колибри летал язык. Вбив последний символ, Ефим преувеличенно осторожно нажал на «ввод».

Убрав дрожащие лапки с клавиатуры, полосатый хакер уставился в экран и распластался перед ноутбуком на брюхе. Что-что, а свою страницу он помнил наизусть и нигде в мозгах не отложились фотографии, выложенные на главной странице. Не был он в этом году на море, а судя по фотографиям выходит, что был! Не далее, как неделю назад! Севастополь, Симферополь, Сочи… Нормально так поколесил.

«Дата последнего посещения… — несколько ошарашенно читал Ефим, — вчера в двадцать два тридцать семь».

Ушасто-усатая мохнатая голова без сил упала клавиатуру, Ефима был крупный озноб. Новости подкашивали, честно сказать.

«Я убью этого гада! Я его в крысу загружу и башку отчекрыжу! Серёжа, я тебя на ленточки для бескозырки порежу!»

Если опустить обсценную лексику, включая диалектизмы, жаргонизмы, варваризмы и прочие ненормативные слова, в сухом остатке оставались пожелания медленной и жестокой смерти как приснопамятному Серёже, так и всему коллективу чёртового НИИ, будь он проклят. Сам же упоминаемый всуе заведующий лабораторией молодой учёный задумчиво смотрел на капли воды, стекающие по стенкам второго, опустошённого им стакана воды. Приступ жестокой икоты ни в какую не желал униматься. Компанию молодому дарованию от науки составлял Павел Кузьмич, которому, чтобы справиться с внезапной напастью хватило половины стакана с небольшой задержкой дыхания.

— Кому вы так насолили, Сергей, что вас поминают и проклинают до седьмого колена?

— Неправильно ставите вопрос ик, Пак Кузьмич, ик, кому мы оба насолили! Вы, ик, меньше, а я, вообще, в грехе по самую маковку погряз. Ну, ик, вспоминайте, кому мы могли дорогу тёмной ночью перебежать или ногу в автобусе отдавить, ик.

— Знаете, Сергей, — Павел Кузьмич развёл руками, — никто в голову не приходит…

Оборвав сам себя на половине слова, учёный пробуравил взглядом футуристические кресла, установленные в центре лаборатории. Молодой научный сотрудник проследил за взором старшего коллеги. Что-то прикинув в уме, он повернулся к руководству.

— Вы думаете…

— Вы больше не икаете, Сергей, заметили?

— Это невозможно!

— Как знать, — пожал плечами Павел Кузьмич, — жизнь порой подкидывает такое, что начинаешь сомневаться в слове «невозможно» и собственном психическом здоровье, как и в здоровье мира. Вопрос, кто ещё из нас сошёл с ума.

— Может быть нам возобновить поиски?

— И что мы предъявим кураторам? Перманентный ик, как доказательство невозможного? Знаете, что, коллега, позвольте дать вам совет — возобновите работу по старой теме, — профессор вновь стрельнул взглядом в сторону кресел, — что-то подсказывает мне, что вы двигались в правильном направлении.

— Ааа…

— Его обязательно привлеките. В первую очередь!

Профессор вышел, а один лохматый котёнок далеко от института в это время продолжал колготиться с ноутбуком и зашёл в мессенджер, активно перлюстрируя переписку некоего Ефима Котика.

«Чёрт, вот когда пожалеешь о привычке подчищать сообщения, чтобы не захламлять компьютер! Ладно, не будем гнать волну, повезло ещё, что другой я не сменил пароль. Так, посмотрим, что там Мишка-напарничек пишет? Спрашивает, как я устроился на новой работе? Я что, уволился? Когда? А куда устроился? Ефим Петрович, ты козёл! Ты что, не мог ответить другу про новую контору? Нормально и зарплата хорошая — это не ответ. Охренеть, значит всё-таки копия, оцифрованный разум, перемещённый в другой носитель. Руки надо за такое отрывать! Интересно, а та нервная девица, актриса погорелого театра, она как? Ей же тоже делали копию или она сыграла за подсадную утку, а я был лохом на развод? Стоп, интересно, я там случаем не женился?»

Ефим уже довольно споро наловчился работать с мышкой, катая её двумя лапками туда-сюда. Курсор ловко переместился на вкладку с фотоальбомами.

«Не женился! Хоть одна хорошая новость. Может подсобить самому себе и свести себя с Верой? Себя свести с Верой, какая-то шизофрения получается. Эй, стопэ, братцы! Получается я теперь навсегда котёнком останусь?!»

Утоляя информационный голод, Ефим не заметил, как двор за окном погрузился в вечерние сумерки. Металлический скрежет ключа, вставляемого в замочную скважину, застал его врасплох. Ему едва-едва хватило времени закрыть все открытые «окна» и свернуться клубком на клавиатуре, как в комнату ворвалась Лика.

— Фима! Плохой мальчик, ты почему спишь на ноутбуке?!

Ефим зевнул во всю пасть, клацнув челюстями, потянулся с прогибом спины вперёд, назад, хорошенько потоптался по клавиатуре и спрыгнул на пол.

— Лика, сколько раз тебе повторять, чтобы ты всё выключала, выходя из дома, — следом за дочкой в детскую вошла Валентина, от которой попахивало алкоголем. — Нечего на Фиму бочку катить, когда сама кругом виновата. Коты тепло любят, вот он и спал на теплом компьютере.

НЕ БЕЧЕНО!!!

«Пронесло! — подумал Ефим, сваливая в сторону кухни. — Чуть не спалился».

От долгого сидения за компьютером начало подводить живот и пока его стенки не накинулись на позвоночник следовало что-нибудь закинуть в ненасытную утробу. Так, что нам небесный покровитель послал, а Валентина наварила? Послал нам покровитель кусок филе куриного отварного и порцию телятинки ошпаренной, воду чистую из-под фильтра и миску с сухим кормом против зубного камня. С камнями у Ефима всё в полном ажуре, поэтому пусть корм сохнет дальше, а говядину и курятину можно и нужно оприходовать, иначе заветрятся и станут невкусными. Дожил, Ефим почесал задней лапой за ухом, сырое, ладно-ладно, ошпаренное кипятком мясо станет невкусным, а когда оно стало вкусным? То-то и оно, окошачиваетесь вы, Ефим Батькович, окошачиваетесь. Скоро мышей ловить начнёте и воробьёв пользовать.

За философскими размышлениями о превалирующем начале незаметно опустела миска и мгновенно навалилась сонливость.

«Против природы не попрёшь, — была последняя связная мысль Ефима перед тем, как он рухнул на диванную подушку и свернулся на ней в компактный комок».

Умаявшись за вечер, он, практически без задних ног проспал всю ночь, а утро ознаменовалось суетой. Вскочив ни свет не заря, Зимины дружно носились из комнаты в комнату, на второй или третий раз проверяя заранее собранные чемоданы. Что-то выкладывалось из них, что-то докладывалось. Восседая у переноски, Фима с интересом наблюдал за суетливыми сборами на юг. Давно он на море не был, вчерашние фотографии с личной страницы в социальной сети за поездку не считаются — это «тот» был на море, а не он, так что не надо там, это вам не тут. Ради новых впечатлений он даже переноску потерпит. Ему-то что собираться, «умылся», хвост распушил и всё, готов, красавец!

— Так, парень, — склонился над флегматичным котёнком Николай, на последний раз перепроверивший все розетки и краны в квартире. — Полезай в переноску. Молодец, мальчик. Лика, ты ничего не забыла?

— Нет! — отозвалась девочка, вешая за спину рюкзачок с мордочкой розовой пони.

— Дорогая?

— Ничего. Давай сюда переноску, — подхватив увесистую ношу, Валентина сунула ноги в босоножки и вышла в подъезд. Николай следом вынес два небольших чемодана и запер за собой дверь.

— Вера будет по вечерам заглядывать, я ей запасные ключи оставила. Надеюсь, за неделю квартира пылью не зарастёт.

— Не зарастёт, отмахнулся Николай, подхватывая чемоданы. — Потопали, чего встали? Быстрее выедем, быстрее приедем. За рулём, дорогая, меняемся через каждые триста километров.

Загрузившись в машину, Зимины выехали со двора, через несколько минут петляний по полупустым улицам просыпающегося города заехав в какой-то незнакомый двор. Ефим, прикемаривший в переноске на заднем сиденье, не следил за маршрутом, внезапная остановка и вынос его в переноске из машины стали для него полной неожиданностью.

— Ага, вон вывеска и вход в гостиницу, — пригладила волосы Валентина. — Идём, Коля.

«Э! Какая гостиница, мы так не договаривались! — взвыл в переноске Ефим. — Куда вы меня тащите, волки позорные!»

— Фима, ну что ты так раскричался, всю округу перебудишь, — засюсюкала Валентина, открывая дверь гостиницы «КотоПёс». — Не бойся, не отдаём мы тебя, поживёшь несколько дней в гостинице, ничего с тобой не случится.

— МЯЯЯЯУУР!

— Тихо, тихо, мальчик, — через прутья на дверце переноски Николай посмотрел на бьющегося в ней кота.

— Здравствуйте! — в небольшую комнату-прихожую, выполнявшую роль ресепшена, выбежала помятая от сна молодая девица в возрасте около девятнадцати лет, плюс-минут год вправо-влево. — Вы Зимины, да?

Получив положительный ответ, девица заколотила по клавишам моноблока, установленного на небольшом столе:

— У вас котик, кличка Фима, мейн-кун, ага, вижу, забронирован большой номер. Питание… Предоплата пятьдесят процентов внесена. Давайте мы определим вашего любимца в номер, а потом я внесу данные его ветпаспорта в компьютер и выслушаю ваши пожелания по кормлению питомца.

«Вашу мать! — думал Ефим, глядя на шифоньер полтора на два метра с прозрачной стеклянной дверцей. — Вас бы в шкафу на неделю запереть, ироды! Какой урод придумал назвать это большим номером?»

Впрочем, сравнивая с десятком ячеек у противоположной стены, которые были размером вполовину меньше его узилища, душный, пропахший кошками, мочой и бытовой химией прозрачный шкаф с вентиляционными дырами и тремя полками, соединёнными лесенками, и впрямь мог сойти за люкс в заштатной провинциальной гостинице. Ужас и тоска плотным покрывалом висели в воздухе, коты и кошки, запертые в «коробках», даже не мяукали, безучастно наблюдая за людьми, нарушившими их покой и за новым узником тюрьмы, замаскированной под гостиницу.

— Два раза в неделю у нас осмотр ветеринара, котиков ежедневно на несколько часов выпускают погулять в игровую комнату, уборка и дезинфекция номеров ежедневная, — щебетала девица, указывая на отгороженную сеткой половину помещения с горками, лесенками, домиками и когтеточками, обмотанными толстым джутом. — У нас есть своя кухня и, если ваш питомец не приучен к сухому корму, дневная няня приготовит еду, как он привык кушать дома. Не беспокойтесь, у нас с этим всё строго. Мы ежедневно выкладываем фотографии наших постояльцев в инстаграм, следить онлайн, увы, пока нет возможности, там у камер что-то сломалась, а починить обещали только на следующей неделе. Форс-мажор, извините. С собаками котики не пересекаются, у них отдельное помещение. Скажите, наполнитель и лоток будут наши или вы свои привезли?

— Ирина, понимаете, в чём дело, — прочитав на бейджике имя и состроив виноватое выражение лица, замялся Николай, — мы о лотке совсем не подумали, так как Фима у нас ходит на унитаз.

— Да, это может быть проблемой, — покивала девица.

«Это охренеть какая проблема! — благим матом заорал Ефим. — Вы охренели, я не хочу гадить в чужой засранный лоток! Да я задохнусь в этом гробу!»

— Ну что ты так раскричался, — ласково улыбнулась девица, глянув на Фиму через стекло, — мы тебе подберём хороший наполнитель.

«Голову себе подбери, дура! — ударил по стенке Ефим когтями».

— Как вы понимаете, за наполнитель и лоток придётся доплатить, — Зимины покивали. — Что с питанием?

Николай протянул котоняне бумажный лист и пояснил:

— Куриное филе, говядину и сухой корм мы привезли с запасом.

— Ах, да, — девица забрала у Николая бумагу, — чуть не забыла, к кому нам обращаться в случае чего? Случиться может всякое, а вы будете вне зоны доступа и, вообще, за тысячи километров. У вас есть в городе знакомые или какое-нибудь контактное лицо, родственник, например?

«Вздёрнусь я тут на собственном хвосте, к примеру, кому звонить станете?»

— Пойдёмте, я всё запишу, — Зимины и котоняня скрылись за полупрозрачной дверью, отделяющей ресепшен от «узилища».

— МЯЯУУ! — вслед им протяжно проорал Ефим, утыкаясь лбом в прозрачную стену.

«Таганка, я твой бессменный арестант, погибли юность и талант…»

— Заткнись! — через пять минут влетела в помещение девица с именем Ирина на бейджике и саданула ногой по дверце шкафа, помпезно названного «большим номером». — Заткнись, скотина! И без тебя голова раскалывается! Не заткнёшься, тварь, я тебя в карцер запихаю!

Перед Ефимом потрясли маленькой переноской, извлечённой из-под шкафа-номера.

— Посидишь до вечера, шёлковым станешь! О, мой бог, моя голова… Так, ещё лоток и наполнитель…

Гулять в игровой закуток в первый день строптивого мейн-куна никто не выпускал, видимо не заслужил доверия, еду тоже невозможно было есть. Или дневной котоняне не передали, что новому постояльцу полагается отварная, а не сырая курица или той было наплевать, хотя, зря Ефим на неё наезжал. Ближе к вечеру Наталья — добродушная, розовощёкая, пухлая леди лет тридцати на вид, вычесавшая за день всех кошек, которые тянулись к ней, стоило ей зайти в помещение, устроила Ефиму персональную прогулку по домикам, горкам и лесенкам. Видя реакцию строптивого питомца, руки к нему она лишний раз не тянула. Пока Фима-Ефим «гулял», няня протёрла шкаф изнутри сырой тряпкой и почистила лоток.

— Ты почему не кушаешь? — обеспокоенно спросила женщина, очищая миску от заветренной курицы, из чего голодающий котейка сделал вывод о том, что девица с больной головой или забыла, или игнорировала указания Зиминых по кормлению любимца. — Может ты ешь отварное мясо? Давай я тебе отварю кусочек, хорошо?

— Мррр!

— Вот и умница.

«Господи, как заключённые годами сидят в одиночках? Я за один-то день чуть с ума не сошёл, — думал Ефим поздним вечером, пытаясь уснуть под непрекращающийся топот над головой».

Гостиница «Котопёс» размещалась на первом этаже жилого здания, а на втором уже были квартиры и сейчас в одной из них что-то активно отмечали с музыкой и танцами. Потолок содрогался под «Мама, я танцую» и под вопли Верки Сердючки в дольче и габбане. Ближе к полуночи музыку стали перебивать солёные маты возмущённых соседей, грозивших вызовом полиции. Праздничная публика вняла угрозам, прекратив концерт и закончив танцы, но шевеления над головой продолжались до самого утра.

Вторые сутки прошли ни шатко не валко. Днём дежурила больноголовая Ирина. Кошки к ней, в отличие от той же Натальи и второй Натальи, дежурившей ночью, не тянулись, скорее принимали девицу как неизбежное зло и навязанное дополнение к скучной гостиничной жизни. Говядины Ефиму опять не досталось. Зато и карцером никто не грозился, хотя его так и подмывало устроить локальный армагеддон одной конкретной личности, причём, как подозревал Ефим, нелюбовь у них вспыхнула взаимная. Мало того, что мясо зажали, положенную прогулку в арестантском дворике тоже не организовали. Сплошной произвол тюремной администрации, вертят правилами и нормами содержания как хотят, ему же положено, а в миску не положено!

Два дня тянулись, как ленивый маневровый состав — еле-еле протягивая вагоны часов через стрелки на циферблате. Скукотища дичайшая! Животные это чувствуют и ведут себя соответственно, то есть никак. Если с Натальями присутствует хоть какое-то оживление, ну, любят они хвостатых мурлык и лающих кабыздохов, и те отвечают им взаимностью, то Ирине, продолжающей страдать головой и другими несуществующими болячками, плевать на всех запертых в шкафах и клетках. Вечером она упорхнула сразу после сдачи смены первой Наталье, с которой у Ефима сложились дружеские отношения. Стоило женщине зайти к постояльцам с проверкой их состояния, как он принялся жалобно мяукать, стуча лапкой по миске с засохшей курицей.

— Ирка, блоха попрыгучая! Ты у меня допрыгаешься! — котоняня погрозила кулаком в сторону двери. — Потерпи, маленький, сейчас я тебе что-нибудь сварю.

Курочка из-под рук Натальи вышла куда аппетитней дневной отравы. Закусив, чем бог послал, Ефим приготовился отойти ко сну, как на верхнюю крышку шкафа упала крупная рыжая капля.

Кап, кап. На светлых квадратах подвесного потолка начало расплываться тёмное пятно. Сверху уже не капало, а натурально лило. Шлёп, на пол свалился первый элемент потолка. Шлёп, рядом плюхнулся второй.

— МЯЯУУ! МЯЯУУ! — во все горло заорал Ефим. — МЯУ-ГАУ-ГАУ-ГАВ!

— Какой хулиган у нас спать не желает? — во всю ширь распахнулась дверь, высветив светлым абрисом включенного на ресепшене светильника крепко-округлую фигуру котоняни.

— Ой, божечки, — округлила она глаза на потоп, заливающий «номера». — Что же это творится, божечки!

Наталья бросилась к телефону. Дозвонившись до диспетчера управляющей компании с начальством и сообщив им о вселенском потопе, она побежала в подъезд, со всей дури забарабанив кулаками по железной двери квартиры над гостиницей. Меж тем вода уже текла сплошным потоком, благо котоняне хватило ума отключить автоматы в щитке пока их не закоротило или не замкнула проводка. Коты орали на все голоса, так как в верхних крышках «номеров» было проделано множество вентиляционных отверстий, благодаря им добрая треть мурлык угодила под своеобразный душ.

Вскоре барабанный бой прекратился, сменившись сочными идиоматическими выражениями на повышенных тонах. Как выяснилось позже, принявший на грудь, хозяин квартиры сверху решил принять ванну и благополучно уснул в момент её наполнения водой, заткнув аварийный слив пяткой. Пострадала не только гостиница, от души досталось парикмахерской по соседству. В гостинице залило кухню, утопило кошачьи апартаменты и вымочило прилегающие к ним углы ресепшена, номера собачек не пострадали.

— Наталья Петровна, — инструктировала котоняню срочно приехавшая владелица заведения, — с утра обзванивайте всех контактных лиц, пусть забирают кошек. Если собак мы ещё можем содержать, то здесь необходим ремонт. Сами видите разруху. Деньги владельцам мы возместим.

Утром за Фимой приехала Вера.

— Ох, котэ-котэ, не было печали, — тяжело вздохнула девушка, выпуская котёнка из переноски в квартире Зиминых, — как же нам быть с тобой, а? Мне завтра вечером в командировку выезжать надо, чёрт бы её побрал, а твои через трое суток приедут, почти через четверо. Ладно, я что-нибудь придумаю. Погрызи до вечера сухой корм, а после работы я тебе сварю курицы или говядинки. Погоди, сейчас я тебе молочка и водички налью и дверь туалета открою, да, и подниму крышку стульчака. Ты же мальчик культурный, на унитаз ходишь, правильно? Хороший мальчик, — погладила Вера Фиму, — потерпишь до вечера?

— Мяу.

Выполнив намеченное и насыпав в чистую миску корм, Вера побежала в прихожую

— Ну, всё, не скучай, Котэка! Я полетела!

Вечером Вера, заскочившая на час, накормила Фиму рыбкой, вместо обещанной курицы или говядины, оные значились в меню на завтра, и пропылесосила квартиру от шерсти.

«Эх, — печально вздыхал Ефим, растянувшись во всю длину на диване, — уж лучше я бы в гостинице остался, всё не один, а тут целый день шляешься из угла в угол».

Пройдя в кабинет Николая, грустный котёнок долго взирал на чёрный экран монитора. Толку-то от знания пароля, если ты не можешь включить вилку в розетку, которая располагается сразу за компьютерным столом. Рукой орудовать там удобно, но, если вы не забыли, у Фимы лапки. Подцепить вилку и понять её на стол не проблема, затык с остальным. Ликин ноутбук тоже стоял мёртвым грузом. С ним ситуация была прямо противоположная. Есть вилка, есть розетка, есть удобный доступ к ней — нет пароля к ноутбуку. Сплошной облом и невезуха.

Утром девушка привезла уже отваренную курицу с варёной телятиной, вновь ускакав на работу. Появившись у Зиминых вечером, она, разделив остатки «разносолов» по порциям, убрала их в холодильник.

— Завтра тебя покормят, хвостатый, я договорилась, а послезавтра и я появлюсь с утреца, а там и твои приедут. Я с ними вчера созванивалась, тебе горячий привет передают с кисточкой и бантиком. Не обижайся, так получилось, не смогла я от командировки отбиться. Это вам, котикам хорошо — ешь, пей, да спи в своё удовольствие, а людям пахать приходится, чтобы есть, пить и спать хоть сколько-нибудь. Всё, я убежала, на поезд бы не опоздать.

— Мяу!

В начале седьмого часа утра Ефим услыхал лёгкий скрежет ключа в замочной скважине.

«Интересно, кого спозаранку принесло? С кем там Вера договорилась? — Протопав в прихожую, он уселся в метре от двери в ожидании кормильца или кормилицы».

— Привет, гавнюк! — через порог шагнул Валера, сходу набросивший на опешившего Ефима отрез плотной ткани и навалившийся на него сверху. — Думал, я забуду? Как бы не так!

Скрутив тряпку с бьющимся в ней котом и заперев дверь, Валера вышел на улицу. Воровато оглянувшись, он нырнул за руль припаркованного у подъезда автомобиля, предварительно сунув рычащий и фырчащий свёрток в холщовый мешок.

По внутреннему счётчику Ефима, с момента пленения и отъезда от подъезда до остановки машины прошло около полутора часов.

— Утопить бы тебя по-хорошему, но ты и так сдохнешь, — услыхал Ефим перед тем, как мешок вышвырнули из машины, смачно приложив его об дерево. — Ариведерчи, засранец.

Взревев двигателем, машина сорвалась с места, а Ефим, подозревая паршивые новости и перетерпев боль в боку, начал прогрызаться через тряпки. Сколько бы он не прислушивался, но характерный шум города не достигал его ушей, зато над всем превалировал шум ветра в ветвях деревьев и частое дзиньканье каких-то птичек. Пробившись на волю, бывший пленник замер на месте, вовсю рассматривая дикий лес и заросшую травой грунтовку.

Ну, здравствуй, дикий мир!