Мой ректор военной академии 3

Я уже поняла, что это не он. Но видеть какую-то тварь, которая так легко копирует родного человека — до непроизвольного движения, с каким он большим пальцем крутит кольцо на указательном… Было жутко.

Мне хотелось кричать. Хотелось попытаться просунуть руки через прутья решетки и выцарапать ему глаза. Но я молчала. Зачем радовать тварь бессильной истерикой и пустыми угрозами?

Я вздохнула — и отошла от двери.

— Куда же ты, любимая? Или ты ждала Фредерика? Тебе было бы приятнее видеть его?

Только молча покачала головой — и что им всем сплетни о моей личной жизни покоя не дают? Для заговорщиков, которые хотят перелицевать карту как минимум этого континента, эти двое слишком трогательно относятся к моей личной жизни.

Я хмыкнула. В тишине камеры этот звук получился оглушительно громким.

Некто, изображающий старшего сына императора у моей двери, замер. Конечно, после российских перлов в нецензурных словах и выражениях, которыми блистала речь студентов — когда они думали, что их не слышат преподаватели — и самих преподавателей — реже, но более образно — меня сложно было чем-то удивить. Однако…

Если первый визитер меня напугал до дрожи — то второй развеселил и внушил хоть какую-то надежду на то, что мне удастся выкрутиться. Когда все в порядке и все идет по плану — не ходят в подвал к пленникам закатывать истерики. Даже если ненавидят. Такие вопли— это признак слабости. А это уже шанс на победу.

Эмоции у стоящего за дверью били через край. Я прислушалась, и вдруг поняла. Несмотря на выверенность в движениях и абсолютную схожесть, — за дверью стояла и поливала меня грязью женщина. Аристократка.

Короткие паузы перед словами «шлюха» и «тварь». Словно все же было неловко. Легкий флер смущения и дикой радости оттого, что все это можно не только подумать… произнести. И самое главное — я расслышала напевность интонации. Даже грязно ругаясь, аристократка выпевала последние слоги. И было странно слышать, как они примешиваются в рокочущие интонации Ричарда. Стало совсем не похоже на него. И поэтому не так жутко.

И… Я же говорила Тигвердам — всем вместе и каждому по отдельности — что во главе заговора женщина. Что кровь на родство с правящей фамилией надо проверять и у них тоже. А они мне: «Женщина магией настолько владеть не может»! Вот тебе и пожалуйста!!!

Наконец, дама закончила свою обличительную речь. И удалилась. Я подошла к двери, чтобы с сожалением понаблюдать, как гаснет свет и все вновь погружается в изматывающую тьму.

Прошел час. Может — больше. Я потеряла счет времени. Глаза были влажными — я боролась изо всех сил, но слезы все равно лились. Воздух дрожал, у меня начались галлюцинации — песок в моей камере ожил, стал золотым, превратился в огромную змею, которая обвилась вокруг ног. Огромная змея из золотистого песка. Пусть она меня задушит и съест — так будет лучше…Змея, будто услышав мои мысли, превратилась в огромную птицу — галстУк. Очень хорошо. Пусть птица меня заклюет. До смерти. Сначала выклюет глаза. потом…Снова огромная змея обвивает мои ноги. Неожиданно стало теплее. И я будто очнулась — змея, галстУк, золотой песок….

— Герцогиня Реймская! Дарина!

— Тише…

Голос герцогини звучал в сознании, предавая сил, согревая и даря надежду. Уходил холод, уходила боль. Как тогда, в машине. Все-таки она удивительная женщина. И что было бы, если бы не она? Ничего. Ничего бы не было…

— Возьми себя в руки! Посмотри перед собой….

Я очнулась, посмотрела на золотистый песок, который из огромного питона превратился в маленькую юркую змейку. Змейка быстро поползла к противоположной стене, и …просочилась сквозь нее. Как бы мне хотелось сделать то же самое! От отчаяния я прильнула к стене, и вдруг услышала голос:

— Вероника?

— Вы…Это Вы! Как вы? Где мы? Вы знаете? — я заплакала.

— Рэм… — простонала Дарина.

— Живой! Дарина, Рем жив! Ричард наплевал на всю дипломатию — и вытащил его.

— Слава стихиям! Слава…. - теперь плакала и она.

— Все обошлось.

— Дассары… Их магия высасывает мою. Они…мстят. Когда-то именно чкори победили их. И если бы я не была полукровкой — смогла бы противостоять. Такое чувство, будто тебя пришпилили булавкой крепко, но только с одной стороны. Они знают, и изматывают физически. Не дают ни есть, ни пить… Почти. Но не убивают. Я нужна им. Живой.

Я вздрогнула.

— Зачем?

— Лучше вам не знать… Добро пожаловать в мой замок, Вероника. К сожалению, — в голосе Дарины послышалась грустная улыбка, — я принимаю вас не так, как мне бы хотелось принимать спасительницу моего сына.

— Сколько тут еще народу, вы не знаете? — маленькая горстка золотого песка осталась в трещине стены. Я соскребла его в ладонь и изо всех сил сжала в кулаке….

— Мой придворный маг. Они держат Гирра в магическом сне. Боятся. Еще какой-то граф, из имперских. Напал на них в моем замке.

— Граф Троубридж, — выдохнула я. — И он здесь.

— Его принесли сильно израненным. Он не говорит. Только стонет. Я пытаюсь ему помочь, но…Слишком слаба.

— Он пытался освободить свою дочь…Глупец…

— Что пытался освободить?

— Нет, — скривилась я. — Что не обратился за помощью.

— Тогда не только он глупец… В этом подвале сидит еще один, — горько сказала герцогиня.

— Дарина, у вас не было его возможностей. Он — ученик Ричарда!

— Перед самым нападением — я что-то почувствовала… Нежданное, тревожное… И вроде бы все было в порядке. Я вернула престол, сделала это сама… Подданные ликуют. Я расслабилась. Но Рэм тоже что-то чувствовал. Он предложил мне обратиться за помощью с командующему Тигверду. Неофициально. Никаких обязательств. Никаких уступок. В частном порядке.

— И что вы?

— Я отказалась.

— Почему?! Ну почему… — я сползла на пол по стене, обхватила руками колени.

— Гордыня. И я за нее наказана.

Я ничего не сказала в ответ. Думаю, все, что можно — герцогиня Реймская уже себе высказала. Я только спросила:

— А сейчас? Что вы думаете сейчас?

— Что можно было победить. И не подвергать опасности сына.

— Кинжал Ричарда. Он зачарован, и от дассаров в том числе. Это фамильное оружие времен той войны…

— Вероника, как вы здесь оказались?

— Если постараться, то захватить можно кого угодно. Император, опасаясь за мою безопасность, приказал запереть нас всех. Всех, кого можно было посчитать близкими ему людьми. Мне, как видите, это не очень помогло. С третьего или четвертого раза у дассаров получилось. Только я не понимаю, зачем я им?

— Шантаж?

— Дарина, это же имперцы. И речь идет о безопасности и целостности страны. И Фредерик, и Ричард — в этом я не сомневаюсь — уничтожат всех, кто принимал участие в моем похищении. Но на переговоры не пойдут. Это знают дассары, которые пытаются окопаться в этом мире. Это знают имперские заговорщики, которые им помогают. Это знаете вы, и это знаю я.

— Значит, ловушка.

— Скорее всего, — согласилась я. — Женщина, за которую пойдут убивать и Император, и его старший сын — лучшая приманка… Есть, конечно, еще и Брэндон. Но с наследником может не так повезти, как со мной. Он маг такого уровня, что можно и попасть под раздачу — мы рассуждали, раскладывали сложившуюся ситуацию с разных сторон. Это помогало. Помогало не сойти с ума…

— Молодой граф — маг какой стихии? — раздался неожиданный вопрос.

— Троубридж? Водной.

— Так… Моя стихия — земля.

— Так же, как у Рэма? — я услышала тихий звук, и поняла, что герцогиня…Смеется?

— Рем — мой сын…У него не может быть другой стихии.

Я разжала пальцы — маленький золотой смерч вился над центром ладони. Было тепло и немного щекотно. Я снова сжала песчинки и прижала к себе. Герцогиня продолжала. Казалось, она уже говорила сама с собой:

— Мой придворный маг, которому почему-то оставили жизнь, хотя он, как пленник, весьма и весьма неудобен — воздушник. Если предположить, что они захватят четвертого пленника — мага огня, то получается совсем уж невеселая картина.

— Почему?

— Маги четырех стихий нужны им для ритуала. Очень сильного ритуала.

— Бабахнет? — равнодушно спросила я сидя на корточках и пересыпая песок оз одной ладони в другую.

— Если хорошо подготовится, подгадать время… Графство Реймское исчезнет из этого мира… Это страшный, запрещенный ритуал. Только тот, кому нечего терять мог решиться на такое!

— Или если Милфорд уже уничтожил весь род… И осталась только месть… Что же нам делать?

— Меня заблокировали — я не могу связаться и предупредить.

— У меня забрали и перстень, и браслет.

— Но вас не считают магом, поэтому не блокировали.

— И что нам это дает?

— Практически ничего, но…. Можно попробовать дозваться до вашего мужчины. С учетом того, что он, наверняка, принимает отчаянные попытки узнать, что с вами, может получиться.

— Тогда я пошла звать, — я отошла от двери и забралась на кресло с ногами.

Холод, словно дождавшись, чтобы я опять оказалась в его власти, вцепился в меня как голодный обозленный пес. Вот ведь странность какая — пока я стояла за приятной беседой босыми ногами да на ледяном полу — я его не чувствовала…

Я стала дышать ровно, попыталась расслабить закоченевшие мышцы. Представила себе последнюю ночь с Ричардом — выражение его глаз, когда он склоняется надо мной, жесткость его волос на затылке, в которые я люблю запускать руки, когда его целую. Его рык, что раздается, когда наши тела сливаются в одно… Почувствовала его здесь, в этой ледяной темноте. Рядом.

Поняла, что не хочу оставаться в этом холоде. Даже с ним… И рванулась прочь. Туда, где тепло и свет…

— Ричард! — кричала я — свободная и ликующая.

И поняла вдруг, что победила, что он сейчас отзовется….

Вдруг меня вырвали из этого ликующего состояния — только в ушах остался горестный вопль Ричарда: «Ника!!!!»

Я очнулась на полу. Меня швырнули вместе со креслом. Свет из коридора бил по глазам. А маг — который еще утром сидел в этом кресле с видом победителя, бил меня — по ребрам, животу… Везде, куда дотягивались его ноги.

— Тварь! — орал он. — Я уничтожу тебя. И твоих любовников. И всю эту проклятую Империю…

Я жалела только о том, что не теряю сознание…

— Откуда они узнали, кто я такой? — из-под плаща вырвалось шипение. — Откуда они узнали про мою семью?

Я сжалась, и вдруг поняла, что не могу пошевелиться. Рядом с магом стояло клыкастое существо… Оно было не из огня и не из песка — оно было похоже на плотную тень. И именно это чудовище держало меня в таком состоянии. И оно не отпустит, пока маг не захочет этого сам…

— Как они смогли захватить их? Доставить в Империю? Как?!!!

«Милфорд постарался — не иначе…» — и темнота…

Вот того, что произошло потом, в моей жизни точно не было, хотя она стала неоправданно насыщенной в последний год… Излишне.

В тот момент, когда я отключилась, я поняла — что вижу и слышу все происходящее вокруг. Но со стороны.

Мою камеру — причем в мельчайших деталях. Теперь тьма не была преградой.

Мага, который склонился надо мной с перекошенным лицом. Какой он молодой, оказывается. Мужчина — как я поняла — пытался меня то ли реанимировать, то ли оживить. Клыкастая тень смотрела мне прямо в глаза — сар меня видел. Это чудовище точно знало, что произошло, но я тоже теперь кое-что знала! Я знала, что оно не может ни сообщить об этом своему дасу, ни причинить мне какой-либо вред! Я его победила. Мы смотрели друг на друга и оба понимали это…

Я слышала крики Дарины из соседней камеры. Полетела сквозь стену — теперь это легко! — увидела ее лицо. Сильное, упрямое, измученное. Она сжала кулаки и крикнула:

— Что ты наделал! Зверь…

Я так поняла, что ничем хорошим это не окончится… И решила попрощаться. Должна же я увидеть мальчишек — в последний раз… Ричард…

Проскользнула между прутьями решетки.

Ветер. Небо. Воля…

Немножко запуталась в порывах ветра…Здравствуй, ветер! Сильный, свободный, родной. Помоги мне. Мне надо… Очень.

И я взмыла в небо. Ближе к облакам. И от счастья, захлебываясь свободой, на мгновение забыла обо всем — даже о сыновьях. Хорошо, что ветер помнил — и аккуратно приземлил меня на какую-то поляну меж вековых сосен.

Кто-то плакал. Мне стало жаль человека, который так горько, так по-детски — взахлеб — рыдал.

Мальчишка-подросток. Надо же — никогда не думала, что они умеют так плакать. Сидит, уткнувшись головой в колени — и рыдает.

Еще двое — такого же возраста — у одного в глазах тоже стоят слезы, но он пытается сдерживаться. Другой — сжимает и разжимает кулаки. В глазах лед и ненависть.

— Феликс, — говорит этот третий. — Возьми себя в руки. Будем надеяться, что мама жива. Что она выберется.

— Рэм, — отвечает тот. — Ты же самый сильный маг из нас всех. Ты же чувствуешь то же, что и я. Ее боль. Потом вскрик. И пустота. Я ее не чувствую больше. Не чувствую!

— Вы хотите сказать, что мама… — опускается на землю третий мальчишка.

И я замечаю, что чем-то они похожи. Светловолосые, сероглазые.

— Паша… — говорит тот, кого назвали Рэмом. — Я верю в то, что все обойдется. Вопреки всему…

«Паша», — повторяю я вслед за ним… И понимаю, кто эти мальчики.

— Сынок! — опускаюсь я рядом с ним, пытаюсь его обнять. Мне удается только взъерошить его волосы и подсушить слезы в глазах. Как же хочется забрать боль, пустоту и ненависть из его сердца.

Потом я метнулась к Феликсу, попыталась утешить его. Он перестал всхлипывать.

— Странно, — прошептал он. — Теплом повеяло. Как будто мама рядом.

«Ты ж моя умница!» — ветер погладил по голове своего приемного сына — самого нежного, самого трепетного. Того, кто после всех жизненных перипетий ценил семью и возможность называть меня мамой больше всех.

— Слушайте, надо проникнуть в замок, — говорит Рэм. — Это мой замок, и я знаю там все. Я почувствовал, что маму Веронику перенесли туда. Я им сразу сказал. Вот почему командующий Тигверд отказался от нашей помощи?! Меня бесит, что нас считают за детей, выслали сюда…

— «Вы будете там, где безопасно… — похоже перекривил Паша Ричарда. — И разговор окончен!»

— Кто еще может быть полезен? — между тем продолжал размышлять юный полководец наследный герцог Реймский. — Наших возьмем? Или к старшему курсу обратиться за помощью?

— К десятому, выпускному. К друзьям графа Троубриджа. Его тоже захватили.

— Кто порталы будет строить? — из глаз Паши ушла обреченность. Появился огонь. Злость. И азарт. В какой-то момент мне показалось даже, что там замелькали алые искры…

— Алана Кромера возьмем, — предложил Рэм. — Он уже сбегал, когда мать освобождал — у него опыт. И Борнмута на подкачку энергии. У него огненной — море просто. Почти как у Ричарда.

— Ты же понимаешь, что из этой долины так просто не уйти, — хмыкнул Паша. — Преподаватели просто помешались на безопасности. Любая возможность прийти и уйти — что порталом, что ногами — и фиксируется, и блокируется.

— Я с вами, — распрямился Феликс.

— Слушай, — начал Рэм, без слов, одним взглядом посоветовавшись с Пашей. — Не думаю, что это хорошая идея.

— Ага. А когда ты маму найдешь, лечить ее ты будешь, полководец? Или кто-нибудь из ваших боевиков?

— Блин, — проговорил Паша, — Феликс, ты — мозг. Я об этом и не подумал.

— Пошли готовиться, — приказал Рэм. — Дел много.

Тут до поляны долетел звук голоса, явно усиленного магически:

— Внимание! Кадетам Рэ, срочно подойти к палатке командира. Повторяю. Внимание!

— Так… Главное — не палимся! — рявкнул Паша.

— Главное, чтобы нам не сказали сейчас, что наша ночная вылазка уже бесполезна, — едва слышно прошептал Феликс.

— Прекрати, — покачал головой Рэм.

И они припустили бегом. Туда, где за деревьями виднелись ярко-оранжевые палатки.

Понятное дело, я полетела за ними.

Мальчиков ждал Ричард. Ричард… Выглядел он… жутко. Как огромная глыба льда. Только глаза горели нестерпимо алым пламенем.

— Есть новости? — бросился к нему Паша.

— Мы знаем, где Веронику держат, — раздался скрежет, в котором почти не было ничего человеческого. — Мы выставили им условия, и похитители пошли на переговоры. Через час они начнутся. Если сорвутся — идем на штурм немедленно.

— Какие переговоры могут быть с этими нелюдями! — взвился Рэм. — Их уничтожать надо, как бешеных псов. Я проведу вас в родовой замок такими переходами, о которых никто не знает!

— Вы останетесь в расположении Академии. Здесь безопасно.

— Ну уж нет! — подскочил к нему Паша. — Вы ведь тоже почувствовали, что с мамой что-то не так! Почему же вы здесь, а не штурмуете замок? Чего вы ждете? Время уходит!

На мгновение Ричард полыхнул — как большой костер. Мальчишки отшатнулись. Но сын императора злобно зарычал — и пламя, подчинившись, потухло.

— Я пришел сюда не за тем, чтобы объясняться с вами, — проскрипел Ричард. — Мне нужно лишь ваше слово, что вы не попытаетесь сбежать и затеять какую-нибудь самоубийственную авантюру.

— Нет, — отрезал Рэм.

— Мы будем хоть что-то делать! — крикнул Феликс.

— Раз вы только выжидаете, — сын сжал кулаки

— Могу вас уверить, что делается уже и не возможное, и противозаконное для того, чтобы ее вытащить… Я готов казнить ребенка… И беременную женщину.

Он сделал шаг назад и закрыл глаза.

Мальчишки, словно и не понимая, в каком он состоянии, качнулись вперед, чтобы выплеснуть на него свой страх, свою боль…

— Хватит, — приказала я. — А ну прекратите немедленно!!!

Как ни странно, меня услышали. И, судя потому, как ко мне кинулись со счастливыми возгласами и попытались обнять — даже увидели. Но не более того. Их руки прошли сквозь меня.

— Ника… — выдохнул Ричард.

— Мама! — на глазах у Феликса опять показались слезы.

— Ты выбралась? — спросил Паша.

— А почему вы в таком состоянии? — это был Рэм.

— Не знаю, — ответила я ему, потом перевела взгляд на Ричарда. И быстро заговорила, боясь не успеть. — В замок меня приволокли, чтобы организовать ловушку во время спасательной операции. Они планируют принести в жертву магов четырех стихий. Дарина сказала, что…

— Вы видели маму? — поднял на меня глаза, в которых засверкала надежда, Рэм. — Она жива?!

— Насколько маги сильны? — перебил его Ричард.

— Придворный маг герцогини, Троубрижд, сама герцогиня — прости Рэм. Дарина думает, что дассары будут искать сильного огненного.

— А с тобой что? — продолжил спокойным голосом Ричард, но я понимала, чего это ему стоит.

— Не знаю, — честно призналась я. — Я каким-то образом выскользнула из тела… И захотела увидеть мальчиков…

Чуть не сказала — напоследок — но сумела прикусить язык. Судя по взглядам, которыми обменялись мужчины — они это поняли.

— И вообще, Ричард, тебе надо к целителю, посмотри на себя…

— Ника, — тихо сказал он — и в его голосе смогли появиться человеческие нотки, — если я тебя не спасу — мне уже никакой целитель будет не нужен…Я просто не буду с этим жить.

— Да что ты! — зарычала я. — А сыновей наших куда? В ваши приюты? Или в наши детские дома? Или на шею моим родителям, которым и так несладко. Нет, Ричард, если со мной что-нибудь случится — ты должен жить!

Настала такая тишина, что слышен был только ветер, который играл с вершинами высоченных сосен — и уже звал меня за собой.

— А вы… Не смейте в таком тоне с отцом разговаривать! — перевела я взгляд на мальчишек. — И ваши идеи о ночной вылазке оставьте. Я вас люблю…

Меня захлестнуло воздушным потоком — и потащило прочь.

— Вернись в тело! — раздался крик Ричарда. — Просто пожелай!!! Ника, сделай это — иначе все напрасно!!! Ты нужна мне! Ты должна жить!

Возвращаясь обратно, я чувствовала себя шариком на веревочке, который тащит за собой ребенок. Опять высота, горы, башни уже знакомого замка. И — можно сказать — родной подвал.

Кто тут у нас? Кроме уже известного мне мага, в камере находился пожилой мужчина в балахоне. Он склонился надо мной, совершая замысловатые пассы над моей бесчувственной тушкой.

— Что с ней? — в раздражении мага я услышала нотки паники.

— Не знаю пока, — отвечал пожилой. — Травм, не совместимых с жизнью, я не обнаружил. Под заклятие разделения души и тела ваше пленница не попадала?

— Конечно, нет.

— Я так и думал… Может, она просто возвращаться в сознание не желает?

— Желаю! — пискнула я, вспомнив слова Ричарда.

И очнулась.

Так… Что тут у нас говорили про травмы, совместимые с жизнью? Тело как катком переехали — видно, что маг постарался. Но острой боли нет — уже хорошо.

— Как вы? — спросил у меня пожилой.

— Вы — целитель?

— На редкость проницательно, — улыбнулся он мне. — Как вы себя чувствуете?

— Как видите…

— Очень хорошо. Господин целитель, покиньте нас.

— Но, мой господин…

— Я уже взял себя в руки. А вы! Поднимайтесь! И пойдемте — у нас мало времени.

Он вытащил меня из камеры и поволок. Сначала по коридорам, потом — вверх, по ступеням. В какой-то момент рыкнул:

— Медленно! — и, подхватив меня на руки, понес уже так.

Он вошел в какой-то зал. Света было много, и после темноты глаза ничего не видели. Маг бросил свою ношу в кресло, обошел меня, склонился над письменным столом и достал сферу тонкого стекла.

— Моя жена ждет второго ребенка, — хрипло проговорил он, ни к кому, собственно, не обращаясь. Запрещено. У нас ведь перенаселение… Следовательно, и она, и ее не рожденное еще дитя подлежат ликвидации. Но я могу все изменить…

Он на секунду закрыл глаза. Я наблюдала за ним из-под полуприкрытых ресниц.

Огромен. Силен. И физически, и магически. Его силу чувствовала даже я. И его…Сара — тоже чувствовала. Сочувствовала ли я ему? Или…им? Как человеку? Как животному? Возможно. Как гениальному магу, который провернул попытку захвата Империи, положил тьму народу… Не могла. Сил не хватало. Норверд. Три зверски убитых женщины цветом волос — как у меня — отдельным списком…

Я знала, чувствовала, что убивает не он, — убивает зверь, в его душе живущий. Кто же тогда пошел на все ради того, чтобы спасти семью? Зверь?

А Ричард? Фредерик? Ведь они…Они же не причинят вреда женщине и детям? Я вспомнила, с какой нежностью Фредерик относился к Наташе, когда та была беременна. К ее дочке. И как выглядят женщины дассаров?

— Готовы? — посмотрел он на меня — я ответила недоуменным взглядом.

— Ваши освободители желают убедиться, что с вами все в порядке.

— Готова.

Повинуясь его жесту, сфера замерцала. Маг подошел ко мне.

Перед нами возник экран, размером с дверь. С каждым мгновением экран становился все более и более прозрачным. Пока я не увидела кабинет императора Фредерика. Его лично, сидящего за столом. Ричарда, который, судя по обычному черному цвету глаз, сумел взять себя в руки. Еще в кресле, стоящем чуть поодаль, сидела белая как снег беременная женщина на приличном сроке, к которой прижималась перепуганная девочка лет пяти.

Я рассматривала ее торопливо, боясь увидеть что-нибудь жуткое и страшное. Но это была обычная женщина. Не красивая, с бесцветными волосами, очень худая, высокая, со смертельно испуганным и бледным лицом.

— Ну что ж, — проговорил император, внимательно посмотрев на меня. — Вроде бы все заинтересованные лица в сборе. Начнем.

— Для начала, — продолжил император, — давайте удостоверимся, что дамы… здесь присутствующие — именно те, за кого себя выдают.

Маг криво усмехнулся.

— Не будем же мы утверждать, что доверяем друг другу, — спокойно ответил Фредерик.

— Не будем, — склонил голову маг. — Кто в каком порядке?

— Прошу вас, — в голосе повелителя было только радушие.

Маг медленно встал и отошел от стола шагов на десять. Двигался он при этом тяжело, грузно. Это было странно — до этого момента движения мужчины были быстры и легки. Плащ полностью скрывал фигуру дассара, капюшон был опущен так, чтобы не было видно лица.

Вдруг стало страшно — паника заставила меня оцепенеть. Била дрожь, ручейки холодного, липкого пота хлынули по спине. Фигура мага пошла рябью, в комнате стало жарко, и вот из дрожащего воздуха появился дикий зверь. Грация совершенного хищника, огромные клыки, короткая жесткая шерсть цвета красной глины и холодные голубые глаза. Глаза мага, которые, казалось, светились изнутри. Сар медленно двигался к сфере. Фигура же в плаще осталась стоять неподвижно.

Зверь встал на задние лапы и уставился в экран. По ту сторону на него смотрела женщина. Ничем не примечательная, вся укутанная в серый плащ, от чего лицо тоже казалось серым. Девочка на ее коленях улыбалась, показывая пальчиком на сферу:

— Папин-Сар, папин-Сар, папин-Сар!!!

Голубые глаза с вертикальным зрачком сузились. Женщина побледнела. Было видно, что испытывают эти двое — боль, безысходность…любовь. Они прощались. Навсегда.

Через несколько секунд он вернулся к хозяину, и все повторилось: паника, раскаленный воздух… Через мгновение все исчезло. Туман рассеялся, открывая то место, где эти двое снова соединились в одно целое. Мужчина резким движением откинул капюшон и, быстро подойдя к столу, снова сел в кресло:

— Ваша очередь, — лицо мага было спокойно, но я сидела слишком близко и видела, как он вцепился в подлокотники.

— Вы позволите? — доброжелательностью голос Ричарда мог поспорить с императором.

— Без сомнения, — любезнейшим образом кивнул Фредерик.

— Ника, как зовут мою собаку?

— Твою? — возмутилась я. — Флоризель — моя собака! — и тут я не выдержала. Против моей воли слезы полились и не желали останавливаться. Руки, плечи, ноги — стали очень холодными и тряслись мелкой дрожью, которую ничем было не унять. Я очень хотела взять себя в руки, — но ничего не получалось. Ричард смотрел мне в глаза и зло сжимал кулаки. Я поняла, что он меня читает, чтобы убедиться в том, что я — это не искусно разыгранный спектакль.

Я его понимала — здесь ходит копия ненаследного принца — не отличишь. Но почувствовать любимого человека сознанием, вспомнить маму, мальчишек, увидеть на мгновение золотую шкурку и огромные уши… Окунуться в страх и боль Ричарда…Это было выше моих сил. Сквозь слезы я видела, как за мутным экраном сферы мой жених лишь коротко кивнул императору и облегченно выдохнул:

— Живая…

Чьи-то большие и сильные руки до боли сжали плечи. Вдруг стало тепло и…как-то безразлично. Дыхание выровнялось, слезы высохли. Я почувствовала прилив сил, и с ужасом поняла, кто мне помог….

— Вам лучше? — сухо спросил маг, вернувшись на свое место.

— Да. Спасибо.

— Почему на миледи Веронике нет помолвочного перстня и жемчужного браслета? — спросил Ричард.

— Потому что я решил, что мне необходимо общество вашей невесты, — усмехнулся маг. — А с такими артефактами я процесс ее перемещения контролировать не могу. По этой же причине ей выдали и другую одежду.

— Давайте все-таки ближе к делу, — обратился ко всем присутствующим император Фредерик. — Итак. Я предлагаю обменяться нашими родными и осознать, что не стоит их впутывать в наши мужские игры. Заметьте, уважаемый, я не требую, чтобы вы сдались или каким-то еще образом поменяли свои планы нападения на мою страну. Нет. Хотите воевать — будем воевать. Но я требую, чтобы вы оставили в покое мирное население, и — тем более — моих близких. Вы уже убедились, что в ответ на попытки нанести вред им я буду действовать… точно таким же образом.

— Честно говоря, не ожидал, — презрительно проронил маг.

— Чего именно вы не ожидали? Что я пойду на захват заложников в ответ на похищение невесты моего сына? — нахмурился Фредерик. — Не я это начал, но имперцы как раз отличаются тем, что никогда никому не оставались должны. Ни друзьям. Ни врагам. Хотя, на вашем месте я бы озадачился несколько другим вопросом.

— Каким же?

— Почему ваша семья находится в моем дворце? Каким образом я так быстро организовал их доставку? И почему за них не вступились ваши спецслужбы? Как я понимаю, именно они обещали вам гарантировать их безопасность.

— Просто ваш начальник контрразведки — исчадье ада, — с ненавистью выдохнул маг. — Он затерроризировал мою родину. Его подручные убивают — без жалости.

— Он верный подданный Империи — не больше и не меньше. Такой же, кстати, как и вы…Он просто выполняет приказ — а он вполне конкретен. Все, кто явился в наш мир убивать, должны знать — их родственники в безопасности не будут. И уверяю вас, — то, что он делает — его не радует, — отрезал Фредерик. — Но плохо делать он не умеет.

— Да что вы говорите! — выдержка стала изменять магу.

— Я заключил договор с вашим правительством. Мы передаем им координаты точки перехода мира, который подойдет вам под заселение — мне выдают вашу семью. И, можете мне поверить, ваше личное дело мне тоже передали. Как и тех, кто стоит за уничтожением людей в Норверде.

— Я польщен, что так много стою. Подумать только — целый мир!

— Не хочу вас огорчать, но так дорого стоите не вы, — усмехнулся Фредерик. — Это цена за жизнь и безопасность миледи Вероники.

— Вот как.

— Теперь по поводу обмена. Сегодня у нас с вами — перемирие. С этого момента и на ближайшие сутки. Встретимся около ближайшего к территории Империи пограничного поста. Он называется Белые скалы. Я считаю, там место, вполне подходящее для наших планов. За час до заката.

— Идет, — кивнул маг.

— И… я бы хотел предостеречь вас.

— Вы? — горько усмехнулся маг.

— Не отправляйте жену и ребенка на родину. В Дассарии вы и ваши подчиненные объявлены вне закона. Вы же понимаете — победы и новых территорий хотели бы все. А вот поражение надо на кого-то списать. Пока у вас есть время — найдите для них мир, где они будут вне опасности.

— Вам известно, что магия постройки порталов нам не подчиняется. И никто из Дассарии между мирами перемещаться не умеет. Когда-то к нам пробили единственный портал — но это были опять же имперцы.

— Можно было бы просто купить артефакты… Или заплатить за то, чтобы мы пробили вам портал в подходящий мир… Почему такие простые решения не приходили в голову вашему правительству? — покачал головой Фредерик.

— Мне отдали приказ — я его выполнил. Как мог хорошо, — посмотрел ему прямо в глаза враг.

— Я передам артефакт перемещения, — после долгой паузы сказал Фредерик. — Но учтите — он для вашей семьи. Что же касается вас… то за Норверд и убийства женщин с золотыми волосами ответить придется.

— А мои люди?

— От пяти до десяти лет рудников — в зависимости от тяжести содеянного. И при добровольной сдаче. Но это не касается тех, кто участвовал в распространении моровой язвы в Норверде и в убийстве несчастных женщин. Им ответить за содеянное придется жизнью.

Жена мага коротко вскрикнула и прижала к себе дочь.

— Я понимаю, — склонил голову маг, не смотря на них.

— На этом все, — стал прощаться с нами император. — До вечера.

— Последний вопрос, — прохрипел дассар.

Император лишь удивленно вскинул бровь, но дал собеседнику понять, что готов выслушать и ответить. Маг не отрывал от экрана глаз, которые вдруг стали холодно-голубыми:

— Почему?

— Что почему? — резко переспросил император.

— Почему вы готовы помочь моей семье?

— Ах это… Потому что вы — солдат. И правительство вас предало. Отдать приказ, и тут же отречься — поступок…мягко говоря, недостойный. Ваша семья ни в чем не виновата. Но не обольщайтесь на свой счет. Несправедливость правительства по отношению к вам ни в коей мере не отменяет ответственности за злодеяние, вами содеянное…

Прозрачная рамка стала тускнеть. Пока вся не исчезла в сфере, лежащей на столе.

— Вот и все… — проговорил маг. — Как вы думаете, ваш… император действительно отпустит моих?

— Он не имеет привычки бросать слов на ветер. И всегда выполняет то, что обещал, — не задумываясь, ответила я.

— Это хорошо…

Он задумался, периодически о чем-то вздыхая.

— Предлагаю вам пообедать, — заговорил он наконец. — А потом будем выдвигаться.

Мы перешли в другую комнату. Там уже был накрыт стол — каша, мясо, кувшин с вином. Я заставила себя поесть, и была благодарна дассару за то, что он тоже уткнулся в тарелку и не разглядывал меня. Лишь спустя какое-то время мужчина разлил вино по бокалам, откинулся в кресле и жестом предложил мне выпить. Я решилась спросить:

— Как вы определили, что перед вами — ваша семья?

— Вы же видели все своими глазами — выпустил Сара. Сар обладает удивительными способностями по идентификации. Его невозможно обмануть — он сканирует энергию, которую выделяет живой организм. И никогда не ошибается. Кстати, — простите меня. Ваше эмоциональное состояние было отнюдь не следствием того, что вы увидели близких вам людей либо боялись за свою жизнь. Просто ни один человек или даже маг не выдерживает Сара так близко. Его появление — огромный выброс энергии. Вы очень сильная и смелая женщина… — и он молча отсалютовал мне бокалом.

— Скажите…Герцогиня Реймская, она…

— Она не присоединится к нам, нет! — маг захохотал. — Герцогиня, в отличии от вас — сильнейший маг, и обедать с ней опасно…Чкори — народ, сопоставимый с нами по магической силе. Не знаю, что бы было, если бы мы пошли друг на друга войной. Чкори ни с кем не воюют. Они помогли Тигвердам и осели в империи. Но это не значит, что они стали подчиняться законам империи и стали их подданными. Они независимы. И, к сожалению, — появились полукровки. Сильные и преданные…Реймская — одна из них…

— Что будет с пленниками?

— Вы имеете в виду трех магов, что находятся в подземелье замка?

— И их тоже.

— Мои люди массово сдаются в плен, а война проиграна. Я не вижу смысла приносить их в жертву. Я распоряжусь…

Он не успел договорить — рухнул на пол, скорчившись, не в силах произнести ни слова. Воздух снова нагрелся, пошел рябью — Сар бросился вперед, но взвыл и рухнул на хозяина. В тот же миг оба вспыхнули белым огнем…

— Помогите! — попыталась закричать я, но только смогла распахнуть рот. Звуков не было. Двигаться я тоже не могла.

Огонь окружил меня плотным кольцом. Он не жег, не причинял вреда. Я почувствовала, что оцепенение проходит, но очень медленно. А еще я почему-то знала, что стоит мне дернуться — я вспыхну точно так же, как дассар, от которого не осталось даже тени…

— Жаль, конечно, — раздался над моей головой голос Ричарда, полный неподдельной грусти, — столько силы. И ее ведь можно было забрать себе. Но… слишком силен. Слишком рискованно.

Хотелось вопить, забиться в угол, исчезнуть, — только бы не видеть это чудовище, что изображало любимого мною человека. Это было страшнее всего.

Его голос. Его глаза…Ричард Фредерик Тигверд Ре…

Я понимала, что это не он. Я знала это. Но… все равно. Жутко.

Этот…кто-то подошел и тяжело опустился в кресло напротив. Нестерпимо захотелось узнать, кто это. Сорвать маску этого чудовища с родного лица, посмотреть этой твари в глаза. И…

— Эльза! — выдохнула я, отказываясь верить своим глазам. Может, под одной маской была вторая?

— Что-то я устала, — пробормотала герцогиня Борнмут.

— Как же так…

— Занятно, но ни одна имперская служба, включая хваленого Милфорда и вашего новоявленного батюшку, так и не поняли, что их противник — женщина.

— Я им это говорила, — мне не удалось сдержаться. — Но они меня не слышали.

— Особенности имперцев. Женщина — это такая… птичка с яркими перышками. Веселая, щебечущая. Рожающая детей. Не более того. Хотя, Швангау…надо, какое прозвище нелепое выбрал себе Раймон… Так вот, он — как лучшая ищейка Фредерика — по-моему догадался. Кстати, о чем вы говорили при последней беседе с ним?

— О белом огне в редакции, — растерянно отвечала я.

— Понятно. Он посидел с хрониками. И выяснил, что если высший маг огня — женщина, то огонь у нее не алый, а ярко-белый. Вот ведь дотошный! И знаете, что забавно?

— Что? — спросила я, чтобы продолжить интересную беседу, вспомнив прочитанное: «Пока с вами говорят — вас не убивают».

— По логике, маг должен ненавидеть Фредерика Тигверда… Ну, приблизительно, как я. А ведь он ему служит!

— А вам за что ненавидеть императора?

— Вы знаете, зачем я появилась на свет?

— Нет, откуда?

— Я появилась на свет потому, что Максимилиан разочаровался в наследнике. И решил заменить его.

— И что же?

— Появилась девочка, — насмешливо улыбнулась герцогиня. — Представляете, незадача! Никому не нужная огненная девочка Тигвердов.

— А ваша матушка?

— Ее, как и мать Фредерика, очень быстро… Она не пережила родов.

Я вздрогнула. Но спросила:

— А как вы об этом узнали?

— После рождения первого ребенка у меня полыхнула магия. Максимилиан, несмотря на все свои недостатки, сжалился, и приказал Лебреверу присмотреть за мной. Верховный маг меня спас. Он был вынужден помочь мне подчинить силу. А потом. Потом я договорилась с ним. И меня учили. В отличие от остальных женщин империи, которые гибли только потому, что не могли подчинить свою силу, а семьи не считали нужным их чему-то учить.

— И вы предали своего учителя? Не спасли его? Ведь он был вам верен. Верен до конца. Кентерберийская змейка…Это он! Он, рискуя жизнью…Он ведь был вам как отец?

— Отец?! — ледяной смех отразился от стен дворца и разбился на тысячи осколков…Каждый — как дротик невысказанной никому боли…

— Чем я ему платила — не догадываетесь?!!

— Но я все равно не понимаю… Зачем?!

— Вероника-Вероника, — грустно улыбнулась герцогиня. — Мой личный злой гений. И вот что вам стоило появиться в империи с вашими идеями лет, скажем, пять назад? Тогда бы я просто делала с вами журнал, строила бы свою газетную империю. И все сделала бы по-другому. Без крови. Без дассаров.

— Без крови власть не захватывают.

— Это точно, — вздохнула герцогиня. — Власть. Месть. Желание доказать всем, что женщина имеет право…на жизнь. На магию. На себя…

— Не понимаю.

— Вы считаете меня сумасшедшей?

— Да. Нет…Не знаю. А вы сами?

— И я не знаю. Наверное, победительницей.

— А цена?

— Моя жизнь?

— Что же такого было в вашей жизни, что перевесило всех погибших в Норверде?

— Наверное, внешне — ничего. Жизнь как жизнь. Супруг, правда… Но у той же Луизы Кромер — не лучше. Наверное, огненная кровь Тигвердов взыграла. Мой отец — император Максимилиан.

— Вот всегда, когда мне говорили о его внеземной любви к супруге… Мне казалось, что преувеличивают.

— Нет. Все было именно так… Но — только одно… Императрица была бесплодна.

— Что?

— Бес-плод-на. Вам объяснить, что это значит?

— Значит, — сообразила я. — Фредерик…

— Да-да-да!!! — захлопала в ладоши герцогиня — Такой же бастард, как и я — забавно, не правда ли?

— Я никогда не пойму ваших действий, Эльза. Не пойму и не приму. История вашего рождения объясняет многое, но только не это. Вы обезумели! Да, — я считаю вас сумасшедшей! И это единственное объяснение…

— Тихо-тихо, — безупречное кукольное личико капризно поморщилось, — что вы так разволновались? Вы имеете в виду Норверд?

— Норверд, женщин в синем, Веронику…

— Не стоит переживать за эту маленькую дрянь. Вот она такую судьбу точно заслужила.

— Чем же? Тем, что полюбила аристократа?

Герцогиня поморщилась, но ничего не ответила. Мы помолчали. Я обдумывала все, что узнала… Не знаю, сколько прошло времени… Раздался стук в дверь, от которого я вздрогнула.

— Мы отыскали огненного нужной силы! — раздался голос Карла. Секретаря его величества.

Увидев мою реакцию Эльза расхохоталась — так, наверное, хохотала злая колдунья из Белоснежки, вытаскивая смертельное яблоко из котла:

— Да не переживайте вы так! На самом деле, секретарь его величества мертв. После ареста Лебривера и допроса всех его родственников пришлось пойти на эти меры. Один из племянников Удо нужен мне был на свободе. И чем ближе ко дворцу, тем лучше.

— Не хотелось бы вас отвлекать, но…время… — осторожно вставил Карл. То есть племянник Удо Лебривера…

— Кто он?

— Декан огненного факультета столичного университета, — дядюшкин приятель.

— Прекрасно! Начнем ритуал как можно быстрее.

— Вы уверены, что нас не накроет откатом? — личина рассеялась и маг предстал в своем истинном обличии. Высокий, худощавый. Бледная кожа, правильные черты лица, только нос длинноват. Трус…

— Не накроет ли ВАС, мой дорогой…Уж не думаете ли вы, что ритуал буду проводить я?

— Я боюсь, что мне не хватит силы.

— Вот и проверим.

— Слушаюсь.

— И сделайте это хорошо, — недовольно скривилась Эльза. — А то подстилку эту… вы и то выманить из дворца не могли. Она вас переиграла — наши люди попались в засаду. Вы были арестованы.

— Спасибо, что вытащили.

— Вы служите мне — а я верных людей на произвол судьбы не бросаю. До определенного момента.

— Я не понимаю, как произошла моя оплошность… — сколько раскаяния было в голосе этого предателя!

— Вы недооценили талантов… миледи Вероники. И не просчитали ее реакции. Она побежала за помощью — а не поторопилась выполнить приказ. И поэтому мне пришлось рисковать собой — и идти лично за ней.

Секретарь поклонился.

— В башню ее! Для этого ритуала необходимо открытое пространство. И чем выше к небу — тем лучше.

— Тогда северная башня, моя госпожа — то, что надо. Она самая высокая.

— Действуйте!

Небо… Синее-синее. Бескрайнее. Безбрежное.

Как жаль, что не получается улететь, как тогда, из подвала…Раствориться в чистой, прозрачной синеве, забыть обо всем. Забыть обо всем не дает холодное железо, больно впившееся в запястья и лодыжки. Приподняться не получается, можно только смотреть вверх. И это хорошо, потому что там — небо. Синее-синее. Бескрайнее. Безбрежное.

Я повторяюсь…Надо взять себя в руки. Попробовала повернуть голову и посмотреть вокруг. Нас приковали за руки и за ноги тонкими цепями к каменным плитам башни. Мы лежали навзничь на блестящих, отполированных черных плитах морскими звездами. Если бы не цепи, можно было бы подумать, что мы загораем…

В центре круглой площадки самой высокой башни замка был воткнут кол, тень от которого пролегла между мной и пожилым магом. Старик лежал неподвижно — бледный, худой, глаза закрыты, длинная белоснежная борода подрагивает на ветру, багровая струйка запекшейся крови на виске. Ветер стих. Птиц тоже не слышно, только любопытствующее небо склонялось над нами…

Принесли герцогиню Реймскую — всю в крови и синяках. Она так и не пришла в себя. Удивительно, но даже в таком состоянии ее лицо выражало гордость, независимость, достоинство и…силу! Золотая птица галстУк летала над неподвижным телом, отчаянно била крыльями, то исчезая, превращаясь в еле заметное облачко, то появляясь вновь, обвивая ноги хозяйки золотистой змейкой…

Наверное, мне не удалось скрыть надежду во взгляде, потому что маг, переодетый в белоснежный балахон ради жертвоприношения, издевательски посмотрел на меня и с явным удовольствием сказал:

— Это специальные кандалы, заговоренные лучшими имперскими артефакторами. Отсекают магические силы. Так что можете не надеяться. К тому же они так успешно вытягивают магию, что эффект держится еще часа два даже после того, как маг освобожден. Так… На всякий случай. Хорошая разработка. Швангау разрабатывал. По заказу Фредерика Тигверда.

И такая смесь зависти, ненависти и восхищения была в голосе у мальчишки…

Я опять посмотрела на небо — неужели это конец? Неужели Ричард просто ждет нас у точки рандеву, считая, что все и всех просчитал…?

— Мы все успеем, — словно прочитав мои мысли, сказал племянник Лебривера. — Ведь вас ждут в месте встречи за час до заката? А сейчас еще четыре часа пополудни. Так что…

Он зло улыбнулся, предвкушая бурное развитие событий — и отошел.

— Зачем вам все это? — окликнула я его.

— Скажем так, вы мне не приятны.

— Вздор. Вся эта история с заговором началась как минимум за полгода до того, как я появилась в Империи. Дело тут не во мне. Так…зачем?

— Ты права. Дело не в тебе, хотя ты… действительно внушаешь отвращение. Особенно своим умением сношаться с нужными людьми. Знаешь, для всех загадка — почему и Ричард, и Фредерик допускают подобное… Они ведь оба — собственники. И почему они никак не отреагировали на то, что тебя отымел еще и наследник. Должно быть, они просто зарезервировали тебя для императорской фамилии.

— А если оставить в покое мои моральные устои? Вам настолько по душе путь предательства?

— Просто я умею чувствовать то, что тебе не дано. Я люблю. И я предан той, что вызвала эти чувства.

— Я очень надеюсь, что вы — сирота.

— Почему это?

— Вы не хуже меня знаете Фредерика. Будет уничтожен не только предатель, но и все, имеющие отношение к его роду. И если император пощадил семью бывшего верховного мага… То теперь, когда он узнает, что и племянник Либревера замешан…

Молодой человек, столь успешно прикидывавшийся секретарем императора, содрогнулся — видимо, родные все-таки у него были. Отвернулся от меня. Посмотрел на небо. И уже спокойно проговорил:

— Значит, нам надо поторопится, чтобы этого не произошло, вы не находите? — и отправился руководить работами.

— И зачем было его злить? — раздался справа от меня голос герцогини. Еле слышный, но совершенно спокойный.

— Кто его знает… — ответила я. — Приятно.

— Может, вы и правы, — усмехнулась хозяйка этого прекрасного замка. — Больше ничего и не остается…

В этот момент на площадку солдаты втащили графа Троубриджа. Молодой человек также был без сознания. Избит. До полусмерти…

«Узнать бы — удалось ли ему спасти дочь?» Это мне казалось важным. Успеть спросить… Узнать.

— Вероника…Вы знаете, на что направлен ритуал? — голос Дарины звучал в голове отчетливо. Еле заметная золотистая змейка обвила запястье — наверное, это помогало общаться мысленно.

— На уничтожение правящей династии, — подумала я, надеясь, что этого достаточно, чтобы меня услышали. — Только я не понимаю…

— Чего? — тут же ответили мне. Значит, слышит! Я обрадовалась этому так, как будто от этого что-то зависело…

— Во главе заговора стоит родственница императора Фредерика. Она-то и собирается взойти на престол.

— И что?

— Как же она будет уничтожать династию? Она же по крови принадлежит к ней. А как же она сама? И потом…у нее есть дети. Мальчик и девочка!

— О чем бы вы еще беспокоились перед тем, как вас собираются принести в жертву грандиозным планам… О детях заговорщиков!

Смех Дарины прошелестел в голове еле слышно, но заразительно. Я улыбнулась. Засохшая ранка у рта лопнула, оттуда потекла струйка крови. Стало щекотно, рука инстинктивно дернулась, боль обожгла кисть.

— Рад видеть вас, ваше сиятельство, пусть и не в добром здравии, но в хорошем настроении, — прохрипел очнувшийся старик.

— А что нам еще остается, — проговорила герцогиня, смотря собеседнику прямо в глаза. — Миледи Вероника. Позвольте представить вам моего советника по делам магии и хорошего друга магистра Гирра.

— Очень приятно, — одними губами ответила я. Говорить было больно.

— Миледи Вероника, спасительница юного герцога! — выдохнул магистр. — Как мы вам благодарны!

— Рэм стал сыном мне, и братом моим детям.

— У вас их теперь трое, — вспомнила герцогиня последний визит к нам. Мы посмотрели друг на друга, и в дрожащем от зноя воздухе появились мальчишки, прогулка по поместью, песчаный щенок Рема…

Солдаты, между тем, встаскивали четвертого мага.

— Последний, — обратился почему-то ко мне племянник Либревера. — Огненный. Вы не представляете, как тяжело найти сильного мага огня.

— Вы бы к Фредерику обратились — или к его сыновьям, — я старалась четко выговаривать каждое слово, несмотря на боль. — И маги огня — сильнейшие в этом мире — и на вашу просьбу бы откликнулись.

— Это был бы самый удачный вариант, — насмешливо поклонился предатель. — Только слишком рискованный. Поэтому пришлось обходиться тем, кого нашли.

Он отошел ко мне и проговорил в кулон:

— Эльза, все готово.

Потом подошел и склонился надо мной:

— Итак, скоро финал. Как вам эти последние минуты?

— Небо… Красота. Приятная компания — не считая вас, разумеется.

Мной овладела странная веселая злость. Дерзости и гадости вырывались сами собой. Я чувствовала поддержку седобородого Гирра, который, я знала это, — одобрительно улыбался про себя. Герцогини Реймской. И даже огненного мага. Последний мне подмигнул…Или показалось?

Как ни странно — страха не было. Я не могла поверить, что это — конец. Что на вершине старинной башни Реймского замка, в котором когда-то родился мой названный сын, закончится мой путь. Что моя смерть послужит уничтожению близких мне людей. Я готова отдать жизнь за любого из них, не задумываясь, но только во имя жизни. Жизни, а не смерти!

— Ричард! Ричард, ты слышишь? Этого…Этого просто не может быть… Ты должен, слышишь? Должен услышать меня! Ричард, Ричард, Ри-чард!

Я очнулась, боль вернулась с новой силой, солнце било в глаза, а небо разливалось такой яркой, такой жизнерадостной синевой! Будто издевалось, честное слово…Сколько времени прошло с того момента, как я отключилась, я не знала. Наверное, несколько минут — не больше. Все это время я отчаянно звала Ричарда. Пыталась предупредить. Но с каждым мгновением понимала, что это бесполезно. Ничего не получается из-за магических кандалов, которые так расхваливал секретарь в начале нашей беседы.

— Жаль, не удастся сразу уничтожить и ваших выродков, — вновь услышала я его голос. — Ведь по крови они не принадлежат к императорскому роду. Но мы объявим на них охоту. И можете мне поверить, они будут убиты.

Сердце болезненно сжалось.

— Что? Настроение иронизировать исчезло? — теперь мерзавец улыбался.

А вот герцогиня закрыла глаза. Ее черты заострились.

— Надеетесь на предсмертное проклятие? Не получится. Моя госпожа просчитала все!

— Успокойтесь, Карл, — раздался голос ненаследного принца…

Дикая глупая надежда болью вспыхнула во мне. Вспыхнула — и погасла. Такой кривой усмешки у Ричарда никогда не было.

— Вы не представляете, как приятно видеть вас вот такой. Беспомощной, с тоской в глазах. Приятнее будет только видеть мертвых в августейшей семье.

— Время! — заметил племянник Либревера, которого тоже звали Карл. Как и молодого человека, которого они убили, чтобы подобраться к императору…

— Начнем, — согласно кивнула Эльза, по-прежнему не принимая своего истинного облика. — Вы готовы?

Еще один человек выступил вперед. И кивнул.

— Только… — тихо проговорил он. — Я провожу ритуал, и отдаю себе отчет, что мне его не пережить. Но это не важно. Я хочу, чтобы вы подтвердили клятву, данную мне накануне. Вы поклялись, что начальнику контрразведки Империи, этому исчадью ада… Что ему не жить. Что смерть моей семьи не останется неотомщенной.

— Силой клянусь, — торжественно провозгласила женщина.

— Вы же понимаете, что этого не достаточно, — проговорил маг решительно и скорбно. — Я требую клятвы силой истинного имени и истинного рода.

— Да что вы себе позволяете! — вскинулся влюбленный в Эльзу молодой маг.

— Все в порядке, друг мой, — сказала Борнмут, и тут же отдала приказ солдатам. — Оставьте нас.

Те поклонились и стали исчезать в узком проходе, что вел крутыми ступенями вниз.

— Я, дочь императора Максимилиана, наследница Империи по праву сильнейшей, клянусь уничтожить убийцу семей моих союзников — Милфорда.

Голос герцогини звучал ровно и торжественно. По мере того, как она говорила, она становилась сама собой.

— Давайте начинать, — распорядилась женщина, с которой я сдружилась в последнее время.

Маг, который хотел отомстить за смерть своей семьи, коротко кивнул:

— Давайте. Но… — он вдруг замялся.

— Что? — недовольно посмотрела на него герцогиня.

— Вы уверены? Там заклинание уничтожения мужчин императорского рода. По крови.

— И? — в глазах сестры императора Фредерика горело пламя. Белое пламя…

— Ваш сын….

— Он испорчен военной академией и имперским воспитанием. Чем его переламывать — проще убрать. Приступайте!

Над башней поплыл речитатив на неизвестном мне языке. Мужчина достал изогнутый нож с черной рукоятью и поднял над головой.

Ужас сковал меня. Я не могла кричать и биться. Сил хватало только на то, чтобы дышать. Часто, прерывисто. Воздуха не хватало, я стала задыхаться.

Маг стал медленно обходить всех прикованных по кругу, останавливаясь по очереди над каждым, склоняясь и разрезая кожу на лбу.

Герцогиня и вновь появившийся Карл отошли к выходу с башни и наблюдали за ритуалом. Лица их выражали полнейшее удовлетворение.

Маг между тем подошел ко мне. Я закрыла глаза, чтобы хотя бы не видеть ножа… Потом я вдруг поняла, что ничего не происходит — чтение заклинания прекратилось — вместо этого я услышала какой-то перезвон, сдавленные ругательства.

Когда я наконец уговорила себя открыть глаза, над башней раздался довольный голос императора Фредерика:

— Мое восхищение. Мальчики мои — это идеальное задержание!

Я повернула голову, чтобы увидеть его. И тут поняла, что с плит башни поднимается огненный маг, превращаясь в его величество императора Тигверда! Ничего не понимая, перевела взгляд на мага, нависшего с ножом надо мной — это был Ричард.

«Герцогиня Борнмут — там, а Ричард — здесь…Как так?»

Это была последняя связная мысль. И сознание меня, наконец, покинуло…

— Все-таки надо было предупредить Веронику, — раздался надо мной голос Ричарда.

Я вскрикнула, почему-то зажмурилась — и попыталась отскочить, убраться подальше… Но мне не дали.

— Тише, тише. Это я — не бойся. Ника, успокойся. Это я.

Меня крепко обняли и стали гладить по голове. Я почувствовала, что руки свободны от наручников и цепей. И только тогда поверила, что все закончилось, что врагов действительно победили. Что рядом — любимый человек. А я осталась жива… Эмоции и вырвались наружу…

Вот ведь странность какая. Пока меня собирались приносить в жертву и вокруг были враги — я держалась и даже зубоскалила. А теперь. Когда мне сказали, что все — вот вам хэппи энд… На тебе. Истерика.

— Все-таки зря… Надо было, — в голосе Ричарда было недовольство.

— И как бы ты ее предупредил? Прочитать ее по-прежнему ничего не стоит. А рисковать жизнью, чтобы поберечь нервы… Это глупо — в голосе императора чувствовались злость и раздражение.

Тут я решилась. И очень-очень аккуратно раскрыла глаза.

Незнакомые, роскошно обставленные покои. Я — уже переодетая в приличную ночную рубашку — лежу на кровати. Меня обнимает Ричард. Хвала всему — без балахона и ножа в руке нет. Можно выдохнуть. Вот только дрожь не унималась.

— Где Ирвин? — рычит Ричард.

— С теми, кому досталось сильнее, — пожимает плечами Фредерик. — Там Троубридж при смерти. Магу герцогини сильно досталось. Он ведь очень и очень стар. Что касается самой герцогини — угрозы для жизни нет, но помощь ей необходима. А вы… Вот — велели выпить успокоительных. И расслабляться.

Фредерик подал нам по колбочке со знакомой уже жидкостью цвета и консистенции болотной тины. Проследил, чтобы мы выпили. И уселся обратно в кресло, которое стояло возле кровати.

Никогда не думала, что с удовольствием почувствую знакомую отвратительную горечь во рту. Может, как только я пью это успокоительное имени нашего любимого главного целителя, то понимаю, что все в порядке?

— А как вы тут вообще оказались? — сообразила я.

— Не думаешь же ты, что мы могли оставить тебя в руках у мятежников? — как-то обижено спросил император.

— Как только мы поняли, куда тебя занесло, страховать тебя сразу отправился Швангау, — кивнул Ричард. — В личине одного из дассаров.

— Погодите, — пожаловалась я, — запуталась совсем! Личины. Эльза в виде Ричарда…Племянник Либривера в виде несчастного Карла… Фредерик, вы знаете, что Карла убили?

Император кивнул:

— Теперь знаю.

— Потом Швангау… — продолжила я. — Так любой может прикинуться кем угодно. И как теперь понимать, кто рядом? Хоть систему паролей разрабатывай. Стой, кто идет… Пароль — отзыв…

— Вероника, успокойся, — взял меня за руку Ричард. — Среди стихийников личины — дар крайне редкий.

— Не такой уж и редкий, — проворчала я, но развивать тему дальше не стала. Вспоминать наши с императором личины в том злополучном кристалле не хотелось.

— А вот дассары этим искусством научились владеть. У них неплохие предпосылки — двойственная природа, поэтому магия трансформаций им близка. Кто-то их явно обучал, — произнес Ричард скорее про себя.

— Мда, те дассары, что явились захватить наш мир давным-давно и эти, нынешние… — вздохнул Фредерик. — Очень разнятся. Те были — если посмотреть хроники — скорее, как тени. Ничего похожего на людей. А эти… как-то очеловечились. Семьи. Дети… Сильная, развитая магия. Как мы.

— Погодите. Если вы не умеете менять личины, то как вы… — и я беспомощно посмотрела на императора.

— А для всего этого у нас есть Жба… Бга…

— Швангау, — поправил отца Ричард.

— Раймон он… очень силен. И восприимчив к чужой магии, в отличие от закостеневших нас. Он и контролировал наши с Ричардом личины.

— Мы — стихийники, — добавил Ричард. — И так делать… просто не умеем.

Тут я сообразила и посмотрела на императора:

— И вы рисковали жизнью… ради меня?

— Я — прежде всего — воин, — отрезал Фредерик. Мне показалось — или он обиделся на мой удивленный тон?

— Мы контролировали замок, — добавил Ричард и привлек меня к себе.

— Получилось именно так, как мы хотели, — недобро улыбнулся император. — В замке герцогини Реймской — или в его окрестностях — собрались остатки тех, кто нам противостоял. Мы чуть подыграли — заговорщики поверили, что победили — и взяли почти всех. Остались, конечно, аристократы среди имперцев, кто симпатизировал моей… родственнице. Но их мы будем вычищать после сегодняшних допросов.

— Так договор с магом-дассаром — это только ловушка? — спросила я. — Для него…

— Отчего же? — недовольно посмотрел император. — Это только один из вариантов развития событий. Заговорщики могли ведь просто передать вас нам. Но это был слишком простой и благоприятный вариант. Мы не очень на него надеялись, потому что знали — у наших противников два руководителя. И если пришлого мага можно продавить с помощью его семьи, то нашего, родного… Вряд ли.

— К тому же для наших заговорщиков нашествие было изначально только лишь отвлекающим маневром, — покачал головой Ричард. — Им-то нужно было совсем другое.

— Для того, чтобы захватить престол, надо сначала расчистить к нему дорогу, — вздохнула я.

— Так что противостоять заговорщикам я мог. Более того, меня именно для этого заслали к мятежникам. Вероника, я должен в очередной раз признаться, что не достаточно прислушивался к вашим доводам и замечаниям. Вы ведь говорили, что это была женщина! Я обещаю, что впредь буду прислушиваться к вам внимательнее… Вот уж на кого я не думал… Так это на герцогиню Борнмут.

— Я одно время был уверен, что глава заговора — герцог Борнмут, — признался Ричард. — После того, как на меня покушались с помощью кентерберрийской змейки. Когда ты спасла мне жизнь.

И он нежно погладил меня по щеке.

— Я тоже так считал, — кивнул Фредерик. — Там все получалось один к одному. И покушение. И то, что под приговор подводили именно Луизу. И нападение на первый курс Академии — в том числе и для того, чтобы заставить собственного сына молчать. И последующая гибель барона Кромера — а это доверенное лицо, прежде всего, самого герцога Борнмута. По крайней мере, мы так думали.

— Я снял с него подозрения после того, как проверили его кровь, — покачал головой император. — Он не обладал такой силой, чтобы подчинить змейку или трансформировать внешность с такой точностью. Кроме того, мы узнали, что он мне не родственник.

— А вот герцогиню никто и не заподозрил, — покачала я головой.

— Никто, — согласился император. — К тому же герцогиня не могла натравить змейку на Ричарда. Ее, действительно, в тот день не было во дворце.

— Это был Либревер, — сказала я.

— Допрашивать Либревера, к сожалению, было уже бесполезно. Кто-то успел раньше, и бедняга лишился рассудка. За прошлые заслуги перед империей он будет содержаться в лечебнице. Конечно, его полагается казнить, но теперь в этом нет никакого смысла. Однако на всякий случай маг под круглосуточным наблюдением, и его состояние постоянно контролируется.

— А герцогиня? — вздрогнула я.

— Она погибла при задержании, — резко ответил Фредерик.

— Удивительная сила. Удивительные возможности, — с неким восхищением произнес Ричард. Подумать только — сколько лет она водила нас за нос. — И как все придумано. Какая идея! Какая подготовка. Предложить дассарам напасть на империю — и пообещать им за это целый мир! Как правительница она могла так сделать.

— А потом, — подхватил Фредерик. — Нападение на страну. Раскол из-за того, что власть не справляется. Потом и вовсе — гибель императора и его семьи. А тут — пожалуйста, возрождение династии. Все ликуют!

Резкий стук в дверь, от которого я вздрогнула. Ричард напрягся. На пороге появился милорд Швангау. Выглядел верховный маг империи… как-то не очень.

— Что там? — недовольно спросил император.

— Миледи Вероника, простите меня, — не обращая внимания на Фредерика и Ричарда, тяжело роняя слова, сказал маг.

Я удивленно уставилась на него.

— Мы совершили подмену сразу же, как только вас похитили. Мы же знали, где базируются мятежники. И я — в виде дассара — был в замке все это время.

— И что же?

— Я ничего не сделал, чтобы вас защитить. Я ничего не сделал, когда вас избивали. Я должен был что-то сделать, но…

— Перестаньте, — попросила я. Мне не понравился цвет лица Ричарда — он побелел весь, а глаза опять запылали.

— Вы правы. Этому нет прощения.

— Прекратите, — приказала я. — Это не ваша вина. И потом — задачей было не столько уничтожить пришлых, сколько выманить нашего загадочного противника, умеющего менять личины.

— Раймон! — рявкнул император. — Прекратите истерику! У вас был приказ — и вы его выполнили!

— Я всегда выполняю приказ, — потеряно сказал маг. И вышел так же стремительно, как и появился.

— Фредерик, а как вы освободились от кандалов, блокирующих магию? — спросила я, чтобы отвлечь мужчин. В первую очередь Ричарда.

— Антимагические кандалы — если они имперского производства — зачарованы так, что они не действуют на членов императорского рода, — признался Фредерик. — Как вы понимаете, это было сделано на всякий случай. Мало ли что.

— А Карл — Либревер, — догадалась я.

— Разжился браслетами именно имперскими, — кивнул Ричард.

— Так что я отправился к мятежникам.

— А если бы они употребили что-нибудь дассарского производства? Швангау упоминал, что дассары производят хорошие артефакты.

— И на этот случай у меня были сюрпризы для наших врагов.

— Ричард, — обняла я любимого, который никак не мог успокоиться. — Все закончилось, слышишь?

— Вот что мы не просчитали, — заметил император, — так это припадок бешенства вашего похитителя, когда он узнал о том, что мы захватили его семью.

— Значит… у сыновей… Это все-таки была ты? — едва слышно проговорил Ричард.

— Ну, не мой призрак, — усмехнулась я.

— Не шути так…

— Успокойся!

— Какое счастье, что тебе удалось вернуться… Потому что это была твоя душа…

— Фредерик, — решила я обратиться к императору, — а как Брэндон?

— Он по-прежнему выполняет мои обязанности — вот пусть и трудится! — император внимательно посмотрел на нас и стал пояснять, будто мы с ним спорили. — Да. Я все еще гневаюсь. И собираюсь гневаться еще как минимум эту неделю! Так что первичное дознание — на нем!

Я посмотрела на Ричарда. Тот вроде бы взял себя в руки. По крайней мере, как обычно поднял глаза к потолку, всем своим видом показывая, насколько разлад между наследником и его августейшим папенькой его утомил.

— Пусть на личном опыте убедится, каково это — быть императором! — торжественно провозгласил Фредерик.

— Теперь у Брэндона в подчинении и следователи, — пояснил Ричард. — Кстати, он только что прибыл в замок герцогини Реймской. Думаю, что будет грандиозный…

— Вот как вы посмели это сделать!

Тут дверь распахнулась и на пороге показался наследник престола.

— Меня во дворце заблокировали! — возмутился он.

И наследник обиженно посмотрел на отца и старшего брата, которые смущенно отвели глаза.

— И, по их мнению, я даже слов не понимаю!

— Брэндон! — скривился император. — Прекрати! Ты — наследник. И, если бы что-нибудь случилось с нами…

— Не верь им, мальчик… — проскрежетал от входа голос.

Вся троица Тигвердов слаженно развернулась к входу в комнату, на пороге которой стоял…еще один Тигверд. Те же черты лица, те же черные, с алыми всполохами глаза. Те же серебристо-белые волосы. Только коротко стриженные. Да и так презрительно поджатых губ у членов августейшего семейства я не наблюдала.

— Они убили Эльзу — они убьют и тебя, — продолжил вновь прибывший.

— Насколько я понял, герцогиня Бонмут так или иначе была приговорена бы к казни. Ее — да и нас всех — просто избавили от позора, — равнодушно протянул наследник.

— И ты веришь, что доживешь до того момента, как взойдешь на трон?

— Если от кого-то и исходит опасность, то не от отца, — отрезал Брэндон. — И не от старшего брата.

Несколько мгновений они бодались взглядами одинаковых глаз с алыми всполохами.

— Ты испорчен воспитанием военной академии, — презрительно проговорил прежний император.

Я вздрогнула, услышав те же слова, что небрежно обронила Эльза Борнмут, говоря о своем сыне.

— А позвольте полюбопытствовать, Максимилиан, — любезно сказал Фредерик, — каким образом вы сохранили магию, появившись здесь? Неужели мое заклятие дало сбой?

Я вспомнила, что Фредерик применил к отцу заклинание — если тот появится на территории империи, то лишится магии.

— Нет не дала, — скривился его отец, окинув недовольным взглядом сына. — Просто смерть твоей сестры высвободила огромное количество энергии. Мне хватило, чтобы поставить защиту. Но у меня мало…Очень мало времени…

— Вам не кажется странным, что я и знать не знал, что у меня есть сестра. И даже своеобразие моего собственного рождения были от меня скрыты.

— Это ты, наконец, узнал, что ты — ублюдок? — равнодушно откликнулся Максимилиан.

— А вы знаете, что я испытал, когда узнал?

— Стыд?

— Облегчение. Мне многое стало ясно. А, главное, я понял, что дело не во мне.

Прежний император только фыркнул.

— Мне вот только любопытно — афера с несчастной Эльзой — это была ваша идея?

— Нет…Я не имел отношения к ее бунту.

— Но Либревера после того, как у нее взбунтовалась магия, вы к ней отправили. С нужной информацией.

— Я проявил великодушие, — усмехнулся Максимилиан. — А уж то, что девочка бездарно использовала свой шанс и свою силу… Это был ее выбор.

— Мне бы не хотелось становиться отцеубийцей, — проскрежетал Фредерик. — Однако…

— Тебе не хочется лишиться силы, — отрезал прежний император. — Как и мне.

— Возможно. В таком случае, я вас больше не задерживаю.

— Я хочу забрать детей Эльзы.

В первый раз в тоне Максимилиана мелькнуло хоть что-то человеческое.

— И вы будете воспитывать новых заговорщиков?

— Нет. Я просто хочу, чтобы дети моей крови выжили. Ты же все равно умертвишь их.

— Маркиза Борнмута не отдам! — зарычал Ричард.

— А если император прикажет убить его?

— Юный маркиз — кадет Академии, — жестко сказал Ричард. — И его жизнь в безопасности.

— И ты готов с оружием в руках это доказывать? — рассмеялся прежний император.

— Довольно, — обронил Фредерик. — В любом случае, дети герцогини — это моя ответственность.

И мы все замерли, понимая, что император решает — жить или умирать двум детям… Император тяжело вздохнул, побледнел — и мы вздрогнули, поняв, что сейчас будут произнесены слова приговора.

— Фредерик, — вдруг тихо сказал его отец. — Пожалуйста. Мать просит. Она так одинока. И просто хочет забрать наших внуков.

— Девочку забирайте, — решился император. — Что же касается мальчика. Ричард. Под твою ответственность. И…я расскажу обоим правду. И потребую клятвы — они оба живут, пока не замышляют ничего против империи и рода Тигвердов.

— Мне нужно уходить, — тихо сказал Максимилиан. — Защита истончается.

— Швангау доставит вам девочку.

Когда прежний император исчез, то Фредерик отошел к окну — и застыл там, отвернувшись от нас. Ричард переглянулся с Брэндоном и негромко произнес:

— Вот никогда бы не подумал, что у Максимилиана могут быть дети вне брака…

— Мда, — откликнулся наследник. — Такая гордость… Такая жажда чистоты рода…

— Как он презирал меня, и никогда не забывал упрекнуть меня моим происхождением…

— И герцогиня… Вот бы не подумал, — продолжил Брэндон.

— А я с ней даже сдружилась за эти недели, — покачала я головой. — Думала, что и она со мной тоже. Она ведь статьи писала для газеты… Чай с нами пила. Вино… Мы все ей сочувствовали, что у нее такой невозможно-противный муж. Жутко.

Брэндон между тем посмотрел на напряженную спину отца. Подумал. Подошел к нему — и положил руку на плечо.

— Пап, ну, ладно тебе. Все ведь обошлось…

У наследника это получилось как-то смущенно. Император развернулся — и обнял сына.

В этот момент дверь грохнула.

«Да что ж за проходной двор!» — мелькнула у меня мысль, а мужчины уже поставили защиту.

В покои ворвался Ирвин. Губы у нашего целителя были недовольно поджаты. Он сжимал и разжимал кулаки. Глаза метали молнии. Словом, наш флегматичнейший спаситель был в гневе. И даже не собирался этого скрывать.

Мы с Фредериком переглянулись, поймали удивленный взгляд наследника — таким Ирвина еще никто не видел. Потом посмотрели на Ричарда. Судя по крайне незаинтересованному выражению лица, тот как раз был в курсе, что вызвало такую реакцию невозмутимого, в общем-то, человека.

— И как прикажете понимать все происходящее? — зарычал целитель.

— Все же обошлось, — смущенно ответил ему Ричард Фредерик Рэ, ненаследный принц Тигверд, главнокомандующий имперских вооруженных сил и бастард императора.

— Когда я видел вас в прошлый раз, у вас был микроинфаркт. Мы около часа боролись за вашу жизнь! Я прописал вам постельный режим. Никакой магии и никаких нагрузок на сердце. И что!? В течение суток вы выстроили несколько порталов, а потом совершали подвиги на башне замка, захватывая мятежников!

— У них была миледи Вероника, — тихо сказал Ричард. — Я должен был ее или вытащить, или погибнуть.

— Ваше величество! — укоризненно посмотрел на императора целитель.

— Честное слово, я не знал, — недобро посмотрел на сына император.

— А где все ваши лекарства, которые я оставлял? — взревел Ирвин.

— В покоях Вероники во дворце.

Ирвин вышел, громко хлопнув дверью.

— Что? — поежился Ричард под нашими недобрыми взглядами. — Мне уже лучше. И Феликс меня подлечил, после того, как ты исчезла с той поляны. А целителю нашему… Успокоительные пить пора…

— А ты помнишь, что я сказала тебе на той поляне про ответственность за наших сыновей! — тихо спросила я.

— Милая. На меня нельзя ругаться. Ирвин же прописал мне покой. К тому же… Мне так нравится — как это звучит — «наших сыновей»!

— И что теперь будет? — спросила я.

— Казни, — проскрежетал император.

Тут дверь снова распахнулась — и на пороге появились мои мальчики. Все трое.

— Мама! Мама! Ты жива! — закричали они. И я поняла, насколько я счастлива.

Настроение было…из рук вон. Блины не переворачивались — слипались. Это у меня! Сильнейшего мага блинов, пирожков и пышек обоих миров. А все из-за свадьбы. Как подумаю о предстоящих торжествах в честь нашего с Ричардом бракосочетания — настроение портится.

Во-первых — платье. Наряд, который сшила Мари на средства, собранные сослуживцами Ричарда был настолько прекрасен, что ничего другого не хотелось. А надеть платье снова…

Во-вторых, вернулся страх, смешался с предсвадебной лихорадкой и поселился в душе, напоминая о себе раз по сто на день. Пятый блин скукожился на сковородке бесформенным комком…Нет — не выпекаются.

Набросила жакет, насыпала в кружку лимарры, и пошла к любимому камню — гулять и успокаивать расшалившиеся нервы. Я — невеста, у меня скоро свадьба — мне положено нервничать. Так что переживут без блинов. Яичницу съедят. С бутербродами.

— Ника…Что? — знакомая ладонь загребущая сцапала горсть лимарры, отправила в рот, испачкалась густым липким соком и обняла меня за талию. Я вздохнула. Ричард, Ричард…Вот что за день такой, а? Малиновое пятно на платье, скорее всего, не отстирается. Душистых ягод в кружке почти не осталось — пусть уж доедает…

Я улыбнулась, глядя, как щурятся черные глаза от удовольствия. Ричард любил лимарру, любил этот камень и вот такую погоду — солнечную, ясную. Я, в муке и соке лимарры, наверняка была обворожительна и сексуальна. Все складывалось как нельзя лучше — сейчас или никогда, сказала я себе и осторожно начала разговор:

— Любимый…?

— Да?

— Расскажи про обряд венчания. Как это происходит в империи?

— Смотря кто женится — облизнулся жених, — Бракосочетание представителей знатных фамилий — это одно. Простых людей — совсем другое. У чкори — свой обряд.

— Расскажи про всех!

— Знать совершает обряд в Храме Стихий — туда мы с тобой и отправимся. Обряд не сложный, но красивый.

— А кто проводит обряд? Жрец?

— Да. На обряд венчания служитель храма надевает белоснежные одежды с золотой вышивкой символа каждой стихии. Тебе понравится, — я сделала вид, что не заметила, как мне подмигнули. Держись, Вероника, спокойно! Иначе все дело провалишь…

— То есть после обряда в Храме Стихий, который проводит местный служитель, брак считается законным?

— Да. Ника, что ты задумала? Не ходи вокруг да около — я слишком хорошо тебя знаю…

— Я боюсь. По-прежнему боюсь нашей свадьбы. Я знаю, что враги повержены и все такое…Но все равно боюсь, что что-то случится. Давай обманем судьбу, а? Сбежим и повенчаемся в Храме Стихий на рассвете? Пожалуйста…А потом пусть делают что хотят — торжества, обеды, приемы — мне уже будет все равно.

— На закате.

— Что?

— Обряд в Храме Стихий совершают на закате!

— Так значит…да?

— Нас с тобой просто убьют за такие выходки, Ника! Но…ради тебя я готов на все — Ричард обнял и поцеловал меня. Долго. Нежно. И была в этом поцелуе такая…искренняя солидарность предложенному мной плану, что я не выдержала и спросила:

— Ты ведь боишься, Ричард. Ты тоже боишься, что что-то случится перед нашей свадьбой, так?

— Так. Раскусила, сдаюсь! Сегодня. На закате.

— На закате. Сегодня…

Будто скала с плеч! Вечера все еще стоят прохладные, — оденусь потеплее, в любимое синее пальто, — и все будет кончено! Ричард тоже повеселел. Мы возвращались, болтая о том о сем, иногда останавливаясь, чтобы поцеловаться. Пару раз мне показалось, что под камнем что-то блеснуло. Наверное, солнечный луч отразился в росе…

Вернулась на кухню, к блинам, — и все пошло как по маслу! Мы с Оливией смешали деревенский творог с сахаром и лимаррой, завернув все это в тонкие блинчики. Получилось…вкусно получилось!

Пока мы доделывали завтрак, я выяснила у служанки, как женятся в деревне. Оказалось, что сыграть свадьбу можно, пока цветет «огонек надежды». Жених и невеста собирают цветы накануне и плетут друг другу венки, причем приглашенные на свадьбу гости делают то же самое. Чем больше среди гостей влюбленных — тем красочнее обряд, потому что венки будут гореть огнем в закатных лучах…

После хороводов, молодожены и приглашенные влюбленные пары идут в рощу зеленых цапель. Под веткой, на которой сидят красногрудые птички обязательно нужно поцеловаться, — это приносит счастье. Потом гуляют всю ночь, жгут костры.

Словом — что-то между рождественскими поцелуями под омелой и славянской традицией праздника Ивана Купалы. Символизм, друидизм, язычество…Главное — про любовь!

— Жаль, что Ричард — хоть ненаследный, но принц. Мне такая свадьба была бы по душе, — пожаловалась я Оливии.

— Ах что вы, миледи, вот уж глупости! — моя преданная Оливия от возмущения даже ножкой топнула — у вас будет самая красивая, самая пышная свадьба в империи! Через две недели! Мы с вами в обед сядем делать кудри, а то к закату не поспеем!

Я улыбнулась. Как хорошо, что этого не будет! Прости, Оливия, но все уже решено! Что-то блеснуло между кастрюлями. Я поморгала. Что-то в последнее время мне …мерещится. Надо на ночь выпить настойку Ирвина. Успокоительную. И укрепляющую попить недельку. Так, на всякий случай. Это все стресс. И блинов надо меньше есть — сбросить пару килограмм. Тоже на всякий случай…

День тянулся мучительно долго. Все куда-то исчезли по своим делам, включая моего жениха. Я слонялась по дому одна и не знала, чем себя занять. Оливия еще утром настояла на том, чтобы сделать мне прическу. Хоть это хорошо. Я выбрала лавандовое платье, надела пальто. Шляпку. Перчатки.

Наконец открылся портал. Ричард протянул мне руку:

— Готова?

— Да…

— Пойдем!

Мы решили, что пойдем в Храм, который находился за деревней. Я ни разу его не видела, но уже издалека поняла, что это он, — Храм Стихий из моего сна! Стеклянный купол в ярких узорах был врезан в скалу. Сам же храм находился прямо в пещере, — маленькая черная точка, выделяющаяся на фоне серой скалы. И сразу стало легче — значит, все правильно! Все так, как и должно быть.

Мы поднимались в гору, к пещере. Над куполом Храма то вспыхивал огонь, то поднималась песчаная буря, то лил дождь, то воздух мерцал серебристыми нитями…Это было очень, очень красиво! И очень, очень…далеко.

— Устала?

— Немного… А нельзя ли…

— Построить портал до пещеры?

— Читаешь мои мысли.

— Нет, любимая. Этот путь — часть ритуала — Ричард говорил как-то странно, стараясь не смотреть мне в глаза. Что-то блеснуло среди камней…

— Тогда пойдем! — я решительно встала, но покачнулась и очутилась в объятиях своего жениха.

И меня понесли. А я…я не сопротивлялась. Я всю свадьбу не сопротивлялась — это было бесполезно, потому что, когда Ричард принес меня к Храму Стихий — там стояли все! Огромное количество смуглых людей с блестящими каштановыми волосами до пояса — причем и у мужчин, и у женщин. Хитрые карие глаза смотрели на нас с искренней теплотой и любопытством. Среди них я узнала герцогиню Реймскую, одетую в простое платье с широким поясом в причудливых узорах и с распущенными волосами, перехваченными тонким ремешком вокруг лба.

Рядом с ними улыбались жители деревни, где я покупала продукты. Я узнала торговцев молоком и сыром, женщину, что продавала лимарру, Вилли с мамой, — у каждого из них в руках была охапка полыхающих огнем цветов! В этой же толпе стояли император, Наташа, Луиза с Денисом, Брэндон с Джулианой, мама и папа. Пашка, Феликс и Рэм. Рядом с ними — двое членов их боевой пятерки, — Алан Кромер и Макс Борнмут.

Отдельно выстроились сослуживцы Ричарда… При параде! С факелами. Как в ту ночь, когда Ричарда признали принцем империи Тигвердов.

— Бра! Бра! Бра!!!! — раздалось раскатистое, как только они увидели нас.

Я не успела опомниться, как меня уже затащили в стоящую рядом закрытую карету, где Оливия и портниха в четыре руки переодели меня…в то самое, мое свадебное платье!

Снова облака волшебной, невесомой ткани, которая струилась и переливалась, — то сияя золотом солнца, то мерцая серебром луны. Только фасон Мари сделала по фигуре — получилось даже лучше, чем в прошлый раз! Рукава расшиты жемчугом — на счастье. Я вспомнила, как мерила это платье первый раз, вспомнила, как Ричард порвал его, представила, сколько сил пришлось приложить, чтобы сшить мне такое же, новое, еще лучше прежнего. И ведь я не просила. Не просила, но как же мне хотелось выйти замуж именно в нем! Я не выдержала, — обняла Мари и расплакалась.

Оливия и Мари, вытирая слезы, вылезли из кареты, и ко мне присоединилась мама Рема. Дарина села напротив, взяла мои руки в свои и быстро, горячо заговорила, будто боялась, что я сейчас закачу истерику:

— Вероника, простите…Простите меня, это я, я все устроила. Я подслушала ваш с Ричардом разговор…

— Золотистая змейка! Ваш Анук-Чи… — выдохнула я. Ну что сказать? У меня не галлюцинации — уже хорошо,

— Простите…Чкори верят, что, если во время обряда соединения люди одни — они останутся без поддержки тех, кто их любит. Мы верим в то, что рядом должны быть только самые близкие, иначе недоброжелатели злыми мыслями спугнут Любовь, или даже убьют ее. Поэтому я подговорила всех. Здесь только свои — те, кто вас любит. Еще я взяла на себя смелость и пригласила Гирра…

— Спасибо — я пожала руки Дарины в ответ. Больше мы не говорили — просто обнялись. Столько всего произошло, а мы так и не смогли поблагодарить друг друга. За сыновей. За наши жизни. Кончилось все это тем, что из кареты вышли еще одни две заплаканные дамы, одна из них, между прочим, невеста, в умопомрачительном платье…

Отец подвел меня к Ричарду, и все вошли в пещеру, в которой было все, как в моем сне — четыре огромные чаши по углам огромной залы с земляным полом. Жрец, как и обещал Ричард, в белых одеждах и с белой бородой что-то напевал.

Я украдкой подсматривала за присутствующими. Мама, Наташа и Луиза, не стесняясь, вытирали слезы. Гостям из деревни повезло больше — они прятали лица в охапках полыхающих огнем цветов. Вилли держал такой огромный букет, что его самого из-за него почти не было видно. Мальчишки, так же как мой жених и остальные представители правящей династии были в парадных мундирах. Черных, идеально подогнанных по фигуре, расшитых серебром. Знаки принадлежности к стихии сверкали на рукавах. Только Рэм, несмотря на то, что являлся кадетом имперской Академии, был в мундире Реймского герцогства, расшитом драгоценными камнями цвета запекшейся крови, похожими на гранат.

Как же моим мужчинам идет форма!..

— Милая, не хочу тебя отвлекать, но вообще-то мы женимся…Обряд идет — шепот Ричарда был таким счастливым…

— Спасибо, что напомнил — шепнула я в ответ.

— Возьми горсть земли и брось в чашу.

Ричард в освещении факелов, в мундире с серебром. Как же ему идет — серебро волос, серебро вышивки. Интересно, а где он взял мундир? Его тоже в карету затащили и переодели? Я вспомнила, как мы шли к храму. Ричард был…в наглухо застегнутом плаще. Обычно он носит его нараспашку.

— Ника, любимая…Пожалуйста, возьми горсть земли и брось ее в чашу! Я прошу тебя, на нас все смотрят! — я очнулась…

Жрец подсовывал мне серебряный кубок, доверху наполненный землей. Надо было взять горсть и бросить на алтарь, символизирующий стихию Земли. Да не вопрос! Я схватила побольше и с силой швырнула, куда требовалось.

— Да что с тобой? — прошептал Ричард в самое ухо.

— Ты знал! — зашипела я. — Знал, что все придут, ты даже мундир надел заранее!

Жрец, с крайне недовольным выражением на лице сунул мне в руку хрустальный кубок и налил в него воды. Точно такой же был у Ричарда. Под какое-то заклинание мы вылили воду в чашу.

— Что мне сделать, чтобы ты меня простила и сосредоточилась на обряде? — Ричард, едва сдерживал смех. — Мы просим Стихии осветить наш брак, и если ты не успокоишься, они нас покарают!

— Пять желаний!

— Три!

— Ты обманул меня!

— Я всего лишь сделал тебе сюрприз!

— Что?! Сюрприз?!

— Але-ре, реир, денетиз, ветрум — амеа! — к лицу поднесли плоский, совершенно пустой кубок. И что с ним делать?

— Стихия воздуха. Смотри на меня и делай то же самое! — раздался в сознании голос Ричарда.

Ричард подул над кубком, и серебряные нити заплясали над огромной хрустальной чашей. Я тоже подула. Осталась стихия огня. В чаше из алого прозрачного камня полыхал огонь.

— Агир! Бланетерро-ари! Агир! — жрец поднял руки к небу, огонь вырвался из чаши и вспыхнул, зажав нас с Ричардом в кольцо. Я испугалась, бросилась к этому…предателю в объятия. Я, конечно, обиделась. Очень. Но мне страшно!

— Тише, — обнял меня жених — Мы попросили у Стихий разрешения, но только Огонь повенчает нас. Я — маг огня. Осталось совсем чуть-чуть, Ника, потерпи.

— Пять! — решительно сказала я.

— Три! — покачал головой огненный маг.

— Энеро! Энеро — Анаэль — Миррррра! — завопил жрец, и все стихло.

В полной тишине Ричард повел меня в середину пещеры. Только сейчас я заметила еще одну чашу в самом центре. Мы встали с одной стороны, жрец — с другой. Тишина была такой, что слышно было, как шипит масло в факелах.

— Анаэль — Миррррра! — пронеслось в тишине, приглашенные гости встали полукругом вокруг нас. Снова тишина. Казалось, все чего-то напряженно ждут…Я посмотрела на Ричарда — он был серьезен. Оглядела гостей — встретилась глазами с родителями и Наташей, поняла, что они тоже ничего не понимают — стало немного легче.

Наконец произошло то, чего все так напряженно ждали — огонь вспыхнул в центре Храма! Жрец прослезился, обнял меня и Ричарда, соединил наши руки, — и под бурные аплодисменты присутствующих мы поцеловались. Ну прям как в ЗАГсе. Кстати, а не затащить ли туда ненаследного принца….

— Ника, я счастлив, — прошептал мой…муж? Или еще нет?

— Все? Ты — мой муж?

— Да, любимая…

— Так как на счет пяти?

— Три, и не больше!

Из храма мы высыпали шумной, радостной толпой. Потом плели венки из огоньков надежды, одевали друг на друга, гуляли в роще зеленых цапель, ели лимарру, пили вино, пели и танцевали.

Мама Вилли всем желающим рассказывала легенду о трагической любви одного молодого огненного мага к девушке, отец которой был стихийником земли. История была похожа на Ромео и Джульетту, и рассказывала о том времени, когда дети магов, принадлежащих к разным стихиям, не могли пожениться. Юные влюбленные выбрали смерть, и там, где они пролили кровь во имя любви, выросли удивительные цветы, которые полыхали огнем, если рядом оказывались двое, чьи чувства взаимны и искренни.

Брэндон и Джулиана, оба в полыхающих венках постоянно попадали под ветки, на которых верещали красногрудые цапельки. Луиза с Денисом не отставали от молодых, а придворный маг Реймского герцогства не отходил от мамы Вилли, помогая женщине раздавать пирожки и стаканчики с вином и ягодами. Фредерик с Наташей обсуждали в стороне новый роман писательницы, старательно игнорируя всеобщую затею с венками. Все было хорошо. Слишком хорошо.

Ричард с герцогиней отошли к небольшому шатру, в котором устроились чкори, приглашая передохнуть всех желающих. Рем с Пашкой и юные Кромер с Борнмутом уже дрались на шпагах. Феликс снисходительно за ними наблюдал. А мы с Флоризелем решили прогуляться. Щенок рванул вперед, и я поспешила за ним, боясь потерять его ушастое высочество из виду. Мы вышли из рощи на песчаный берег реки. Я уселась на камень, солнце уже зашло, спустились сумерки. Слышно было, как толстые лапы шлепают по мокрому песку. Ветерок холодил кожу, только перстень… Перстень! Кольцо не просто нагрелось — оно нестерпимо жгло палец, я с трудом сняла его и бросила на песок.

— Ричард! — позвала …мужа.

— Ника! — Ричард и Фредерик выскочили на пляж почти одновременно. Все смотрели на перстень на мокром песке. Флоризель по ту сторону жалобно заскулил, амулет полыхнул голубым светом, разгораясь все ярче и ярче. Марево медленно таяло, а на его месте появился полупрозрачный образ женщины.

— Милена… — прохрипел император и, пошатываясь, пошел вперед.

— Мама, — Ричард тоже сделал несколько шагов вперед, не выпуская моей руки.

— Сынок. Дочка, — голос Милены Ре просто раздавался в сознании каждого из нас. Тихий. Нежный. Очень красивый. Прозрачные руки погладили нас с Ричардом по голове — приятное тепло защекотало затылок, почти так же, как делал все это время перстень на моей руке. Несколько минут спустя Ричард потащил меня прочь, оставив отца наедине с призраком.

— Ричард, Ричард! Почему мы уходим? Это же Милена! Я хочу…

— Мама — очень сильный маг. Не знаю как, но она заключила себя в перстень и все это время была с нами. Ты же говорила мне, что перстень — живой, что ты с ним разговариваешь. Ты была права, — Ричард погладил меня по щеке, как будто извиняясь.

— Тогда почему мы ушли, Ричард? Там же…Там же твоя мама!

— У призраков очень мало времени, Ника. Им надо…побыть вдвоем. Отец должен ее отпустить — иначе он никогда не будет счастлив, а мама должна уйти — мертвым не место среди живых в нашем мире. Заточить себя в перстень на такой долгий срок — очень мучительно. Мама сделала это для того, чтобы помочь в трудную минуту тем, кого она любила. Давай не будем мешать им. Согласна?

— Да… — и мы пошли вдоль реки, крикнув Флоризеля. Снова зашлепали лапы по мокрому песку, вторя плеску волн. Странно…Речушка вроде бы небольшая, а волны. Волны накатили огромные, и вскоре над пляжем раздалось:

— Свадьба! Свадьба, а меня не пригласили?! Как это понимать, Ричард?!

— Владыка Ир! — обрадовалась я и бросилась целовать зеленого повелителя морских глубин.

— Здравствуй, девочка. Так почему не пригласили?!

— Простите, владыка Ир, — поклонился Ричард, — тут…небольшая заварушка была, вы уж простите.

— Знаю-знаю, наслышан уж. Мы с твоим отцом беседовали. Девочка, дай руку, — зеленая ладонь раскрылась, и к моему браслету присоединились еще по три жемчужины с каждой стороны. — Не забудьте пригласить на рождение первенца! Я уж и жемчужину принцессе приготовил.

— Принцессе? — я улыбнулась.

— Принцессе, принцессе, — синие глаза сверкали, зеленые пальцы гладили белоснежную бороду. Владыка с Ричардом обнялись.

— Пойдемте с нами, там еще остались ягоды, пирожки и вино — пригласила я владыку.

— Спасибо, но мне пора.

Ричард прощался с владыкой, а я гладила мокрую шерсть Флоризеля и думала…Когда Ричард подошел, я решительно сказала:

— Мне нужно поговорить с Миленой. Одно мгновение, пожалуйста! Это очень важно…

— Ника…Ника, что ты задумала? — вздохнул Ричард. Я набрала в легкие воздуха побольше, чтобы объяснить ему, но тут в голове зазвучало:

— Это все? Уверена, что больше ничего не хочешь? Что-нибудь для себя? Я многое могу…

— Нет, — это все, — мысленно ответила я.

— Хорошо. Через час приходи сюда, к реке.

— Ну хорошо. Пойдем, найдем отца, — Ричард взял меня за руку и потащил. Я затормозила, зарывшись пятками в мокрый песок. Флоризель обрадовался и с громким лаем стал прыгать вокруг нас.

— Ника? — Ричард вопросительно вскинул брови над черными глазами, в которых отражались лунные зайчики. Закат давно прошел, взошла луна, над рекой горели звезды. Мы упали на мокрый песок, и если бы Флоризель нас оставил, вечер мог бы закончиться очень романтично. Но слюнявая мордашка втиснулась между нами и все испортила…

— Мама! Мама! — к нам бежали Павел, Феликс и Рем. Флоризель с громким лаем бросился к ним.

— Мам! Иди, ну иди же! Брэндон сейчас запустит фейерверк в вашу честь! И вообще — вас все ищут! Куда вы пропали? Ну пойдем же, пойдем скорее!

— Мальчики правы — надо поторопиться, — кивнул Ричард. — Фейерверк Брендона пропустить нельзя! Тебе понравится.

И муж, крепко схватив меня за руку, потащил к толпе, что выходила на пляж.

Во главе процессии шел принц, обвешанный какими-то продолговатыми блестящими трубками. Часть из них гордо несла сияющая от счастья Джулиана. Я заметила Фредерика рядом с Наташей, улыбающегося грустно и светло…

Если когда-нибудь будете в мире стихийников, и какой-нибудь молодой маг огня, увлекающийся фейерверками, предложит вам посмотреть — не отказывайтесь!

Предрассветное небо взорвалось огненными цветами. Алые кони пронеслись вдоль реки, дамы и кавалеры танцевали менуэт, а в самом конце вырос прекрасный замок, со стрельчатыми окнами, башенками и разноцветными звездами над ними. Звезды падали с неба прямо в руки, и тут же исчезали, не обжигая и не причиняя вреда…

Это было прекрасно! Восторженные возгласы, открытые рты и горящие глаза были лучшим признанием — Брэндон краснел и довольно улыбался, скромно отойдя в сторону. Джулиана наоборот, стояла в самом центре, то и дело кидая на принца счастливые взгляды.

Усталые, но счастливые, зацелованные и немного пьяные от вина, свежего воздуха и фейерверка, мы встречали рассвет.

Солнце вставало над кронами деревьев, заливая все вокруг золотым светом. В ярких солнечных лучах медленно таяли Анук-Чи чкори, гасли огни венков, исчезали алые перышки цапель, таяли в небе удивительные образы волшебника Брэндона. Сказка тихо уходила, не прощаясь, едва коснувшись щеки легким поцелуем.

Мы вернулись на поляну. Чкори сворачивали шатры, мальчишки подбирали разбросанные шпаги, Флоризель носился между гостями, которые скармливали ему остатки пирожков.

— Я люблю тебя, — тихо сказал Ричард и привлек меня к себе.

— Ричард…Я…Я сейчас приду, хорошо? Мне…мне надо к реке, ненадолго.

— Хорошо, дорогая, я тебя жду.

Я облегченно вздохнула, и поспешила к воде. Солнце торжественно вставало над рекой. Мой первый день в законном браке. Самое прекрасное в этом было то, что счастлива не только я, но и те, кого я люблю. Брэндон и Джулиана, Луиза и Денис, Фредерик и Наташа…Родители. Мальчишки. Маг Реймского герцогства Гирр весь вечер не отходил от мамы Вилли. Было бы хорошо, если бы он помог мальчику…

— Вероника… — нежный, прохладный голос раздался сзади. А я-то не отрываясь смотрела на волны!

— Ия! — обернулась я.

Прекрасная зеленокожая красавица смотрела на меня влажными синими глазами.

— Милена открыла портал в мир мертвых и забрала всех змей. Змеек…Они не плохие, и я…Я к ним привыкла. Но…Все равно — спасибо. Я и сама не представляла, насколько мне хотелось вернуться. Вот только возвращаться — не куда…

— Как это не куда? Почему?

— Брат никогда меня не простит…

— Хватит нести чепуху, Ия! Прощайся с миледи Вероникой. Ты и так доставила ей кучу хлопот, — владыка Ир не смог спрятать довольной и счастливой улыбки, хотя изо всех сил пытался выглядеть строгим и беспощадным. — Спасибо. Спасибо за сестру. Я ваш должник, миледи. Так же, как и должник Ричарда. Теперь мы с Ией у вашей семьи в вечном услужении — можете располагать нашими возможностями в любое время. И это очень неплохо, девочка, поверь мне.

Ир подмигнул, и они исчезли, слегка забрызгав на прощание подол подвенечного платья.

— Миледи Вероника, — мой муж склонился передо мной в глубоком поклоне. Как же изящно это у него получается. И…какой он… красивый.

— Не выдержал? Подслушивал…Следил? — покачала головой я.

— Просто беспокоился, — приосанился мой ректор военной академии.

— Ну-ну…Я так и подумала.

— Всех несчастных спасла? — мужчина взял мою голову в свои большие, теплые ладони.

— Всех! — радостно улыбнулась я. — Теперь — всех! Можем идти домой!

— Слушаюсь, Ваше высочество.

— Что? — не поняла я.

— Ваше высочество. Вероника Ре Тигверд — пояснил мой муж.

— С ума сойти, — выдохнула я и поцеловала того, кого любила больше всего на свете…

Эпилог

Итак… Какой там у нас день со времени нашей свадьбы? Пятый… А сколько раз мы виделись за это время? Три… Нет, четыре раза… Встречаемся вечером, ложимся в кровать и…засыпаем, едва головы коснуться подушек. Вот такой вот бурный медовый месяц. Жаль, конечно, но так уж сложились обстоятельства. У него — война, пленные и расследование, у меня — газета, журнал, дом, мальчишки… и Флоризель!

Однако всегда найдутся добрые люди, которые скажут тебе что-то теплое…И этих самых людей с их трепетными порывами игнорировать не получается, потому что это мои любимые мама и папа. Как всегда, родители очень переживают, что у единственной дочери все не так, как у людей.

— Ника, а что со свадебным путешествием? — поинтересовался…папа. А матушка изо всех сил сделала незаинтересованное лицо. Ага, я даже и поверю, что отец самостоятельно явился в редакцию, чтобы задать этот самый вопрос.

— А вот у Ричарда и спроси, — нежно улыбнулась я. — Как только мой супруг прикажет мне паковать чемоданы — так я ж… С дорогой душой!

Отец тут же сник. Ричард был его начальником, и папенька прекрасно понимал, какой объем работы у всех силовиков, включая его самого, после раскрытия заговора герцогини Борнмут.

— Ника, — строго сказала мама. — Это все-таки не дело.

— Ладно, — рассмеялась я. — Поговорю с мужем. Попробую.

В чем-то родители были правы — вырваться куда-то очень хотелось. Думаю, Ричарду тоже. Однако…

Я закончила рабочий день — составила несколько кроссвордов. Хорошо еще, что императорские юристы оформили патент на использование этого вида развлечения. Теперь право вставлять в газеты и журналы кроссворды имели только мы. А имперский народ… «подсел», как выражается Пашка, массово! Дело дошло до отдельной брошюры, дополненной рецептами и забавными историями.

Все было хорошо, но все же одна мысль не давала покоя. Она жила в моей голове и иногда причиняла боль. Будто перстень нагрелся и жжег кожу…

Я вспомнила Милену. После нашей свадьбы кольцо больше не разговаривало со мной синими всполохами. Искорки по-прежнему жили в камне, но общение азбукой морзе прекратилось. Нет, я, конечно, была рада, что душа мамы Ричарда обрела свободу. Рада, что Фредерик и Милена…попрощались. Но все же скучала по живому перстню, с которым можно поговорить в трудную минуту. Такую, как сейчас…

Вот сейчас я не знала, что делать. В голове не укладывалось, что Милфорда не было на нашей свадьбе! На все вопросы о нем Ричард молчал, как пленный партизан. Я не знала, что произошло с милордом, зато своего мужа я изучила хорошо. И судя по выражению его лица — случилось. Что-то очень, очень плохое…

Переделав дела, я решила прогуляться, чтобы все хорошенько обдумать. Весенний Роттервик — это…Это чудо! Шапки цветущих деревьев, источающих дивный аромат. Даже если смешать ваниль, корицу, апельсины и мармелад — так не получится! Я шла медленно, чтобы не расплескать что-то такое, что скопилось где-то в районе солнечного сплетения и щекотало изнутри. Счастье, наверное…

Затем сделала глубокий вдох, и все-таки нашла в себе силы задуматься о том, к кому обратиться, чтобы узнать о Милфорде…

Сразу к Фредерику? Или попробовать узнать что-то у Брэндона? Хотя, если Ричард промолчал — а промолчал он, скорее всего, чтобы меня не расстраивать, то и эта августейшая парочка информацией не поделится.

И что делать? Ирвин? Нет. Целитель будет чувствовать себя виноватым, если я через него узнаю что-нибудь, что желали бы скрыть Тигверды.

Поручить журналистское расследование Джулиане? Нет, не стоит. У девушки сейчас с наследником отношения — шаг вперед и два назад… Лучше не трогать.

— Мама? — удивленный голос Феликса прервал так и не родившийся план, достойный Макиавелли. А был бы достоин, если бы родился. Наверняка.

— Мам, а что ты тут делаешь?

Я огляделась и поняла, что забрела достаточно далеко и от дома, и от редакции. На площадь Цветов.

Площадь Цветов была местом, безусловно, красивым, особенно весной, но, на мой взгляд, чересчур помпезным. Золотистые киреи — цветы, которые Ричард любил дарить маме, красовались в белоснежных каменных вазах и на солнце слепили глаза. Стриженый газон. Скамеечки. Оградки с грифонами, даже фонтаны! Но самое удивительное — это огромная клумба в самом центре. Здесь золотые цветы были посажены так плотно друг к другу, что сливались в один блестящий диск — будто солнце упало в траву. А по краям…По краям росли черные тюльпаны. Самые настоящие тюльпаны — черные, как…глаза Тигвердов!

— Привет, — я оторвалась от пейзажа, — Гуляю. А ты?

— Мааам, здесь же университет рядом, — и сын махнул рукой в сторону мощной высокой стены. — Меня скоро переводят на медицинский факультет, чтобы преподавателей не гонять зря в академию.

— А нас с отцом в известность поставить?! — проворчала я.

— Так я просто познакомиться. Мне госпожа Агриппа экскурсию по университету обещала…

— А госпожа Агриппа это?

— Преподаватель молодого человека, — негромко, но четко произнесли рядом.

Я обернулась — и увидела молодую девушку.

Если бы у Джулианы глаза были светлее, а волосы — ярко-рыжие, они, наверное, были бы чем-то похожи. «Преподаватель молодого человека» была высокая, стройная, и одета была как-то не по-имперски. Просторный плащ. Волосы уложены в гладкую прическу — никаких локонов. Может, у целителей другая мода?

— Рене Элия Агриппа, — представилась девушка. — Я курирую первый курс.

— А я мама Феликса, миледи Вероника. Я вам не помешаю?

— Конечно, нет.

Феликс укоризненно посмотрел на меня — и я поняла, что забыла упомянуть фамилию мужа. Ну да ладно, зато общение будет менее официальным.

Чем ближе мы подходили к университету, тем больше мне становилось не по себе. Даже в Военной Академии как-то…Уютнее, что ли. А здесь… Серые холодные стены, низкие арки, величественные колонны, узкие высокие окна. Ни рельефов, ни завитушек, ни клумб с цветами. Правда, везде были теплицы, от которых шел дивный аромат.

— Это лекарственные травы, — пояснила девушка, заметив, что я разглядываю и принюхиваюсь.

Внутри, за стенами был спрятан целый город. Корпуса, дома, домики. Все — серое. Чистое. Аккуратное… Снова стало не по себе. Почему-то захотелось напечь блинов, посадить Феликса рядом, — и кормить, кормить… А главное — никуда не отпускать!

— А вот и корпус целителей, — улыбнулась госпожа Агриппа.

Я вдруг вспомнила герцогиню Борнмут и ее слова о том, что женщина не может доказать никому, на что она способна.

— Поправьте меня, если я ошибусь, — проговорила я, — но ведь женщин в империи обучают только на дому?

— Если это не целители, — кивнула преподавательница. — Один из первых указов его величества Фредерика был о том, что если у имперца и приравненного к ним человека, откроется дар, то его будут обучать. Вне зависимости от пола и сословия. По окончанию обучения целительница получит такой знак…

Госпожа Агриппа развернула к нам ладонь. Там была изображена змея, свивающаяся кольцами.

— Если целительница показывает ее любому имперцу, — продолжил Феликс, глаза которого сверкали от восторга, — то она может отдать любой приказ. И его обязаны будут исполнить.

— Любой, ведущий к выздоровлению больного, — поправила его госпожа Агриппа.

Сын смущенно кивнул.

— Понятно. А что такое — человек, приравненный к имперцу?

— Тот, кто оказался в нашем мире.

— Я знаю целителя Ирвина, но…

— Целителя Ирвина знают все, — улыбнулась рыжеволосая целительница.

— Уверена — у него такого знака нет. Я бы заметила.

— Конечно, нет! — удивилась девушка. — Зачем мужчине доказывать свою принадлежность к касте целителей? Ему достаточно просто сказать, что он — целитель… Пойдемте, я покажу вам, как все устроено внутри.

Я вздохнула. Нет, я уже привыкла к тому, как относятся к женщинам в империи, но… Надо поговорить с Фредериком. Скоро наш журнал посеет в кудрявых головках правильные мысли, и если параллельно не принять несколько своевременных мер, то будет…Революция будет! Безжалостная и беспощадная…

Я так задумалась, что почти не слушала, о чем рассказывала девушка. Внутри здания каждый шаг долго звучал гулким эхом, отражаясь от каменных стен. Эхо возвращалось хриплым знакомым голосом, который бормотал что-то…Что-то знакомое:

Караулили сны-вампиры

— Милфорд! — вырвалось у меня.

— Да, — грустно кивнула госпожа Агриппа. — Он у нас. Но надежды…

— Что с ним?

— Магия вышла из-под контроля. Но это еще можно исправить. Гораздо хуже то, что он… Он не хочет жить.

— Почему?

— Видимо, те приказы, которые он получил и выполнил, сломили его. Физически он здоров, но…

— Мне надо его увидеть.

— Миледи, — грустно покачала головой девушка. — Его звал учитель Ирвин. Его пытался спасти его величество император Фредерик. Командующий Тигверд. Даже наш ректор, милорд Швангау…

— И что?

— Такое иной раз случается, — вздохнула целительница. — В таких случаях единственный выход — найти человека, который дозовется до сознания и заставит вернуться…

— Как в магической метели, — вырвалось у меня.

— Именно, — девушка внимательно посмотрела на меня. Видимо, мои познания в этой области ее впечатлили.

— Но…Как же так… Швангау… Он ведь его брат?!

— Когда милорд Милфорд слышит голос милорда Швангау, то… все становится еще хуже.

Я беспомощно посмотрела на Феликса, он на меня. Целительница печально сказала:

— К сожалению, мы не всесильны. И если графа Троубриджа мы вытащили — он отозвался на лепет своей дочери…

— Девочку спасли?! — обрадовалась я.

— Да. Мать графа скрывала ее у своих вассалов. Никто и предположить не мог, что…

— Хоть что-то хорошее, — пробормотала я.

— Это еще не все. Нам удалось спасти полковника Гилмора.

— Что? А с ним…

— После гибели жены в Норверде… Что с вами, миледи?

Феликс подставил мне плечо. Пара шагов — и я опустилась на каменные плиты. Вспомнила счастливую, нежную женщину, которую видела в своем доме. Беременную женщину.

Закрыла лицо руками.

— Мам, может, ты домой пойдешь? — осторожно спросил сын.

— Сейчас — и девушка вернула меня в нормальное состояние практически мгновенно. Я была потрясена — ни настоек, ни прикосновений…Просто внимательный, пристальный взгляд меняющих цвет глаз. За эти несколько секунд ее глаза успели стать серо-голубыми, как у Феликса, черными, как у Ричарда, карими, как у Реймской…Будто все, кого я любила, были рядом. Удивительные ощущения. И я вдруг почувствовала такой прилив сил, такую жажду деятельности, а главное — такую…злость!!!

Милфорда надо вытащить. В нашей семье существует закон — мы своих не бросаем!

— Миледи. Я могу договориться, чтобы вас пустили попрощаться. Это все, что я могу для вас сделать.

— Что?! — я замотала головой.

— С каждым часом его страдания и боль лишь усиливаются. Нет смысла длить агонию. Его величество уже прибыл.

— Император?! Мне надо с ним поговорить!

— Милорд Милфорд давал клятву верности его величеству лично. Император может отпустить своего слугу. И даровать ему покой без боли.

— Нет, — вскочила я. — Так не должно закончиться! Только не так!!!

— Мы никого не нашли, кто мог бы послужить якорем, — с сожалением сказала девушка.

— Якорь, — задумалась я. Вспомнила строчки, которые бормотал несчастный…. Строчки…стихов, которые… И неожиданно поняла, что делать.

— Феликс, — приказала я. — Вызывай Пашку. Госпожа Агриппа, мне срочно надо увидеть мужа.

По удивленному взгляду девушки я поняла, что целительница так и не поняла, кто мы. И с сожалением раскрыла инкогнито:

— Ричарда Тигверда.

Девушка неловко поклонилась. В какой-то момент мне показалось, что ее придется ловить. Но ничего — на ногах она удержалась.

В палате у Милфорда было многолюдно. Император, Швангау, Ирвин, мой муж.

— Ричард, — воскликнула я. — Не смейте!!!

— Ника, — поморщился император.

— Как хорошо, что ты почувствовала и пришла попрощаться, — тихо проговорил Ричард. — Я так и не смог тебе сказать.

Когда много крови

Появляется чувство

Как будто ты зверь….

— Он читает стихи Таи!

— Миледи Вероника, — тяжело посмотрел на меня Ирвин. — Он молчит.

Ты видишь, слышишь

Острей в десятки

— Ничего подобного!

— Кто такая Тая? — быстро спросил Швангау.

— Моя студентка. Однажды девушка забыла в аудитории тетрадку — там были стихи. Я их слышу! Слышу, как он их читает! Он их знает! Не знаю, правда, как это может быть, но…

— Может, — Швангау обернулся к императору. — Я считаю, попробовать стоит. Видимо, девушка входила в состояние между сном и явью, в котором люди мира Вероники способны путешествовать по иным мирам. Скорее всего, она это делала бесконтрольно, хотя в вашем мире, безусловно, существуют также маги, способные управлять этим процессом.

— Попробовать стоит, — кивнул император. — Ричард?

— Пауль знает эту девушку? — муж посмотрел на меня.

— Да. Я Феликса просила его вызвать.

За дверью уже были слышны голоса мальчишек.

— Как ее зовут?

— Тая. Она занимается фехтованием вместе с Пашкой.

Ричард вышел, а я обратилась к императору:

— Можно я попробую? Я же слышу, как он читает стихи! У меня получится.

— Нельзя, ваше величество, — резко ответил бледный до серо-зеленого Ирвин. — Милфорд может отреагировать… Совсем не так, как мы планируем.

И будем вместе болтать ногами

Чудовищ в бездне кормя плодами…

Я подошла к милорду, присела на край кровати, взяла его холодную руку в свои. Ирвин попытался вмешаться, но Фредерик жестом остановил целителя. Ладонь Милфорда была холодная, как камень.

— Эдвард…Откуда ты знаешь эти стихи?

— Она их везде пишет…На песке…Любит писать на песке.

— А где вы с ней были? В империи?

— Нет, не здесь. Другой…мир. Берег, белый от соли. Скалы. Ветер. Сидит на камне, слушает море. Целуется с ветром. Чертит своей тонкой шпагой-ниточкой на песке. Волны смывают слова. Что успел прочесть — запомнил:

Смерть шепчет, шепчет

Почти ласкает. Почти целует.

И не пугает…

— Если она позовет…Ты вернешься?

— Она не позовет…

— А если позовет?! Вернешься? Вернешься или нет? Отвечай!

Меня почему-то трясло от злости. Я с кем-то вступила в сделку…Или с чем-то. Я это чувствовала, ощущала почти физически. Или я, или оно! Я не отдам тебе его, слышишь? Не отдам! Он вернется…Вернется…

— Пари, Вероника? — и бледные губы на неподвижном лице медленно скривились в ухмылку. Я вспомнила Пашин крик на заднем сидении нашей машины. Вспомнила первые несмелые шаги Феликса. Песчаного Анук-Чи Рема, его счастливое лицо. Теперь, наверное, буду вспоминать и эту ухмылку.