Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 5

Глава 15

Когда молодой чечен, наконец, достал ствол и направил на меня, я тут же схватил его за руку, изо всех сил дернул. Прогремел выстрел, и в лобовом возникло крохотное отверстие. Ниточки трещин от него побежали в разные стороны.

Боевик ударился лицом о мой подголовник, но не поплыл. Мы принялись бороться за оружие. Краем глаза я видел, как в дверях хаты возник еще один боевик. Остальные уже бежали от сарая к нам. В следующее мгновение раздались хлопки. В стекле возникло еще несколько отверстий. Это остальные открыли по мне огонь. Алим, что-то прокричав им, бросился к машине, чтобы вытянуть меня из салона. За ним тут же последовали другие боевики.

Зафиксировав и потянув руку чечена, я прижал его к сиденью за моей спиной. Свободной, тот схватил меня за одежду, стараясь освободиться. Пистолет снова заговорил. Один за одним зазвучали выстрелы. Все пули уходили куда-то в полик переднего пассажирского места.

Видя, что чечены близко, я потянулся к рычагу передач, с хрустом включил заднюю, выжал газ.

Машина с рывками погнала назад. Брошенный руль загулял перед лицом, и джип стал петлять, оцарапал бок об огрызок рабицы, ограждавший проезд с обеих сторон.

Жать на курок боевик прекратил, только когда его ПМ стал на затворную задержку. В следующее мгновение раздался чудовищный удар. Меня вдавило в сидение, а чечена рвануло назад так, что рука выскользнула из моей хватки.

Только через секунду я понял, что джип, поехавший задом, перемахнул через грунтовку и врезался задницей в толстый орех, растущий на краю рощицы, с той стороны дороги.

Я оглянулся. Чеченец, приложившийся, видимо, головой о потолок, завалился на кресло, потом упал куда-то на коврики.

Остальные боевики торопились за машиной. Я же воткнул первую и выжал газ, хотя в голове еще не перестало гудеть после удара. Патрол рванулся вперед, подпрыгнул, въезжая на дорогу, и я тут же дал руля влево.

Алим бежал первым и был уже близко. Я увидел, как он схватился за правое боковое зеркало. Зарычал двигатель, и машина ускорилась. Лидер боевиков повис на зеркале, а потом хрустнуло. Алим покатился по дороге, за кармой машины.

Я же только прибавил газу, поглядывая, не пришел ли в себя молодой чечен. Бросил взгляд на коврик, где остался лежать разряженный пистолет.

Нельзя было терять времени. Нужно найти трассу и понять, где я вообще нахожусь. Ну а потом на всех парах гнать в город.

Сзади зашевелились. Я напрягся. Когда чечен принялся подниматься, болтая непослушной после удара головой, я отвлекся от дороги, смерил его взглядом. А потом просто дал локтем между сидений. Щелкнуло. Схлопотавший в скулу боевик, снова рухнул на коврики. Я же перешел на повышенную передачу, прибавляя скорости.

— Собачий сын… — Протянул Алим, рассматривая рассаженный о грунтовую дорогу локоть. — Ушел, скотина.

Остальные солдаты собрались на дороге и бессильно провожали удаляющийся Патрол взглядами.

— А он силен, — проговорил нахмурившийся Була, уставившись на уцелевшие после удара огни габаритов, которые только и виднелись в темноте. — Ушел от нас. С Нурланом справился.

Була засопел, погладил густую бороду, доходящую ему чуть не до ключиц.

— Он точно не простой. Говорю тебе, Алим. Этот русский из местных органов. Из МВД. Из какого-нибудь спецподразделения. А теперь у него Нурлан. Отвезет к своим, будут Нурлана допрашивать, и все узнают. Надо его как-то вызволять.

Алим гневно засопел.

— Нурлан сильный. Он ничего им не скажет, Була.

— А если скажет? Тогда у нас все дело пойдет псу под хвост.

— Сделка завтра, — возразил Алим, вставая и оглядывая растерянные лица бойцов. — Они не успеют ничего сделать. Завтра же мы и уйдем. Послезавтра пересечем границу.

Була нахмурил густые темные брови.

— Ты предлагаешь бросить его? Бросить Нурлана здесь? А что ты скажешь его отцу, когда мы вернемся?

Алим почувствовал, как злость закипает в душе, но очень быстро подавил свою эмоцию, глубоко вздохнул.

— Нурлан мертв, — проговорил Алим. — Русский убил его.

Була удивленно вскинул брови, оглянулся на остальных, как бы ища поддержки, потом заглянул командиру в глаза с немым вопросом.

Алим снова вздохнул, но на этот раз тяжело и очень грустно. Слегка прихрамывая, он подошел к своему брату по оружию, положил руку на плечо.

— Нурлан погиб. Я видел, как русский отобрал у него пистолет и ранил в грудь. Парень истечет кровью и умрет, — повторил он. — И это моя ошибка. Мой промах. Надо было оставить его в квартире. Не брать с собой. Когда вернемся, я поговорю с его отцом сам. И он получит щедрый откуп за смерть сына.

— Деньгами тут не поможешь, — мрачно заметил Була.

— Если мы не будем следовать плану, — повысил голос Алим так, чтобы все слышали, — вернемся в Ичкерию с пустыми руками. Без оружия, без денег. Без добычи. Выходит, что смерть Нурлана была напрасной. Что он просто погиб, не принеся своей семье ничего. Ни единого доллара. Даже не единой копейки.

Все обернулись, услышав на дороге торопливые шаги. Это бежал к ним боец по имени Мухтар.

— Зелимхан убит, — сообщил он по-чеченски. — Его задушил русский.

— Вот видишь? — угрюмо начал Була. — Он убил двоих наших. Он словно демон, не человек. Израненный, голодный, безоружный. И забрал жизни двух наших солдат.

Алим обернулся, глянул вдаль, на уже пустую дорогу.

— Он оказался славным воином. Но сейчас нам не до мести, Була. Дома война. Войне нужны войны, а войнам оружие. Так что мы возвращаемся. Все.

С этими словами лидер боевиков отправился обратно к хатенке. Була проводил его тяжелым взглядом.

Трассу я нашел быстро, выехал, добавил газу. Машинально глянул на запястье, привычным делом ища там часы. Моей Монтаны не было. Забрали, суки. На руке телепался только браслет из жесткой веревки, который немного ослаб и теперь болтался, обнажая стертую кожу.

— Сука… — с досадой протянул я.

Дорога была томной и пустой. Разметка на старой асфальтированной трассе давно стерлась. За окном, в ночной темноте, мелькал привычный кубанский пейзаж: поле с одной стороны, редковатая посадка с другой. Мне не попалось ни одного дорожного указателя, и это беспокоило. Я мог вообще ехать в другую, от Армавира сторону.

Когда боевик сзади застонал и зашевелился, я решил довести дело с ним до конца. Стиснув зубы, я замедлил большой джип, съехал на землистую обочину.

Вооружившись трофейной финкой, я вышел из машины, забрав на всякий случай ключи. Открыл заднюю дверь.

Чечен оказался крепким. Он почти сразу бросился на меня, схватил за футболку, замахнулся. Я ударил первым. Кулак щелкнул о его челюсть, когда я от души врезал боевику в лицо. При этом щелкнули также и его зубы. Тот сразу отпустил, упал на подножку верхней частью тела.

— Поднимайся, мразь, — проговорил я спокойно, взяв его за шкирку.

Тот, низко повесив голову, приподнялся на руках. Схватив его за влажные от пота волосы, я приложил ему второй раз, потом, для верности, третий. Чечен завалился между сидений, бессильно протянув руки из машины. Голова повисла за бортом джипа.

Я выволок тяжелого парня из машины. Он тоже был довольно крепким, но немного полноватым. По возрасту не старше Зелимхана. Об этом говорила его длинная, но редкая борода и молодое лицо, покрытое оспинами на щеках.

Срезав финкой ремни безопасности, я завязал ему руки за спиной, не забыл также и о ногах. Над кляпом тоже думал не долго, а просто содрал с него рубаху, покромсал на куски, опустился рядом.

— Рот открой, — проговорил я слабо шевелящемуся на земле чечену.

Тот замычал, пряча от меня избитое в кровь лицо.

— Рот открой, говорю, — дернул я его за волосы, нажал на челюстные мышцы, потом зажал нос.

Находясь на границе сознания, он поддался, и я тут же запихнул ему в рот тряпку. Когда набил поплотнее, он пришел в себя, засопративлялся. Пришлось дать ему еще разок по морде, чтобы успокоить.

Багажник открылся далеко не сразу. Смятая дверь сначала не поддавалась, и пришлось приложить немало усилий, чтобы распахнуть ее.

— Отъелся, мля… — пробурчал я, взваливая чечена на плечо, словно мешок картошки.

Грубо кинув его в багажное отделение, я захлопнул дверцу, а потом сел за руль и отправился вперед по дороге.

Несколько часов спустя

— Зря мы в это ввязались, — буркнул Женя, рассматривая чечена, привязанного к стулу.

Тот сидел, повесив голову, и, кажется, был без сознания.

— Не можешь ты спокойно работать, Витя. Ой, не можешь, — добавил Корзун, закуривая сигарету.

Вернулся в город я почти под утро. Сразу поехал к Степанычу. К моему удивлению, у него дома собралась вся компания: были там Женя с Фимой, и даже Марина, не находившая себе места. Девушка приехала к старику вместе с Сомом. Сонный бандит потягивал кофе, приготовленный ему Степанычем. Как я узнал позже, они собрались вместе, чтобы начать мои поиски.

Сому я велел отвести девушку домой и ждать там. Марина сначала протестовала, но смерилась, когда я напомнил ей о нашем договоре. Потом я позвонил Вадиму, надеясь, что он возьмет трубку. Он взял и, услышав, что я угнал у чеченов машину, в придачу с одним из боевиков, тут же согласился встретиться. После мы все вместе отправились на контору, где была назначена встреча, и по пути я рассказал мужикам все, что произошло со мной за последние полтора суток.

— Тут хоть не кури, — одернул Женю Степаныч, стоявший, опершись о стену. — Мы еще вентиляцию недоделали. Надымишь же. Потом хрен провертишь. Одну за одной же тянешь.

Корзун безэмоционально глянул на Степананыча, но все же выкинул сигарету на нижнюю ступеньку лестницы, притоптал бычок.

— Так надо, Женя, — проговорил я, подходя к боевику. — Надо пресечь всю эту хрень с оружием.

— Ты мог бы сказать, во что ввязался. Чего молчал? — Похолодел голосом Корзун. — А если бы тебя там, у них, пришили? Если бы тебя прикончили эти чеченцы? А мы даже не знали, где ты. Что тогда?

— Так было надо, — отрезал я.

— Витя, — вздохнул Степаныч. — Женя прав. Ты зря нам ничего не сказал.

Я опустился к чечену, подняв его за волосы, всмотрелся в лицо. Кажется, я сильно его приложил. Надеюсь, говорить сможет.

— Слушайте, — встал я. — А что бы было, если бы я вам сказал?

— Мы помогли бы. Ты не попал бы в их лапы, — ровным тоном проговорил Женя.

— Или погибли бы в перестрелке, — возразил я. — Они планировали засаду. Думали, что на стрелку к ним приедет какая-то армавирская молодежь, а они просто повяжут их и будут требовать выкуп. А если бы мы поехали толпой, нас просто обстреляли бы. Кто-нибудь мог погибнуть.

— Ты мог погибнуть, Витя, — покачал головой Степаныч. Понимаю, ты хотел уберечь нас, но мы, каждый из нас и все тут, всегда защищаем друг друга. Всегда выручаем друг друга. В этом суть. В этом наш стержень. Поэтому мы до сих пор живы.

Я молчал, глядя Степанычу в глаза.

— Это было очень эгоистично с твоей стороны. — Проговорил он вполголоса. — Что бы мы делали, если бы ты погиб? Как бы мы спали по ночам, зная, что не пришли тебе на выручку, когда это было нужно?

— Вы бы жили. Это главное, — проговорил я.

В глазах Степаныча заблестело какое-то недоумение. Они с Женей переглянулись.

— Такое надо решать вместе, — начал Женя. — Ты не должен рисковать в одиночку.

— Я должен сохранить жизнь моих близких людей, Женя. Этим я и занимаюсь.

— Для тебя все средства хороши, что ли? Так нельзя, — строго проговорил Степаныч.

— Там, на реке, группа была бы слишком заметной, — ответил я. — Лучше одному.

— Вот как, — Женя сошел с лестницы. — Мы для тебя, значит, обуза?

Корзун нахмурил свои белесые брови, пошел на меня.

— Все, что я делаю нужно для защиты Обороны и моих близких людей. Вас, то есть.

— Мы для тебя обуза, что ли? Нянькаться с нами вздумал? — Завелся Женя. — Я воевал! А ты со мной нянькаться⁈ Как с дитем⁈

— Успокойся, — проговорил я.

— Мужики, харе, — Степаныч отлип от стенки, пошел к нам.

— Мы все вместе решаем! Хватит решать за нас! Сегодня это, а завета че? Попрешь из Обороны, если че будет не по-твоему? Герой, блин! — Повысил голос Женя.

— Что ты несешь? — Прошипел я сквозь зубы.

— Да просто ты много на себя берешь!

Женя толкнул меня в грудь, я ответил тем же.

— Супермен, мля, нашелся! Вандам-арнольд шфарцнеггер! Сдохнешь, а мы и не узнаем! — Отступил Женя.

— Хватит вам, как дети малые! — Вклинился между нами Степаныч. — У нас щас общая беда. Надо ее прежде всего устранить.

— Я не позволю вам умереть еще раз, — от досады, ляпнул я не подумав. Глянул на Женю поверх Степанычева плеча.

— Че? — Удивился Женя.

Степаныч тоже обернулся ко мне.

— Приехали! — Спустился на нижний этаж прачечной Фима. — Ихняя машина подъехала!

— Веди сюда, — сказал я Фиме, и тот тут же поднялся обратно.

Я украдкой облегченно вздохнул. Надо ж было такое ляпнуть? «Умереть еще раз»… Благо появился Фима, и все отвлеклись на него.

Через полминуты к нам спустился Тургулаев в сопровождении Фимы и Вадима. Разведчик поздоровался со всеми за руку. Подполковник же сразу направился к пленному, поднял его голову за волосы, всмотрелся в лицо.

— Жаль, что тебе уже рожу разукрасили. Я б сам с радостью тебе хлебало разбил, — зло проговорил он.

У меня в голове промелькнула мысль, что пленного не стоит оставлять вместе с подполковником. Тургулаев, только что вернувшийся из Новороссийска, выглядел злющим, как бойцовый пес. Кажется, он понял, что зря сорвал группу с места. Его собственная ошибка привела подполковника в ярость, и теперь он готов выместить свою злость на ком угодно. Даже на таком важном подозреваемом, как этот чеченский боевик.

— Он сегодня не в духе, — шепнул мне Вадим.

— Вижу.

— С полковником надо поосторожнее, — продолжил разведчик. — Был за ним грешок один.

— Какой?

— Однажды у него на допросе, еще в Краснодаре, один браток умер. Бандиты тоже оружие покупали, а этот готов был сотрудничать, ну, говорить… Да только Хизирыч его так избил, что сердце у мужика не выдержало. Списали все на недостаточность. Но как факт… А щас подполковник злой…

— Я за ним присмотрю, — шепнул я в ответ.

Вадим немного помялся, поджал губы, опустив глаза.

— Кстати, Витя…Спасибо. Ты меня спас. Да еще и сам выбрался. Как ты умудрился?

— Потом расскажу, — проговорил я. — А ты как оказался на речке? Ты же должен был уехать в Новороссийск.

— Когда ты позвонил, — начал он. — Я даже до Кропоткина еще не доехал. Ну и тут же связался с командиром. Сообщил, что, возможно ты взял след покупателей. Но… — Он понизил голос. — Но подполковник не очень любит менять своих решений. К счастью, я уговорил его отпустить меня в Армавир. Я, так-то, ожидал, что на Кубани стрелка будет. Стенка на стенку, как обычно. А тут приехал, и на тебе, один оказался перед вооруженными головорезами. А ты-то что там делал?

— Вел наблюдение, — хмыкнул я.

— Наблюдение?

Тогда я рассказал разведчику про мою сумку с фотоаппаратом, которая осталась лежать на берегу, в кустах.

— Сможешь отыскать? — Заинтересовался он.

— Да. Завтра займемся.

Вадим покивал.

От нашего разговора всех отвлек хлопок. Это Тургулаев врезал чечену по морде.

— Ты, сукин сын, ботинки свои щас кровью обхаркаешь, — проговорил он, утирая лицо. Видимо, чеченец плюнул в него, когда тот задал ему какой-то вопрос.

— Какие будут указания, командир? — Спросил Вадим.

— Всем выйти, — проговорил Тургулаев мрачно. — Я сам его допрошу.

Мы переглянулись. Вадим нахмурился.

— Это моя контора, — выступил я вперед. — Я не позволю, чтобы в моей конторе кого-то прикончили. Даже чеченского боевика.

— Кто тебе сказал, Летов, что я буду его убивать? Просто задам несколько вопросов, — зло сказал Тургулаев. — Вадим, неси полевой телефон из машины. И крокодилы захвати. Ща мы ему яйца поджарим.

— Вам нужно, чтобы он заговорил или помер? Если помер, то просто пустите ему пулю в лоб, но не здесь, — вклинился Степаныч.

— Никто не помрет, — сказал я. — Он много знает. Надо расколоть.

— Я и буду колоть, — заглянул мне в глаза Тургулаев.

— Колите, но в моем присутствии.

— Не мешай мне работать, Летов, — покачал головой подполковник. — Я сказал, всем выйти. Вадим, телефон.

Вадим кивнул, стал было подниматься по ступеням.

— Прежде чем запытать его до смерти, надо с ним хоть поговорить, — возразил я.

— Уже поговорил. Он мне в рожу харкнул.

— Мне кажется, подполковник, — я скрестил руки на груди. — Вы щас не в лучшей форме, чтобы вести допросы.

— Да? Умный такой? Сам, что ли, поведешь?

— Если допрашиваем здесь, без протокола, — не отступал я. — То только в моем присутствии.

— Всем выйти! — Крикнул подполковник.

Мужики переглянулись, но никто и с места не сдвинулся. Даже Вадим застыл на пути наверх.

— Ладно, — Тургулаев упер руки в боки. — Тогда мы его забираем. Сами допросим.

— Вы уже сделали одну ошибку. Большая часть вашей группы кукует сейчас в Новороссийске без дела. Так?

Тургулаев не ответил.

— Так?

Сделав вид, что он меня не слышит, Тургулаев крикнул:

— Вадим, наручники!

— Я не позволю вам совершить и вторую ошибку, — отрицательно покачал я головой.

— Летов, не борзей, я при исполнении.

— Ты озлоблен, подполковник. Пока ты ездил туда-сюда из города в город, я делал твою работу. Теперь я не позволю распоряжаться ее результатами.

— Ну… Летов и правда нам очень помог, товарищ подполковник, — несмело вмешался Вадим. — Это первый подозреваемый в деле. Первый, кто может дать показания. И его притащил именно Витя. Он жизнью рисковал.

— Вадим, Наручники! — Злобно крикнул Тургулаев.

— Он останется здесь, — покачал я головой. — Допросим его вместе.

— Да? Ты, мальчишка, указывать решил, что мне делать?

— Ты не понимаешь, что ты делаешь, старик, — холодно проговорил я. — Как тебя вообще назначили руководить операцией?

— Ох, Витя… — как-то странно скрывался Вадим.

— Допрашивайте его здесь, но…

Договорить я не успел. Тургулаев бросился на меня с кулаками.