Лори

Перевод: Magnet


1

Через полгода после смерти жены Ллойда Сандерленда, с которой он прожил сорок лет, к нему в Каймен-Ки из Бока-Ратона приехала в гости сестра. Она привезла с собой щенка — помесь бордер-колли и муди. Ллойд никогда не слышал о муди, и ему было всё равно.

— Бет, мне не нужна собака. Это последнее, чего я хочу на этом свете. Я едва могу позаботиться о себе.

— Это заметно, — сказала она, отцепляя почти игрушечный поводок. — Насколько ты похудел?

— Я не знаю.

Бет обвела его оценивающим взглядом.

— Я бы сказала, фунтов на пятнадцать. Что вполне допустимо, но дальше худеть не советую. Я собираюсь приготовить яичницу с сосисками. И тостами. У тебя есть яйца?

— Я не хочу яичницу с сосисками, — сказал Ллойд, разглядывая собаку. Она сидела на белом ворсистом коврике, и Ллойд гадал, сколько времени пройдёт, прежде чем она оставит на ковре свою визитную карточку. Да, ковёр не помешало бы пропылесосить, и, может быть, даже простирнуть, но, по крайней мере, на него ещё никто не мочился. Собака смотрела на Ллойда своими янтарными глазами. Казалось, будто она изучает его.

— У тебя есть яйца или нет?

— Да, но…

— А сосиски? Нет, разумеется, нет. Наверное, всё это время ты питался замороженными вафлями и супом «Кэмпбэлл». Я схожу в «Пабликс». Но сначала разберу твой холодильник — вдруг тебе ещё что-то нужно.

Бет была на пять лет старше Ллойда, и в основном воспитывала его после смерти их матери. В детстве он никогда не мог противостоять ей. Теперь они стали старыми, а он по-прежнему не мог противостоять ей, особенно после смерти Мэриан. Вместо внутреннего стержня у Ллойда образовалась пустота. Всё могло бы поменяться, или не могло. Шестьдесят пять — многовато для протестов. Но собака — против этого он мог устоять. Чем вообще думала Бети?

— Я не оставлю её себе, — сказал Ллойд, обращаясь к её спине, когда она прошествовала на своих страусиных ногах в кухню. — Ты купила, ты и забирай.

— Я не покупала. Её матерью была чистокровная бордер-колли, которая убежала и понесла от соседской собаки. Муди. Хозяину матери удалось пристроить трёх других щенков, но эта была недоросликом и никому не нужна. Хозяин — владелец небольшого фермерского участка — собирался отвезти её в приют, когда я проходила мимо и увидела объявление на телефонном столбу: «КОМУ НУЖНА СОБАКА?»

— И ты подумала обо мне. — Ллойд не сводил глаз с щенка, смотрящего на него в ответ. Уши торчком казались самой большой частью тела.

— Да.

— Я в трауре, Бет. — Сестра Ллойда была единственным человеком, с которым он мог говорить откровенно, что давало ему облегчение.

— Я знаю. — В открытом холодильнике зазвенели бутылки. Ллойд видел тень сестры на стене, пока она проводила ревизию, перебирая продукты. Она и правда похожа на страуса, подумал он, человек-страус, и, вероятно, будет жить вечно. — Людям в трауре бывает нужно чем-то отвлечься. Например, о ком-нибудь позаботиться. Об этом я и подумала, когда увидела объявление. Дело не в том, кто хочет собаку, а в том, кому нужна собака. И она нужна тебе. Господи боже, этот холодильник — рассадник плесени. Какая гадость.

Щенок поднялся на ноги, сделал неуверенный шаг в сторону Ллойда, затем передумал (если они вообще умеют думать) и снова сел.

— Оставь её себе.

— Ни в коем случае. У Джима аллергия.

— Бети, у тебя две кошки. На них у него нет аллергии?

— Есть. Но с него достаточно кошек. Если ты так хочешь, я просто отнесу щенка в приют для животных в Помпано-Бич. Там им дают три недели перед усыплением. Это очень миленький комочек дымчатой шерсти. Возможно, кто-нибудь заберёт её до истечения срока.

Ллойд закатил глаза, хотя Бет этого не видела. Он часто так делал, когда ему бы восемь, и Бет велела ему прибраться в комнате, иначе он получит своей ракеткой для бадминтона по заднице. Некоторые привычки никогда не меняются.

— Рассаживайтесь поудобнее, — продекламировал Ллойд. — Начинается очередной концерт Бет Янг под названием «Чувство вины».

Бет закрыла холодильник и вернулась в гостиную. Щенок взглянул на неё, затем продолжил изучать Ллойда.

— Я собираюсь в «Пабликс», где придётся потратить значительно больше сотни долларов. Принесу тебе чек — потом всё вернёшь.

— И чем мне в это время заняться?

— Почему бы не познакомиться поближе с беззащитным созданием, которое ты собираешься отправить в газовую камеру? — Бет наклонилась погладить щенка по макушке. — Взгляни на эти полные надежды глаза.

То, что Ллойд увидел в этих янтарных глазах, было всего лишь настороженностью. Оценкой.

— Что мне делать, если она напрудит на ковёр? Его купила Мэриан, как раз перед болезнью.

Бет указала на «игрушечный» поводок, лежащий на пуфике.

— Выведи её на прогулку. Познакомь с заросшими клумбами Мэриан. И, кстати, моча не сильно навредит этому ковру. Он грязный.

Бет схватила свою сумочку и направилась к двери, как обычно вышагивая на своих тонких ногах с чувством собственной важности.

— Домашнее животное — худший подарок, — сказал Ллойд. — Я прочитал об этом в интернете.

— Где, как я полагаю, пишут только правду.

Бет остановилась и оглянулась. Резкое осеннее солнце западного побережья Флориды высветило на её лице вымазанные помадой морщинки в уголках губ, провисшие нижние веки и пружинку из вен на виске. Скоро ей исполнится семьдесят. Энергичная, самоуверенная и неуступчивая сестра Ллойда постарела. Как и он сам.

Они были живым свидетельством того, что жизнь — не что иное, как короткий сон летним днём. Только у Бети всё ещё были муж, двое взрослых детей и четверо внуков — прекрасное пополнение семейства. У Ллойда была Мэриан, но она умерла, а детей так и не случилось. Стоит ли ему променять жену на беспородного щенка? Мысль такая же унылая и идиотская, как открытки «Холлмарк», и такая же нежизненная.

— Я не оставлю её.

Бети одарила его тем же взглядом, каким одаривала будучи тринадцатилетней девочкой, как бы говоря: скоро в ход пойдёт ракетка, если ты не приберёшься.

— По крайней мере, подожди пока я не вернусь из «Пабликса». Мне ещё нужно будет заскочить в пару других мест, а душный салон машины не лучшее место для собаки. Особенно маленькой.

И она вышла за дверь. Ллойд Сандерленд, пенсионер, шесть месяцев как вдовец, в эти дни не очень интересующийся едой (и любыми другими радостями жизни), сидел, уставившись на незваного гостя, расположившегося на его ковре. Собака глазела на него.

— Что ты смотришь, глупышка? — спросил Ллойд.

Щенок встал и направился к нему вперевалочку, будто продирался через высокую траву. Затем снова уселся у левой ноги Ллойда, глядя вверх. Ллойд осторожно опустил руку, ожидая укуса. Но вместо этого собака лизнула его. Ллойд взял поводок и прикрепил к маленькому розовому ошейнику щенка.

— Пойдём. Нужно увести тебя с ковра, пока не поздно.

Ллойд потянул за поводок. Щенок не подумал двигаться, просто сидел и смотрел на него. Ллойд вздохнул и взял её на руки. Она снова лизнула его. Он вынес её на улицу и поставил в некошеную траву, в которой она почти утонула. И Бет была права насчёт цветов. Они выглядели ужасно, половина были такими же мёртвыми, как Мэриан. От этой мысли Ллойд улыбнулся, хотя после такого сравнения почувствовал себя неуютно.

В траве походка собаки вперевалочку стала ещё более заметна. Она сделала около дюжины шагов, затем опустила «корму» и помочилась.

— Неплохо, но я всё равно не оставлю тебя.

Он уже склоняется к тому, что обратно в Бока Бет вернётся без собаки. Нет, этот непрошенный гость не останется с ним, в его доме в полумиле от подъёмного моста, соединяющего Каймен-Ки с материком. Так дело не пойдёт, у Ллойда никогда в жизни не было собаки, но пока он не найдёт ей хозяина, она могла бы немного занять его, помимо просмотра телевизора или сидения перед компьютером, где Ллойд раскладывает пасьянс или ползает в интернете. Первое время на пенсии эти занятия казались интересными, но теперь до смерти ему наскучили.

Когда через два часа вернулась Бет, Ллойд снова сидел в своём мягком кресле, а щенок снова расположился на ковре. Его сестра, которую он любил, и которая всю жизнь бередила его, сегодня разбередила его ещё сильнее, купив гораздо больше, чем он ожидал. Она принесла большой пакет корма для щенков (разумеется, натурального) и большой стакан йогурта без добавок (который вперемешку с кормом должен был укрепить хрящи в «локаторах» щенка). Бет также принесла пелёнки, собачью подстилку, три жевательные игрушки (две из них с раздражающим писком) и детский манеж. Сказала, что он удержит щенка от ночных вылазок.

— Господи, Бети, сколько это стоило?

— Всё это продавалось в «Таргете» со скидкой, — сказала она, уклоняясь от ответа. Что было так знакомо Ллойду. — Для тебя — бесплатно. Подарок от меня. Так, теперь, когда я всё это купила, ты по-прежнему хочешь, чтобы я забрала её? Если да, то сам пойдёшь в магазин делать возврат.

Ллойд привык к тому, что сестра переигрывала его.

— Ладно, я попробую, но мне не нравится, когда на меня взваливают ответственность. Ты всегда была бесцеремонной.

— Да, — согласилась Бети. — Когда не стало мамы, а отец был беспросветным пьяницей, мне пришлось стать такой. А теперь как насчёт яичницы?

— Согласен.

— Она уже помочилась на ковёр?

— Нет.

— Ещё успеет. — Судя по интонации, Бет была бы не против. — Невелика потеря. Как собираешься назвать её?

Если я дам ей имя, она станет моей, подумал Ллойд. Только вот он подозревал, что она уже стала его, сразу после того, как лизнула его руку в первый раз. Так же, как Мэриан стала его после первого поцелуя. Ещё одно глупое сравнение, но разве можно контролировать свои мысли? Не больше, чем ночные сны.

— Лори.

— Почему Лори?

— Я не знаю. Просто это имя пришло мне в голову.

— Что ж, — произнесла Бет, — вполне подходящее.

Лори последовала за ними на кухню. Вперевалочку.


2

Ллойд накрыл ковёр пелёнками и установил манеж в своей спальне (в процессе прищемив пальцы), затем прошёл в кабинет, включил компьютер и принялся читать статью под названием «Итак, у вас в доме появился щенок!» В середине статьи Ллойд заметил, что Лори сидит рядом с его ботинком, глядя на него снизу вверх. Он решил покормить её и обнаружил лужицу мочи в проходе между кухней и гостиной, в шести дюймах от ближайшей пелёнки. Он поднял Лори, посадил рядом с лужицей, и сказал:

— Не здесь. — Затем он перенёс её на нетронутую пелёнку. — Делай свои дела тут.

Лори посмотрела на него, затем поковыляла обратно на кухню, где улеглась у плиты, положив морду на лапу и наблюдая за Ллойдом. Он взял несколько бумажных полотенец, думая, что следующую неделю придётся часто ими пользоваться.

Убрав лужицу (очень маленькую), Ллойд насыпал четверть чашки корма — рекомендуемая порция, согласно статье «Итак, у вас дома появился щенок!» — в миску для хлопьев и перемешал с йогуртом. Щенок довольно охотно принялся за еду. Пока Ллойд наблюдал, как она ест, зазвонил его телефон. Это была Бет, она звонила с какой-то стоянки на отрезке шоссе под названием Аллее Аллигаторов.

— Тебе нужно отвести её к ветеринару, — сказала она. — Я забыла тебе сказать.

— Знаю, Бети. Об этом написано в статье «Итак, у вас дома появился щенок!»

Она продолжила говорить, будто не услышала Ллойда, — ещё одна характерная и хорошо известная ему черта характера Бет.

— Думаю, ей понадобятся витамины и наверняка лекарство от сердечного гельмита, плюс что-нибудь от блох и клещей — какие-нибудь таблетки, которые подкладывают в корм. Кроме того, её нужно подправить. Ну, ты понял — стерилизовать, но не раньше, чем через пару месяцев.

— Хорошо. Если я оставлю её.

Лори поела и побрела в гостиную. С набитым брюхом её походка вперевалочку стала ещё заметнее. Ллойду она показалась слегка пьяной.

— Не забывай её выгуливать.

— Понял. — Согласно статье, каждые четыре часа. Что было нелепо. Ллойд не собирался вставать в два часа ночи, чтобы вывести своего незваного гостя на улицу.

Чтение мыслей — ещё одна особенность его сестры.

— Ты, наверное, думаешь, что вставать посреди ночи будет хлопотно.

— Такая мысль приходила мне в голову. — Бети проигнорировала это так, как могла только она.

— Но если ты говорил серьёзно по поводу своей бессонницы после смерти Мэриан, то не думаю, что это будет проблемой.

— Очень понимающе и заботливо с твоей стороны, Бети.

— Просто хочу сказать, что там будет видно, как пойдёт дело. — Она сделала паузу. — Дай себе шанс, пока можешь. Я беспокоюсь о тебе, Ллойд. Я проработала в страховой компании почти сорок лет и могу сказать, что мужчины твоего возраста подвержены гораздо большему риску захворать после смерти супруги. И, разумеется, большему риску умереть.

На это Ллойд ничего не ответил.

— Ты сделаешь это?

— Сделаю что? — Будто он сам не знал.

— Дай ей шанс.

Бет настаивала на обязательстве, которое Ллойд не мог выполнить. Он огляделся, словно в поисках стимула, и заметил какашку — одну-единственную маленькую «мину» — именно в том месте, где только что была лужица мочи, в шести дюймах от ближайшей собачьей пелёнки.

— Что ж, малышка теперь здесь, — ответил Ллойд. Ничего другого он сказать не смог. — Езжай осторожно.

— Не больше шестидесяти пяти. Меня часто обгоняют, и некоторые сигналят, но мои рефлексы уже не те.

Ллойд попрощался с Бет, взял ещё несколько бумажных полотенец и поднял «мину». Лори наблюдала за ним своими янтарными глазами. Ллойд вывел её на улицу, но безрезультатно. Когда через двадцать минут он закончил читать очередную статью о воспитании щенков, то обнаружил ещё одну лужицу мочи в проходе.

В шести дюймах от пелёнки.

Он наклонился и упёрся руками в колени, от чего в спине послышался обычный щелчок.

— Ты перегибаешь палку, собака.

Она посмотрела на Ллойда.

Казалось, Лори изучала его.


3

Ближе к вечеру — после ещё двух облегчений щенка, один раз даже на пелёнку, ближайшую к кухне — Ллойд прицепил поводок и вынес Лори на улицу, держа на руке, как футбольный мяч. Он поставил Лори на землю и повёл по тропинке, идущей по задворкам домов. Тропинка вела к неглубокому каналу, который уходил под подъёмный мост. Сейчас движение там было перекрыто в ожидании пока дорогущая игрушка какого-то Мистера Богача пройдёт от залива Оскар-Бэй в Мексиканский. Щенок семенил своей обычной походкой вперевалочку, время от времени останавливаясь, чтобы обнюхать сорняки, которые с её точки зрения, должно быть, выглядели как непроходимые джунгли.

Вдоль канала тянулся полуразвалившийся дощатый настил, известный как Шестимильная тропа (Ллойд так и не понял почему — настил был не более мили в длину), и посреди него стоял сосед Ллойда, между табличками «НЕ МУСОРИТЬ» и «РЫБАЛКА ЗАПРЕЩЕНА». Чуть дальше примостилась табличка «ОСТОРОЖНО, АЛЛИГАТОРЫ», только кто-то закрасил баллончиком слово «АЛЛИГАТОРЫ», написав «ДЕМОКРАТЫ».

Вид сгорбившегося Дона Питчера с его причудливой тростью из красного дерева и грыжевым бандажом, всегда вызывал у Ллойда лёгкое ощущение злорадства. Этот человек излагал свои утомительные политические взгляды, как радио, а также бессовестно везде совал свой нос. Если кто-то по соседству умирал, Дон узнавал об этом первым. Если кто-то по соседству сталкивался с финансовыми трудностями, он знал и это. Спина самого Ллойда была уже не та, что прежде, как его глаза и уши, но до трости и грыжевого бандажа ему было далеко. По крайней мере, он на это надеялся.

— Взгляни на эту лодку, — сказал Дон, когда Ллойд присоединился к нему (Лори, вероятно, испугавшись воды, держалась на расстоянии вытянутого поводка). — Как думаешь, сколько бедных африканцев можно было бы на это накормить?

— Дон, я не думаю, что даже голодные африканцы стали бы есть лодку.

— Знаешь, что я… эй, кто это там у тебя? Щеночек? Какая прелесть.

— Согласен, — сказал Ллойд. — Взял у сестры на передержку.

— Привет, лапочка, — сказал Дон, наклоняясь и протягивая руку. Лори попятилась и впервые залаяла с тех пор, как Бет привела её. Два высоких звонких тявканья, затем тишина. Дон выпрямился.

— Не очень-то дружелюбная, а?

— Она тебя не знает.

— Наверное, везде гадит?

— Не сильно, — ответил Ллойд. Некоторое время они стояли, наблюдая за моторным шлюпом. Лори сидела на краю занозистого дощатого настила и наблюдала за Ллойдом.

— Моя жена против собак, — сказал Дон. — Говорит, что от них одни проблемы. В детстве у меня была собака, старая добрая колли. Упала в колодец. Крышка прогнила, и она провалилась. Пришлось вытаскивать её с помощью... этой штуки, не помню, как называется.

— Правда?

— Да. Так что будь начеку с тем колодцем у дороги. Убежит, прыгнет и пиши пропало. Ты только глянь, какая махина! Зуб даю, что сядет на мель.

Но лодка проплыла мимо.

Когда подъёмный мост опустили и движение возобновилось, Ллойд посмотрел на щенка, и увидел, что Лори спит, лежа на боку. Он взял её на руки. Лори открыла глаза, лизнула его руку и вернулась ко сну.

— Мне нужно возвращаться, готовить ужин. Удачи, Дон.

— И тебе. Приглядывай за щенком, иначе она сгрызёт всё в доме.

— Для этого у меня припасено несколько игрушек.

Дон улыбнулся, обнажив ряд неровных зубов, от чего Ллойда аж передёрнуло.

— Ей больше по нраву мебель. Вот увидишь.


4

В тот вечер, когда Ллойд смотрел новости, Лори подошла к его мягкому креслу и дважды звонко тявкнула. Ллойд увидел вопрос в её глазах, взвесил все «за» и «против», затем взял к себе на колени.

— Напрудишь на меня и будешь наказана, — сказал он.

Но Лори не обмочила его. Она заснула, сунув нос под хвост. Ллойд рассеянно гладил её, пока по телевизору показывали видеозаписи террористического акта в Бельгии, сделанные очевидцами на мобильные телефоны. После новостей Ллойд вынес Лори на улицу, снова держа её как футбольный мяч. Прицепил поводок и провёл её до конца Оскар-Роуд, где она присела и сделала свои дела.

— Правильное решение, — сказал Ллойд. — Продолжай в том же духе.

В девять часов он выстелил манеж двойным слоем пелёнок — он понимал, что завтра придётся купить ещё, вместе с бумажными полотенцами — и посадил Лори внутрь. Она наблюдала за ним. Когда Ллойд дал ей воды в чашке, она немного полакала, затем улеглась, продолжая наблюдать.

Ллойд разделся и улёгся в кровать, не потрудившись откинуть покрывало. По опыту зная, что в противном случае будет ворочаться и спихнёт его на пол. Однако этим вечером он почти сразу же заснул и проснулся только в два часа ночи от пронзительного воя.

Лори лежала, просунув мордочку сквозь прутья манежа, как заключённый в одиночной камере. На пелёнках появилось несколько «мин». Рассудив, что в столь поздний час никто не обидится, если он выйдет на улицу в семейниках и майке, Ллойд нацепил тапочки и вынес своего гостя (он продолжал так воспринимать Лори) за дверь. Он опустил ее на подъездную дорожку, засыпанную ракушками. Лори немного походила вперевалочку кругами, обнюхала птичий «шлепок» и пописала на него. Ллойд снова сказал ей продолжать в том же духе. Затем он посмотрел на небо, подумав, что никогда не видел так много звёзд, а потом решил, что вроде бы видел. Просто уже давно. Он попытался вспомнить, когда в последний раз выходил на улицу посреди ночи, и не смог. Ллойд смотрел на млечный путь, как заворожённый, пока не понял, что засыпает прямо на ногах. Затем отнёс щенка обратно в дом.

Лори внимательно наблюдала за Ллойдом, пока он менял обгаженные пелёнки, но как только он положил её в манеж, снова заскулила. Он собирался взять её к себе в постель, но согласно статье «Итак, у вас в доме появился щенок!», это была очень плохая идея. Автор (ветеринарный врач Сюзанна Моррис) недвусмысленно заявляла: «Как только вы начнёте идти по этому пути, вам будет очень трудно повернуть назад». Кроме того, Ллойду не нравилась мысль, что проснувшись, он найдёт одну из этих маленьких коричневых «мин» на другой половине кровати, где спала его жена. Это не только оскорбило бы память о ней, но и пришлось бы менять постельное бельё — рутинное занятие, которое всегда его раздражало.

Ллойд вошёл в комнату, которую Мэриан называла своей каморкой. Большинство её вещей оставались на своих местах, потому что, несмотря на настойчивые просьбы сестры, у Ллойда не хватало духу прибраться. После смерти Мэриан он старался держаться подальше от этой комнаты. Было больно даже смотреть на фотографии на стене, особенно в два часа ночи. Он думал, что ночью человек склонен расклеиваться сильнее. А с рассветом снова обретает толстокожесть.

Мэриан так и не перешла на айпод, но портативный CD-плеер, который она дважды в неделю брала с собой на занятия физкультурой, стоял на полке над её небольшой коллекцией музыкальных альбомов. Ллойд снял крышечку снизу и не увидел на батарейках следов окисления. Он пролистал диски, задержался на «Холле и Оутсе», затем перешёл к «Лучшим хитам Джоан Баэз». Ллойд вставил диск и тот благополучно завертелся. Ллойд отнёс CD-плеер в спальню. Увидев Ллойда, Лори перестала скулить. Он нажал на «ПЛЕЙ» и Джоан Баэз запела «Ночь, когда пал Cтарина Дикси». Затем поставил плеер на одну из свежих пелёнок. Лори обнюхала его, затем улеглась, почти уткнувшись носом в наклейку «СОБСТВЕННОСТЬ МЭРИАН САНДЕРЛЕНД».

— Так лучше? — спросил Ллойд. — Я чертовски на это надеюсь.

Он вернулся в постель и лежал, засунув руки под подушку, где было прохладно. Слушал музыку. Когда Баэз запела «Вечно молодой», Ллойд фыркнул. Как предсказуемо, подумал он. Настоящее клише. Потом он заснул.


5

Сентябрь уступил место октябрю, лучшему месяцу в году на севере штата Нью-Йорк, где они с Мэриан жили до выхода Ллойда на пенсию, и, по мнению Ллойда (ИМХО, как говорят в «Фэйсбуке»), лучшему месяцу здесь, на западном побережье Флориды. Сильная жара спала, но днём всё ещё было тепло, а холодных ночей января и февраля не приходилось ждать до следующего года. Как и перелёта птиц. Подъёмный мост Оскар-Дробридж вместо пятидесяти раз на дню, теперь мешал движению лишь пятнадцать-двадцать раз. Хотя и самих машин стало гораздо меньше.

После трёхмесячного простоя на Каймен-Ки возобновил работу ресторан «Фиш Хаус», куда разрешалось водить собак в так называемый собачий дворик. Ллойд часто брал туда Лори, и они вдвоём прогуливались по Шестимильной тропе вдоль канала. Ллойд переносил собаку через места на дощатом настиле, заросшие травой, но она легко пробегала под нависающими пальмами, сквозь которые Ллойду приходилось пробиваться с трудом, наклонив голову и вытянув руки; он раздвигал листья со страхом, что ему на голову спрыгнет большеухий хомяк, хотя такого никогда раньше не случалось. Когда они заходили в ресторан, Лори тихо сидела на солнышке у ботинка Ллойда, который время от времени награждал её за хорошие манеры картошкой фри из своей тарелки. Все официантки томно вздыхали, наклоняясь, чтобы погладить дымчато-серую шёрстку Лори.

Особенно очарована ею была хозяйка ресторана, Бернадетта. «Какая мордашка», — всегда говорила она, будто это всё объясняло. Она опускалась на колени рядом с Лори, что позволяло Ллойду полюбоваться её великолепным и всегда желанным декольте. «О-ох, какая мордашка!»

Лори принимала это внимание, но, казалось, не была в восторге. Она просто сидела, глядя на очередного обожателя, а потом снова обращала своё внимание на Ллойда. Вероятно, отчасти из-за картошки фри, но не совсем; она точно также внимательно наблюдала за Ллойдом, когда он смотрел телевизор. Пока не засыпала.

Лори быстро приучилась к туалету и, вопреки предсказанию Дона, не грызла мебель. Вместо этого она грызла свои игрушки, количество которых увеличилось с трёх до шести, а потом и до дюжины. Ллойд нашёл под них старый ящик. По утрам Лори подходила к этому ящику, клала передние лапы на край и изучала содержимое, как покупатель в «Пабликсе» изучает товар. Наконец, Лори выбирала одну, относила в угол и там жевала, пока игрушка ей не надоедала. Затем возвращалась к ящику и выбирала другую. К концу дня они оказывались разбросаны по всей спальне, гостиной и кухне. Перед сном Ллойд собирал их и возвращал в ящик. Не из-за беспорядка, а из-за того, что каждое утро собака будто бы получала удовольствие, осматривая свои запасы.

Бет часто звонила, расспрашивая Ллойда о его питании, напоминала ему о днях рождения и годовщинах свадьбы пожилых друзей и пожилых родственников, держала в курсе о том, кто недавно сыграл в ящик. В конце она неизменно спрашивала, всё ли ещё Лори находится на испытательном сроке. Ллойд всегда отвечал «да» до одного дня в середине октября. Они только что вернулись из «Фиш Хауса», и Лори спала на спине посреди гостиной, раскинув лапы во все четыре стороны. Ветерок кондиционера ерошил шерсть у неё на животе, и тогда Ллойд понял: она прекрасна. Нет, это не было проявлением сентиментальности, просто сам факт. Он чувствовал то же самое в отношении звёзд, когда по вечерам перед сном водил Лори облегчиться.

— Нет, мне кажется, мы прошли испытательный срок. Но если она переживёт меня, Бети, ты либо заберёшь её себе — и к чёрту аллергию Джима, — либо найдёшь для неё хороший дом.

— Я тебя поняла, Резиновый утёнок. — Это прозвище Бети подхватила из какой-то песни для дальнобойщиков ещё в семидесятых, и с тех пор оно так и не отцепилось от неё. Ещё одна черта Бет, которую Ллойд находил одновременно милой и чертовски раздражающей. — Я так рада, что у вас всё сложилось. — Она понизила голос. — По правде говоря, я в этом сомневалась.

— Тогда зачем ты её привела?

— Просто так, наобум. Я знала, что тебе нужно что-то более трудозатратное, чем золотая рыбка. Она уже гавкает?

— Скорее тявкает. Когда приходит почтальон, курьер из «Ю-Пи-Эс» или заскакивает Дон выпить пивка. И всегда два раза. Тяв-тяв — и всё. Когда собираешься приехать?

— Я уже приезжала. Теперь твоя очередь.

— Тогда мне придётся взять с собой Лори. Ни за что не оставлю её с Доном или Эвелин Питчер. — Глядя на своего спящего щенка, Ллойд понял, что ни за что не оставит её ни с кем. Его заставляли нервничать даже короткие походы в магазин, и он всегда испытывал облегчение, видя, что Лори ждёт его возвращения у двери.

— Значит бери её с собой. Я бы с радостью посмотрела насколько она уже выросла.

— А как же аллергия Джима?

— В жопу его аллергию, — сказала Бети и, смеясь, отключилась.


6

Поохав и поахав вокруг Лори, которая, за исключением одной остановки, чтобы облегчиться, всю дорогу до Бока проспала на заднем сиденье, Бет снова вернулась к своей роли старшей сестры. Хотя она могла допекать Ллойда по многим причинам (в чём она была мастером), но в этот раз главной темой стал доктор Олбрайт и необходимость Ллойда пройти у него обследование.

— Хотя ты выглядишь хорошо, — сказала Бет. — Должна это признать. Кажется, даже загорел. Если только это не желтуха.

— Обожаю твой позитивный настрой, Бети. Это просто загар. Я выгуливаю Лори по три раза в день. Утром веду её на пляж, днём по Шестимильной тропе к «Фиш Хаусу», куда я хожу обедать, и вечером снова на пляж. Посмотреть на закат. Ей всё равно, у собак нет чувства красоты, но мне нравится.

— Ты гуляешь с ней вдоль канала? Господи, Ллойд, там всё прогнило. Рано или поздно доска проломится, и ты полетишь в воду, вместе с принцессой. — Бет потрепала Лори по макушке; собака будто в улыбке сощурила глаза.

— Этот настил там уже сорок лет или больше. Думаю, он переживёт меня.

— Ты уже записался на приём к врачу?

— Нет, но запишусь.

Бет подняла свой телефон.

— Почему бы не сделать это сейчас, согласен? Я хочу это видеть.

Судя по выражению её лица, Бет не ожидала, что он согласится — именно поэтому он так и сделал. Но не только по этой причине. В предыдущие годы Ллойд боялся идти к врачу, ожидая того самого момента (несомненно навеянного многочисленными телесериалами), когда врач с серьёзным видом посмотрит на него и скажет: «У меня плохие новости».

Однако сейчас Ллойд чувствовал себя хорошо. С утра после сна у него затекали ноги, вероятно, от долгих прогулок, а спина стонала сильнее, чем обычно, но обратив свой взор внутрь, Ллойд не заметил ничего тревожного. Он знал, что всякие бяки могут довольно долго не ощущаться в теле старика — подкрадываться незаметно, пока не настанет время для рывка, — но ни в чём не наблюдалось такого прогресса, чтобы вызвать какие-либо внешние проявления: ни кровавого стула, ни мокроты, ни боли в кишечнике, ни проблем с глотанием, ни болезненного мочеиспускания. Ллойду казалось, что гораздо легче сходить к врачу, когда твоё тело говорит, что для этого нет причин.

— Чего ты улыбаешься? — В голосе Бет проскользнуло недоверие.

— Ничего. Дай сюда.

Ллойд потянулся за телефоном. Бет убрала руку.

— Если правда собрался звонить, тогда возьми свой.


7

Через две недели после обследования доктор Олбрайт попросил Ллойда прийти для ознакомления с результатами. Они были хорошими.

— Ваш вес почти в норме, кровяное давление в порядке, рефлексы тоже. Показатели холестерина лучше, чем в прошлый раз, когда вы позволили нам взять немного вашей крови…

— Знаю, прошло какое-то время, — сказал Ллойд. — Вероятно, больше, чем нужно.

— Без «вероятно». В любом случае, на данный момент нет необходимости давать вам липиды, что вы должны воспринимать, как победу. Не меньше половины моих пациентов вашего возраста принимают их.

— Я много гуляю, — сказал Ллойд. — Моя сестра подарила мне собаку. Щенка.

— Щенки — божий дар для выполнения физических нагрузок. А как у вас дела в остальном? Справляетесь?

Олбрайту не было нужды уточнять. Мэриан также была его пациенткой, и гораздо более ответственно, чем её муж, относилась к обследованиям раз в полгода — Мэриан Сандерлен во всём была предусмотрительной, — но опухоль, которая сначала лишила её разума, а потом убила, была вне этой предусмотрительности. Она зародилась слишком глубоко внутри. Глиобластома, по мнению Ллойда, являлась Божьей версией пули 45-го калибра, выпущенной в голову.

— Вполне неплохо, — сказал Ллойд. — Снова сплю. Почти всегда ложусь спать уставшим, и это помогает.

— Из-за собаки?

— Да. В основном.

— Вам стоит поблагодарить свою сестру, — сказал Олбрайт.

Ллойд подумал, что это хорошая идея. Он позвонил ей в тот же вечер. Бет сказала: на здоровье, на здоровье. Ллойд вывел Лори на пляж. Он наблюдал за закатом. Лори нашла дохлую рыбу и помочилась на неё. Оба вернулись домой удовлетворённые.


8

6-е декабря этого года началось как обычно, с прогулки по пляжу, после которой последовал завтрак: собачий корм «Гейнс» для Лори, яичница и тост для Ллойда. Ни что не предвещало, что Бог в это время взводит курок своего оружия 45-го калибра.

Ллойд посмотрел первый час программы «Тудей», затем зашёл в каморку Мэриан. Он подрабатывал бухгалтером в «Фиш Хаус» и автосалоне в Сарасоте. Работёнка была не пыльная, без лишнего стресса, и, хотя в деньгах Ллойд особо не нуждался, ему было снова приятно работать. И он обнаружил, что ему приятнее сидеть на столом Мэриан, чем за своим собственным. К тому же ему нравилась её музыка. Всегда нравилась. Он подумал, Мэриан была бы рада, что её комната вновь используется.

Лори сидела рядом с его креслом, задумчиво жуя своего игрушечного кролика, а после задремала. В половине одиннадцатого Ллойд сохранил рабочий файл, решив передохнуть от компьютера.

— Пока перекусить, девочка.

Она последовала за ним на кухню, где с удовольствием взялась за жевательную палочку для собак. Ллойд налил себе молока и взял пару печений из посылки Бет. Они подгорели снизу (подгоревшее рождественское печенье было ещё одним отличительным признаком Бет), но были вполне съедобными.

Какое-то время Ллойд придавался чтению — он продолжал углубляться в обширное oeuvre[128] Джона Сэндфорда, — пока его не потревожило знакомое бряцанье. Это была Лори, сидящая у входной двери. Она водила мордочкой по стальной защёлке поводка, висящего на дверной ручке. Ллойд посмотрел на часы: без четверти двенадцать.

— Ладно, хорошо.

Ллойд защёлкнул поводок на шее Лори, похлопал по левому переднему карману, дабы убедиться, что не забыл бумажник, и позволил Лори вытянуть себя на яркий полуденный свет. Когда они спустились к Шестимильной тропе, Ллойд увидел, что Дон расставил свою неизменную коллекцию ужасных пластиковых праздничных украшений: вертеп (святое дело), большого пластикового Санту (богохульство) и кучку газонных гномов, разодетых под эльфов (Ллойд подумал, что в этом и была задумка). Далее Дону предстояло, рискуя жизнью, взобраться на лестницу и развешать мигающие гирлянды, от чего бунгало Питчера походило на самое маленькое в мире плавучее казино. В предыдущие годы украшения Дона заставляли Ллойда грустить, но сегодня он рассмеялся. Нужно отдать должное этому сукиному сыну. У него артрит, больные глаза и больная спина, но Дон не сдавался. Он относился к этому так: либо Рождество, либо смерть.

На заднюю террасу домика Питчеров вышла Эвелин. На ней был косо застёгнутый розовый халат, щёки намазаны каким-то беловато-жёлтым кремом, а волосы растрёпаны. Дон признался Ллойду, что его жена начала понемногу «плыть», и сегодня, определённо, был именно такой день.

— Ты его не видел? — позвала Эмили Ллойда.

Лори подняла голову и произнесла своё фирменное приветствие: тяв, тяв.

— Кого? Дона?

— Нет, Джона Уэйна! Конечно, Дона, кого ж ещё?

— Не видел, — ответил Ллойд.

— Ну, если увидишь, скажи ему, чтобы перестал страдать хернёй с этими чёртовыми украшениями. Гирлянды болтаются, а волхвы до сих пор стоят в гараже! У него уже совсем мозги набекрень! — Если так, то не у него одного, подумал Ллойд. — Я передам, если увижу его.

Эмили пугающе опасно нависла над перилами.

— Какая у тебя красивая собака! Напомни, как её зовут?

— Лори, — ответил Ллойд, как отвечал много раз до этого.

— Ох, сука, сука, сука! — воскликнула Эвелин с каким-то шекспировским пылом, а затем захихикала. — И скажи ему, что я только вздохну с облегчением, когда это проклятое Рождество останется позади!

Эвелин выпрямилась (слава Богу; Ллойд не думал, что сумел бы подхватить её в случае падения) и вернулась в дом. Лори поднялась на ноги и потрусила дальше по дощатому настилу, повернув мордочку в сторону запахов, доносящихся из «Фиш Хауса». Ллойд повернул голову вместе с ней, предвкушая кусок запечённого лосося на подушечке из риса. Жаренная еда перестала ему нравиться.

Канал был извилистым, и Шестимильная тропа извивалась вместе с ним, лениво поворачивая то в одну, то в другую сторону, огибая заросший берег. Где-то местами не хватало доски. Лори остановилась понаблюдать за пеликаном, вынырнувшим из воды с рыбой, извивающейся в кожаном мешке клюва, затем они пошли дальше. Потом Лори остановилась у островка травы, торчащего между двумя прогнувшимися досками. Ллойд перенёс её, просунув руку под живот — теперь Лори была слишком большой для переноски а-ля «футбольный мяч».

Чуть дальше, перед следующим поворотом, над дощатым настилом разрослась пальма, образовав низкую арку. Рост Лори позволял ей пройти под листьями, но она остановилась, к чему-то принюхиваясь. Ллойд догнал её и наклонился посмотреть, что она нашла. Это была трость Дона Питчера. И хотя трость была сделала из крепкого красного дерева, по ней от резинового кончика и до середины тянулась трещина.

Ллойд поднял трость и увидел три-четыре пятнышка крови на деревянной поверхности.

— Это не к добру. Думаю, нам лучше вернуться наз…

Но Лори рванулась вперёд, вырвав поводок из рук Ллойда. Она исчезла за зелёной аркой, гремя ручкой поводка по доскам за своей спиной. Затем раздался лай, не её обычное двойное тяв-тяв, а целый залп гортанных звуков, на которые, по мнению Ллойда, она была неспособна. Встревоженный Ллойд нырнул в заросли пальмы, размахивая тростью, чтобы раздвинуть листья. Ветки хлестали его по спине, царапая щёки и лоб. На некоторых из них виднелись капельки крови. И ещё больше крови было на досках.

Лори стояла на другой стороне, расставив передние лапы, опустив спину и тычась мордой в доски. Она лаяла на аллигатора. Он был тускло-зелёного света с чёрными пятнами, взрослая особь не менее десяти футов в длину. Аллигатор уставился на лающую собаку Ллойда своими безликими глазами. Распластавшись на теле Дона Питчера, он разместил свою тупую лопатообразную морду на его загорелой шее; короткие чешуйчатые лапы по-хозяйски обхватывали костлявые плечи Дона. Это был первый аллигатор, увиденный Ллойдом после поезди с Мэриан в «Джангл Гарденс» в Сарасоте, а с тех пор прошло уже много лет.

Верхняя часть головы Дона практически отсутствовала. Сквозь остатки волос проглядывала раздробленная черепная кость соседа Ллойда. На щеке Дона подсыхала кровь с примесью какой-то серой кашицы. Ллойд понял, что это мозг Дона Питчера. От мысли, что всего несколько минут назад в этом мозге ещё теплились какие-то мысли Дона, весь мир перед глазами Ллойда вдруг померк.

Ручка поводка Лори соскользнула с настила в канал. Она продолжала лаять. Аллигатор некоторое время смотрел на неё неподвижно. Эта сцена казалась невообразимо дурацкой.

— Лори! Заткнись! Заткнись на хрен!

Ллойд вспомнил Эвелин Питчер, стоящую на задней террасе, как актриса на театральных подмостках, и восклицающую: «Ох, сука, сука, сука!»

Лори перестала лаять, но продолжала утробно рычать. Казалось, она вдвое увеличилась в размере, потому что её шёрстка встала дыбом не только на загривке, но и по всему телу. Ллойд опустился на колено, не сводя глаз с аллигатора, и опустил левую руку в канал, пытаясь нащупать конец поводка. Он ухватился за шнур, подтянул к себе ручку и поднялся на ноги, не сводя глаз с чёрно-зелёного чудища, покоящегося на теле Дона. Затем потянул за поводок. Поначалу Лори стояла, как вкопанная — настолько она была напряжена, — но потом повернулась к Ллойду. Как только она это сделала, аллигатор поднял хвост и с глухим ударом опустил его, от чего разлетелись брызги и затрещал деревянный настил. Лори съёжилась и прыгнула на кроссовки Ллойда.

Он наклонился и поднял Лори, не сводя глаз с аллигатора. Тело Лори дрожало, будто через него проходил электрический ток; глаза настолько расширены, что видны белки. Ллойд был слишком ошеломлён видом аллигатора верхом на теле своего мёртвого соседа, чтобы испугаться, а когда чувства вернулись, то он ощутил не страх, а своего рода защитную ярость. Он отстегнул поводок от ошейника Лори и бросил его.

— Беги домой. Ты меня поняла? Беги домой. А я следом за тобой.

Ллойд снова наклонился, по-прежнему не сводя глаз с аллигатора (который не сводил глаз с него). Когда Лори была поменьше, он много раз носил её, как футбольный мяч, и вот теперь, взяв её точно так же, он протолкнул её между своих ног к разросшейся пальме.

Ллойду некогда было смотреть, побежала ли Лори домой, — аллигатор метнулся в его сторону. Он двигался с удивительной и совершенно неожиданной скоростью, оттолкнув своими короткими задними лапами тело Дона на несколько футов. Пасть открыта, обнажая зубы, похожие на грязный штакетник. На кожистом, розовато-чёрном языке Ллойд увидел клочки рубашки Дона.

Ллойд взмахнул тростью и ударил ею по голове аллигатора. Удар пришёлся под одним из этих совершенно невозмутимых глаз, от чего трость из красного дерева сломалась вдоль трещины. Кусок отлетела в сторону и с плеском упал в канал. На мгновение аллигатор замер, будто от удивления, но затем двинулся дальше. Ллойд услышал цоканье его когтей по доскам. Пасть раскрылась, нижняя челюсть скользнула по дощатому настилу, срывая волокна дерева.

Ллойд ни о чём не думал. Над ним взяла верх какая-то глубинная часть его сознания. Он нанёс удар тем, что осталось от трости Дона, вонзив зазубренный конец в белесую плоть сбоку лопатообразной головы аллигатора. Ухватившись за набалдашник трости обеими руками, Ллойд подался вперёд, перенеся на неё весь свой вес и надавив, что было сил. При этом аллигатора даже слегка дёрнуло в сторону. Прежде чем он успел прийти в себя, раздалась череда резких трескучих звуков, похожих на холостые выстрелы из тренировочного пистолета. Часть старого дощатого настила проломилась под весом чудища. Его хвост ударил до треснувшим доскам, заставив тело Дона подпрыгнуть. Раздался всплеск воды. Ллойд с трудом устоял на ногах, отступив назад как раз в тот момент, когда голова аллигатора снова появилась, щёлкнув челюстями. Ллойд снова не глядя ударил его, но зазубренный конец трости попал аллигатору прямо в глаз. Его голова откинулась в сторону, и если бы Ллойд не выпустил из рук набалдашник, его бы тоже утянуло в воду.

Он развернулся и бросился через пальмовую арку, вытянув перед собой руки и ожидая, что в любую секунду в него вцепятся зубы или аллигатор проплывёт по илистому дну под настилом и пробьёт его прямо под ногами Ллойда. Но Ллойд выбрался живым с другой стороны зарослей, испачканный кровью Дона, и с дюжиной кровоточащих царапин.

Лори не убежала домой. Она стояла в десяти футах от арки и, увидев Ллойда, бросилась к нему, поджала задние лапы и прыгнула. Ллойд поймал её (как футбольный мяч при броске «Хэйл Мэри»[129]) и побежал, едва замечая, как Лори извивается в его руках, скулит и неистово облизывает его лицо. Хотя он вспомнит об этом позже.

Как только Ллойд сошёл с настила и оказался на тропинке, он оглянулся, ожидая увидеть аллигатора, несущегося за ним по Шестимильной тропе с жуткой, совершенно неожиданной скоростью. Ллойд преодолел половину пути до дома, прежде чем у него подкосились ноги, и присел. Он плакал и дрожал всем телом. И продолжал оборачиваться, высматривая аллигатора. Лори неустанно лизала его лицо, но тряслась уже не так сильно. Почувствовав, что снова может идти, остаток пути до дома Ллойд нёс Лори на руках. Дважды его одолевала слабость, и он останавливался передохнуть.

Когда Ллойд плёлся к задней двери своего дома, Эвелин снова выглянула на террасу.

— Знаешь, если ты будешь постоянно таскать собаку, она будет постоянно проситься на руки. Ты не видел Дона? Он должен покончить с этими украшениями.

Она что, не видит кровь, удивился Ллойд, или не хочет замечать?

— Тут случилось происшествие.

— Какое происшествие? Опять кто-то врезался в проклятый мост?

— Иди в дом, — ответил Ллойд.

Не дожидаясь, пока она это сделает, он зашёл в свой дом. Затем принёс миску воды Лори, которая принялась жадно лакать. В это время Ллойд набрал 911.


9

Должно быть, полицейские отправились в дом Питчеров сразу после того, как забрали тело Дона, потому что Ллойд услышал крики Эвелин. Вероятно, они продолжались недолго, но Ллойду показалось иначе. Он подумал, не стоит ли пойти к ней, может быть, попытаться утешить, но чувствовал, что не сможет. Он ощущал себя смертельно уставшим, даже сильнее, чем после футбольной тренировки в старших классах жарким августовским днём. Всё, чего он хотел, — это сидеть в своём мягком кресле с Лори на коленях. Она уснула, уткнувшись носом в хвост.

К Ллойду пришли полицейские и допросили его. Сказали, что ему невероятно повезло.

— А ещё вы чертовски быстро сориентировались, — сказал один из копов, — воспользовавшись тростью мистера Питчера.

— Он бы сцапал меня, не проломись доски под его весом, — ответил Ллойд. Вероятно, сцапал бы и Лори. Потому что она не убежала домой. Она осталась ждать его.

Той ночью Ллойд взял её с собой в постель. Лори спала на стороне Мэриан. Сам Ллойд спал мало. Каждый раз, начиная засыпать, он вспоминал аллигатора, так по-хозяйски распластавшегося на теле Дона. Его безликие глаза и будто бы ухмыляющуюся пасть. Неожиданную скорость, с которой аллигатор бросился на Ллойда. И каждый раз после этого Ллойд гладил собаку, спящую рядом с ним.

На следующий день из Бока приехала Бет. Она отругала Ллойда, но лишь после того, как обняла и расцеловала его, заставив вспомнить, как отчаянно Лори облизывала его лицо, когда он выбрался из пальмовых зарослей.

— Я люблю тебя, старый ты чёрт, — сказала Бет. — Слава Богу, ты живой.

Затем она подняла Лори и заключила её в объятия. Лори терпеливо выдержала это, но как только Бет опустила её, мигом отправилась за своим резиновым кроликом и отнесла его в уголок, где тот несколько раз пискнул. Интересно, представляла ли она, как раздирает аллигатора на куски, подумал Ллойд, и сказал себе: да ты сбрендил. Собаки так не делают. Этого не было в статье «Итак, у вас в доме появился щенок!». До этого доходишь только собственным умом.


10

— Мы поймали аллигатора, — сказал Гибсон. — Вам повезло, что вы остались живы, мистер Сандерленд. Он был чертовски большим.

— Я знаю, — ответил Ллойд. — Его усыпили?

— Нет, и разгорелись некоторые споры, нужно ли вообще так делать. Напав на мистера Питчера, он защищал кладку с яйцами.

— Гнездо?

— Точно.

Ллойд позвал Лори. Она тут же пришла. Он взял её на руки и принялся гладить.

— Как долго эта тварь там находилась? Мы с собакой ходили по этим проклятым мосткам до «Фиш Хауса» почти каждый день.

— Стандартный инкубационный период — шестьдесят пять дней.

— И всё это время она была там?

Гибсон кивнул.

— В основном. Сидела в гуще травы и кустов.

— Наблюдая за нами.

— За вами и всеми остальными, кто проходил мимо. Должно быть, мистер Питчер ненароком сделал что-то такое, что побудило её… в общем… — Гибсон пожал плечами. — Нельзя назвать это материнским инстинктом, но в них заложена охрана гнезда.

— Наверное, он махнул тростью в сторону аллигатора, — сказал Ллойд. — Он постоянно размахивал своей тростью. Может быть, даже случайно стукнул её. Или гнездо.

Гибсон допил свой чай со льдом и встал.

— Я просто подумал, что вам будет интересно узнать.

— Спасибо.

— Не за что. Симпатичная у вас собачка. Помесь бордер-колли и?..

— Муди.

— Ага, теперь вижу. И в тот день она была с вами.

— Да, бежала впереди. Она первой увидела аллигатора.

— Тоже повезло, что осталась жива.

— Да. — Ллойд погладил Лори. Она подняла на него свои янтарные глаза. Ллойд, как всегда, задался вопросом, что же такого она опять увидела в смотрящем на неё лице. Загадка — как и звёзды, которые он наблюдал, выводя Лори по вечерам на прогулку.

Гибсон поблагодарил Ллойда за чай со льдом и ушёл. Ллойд ещё какое-то время сидел, поглаживая дымчато-серую шёрстку своей собаки. Затем опустил её на пол, чтобы она позанималась своими делами, а он — своими. Такова теперь была жизнь Ллойда, и ему ничего не оставалось как продолжать жить.


Памяти Виксен [130]

Загрузка...