Моя судьба в твоих руках (СИ)

Глава 17

«В давние времена, когда магия еще не была приручена людьми, земля принадлежала Творцам. Творцам судеб. Мир был девственно чист, не загрязнен войнами и эгоистичными индивидуалистами, захламляющими разум толпы, и порядок обеспечивался легко, как дыхание. Народ жил, не обремененный королями, властью и налогами, с помощью Творцов сохраняя мир и спокойствие.[]

Когда Творцы появились? Сколько пробыли с нами и куда исчезли? Увы, ответов на эти вопросы нет. Нам остается лишь довольствоваться информацией касательно конца их существования. Творцы Судьбы жили отдельно от людей, их жизнь была скрыта от чужих глаз глубоко в природе. Соответственно, точно сказать, как проходил их быт, сложно. Можно лишь предполагать. Где же они жили? Ответ на этот вопрос найти несколько легче, ведь строительство крепости Инохолизского происходило рядом с тем местом, где последний раз их видели. Народ еще долгое время верил, что Творцы вернутся, избавят их от проблем, которые стали копиться, ведь люди их сами решать не хотели, привыкнув к помощи извне. А где был пассивный народ, там появилась и власть. А где власть, там и королевство.[]

Чем же примечательны были эти Творцы? И почему их называли Творцами Судьбы? Можно было бы сказать, что в те времена они единственные обладали магией. Однако, это не совсем так. Ведь в таком случае, в дальнейшем, когда люди познакомились с магией, научились черпать силы для нее, они сравнялись бы с Творцами. Но магия современников — лишь жалкие забавы в сравнении с могуществом великих. Творцы сами являлись магией, ее источником в мире. Им было подвластно изменить окружающий мир, изменить желания и память людей, изменить их самих. Они могли день превратить в ночь, перемещать не только себя, но и целые поселения на огромные расстояния; создавать новые существа, новые растения. Одними из самых занимательных созданий Творцов стали догиты, шалтуны и архи. Архи же и стали постоянными спутниками Творцов. Их видели как полупрозрачных зверьков, похожих на длинноухого кролика и комнатную собачку. Примечательно, что архи обладали хорошей памятью, были дружелюбные и отличались редкой общительностью. Однако можно предположить, что их эмоциональная связь с Творцами была слишком крепка, и это исключало возможность их существования после исчезновения Творцов. Так как архи подчинялись мысленным приказам своих создателей, возможно, что в тот трагический момент ухода Творцов они «потерялись» в их сознании.

Но не стоит отвлекать внимание от главного — Творцы обладали исключительной способностью изменять судьбы людей. Судьбы людей представлялись им в виде неких картин, которые можно было увидеть в «пещере судеб» — неком природным сооружением, которое являлось для Творцов чем-то ценным. Но в чем ценность ее, как они видели в ней судьбы других людей — неизвестно.

Стоит верить или нет, но дошедшие до нас истории утверждают, что Творцы были бессмертны, и за время своей жизни имели возможность накапливать ничем не ограниченный запас знаний. Однако это, вероятно, значит, что Творцы создавали одну семью на всю жизнь, или не создавали семью вовсе. Численность Творцов определить сложно, но их количество, согласно дошедшим до нас данным, не превышало трехсот.[]

Однако не стоит забывать, что, собственно, существование Творцов невозможно доказать, как, хотя и то, что они не существовали.

Но почему же Творцы исчезли из нашего мира? Путем долгих и тщательных исследований, опроса историков, бардов и рассказчиков, нам удалось воссоздать легенду, ставшую последней историей об их жизни.

Много десятилетий и сотен лет Творцы выходили к обычным людям, общались с ними, помогали, учили. Вероятно, также они заводили друзей, но крепкими эти связи назвать сложно, так как для Творцов продолжительность жизни человека представлялась довольно ничтожной. Но однажды один из Творцов встретил девушку, обычного человека, и влюбился в нее с первого взгляда. Но и Судьба, и большинство других Творцов были против связи их жизней, ведь они были из разных ниш…»

— Нет, остановитесь, Люциан, все было не так, — внезапно для себя прервала я его чтение рукописи.

— Конечно, последняя часть и у меня вызывает сомнения, но я не могу утверждать, что записи ложные…

— Люциан, это кажется невероятным, но помню, что тогда произошло.

«…Я сидел на обрыве и смотрел на кружащих вокруг птиц. Они сегодня счастливы, они нашли себе пары и начинают вить гнезда. Я должен быть рад за них, но вместо этого я им завидую. Птицам! Прошло уже три недели с тех пор, как я ушел сюда, надеясь найти выход из этой ситуации, но решения не находилось.

Я, Кринцианс, Творец Судьбы, помогаю решить проблемы, изобретать новые вещи и улучшать общение между людьми, Творцами и другими существами. Я могу почти все, но не могу спасти свою любовь.

Ведь через месяц моя любовь умрет. И не возродится еще тысячу лет. Тысяча лет — это не так много для Творца. Но чуть меньше, чем через эту тысячу лет, закончится время моей памяти, так я пройду обновление… И пусть память ко мне после перерождения вернется, но чувства могут исчезнуть. Или, что хуже, я больше никогда не смогу найти ее.

— Жестокая Судьба! Ответь же мне, почему ты против этой бедной девушки? Почему не даешь нам быть вместе!

— Знаешь, я не уверен, что она тебе ответит. Эта вздорная женщина не всегда отвечает даже на запросы нашей Филисии, хотя та и именуется советником судьбы, — раздался позади меня голос моего лучшего друга Тринидия.

— Ты нашел меня, — без эмоций заметил я.

— Это было несложно. Хотя я и думал, что ты вернешься раньше сам.

— Я не нашел никакого решения. Зачем мне возвращаться? Смотреть, как она умрет? Остановка сердца — самый хитрый способ смерти. Вернее, убийства. Но самый гуманный.

— Сколько раз ты уже пытался изменить судьбу этой девушки, защитив ее от смерти? Пять, шесть?

— Восемь, девять. Я уже точно не помню. Столько раз я заходил в Храм судеб, видел смерть на ее картине жизни. Убивающие воображение концовки, приводящие меня в ужас. Ты знаешь, каково это — раз за разом видеть смерть своей любимой?

— В этом перерождении любовь мне не ведома, помнишь? Поэтому мне сложно тебя понять, извини. Но если тебе нужна моя помощь — только попроси, — старался меня поддержать Тринидий. Но ему сложно это сделать, ведь он больше специализируется на помощи в охоте, обучении, дисциплине и решении конфликтов. Но я ценю его старания.

— Знаешь, кажется, я знаю, чем ты можешь мне помочь, — задумался я.

— Как?

— Ты должен изменить картину моей судьбы. Без сомненья, Элемина должна погибнуть из-за моего вмешательства в ее жизнь. То есть, все проблемы заключены где-то в моей картине жизни!

— Но…насколько я знаю…судьбу Творца еще никто не изменял! Это может привести совсем не к тому результату, которого ты ждешь! Да и что я могу сделать?

— Сотри мое знакомство с ее прародителями. Я знаю историю ее семьи в четырех поколениях, я знал Элемину с самого рождения. И на протяжении всего ее детства и первых лет юности не мог понять, что же происходит, что в ее душе такого особенного, что не позволяло мне отходить от нее. Ты ведь помнишь, как не так давно, сходя с ума от противоречивых чувств, я заглянул в ее картину судьбы и увидел там… наших детей. Общих детей Творца и человека! Такого еще не было никогда. Да, Творцы и люди иногда влюблялись и сходились, но ненадолго, и общих детей у них точно не было. И тогда я решил, что имею право дать волю своим чувствам, я тотчас же помчался к ней, получил ответную симпатию от моей милой Элемины. Но в следующий раз, когда я решил полюбоваться прелестной картиной жизни моей любимой…я увидел совсем другую картину. Картину смерти. И знаешь, смерть…такая бессмысленная. Она должна была утонуть на вечерней прогулке. Но как же так?! Ведь этого не должно было быть, этого не было еще недавно. И я ничего не менял, ничего не портил, Судьба изменилась сама собой! И я не мог не исправить этот кошмар. Но спустя буквально несколько недель смерть снова вошла в ее судьбу…

— Я сочувствую тебе, Кринцианс… Но что даст тебе, если я сотру сие давнее знакомство? Вы можете таким образом никогда не встретиться, — не понимал Тринидий.

— Я не хочу, чтобы эта любовь стоила ей жизни. Я знаю, что она вернется на землю вновь, но ведь для людей каждое перерождение словно единственное. И я даже согласен на то, что мы не будем вместе в этой жизни, лишь бы она жила. А мне остается лишь надеяться, что судьба все же сведет нас вместе… я узнаю ее с первого взгляда и тотчас же полюблю…»

Я открыла глаза и увидела, что всё так же нахожусь в Хранилище знаний, а на меня с интересом смотрели две любопытные пары глаз: Люциана и Ансакэла.

— А что было дальше? У них получилось? — спросил наследник.

— Уважаемый, помилуйте, вы же знаете. Окончание этой истории, насколько я понимаю, записано не в одной рукописи, передается в форме сказки уже много лет, — принял ученый равнодушный вид, очнувшись от наваждения.

— То, что все Творцы исчезли? Но как? И что стало с Элеминой? Насколько правильно мы сейчас поняли, рукописи знают далеко не все, более того, даже привирают некоторые факты.

— Но, Энни, как же это возможно? Как вы смогли узнать эту историю? — спросил Люциан, — это же невозможно.

— Это моя история, история моей жизни здесь много- много лет назад, — с туманом воспоминаний в глазах ответила я, — это я была когда-то Кринциансом, влюбленным Творцом. Как только я услышала из ваших уст слова о том, что Творец и простая девушка влюбились друг в друга с первого взгляда, я вспомнила чувства и желания Кринцианса, как же сильно он желал, чтобы это было правдой.

— В таком случае, вспомнили ли вы, что было дальше?

— Дальше…

«…Взяв с Тринидия обещание, что он сделает то, о чем я его попросил, я вернулся к нашему дому у Храма судеб, вновь встретился с Элеминой, сумел смотреть ей в глаза, ведь у меня была надежда на то, что для нее еще не все кончено. Отважная девушка! Она была в негодовании, узнав мой план. Ей предпочтительнее быть со мной еще хоть пару недель и потом умереть, нежели прожить жизни без меня. Элемина не хочет соглашаться со мной, что в другой жизни у нее еще есть шанс на счастливую жизнь и, скорее всего, семью… А со мной, возможно, она встретиться в следующей жизни. Или не встретится, если наш союз обречет ее вновь на страдания.

Но мои надежды рухнули. Вечером ко мне подошел мой драгоценный друг. В задумчивости он поведал мне, что план мой выполнить невозможно, поскольку мою судьбу ему изменить не удалось. Несмотря на все попытки Тринидия, картинка моей судьбы после любых манипуляций возвращалась на место, не желая убирать мою встречу с Эмелиной.

— Как такое возможно? Ведь судьба Творца, хотя и сложнее и длиннее, но нарисована все теми же красками! Моя судьба должна была поддаться изменениям! — сокрушенно воскликнул я, — ведь у каждого существа есть своя судьба, на которую влияют различные факторы, изменяя ее. Значит, можно изменить судьбу…даже камня!

— Кринцианс, — попытался успокоить друга Творец, — я действительно не знаю, почему так вышло. Я спросил советницу, возможно ли, теоретически, изменить судьбу Творца, на что получил положительный ответ. Более того, хранитель знаний помнит несколько примеров. Ваши же с Элеминой судьбы…особенные.

— Я сам изменю свою судьбу в таком случае.

— Одумайся! Что ты говоришь! Никому нельзя видеть собственную судьбу, и ты знаешь это. Картина судьбы не сгладится в памяти, как судьбы других, а врежется в память, иллюстрируя каждый твой шаг и делая всю твою жизнь уже словно прожитой. Этого никто не выдерживает.

— Друг мой, Тринидий, — улыбнувшись и положив руку на плечо Творцу, обратился я, — желаю тебе испытать скорее чувство любви.

— Любовь. Ха. К обычному человеку? Ха. Глядя на тебя, я вижу, что ни то, ни другое, ни к чему хорошему не приводит, — скинув мою руку, зло ответил Тринидий.

Конечно, мне жаль, что он относится столь негативно. Но я знаю, что он лишь беспокоится обо мне. Однако остаться в стороне от происходящего с моей любимой я не могу. Поэтому вечером я отправился в Храм судеб.

Это место всегда было моим самым любимым во всем мире: каменные своды, острые и гладкие выступы на импровизированных стенах, переливающиеся кристаллы — здесь дом каждого Творца, сердце этого мира. Пройдя небольшой лабиринт, я оказался в круглой пещере — главном зале, в котором я уже не раз вызывал картины судеб разных людей. Но я впервые оказался здесь, чтобы вызвать свою картину. Прикоснувшись к большому кристаллу в центре зала, я закрыл глаза и произнес свое имя, сконцентрировавшись на своей судьбе. Еще с закрытыми глазами я услышал, как краски магии слетаются в пещеру, чтобы нарисовать свою картину. Но открывать глаза мне стало внезапно страшно. Что я увижу там? Пусть жизнь Творца отличается от человеческой: мы много наблюдаем, узнаем, помогаем, создаем новое… Но редко заводим семьи, не рожаем детей, не переезжаем. Да и большая часть этого перерождения у меня прошла, ведь этой памяти осталось совсем чуть-чуть…

Но я открыл глаза. Прямо передо мною, над кристаллом, развернулось огромное полотно, краски которого, словно живые, переливались со звоном маленького колокольчика. Что ж, видимо, Храм судеб считает, что жизнь Творца отличается от жизни человека. Никогда картина судьбы человека не представлялась такой большой, еще и не в углу, а в центре пещеры. Стараясь не смотреть на свое будущее, я стал искать нужный мне момент в прошлом. Я увидел свое появление, назначение, появление друга, нахождение любимых мест, знакомство с сотнями поколений… Но, внезапно, боковым зрением я заметил какое-то движение в своем будущем и, не утерпев, повернулся туда. Моя судьба менялась на моих глазах! Я успел заметить лишь обрывок моего возможного будущего. В нем был счастливый ребенок, изобретающий что-то очень важное и интересное… но вместо него появлялся один я до конца моего перерождения. Я в панике пробежал глазами по всему моему будущему, уже не страшась знания. Мои будущие дни впивались в память, по мере чтения картины, и на меня все больше давило чувство разрушающего разочарования. Моя жизнь стала лишенной смысла. Что же теперь? Если я сотру встречу с моей милой, то моя жизнь останется такой же. Зачем такая жизнь вообще нужна… Внезапно тысяча лет, еще недавно представляющаяся мне таким малым промежутком времени, предстала предо мной жестокой бесконечностью. Конечно, многие Творцы проживают схожие перерождения, но чувствуют себя вполне счастливо… но они не видели у себя картину счастья, которую могли бы получить, но которая никогда уже не случится с ними.

Что же мне теперь делать?!

Зачем мне такая жизнь нужна?!

— Что же, — воскликнул я и взмахнул рукой над изображением моей встречи с прародителями Элемины. Пусть хоть она будет жива и счастлива.

Но ничего не произошло. Картина не желала меняться в моих руках. Тогда я попытался стереть этот момент снова, но результат остался тот же.

— Да что же не так с нами?! — в ярости взревел я и взмахнул рукой по всей своей картине жизни, от самого начала до конца. И вдруг. Она исчезла.

А вместе с ней, кажется, исчез и я.»