Моя страна - прежде всего!

Глава 30

Подмосковье. Учебный лагерь осназа НКВД.

21 апреля 1940 года.

Александр Самсонов.

Саша с трудом вылез из машины, потирая занемевшую задницу, которой, вдобавок, хорошо досталось от ухабов на неровной дороге. Если у этого изделия советского автопрома и были рессоры то он их явно не почувствовал. К тому же, чёртов "нянька" поднял его с постели часов в пять утра, вместо нормального завтрака опять была яичница, поэтому Александр приехал в лагерь морально и физически разбитый. Куда именно они с ним ехали, он не знал, на окнах были шторки, отодвигать которые Михаил Алексеевич категорически не рекомендовал, посоветовав в пути подремать. При такой тряске? Он что, издевается?

Вид спереди, в лобовое стекло, тоже не дал ему понять куда они ехали. Какие-то закоулки, потом пустынная дорога, на которой иногда мелькали придорожные деревеньки. Настроения ему не прибавляло то что приходилось играть роль восторженного младлея НКВД, верного комсомольца, свято верившего в учение Ленина. Каждый раз когда он вспоминал об этом, появлялось желание размахнуться и хорошенько приложить своим кулаком хитрую рожу "няньки". Это была ещё одна причина для того чтобы овладеть навыками рукопашной борьбы. Кто знает, возможно, когда-нибудь его желание проучить Михаила Алексеевича осуществится. В то же время, мысленно встав на сторону этих параноиков, он понимал их мотивы и желание обезопаситься от его случайного провала. Понять-то Саша понимал, но вот простить? Хрен им!

Он огляделся, пытаясь понять как выглядит то место, которое на несколько месяцев станет его домом. Лагерь был довольно немаленьким, судя по высокому, деревянному забору, окружавшему территорию. Над широкими воротами, в которые они въехали, располагалась широкая деревянная будка с застеклёнными окнами, в которой виднелись головы двух человек. На крыше пара фонарей. От этой будки до земли спускалась лестница с перилами. Вдалеке виднелись ещё несколько вышек с часовыми. Прямо за КПП стояло небольшое одноэтажное здание из кирпича. Из распахнутых окон слышались невнятные голоса, а на столбе, рядом со входом, висел широкий репродуктор, скорее всего, из него передавали разные сообщения для обитателей лагеря.

Из здания навстречу им вышел какой-то высокий, жилистый командир с жёстким, волевым подбородком и острыми глазами. Двигался он как-то мягко и непринуждённо, словно хищник, гуляющий на своей территории. На его слегка выгоревшей форме не было ни одного ордена или медали, хотя за их отсутствие Саша бы не поручился, вполне возможно, тот решил по какой-нибудь причине просто их не надевать. Например, из-за секретности. Александр знал, что спецназовцев и нелегалов могут награждать, так сказать, анонимно, то есть, награды есть а вот носить их на виду нежелательно. Может быть этот военный воевал в Испании или Монголии… Хотя, вроде бы, участники тех конфликтов носили свои награды не стесняясь… В петлицах встречающего краснели два ромба, что снова поставило Сашу в тупик. Не успел он ещё запомнить все эти геометрические знаки различия в форме треугольников, квадратов и ромбов. Скорее бы ввели погоны и звёздочки, так хоть будет удобнее понимать кто есть кто.

Командир подошёл к ним, мазнул по Александру взглядом и протянул руку "няньке":

– Здравствуй, Ко… Хм, Здравия желаю, Михаил Алексеевич! – голос его был спокойным, но Саше показалось что в нём прозвучали тёплые нотки.

– Здравствуй-здравствуй, Сергей Борисович! – ответил Михаил, широко улыбнувшись и крепко сжал руку командира. – Как ты тут? Не скучаешь?

– Обижаете, Михаил Алексеевич! – усмехнулся тот, – с моими архаровцами не заскучаешь! То одно то другое отчебучат, глаз да глаз нужен!

– Что, опять Герасименко отличился, шут-затейник? – рассмеялся "нянька". Командир снова мельком посмотрел на Сашу и ответил:

– Да нет, этот фрукт пока тише воды ниже травы после прошлого залёта… На этот раз Галадзе.

– А, ну да, тоже тот ещё шутник… Кстати, вот привёз тебе нового бойца в качестве пополнения! – наконец, вспомнил про него Михаил Алексеевич. В ответ на вопросительный взгляд командира, Саша вытянулся по стойке "смирно", и громко начал докладывать:

– Товарищ… – тут он замялся, не зная звания встречающего, но "нянька" тут же помог:

– Старший майор.

– Товарищ старший майор, младший лейтенант государственной безопасности Самсонов в качестве пополнения прибыл!

Похоже, он доложил не совсем правильно, потому что оба гэбиста переглянулись и, почти одновременно, фыркнули.

– Ну что, Самсонов, всё с тобой ясно… – произнёс старший майор, дёрнув уголком рта. – Мы тут не на плацу, поэтому особо не тянись. Посмотрим, как ты себя покажешь. Готов стать настоящим мужчиной?

Саша был охвачен разными мыслями. С одной стороны, было предвкушение чего-то нового, неизведанного. Хотелось почувствовать, каково это, стать одним из самых элитных советских осназовцев. С другой, было сомнение что он выдержит испытания, ведь там, в своём мире, у него не было ничего подобного, обычная служба в ПВО. Он чувствовал что это вызов для него и готовился сделать всё чтобы оправдать его. Ведь надвигается большая война и чем больше Александр будет знать тем лучше сможет принести пользу себе и стране. Даже обычные немецкие пехотинцы непростые ребята, а если он столкнётся с диверсантами "Бранденбурга".. тут ещё вопрос кто кого.

– Так точно, товарищ старший майор! – выпалил он, старательно играя роль восторженного новобранца. Это у него хорошо получалось, потому что Саша и чувствовал себя именно им. Ничего не умеет и не знает. Даже то что он помнил, вряд ли тут пригодится. Звания, отличные от российской армии, сборка-разборка автомата Калашникова тоже бесполезна за его отсутствием.

– Ну-ну… – обронил командир и внезапно гаркнул: – Титов!

– Я! – донеслось из кирпичного здания.

– Головка от… чеснока! Ко мне! – не сбавляя децибел продолжил старший майор.

– Есть! – ответил неизвестный и послышался топот сапог, приближающийся ко входу.

– На жопе шерсть… – уже тише добавил командир, отчего "нянька" только улыбнулся. На Александра повеяло уже подзабытым армейским юмором. Примерно так же ругался старшина, когда проверял расположение их роты после уборки дневальными. Как правило, после этого следовал разнос на тему ленивых долбодятлов которые сделали уборку на "отвали", протёрли пару раз тряпкой бытовку, ленинскую комнату, туалет и шкерятся от офицеров по очереди.

Дверь распахнулась и во двор вылетел крепко сбитый боец в сапогах, пилотке и майке, без гимнастёрки. Вся его фигура внушала уважение, мускулы были видны даже не особо приглядываясь. А вот лицо, хоть и было серьёзным, но, казалось, того и гляди, готово расплыться в хитрой усмешке. Подбежав к командиру, он свёл каблуки вместе, вытянулся, приложил руку к пилотке и начал:

– Товарищ старший..

– Отставить! – прервал его тот. – Чем занимаешься?

– Так это… службу несу, товарищ старший майор! – слегка улыбнулся боец, мгновенным взглядом окинув обоих гостей.

– То есть, спишь? – полувопросительно-полуутвердительно сказал командир, прищурившись на него. Титов сделал обиженный вид и с фальшивым возмущением ответил:

– Как можно, товарищ старший майор? Убираюсь..

– Знаю я как ты убираешься… Смотри, проверю лично! Понял? – строго ответил Сергей Борисович.

– Так точно! Разрешите идти? – попытался смыться боец.

– Отставить! – снова тормознул его командир. – Видишь младшего лейтенанта? Отведёшь его в казарму, всё покажешь, расскажешь, пусть Михалыч выдаст ему мыльно-рыльное, бельё, постель и поставит на довольствие. Ясно?

– Так точно! – вытянулся тот, преданно глядя на него.

– Свободен! – наконец, отпустил его тот.

– Слушаюсь! – откликнулся Титов и повернулся к Саше. – Прошу за мной, товарищ младший лейтенант госбезопасности.

Александр повернулся к "няньке". Неужели не будет напутствия? Михаил Алексеевич подошёл к нему и внимательно посмотрел на него. Глаза испытующе впились в Сашу, словно он пытался проникнуть в его мысли.

– Ну, всё, младший лейтенант! Я сдал тебя в надёжные руки. Теперь Сергей Борисович твой командир на всё время нахождения здесь. Его приказы не обсуждаются а выполняются. Здесь ты сможешь научиться тому чтобы ещё лучше послужить нашей великой Родине. Надеюсь на тебя и уверен, что ты всё выдержишь, как настоящий советский человек. Всё понял?

Александр снова принял восторженный вид наивного молодого командира и выпалил:

– Так точно, Михаил Алексеевич! Спасибо вам! Клянусь, что оправдаю доверие народа и партии! И ваше тоже!

– Верю, Александр! Всё, иди! Кстати, тебя тут будет ждать сюрприз… надеюсь, приятный! – усмехнулся "нянька". Саша не понял, какой именно сюрприз, но решил не уточнять, всё равно скоро узнает. Он отвернулся от них и пошёл за бойцом, который повёл его за кирпичное здание.

Они обошли дом и перед Александром открылась небольшая улица, упиравшаяся в длинное здание с несколькими окнами, стоявшее к ним боком. Саму улицу обступали деревья, между которыми стояли небольшие здания, видимо, хозяйственного значения и склады. Откуда-то потянуло гороховым супом, от чего в животе у Саши заурчало. Яичница, которую он съел рано утром, давно растворилась и желудок требовал нового топлива. Проводник услышал зов голода и улыбнулся.

– Есть хотите, товарищ младший лейтенант?

– Неплохо бы… – не стал он скрывать очевидное. – Кстати, а какое у вас звание, боец? – решил поинтересоваться Саша. Тот хмыкнул, ненадолго замолчал, а потом ответил:

– Сержант я, товарищ младший лейтенант… Но у нас тут званиями редко козыряют, бывает что лейтенанты и капитаны в наряд ходят, если приказ будет. А насчёт еды, тут только в обед, придётся несколько часов подождать… – огорчил его боец.

– Понятно. Надо, значит подожду.

Не доходя до длинного здания, скорее всего, казармы, они свернули к одному из домиков, стоявших сбоку. Их соединяли утоптанные тропинки, ведущие к дверям каждого из них. Толкнув дверь, сержант зашёл внутрь прохладного помещения, Саша за ним. Внезапно раздалось:

– Стоять! Это ещё кто? – спросил хриплый голос и из полутёмной комнаты, слегка прихрамывая, вышел мужик лет сорока пяти или пятидесяти. Усы у него напоминали чапайские, глаза, под кустистыми бровями, смотрели настороженно. Одет он был в гражданскую рубашку и брюки, только сапоги выдавали в нём служивого человека.

– Михалыч, да я это… Не узнал, что ли? – улыбнувшись, спросил Титов, но тот только пренебрежительно махнул на него рукой, не сводя глаз с Саши.

– Да я не про тебя, обормота… На хрен ты мне не сдался. Это вот кто? – кивнул он на Александра, от чего у него возникло стойкое желание разобраться с наглецом по-мужски. Похоже, это и был тот самый Михалыч, завхоз или старшина, который и должен был обеспечить его всем необходимым для дальнейшей службы. Какой-то подозрительный тип… Хотя, кто его знает, может просто бдительный с незнакомцем, а в душе компанейский мужик?

– А, это пополнение, младший лейтенант НКВД Самсонов! – представил его сержант, не успел Александр открыть рот. – Его нужно поставить на довольствие, выдать всё что положено… В общем, что я тебе говорю, ты сам знаешь лучше меня.

– Ясно… – усмехнулся завхоз и протянул Саше руку. – Меня Михалыч зовут. Фамилия-то у тебя хорошая, сильная, а звать как?

– Са… Александр! – сумел он поправиться в последний момент и прямо посмотрел в глаза мужику, так как знал что в армии надо с первого дня ставить себя как положено, иначе не будут воспринимать всерьёз, если не хуже. Тот улыбнулся, видимо, тоже сообразил. Они пожали друг другу и Саша едва не поморщился от боли. Рука завхоза по форме напоминала лопату, и сжала ладонь Александра как тиски. Но он справился с собой и ничем не выдал своей реакции, чем, видимо, заслужил в глазах Михалыча очко в свою пользу.

– Не Македонский, случайно? – улыбнулся он, отпустив его руку.

– Пока нет. А потом, кто знает? – ответил Саша, отзеркалив улыбку.

– Что ж, будем знакомы. Значит, говоришь, выдать тебе всё что положено? Выдадим… Сейчас я тебе вынесу всё, а ты проверяй и расписывайся. У меня здесь строгий учёт, Самсонов, не забалуешь! – поднял завхоз указательный палец.

В следующие полчаса Александр получил всё что было положено будущему осназовцу в лагере, в том числе бритву и помазок. Посмотрев на них Саша только вздохнул, пользоваться этими архаичными и опасными средствами гигиены не хотелось, чего доброго ещё перережешь себе горло ненароком. Только выхода не было, бриться всё равно придётся.

Нагруженный приобретённым имуществом, он примеривался как бы всё взять за один присест, а в это время Титов подошёл вплотную к Михалычу и что-то тихо зашептал. Тот изумлённо поднял брови и грозно сказал:

– А ну, иди отсюда хомяк недобитый! Рано тебе новые сапоги получать, срок носки ещё не вышел!

– Так это, Михалыч, да ты сам посмотри, они же убитые уже… Скоро каши просить будут! – пытался сержант переубедить сварливого мужика, но безуспешно. Тот легонько взял его за мощную шею и повёл к двери, приговаривая:

– А нечего варварски относиться к казённому имуществу! Не умеешь беречь, твоя проблема! Вот когда срок подойдёт или Кремень прикажет тогда и приходи! До этого даже и не заикайся… Всё, иди давай, помоги вон новичку донести всё до казармы! – завершил он разговор.

Они вышли из домика-склада и пошли к длинной казарме. Титов продолжал тихо бурчать про куркуля-Михалыча, а Саша невольно улыбался, слушая его. Наконец, обогнув стену здания, они вошли в него через дверь в торце. Навстречу им подорвался было дежурный с повязкой, но увидев их, тут же расслабился.

– А, это ты, Хомяк? Что гуляешь? И кто это с тобой? – спросил он, окинув Александра внимательным взглядом. Сам дежурный представлял собой среднего роста мужчину, с обычным, ничем не примечательным лицом. Одет в гимнастёрку вообще с пустыми петлицами. Но Саша подозревал, что несмотря на это, вряд ли он был обычным рядовым, скорее всего, его звание не ниже чем у самого Александра, а то и выше.

– Это младший лейтенант Самсонов, новобранец! – представил его сержант. – Давай, Якорь, покажи ему его место, а я пойду на КПП, дальше убираться, а то Кремень опять затаскает меня по нарядам!

Дежурный, со странным позывным "Якорь", рассмеялся и хлопнул его по плечу.

– Сам виноват, не хрен было куролесить… Вроде взрослый человек, а ведёшь себя… – покачал он головой.

– Вот ещё тебя мне не хватало на свою голову! – отмахнулся сержант. – Забыл, как сам отрабатывал свой залёт?

– Ладно-ладно, иди давай… Без тебя разберёмся! – начал его выпроваживать "Якорь".

Титов ушёл, а дежурный повёл его за собой, оставив на входе дневального, худого, скуластого бойца, с запавшими глазами. Они вошли в спальный кубрик, где в два ряда стояли деревянные нары с полосатыми одеялами на них. Возле прохода стояли табуретки, в изголовье висели белые полотенца, а между нарами расположились тумбочки. Словом, на вид типичная солдатская казарма, почти не отличавшаяся от той в которой жил Саша во время службы в армии, разве что в будущем вместо нар будут койки.

– Слушай, младшой, не возражаешь если обойдёмся без званий? – вдруг спросил дежурный, усевшись на одну из табуреток.

– Да не вопрос… – пожал Саша плечами. – Я сам не люблю этот официоз.

– Отлично! В общем, слушай и запоминай. Сегодня устраивайся, вот твоё место! – он показал на одно из мест, где не было постельного белья. – Твоя служба начнётся завтра и поверь, жалеть тебя никто не будет. Не выдержишь – выкинут отсюда в два счёта. Как я уже сказал, мы тут живём и общаемся не по званиям, бывает что сержант лейтенанту не только воинское приветствие не отдаёт но и послать может. В шутку, конечно. В основном, мы называем друг друга по позывным, иногда по именам. Все эти звания, только если проверка из главка приедет или начальство повыше Кремня. А так мы тут как одна большая семья. Неважно, откуда мы и кто мы, главное, всегда выручай товарища и тогда он тебя вытащит.

– Один за всех и все за одного? – улыбнулся Саша, вспомнив девиз мушкетёров. Тот усмехнулся в ответ.

– Что-то вроде того… Так, что ещё? Наш самый главный командир здесь – Кремень, он сейчас на КПП, наверное, ты видел его?

Александр молча кивнул. Вот, оказывается, кто их встречал, сам командир лагеря. А он предположил что это всего лишь дежурный по КПП.

– Я – Якорь, с Хомяком ты уже познакомился, с Михалычем тоже. Остальные парни сейчас на занятиях, появятся только в обед ненадолго, так что нормально познакомишься с ними вечером, перед ужином. Предупреждаю, будут подтрунивать над тобой, прощупывать… Это у нас обычное дело, надо же узнать что собой представляет новичок. Я – командир группы, тебя завтра Кремень назначит в одну из наших групп, тогда же узнаешь и своего непосредственного командира, который и станет отвечать за тебя и твои косяки, которые, несомненно, будут. Вопросы?

Задумавшись, Саша не сразу вник в вопрос Якоря и спросил то что пришло в голову первым:

– Почему вашего командира Кремнем зовут?

– Теперь он и твой командир тоже! – поправил его дежурный, вставая и поправляя повязку. – Почему Кремень? А это я пока сказать тебе не могу. Потом узнаешь, если, конечно, останешься с нами. Ну, бывай! – Он быстрым шагом вышел из кубрика, оставив Сашу наедине со своими мыслями. Александр расправил постель, положил в тумбочку своё нехитрое имущество, переоделся в полевую форму и присел на нары, пытаясь разобраться с ворохом информации в голове. Что ж, начало положено, он на месте, осталось проявить волю и выдержку. Завтра ему понадобятся все силы чтобы удержаться здесь и не подвести товарищей по будущей группе.

Подмосковье. Учебный лагерь осназа НКВД.

Площадка перед КПП.

"Михаил Алексеевич" проводил взглядом своего подопечного и сержанта, которые свернули за угол здания и посмотрел на своего старого друга Кремня, или Сергея Борисовича Каменева. Они вместе служили ещё в начале 30-х, оба воевали в Испании, один участвовал в обороне Мадрида, другой в контрнаступлениях на Талавера-де-ла-Рейну и Брунет. Чудом выжили в жестоких боях под раскалённым солнцем, от которого гнили на позициях трупы и летали тысячи мух. Потом вернулись в СССР и стали работать в одном ведомстве. Каждый из них без колебаний доверил бы друг другу спину.

– Ну и кого ты мне привёз, Коля? – нарушил молчание Кремень. – Какого-то птенчика который недавно выпал из родного гнезда и у него ещё молоко на губах не обсохло?

Николай насмешливо усмехнулся и хитро посмотрел на друга.

– Сергей, не суди о человеке по его внешности!

– Да что ты мне говоришь? Я сразу понял что этот маменькин сынок даже оружие в руках вряд ли держал, не говоря уже о других дисциплинах! – досадливо поморщился начальник лагеря и покачал головой.

– Ну… насчёт оружия точно не скажу, но то что он учинил бойню в изоляторе одной из наших тюрем… это точно! – сказал Николай. – Более того, он избил до потери сознания трёх наших сотрудников голыми руками, а одного следователя задушил. И это ещё не все его "подвиги".

Сергей Борисович с недоверием посмотрел на него. Слова друга звучали невероятно, но весь вид Николая говорил о том что тот серьёзен как никогда. Он заложил большие пальцы рук за ремень и задумался, не обращая внимания на улыбающегося товарища.

– Нет, не могу представить! – покачал он головой. – Вот смотрю на него и вижу… восторженного мальчишку, бредящего нашим осназом. Погоди-ка! – вдруг вскинулся Сергей Борисович и с удивлением посмотрел на друга.. – Если он сделал это, то какого чёрта этот щегол делает тут?! Разве он не должен сидеть в камере или вообще лежать под землёй?

– А вот это, Серёга, правильный вопрос! – похвалил его Николай. – Но ответить на него могу только одним словом. И это слово – Приказ! Этот Саша, несмотря на вид, очень непростой парень, поверь мне. Он кое-что мне рассказал и, можешь решить что я спятил, но от его слов у меня мурашки по коже шли. А ведь ты знаешь, даже когда фалангисты окружили меня и грозились скормить мне собственное хозяйство, всё равно не было так жутко.

– Коля, с тобой всё в порядке? Может, ты стареешь? – ухмыльнулся его друг. Но ухмылка быстро пропала, когда он увидел как Николай вынул из кармана пачку "Казбека" и закурил. – Эй, дружище, совсем с ума сошёл? Ты же давно бросил?!

Николай затянулся и пару раз кашлянул.

– Если бы ты слышал ЧТО он говорил, то совсем по-другому бы к нему отнёсся. Тебе точно было бы не до смеха.

Сергей Борисович долго смотрел на него и потом утвердительно спросил:

– Как понимаю, что именно он рассказал, ты сообщить мне не можешь?

– Правильно понимаешь, не могу. Секретная информация. Даже для тебя.

Задумчиво кивнув, Сергей Борисович снова замолчал. Он знал что такое секретность и даже не пытался выведать у друга эти сведения. Всё что можно рассказать, тот расскажет, а что нет… значит, нет.

– Могу лишь добавить, что эту информацию знают только три человека во всей стране. Я, товарищ Берия и ОН… Чёрт, точнее, четыре! – вдруг вспомнил он. Сергей присвистнул от удивления.

– И что мне теперь с ним делать, с этим особо секретным птенцом? – серьёзно спросил он, внимательно глядя на старого товарища. Тот снова затянулся дымом, выдохнул и выбросил окурок.

– Да ничего особого, Сергей… Постарайся обучить его по обычной программе. Получится? Хорошо. Не получится? Ничего страшного.

Сергей Борисович с сомнением покачал головой.

– Вряд ли у него получится, слабый он, сдохнет через пять-семь километров… Не потянет наши нормативы.

Николай повернул к нему голову и жёстко сказал:

– Если не потянет, не страшно. Но вот сдохнуть он не должен в любом случае, понял, Сергей? Этот Саша очень важен для руководства и если вдруг он откинет копыта по твоей вине, то спасти тебя не смогу даже я!

– Да понял я, понял… – сжал губы товарищ. – Что ж, будем делать из птенца гордого и сильного орла! Кстати, что там за баба приехала сегодня ночью? Сержант, вроде бы? Зачем она мне? Чтобы мои архаровцы к ней под юбку лезли?

– Ах да, совсем забыл про неё… Эта сержант тоже теперь довольно важна. Особенно для Александра. Нравится она ему, зараза такая… – он сплюнул от досады. – Красивая, конечно, не спорю… Но запомни, ни один из твоих оболтусов не имеет права залезть к ней под юбку! Эта баба здесь только для Сашки, чтоб его! Замысел был в том чтобы привязать его с её помощью покрепче. А плохо то, что она терпеть его не может. С ней, естественно, провели беседу, обозначили цель, но… Хрен его знает как тут получится!

– Не нравится мне этот водевиль в моей части… – с сомнением покачал головой Сергей Борисович. – Мне тут надо людей к боям готовить а из-за этой бабы они все слюной изойдут. Да и части тела станут напрягать совсем не те что нужно.

– Приказ, Сергей, сам понимаешь! – хлопнул его по плечу товарищ. – И особенно следи за этим Галадзе, понял? Не вздумай подпускать его к ней, иначе оба под трибунал пойдёте. Мне уже хватило той истории когда этот горячий грузин соблазнил жену одного из комдивов… Понятно, она красивая, молодая, а муж толстый и любитель выпить… Да и в этом деле вряд ли герой… Но бегать за ним по части с табельным пистолетом угрожая отстрелить член любовника своей жены, это уже чересчур!..

Сергей Борисович, вспомнив эту проделку своего подчинённого, не смог сдержаться и расхохотался. Николай тоже присоединился.

– Вас обоих спасло то что Берия так же хохотал как и мы, когда узнал историю. Сказал, что тот комдив сам виноват что такое допустил. Отослал его вместе с женой куда-то на север, но предупредил, что в следующий раз за такое вы оба туда же поедете, за компанию. Так что учти!

– Ладно, буду держать этот вопрос на контроле! – сказал Сергей Борисович, когда закончил хохотать.

– Надеюсь на тебя, дружище! Всё, давай, я поехал! Буду иногда заезжать, смотреть как тут дела… До встречи!

– До встречи, Коля! Буду ждать! – ответил Кремень, крепко пожимая ему руку на прощание.

Когда улеглась пыль за машиной старого друга, Сергей Борисович задумчиво спросил сам себя:

– Кто же ты такой, младший лейтенант Самсонов?

Не получив ответа на этот риторический вопрос он встряхнулся и, упругой походкой сытого хищника, снова зашёл в здание КПП.

Потсдам. Бабельсберг. Усадьба баронессы фон Мантойфель.

21 апреля 1940 года. День.

Мария фон Мантойфель.

Она сидела вместе с Ребеккой в своей комнате и смотрела пустым взглядом в окно. В голове было так пусто словно в гулкой кастрюле, закрытой крышкой. Следователь уже допросил их обеих и они, морально уставшие и раздавленные, просто молчали. Казалось, уже прошло много часов с того момента как это случилось, но нет..

…Вчерашний вечер начинался просто прекрасно. В отличном настроении, она встречала гостей, улыбалась, разговаривала и ходила по залу, вглядываясь в людей. Только через некоторое время Мария поняла что неосознанно ищет Гюнтера. Эта мысль снова окатила её тёплой волной смущения и предвкушения встречи. Неужели она так соскучилась по нему? Не привыкшая лгать сама себе, баронесса вынуждена была признать что так оно и есть.

Он появился неожиданно, когда Мария разговаривала с подругой. Словно возник из ниоткуда. Увидев его она невольно залюбовалась. Эта форма так шла ему. Гюнтер выглядел в ней так… сексуально! Поймав себя на этой мысли, баронесса с трудом смогла удержать маску спокойствия на лице. Не к лицу родовитой аристократке, тем более старше парня, терять выдержку от молодого, красивого офицера у которого такие мягкие губы… Ну вот, опять мысли ушли не туда! Надо взять себя в руки. Быстрый взгляд на Ребекку показал что той Гюнтер тоже понравился, что отозвалось в сердце маленьким уколом ревности. Хотя, конечно, вздор! Наоборот, она должна радоваться если Гюнтер от неё отстанет и их отношения останутся только дружескими. Разве не этого Мария хотела? Что с ней вообще происходит? От таких мыслей следовало избавиться и баронесса, не замечая этого, начала поглощать шампанское бокал за бокалом.

В итоге, через некоторое время, ей стало гораздо лучше, комплименты Гюнтера ласкали слух, а танец, во время которого он крепко вцепился в неё, вызвал волну приятных мурашек по коже. Глядя на его лицо, она вдруг настолько сильно захотела впиться ему в губы, снова почувствовать их мягкость, что едва удержалась, для чего потребовалась вся её воля. Не в силах больше смотреть на него, баронесса старательно отводила глаза чтобы снова не поддаться искушению. Какое счастье что он не может читать мысли, иначе уже целовал бы её, а она отчётливо понимала что в таком случае просто не смогла бы сопротивляться.

Его танец с Ребеккой снова вызвал у неё раздражение. Зачем она так прижимается к нему? И улыбается, глядя на него? А его руки, кажется, находятся не на талии подруги а чуть ниже… Почему она позволяет ему? Это же неприлично! Даже его танцы с её дочерями вызвали у Марии негативную реакцию. Похоже, дело ещё хуже чем она подозревала. Ревновать его к собственным девочкам? Кошмар!

Потом Гюнтер отозвал её для разговора о машине, которую она подарила ему за своё спасение и начал нести чушь что не может принять её. Когда Мария поняла в чём дело, её внезапно охватил гнев. Как он вообще может думать об этом, круглый дурак?! Подумать только, сравнил какую-то машину и жизнь её семьи! Она не сдержалась и жёстко высказала ему всё что думала. К счастью, под напором её слов он понял что был не прав и извинился, пообещав что больше ни слова не скажет на эту тему, и удовлетворённая Мария, под уговоры подруги, сменила гнев на милость.

Гюнтер ненадолго вышел, заставив её слегка расслабиться, но тут появилась новая неприятность, под названием граф Шверин. Этот наглый, самоуверенный аристократ уже успел, как обычно, хорошо напиться и снова принялся приставать со своими дурацкими любезностями к её подруге, Ребекке. Та одно время была с ним близко знакома и даже подумывала выйти за него замуж. К счастью, случайность позволила ей разглядеть истинную гнилую сущность графа и она с негодованием отвергла его ухаживания. Но этот несносный граф, пользуясь тем что часто общался со своим другом, рейхсфюрером Генрихом Гиммлером, даже не подумал отступить, продолжая доставать Ребекку, которая старалась всячески избегать его.

Сама Мария, видимо, была не совсем в его вкусе потому что к ней он таких поползновений не делал. Но некоторые друзья говорили ей что Шверин задумал отнять у баронессы её имущество, пользуясь связями в верхушке Рейха. Пока что у него ничего не получалось, так как и у самой Марии тоже были влиятельные друзья среди военных промышленников, которые были связаны с ней и поддерживали её. Но она не питала иллюзий, рано или поздно граф найдёт способ добиться своего.

Вот и вчера он подошёл к ним, уже слегка покачиваясь. От него буквально разило выпивкой, от чего они с Ребеккой непроизвольно сморщились. Учтиво, с едва скрываемой насмешкой, граф поприветствовал баронессу а затем, чуть ли не силой, потащил подругу за собой. Та, чтобы не привлекать внимание, была вынуждена идти, напоследок бросив на Марию жалостливый взгляд. Баронесса застыла на месте, не зная что делать. Бросаться на выручку? Но вдруг они просто поговорят и он уйдёт? Поколебавшись, она всё-таки решила идти за Ребеккой и тут появился Гюнтер.

Оказывается, он всё видел пока танцевал и теперь подошёл узнать что случилось. Обуреваемая страхом за подругу, Мария не смогла сдержаться и всё ему рассказала. Её глаза удивлённо расширились когда баронесса увидела как на это отреагировал Гюнтер. На скулах катнулись желваки, он сам как будто весь затвердел и теперь напоминал приготовившегося к броску зверя, страшного и смертельно опасного. Посмотрев на неё, он сказал что разберётся с этой проблемой и ушёл, не слушая предостережений Марии о том что это бесполезно. А баронесса вдруг почувствовала… Он на самом деле разберётся, и его не остановят ни связи графа ни угроза ему самому. Она, наконец, поняла то что крутилось у неё в голове в последнее время. Гюнтер – настоящий мужчина. Тот кто решает проблемы и не отступает перед трудностями. За ним любая женщина чувствует себя как за каменной стеной. Не важно сколько ему лет, кто он и кем работает. Просто есть настоящие мужчины и… просто мужчины. Гюнтер точно из первых. Вот почему она чувствует к нему такую тягу и ревность, почему хочет быть с ним рядом и скучает по нему… Неужели это и есть любовь?! Нет, этого не может быть! Просто не может! Она уже давно решила не связываться с мужчинами и Гюнтер не исключение! Хватит!!!

Такие мысли снова ввели её в разброд и она бездумно выпила ещё два бокала шампанского. Тем временем, ни Гюнтера ни Ребекки видно не было. Устав ждать и сгорая от тревоги, она отправилась на их поиски. И в одном из коридоров нашла их. Вид Гюнтера и подруги привёл её в ужас.

Его красивая форма была вся помята, глаза горели… А Ребекка? Что с ней случилось? Она лежала у него в руках, а её нарядное платье свисало почти до пола рваными лоскутами. От рассказа о том что случилось в комнате, баронесса застыла в ступоре. Этот проклятый Шверин хотел изнасиловать подругу? На мгновение у неё появилось жгучее желание пойти и убить эту мразь, позор германской аристократии. Это просто немыслимо! Но потом ему на смену пришёл страх… Что будет дальше? Если он расскажет всё в гестапо то их арестуют, не помогут никакие связи! Она умоляюще посмотрела на Гюнтера, отчаянно надеясь что тот найдёт выход из положения. И он не подвёл.

Властным голосом он приказал ей вести их в безопасное место и она пошла в свою спальню, где и уложили на роскошную кровать её Ребекку. Та несказанно удивила баронессу своим страстным поцелуем с Гюнтером, от чего в сердце баронессы снова всколыхнулась ревность, но к счастью, она смогла этого не показать, решив что подруга находится в шоке и ведёт себя несколько неадекватно.

Она сама была взвинчена и начала успокаивать Ребекку, попутно выясняя подробности, пока Гюнтер отсутствовал. Его не было больше получаса. И когда он пришёл, по внешнему виду она ничего не смогла прочитать. Гюнтер коротко сказал что решил проблему и им не надо беспокоиться о том что тот расскажет гестапо. Как он это сделал она не знала, да и зачем? Может и в самом деле они с графом выпили и тот образумился, осознав что натворил в пьяном виде? Главное, после его слов беспокойство отступило и они, вместе с повеселевшей Ребеккой, решили вернуться к гостям, предварительно выпроводив Гюнтера из комнаты, чтобы тот прекратил смешить их своими пошлыми шутками.

Мария дала подруге одно из своих платьев и они вернулись в зал. Чувствуя, что должна как-то выразить свою благодарность, она произнесла ещё одну речь, ощущая что шампанское уже довольно сильно подействовало на неё. Тут Ребекка обратила её внимание на то что Гюнтер уже довольно пьян и ехать в Берлин ночью в таком состоянии не только глупо но и опасно. И предложила уговорить его остаться ночевать здесь, от чего баронесса невольно покраснела под хитрым взглядом подруги. Казалось бы, что такого? Он же будет спать в другой комнате. Но сама мысль о том что Гюнтер будет находиться с ней ночью под одной крышей вызвала у неё учащённое сердцебиение.

Затем эта толстуха, графиня Ульрика, оказывается, едва не соблазнила Гюнтера, обуреваемая своей извращённой страстью к молодым и красивым парням, и подстёгнутая большой дозой алкоголя. Баронесса сама удивилась сколько боли ей принесла мысль о том что Гюнтер мог сделать с этой… отвратительной особой, известной среди аристократии своей порочной склонностью. И как же ей было приятно узнать что он с негодованием отверг наглые ухаживания графини! Прямо бальзам на душу.

Распрощавшись с ним и отдав служанке распоряжение вычистить его китель, уставшая от бурного вечера, она заснула на своей кровати. Ей приснилось что Гюнтер пришёл в спальню и начал возбуждать баронессу, при этом она не могла и не хотела мешать ему. Каково же было её удивление, когда она поняла что это была реальность! Гюнтер действительно был в её комнате и ласкал Марию. Баронесса попыталась остановить его, но раззадоренное ласками тело, и долгое вынужденное воздержание сделали своё дело. Невыносимое томление внизу живота и горящие желанием глаза Гюнтера заставили её сдаться, причём она сделала это с каким-то подсознательным удовольствием, словно давно хотела этого. А потом было нечто…

Его сильные руки, сияющие от возбуждения глаза, запах мужчины… Всё это бросало Марию в бездну удовольствия, не говоря уже о члене, от толчков которого ей хотелось вновь и вновь насаживаться на него, чтобы он проткнул её, проник ещё глубже!..

Немного придя в себя от оглушающего оргазма, которого у неё не было уже много лет, баронесса пыталась пристыдить его, сказать что это была огромная ошибка и он просто воспользовался ею… Увы, несносный Гюнтер умудрился сделать так что она перестала на него злиться и снова отдалась ему, хоть и понимала что ни к чему хорошему эта связь не приведёт… На некоторое время разум в ней померк, остались только чувства и желания..

Утро началось совсем не так как она ожидала. Проснувшись от голоса подруги, она открыла глаза и несколько секунд в шоке не могла поверить тому что видела. Это было… было… Нет, наверное это просто сон! Как такое могло быть?! Они с Гюнтером лежат голые а она сжимает рукой Его… И Ребекка смотрит на них. Просто ужасно! Боже, какой стыд!

Пока она пыталась прийти в себя, подруга упорхнула, а Гюнтер вдруг начал хохотать, от чего её саму тоже охватил смех, видимо, таким образом из них выходило напряжение. Одевшись и придя в себя, баронесса позвала подругу и только тогда поняла что случилось..

…И теперь она сидела вместе с Ребеккой, ожидая что будет дальше. Тогда, утром, Гюнтер успел предупредить её подругу о том чтобы она не говорила о том что граф её домогался. Сказал что так будет лучше. Его версия была такова: Шверин увёл графиню с собой, они начали разговаривать о… например, о литературе. Потом пришёл Гюнтер, который искал Ребекку. Они с ним выпили по бокалу шампанского, потом графиня вернулась в зал, к подруге. А Гюнтер остался с ним пить дальше, потому что граф настаивал. После того как Шверин сильно напился, Гюнтер тоже вернулся в зал, оставив графа в комнате, так как тот даже не мог встать с дивана и, похоже, был намерен вздремнуть. И всё, с тех пор никто из гостей графа не видел. Баронесса, предвидя такое состояние графа, решила его до утра не беспокоить. Его шофёр также остался на ночь в усадьбе, ожидая что увидит своего хозяина на следующий день.

Они с Ребеккой хорошо запомнили что должны сказать, благо что почти всё было правдой. Хоть им и было страшно, но выдержка аристократов и некоторое почтительное уважение следователя гестапо к их статусу помогло подругам с честью пройти это испытание, хоть Гюнтер и предупредил их что это было только начало. Сейчас его самого допрашивал следователь в другой комнате и Мария мысленно взмолилась чтобы вся эта история закончилась хорошо. Она не знала что там произошло в той комнате на самом деле, ведь никого кроме самого Гюнтера там не было, но теперь испытывала какое-то облегчение при мысли от того что больше нет этого проклятого Шверина, который изрядно отравлял жизнь не только ей самой но и Ребекке. Даже если… если Гюнтер вдруг как-то замешан в этом… она его не выдаст. После всего что он для неё сделал? Ни за что! Весь вид подруги говорил о том же.

На смену страху пришла ледяная решимость и долгожданное спокойствие. Она не знала что с ними будет дальше, но была намерена твёрдо придерживаться версии Гюнтера. Он знает что делает. Надо только говорить то что тот сказал им обеим и тогда… тогда, возможно, всё будет нормально. Мария глубоко вздохнула и прижала подругу к себе. Та повернула голову и спросила её:

– Мария, ведь с ним всё будет хорошо, да? – глаза Ребекки с тревогой смотрели на неё.

– Я уверена в этом, дорогая моя! – она погладила подругу по плечу и снова посмотрела на дверь, за которой сидели Гюнтер и следователь. – Гюнтер со всем справится. Иначе просто и быть не может!