Мой ректор военной академии 3

— Я тебя люблю.

Когда он это произносил на его лице — обычно очень и очень сдержанном, появлялась целая гамма чувств. Радость, нежность… И какое-то умиротворение, словно его переставало что-то грызть глубоко изнутри.

— И я тебя… — прижалась я к нему.

— Мальчишек я заберу. Пускай займутся чем-нибудь полезным вместе с сокурсниками.

— Но Рэм еще слаб.

— Слушай, никто не будет настаивать на том, чтобы он преодолевал полосу препятствия в первый же день, — усмехнулся командующий. — Но занять его чем-то надо. Это поможет ему спастись от дурных мыслей.

— А герцогиня?..

— Ничего не известно, — помрачнел Ричард. — Мы искали ее. Не нашли. Ни живой. Ни мертвой.

— Слушай, я вот подумала… Это же наемники?

— Точно.

— А кто им платил? Кто все это затеял?

— Тебе рассказывали о нападении дассаров на наш мир?

— Нет. Но я подслушивала, — смутилась я. — Мальчишки говорили. Только я не поняла, чем они были так опасны?

— Они блокируют магию, забирая энергию себе. Как тебе объяснить… Дассары — как артефакты. Забирают себе магию и пользуются ей. Вот только время использования ограничено. Если на бой с ними вышли маги — перевес моментально на их стороне.

— Значит, против них нужны войска не-магов?

— Теоретически — да. Но проблема в том, что дассары — машина для убийства. Они очень сильны и невероятно многочисленны. Их очень много. И сейчас это не просто воины — дасы и сары. За эти пять сотен лет у них появились касты. Мы столкнулись с тем, что высшая каста их магов чем-то обладает. В основном — артефактами, которые они, скорее всего, у кого-то захватили. Остальная управляемая ими масса по-прежнему не очень умная. Но очень и очень сильная. Воины.

— А чего они хотят?

— Земли, миры. Их очень много, им негде жить.

— Понятно. Демографический кризис…

— Что?

— Да так, ничего…Значит, в прошлый раз они попытались завоевать земли. А сейчас?

— А сейчас у нас — вторая попытка завоевания. Наверное, с той же самой целью. Но сейчас они действуют далеко не столь прямолинейно. Ими явно кто-то руководит. Этот артефакт-ловушка…У дассаров не могло появиться магии такого уровня. Даже за пятьсот лет.

— Какой артефакт?

— Мы нашли четыре артефакта-ловушки, не дающие нам войти в типографию.

В черных глазах любимого замелькало пламя. Ричард сжал кулаки, а я вспомнила про огонь, и только сейчас осознала, что же он пережил тогда. Он видел, как здание пожирало пламя, и ничего не мог сделать!

— Ричард, — я прижалась к нему. — Ты…видел, что мы горим?

— Горите?! — Ричард внимательно смотрел на меня — Нет. Пожала не было. Огня никто не видел.

— Это потому, что пламя было белым.

— Белым?!

— Да. Дассары способны управлять белым огнем?

— Нет. Дассары — не стихийники. И — белый огонь…Не знаю. Может, тебе показалось? Ты так испугалась. Хорошо, что Эльза, Луиза и Джулианна наделены магией и им удалось тебя вытащить.

Ричард сжал мое лицо в ладонях. Он был так трогательно нежен и заботлив, но…Я вскипела от такой наглости! Вот почему Швангау в меня поверил сразу!!!

— Это я их вытащила! Мне помог перстень. Джулиана, Луиза и герцогиня пытались, но у них ничего не вышло. И кто такая Эльза?

— Как кто? Герцогиня. Эльза Борнмут.

Вот тут мне стало стыдно. Работаю с человеком, и даже имени ее не знаю… С другой стороны — откуда мне знать? Ее по статусу положено величать герцогиней Борнмут — она так и представляется всегда.

— Но в этот раз вы можете им противостоять? Дасарам? — вернулась я к интересующей меня теме.

— Да. За пятьсот лет появились новые ресурсы, артефакты. Кинжал, который я подарил Рэму — артефакт, блокирующий попытку забора магии. Дассарам он противостоит в том числе. Кроме того, этот кинжал передает главе рода призыв о помощи. Его я и услышал.

— А того, кто за этим стоит — ищут?

— Бесспорно. Крайом роет здесь, в Империи. Твой отец — в вашем мире. Милфорд сейчас организует ряд диверсий и несчастных случаев в Касиллии — мире, откуда к нам явились захватчики. А я в Западной провинции отлавливаю тех, кто к нам сунулся. Вероника, на самом деле — им конец. Они высунулись. И мы их просто уничтожим.

— Нам нет преград ни в море, ни на суше… — проворчала я. Подумала и добавила. — И все-таки кто-то им помогает. И этот кто-то — имперец. И я все-таки убеждена, что это женщина.

— Это вряд ли — Ричард улыбнулся и поцеловал меня.

А я продолжала размышлять:

— Вы рассредоточились. И тогда есть несколько вероятных направления удара — это столица. Или… Южная провинция.

— А там-то что им может понадобиться?

— Там дети. Целая академия. И приказал вывезти их туда именно ты. И Паша, Рэм и Феликс. Любому ясно, что эти дети — твои болевые точки.

Ричард скривился. Еще подумал — и напрягся.

— Если допустить, что дассары договорились с кем-то, кто имеет право на престол… — протянул он.

— А на престол лучше всего всходить как освободитель от захватчиков, когда родина в опасности, а ты ее спасаешь. И тогда становится понятным, зачем все эти заигрывания с прессой.

— И будет нам диверсионная война, — скривился он.

— И вероятные направления ударов…

— Те, что ты сказала.

— Как вариант — еще Северная провинция.

— Зачем?

— Там твои земли.

— А если они еще и договорятся с Османским ханством, чтобы те ударили с юга, — задумался Ричард. — Надо, чтобы отец связался с ханом — обрисовал картину — и предотвратил это. Что такое нашествие дассаров помнят и в ханстве.

— Надо высчитывать персонажа, который собирается взойти на престол. Иначе исполнителей мы можем отлавливать до бесконечности.

— Отец уверен, что у него — двое детей. Я и Брэндон.

— А… Он может ошибаться?

— Вряд ли, — улыбнулся Ричард.

— Кто-то до него? — мелькнула у меня мысль.

— Ты имеешь в виду деда?

— Как вариант… Совсем уж дела давно минувших дней… Вряд ли.

— Отец сейчас разыскивает императора Максимилиана. Но пока безрезультатно.

— Что? — изумилась я.

— Люди, наделенные магической силой, живут долго. Очень долго. И рано или поздно они меняют свою жизнь — когда им становится невыносимо скучно. И императоры — не исключение. Рано или поздно они передают свой трон наследнику — и удаляются. В случае с отцом и дедом это произошло не совсем мирно. Они просто не выносили друг друга. И — как только появился на свет Брэндон — император Максимилиан решил, что моего отца можно и убрать из очереди на престол.

— Даже так?

Ричард кивнул:

— Там было длительное противостояние, которое закончилось тем, что отец стал сильнее. И взошел на престол. И мы с ним остались в живых.

— И он просто отослал императора Максимилиана?

— Наложил заклятие — император лишится магии, если ступит на землю Империи.

— И чем он, по-твоему, занимается?

— Первый месяц, я подозреваю, просто спал. Появиться сюда, чтобы проконтролировать нашу жизнь, он не мог. Думаю, они с супругой странствовали. Потом строили новую жизнь. Боролись со скукой как могли.

— Занятно. Мне кажется, или у Фредерика тяжелые отношения не только с отцом, но и с матерью.

— Они оба холодно относились к наследнику.

— Странно.

— Может быть, — равнодушно кивнул Ричард. — Только любовь прежнего императора к своей супруге… Это легенда у нас в стране. И, вместе с тем, абсолютная правда.

— Но должен же быть кто-то… И если это не Фредерик, не ты и не твой брат — значит, есть четвертый.

— Всех придворных дам, с которыми у отца были отношения после смерти мамы… Проверили. Там ничего.

— А… прости… — я отвела глаза.

— Пока была жива мама… Была только она. А потом… она и императрица.

— Кстати, а что случилось с супругой его величества?

— Она погибла при странных обстоятельствах. Практически сразу после гибели мамы.

— Что за обстоятельства?

— Сам я не в курсе — как ты знаешь, я в тот период был достаточно невменяем.

— Однако…

— Целитель Ирвин ничего сделать не успел — горячка, перешедшая в воспаление мозга. Как потом выяснили, почувствовала она себя не хорошо с вечера, но к Ирвину обращаться не стала. Выпила обезболивающее и легла. Утром уже все было напрасно. Она просто сгорела. За сутки. Не приходя в себя.

— У вас разве так бывает? — я вспомнила все случаи, когда сталкивалась с целителями в этом мире.

— Как мы знаем, бывает все…

Ричард склонился ко мне, поцеловал.

— Опаздываю, прости.

Уже около двери остановился и, не оборачиваясь ко мне, проговорил:

— Я распоряжусь, чтобы охрану дворца усилили. И разверну дополнительный батальон в том районе, где у нас кадеты на сборах. И… я счастлив.

— Я тоже, — прошептала ему в спину.

Он ушел.

Как ни странно, я заснула. Это был просто подарок. Проснулась в отличном настроении, с желанием свернуть горы.

Об этом и заявила Оливии.

А после завтрака ко мне пожаловал секретарь его величества.

— Миледи Вероника, — поздоровавшись и поклонившись, сообщил Карл. — Его величество разрешил вам покидать дворец. С усиленной охраной, разумеется. Он распорядился, чтобы вы решили вопрос с типографией и составили список всего того, что необходимо приобрести для редакции. Если учесть, что газета должна выйти в пятницу, то я бы хотел получить список всего необходимого уже сегодня.

У меня все внутри оборвалось.

Вот что за бред — выманивать меня из дворца так… глупо! Но реагировать на все это надо быстро — если, конечно, я хотела что-то предпринять. Но сначала надо было понять, кому можно доверять… От личного секретаря его величества я точно не ожидала подобного.

— Наконец-то! — постаралась радостно улыбнуться я. — А то во дворце мне как-то тягостно. И дел за неделю напилось много.

С каждым словом мне было все легче и легче изображать восторг.

— Миледи Вероника! — обиженно проговорил секретарь. — Все действия его величества продиктованы только заботой о вашей безопасности.

— Я понимаю это, Карл. Но очень рада, что все закончилось! Оливия, пригласите ко мне моего сына. Мне надо поговорить с ним о его самоуправстве — а том меня потом не будет.

Я взмолилась всем святым, чтобы сын остался во дворце. Чтобы Ричард его не забрал. Чтобы Ирвин его задержал.

Пока мы ждали Феликса, я предложила секретарю выпить со мной кофе. И он не отказался.

— Я просто в восторге, с какой легкостью вы управляетесь с обслуживающим персоналом во дворце! — между тем говорил мне секретарь. — Например, вчера…

— Перед уходом надо не забыть распорядиться, пусть проконтролируют, чтобы его величество пообедал.

— Это было бы замечательно! Император все время забывает.

— У него же столько дел!

— Именно так.

Феликс вошел с полным выражением недоумения на лице. Я не дала ему и рта открыть.

— А скажите-ка мне, уважаемый, почему я узнаю о том, что вы продолжаете игнорировать мои приказы? Почему вы, несмотря на мой вчерашний запрет, работаете на милорда Ирвина? Кто вам позволил?

Хорошо, что ребенки у меня умные и быстро соображающие. Как только сын отмер, он обиженно протянул:

— Я занимаюсь тем, что мне нравится.

И ни слова о том, что это мы вчера все обговорили.

— А мой прямой запрет?

— Но… господин Ирвин…

— Значит, это он привлек вас снова к работе?

Феликс потупился:

— Да, матушка.

— Мне необходимо с ним поговорить до того, как я уеду из дворца по поручению его величества.

— Пригласить его к вам?

— А где он сейчас?

— У его высочества.

— Наверное, не нужно отрывать главного целителя от его обязанностей… — осторожно заметил секретарь.

— Вы правы, Карл. Тогда я зайду к нему, — решилась я. — Вы распорядитесь об охране и карете?

— Конечно, миледи.

На этом мы и покинули мои покои.

Мы с Феликсом шли коридорами молча. Замешан секретарь или нет? Мог ведь к нему подойти кто-то, кого он посчитал императором. Я вспоминала, как, например, Ричард приказал клану наемных убийц убрать сначала барона Кромера. А потом Брэндон — меня. Другое дело, что ни старший сын императора, ни младший до сих пор не знают, кто так ловко за них поработал…

И как лучше мне поступить? Отсидеться во дворце? Или?..

Передо мной распахнули дверь, и начала сразу, с порога проникновенную речь:

— Господин Ирвин, а почему продолжаете привлекать моего сына к работе? Какое право вы имеете?

— Прошу прощения, миледи Вероника, — с извиняющимися интонациями проговорил умница-целитель, принимая мою игру. — Я увлекся, а помощь господина Феликса просто неоценима.

— В следующий раз, пожалуйста, ставьте меня в известность о подобных… явлениях заранее, чтобы мне не приходилось перед тем, как уезжать из дворца еще и разыскивать вас.

— Слушаюсь, миледи, — сказал целитель, а в его глазах мелькнуло понимание.

«Ага! — хотелось мне сказать, — сама в шоке…»

— Это миледи Вероника пришла навестить меня? — раздался из покоев принца голос Брэндона.

— Именно, ваше высочество! — отрапортовал целитель.

Я пожала плечами и прошла из гостиной, которую оккупировали целители дальше, в спальню. Ирвин шагнул за мной.

— И что происходит? — спросил он у меня, не обращая внимание на Брэндона.

— Его величество распорядился, чтобы я посетила типографию и для этого вышла в город.

— Что? — хором спросили у меня и принц, и целитель.

— Он прислал за мной своего секретаря.

— Это — бред, — уверенно сказал Брэндон.

— Ваши покои могут прослушиваться? — прямо спросила я у третьего лица в государстве.

— Нет, — удивленно ответил он.

— А просматриваться?

Он отрицательно покачал головой, уже улыбаясь.

— Вот зря вы так, ваше высочество! Из императорского кабинета тоже как-то велась незапланированная трансляция. И из коридоров дворца.

— Возможно. Но это все-таки личные покои. И защиту я ставил сам. И сам ее проверяю, — ответил мне принц. — Теперь о вашем выходе в город. Я против.

— Но это шанс! Возможно будет захватить тех, кто придет меня убивать или похищать.

— Угу. А потом меня, Императора и главного целителя — заодно — придет убивать разъяренный брат. И будет он в своем праве. Так что никуда вы из дворца не пойдете. Никуда. Я свяжусь с отцом и братом — пусть в типографию высылают своих людей. Вы собой рисковать не будете.

Он на минуту-другую словно отключился. Потом распахнул глаза.

— Всех известил. За секретарем следят люди Крайома. Женщина, вас изображающая, вместе с охраной выйдет отсюда через пару минут. Посмотрим, к чему это приведет. Кстати, его величество распорядился, чтобы вы побыли ближайшие час-другой в моих покоях.

Глава следующая. Бонусная на сегодня!!!

Действительно, через несколько минут я услышала, как кто-то моим голосом — неужели я действительно так противно говорю? — отчитывал Ирвина и Феликса, а потом и возмущался тем фактом, что охрану увеличили.

— Теперь вы меня и во дворце сопровождать будете? — возмущенно поинтересовалась я у кого-то.

Брэндон, который внимательно смотрел на меня, засмеялся.

— У вас такое забавное выражение лица…

— А кто там? — кивнула я на дверь, ведущую из спальни в гостиную.

— Кто-то из дам, работающих на Крайома, — ответил наследник. — Безусловно, сильный маг. Вот она и отправится в типографию. И посмотрит, кто вас там ждет.

— А вот мне интересно… Что я — с точки зрения заговорщиков — должна была сделать?

— Немедленно выполнить приказ императора Фредерика, разумеется, — удивился принц. — А как еще?

— То есть никому и в голову не пришло, что я могу не послушаться? Или запаниковать?

Брэндон лишь пожал плечами. Потом подумал и заметил:

— Это очень хорошо, что вы не стандартная. И в чем-то неправильная.

— Вот спасибо, — фыркнула я.

Мы замолчали.

Время тянулось медленно. Его высочество, хотя был одет, пребывал в постели, из которой ему категорически не разрешали выбираться. Он просматривал документы, недовольно хмурился. Я, сидя в уютном кресле, читала детектив, непонятно как оказавшийся в кабинете Брэндона — мне его принес Ирвин. Он же повторил приказ императора — пока идет операция по задержанию, я никуда не выхожу из покоев наследника. И не порчу сюрприз службы безопасности для деятелей, что решили выманить меня из дворца.

Сосредоточиться на тексте я не могла, да и книжка оказалась не захватывающей. Много трупов, кровь рекой и слишком противный главный герой — бездна пафоса и минимум толка. И вообще, у меня создалось впечатление, что тот, кто это писал, представлял себе работу сотрудников Уголовной полиции весьма и весьма невнятно.

Тут я зафыркала, надсмехаясь надо собой — тоже мне, специалист. Хотя… Если бы у меня была фантазия написать детектив… Я вспомнила и сотрудника полиции, который сначала пообещал мне, что потащит меня в карету за волосы, а потом дал мне совет не подписывать никаких бумаг. И целителей, которые меня спасли. И палача, что отправился за милордом Милфордом… Я так и не уяснила для себя — хорошие люди мне встретились в тот страшный день — или все-таки плохие. Но они были интереснее, чем те фигуры, что автор описывал в своем тексте…

— Вы одновременно и хмуритесь, и посмеиваетесь, когда читаете, — обратил на меня внимание наследный принц. — Что-то совсем невозможное?

— Можно сказать и так, ваше высочество.

— Вероника, — поморщился молодой мужчина. — Мы же с вами договорились общаться без официоза.

— Тогда объясните мне, что было вчера?

Принц насмешливо фыркнул.

— Понимаете, я бы хотела понимать, когда с вами можно разговаривать. Хоть как-то. А когда не стоит, — я с удовольствием отложила книгу и подняла на него насмешливый взгляд.

— Со мной не стоит разговаривать, когда нет ничего, кроме праздного любопытства. Или профессионального интереса.

И такая надменность в голосе. Ну, просто барство дикое…

Все-таки преподавательский опыт — он бесценен. Особенно, когда возникает жизненная необходимость как следует продышаться и тщательно посчитать циферки перед тем, как что-то кому-то ответить. Сколько раз мне приходилось молчать, пока слова облекались в цензурную форму. Вот и еще раз пришлось…

— Мы с Джулианой просто беспокоились, — попыталась я еще раз. — Его величество сообщил, что вы были ранены.

— Я не приемлю жалости, — это прозвучало высокопарно.

Тут я умилилась. Ну, вот что на него злиться — детский сад, он и в Империи детский сад. А тут еще и имени августейшей фамилии…

Покачала головой — и вернулась к подвигам и приключениям главного героя. И кого-то он мне глупостью, надменностью и патетичностью напоминает.

Хихикнула. И стала читать. Теперь, когда я представляла наследного принца на месте храброго следователя Уголовной полиции, текст пошел легче.

Время от времени я ловила на себе настороженные взгляды. Наконец наследник решился:

— Вы обиделись?

— Нет, — ответила я, не глядя на него, и перевернула страницу.

— А…госпожа Блер? Вчера?

— Я думаю, об этом надо спросить госпожу Блер. А вы как считаете?

— Вы все-таки рассердились.

— Просто мне нравится, когда я понимаю: можно ли общаться с человеком… Или все-таки не стоит. И крайне раздражаюсь, когда это самое мнение приходится менять. Что же касается вас…

— Вероника, я бы хотел извиниться, — перебил меня Брэндон.

— Вы знаете, я не любитель давать советы, но в вашем случае я, пожалуй, изменю своему принципу.

Теперь замолчал принц.

— Никогда, слышите, никогда не срывайтесь на тех, кто дорог вам. Это-то как раз и вызывает жалость, которую вы не приемлете. Я правильно поняла? Так вот — сильный человек признается самому себе в том, что его беспокоит и найдет в себе силы выяснить этот вопрос с тем, кто ему не безразличен… Злитесь на себя — разбирайтесь с собой лично. Есть претензии к Ричарду — пойдите и выскажите их ему. Не довольны отцом — опять-таки — идите и беседуйте с ним. С женщиной, которая вам нравится, тоже можно поговорить — хуже не будет.

Брэндон горько рассмеялся.

— Оооо, вот только не надо, — поморщилась я. — Что в вашей семье за манеры! Трое замечательных мужчин — умных, порядочных, талантливых, сильных, красивых. Загляденье. И что… Один мучается тем, что бастард. И все плохое с ним случается именно поэтому. Другой страдает исключительно потому, что император. А третий…

Я посмотрела прямо в глаза принцу. Да… Было видно, что он в ярости. Вздохнула, понадеялась, что он не будет превращать меня, например, в жабу. Хотя, ладно — если что — Ричард меня расколдует.

— Брэндон, — сказала я значительно мягче, чем планировала. А что — чувство самосохранения и мне не чуждо, между прочим. Я мать троих детей — мне себя беречь надо!

— В общении с людьми или в управлении государством, — мы все ошибаемся, когда что-то делаем. И это не потому, что вы более слабый маг, или менее любимый сын, чем Ричард. Кстати, и то, и другое — не правда.

— Да что вы… — ядовито протянул младший сын императора.

— Знаете, со стороны — виднее.

— Вы же ничего не знаете…

— Отчего же. Я много общалась и с вашим отцом, и с вашим старшим братом. И я, например, помню, что Фредерик говорил вам после того, как вы смогли снять заклятие, которое на вас повесили…

Тут я запнулась.

— Что же вы… Продолжайте, — желчно обронил наследник.

— Вы как маг необыкновенно сильны. Вы самостоятельно сняли заклятие, которое было невозможно снять в принципе, — все же договорила я. Потом поднялась, склонила голову — приседать в положенном реверансе не собиралась — и молча направилась на выход.

— Вероника, постойте, — раздалось мне в спину. — Вам пока нельзя выходить отсюда.

— Возможно, — остановилась я перед дверью, — но и с вами я не желаю оставаться.

— Может быть, договоримся, что этого разговора не было? — предложил наследный принц.

— Хорошо, ваше высочество, — кивнула я и отправилась к креслу, в котором сидела до этого.

Повисло молчание.

— Вы злитесь? — опять начал разговор Брэндон.

— Исключительно на себя. Вас, ваше высочество, это ни в коей мере не касается.

— Я вот на вас злюсь за то, что вы своей резкостью прошлись по самому больному. А вы на себя за что? — поинтересовался принц.

— За то, что стала разговаривать с вами, как с нормальным человеком, который мне симпатичен и которому я бы хотела помочь. А вам это не нужно.

— Вы ошибаетесь, Вероника. Нужно. Очень нужно. Просто…я не знаю, как на это реагировать. Не умею. Понимаете, я очень одинок и несчастлив.

— Вы знаете, у меня есть знакомый мальчик. Вилли. Мы с ним познакомились, когда я работала в поместье у милорда Верда. Его мама искала работу и — на тот момент не могла найти. Отца у них нет. Я не знаю — может, Вилли — сирота. Может, отец их бросил. Мама все время работает. И ищет приработок, потому что воспитывать детей одной очень тяжело. А кушать хочется. Мальчик же мечется и ищет, где бы заработать, потому что хочет помочь. Но при всем при этом, я не видела более счастливых и добрых людей, чем эти двое. А ведь и они тоже могут сказать про себя, что они одиноки и несчастны.

Принц… хотелось бы сказать, что нахмурился… Но против правды не пойдешь — он надулся.

— Так что, — глядя на него с удовольствием и не скрывая этого, проговорила я, — «каждый выбирает по себе женщину, религию, дорогу…»

— Это стихотворение?

— Именно.

— Прочтите — получилось очень…повелительно. Я подняла на наследника глаза. Он смутился и добавил:

— Пожалуйста…

— Хорошо, — пожала я плечами. — Все лучше, чем ругаться.

Каждый выбирает для себя Женщину, религию, дорогу. Дьяволу служить или пророку — Каждый выбирает для себя. Каждый выбирает по себе Слово для любви и для молитвы. Шпагу для дуэли, меч для битвы Каждый выбирает по себе. Каждый выбирает по себе. Щит и латы, посох и заплаты, Меру окончательной расплаты Каждый выбирает по себе. Каждый выбирает для себя. Выбираю тоже — как умею. Ни к кому претензий не имею. Каждый выбирает для себя.

— И что бы вы сделали на моем месте? — вдруг спросил принц.

Я скривилась:

— Выбирайте направление, в котором вам бы хотелось проявить себя. И вперед. С императором вполне можно договориться. Добивайтесь самостоятельности, учитесь сотрудничать с силовыми ведомствами. Окружайте себя преданными и одновременно компетентными людьми. Живите. Радуйтесь. Совершайте ошибки и учитесь принимать их… Любите, в конце концов.

— Давайте вернемся к сфере деятельности — принц одновременно и сморщился, и бросил умоляющий взгляд. С подобными чудесами в невербальном общении с ним мог соперничать разве что Флоризель…

— Займитесь дипломатией. Поскольку у Империи в друзьях только имперская армия, вам будет полезно поработать в этой сфере.

— Вот это не правда. Есть еще миры, которые мой брат спасал.

— Тогда поработайте министром пропаганды. А то у вас ею занимаются только мятежники.

— Я так понимаю — пропагандой занимаетесь теперь вы. Поэтому мне остается дипломатия.

— Почему… есть еще и торговля, сбор налогов.

— Лучше дипломатия, — поморщился наследник.

— А торговля — полезнее. У нас есть поговорка — куда не войдет солдат с мечом, всегда проникнет ишак, груженный золотом.

— Так и дипломатия про то же самое.

— Да, только занимаясь торговлей, вы сами на свои замыслы денег заработаете, а как дипломат — будете их из казны вытаскивать.

Мы рассмеялись.

Тут дверь растворилась и на пороге спальни наследника появилась Джулиана.

Взгляд Брэндона блеснул восторгом, который быстро сменился недоумением. И принц — не поморщился даже — мгновенно оказался на ногах. И это несмотря на тяжелое ранение. Сын императора изящно поклонился и лучезарно улыбнулся:

— Госпожа Блер! Я рад вас видеть.

— Добрый день! — поздоровалась и Джулиана с нами. Получилось как-то чересчур спокойно. И обыденно. Словно приходить в спальню наследного принца, да еще и в одиночку, для нее в порядке вещей?!

Я посмотрела на журналистку удивленно. Какая-то она была… Не такая. Брэндону же было как-то все равно, почему девушка заявилась. Он просто был счастлив.

Тут Джулиана перевела взгляд на меня и замерла, словно споткнулась об него.

— Миледи Вероника… А вы что тут делаете? Вы же в городе…

— Мне запрещено покидать дворец, — ответила я. — И, в частности, покои наследника.

— Даже так… — презрительно скривилась журналистка.

— Госпожа Блер, — Брэндон был уже рядом с ней и как-то не обращал внимание на то, что в покоях они не одни. — Я бы хотел извиниться за вчерашнее. Я не должен был так говорить. И, на самом деле, мне очень приятно, что вы обо мне беспокоитесь.

Он взял ее узкую руку с тонкими длинными пальцами, склонился над ней и очень-очень нежно поцеловал.

— Брэндон, — прошептала она. И коснулась его щеки.

«О…И что мне у себя не сиделось… — подумала я. — Всю романтику людям порчу… Хотя им потом Фредерик за такую романтику… И Джулиане с ее умом, талантом и ярко выраженным чувством собственного достоинства становиться просто любовницей. Пусть даже и наследника…»

Тем временем Брэндон обнял девушку, едва слышно прошептал:

— Ты пришла сама…

И коснулся губами ее губ.

Я закашляла, привлекая к себе внимание — обалдели они оба, что ли?..

Но тут Джулина словно очнулась ото сна.

Она вскрикнула — отчаянно, безнадежно. Отшатнулась от мужчины. Хрипло и решительно приказала:

— Делайте портал в безлюдную местность. Убирайте меня из дворца. Я под заклятием. И двое других журналистов тоже. Нас начинили какой-то заразой.

— Условия активации заклинания? — быстро спросил принц.

— Присутствие императора или командующего.

— Куда отправились журналисты?

— Один к кадетам, другой — в Норверд.

— Юг, север и столица. Все как мы с Ричардом предполагали, — прошептала я.

— Вероника, — кинул мне приказ наследник — и я позвала Ричарда. На этот раз я сразу мысленно связалась с ним. Быстро ввела его в курс дела, потребовала, чтобы ни он, ни отец и близко ко дворцу не подходили.

— Немедленно уходи оттуда, — отреагировал Ричард на мои слова. — убирай Феликса. Прикажи перстню. И Брэндон пусть уходит. Это приказ.

— Лучше журналистов задержите. Я тебя люблю.

И не слушая, что он мне еще скажет, прервала связь.

— Я должна была соблазнить вас и оставаться, пока… — продолжила говорить Джулиана.

Брэндон, тем временем что-то беззвучно шептал. Вряд ли он молился — скорее, читал заклинание. И, судя по тому, как подрагивали у него руки, а на лбу появлялись капельки пота — что-то очень сильное, требующее максимум концентрации и энергии.

— Скорее, — умоляюще посмотрела на него Джулиана. — Я боюсь, что не удержусь. Маг очень силен. А я не хочу уходить с такой тяжестью на сердце. Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то погиб.

Еще несколько долгих-долгих минут. Потом замерцало марево портала. Только не разноцветное, переливающееся всеми цветами радуги — к которому я, честно говоря, уже привыкла, а мрачное. Иссиня-черное. С алыми всполохами.

Джулиана метнулась к порталу, но Брэндон решительно перехватил ее локоть.

— Я сама! — протестующее вскрикнула девушка. — Не надо! Не надо со мной!

Но принц, так же крепко держа ее, шагнул в черноту вместе с ней.

— То есть, как это ушел вместе с ней?!! — ревел император Фредерик.

В этот момент я сидела на коленях Ричарда, который — как только вошел — притянул меня к себе, рухнул в кресло и больше не отпускал. Обвил руками, уткнулся в мои волосы. И молчал. Только его огромное, мощное тело время от времени чуть подрагивало.

Граф Крайом застыл на том самом месте, где принц Брэндон открыл портал. Глава службы безопасности превратился в соляной столп и, такое ощущение, даже перестал дышать.

Мне пришлось рассказывать обо всем, что произошло. Фредерик был в исступлении — я его таким еще не видела.

— Стихии, — вдруг тихо-тихо простонал он. — Милости прошу… Пусть он жив останется… Только бы выжил…

— Портал был странного цвета, — почему-то сказала я.

— Что? — не понял император.

— Черный-черный. С алыми вкраплениями. Я такого никогда не видела.

— Он решил уничтожить эту заразу, — закрыв глаза, выдохнул Фредерик. — Решил выжечь в крови, чтобы спасти девушку. И отправился с ней, чтобы подпитывать контрзаклинание своей энергией.

— Похоже на то, — откликнулся Крайом. — Он сплел в одно заклинание вызов портала, свой огонь. И кинул защиту на девушку. Видимо, чтобы не смогли активировать привязанную на нее заразу, когда поймут, что что-то идет не так…

— Лучше бы он на себя защиту кинул!!! — взревел Фредерик с новой силой. — А еще лучше — просто перебросил бы эту… девицу куда подальше!!!

— Я не пойму, куда они отправились. Не отследить, и не пройти следом. Хорошо сделано. Сильно.

Император взмахнул руками… И словно сдулся. Обвел тяжелым взглядом всех присутствующих. И опустился в соседнее с нами кресло.

— И не помочь ведь… — тихо и обреченно проговорил он.

— На наследнике защитное кольцо. Родовое, — с надеждой проговорил Крайом. — И он амулеты использует активно. И сам их делает неплохо… Может, обойдется…

Фредерик закрыл лицо руками.

— Ты не был в Норверде сегодня… — выдохнул он. А Ричард, услышав название столицы Северной провинции, откуда сам был родом, еще сильнее прижал меня к себе. Хотя, казалось, куда уж.

— Там совсем все плохо? — спросил Крайом.

— Хуже, чем можно представить.

— Журналист перенесся порталом в центр города — и взорвался. Изнутри. На площади, полной народа. Его мы не успели перехватить.

— И что теперь?

— Моровое поветрие теперь, — зло ответил император. — Первые погибшие появились в течение получаса. На редкость стремительное течение болезни. Мгновенное повышение температуры, судороги. Потом лопаются сосуды на лице. Кровавая рвота. Смерть.

— Там Ирвин работает. И остальные целители, — добавил Ричард. — Любимая, Феликса я отправил к братьям. На юг. Пусть там побудет. Там безопасно.

— А тот журналист, которого заговорщики отправили к кадетам? — прошептала я. — С ним должно было случиться то же самое? Он должен был взорваться — и всех заразить?

— Да, — ответил император. — Как и Джулиана. Только она должна была заразить столицу. И начать со дворца.

— Журналиста на юге перехватили, — посмотрел на меня император. — Успели. Вероника, ваше предупреждение подоспело вовремя. Там, где дислоцируются кадеты — кордоны везде. И в той местности невозможно строить порталы — всех, кто желает проникнуть на территорию, все равно выносит к кордонам. И утром Ричард приказал развернуть порядки и быть в полной боевой готовности.

— Я был неподалеку от того поста, через который шел этот несчастный, — раздался у меня над головой безжизненный голос Ричарда. — Это я перебросил его.

— Куда? — спросил император.

— Помнишь, отец, тот мир, где остались лишь несколько городов под защитными куполами? И лес, над которым купол возводил я? — хрипло проговорил главнокомандующий.

Император кивнул.

— Я туда его зашвырнул. В том мире нет ничего живого.

— И в той среде погибнет все. Даже такая инфекция, — одобрительно посмотрел на старшего сына Фредерик.

Я содрогнулась. И инфекция не выживет, и журналист, которого инфицировали.

— У меня через двадцать минут совещание, — сказал мне на ухо Ричард. — Мы разворачиваем всеобщую мобилизацию. На то, чтобы организовать кордоны, требуются не только регулярные войска. Но и уже отслужившие граждане Империи. Людей понадобится очень много.

— У нас допрашивают задержанных, — поддержал беседу Крайом. — Тех, кто пришел за вами, миледи Вероника, в типографию. Это дассары. Кроме того, было несколько наемников. Из разных миров.

— Я уже обратился ко всем солдатам, что незаконно проникли на нашу территорию и сражаются против нас, — задумчиво протянул Фредерик. — Сообщил им, что мы знаем каждого поименно — Милфорду удалось проникнуть в базу данных организации, через которую производили наем. Он и его люди вынесли документы.

— Как ему это удалось? — даже на Крайома это произвело впечатление.

— Когда он вернется — поинтересуемся, — император с таким видом пожал плечами, что стало понятно — вот тот момент, каким образом контрразведчикам это удалось, волнует повелителя в последнюю очередь.

— И что теперь? — поинтересовалась у Фредерика я.

— Пообещал амнистию и высылку на родину всем, кто сдастся. И наемникам, и дассарам. Кроме того, поклялся, что мои люди вырежут семьи тех, кто продолжит воевать с нами. Думаю, военные действия против нас мы прекратим в ближайшее время.

— Надо захватить мага, который разработал заклинание, заразившее журналистов, — посмотрел на Крайома Ричард.

— Согласен. Только сначала надо побеседовать с госпожой Блер… — отозвался начальник службы безопасности.

Его величество снова зарычал. Потом проговорил уже по-человечески, на имперском:

— Я нанял всю гильдию убийц. Пусть займутся слежкой. Мне нужны контакты всех подозрительных людей. Или просто незнакомцев. Я распорядился, чтобы глава гильдии убийц привлек уголовников. Пусть докладывают. А что с журналистами?

— Мы только знаем, что с утра эти трое отправились порталом в столицу Западной провинции, — продолжил Крайом. — Что они там делали? Где их перехватили? Где заразили? Отследить не удалось. Арестованные тоже этого не знают. У них был свой приказ — захватить миледи Веронику и доставить ее в один из домов на окраине Роттервика. Там были еще наемники. Среди оружия был найден нож, аналогичный тому, которым убивали золотоволосых женщин. И приказ у наемников был соответствующий — после допроса, на который ждали мага — эта тварь, похоже, всем и руководит — убрать.

Теперь зарычал Ричард.

— Маг… Наш? Или? — спросил его величество.

— Маг, командующий наемниками — точно не наш. Он — дассар. Но… там их двое. Еще один — умеет менять обличья. Чаще всего приходит в виде командующего Тигверда. Пару раз его видели в виде вас, ваше величество. Опознают этого… — Крайом посмотрел на меня и проглотил ругательство. — По паролю и перстню. В первый раз попытались убить — думали, что их накрыли. Утверждают, что щит у заговорщика — превосходный. Огненный.

— Значит, руководителей двое, — протянул Император. — Один — пришлый. Один — из Империи.

— Похоже на то, — кивнул Крайом.

— У меня завтра с утра встреча с вождем дассаров, — сказал его величество. — Они согласны на переговоры. Я узнал к тому же, что их мир перенаселен — земли мало, одни океаны. Единственный материк. Жители с незапамятных времен объединились в одно государство. Теперь их правительство стонет, что они знать не знают — откуда у нас на территории их граждане. А может, и вовсе не их. И это не они оплачивали услуги наемников. Они оскорблены нашими подозрениями, и тем более, нашими ничем не обоснованными действиями и акциями в их мире.

— Так это не наши действия. И не наши акции, — пожал плечами Ричард.

— Именно так я им и сказал. Насколько они не в курсе того, что делают у меня в стране некие наемники, настолько я понятия не имею, почему гибнут главы корпораций наемников, военный министр и несколько десятков личностей помельче. С семьями.

— А зачем им вообще империя? — спросила я. — Неужели нет мира менее защищенного? Или не заселенного?

— Я думаю — мы им подходим, — скривился Император. — Их маги могут легко черпать силу в нашем мире. Как, собственно, и наши — в их. Это очень важно при заселении. Когда мир не противится твоим способностям, и все получается легко.

— То есть им нужны земли — и не нужен народ на них… — протянула я. — А с империи они начали как с сильнейшего. Если они одержат победу здесь — то с остальными справятся и подавно.

Мы замолчали.

Потом Ричард тяжело вздохнул.

— Мне пора, — проговорил он.

Император Фредерик посмотрел на графа Крайома.

— Мы, пожалуй, подождем Брэндона в гостиной, — проговорил Император.

— Да, — кивнул глава охраны. — Там значительно удобнее.

И они вышли.

— Я тебя люблю… — простонал Ричард. — И не знаю, смогу ли я пережить, если с тобой что-то случиться. Ника…

У нас были поцелуи нежные. Были страстные. Были… бешеные. Но такого исступления, сумасшедшего смешения дикой боязни потерять и отчаянного желания обладать… Такого еще не было. Ричард что-то шептал мне между поцелуями — но я, за грохотом крови, бьющейся в ушах — даже не слышала. Не знаю, чем бы все это закончилось, но нас бесцеремонно прервали.

— Брат, — раздался рядом ядовитый голос. — У вас что — во дворце своих покоев нет?

Я недовольно посмотрела на Брэндона и Джулиану, которые появились аккурат рядом с креслом, в котором находились мы.

Потом я сообразила. Ричард, кажется тоже. Мы подскочили и с воплем: «Живые!» кинулись обнимать прибывших. На наши крики в покои влетели император и Крайом. Я сделала шаг назад, чтобы меня не расплющило. Ричард подумал — и поступил так же.

— Слава Стихиям, — проговорил мне на ухо Ричард. — Живой. Невероятно. Но… живой!

И мы с ним, обнявшись, смотрели на императора Фредерика, который то обнимал сына, то кричал на него. То благодарил стихии за то, что сын жив. То клялся, что сам придушит молодого идиота.

— А этот дурачок, — сказала я, имея в виду наследника, — как раз сегодня рассказывал мне, что отец его не любит.

— Дурачок, — согласился со мной Ричард. — Но очень сильный. Я бы так не смог.

И старший сын Императора опять вздрогнул. Потом, пользуясь паузой — Император отошел от наследника — пожал руку Брэндону. И удалился.

— И все-таки это было на редкость безрассудно, — снова и снова повторял Фредерик, кидая недовольные взгляды на заплаканную Джулиану, которая кивала, явно соглашаясь с Императором. — Ты должен был думать прежде всего о том, что ты — наследник. И империя…

— Отец, — чего-чего, а почтительности в голосе Брэндона не было уже минут двадцать как. — Мы сейчас поругаемся.

И тут вмешался Крайом:

— Ваше высочество, я очень рад вас видеть, однако мне необходимо поговорить с госпожой Блер.

— Только в моем присутствии, — отрезал наследник.

— Вы же не думаете, что я каким-то образом… — опешил глава безопасности.

— Вы меня слышали, — проскрипел принц, не хуже, чем папенька-император или брат-командующий.

— Ты еще кинься на бедного Крайома, — проворчал его величества. — Он, конечно же, главное зло в Империи…

За перепалкой они забыли совсем о Джулиане. Бедная девушка держалась из последних сил. Сжав кулачки, она пыталась унять нервную дрожь, которая волнами прокатывалась по ее телу. Странно, но Брэндон, который так и продолжал ее обнимать, никак на это не реагировал.

— Мне жаль вас отвлекать, — сделала шаг вперед я, — но госпоже Блер, прежде всего, необходимо пригласить целителя.

— Что? — мужчины недоуменно уставились на меня.

А Джулиана кивнула, лязгнув при этом зубами.

— Да и его высочество нуждается в осмотре, — продолжила я.

— Но, — начал Крайом. Потом посмотрел на девушку и, похоже, даже ее увидел. — Хотя, может быть, вы и правы. Тогда пару вопросов — и я уйду. Мне надо работать!

Это он отреагировал на раздраженный взгляд наследника.

— Я отвечу, — еле слышно проговорила Джулиана.

— Где вас захватили?

— Еще в столице. Неподалеку от дворца.

— То есть в Западную провинцию вы не попали.

— Нет. Заговорщики где-то здесь. В столице.

— Вас захватили, — продолжил Крайом. — Дальше.

— Мешок на голову — и в карету. Кричать мы не могли — я пробовала. Изо всех сил. Ничего.

— Что еще помните?

— Дом на окраине города. Мы ехали достаточно долго. Один раз пересекали мост — там звук по брусчатке особый — я всегда его узнаю.

— Вас привезли. Дальше? — Крайом вел беседу очень профессионально. Ничего лишнего, требовательно, но при этом невероятно мягко.

— Мешков не снимали. Заклинание маг читал сразу над всеми троими.

— На каком языке?

— Этот язык я не знаю.

— Как вы поняли, что это было за заклятие?

— Нам сказали.

— Кто?

— Маг, который нас заколдовал.

— Он говорил на имперском?

— Да. Но с акцентом. Сильным.

— Как вы думаете, зачем он это вам сказал?

— По-моему, хотел поглумиться. Мы ведь все понимали, что происходит. Были в себе. Только сделать ничего не могли.

— А как вам удалось вырваться из-под заклятия?

Джулиана мучительно покраснела.

— Я ее поцеловал, — решительно ответил Брэндон.

— Даже так? — саркастически протянул Фредерик.

— Вы позволите прочитать ваши воспоминания? — спросил у Джулианы граф Крайом.

Возмущенное «Нет!» Брэндона слилось с ее тихим, но решительным «Да».

Император Фредерик недовольно покачал головой — и не преминул вмешаться:

— Отрадно видеть, что хоть девушка осознает свой долг перед страной. В отличие от наследника.

Я выразительно посмотрела на императора — вот умный же мужчина. А временами — просто дурак-дураком.

Черные глаза с возмущением и обидой посмотрели на меня. И что я все время забываю, что он, как и Ричард, умеет мои мысли читать?

Тем временем Джулиана едва слышно произнесла:

— Ваше высочество, я должна. Я могу помочь расследованию.

— Я не могу тобой рисковать, — еще тише проговорил принц.

«О как…!»

Должно быть, мы подумали это одновременно: и я, и император, и Крайом.

Джулиана решительно высвободилась из объятий Брэндона и подошла к главе службы безопасности.

— Я готова.

— По-моему, я сегодня испортил отношения с наследником еще больше, — печально произнес Фредерик, как только мы зашли в его кабинет.

— Вы перенервничали, — сказала я мягко.

— Я умудрился оскорбить не только сына, но и девушку, которая, кажется, Брэндону не безразлична.

— Есть такое.

— Ну, вот как так получилось?.. Я ведь понимал, что надо остановиться. Но не смог. Почему так? Обращаться к подданными, зажечь в сердцах миллионов надежду, даже убедить жизнь отдать за Империю — это я могу. А вот выстроить отношения с сыном, которого я люблю — нет.

— И вы, и Ричард много говорите мне о том, что нельзя опекать моих мальчиков. Надо дать им возможность жить своей жизнью… А из них только Рэму пятнадцать! А Брэндону? Скоро двадцать пять?…

— Вы про то, что советы давать всегда проще?

— Я посоветовала принцу определиться, за что он будет отвечать. Чем он будет руководить и за что отвечать. Дайте ему возможность развернуться и показать себя. Он не хочет быть в тени. Вашей. Или Ричарда.

Император хмыкнул. Помолчал.

— Почему Джулиана вызывает у вас такое отторжение? — поинтересовалась я.

Фредерик тяжело вздохнул:

— Весь мой жизненный опыт говорит о том, что с этой девушкой не получится завести короткую, необременительную интрижку.

— А вы считаете, что ваш сын не созрел до серьезных отношений? Или его надо тоже… Женить по расчету?

— Я считаю, что взбунтовавшаяся против семьи дочь барона из Южной провинции, который традиционно в оппозиции к императорской власти… К тому же, еще и журналистка, и художница… Это слишком для наследника престола.

— Зато не скучно, — улыбнулась я.

— С этим не поспоришь… — тяжело вздохнул Фредерик. — Ладно. Давайте займемся тем, что у меня получается хорошо. Обратимся к народу и призовем их на борьбу с захватчиками.

Исходя из того, что секретарь был арестован — Крайом выяснял степень его причастности к утреннему происшествию во дворце — я предложила свои услуги. Кроме того, решено было собрать на вечер журналистов, с тем, чтобы завтра с утра во всех газетах было напечатано воззвание Императора к гражданам своей страны.

— Надо еще сказать, что два из трех террористических актов ваши сыновья предотвратили лично, рискуя жизнью, — заметила я.

— Это понятно. А как обратиться?

— Братья и сестры, — вспомнила я характерный пример из истории.

— Да… Так я еще к жителям Империи не обращался. Прозвучит оригинально, — заметил Фредерик.

После пресс-конференции, Фредерик хотел отправиться в Норверд и определиться — какая помощь требуется Северной провинции и ее жителям.

В течение дня мы толком не ели — так, перекусывали бутербродами. Посмеялись, что вот у Ричарда — как у командующего — обед всяко будет по расписанию.

Фредерик ушел, я еще поработала над материалами для следующего выпуска газеты. И неожиданно для себя заснула.

Мне снился щенок из золотого песка — точная копия Флоризеля, снился огненный конь Ричарда, герцогиня Реймская в костюме для фехтования — стройная, гибкая… Женщина грустно улыбнулась, вытянув перед собой лодочкой сложенные ладони. Мгновение — и она их разжала, раскинув руки в стороны, выпуская в темное небо маленькую огненную птичку…

— Ника! Ника, что с тобой! — мама обеспокоенно смотрела, как я зеваю и потягиваюсь.

— Заснула! И даже сон приснился…

— Хороший?

— Не знаю…Скорее — странный.

Мама покачала головой, и, вздохнув, присела рядом.

— Мам…Что-то случилось?

— Да нет, ничего. Немного беспокоюсь за мальчиков после того, как они уехали. И Феликса отослали. И Наташа не выходила сегодня целый день.

— Ричард о мальчиках позаботится. Неизвестно еще где безопаснее на сегодняшний день — во дворце или у них на учениях. А у Наташи наверняка текст пошел, как она выражается. Мам…ты что-то мне не говоришь? Что-то случилось?

Я не на шутку встревожилась. Чувствовала, что с мамой что-то не то.

— Ничего, доченька. Все хорошо. Просто…Меня все время мучает чувство нереальности происходящего. Как будто я проживаю чужую жизнь. Или на самом деле лежу где-нибудь в больнице, в коме, и все это мне просто кажется.

— Я понимаю. У меня тоже так было. Если бы не необходимость спасти Рэма, учить мальчишек, как-то выкручиваться — я бы сошла с ума.

— Не бери в голову, — это я так. Видимо, перенервничала из-за последних событий. Все-таки папа в эпицентре военных действий, и ты все время в опасности…Стихии, да кто ж может это выдержать!

— Стихии?! Мам, да ты настоящий житель империи!

— Ага…можно сказать коренной!

И мы рассмеялись. Я отправила маму спать, клятвенно обещая, что тоже вот-вот пойду. Сама же принялась за работу — а что? Немного подремала, потом с мамой по душам поговорила, теперь можно и делом заняться.

Такой меня и застал вернувшийся Фредерик — склонившейся над очередной статьей. Был поздний вечер, возле меня лежала кипа исписанных бумаг.

— Похоже, мы с вами поменялись местами… — протянул Император.

— В каком смысле? — удивленно посмотрела я на него.

— Моя очередь задавать ваш коронный вопрос: вы сегодня ужинали?

— Нет, — рассмеялась я.

— Сейчас нам накроют. Ричард останется на ночь в частях. Я был у него. Войска взяли ситуацию под контроль на западном направлении — возле границ с герцогством Рэймским. Кроме того, в кольце войск и зараженная столица Северной провинции. В самом Норверде работают целители. Там тяжело. Но не фатально.

— Сколько людей погибло?

— Много, — нахмурился Император. — Но меньше, чем могло бы. Ирвин обследовал госпожу Блер. Выяснил, что после того, как Брэндон протащил ее через черный огненный портал, зараза в ее крови погибла. На основе ее крови сумели сделать сыворотку. Волну эпидемии удалось сбить. За последние три часа — ни одного умершего. Ни одного заразившегося. Только Брэндон в гневе.

Фредерик скривился.

— А с ним что?

— Как же… Его Джулиана слаба от потери крови! Ее жизнь под угрозой… Как целители посмели это допустить!?

Несмотря на явный трагизм ситуации, мне стало смешно. Нападение, война, смерти… А у наследника и художницы — любовь…

Принесли ужин. По-моему, ни он, ни я толком и не поняли, что подавали нам дворцовые повара — настолько проголодались. Только молча и сосредоточенно жевали. Потом, уже за кофе, я решилась обратиться к императору.

— Фредерик, меня давно мучит любопытство…

Он очнулся — и с благодарностью улыбнулся мне. Словно звуки моего голоса вытащили его из мрачного кошмара.

— Что вы хотели у меня спросить, Вероника?

— Как так получилось, что из Императорской семьи — только вы и два ваших сына? А многоюродные братья и сестры, внучатые племянники и прочие-прочие?

— Вы хотите сказать — раз Императорской фамилии уже восемьсот лет, то родственников должно быть не мало…

— Разве это не логично? Даже если в вашем роду и принято рожать мало детей, однако… Должно быть как минимум пара десятков родственников. И среди аристократии некоторые должны кичиться тем, что кто-то когда-то… Это же простая математика.

— Все было именно так, — закивал Фредерик. — И родственники. И связи. До моего прадеда.

— Заговор?

— Прадед и так благостностью характера не отличался, а тут еще и бунт младшей ветви… Да еще и так талантливо организованный — там его племянники от любимой сестры отличились… Он воспринял это больше, чем предательство. Больше, чем оскорбление.

— И что же он сделал?

— Многих казнил — понятно, вся ветвь его сестры, включая ее саму, была уничтожена. Многих выслал — когда Император восходит на престол, ему подчиняется особая магия. С помощью заклятия можно повелевать силами подданных. И он наложил проклятие на своих родственников. Они могли пользоваться своими способностями лишь за пределами этого мира.

— И многие попали под это заклятие?

— Все родственники Императора — на тот момент не женатого. Часть аристократии.

— И у вашего предка был один сын?

— Да. Мой дед. У деда — тоже один ребенок. И у отца. Пока лишь я выбился из этой традиции. У меня есть Ричард. И Брэндон.

— А что будет с Ричардом, когда на престол взойдет его младший брат?

— Вы думаете, что Брэндон, став императором, попытается устранить старшего брата?

— Согласитесь, что это не исключено.

— Я смогу обеспечить безопасность обоим сыновьям. В том числе друг от друга.

— Они будут владеть силой, пока ничего не замышляют друг против друга? — догадалась я.

— Все немного сложнее, но, в целом — все правильно.

— И они оба об этом знают?

— Конечно. Особенно старательно я это объяснял младшему сыну.

— Потому что он законный и ему предстоит стать Императором?

— Нет, — покачал головой Фредерик. — Потому что он сильнее.

Мы замолчали. Несмотря на крепкий кофе, я с трудом сдерживалась, чтобы не зевнуть. Сладко-сладко.

— Вы устали, — заметил мое состояние Фредерик. — Вас давно надо было отпустить отдыхать.

— Все в порядке. Я хочу быть полезной.

— Тогда до завтра. Побудете моим секретарем еще несколько дней, пока мы со всем этим не разберемся?

— Конечно, — поднялась я.

Фредерик тоже оказался на ногах.

— Моему старшему сыну повезло, — легко улыбнулся он.

— Возможно, и младшему тоже, — не удержалась я.

Император издал звук, больше всего похожий на рычание.

Я направилась к двери.

— Постойте… — напряженно проговорил Фредерик.

— Что случилось? — остановилась я.

— Вы не чувствуете?

— Что именно?

— Кому-то очень больно. И я почему-то это чувствую… Это странно, потому что я ощущаю так себя лишь относительно близких мне людей. Сыновей. Вас. Не так явно — но чувствую ваших мальчиков. А тут… Я не знаю, кто это.

Мы быстро вышли из кабинета Императора. Он шел стремительно, словно что-то его подгоняло.

Охранники напряглись, увидев сильно встревоженного Императора. И первое, что они сделали — это вопросительно посмотрели на меня. Я ответила им возмущенным взглядом — дескать, я-то здесь при чем?

Так мы и двигались по ночным коридорам дворца. Чтобы успеть за Фредериком, мне приходилось практически бежать. Охранники сосредоточенно шли нам вслед.

Вдруг я поняла, что мы находимся в том крыле, где находились мои покои. Вот даже моя дверь. Что за бес сегодня Фредерика-то водит? Но мы пробежали мимо моей двери. Дальше. И подошли к комнате…Наташи.

Фредерик, даже не постучавшись, решительно рванул дверь на себя. В гостиной — ими всегда начинались апартаменты во дворце — было темно. Откуда-то, из глубины комнат, неслись болезненные стоны.

— Наташа, — позвала я. — Что с вами?

Император ворвался в спальню и коротко бросил:

— Свет!

Писательница выглядела плохо. Лежала, скрючившись на кровати. Дышала тяжело, в глазах плескалась мука.

— Вы почему на помощь не зовете? — возмутился Фредерик. — Чего ждете?

— Не хотела беспокоить…Вдруг само пройдет… — задыхаясь, ответила истинно русская женщина.

Император посмотрел на нее… Как-то о-о-очень выразительно. Покачал головой, словно отказываясь верить, что такое чудо бывает в природе. Подошел поближе, взял ее за руку.

— Что? — подняла на него глаза Наташа.

— Я, конечно, вызвал целителей. Но Ирвин сейчас в другом городе, — неожиданно мягко сказал Фредерик. — Его надо подождать. Я пока облегчу боль.

— Самое главное, чтобы с ребенком было все в порядке, — выдохнула Наташа.

— В ближайшее время прибудет помощь, — заверил ее повелитель.

Наташа замерла, глубоко вздохнула. И вдруг хихикнула.

— Может, водички… — предложила я. — Или шоколадку? Вы когда в последний раз ели-то? Наташа?

Но писательница меня как-то не слышала. Она смеялась.

Фредерик перевел на меня растерянный взгляд. Я ответила ему таким же.

— Наташа, — осторожно обратилась я к писательнице. — Что с вами?

— Истерика, — ответила писательница. И обратившись к Императору, который продолжал крепко, но аккуратно держать ее за руку, она добавила. — Вы знаете, ваше величество, жизнь иной раз выделывает такие зигзаги… Фантазии не хватит выдумать. А если и выдумаешь и в книге напишешь, то тебя раскритикуют.

— Почему? — живо поинтересовался Фредерик.

— Скажут — неправдоподобно…

Ирвина мы прождали достаточно долго. Или мне так показалось? От страха и тревоги… Мы с Фредериком выяснили, что Наташа не падала и животом не ударялась. С утра чувствовала себя неплохо — только есть не хотела и какая-то давящая пустота образовалась в голове. Но писательница не была настроена обращать на все это безобразие никакого внимания. Беременность — не болезнь, а текст у нее шел. В ее романтическом мире события развивались стремительно.

— Я все равно нашла время прогуляться, потому что целитель Ирвин велел мне не засиживаться, — гордо проговорила Наташа, но сразу охнула — ее опять скрутило. — Сегодня в парке было чудесно. Весна.

Она радостно улыбнулась, а я выдохнула с облегчением — Наташа не знала, какой опасности подверглись все, кто жил в столице, а особенно во дворце. И, следовательно, не была этим напугана.

— Может, вы рожаете? — тихонько спросила я. То ли у нее, то ли у императора.

Фредерик, услышав мои слова, как-то резко побледнел.

— Я слышу, что у ребенка сердце бьется ясно… — пробормотал он. — И боли от него не исходит.

— Да вроде недели полторы еще оставалось… — недоумевающее посмотрела на меня Наташа. И добавила растерянно. — Ирвин сказал.

— Ага… Права не имеете. Старший приказал, — хихикнула я.

Тут мы расхохотались уже обе. Император посмотрел на нас…снисходительно так — как на полных дурочек.

— Это из кино, — пояснила Наташа. — «Место встречи изменить нельзя».

— Все хочу посмотреть ваши фильмы, — заметил император. — Ричард хвалил какой-то нарисованный фильм.

— Да… — улыбнулась я. — Это мы «Геркулеса» смотрели.

Мы уже и поговорили за жизнь, и чаю с булочками выпили. Я время от времени посматривала на часы — поняла, что сначала Наташу терзали схватки с периодичностью в двадцать минут, а потом — часа через два — стали чаще. И интенсивнее.

Фредерик был нежен.

Это было удивительно. И то, как маленькая ладошка Наташи доверчиво лежала в его огромной руке. И то, как он время от времени проводил кончиками пальцев по ее волосам. И то, как он ее отвлекал от дурных мыслей — заговаривал, смешил… И то, как он брал на себя часть ее боли. Время от времени мне казалось, что я ее тоже чувствую. Физически.

А Ирвина все не было и не было. И я даже догадывалась — почему. Как глава целителей он руководил ликвидацией последствий теракта в Норверде, куда, собственно и были стянуты все службы. Либо в данный момент все были заняты, либо — за это я переживала даже больше — Ирвин пытался обеззаразить себя, чтобы не нанести вреда роженице.

В любом случае Наташа — понятное дело, ей никто ничего не рассказал о трагедии в столице Северной провинции — уже стала нервничать.

Я выразительно поглядывала на императора. А он был спокоен и торжественен. Как слон.

— Может быть, вы пойдете отдохнуть? — обратился он ко мне.

— Мне будет спокойнее, если я останусь с вами, — отрицательно покачала я головой.

— А то, что ко мне не идут целители — это нормально? — решилась на вопрос Наташа.

— Понимаете, — улыбнулся Император, — вы — пациент Ирвина. И он вас чувствует. Изменение состояния, даже сердцебиения. Он уверен, что и с вами, и с ребенком все в порядке. Схватки, по его мнению, продлятся до утра. И тогда он придет. Просто у него на руках много раненых. Единственно, он ругается, что вы никого не позвали. Нашему целителю и в голову не могло прийти, что вы не вызовите хотя бы слуг. А будете терпеть и ждать. Он просил передать, чтобы больше вы так не делали.

Наташа покраснела:

— Мне неловко, что я вас побеспокоила.

— Пустяки. Во многом, вы оказались в империи из-за моих решений, поэтому я чувствую ответственность. Не говоря уже о симпатии и желании помочь.

— Но… Вы же заняты, по меньшей мере, не меньше, чем целители. И вам надо отдохнуть. Может, действительно, вызвать слуг?

— Вы про то, что я не должен находиться с вами рядом, так как я не являюсь вашим родственником?

Голос Фредерика стал звучать глухо. Мы с Наташей уставились на него с одинаковым изумлением.

— Вот уж что мне в голову не приходило, — проворчала она.

Император улыбнулся.

— Вы знаете, для меня это впервые. Вообще-то, у нас перед родами — до прихода целителей — с женщиной находится муж. Эти часы считаются благословлением стихий и дают мужчине и женщине даже большее единение, чем… процесс зачатия ребенка. С матерью Ричарда меня не было рядом. Я никогда себе не смогу простить, что… Опять же дал себя уговорить. Мы не были женаты…

Это он пояснил в ответ на вопросительный взгляд Наташи.

— А Брэндон? — не сдержалась я.

— Его мать меня прогнала, — криво усмехнулся император. — Мы с ней даже в такой ситуации умудрились поругаться.

— Мда… — улыбнулась Наташа. — А я думала, это у меня в личной жизни проблемы…

— Наверное, мы просто не ценим любимых, которые оказываются рядом, — выдохнул Император. — Либо цепляемся за тех, кто не нужен нам. И кому не нужны мы…

— Понимать бы еще, как этого избежать, — на мгновение прикрыла глаза Наташа. — Чтобы потом не оказалось, что кому-то не нужна не только ты, но и твой еще не родившийся ребенок.

— Так, — распорядилась я. — Хватит меланхолии! Жизнь — справедливая штука. Пусть жалеют те, с кем мы не остались! Только позитив!!! И вообще — надо пробраться на кухню и раздобыть чего-нибудь вкусненького и сладенького. Да и мяска хочется.

Фредерик рассмеялся. Через мгновение к его басу присоединился звонкий голос Наташи.

В этот момент дверь в комнаты громыхнула так, что мне показалось, что ее выбили вместе с частью стены. Послышались быстрые шаги, и я поняла, что сейчас распахнется дверь в Наташину спальню.

Император прыгнул вперед, к самой двери, загораживая нас с Наташей. На кончиках его пальцев замерцали бьющие по глазам алые искры какого-то убийственного заклинания. Еще через мгновение в спальню галантно постучали…

— Простите меня…Я почувствовал…Могу я узнать, что происходит?

— Ричард! Напугал — проворчал император.

Он сделал шаг в сторону, и Ричард увидел и меня, и Наташу, которая подрагивала от пережитого ужаса и снова стала стонать от боли. Видимо, схватки пошли непрерывными волнами.

Ричард уставился на нее. Потом перевел взгляд на меня. Потом на отца. Я первый раз увидела, как командующий Тигверд краснеет.

Фредерик, не обращая на сына внимания, снова уселся рядом с Наташей и взял ее за руку.

— Мы пойдем на кухню, принесем всем чего-нибудь, — поднялась я, подошла к Ричарду. — Командующий Тигверд, вы составите мне компанию?

Старший сын императора перевел взгляд на Наташу, поклонился и тихо сказал:

— Простите.

Я взяла его за руку и потащила прочь из спальни.

— Ника, — раздался у меня за спиной голос Наташи. — А сок апельсиновый… можно?

Мы втроем ответили слаженным хором:

— Конечно!

Главнокомандующий имперских вооруженных сил прекрасно орудовал ножом и ловко чистил апельсины. Кроме того, посматривал он на меня взглядом крайне выразительным.

Я улыбалась про себя. Нет, формально все было очень достойно — в спальню к роженице не ворвались полки с развевающимися знаменами, и Ричард не спалил собственного отца и меня вместе с ним в припадке бешеной ревности. Раньше он именно так бы и поступил. Он тихонько постучался, извинился. А что примчался — так беспокоился человек… И все-таки что-то внутри, где-то очень глубоко подсказывало, что не так все было просто и радужно. И что обидеться все-таки стоит. Но…очень не хотелось…

Поэтому я быстро собирала огромный поднос с едой. Жужжала соковыжималкой. Варила кофе.

— Возьмешь поднос? — спросила у Ричарда. — А я заберу кофейник и графин с соком.

— А посуда? Чашки там всякие?

— У меня в комнате полный набор. И фрукты есть.

— Ника. Прости. Я спал. Проснулся — как от удара. Почувствовал, что ты и отец…рядом. От вас исходили такие волны нежности… А от отца еще и умиротворение. Ты — чуть встревоженная…

— И ты подумал…

— Нет, Ника. Я не подумал. Я тебе доверял. Но…не прийти просто не мог. Мне очень важно, чтобы ты мне поверила.

— Верю, — я попыталась его поцеловать, но ничего не вышло — поднос с едой столкнулся с кувшином, который я держала в руках, и мы чуть не упали. Надо идти, — прошептала я. — Может понадобиться наша помощь.

Когда мы пришли, то обнаружили, что Ирвин уже появился. И появился он не один. Вместе с ним прибыла пухленькая женщина средних лет, кудрявая и улыбчивая, с такими же, как у Наташи пухлыми розовыми щечками. Я догадалась, что она будет выполнять роль акушерки. Ирвин же представил нам ее как целительницу Аманду, и она тут же взяла власть в свои руки. Растерянный Фредерик был выставлен из Наташиной спальни. Мне разрешили напоить Наташу апельсиновым соком — и удалили. Ждать.

Я, Фредерик и Ричард сидели в гостиной. Кофе, бутерброды и сладкое таяли на глазах — представители правящей фамилии нервничали. Я выпила остатки апельсинового сока, к еде даже не притронулась — тоже нервничала. А до этого казалось, слона съем. Так прошел час.

Мне стало холодно, я попросила Ричарда и камин вспыхнул. Раньше я так любила треск поленьев — уютный, успокаивающий. Сейчас же этот звук был какой-то…тревожный. Император встал и принялся мерить залу по периметру — это еще больше нервировало.

— Сядьте, ваше величество! — не выдержала я. Ричард вздрогнул, будто очнулся, — и снова погрузился в свои мысли. Фредерик же сделал вид, что не услышал.

Вместо этого он подошел к окну, отдернул гардины, и в огромные стрельчатые окна дворца, вместе с детским криком ворвался рассвет!

Мы с Ричардом одновременно вскочили со своих мест и почему-то кинулись в объятия друг друга. Император…оторвал золотую кисточку от алого бархата шторы. Случайно.

— Девочка, — высунулась розовощекая Аманда — Здоровенькая. И…очень красивая!

— Как Наташа себя чувствует? — сунул кисточку в карман Фредерик.

И Ричард, и целительница посмотрели на него с удивлением.

Выглянул Ирвин.

— Я так чувствую, что вы, пока не навестите молодую мамочку, спать не пойдете, — заявил он недовольно.

Мы втроем решительно закивали.

— На одну минуту — и всем спать!

Фредерик тихонько направился в спальню. Казалось, он просто забыл о нашем с Ричардом существовании.

— Поздравляю, — прошептал он и поцеловал Наташе руку. Посмотрел на маленький краснолицый сверточек и растроганно добавил. — Ваша девочка — красавица!

— Спасибо, ваше величество… — прошептала Наташа.

— Отдыхайте, — приказал император. — И ни о чем не переживайте. Я сделаю все возможное, чтобы вам было хорошо. Он еще раз поцеловал ей руку, задержав ее в своей чуть дольше.

Наступила наша с Ричардом очередь. Я всплакнула, расчувствовавшись. Ричард извинился за свое появление.

На этом мы удалились, оставив Наташу отдыхать.

Уже удаляясь, я слышала, как его величество дает распоряжение Аманде и Ирвину, приказывает поднять прислугу, чтобы гостья не оставалась одна…

— Ника, а что происходит? — спросил у меня Ричард весьма и весьма удивленно. — Что с отцом?

— Понятия не имею, — растерянно ответила я. — Пойдем спать, а?

— Я хочу, чтобы у нас был ребенок…

— Что?

— К стихиям! Все — к стихиям! Если будет необходимо — мы переедем в твой мир, — Ричард взял мою голову в свои огромные теплые ладони. — Пусть будет так, как ты хочешь. Как я хочу. Я хочу, чтобы вы родили мне дочку, Вероника Журавлева-Лиззард.

— Пусть будет так, как ты хочешь, — эхом ответила я. Как я хочу. Я хочу, чтобы ты был моим мужем. Я выйду за вас, милорд Верд, Ричард Фредерик Ре, принц Тигверд.

Мы смотрели друг другу в глаза, наверное, целую вечность. После такого обычно бывает бурная ночь. Мы так и планировали — честно! Но оба заснули еще до того, как голова опустилась на подушку.

Когда я открыла глаза, то увидела огромный букет из соек и подснежников. Вместе эти цветы смотрелись как чудо — два наших мира слились вместе. Цветов было много — целая охапка, и я спрятала счастливое лицо в мягких лепестках…

— Чего желает моя невеста? — Ричард просто светился изнутри.

Я на секунду задумалась — и выдала ему список.

На самом деле — все, что я хотела — токмо на благо Империи и императорского рода, между прочим…

Во-первых, мне надо было, чтобы Ричард предоставил допуск в Норверд и обеспечил безопасность моему фотографу. Люди должны знать, на что способны захватчики. Жители должны видеть раненых и погибших, скорбящих родственников и работающих на износ целителей. Как говорили операторам в годы Великой Отечественной войны: «Плачьте, но снимайте»…

Во-вторых, я пожелала, чтобы мне разрешили взять интервью для газеты у одного из наемников. Опять же — образ врага надо формировать. А то мы все стесняемся — а нам информационную войну уже с полгода как навязали.

В-третьих, мне нужен был порученец. И я хотела, чтобы это был Вилли. Веселого, резвого и неунывающего мальчишку из окрестностей поместья Ричарда я не забывала. И очень хотела пристроить к делу, чтобы у него появилась возможность выбиться в люди. Только необходимо было обеспечить ему безопасность.

В-четвертых, я была бы благодарна, если бы он подобрал кого-нибудь из молодых толковых офицеров в качестве секретаря его величеству. А что-то с гражданскими проблемы возникают.

После моей речи я обнаружила, что Ричард смотрит на меня недоуменно-обиженно.

— Все?!

— Да! — и я сделала вид, что любуюсь цветами…

— Невозможна! Ты невозможная женщина, Ника…Но я тебя люблю, поэтому постараюсь сделать все для своей невесты.

И он исчез, едва коснувшись губами кончиков моих пальцев и щелкнув каблуками. Позер!

— На себя посмотри! — тут же раздалось у меня в голове.

Не успела дверь закрыться, как в ней появилась Оливия.

— Я узнала, что миледи Наташа доченьку родила! Здоровенькую! И говорят — красавицу! Вы видели? — девушка щебетала, разливала кофе, а я…Я ее не слышала — так громко счастье шумело в ушах…

Позавтракать толком мне не дали. Быстрыми шагами, едва стукнув в дверь для приличия, ко мне зашел незнакомый мне молодой офицер. Я отставила чашку и подняла брови.

— Миледи Вероника, — торжественно провозгласил он. — Его величество Фредерик приказывают вам немедленно явиться к нему.

— Да что ж такое! — недовольно воскликнула я. Но на аудиенцию отправилась.

Когда выходила из своих покоев, то заметила, как в коридоре бесцветными привидением мелькнула Джулиана. С красными глазами. Такого выражения лица у нее не было даже тогда, когда ее при нас арестовывали. Вчера, когда она думала, что умрет — и то выглядела спокойнее.

Объяснение этому я нашла, как только пересекла порог императорского кабинета. У папеньки был Брэндон.

— Вот, — обвиняющее тыкнул в него пальцем император Фредерик, — молодой человек жениться надумал!

Я изумленно уставилась на взбешенного повелителя. Потом перевела взгляд на принца — тот выглядел нарочито счастливым. По понятным причинам, это довольное лицо не могло не вызвать у императора острого приступа скажем так — раздражения.

— Это он хорошо придумал, — процитировала я известный фильм. — Главное, вовремя. А можно поинтересоваться, ваше величество… Я-то здесь при чем?

И я опустилась в кресло, не дожидаясь приглашения.

— Прибить его боюсь, — признался император. — Думаю, вы окажете на меня благотворное влияние.

— А вы обедали? — с опаской посмотрела я на него.

— В последнее время прислуга излишне назойливо в вопросах моего питания, — отмахнулся Фредерик.

— Я сообщил отцу, — решительно сообщил нам наследный принц, — что намерен связать себя узами брака с Джулианой. И как можно быстрее.

— Именно поэтому она плачет? — насмешливо посмотрела на этого молодого дуралея. — От счастья, надо полагать?

— Она ждет ребенка? — быстро спросил император.

— Нет, — Брэндон посмотрел обиженно почему-то на меня.

— Сын, я понимаю. Она — прелестная девушка, однако… Ты наследник. И у тебя есть обязанности перед Империей Тигвердов. Твой брак — это вопрос целесообразности, но никак не чувств.

Что я там думала про то, что Брэндон — дуралей?.. Беру свои мысли обратно — его папенька ему фору даст… Это он так сейчас сына убеждал сдать назад?.. Ну-ну…

С трудом сдерживая зуд в пальцах — очень хотелось схватить статуэтку грифона с каминной полки и зашвырнуть… Нет, в императора нельзя — она бронзовая — убьет. И я пропущу все веселье. Вздохнула, сдержалась и с интересом стала ждать ответа наследного принца. Брэндон не обманул моих ожиданий.

— Отец, — проникновенно начал он свою речь. — Говорят, родители должны воспитывать своих детей личным примером. Так вот…Я не позволю использовать себя и людей, которых я люблю, как разменную монету интересов Империи. Любой ценой, отец. Любой…

Принц поднялся, отошел к окну и стал к нам спиной, тем самым очень красноречиво давая понять, что дальнейшие рассуждения на данную тему совершенно бессмысленны. Но спустя минуту принц снова заговорил. Его тихий, чуть хриплый голос гулко отражался от стен, пробираясь в самое сердце…Я вся сжалась — мне вдруг стало очень холодно и захотелось, чтобы Ричард был рядом.

— Вас заставили отречься от любимой. Любимой женщины. Сына. И вы принесли эту жертву. Скажите, тот мир, что был заключен с Османским ханством, он был вечным — как планировали мой дед и великий хан? Сколько он продлился? Два года…? Потом опять война — теперь уже за крепости, которые должны были отойти Империи как приданое вашей супруги. И женщина рядом с вами — которая ненавидела воздух, если ей приходилось вдыхать его подле вас. Женщина, которая ненавидела истово, люто. Женщина, носившая вашего ребенка… — взгляды отца и сына встретились, и Брендон осекся.

Я вспомнила все то, о чем рассказывал Фредерика, когда рожала Наташа. Бедный Брэндон — как ему жилось-то в атмосфере этой ненависти?

— Я знаю, что вы дали возможность зачать моей матери только для того, чтобы дать свою фамилию — пусть и в усеченном варианте — Ричарду. Я знаю, что этим своим решением вы подвергли свою жизнь серьезной опасности — дед не собирался оставлять престол вам.

— Не собирался, — тихо, но твердо ответил император, не отрывая взгляда от собеседника.

— Я даже не буду говорить сейчас о ваших отношениях с Миленой Рэ. Я понимаю, что эта рана никогда не заживет в вашем сердце…

— Брэндон, — предостерегающе произнесла я. Но наследник просто не обратил на меня никакого внимания. Видимо то, что происходило между ними сейчас — вызревало давно. И сейчас ничто, никакая сила на свете не сможет их остановить. Оставалось сидеть и слушать.

Дрожь пробежала по телу. захотелось обнять мальчишек. Как часто мы делаем больно тем, кого любим, За кого готовы отдать жизнь.

Я вдруг вспомнила, как отшлепала Пашку на улице за то, что он бежал впереди по лужам. Осенняя грязь забрызгала весь комбинезон. Завтра на работу. В таком виде в сад его не поведешь. Дома оставить — не с кем. Стирать — не высохнет за ночь. Ерунда, конечно, но как-то…накатило. Какая-то женщина остановилась и спросила, не пьяна ли я. Было стыдно. Захотелось объяснить, что ничего дороже сына в жизни нет, не было, и не будет. Плакала.

И вот сижу я в личных покоях Фредерика Тигверда — могущественного императора огромной магической империи. Слушаю его беседу с наследным принцем — и понимаю. Происходит то же самое…

Голос Брендона заставил вынырнуть из воспоминаний:

— А скажите мне, — ядовито проговорил принц, — что сталось с моей матушкой?

— Брэндон, вы же не будете повторять нелепые слухи о том, что я ее убил, обезумев от горя?!!

— Вы ее не убивали. Вы совершили, пожалуй, самый человечный поступок в своей жизни — вы ее отпустили!

— Что? — вырвалось у меня.

— Откуда вам это известно? — рыкнул император.

— От матери, разумеется. Никогда бы не смирился с вами, если бы точно не знал, что мать жива!

— Как мило… И что бы вы сделали, позвольте полюбопытствовать? — император уже полностью владел собой — уверенный голос, спокойные, плавные движения.

— Убил.

— Вот как…

— Мама не смирилась с вашим приказом никогда не появляться в моей жизни. Мы встречались тайно. Все это время. Люди иногда рискуют ради тех, кого любят. Если любят…

— Не смей, Брэндон. Не смей говорить, что я тебя не люблю!

— Отчего же? Вы прекрасно знаете, что это — правда!

— Прекратите оба, — поднялась я. Но меня не слышали. Черные глаза Тигвердов горели алым, воздух в кабинете нагрелся…

— Ты мой сын!!! И я устал слушать глупости о том, что ты — нелюбимый сын. Мои отношения с твоей матерью… Да они тебя просто-напросто не касаются! И если я не любил ее — так и она платила мне тем же самым!!! Но я никогда — слышишь?!!! Никогда не переносил наши отношения на тебя! Я…

— Ричард, — позвала я. — Ричард, помоги!

Но так и не поняла, услышал меня любимый или нет.

Брэндон, между тем, помолчал-помолчал. И криво улыбаясь, тихо проговорил:

— Посмотрите в глаза любимому сыну и скажите — вы желаете ему такой же судьбы?

Фредерик застыл.

Я поднялась, дошла до двери и приказала молодому офицеру, который заменил Карла:

— Пригласите целителя Ирвина. Пусть принесет успокоительные.

Вернулась в кабинет, встала между мужчинами. И приказала, ничуть не смущаясь что командую императором и его наследником:

— Разойдитесь по углам и замолчите оба!!!

Странно, но они меня послушались. Я развернулась к Брэндону:

— Вот куда вам точно нельзя — так это в дипломатию. Империю и так не любят в мире — как и любого, кто сильнее. Так что если вы будете заведовать межполитическими отношениями — это будет катастрофа.

— Ты кому-нибудь говорил о том, что Анабель жива? — едва слышно спросил Фредерик.

— Конечно, нет.

— Хорошо.

— Я понимаю, что в Османском ханстве не потерпят подобного поведения для сестры хана. И маму, и ее семью просто уничтожат.

— А пойдемте, проведаем Наташу, — предложила я. Ирвин тоже не появлялся.

— Да, — очнулся от ступора императора. — Идея хорошая. Пойдемте. Пойдемте к Наташе!

Мы с Брэндоном удивленно переглянулись. Тут распахнулась дверь. Встревоженный Ричард и Ирвин, вооруженный кувшином с успокоительным, вошли разом.

— Что тут у вас?

— Ничего, — ответил Фредерик.

Следом он кликнул ординарца:

— Отмените все встречи и совещания с моим участием, — распорядился он. Молодой офицер — насколько я поняла, у него был сегодня первый рабочий день в качестве секретаря его величество — совсем больным взглядом посмотрел на Ричарда. Тот едва уловимо пожал плечами.

— Ваше высочество, — Фредерик перевел взгляд все еще пламенеющих глаз на младшего сына. — С этого момента и до моих особых распоряжений вы ведаете делами империи. И отвечаете за все.

Император дождался поклонов от всех присутствующих. Полюбовался лицом порученца. В отличие от Ричарда и Брэндона, на лице которых по аристократической привычке не выражалось ничего, у молодого офицера на физиономии было все написано. И возмущение, и недоумение, и…неприличные слова, что просто трепетали у него на губах. Но пиетет к императору в сочетании с субординацией взяли вверх — и он молча поклонился.

Ирвин же… Был спокоен. Значит, жизни присутствующих ничего не угрожало. А все остальное можно и нужно было пережить.

— Что же вы застыли? — обратился ко мне Фредерик. — Пойдемте к Наташе. Я как раз дочитал ее книгу, хочется обсудить.

Уже выходя за дверь, он обернулся и обратился к Ричарду:

— Вы с Вероникой приглашены на сегодняшний ужин. Поговорим о новых тенденциях в музыке.

Я осуждающе посмотрела на Брэндона — и понеслась за его величеством. Возвращать его на царствование.

У Наташи мы обнаружили весь наш дружный женский коллектив. Император улыбнулся всем. Известил герцогиню Борнмут, что подписал разрешение на ее общение с сыном. Поцеловал руку маме и сообщил ей, что она прекрасна. Выразил надежду, посмотрев в глаза Луизе, что его пригласят к ней на свадьбу. Спокойно похвалил Джулиану за помощь при ликвидации трагедии в Норверде. И за статьи.

И развернулся к Наташе с малышкой. Выражение его лица изменилось. В глазах появилась теплота. И нежность…

Император уселся в кресло и поинтересовался:

— Я дочитал вашу книгу. Она мне понравилась. Только… Вот скажите мне, Наталья, а почему главная героиня столь молода? Еще подросток. Первая любовь…Вам не интереснее было бы писать о зрелой, состоявшейся женщине? С ребенком, например? И вдруг она встречает любовь — последнюю в своей жизни…

Мы с мамой переглянулись. А Наташа удивленно уставилась на Фредерика.

— Так почему? — повторил вопрос Фредерик.

— Может быть, мне хочется переписать свою жизнь, ваше величество? Поэтому я и пытаюсь написать, как надо было сделать правильно, чтобы быть счастливой, — тихо ответила Наташа. — Хотя бы в книгах я это могу сделать.

— Вы несчастливы? — удивленно проговорил Император. Видимо, такая идея в голову ему не приходила.

— Порой, на самом деле, достаточно редко… Но мне в голову приходят мысли: «А что бы было, если бы»…Я в этих мыслях нужна своему мужчине, у моей дочери есть отец. Есть дом, где мы счастливы…

— Такие мысли есть не только у вас, — поднялся император, коротко поклонился — и стремительно вышел.

Потом и мы засобирались — поняли, что Наташа устала. А когда сумерки окутали дворец, ко мне пришел уставший Ричард. Я посмотрела на него — и вдруг поняла, что зря тянула, зря упрямилась.

— Женись на мне прямо сейчас! — потребовала я.

— Ночью? — удивился он.

— Да!

Он вздохнул. Я улыбнулась:

— Не положено?

И погладила его по щеке.

— Завтра я договорюсь с жрецом. И мы все это организуем как можно скорее!

А ночью я проснулась от его разгневанного голоса:

— Как это произошло?!

— Не могу знать, — другой голос, смущенный. — Только что обнаружили. Мы прочесываем местность. Все подняты по тревоге.

— Поднимайте по тревоге еще людей. Что говорят армейские нюхачи?

— Уже прибыли. Работают.

— С кадетами ничего не должно случится! — рявкнул Ричард.

— Что? — внутри все похолодело.

Трясущимися руками затянула пояс халата, выбежала в гостиную.

— Мальчишки?

— Ника… — поймал меня Ричард, прижал к себе. — Мы делаем все возможное.

— Разрешите выполнять, — обратился к нему военный.

Ричард кивнул.

— Как только будут какие-то новости, — обратился он к офицеру.

— Так точно, — щелкнул он каблуками.

— Идите, — распоряжение командующего.

— Нет. Пожалуйста… — заплакала я, понимая, что, должно быть, в эту самую минуту они захвачены теми людьми, которые, чтобы просто сделать больно старшему сыну императора, убивали безвинных женщин.

— Тише. Тише. В том районе просто неоткуда взяться посторонним. Там все оцеплено так, что никто не пройдет.

— А если их выманили?

— Всех пятерых? Возможно. Но сомнительно.

— Как пятерых?

— Исчезли не только наши сыновья. Еще и барон Кромер. И маркиз Борнмут.

— Странно.

— Как раз нет. Они сдружились в последнее время.

— И ты думаешь, что…

— Самое простое объяснение, как правило, самое верное. Я думаю, что мы обнаружим их где-нибудь неподалеку. В самоволке.

— Что? Ты думаешь?

— Я очень и очень хочу в это верить, — выдохнул Ричард. — Иначе. Просто не знаю, как буду с этим жить. Они были под моей защитой.

— Пожалуйста. Давай отправимся туда.

— Мы будем только мешать тем, кто их разыскивает. Сбивать нюхачей своими эмоциями. Даже я не смогу их сдерживать. А уж у тебя они просто фонтанируют. Это будет очень отвлекать тех, кому поручено искать мальчишек. Так что давай волноваться здесь. Нам пока больше ничего не остается.

Меня трясло.

— Где там твои успокоительные? — Ричард уговаривал меня успокоиться, но получалось у меня плохо.

Я выпила свою порцию. Налила Ричарду. Без сил опустилась в кресло. Потом вскочила.

— Что? — вскинулся и Ричард.

— Надо одеться. Вдруг придется куда-нибудь бежать…

Тут в дверь уверенно и громко постучали.

— Ричард. Вероника, — раздался голос императора. — Что у вас происходит?

— Открыто, — просипела я.

Нахмуренный Фредерик вошел.

— Вы что — опять поругались? — недовольно проговорил он. — Да еще так, что меня просто снесло волной ваших эмоций. Ужас. Отчаяние. Что случилось?

— Пятеро кадетов моей Академии пропали из расположения, — доложил Ричард.

— Похищение? — быстро спросил у него отец.

Я рухнула обратно в кресло — ноги у меня подогнулись. Ричард посмотрел на меня. Опустился рядом. И крепко обнял. Потом ответил отцу:

— Еще не ясно. Ведется расследование. Но периметр взломали изнутри.

— Ты думаешь — сами ушли?

— Стихии знают — как я на это надеюсь.

И медленно-медленно потекли минуты. Тягостные. Душащие. Сначала надеждой — сейчас распахнется дверь и ворвется офицер, доложит: «Нашлись!». Потом с отчаянием: «Захвачены».

Я сходила с ума. Цеплялась за теплые руки Ричарда, который меня обнимал, и изо всех сил старалась не выть в голос. В какой-то момент перевела взгляд на часы. Поняла, что прошло только девять минут с того момента, как я выскочила в гостиную.

— Пойду все-таки оденусь, — высвободилась я из рук Ричарда.

— Пожалуй, я тоже, — поднялся и он.

— Сколько твоим розыскникам надо, чтобы обнаружить человека?

— Прошлый раз Павла нашли за четверть часа, — на секунду задумавшись, ответил Ричард.

— Еще минут шесть… — прошептала я.

Мы пошли одеваться. Потом уселись рядом — и стали ждать вестей, как приговора.

Вскоре к нам присоединился император.

Раздался стук в дверь.

— Да! — хором сказали все.

Это Брэндон.

— Что у вас тут за сборище ночью? — недовольно протянул он. — Такие эмоции — спать невозможно.

Я всхлипнула. Как не уговаривала, что надо держать себя в руках, все равно слезы полились.

— Вероника? — растеряно посмотрел на меня младший сын императора.

— Дети пропали, — проскрежетал Ричард.

— Рэм, Павел и Феликс, — пояснил император. — С ними младшие Кромер и Борнмут.

— Твоя защита обычно сбоев не дает? — посмотрел на старшего брата принц.

— На это только и надеюсь, — ответил тот.

— Дела… — сказал наследник, прошел в гостиную и уселся рядом с нами.

И снова минута. Потом еще одна. Еще. У меня так шумело в ушах, что гула открывающего портала я не слышала. Только увидела, как из марева портала выходит офицер.

— Ваше императорское величество! Ваше Высочество! Командующий Тигверд! Разрешите доложить!

— Ну! — рявкнул император.

Мужчины были уже на ногах.

— В соседней деревне. Танцы. Драка с местными.

— Что? — вырвалось у императора и командующего, а наследник понимающе хмыкнул.

— Давайте их сюда, — распорядился Фредерик. — Сейчас я им буду сам танцы устраивать.

Для встречи кадетов мы переместились в кабинет Фредерика. Я удивленно посмотрела на Ричарда.

— Не в твоих же покоях их встречать, — проворчал Ричард.

Я уже понюхала местного аналога нашатыря — когда вскочила, чтобы следовать за остальными — у меня подкосились ноги. И на мгновение отключилось сознание. Может быть, и не отключилось, но за пляшущими мушками в глазах, я его не заметила.

В кабинете императора нас встречал поднятый с постели Ирвин, который поспешил… не ко мне. К Фредерику. Им он занялся первым.

— Из всех четверых, у вас давление самое высокое, — пояснил он в ответ на возмущенный вопль императора, что целителя вызвали вообще-то к миледи Веронике.

Потом настала моя очередь. Потом Ирвин недовольно осмотрел Ричарда.

— А вас, милорд, не грех бы и госпитализировать.

— У меня война, знаете ли, — проворчал Ричард. — Я несколько занят.

Ирвин уже осматривал наследника.

— Я оставлю вас, — сказал целитель. — Мне надо к себе. Вернусь как можно скорее. С лекарствами.

Он поклонился — и вышел.

Еще спустя какое-то время в кабинет завели юных нарушителей ночного покоя.

По-моему, раскаивался один Феликс. Ну, еще юные Борнмут и Кромер выглядели смущенно. Герцог Реймский — величественно и непокорно. А Паша же откровенно возмущался.

Пока не увидел меня.

— Мам… А ты что…

— Молчать! — рявкнул Император. — Говорить будете, когда я позволю!

Военные, что конвоировали мальчишек, уловили настроение императора и поставили юных кадетов на колени.

Теперь все пятеро выглядели растеряно.

— Вы знаете, что на мою страну напали? — спросил император, буравя молодых людей тяжелым взглядом черных глаз, в которых бились алые всполохи.

— Так точно, — ответил Рэм, который единственный смог поднять голову.

— Тогда ответьте на следующий вопрос: кем являются военнослужащие, которые самовольно покидают расположение своих частей в военное время?

Пашка попытался возразить, но, осекся о взгляд императора и опустил глаза.

— Дезертирами, — едва слышно проговорил Алан Кромер.

— Именно так, — кивнул, подтверждая это, император. — Следовательно вы все — и сыновья командующего Тигверда…

Он вперился в наших сыновей.

— И сын преданной трону миледи Луизы, — перевел он взгляд на Алана.

— И даже тот молодой человек, которого я лично взял под покровительство короны… — досталось и юному Борнмуту.

Мальчишки совсем сникли.

— Получается, что все вы — дезертиры! Стыдитесь, господа!

Император еще немного подержал их под своим тяжелым взглядом. Потом уставился на Ричарда. Мгновение — и тот был на ногах, вытянувшись в струнку.

— И что вы прикажете с ними делать, командующий Тигверд, с вашими людьми?

Кадеты, осознав, что за их проделки достанется еще и командующему, чуть слышно взвыли.

— Арест. На хлеб и воду, — между тем проговорил Ричард. — И тяжелая физическая работа.

— Вот так вот, господа, — довольно кивнул император. — Подземелья замка Стоун ждут вас.

— Но… — вдруг осмелился поднять глаза на Фредерика маркиз Борнмут, — это же замок, где содержаться государственные преступники.

— Именно так, — кивнул император. — И ваше счастье, что в армии отменили телесные наказания. По десять плетей на брата вы точно заслужили!

— Но мы-то… — начал Рэм.

— Как это — десять плетей?! — попытался возмутиться Паша.

— На мать посмотри! — рыкнул Ричард.

Все пятеро посмотрели на меня. И сникли.

— Мам, прости, — протянул Пашка.

Я покачала головой.

Живые… Будь моя воля — я бы их расцеловала и повела бы кормить. Но где-то в глубине души я понимала, что мужчины правы. Потому что дурацкая выходка этих красавцев могла обернуться реальной трагедией. Их вполне могли захватить или убить.

— Пять дней подземелий. А в дневное время я попрошу вас заняться чем-нибудь очень и очень неприятным. Думаю, чистка конюшен и отхожих мест вполне подойдет, — подытожил император. — Надеюсь, этого хватит, чтобы осознать простую истину — приказы надо выполнять, а ночью надо спать.

— И понимать, в какое время можно чудачить, а в какое — нет! — внезапно произнес Брэндон, явно сочувствуя кадетам.

— Еще одно слово, ваше высочество, — недобро протянул император Фредерик, — и я подумаю, что в этой теплой компании не хватает шестого участника! Физическая работа и умеренное питание может помочь вам разобраться, как надо реагировать на нарушение приказов в военное время.

На этом мальчишек увели.

— Простите, Вероника, — посмотрел на меня Фредерик, — но пусть они эти дни побудут под круглосуточным наблюдением. В самой охраняемой тюрьме.

— Я отдам приказ — пусть-ка в районе крепости несколько боевых групп усиления разместятся, — проговорил Ричард, опускаясь в кресло.

— А ты за здоровьем своим последи, — недовольно обратился к нему Фредерик.

— А Ирвин сказал, что из всех самое высокое давление было у вас, ваше величество! — процедил Брэндон.

— Договоритесь вы, ваше высочество! — посмотрел на него недобро император.

Не знаю, до чего бы договорились эти двое, но тут пришел Ирвин, напоил всех лекарствами — и отправил спать.

У меня не было сил ни на что, — но я была абсолютно счастлива. Мальчишки — живы. А еще…Еще сегодня что-то очень важное произошло между наследником и императором. Важное и…хорошее.

— Ричард! Ну посмотри! Это важно…. Нам сегодня в печать его сдавать!

— Ты у меня не только красавица, но и умница. У тебя все получится!

— Но…Ричард!!!

Командующего Тигверда уже не было. Он…удрал… через портал…!

Вздохнула — и потащилась к Крайому. У нас ведь сроки! И так из-за военных действий почти все менять пришлось! А тут — простая формальность — мы изначально договаривались с Фредериком, что содержание журнала будет согласовано. С кем именно — он не уточнил. А я не спросила. Вчера выяснилось, что зря. Имперцы отфутболивали меня один за другим. И никто ничего решать не хотел.

Начальник службы безопасности посмотрел на меня так, что я тихонько ретировалась. Крайом был настолько сильно не в духе, что мелькнула мысль о том, что он кликнет палача. Для меня.

Но это было вчера. А сегодня, подбадривая себя мыслью о том, что вряд ли он решиться что-то предпринимать против невесты главнокомандующего в период войны, я зашла в приемную.

— Его светлости нет, — радостно поприветствовал меня ординарец. — И господин граф просил передать, что появится только завтра с утра. Служба, понимаете.

Понимала ли я?! Конечно! И Крайом, и Ричард изо всех сил намекали мне, что вопрос со статьями надо решать с наследником. А вот этого мне и не хотелось…

Так, еще одна попытка! Фредерика я застала у Наташи. Его взбунтовавшееся величество эти несколько дней либо музицировали, либо устраивали литературные вечера с Наташей.

Император читал вслух то, чем одарила муза молодую мамочку, а затем вместе, они обсуждали особенно удавшиеся места. Святая идиллия временами прерывалась требовательным плачем малышки — духовной пищи младенцу было явно маловато.

Девочка, кстати, росла не по дням, а по часам — как в сказках! У малышки был хороший аппетит и крепкий, здоровый сон. Ирвин только и успевал улыбаться и одобрительно качать рыжими кудрями. После каждого визита к Наташе целитель спешил удалиться как можно скорее и незаметнее. Дело в том, что император каждый раз требовал подробнейший отчет о здоровье обеих дам, что очень нервировало Ирвина. Бедняга и так ничего не успевал!

Слугам во дворце тоже досталось — Фредерик просто впал в бешенство, когда осознал, что к дочери нашей писательницы относятся брезгливо-неприязненно. Незаконнорожденная все-таки. Да еще и девочка. Те, кто шептались на эту тему по углам, были наказаны, и довольно строго. Во всяком случае, во дворце они служить больше не будут никогда. Но меня это только радовало — что-то, а подобный чудовищный архаизм давно пора бы вымести из Империи поганой метлой!

— Фредерик, мне необходимо разрешение на публикацию журнала, — сказала я, когда зашла к Наташе.

— Этим должна заниматься служба безопасности, — отмахнулся от меня император. — Все вопросы к Крайому.

— Он занят. И его нет во дворце.

— Так обратитесь к Брэндону.

— Фредерик! — взмолилась я.

Наташа смотрела на нас — и улыбалась.

— Может быть, вы нам поможете? — попросила и она. — Если не подписать сегодня, то получается, я зря торопилась с романом.

— А я его читал? — засиял улыбкой император.

— А если вам его дать почитать — подпишите? — пошла в наступление Наташа, включив все свое обаяние.

Я вдруг посмотрела на нее внимательно. За эти дни она очень изменилась. Во-первых, стала совсем худенькой — малышка ела и поправлялась, а мама таяла на глазах. При этом у женщины был зверский аппетит. Все поверхности тумбочек и столиков были заставлены тарелочками, мисочками, чашечками и вазочками с кремом, джемом, а так же соусами, что традиционно подают в Империи к мясным блюдам. Красный, чем-то напоминающий кетчуп — к мясу, и белый — к рыбе. Между посудой жили и прекрасно себя чувствовали конфетные обертки, шкурки, косточки, и…прочие огрызки. Говоря откровенно — настоящий свинарник, который обоих любителей литературы, похоже, не только не смущал, но и радовал!

Во-вторых, исчезли очки. При этом Наташа не щурилась и не натыкалась на углы. Может, Ирвин постарался? В-третьих — куда-то исчез ярко-желтый и розовый — цвета, в которые так любила наряжаться писательница! Теперь только белый, бежевый, иногда — кофе с молоком. Все это ей невероятно шло — она была прелестна и источала такое количество любви к дочке и всему миру, что через пять минут ты и сам начинал светиться от счастья. Видимо, это состояние так понравилось Фредерику, что подобные визиты стали занимать почти…Да что уж там! Последние несколько дней — все, абсолютно все его время!

— К Брэндону, — не поддался на наши умоляющие взгляды император.

И я удалилась, слыша, как Фредерик стал расспрашивать Наташу о ее новом романе.

Так прошла неделя. Брендон и Джулианна пытались понять, что же с ними происходит и научиться с этим жить. Получалось…плохо. Проще Флоризеля грандис научить танцевать…Детей было жалко. Но я понимала, что сделать ничего нельзя — им отчаянно мешала молодость. А этот недостаток проходит быстро и без внешнего вмешательства. Подождем.

На самом деле, мне его было жаль. Брэндон был замученным и бледным. Осунувшимся и измученным. Он управлял империей. Хотелось покормить, потрепать его по голове — как Флоризеля. И пожалеть. С другой стороны, он так меня сегодня взбесил вместе с его отцом императором вместе, что очень хотелось этими листами, свернутыми в трубочку, надавать им по голове. И поставить представителей августейшего семейства в угол.

Характер у наследника, понимаешь ли… Личная драма… Устроить бунт самому, довести до бунта отца-императора, и все это во время уже откровенной войны. И получить отказ от любимой девушки. Джулиана отказалась выходить замуж.

Но сегодня Брэндон, чутко уловив мой настрой, просто подписал разрешение на выпуск журнала. Хотя и поморщился, рассматривая себя любимого на страницах.

— Спасибо, ваше высочество, — прижала я руки к груди.

Он только грустно улыбнулся.

Наконец выпуск журнала был полностью готов к печати, и я могла позволить себе немного отдохнуть, тем более что Ричард обещал освободиться пораньше.

— Наконец-то! — обнял он меня.

Все закружилось — настолько ярко я почувствовала его рядом…

— Ты можешь закрыть дверь, чтобы сюда никто не зашел?

Надо же — этот хриплый голос — мой.

— Ника… — его руки привычно стали рвать шнуровку платья.

Я замурлыкала от предвкушения… Но тут он стал невозможно-нежен. Аккуратен в каждом движении.

— Ричард! — возмутилась я. Мне хотелось сносящего сознания взрыва — такого, какой был, когда мы в первый раз позволили себе забыть обо всем, кроме друг друга.

— Что? — если бы в его глазах не плясало пламя, я бы даже поверила, что он ничего не понял. — Ай!

Это я его укусила за плечо. И для понятливости и для того, чтобы не делал вид, что мои эмоции считывать не умеет.

Ричард на мгновение задумался — это было настолько видно, что я даже хихикнула.

И все завертелось — как тогда, в первый раз…

Мы почти заснули, как вдруг Ричард вскочил с кровати и стал торопливо одеваться:

— Там же мальчишки шашлык затеяли в честь твоего визита! Нас ждут давно!

— Шашлык? — зевнула я.

— Пауль идею о маринованном и запеченном мясе в массы кадетов продвинул качественно. А еще они пекут картофель в углях. Тоже под его руководством.

— Пионеры… — покачала головой я. — Аристократы, а лица после ужина в золе?!

— Но вкусно как! Преподавателей тоже угощали.

— Побудешь моей камеристкой? — я поднялась и отправилась в гардеробную.

— Это, безусловно, вызов… — Ричард мгновенно оказался на ногах и прижался к моей обнаженной спине, — но я смогу.

Мы быстро оделись — и ненаследный принц открыл портал.

Вечер. Теплый ветер с моря. Запах соли и счастья. Огромная кровавая планета, шипя, опускается в ультрамариновые волны, растекаясь причудливым пятном. Будто большая ложка варенья в манной каше.

Можно любоваться закатом, или следить, как по небольшому пляжу носятся два щенка — Флоризель и Анук-Чи Рэма.

— Видишь, где Рэм? — восхищенно спросил Ричард.

— Вон там, у костра — я вопросительно посмотрела на любимого.

— Он стоит у костра, а его Анук-Чи играет с Флоризелем на пляже! Это очень большое расстояние. Рэм — очень сильный.

— А ты? Ты можешь сделать так, чтобы огненный конь ускакал от тебя далеко?

— На такое большое расстояние? Не знаю — не пробовал. Замерзла? — Ричард улыбнулся и сзади меня возник огненный конь. Стало тепло, светло и…хорошо. Я оглянулась — очертания крепости завораживали…

Ричард улыбнулся.

— Что?

— Ничего…Просто я нисколько не сомневался, что закату ты предпочтешь крепость!

— Ну… — я улыбнулась.

— Пойдем. Нас ждут, — Ричард помог мне подняться, и мы двинулись к костру.

Мясо так вкусно пахло! Было даже легкое вино, которое мальчишки пригубили с таким снисхождением, что стало ясно — и что покрепче им уже давно не впервой…

Тихо шептались волны, где-то вдалеке лаял Флоризель, позвякивали шпаги — Рэм с Пашкой разминались, Ричард давал какие-то наставления. Я прикрыла глаза.

Наверное, я задремала, потому что голос Ричарда вдруг зазвучал совсем рядом:

— Ника, любимая…Дай руку — пойдем…Пойдем со мной!

Я открыла глаза, посмотрела в черные с алыми искорками глаза. Палец обожгло болью. Я привычно поморщилась, но уже вложила свою руку в руку Ричарда. Он рванул с такой силой, что я споткнулась о камень и упала, разбив коленку.

— Ричард! — боль отрезвила, взгляд упал на пляж. Ричард фехтует с Рэмом и Пашкой. Двое на одного…

Как в замедленной съемке ко мне несется золотой песчаный щенок. Лай Флоризеля. Вспышка огня. Крик Пашки:

— Мама!

— Ника!

— Ричард!

Мне снился сон. И это была моя собственная свадьба.

Меня ведут в Храм Стихий — мрачный и величественный. Огромные витражи под самым куполом, сквозь которые с трудом просачивается свет, окрашиваясь в четыре цвета стихий: алый, синий, золотой и серебряный. Четыре жертвенника — по числу стихий. Алыми всполохами танцует огонь, отражаясь в зеркале огромной чаши, наполненной синей водой, золотом вспыхивает земля, мерцает серебром воздух.

Народу в храме собралось огромное количество. Я пытаюсь найти близких мне людей. Вот мама — какая-то она потерянная. Рядом с ней — император Фредерик. Он выглядит довольным и абсолютно счастливым. Они сидят в первом ряду — около алтарей. Рядом — Брендон и Джулианна. Джулианна почему-то плачет и смотрит мне прямо в глаза…

Жених… глупо улыбается, и от этого выглядит мальчишкой, несмотря на мощную фигуру, шрам на виске и седые, чуть вьющиеся на затылке волосы.

Милорд Милфорд стоит у входа. Улыбается, глядя на меня.

И вдруг я вижу себя…со стороны. Глазами милорда Милфорда.

Я — беременна! Огромный живот, который не в состоянии скрыть свободный крой платья, туфель на мне нет вовсе, ноги замерзли…Отец тащит меня к алтарю, а я упираюсь точно так же, как Флоризель, когда его моют. Мальчишки почетным караулом идут сзади — Паша, Рэм, и Феликс. Выглядят устало, однако парадные мундиры кадетов Императорской военной академии сидят на них идеально.

Кстати, а почему я без цветов?

Хлопок — Рэм исчезает. Хлопок — снова появляется с букетом подснежников.

Я беру букет, сжимаю папину руку и иду. Босиком холодно — пол в храме почему-то земляной, как в пещере.

Иду. Сквозь любопытные, презрительные, негодующие взгляды аристократов. Довольные — военных. Поймала несколько счастливых — зацепилась за взгляд Вилли — рядом с ним стоят мои друзья из поместья. Вон — Оливия глаза вытирает.

Я рассмеялась. А потом я поймала шальной и довольный взгляд Ричарда — он, похоже, и не обратил внимания на то, что я босая. С трудом сдержалась, чтобы не побежать ему навстречу.

Шаг. Еще шаг.

Прячу счастливое лицо в подснежниках, взгляд падает на руки. Перстня рода Рэ на мне нет. И охранного браслета, подаренного морским владыкой… тоже… нет.

— Нет!

Я пугаюсь — сердце выбивает бешеную барабанную дробь… Распахиваю глаза… Поднимаюсь на локте, начинаю оглядываться. Темно. Только где-то высоко виднеется квадратик окна, забранный решеткой. Каменный мешок. Как здесь холодно…

Меня начинает бить дрожь. Я вспоминаю крик Паши, когда мы вошли в портал. Должно быть, меня похитили.

— А у вас очень сильные артефакты, — раздался рядом незнакомый мужской голос.

Я отпрянула подальше от него — и, не поднимаясь с пола, отползла. Получилось не так много, как хотелось. Всего несколько метров, пока спина не уткнулась в холодную стену.

— Да… Очень сильные. И я бы сказал, своенравные. Заглушить мы их заглушили, но снять с вас. Пока я не пригрозился вашему перстню и браслету, что отрежу вам руки, если они не снимутся — ничего не получалось, представляете? Только после этого я смог их стянуть.

Меня колотило от звуков этого голоса. И то, что в нем было лишь благодушие пополам с любопытством, внушало даже больший страх, чем откровенная ругань.

— И одежда у вас примечательная, — продолжил мужчина. — Чего только не было в швах. И обереги, и следилки. А ваши туфли! Это просто произведение магического искусства. Ваши любовники — Фредерик, и его сын — о вас хорошо заботятся. Явно боятся потерять.

Теперь в голосе появились явная насмешка. И не скрываемое торжество.

— Вот мне только интересно — как они смирились с тем, что делят вас? Не думаю, чтобы вам удалось их водить за нос… Вы их принимаете по очереди, миледи? Или разом?

Голос зазвучал зло. Надо же — а его злят аспекты моей личной жизни…

— Я приказал, чтобы вас переодели, миледи Вероника. Надеюсь, вы не в обиде.

Обхватила себя руками. Действительно, на мне была какая-то дерюга. Натянутая на голое тело. Ноги — босые. Твари…

— Вы вообще очень любопытная особа, моя госпожа… — продолжил мужчина. Теперь я не только его слышала, но и видела силуэт в черной мантии с капюшоном, практически сливающийся со стеной. — Слабая. Не обладающая раскрытыми магическими способностями. Но. Везучая. И потрясающе мешающая моим планам…

Я пыталась унять дрожь и успокоиться. Получалось плохо.

— Не буду утверждать, что у Вас вовсе нет магии. Есть. Но она спит. И я ее не знаю. Хотя, возможно — это всего лишь результат ношения сильных артефактов. Так бывает — мужчина замолчал. Надолго. Потом снова заговорил:

— Вы даже не спросите — кто я?

Хотела спросить, но поняла, что у меня застучат зубы, если я скажу хоть слово. Не то, чтобы меня волновало, что подумает обо мне мой тюремщик — он, скорее всего, умеет считывать эмоции и просто-напросто чувствует мой ужас… Нет. Я злилась, что не могу взять себя в руки.

— Вы даже не спросите — где вы?

Я молчала.

— С вами неинтересно. Я ожидал чего-то более…решительного. Что вы хоть дерзить начнете. Обычно у вас это хорошо получается.

— Вы — маг, который руководит нападением на империю? — прошептала я.

— Освободительным движением против тирании, — поправил он.

Против воли я насмешливо хмыкнула — ну да. Против тирании и императора зла, конечно, надо бороться. Особенно извне. И пытаясь уничтожить мирное население целого города.

— О? — довольно отреагировал на насмешливые звуки, которые я издавала, маг. — У меня есть шанс поговорить с вами нормально?

— Оно вам зачем? — поинтересовалась я.

— Вы мне интересны.

— Чем же?

— Не соответствием. Вы — слишком обыкновенная.

— А что вы называете необыкновенным? Приговор целому городу? Женщинам и детям, которые в нем жили?

— Это была вынужденная мера.

Он резко поднялся — я вжалась в стену.

— Оставляю вас. Чуть позже навещу — поговорим. Заодно познакомлю вас с вашими соседями по замковым подземельям. У меня тут, знаете ли, прелюбопытная коллекция набралась.

Он подошел к двери, я увидела, что он приложил к ней руку. Дверь распахнулась — тут же в коридоре стало светло. Я зажмурила заслезившиеся глаза — от света стало больно. Через какое-то время свет погас. Я осталась в темноте.

Попробовала встать на четвереньки. К моему удивлению — получилось. Из коленки шла кровь. Попыталась сориентироваться в темноте.

Помещение, судя по всему, было совсем маленькое. Три на три шага. В одном углу, справа от двери — дырка в полу. Хорошо еще, что я уже начала видеть в темноте. Запах…. Не навернулась туда — уже хорошо.

Наискосок от «удобств» — охапка чего-то прелого. Солома, наверное. Рядом стояло кресло — в котором только что восседал мой собеседник.

Дверь. Она не была цельная — четыре железных прута посередине. Скорее всего — чтобы можно было заглянуть в камеру и посмотреть, что там выделывает пленный.

В коридоре была кромешная темень. Как я уже поняла — свет зажигался на чье-нибудь движение.

Постояла, опираясь о стену и напряженно всматриваясь в темноту. Чьи-то мучительные вздохи. Стоны. Едва слышный перезвон цепей. Жутко.

Отошла от двери к тому месту, где была лежанка. Попробовала улечься и закопаться в солому — будем считать, что это она. Стало еще холоднее. Такое ощущение, что пол был сделан не из каменных плит, а из ледяных.

Поднялась, заставила себя присесть раз пятьдесят — и быстро забралась с ногами в кресло. Как смогла, подоткнула дерюгу, в которую меня нарядили. Ничего не помогало — дрожь била все сильнее, до тех пор, пока не отключилось сознание.

Не знаю, сколько прошло времени — как вдруг в коридоре загорелся свет. Разумом я понимала, что это пришли те, кто меня захватили, но отчего-то я слетела со своего насеста — и, дрожа, кинулась к прутьям решетки на двери.

— Ричард! — выдохнула я.

Глаза болели на свету, я щурилась, почти ничего не видела. Но знала, что это он. Чувствовала.

— Ричард! — у меня вырвался крик. — Я здесь!

Он неторопливо спускался по ступеням. Глаза привыкли — и я стала различать его силуэт. Дошел по коридору до двери, ведущей в мою камеру. Посмотрел на меня. В глазах было злое торжество.

— Как же приятно видеть тебя в камере, — пророкотал знакомый голос. — Там, где тебе самое место.