Мостовые ада

12. ТЕСТ НА ВЫЖИВАНИЕ

Каморка, в которой была заперта Анна Силвер, изначально представляла собой стенной шкаф. Так она до сих пор и выглядела. Стены были металлическими, выкрашенными краской. В каморке не было ни кровати, ни какой-либо другой мебели. Анна спала на полу — когда у нее получалось заснуть. Длина каморки почти позволяла вытянуться на полу во весь рост. Почти. В качестве физических упражнений Анна могла прогуливаться по своей тюрьме: три шага в длину, один в ширину.

Чтобы содержать в стенном шкафу Анну, его несколько переоборудовали. На двери появился замок, в углу — отхожая посудина, на потолке — слепящая лампа, которая не выключалась ни днем, ни ночью. Еще в двери было прорезано отверстие у самого пола, через которое Анна получала еду и воду.

В качестве одежды она располагала мужской нижней рубашкой, рваной и заскорузлой от грязи. Анна регулярно расчесывала волосы пальцами, но они все равно свалялись неопрятными комками. Кожа на голове нестерпимо чесалась. Анна старалась не думать о том, как она выглядит. Она чувствовала себя невыносимо грязной. Тело покрылось плотной коркой грязи — Анна никогда такого не видела, и даже не представляла, что человека можно довезти до такого состояния.

Хуже грязи было только одиночество. Было бы легче, если бы она могла говорить вслух сама с собой, но Анна была убеждена, что ее тюрьма снабжена» клопами «. Она учитывала даже тот вариант, что здесь могут быть и потайные окошки, чтобы за ней подглядывать. Зная, как много может извлечь опытный агент из смены выражений на лице человека, Анна отказывала себе даже в роскоши задуматься над тем, что ожидает ее дальше.

И наяву, и в бредовом полусне под слепящим безжалостным светом, который никогда не гас, Анна заставляла свой мозг покачиваться на медленных океанских волнах бездумия. Когда не думать вообще не получалось, она вызывала в памяти старые, незначащие эпизоды из своего детства. Мысленно перебирала одну за другой бусинки давно потерянных бус или восстанавливала каждую черточку позабытого лица.

У нее ушло много времени на то, чтобы постигнуть искусство отстранения, искусство существовать одним только сознанием, в отрыве от тела. Сначала Анна мерила комнату шагами и ощупывала пальцами все неровности и стыки стен. Она решала в уме математические задачи, читала наизусть про себя тексты для потребителей, обрывки инструкций, фрагменты доаналоговой поэзии.

Много дней, даже после того, как она обнаружила, кто держит ее в плену, Анна надеялась на спасение… пока он не обронил, будто случайно, что организовал катастрофу коптера, в которой погибла девушка, одетая в ее одежду.

Если иммунные считали ее погибшей, это означало крах всех ее надежд на спасение. По-настоящему она существовала только для тайной организации иммунных. Девушка с именем» Анна Силвер» была не более чем набором поддельных записей в архивах Опотра. А девочка, которая выросла в семье потребителей в одной из опотровских зон на Манхэттене, давно умерла и была забыта.

Забавно, думала Анна, сколь маленькая часть того, что человек считает своим «я», реальна и неизменна. Одежду могут отнять; лак с ногтей облезет; усталость и неудобства очень скоро докажут тебе, что тело — это лишь мучительное бремя; память о людях и местах, которые ты больше никогда не увидишь, постепенно выветрится. И что останется? Бесформенное, лишенное четких границ «я», пойманное между нигде и нигде.

Щелчок.

Анна напряглась всем телом. Она поднялась и села на полу лицом к двери. Она отдавала себе отчет, что, несмотря на все старания, реагирует именно так, как добивался ее тюремщик — ждет редких допросов, как праздника. Ибо любые события были лучше убийственной монотонности существования без событий.

Негромко клацнул замок. Дверь отворилась. За дверью, на безопасном расстоянии от Анны с оружием наготове и улыбкой на корявом лице стоял крошка Моррис.

Анне всегда нужно было несколько минут на то, чтобы глаза привыкли. Она нашла предназначенный для нее стул на ощупь. Комната тонула в зеленоватой колеблющейся тьме. Моррис отошел подальше, на противоположную сторону комнаты. Его голова казалась Анне мутным безглазым пятном, плавающим в море темноты. Ближе, по обе стороны от нее, поблескивали металлом пистолеты, стреляющие липкой опутывающей нитью. Они были нацелены на стул, намертво привинченный к полу. Анна знала по опыту, что, как только она сядет на стул, пистолеты будут автоматически стрелять в нее при попытке подняться с места до разрешения Морриса.

Она была не слишком удивлена, когда охранники, схватившие ее во двораде той ночью — сколько времени прошло с тех пор? — доставили ее к Моррису, а Моррис оставил ее у себя в качестве личной пленницы. Невозможная вещь для нормала…

Анна всегда чувствовала в Моррисе что-то такое… и говорила Хигсби о своих подозрениях, так что это ее не удивило. Но она испытала настоящее потрясение, когда узнала, чего Моррис хочет.

«Если даже он и иммунный, он — не наш, и никогда не станет одним из нас. Он на стороне Еторга». Хигсби был прав в том, что Моррис никак не подходит для их организации. Но вот насчет остального…

Моррис не был на стороне Еторга. Моррис был на стороне Морриса.

Анна расслабилась. Здесь, в темноте комнаты, она была еще большей пленницей, чем на безжалостном свету, но Анна не чувствовала стремления сопротивляться. Тепло, удобный стул и темнота убаюкивали ее.

— Сегодня, — сказал Моррис, — мы поговорим о том, что есть реальность.

Он придвинул массивное кресло поближе к пленнице. Теперь Анна отчетливо видела его лицо, театрально освещенное мягким золотистым светом. Свет падал на плечи Морриса, обрисовывая их контур. Стены комнаты терялись в зеленоватом мраке, а пол казался черной бездной.

Моррис продолжал:

— Вот например — ты уверена, что реально существуешь?

Анна поежилась. Вопрос выплыл из океана зеленоватой тьмы, как будто заданный призраком в ночном кошмаре.

— Определите, что есть «я», — слабым голосом отозвалась она.

Моррис сухо хихикнул. Глаза Анны наконец привыкли к темноте, и теперь она видела его целиком, небрежно развалившегося в кресле под золотистым светом. Правая рука, в которой Моррис по-прежнему держал пистолет, покоилась у него на колене.

— Это серьезный вопрос, я не пытаюсь тебя обмануть. Воспользуйся любым определением, какое тебе подходит. Ты веришь в собственную реальность? Ты существуешь?

— Да, — ответила Анна.

Она не могла понять, куда клонит Моррис.

— Откуда ты это знаешь?

— Я это ощущаю, — сказала она. — Если бы я не существовала, не было бы никакого «я», которое размышляет над своим существованием.

— Красиво сказано, — сардонически заметил Моррис. Он наклонился вперед, и его лицо оказалось в зеленоватой полутени. — А теперь скажи мне — существуют ли люди, которых в настоящий момент здесь нет? Например, Хигсби. Он реален?

Анна вздрогнула.

— Столь же реален, как и вы, — ответила она.

— Хорошо. Но ты видишь меня и слышишь мой голос, вот почему ты можешь утверждать, что я реален. Не так ли? Ты не видишь и не слышишь Хигсби прямо сейчас. Почему же ты говоришь, что он существует?

— Я его помню.

— И поэтому говоришь, что он существует.

— Да.

— А если я тебе скажу, что он умер?

Анна вцепилась пальцами в колени.

— Он умер?!

— Я оставлю тебя в неизвестности на этот счет, если будешь себя плохо вести… Но, видишь ли, на самом деле это не имеет значения. Ты только что была так уверена, что он существует, а мгновением позже поняла, что его может и не быть… Теперь сделаем следующий шаг. Когда ты видела и слышала Хигсби — если это действительно было — был ли он реален тогда?

— Да.

— Какая уверенность! Но разве в детстве ты никогда не видела и не слышала демона во плоти на празднике Ночи Всех Торгов? А потом ты узнала, что это всего лишь кукла из пластика и папье-маше с записью голоса, спрятанной внутри. Миллионы людей встречаются с ангелами-хранителями каждый раз, когда пытаются сделать что-нибудь неправильное. Люди говорят, что ангелы реальны, потому что видят и слышат их. Ты говоришь, что Хигсби реален, потому что ты видела и слышала его. И однако ты убеждена, что они ошибаются, а ты права. Почему?

Анна молчала. Моррис кивнул.

— Я знаю, ты не хочешь признаваться, что у тебя нет ангела-хранителя. Но это тоже не имеет значения. Давай будем считать, что ты просто делаешь вид, что не веришь в реальность ангелов. Но ведь ты по-прежнему веришь в реальность Хигсби?

— Да.

— Хорошо. Почему?

Анна задумалась.

— Я просто знаю, когда что-то реально.

— В самом деле? А вот это — реально?

Моррис взмахнул рукой, и в лицо Анне полетел кипящий огненный шар. Анна подскочила от неожиданности, и быстро убрала голову.

Огненный шар пролетел над ее головой совершенно бесшумно. Анна не почувствовала ни жара, ни шевеления воздуха. Проследив глазами его траекторию, она увидела, как гаснет отблеск света в двух темных линзах на противоположных сторонах комнаты. Солиграфический проектор.

— Это не обманет меня во второй раз, — сказала она.

— Одного раза достаточно, — отрезал Моррис. — Ты только что убедилась, что можешь менять свое мнение о том, реальна ли некоторая вещь. Ты всегда это знала, но предпочла забыть, потому что так удобнее. Но я продемонстрировал это наглядно. А теперь ответь: возможно ли, что Гордон Хигсби — всего лишь фантом, иллюзия? Не чувствуешь ли ты в глубине душе, что все на свете иллюзорно, кроме тебя самой?

Одна, совсем одна — в каморке под ярким светом или здесь, в обволакивающей темноте…

— Возможно, — прошептала Анна.

— А готова ли ты умереть за Хигсби, если его не существует?

Анна прикрыла глаза.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Я объясню.

Анна знала, о чем пойдет речь. Она слышала это столько раз, что каждое слово отпечаталось у нее в мозгу.

— Ты состоишь в тайной организации людей, у которых нет ангелов-хранителей. Я убедился в этом, когда ты встретилась с тем парнем, который перебрался через Стену. Хигсби, суды по всему, тоже в ней состоит. А, может, и кто-то еще из вашего штата. Но этого мало! Тебе известны сотни членов организации. И ты назовешь мне их имена.

Анна пошевелилась.

— Если бы такая организация существовала, — осторожно сказала она, — мне кажется, что вы бы захотели вступить в нее, а не уничтожить.

— Зачем?

— Вместе безопаснее.

Моррис фыркнул.

— Вместе куда опаснее! Каждый раз, когда вы принимаете нового члена, вы увеличиваете вероятность того, что кто-то из вас будет пойман и предаст остальных. В конце концов вероятность становится неизбежностью. Приведи другую причину.

— Товарищество. Совместные достижения.

— О первом я вообще не хочу говорить, что же касается второго… Если ты полагаешь, что комитет способен добиться большего, чем способный одиночка, то ты видела очень мало комитетов.

От усталости у Анны кружилась голова. Или в воздухе был распылен какой-то наркотик?

— Моррис, — сказала она спустя некоторое время.

— Да, мисс Силвер?

— Чего вы добиваетесь? Я вас не понимаю. Я не вижу лица за вашей ледяной маской. Чего вы хотите?

— А я — я прекрасно понимаю вас, — мягко отозвался Моррис. — Вам нужно от жизни не так уж много. Вы просто хотите полностью реализовать свои таланты, а еще — получить свою пайку удовольствий от мира, который обходился с вами неласково. И я тоже хочу именно этого. Ничего больше.

Снова молчание.

— В чем ваш талант? — спросила Анна.

— Править, — кратко ответил Моррис.

Через минуту его голос зазвучал снова.

— Вы просто не знаете, каково это — быть единственным компетентным человеком в мире слабоумных идиотов, и постоянно сдерживать себя. Сдерживать… Я должен сказать вам, мисс Силвер, что меня родила жена администратора третьего ранга после ночи, проведенной во двораде. Мой отец, возможно, был потребителем. Меня классифицировали как администратора класса «C». После пятнадцати лет тяжкий усилий я поднялся двумя рангами выше, и достиг предела своей карьеры. Номинально я должен выслушивать приказы от младшего сына акционера, который не сумеет даже ногти себе подстричь! Только чудо могло поднять меня еще выше. — Он глубоко вдохнул. — Вы — мое чудо, мисс Силвер!

Моррис покинул кресло и сделал два шага к Анне.

— С таким делом, как твое, я могу обратиться через его голову непосредственно к самому председателю! Понимаешь? Я могу напугать этих придурков так, как они не пугались ни разу в своей жизни. Они дадут мне все, что я попрошу — а уж я сумею это удержать! Теперь понимаешь? Я стану тем человеком, который решает, кто нормальный, а кто демон. Как ты думаешь, сможет ли кто-то из моих обидчиков или тех, кто стоит у меня на пути, пройти тесты? Теперь ты наверняка понимаешь!

— Да, — выдохнула Анна.

Моррис сделал еще два шага вперед.

— Ты реальна, — сказал он. — У тебя есть твоя собственная жизнь, и больше ничего. Остальное — призраки и тьма. Назови мне имена. Я вознагражу тебя. И защищу.

Анна подняла взгляд на Морриса, который стоял перед ней раскорячив ноги и вытянув вперед подбородок, как маленький, но очень хищный динозавр.

— Откуда вы это знаете? — спросила она. — А для вас я реальна?

Еще ближе.

— Очень реальна, — нежно прошептал Моррис. — Я так долго смотрел на вас и хотел вас, мисс Силвер. Подумайте. Назовите мне имена, и я сделаю вас королевой мира.

Еще ближе, совсем близко. Анна заглянула в его лицо, на котором лежали зеленоватые тени. Холодные глаза безжалостно наблюдали за ней. Моррис играл с ней день за днем, неделя за неделей, как кот с рыбкой. Он видел, как сопротивление Анны становилось все слабее. И наконец вот она — лежит на дне аквариума и покорно ждет его когтистую лапу.

— Если бы я могла вам поверить… — едва слышно пробормотала Анна.

Моррис сделал еще шаг. Он должен был отключить автоматические пистолеты, решила Анна, иначе бы он не подошел так близко к ней, где его могло задеть шальным выстрелом. Шагнет ли он еще ближе? Пожалуй, нет. Моррис слегка нахмурился. Да уж, дураком его не назовешь.

Комната поплыла у Анны перед глазами. Такой неверный свет… А ведь это — последний шанс. Если не выйдет, она вернется в стенной шкаф. Анна напрягла мускулы ног — медленно, чтобы Моррис не заметил. Сейчас! Она рванулась вперед.

Не успела. Пистолет Морриса выстрелил с громким хлопком сжатого воздуха, и длинные петли липкого вещества, застывающего на воздухе, взвились вверх, упали и опутали тело Анны от плеч до бедер.

Анна потеряла равновесие, споткнулась и рухнула на колени. Лишь жесточайшим усилием она удержалась от того, чтобы не растянуться на полу лицом вниз.

Моррис смотрел на нее сверху вниз, плотно сжав губы. Он с отвращением глянул на пистолет, который сжимал в руке, и швырнул его на пол. Липкие нити, протянувшиеся от ствола пистолета к телу Анны, легли на ковер и тотчас приклеились к нему, заякорив Анну еще надежнее.

Она никак не могла вернуть равновесие, и изо всех сил старалась не упасть. Липкие нити лежали кольцами прямо перед ней. Клей, из которого они были сделаны, намертво прилипал к любой теплой поверхности. Его можно было резать ножом, однако было бессмысленно пытаться избавиться от него, пока он не затвердевал и не отпадал сам собой. Запутавшись в нитях клея, можно было оказаться в очень мучительном положении тела. Такое случалось неоднократно.

Моррис вернулся к креслу и открыл отделение для мелочей в подлокотнике. Он вернулся к Анне с большими ножницами и рулоном тонкой бумаги. Он бросил в Анну концом бумажной ленты и стал обходить ее по кругу, заворачивая в бумагу, чтобы закрыть липкие путы. Превратив Анну в бесформенный бумажный кокон, Моррис остановился и критическим взглядом окинул свою работу. Он протянул ногу и потыкал в бумагу носком сандалии, чтобы удостовериться, что клей не проступает наружу. Затем Моррис тщательно выбрал место, где стать, размахнулся и ударил Анну ногой в живот.

Анна согнулась вдвое, задыхаясь и мгновенно покрывшись потом. Она была спеленута, как мумия — коленопреклоненная мумия. Анна зашаталась. Липкие кольца на ковре перед ней Моррис бумагой не прикрыл. Если она упадет, то угодит в них лицом и волосами. Анна сражалась каждым мускулом за то, чтобы не упасть. И победила.

Некоторое время Моррис молча разглядывал ее. Анна не видела выражения его лица. Он был для нее размытой фигурой — как силуэты, на которые смотришь ночью сквозь залитое дождем окно.

Анна ждала. Моррис может ударить ее еще раз, и тогда она пропала. Второй раз она не сумеет удержаться. Но вместо этого он опустился рядом с ней на корточки и принялся орудовать тяжелыми ножницами, разрезая нити, которые крепили Анну к полу.

Струя холодного воздуха из баллончика охладила лезвия ножниц. Моррис перерезал одну прядь, снова охладил ножницы и перешел к следующей.

— Моррис… — прошептала Анна.

Ее зрение прояснялось. Она увидела, как он бросил на нее взгляд, но ничего не сказал и перерезал очередную нить.

Анна попыталась снова. У нее получался только хриплый, едва слышный шепот.

— Позже, — холодно сказал Моррис. — Сначала я хочу освободить вас от этого. Затем мы поговорим, мисс Силвер. Возможно, я приклею ваши волосы к стене, а колени — к локтям. Когда вы будете висеть на собственных волосах, наш разговор может сложиться удачнее. А, может быть, я приклею вас к полу и закреплю ваши веки, чтобы они оставались открытыми, и вы все время видели свет. Тогда наш разговор будет просто великолепным.

— Прошу вас, — хрипло прошептала Анна. — Я назову имена.

Моррис посмотрел на нее, прищурившись.

— Вот как? Тогда называйте.

— Джеймс Хан… ххх…

У нее пропал голос. С губ срывалось только неразборчивое шипение.

Моррис наклонился ближе.

— Ханниген? Джеймс Хан — что дальше?

Анна сделала еще одну попытку.

— Хан-нгххх…

— Так все-таки Ханниген?

Моррис глянул на ножницы, которые держал в руке. Увидел, что они нагрелись и прилипли к клейкой нити, и раздраженно отбросил их в сторону. Какой-то миг он колебался, но Анна была связанной, беззащитной и безоружной. Он придвинулся еще ближе, и наклонился к самому ее лицу, чтобы расслышать.

Но у нее оставалось одно оружие, о котором Моррис, цивилизованный человек, не подумал. Анна дернула головой с молниеносностью змеи, и впилась зубами ему в горло.

Она долго лежала рядом с телом Морриса, чувствуя странное отупение и полную неспособность пошевелиться. Потом она как-то сумела подняться, нашарила ножницы и баллончик с охлажденным воздухом, и начала долгую утомительную работу высвобождения.

Когда Анна обрезала все внешние нити, ее тело по-прежнему оставалось обмотанным клейкими нитями и закутанным поверх них в бумагу. С этим она пока ничего не могла поделать. Зато теперь она могла ходить и двигать руками.

Анна обыскала тело Морриса в поисках ключей и оружия, но ничего полезного не нашла. Однако она обратила внимание, что у Морриса в носу фильтры. Значит, в комнате был распылен наркотик — как она и подозревала вначале. Понятно, почему у нее кружилась голова, и откуда взялось это странное чувство отстраненности, как во сне. У нее в крови должно быть полно этой гадости.

Анна снова села, глядя на запрокинутое лицо Морриса. Он все выверил и рассчитал. Тройная западня — наркотик, убеждение, искушение. Так легко и приятно было бы рассказать ему все… Но она никогда бы этого не сделала.

Челюсть Морриса отвисла, показывая хорошие белые зубы. В его глазах, обращенных на Анну, застыло недоумение. Он словно спрашивал ее: «Почему?»

Логика волка-одиночки. Логика волка из стаи.

— Тебе не понять, — ответила Анна ему.

После долгой возни она обнаружила в подлокотнике кресла кнопку, которая прекратила подачу наркотика в воздух. И вторую, которая включила вентиляторы. Постепенно Анна стала чувствовать себя нормально. Яд выветрился из тела, и она вдруг осознала, что время не стоит на месте.

Время! Нельзя было терять ни минуты.

Первым делом нужно было выяснить, где она находится. Ее привезли сюда без сознания. Это могла быть городская квартира Морриса, или…

Анна приоткрыла дверь и выглянула в щелочку. Соседняя комната выглядела типичной гостиной в апартаментах обычного администратора. Анна прислушалась, ничего не услышала и вышла в гостиную. Комната была без окон, темная и неприбранная. Анна пересекла ее, подошла к двери, которая показалась ей выходом из апартаментов, снова прислушалась — безрезультатно, — и перешла в одну из смежных маленьких комнат. Здесь было окно. Анна выставила прозрачность на кнопочной панели управления и выглянула в окно. Апартаменты находились на десятом этаже ничем не примечательного здания. Внизу громоздились ангары и склады, а дальше простирались засеянные злаками поля, теряющиеся в сумерках. Окраина города? Вид из окна был совершенно незнаком Анне.

Она снова пересекла гостиную и вошла в другую маленькую комнату. Если здесь не окажется окон…

Удача! В комнате было окно, и когда Анна установила прозрачность, то вид из него оказался ей прекрасно знаком. Она находилась в местной гостинице аэропорта, и перед ней расстилался аэропорт Дариена, над которым как раз заходил на посадку реактивный лайнер с юга. Дальше в синеве ранних сумерек золотом горели огни Дариена. Анна различила высокую башню Межобщественных палат, где находится Гордон Хигсби… Или его там уже нет?..

Анна быстро вернулась в комнату, где лежало тело Морриса, и потратила несколько минут на поиски коммуникатора, который был на ней, когда ее схватили. Бесполезно. Скорее всего, он вместе с остальными вещами Анны был на девушке, тело которой нашли в разбитом коптере.

Анна нашла шкаф с одеждой: сандалии; узкие брюки — ей пришлось распороть швы на боках, чтобы влезть в них; дорожный плащ и мягкая шляпа. Принадлежавший Моррису набор для макияжа лежал на кресле. Анна умылась над раковиной, напудрила и раскрасила лицо, а спутанную массу волос упрятала под шляпу. Она закуталась в дорожный плащ. Маскировка должна была сработать. Другого выхода все равно не было.

Коридор, куда выходила дверь апартаментов, был пуст. Анна спустилась по лестнице в вестибюль и небрежной походкой направилась к выходу на улицу. Она опустила голову, делая вид, что разыскивает что-то в сумке.

Не повезло. Выйдя из гостиницы, Анна прямо перед дверью наткнулась на молодого охранника. Он машинально уступил ей дорогу, и тут же удивленно поднял взгляд. Ноздри охранника шевельнулись, втягивая воздух, и он уставился на Анну во все глаза.

Анна быстро миновала охранника, чуть ускорив шаг. Какая глупость! Она так свыклась с вонью немытого тела, что совершенно позабыла о ней. Если бы вспомнила, могла бы воспользоваться духами Морриса. Если бы… Что, интересно, подумал охранник, учуяв столь странный запах?

— Минутку, сэр!

Она услышала позади его шаги. Анна еще прибавила ходу. Широкий тротуар вдоль фасада здания аэропорта был почти пуст. Некуда было ни спрятаться, ни свернуть.

— Эй, ты, в черном плаще! Стой!

На обочине в нескольких ярдах от нее стояло ярко-красное двухместное «яйцо» — металлический овоид, уравновешенный вертикально внутри единственного огромного колеса. Это была машина Охраны, быстрая и маневренная. Гироскопически сбалансированный корпус всегда оставался в вертикальном положении внутри движущегося колеса. Дверца кабины была открыта, изнутри свисала лестница. Анна бросилась к машине, на ходу развязывая плащ. Сзади послышался еще один окрик.

В тот самый миг, когда она добежала до машины, что-то вцепилось ей в плащ. Анна ждала этого. Если охранникам нужно было задержать бегущего, они стреляли по ногам липкими нитями. Плащ упал на тротуар, а Анна стремительно взлетела по лестнице в кабину, рухнула на сиденье водителя, одной рукой захлопнула дверь, а второй схватилась за руль.

Запуская колесо, она услышала позади пронзительный свисток охранника. Яйцо пришло в движение резким рывком. Анна направила его в узкую улицу, которая должна была привести ее на главную автостраду.

Впереди, на расстоянии пары кварталов от нее, возникли две крошечные фигурки в красном. Они суетливо двигались, махая руками. Анна неслась прямо на них. Когда она была уже совсем близко, один из охранников выстрелил в стену дома напротив. Клейкие нити взметнулись в воздух и протянулись через дорогу. Он повернулся и припечатал пистолет к стене рядом с собой. Барьер поперек улицы был готов.

Долю секунды Анна колебалась, прикидывая, не удастся ли ей прорваться на большой скорости. Но клейкие нити — очень прочная штука. Анна развернула колесо.

С диким визгом резины по асфальту машина метнулась в сторону, подпрыгнула на месте, затряслась и рванулась в обратном направлении. Анна появилась на площади перед зданием аэропорта в тот самый момент, когда первый из охранников, по-прежнему безоружный — его пистолет валялся на тротуаре вместе с ее плащом, — бросился в узкую улицу, чтобы преградить ей проход. Она направила машину прямо на него. Охранник отпрыгнул в сторону. И тут Анна увидела, как медленно закрываются тяжелые ворота, перегораживающие два оставшихся пути из аэропорта в город.

Оставался единственный выход — прорываться через поля… над которыми описывал круги легкий коптер охраны, постепенно снижаясь…

В конце южной посадочной полосы все еще стоял опустевший реактивный лайнер, турбины которого не успели остыть. Анна раздумывала недолго. Она бросила машину к самолету, на предельной скорости срезая повороты. Она была уже совсем рядом с лайнером, когда из тоннеля, ведущего к подземной автостоянке, к ней устремились около дюжины машин Охраны — скоростные «яйца» и маневренные «паукоходы».

Взвыли сирены тревоги. Громкоговорители аэропорта выкрикивали оглушительные предупреждения. Анна включила турбины, развернула лайнер носом к северной взлетной полосе, набрала скорость и оторвалась от земли.

Основная неприятность с самолетом заключается в том, что существует очень немного мест, где можно его посадить. Анна сделала все, что могла. На лайнере были Межобщественные опознавательные знаки, и она при первой возможности повернула его на запад, на территорию Консинда, а потом на север, в Каналм. Это ей не слишком помогло. Первый перехватчик появился с северо-востока, когда она делала резкий разворот к западу над Озерами. Анна так и не смогла отделаться от него. Спустя сорок минут, когда она летела на юго-запад над центральными районами, со стороны Нэшвилла появился второй перехватчик. Ей снова пришлось сменить направление, и преследователи сократили разрыв.

Когда она подлетала к пустыне, с юга появился еще один перехватчик. Анна повернула на северо-запад. Три самолета постепенно настигали ее. Индикатор резервного топливного бака подползал к нулевой отметке.

Еще один самолет вдруг возник слева от Анны, зловеще мигая позиционными огнями. Тут же следующий вынырнул справа. Анна бросила лайнер в узкий коридор между ними, направляя нос самолета к земле. Она все еще надеялась совершить посадку на какой-нибудь ровной площадке в горах.

И только когда новый участок карты появился на ее приборной доске, Анна поняла, что они с ней делают.

Курсор на карте медленно полз к границе белого пятна, лежащего западнее Каскадных гор. Белый цвет на межобщественной карте означал, что территория не принадлежит ни одному из обществ. Это было то самое Белое пятно, откуда еще никто не возвращался. Тайна тайн. Загадка загадок. Место ссылки для одержимых и не вписавшихся в рамки всех обществ Северной Америки.

Курсор пересек черту.