Морель и госпожа Смерть (СИ)

Глава 17 Проблемы и их решения

— Мессир Ришар! — Череп скелетона просунулся в приоткрытую дверь спальни Мореля-старшего. — Кажется у нас проблемы.

— Войди, Йорик, — раздался из-за плотного полога массивной кровати сонный голос Ришара.

Когда такая возможность предоставлялась, вампир спал днем, хоть необходимости скрываться от солнечных лучей у него давно не было — Белая Госпожа избавила своего фаворита от неприятностей, связанных с непереносимостью ультрафиолета, зеркал, серебра, осины и прочих сопутствующих вампирское бессмертие эффектов.

Остальные кости Йорика втянулись из коридора в спальню. Скелетон, стуча по полу ступнями, подошел к ложу, больше похожему на орденский шатер. Одновременно с этим Ришар откинул полог, спустил ноги с кровати и потянулся. Он не стеснялся своей наготы, и Йорик в полной мере мог оценить прекрасную форму принца-консорта Белой Госпожи. Братья Морели были похожи и чертами лиц, и статью, но не цветом волос. У Ришара они были темно-русые со светлыми прядями и мелко вились. Любой придворный щеголь при дворе Елизаветы Первой позавидовал бы.

Морель-старший тщательно ухаживал за волосами, потому что Нинья Бьянка обожала их.

— Проблемы какого толка обременили нас? — зевнул Ришар и просунул голову в ворот, а руки в рукава рубашки, которую Йорик подал ему. Продолжая помогать Морелю одеваться, Йорик пытался жестами рассказать, что произошло. Он картинно приложил тыльную сторону ладони ко лбу, тут же отнял и сымитировал движение, которое напоминало быстрое письмо по бумаге.

— Оставь! Я и так понимаю тебя! — Ришару уже и контакт с банкой был не нужен, он хорошо настроился на мозги скелетона. Тот принес их с собой и поставил на умывальный столик рядом с кувшином.

К тому времени, как Морель-старший был одет, он уже знал все частности ссоры в комнатах Гертруды и про появление нового гостя — тоже.

— Это Лоран снова открыл портал? — уточнил Ришар.

— Нет, — развел руками скелетон. Он почтительно отступил и ждал дальнейших распоряжений Ришара. — Наш прежний хозяин пришел сам. И он в ярости. Требует объяснений.

— Могу понять, я бы на его месте тоже рассердился, если бы созданное мной забрали без моего ведома. С процессуальной точки зрения — разупокоение датчан и перемещение их сюда ни что иное, как кража имущества. Интеллектуальная собственность также к нему относится. Ведь так, Йорик?

— Не совсем так. Сэр Вильям не является владельцем. Мы были переданы ему во временное пользование. Имя нашего создателя и владельца произносить запрещено. Но исторически сложилось так, что сэр Вильям de jure обрел права на эту собственность. По прошествии времени.

— Восемь веков это достаточный срок. Но de facto вы продолжаете оставаться собственностью…

Скелетон умоляюще сложил руки и Ришар не стал продолжать.

— Хорошо, хорошо… я с этим разберусь… надеюсь. И ведь предупреждал Лорана, что добром не кончится. Эти его эксперименты слишком затянулись, как и его пребывание в Королевстве Лесных Холмов, — пробормотал Морель-старший. До этого они разговаривали с Йориком молча.

— Сэр Вильям! Как я рад видеть вас в нашем доме! — непринужденно поклонился Ришар. Он принял гостя в малой гостиной, приведенной домом в привычный для сэра Вильяма вид. Если не выглядывать в окно, можно было подумать, что они находятся в доме елизаветинского вельможи.

Ришар, более расположенный к строгой готике, не одобрял более позднего стиля, повсеместно распространившегося в богатых домах Англии в период славного правления королевы девственницы.

«Они так и не смогли понять и усвоить пять ордеров, как архитектурную систему, — поморщился Морель. — Возможно, это их мало интересовало или они не хотели об этом задумываться. А может быть, жаждали удивить и ошеломить всех с помощью диковинок и гротескных орнаментов. В любом случае результат оказался плачевным. Раздутые и искаженные вариации этих пяти ордеров изуродовали практически все — от ножек стульев до изголовья кроватей. И тем не менее итальянский стиль, огрубленный фламандским духом и воплощенный в прочном — не английском, а датском — дубе, вызывал восхищение»

Впрочем, вкусы отражали настроения и дух той эпохи. В политике королева сама сочетала английские цели с итальянскими идеями и методами, и популярный в то время стишок «An Englishman Italianate is a Devil incarnate»(«Итальянизированный англичанин — воплощение дьявола»), хотя и подразумевал политический курс, мог быть с равным успехом отнесен и к мебели.

— Ришар Морель, граф Вуайон к вашим услугам. Надеюсь мы приятно проведем время за дружеской беседой, — транслируя в улыбке максимальную степень любезности произнес Ришар.

— Надеюсь, что нет, — ответный поклон был подчеркнуто официален, а взгляд гостя сердит. — Может быть, вы объясните мне, наконец — что происходит? Почему семья Гамлета покинула Эльсинор? Я еще понял бы, если бы украли рукопись, но сманить героев…

— Вы отстали от времени, милорд. Сейчас такое происходит повсеместно. Это называется неприличным словом фанфик.

— Фак… простите, что?

— Не «fuck», а «fan fic» — fan fiction. Я сейчас вам все объясню. Мой брат Лоран, вы кажется с ним знакомы?

— Да немного.

— Он попал в стесненные обстоятельства и был вынужден… Лоран — ученый, он проводит некоторые эксперименты. С вашими героями что-то пошло не так. Уверяю, сэр Вильям, мой брат не собирался тащить их в наш дом! Мы теперь и сами не рады. Но вместе, я думаю, мы сможем все это уладить и вернуть в исходное состояние. А для начала предлагаю сходить куда-нибудь пообедать. Обстановка дома, наполненного призраками и разупокоенными сущностями угнетает меня свыше всякой меры!

Мессир Ришар научил Офелию некоторым знакам. Так он говорил с Йориком. И когда девушка пришла в библиотеку на первый урок, она уже не опасалась, что Йорик не поймет ее. Ей даже понравился этот язык жестов. Он включал в себя гораздо больше тех трех, которые она хорошо знала — «да», «нет». Это можно было сказать глазами или кивком, но Ришар показал ей еще «не знаю», «прошу повторить», «подожди», «продолжай».

Йорик ждал в библиотеке. Он так же сидел на диване и теперь был обложен толстыми фолиантами, а еще к дивану был придвинут стол с кипой листов бумаги и перо с чернильницей были на нем. Йорик встал и поклонился. Офелия улыбнулась ему.

— Здравствуй, Йорик. Я так рада видеть тебя! Спасибо, что согласился помочь мне.

Скелетон попытался сказать что-то руками, но сам отмахнулся от этой попытки и покачал головой отрицательно.

— Не печалься. Я научусь понимать тебя, Йорик. Мессир Ришар сказал, что в этих книгах я найду ответы на многие свои вопросы. А мне сейчас это необходимо. Я не хочу выходить замуж за Гамлета. Знаешь, было время когда я так любила его. Он был для меня единственным светом в моей унылой жизни. Но вернуть это нельзя. Я останусь с ним несчастна. Мне кажется, Гамлет любит кого-то другого.

Офелия не стала продолжать. Они с Йориком друг друга поняли. Ей хотелось взять его за руку, прикоснуться, но она смущалась сделать это первой. И Йорик не пытался дотронуться. А без этого они не могли «услышать» друг друга мысленно. Офелия подошла к столу, Йорик взял с дивана одну из книг, раскрыл. Там были нарисованы цветы на каждой странице. Офелия стала листать — белая роза, лилия, пионы, незабудки. Ни один из этих цветков не остановил ее руку. Но вот страница раскрылась на фиалках. Офелия вдруг вспомнила — берег реки, старый платан и под ним россыпь этих нежных цветов. Они источали аромат. Она любила фиалки. Дотронулась до картины.

— Мои любимые цветы.

Йорик кивнул, обмакнул перо в чернила и написал на бумаге крупными буквами «VIOLAS» (Лат.). Указал пальцем на цветы, а потом на свою запись. Офелия произнесла имя цветка вслух. Йорик радостно закивал.

— Ты написал это слово?

Он снова кивнул.

— В нем несколько букв, — Офелия еще раз произнесла имя цветка медленно, по слогам.

Йорик подал ей перо и указал на лист ниже своей записи.

— Ты хочешь, чтобы я повторила?

Офелия попыталась. Буквы получились кривыми и не все можно было узнать. Она засмеялась.

— Не так красиво, как у тебя. Я попробую еще раз.

Она попробовала еще и еще, и скоро ее буквы стали такими же ровными и красивыми. Она провела по ним пальцем и прочла «VIOLAS». Йорик раскрыл другую книгу. В ней были картины природы, светил и под каждой была подпись. Офелия поняла:

— «Луна», «Солнце», «Небо», «Земля», «Река».

Йорик отрицательно махнул головой.

— «Вода».

Он кивнул.

— Как хорошо, — восхищенно выдохнула Офелия. — Я поняла… Как называется… как называется ветер?

Они не нашли этой картинки, но Йорик написал, и под надписью нарисовал ветер так, как он понимал его. На его рисунке можно было распознать наклоненное дерево, чьи ветви трепал ветер, и небо, по которому неслись рваные облака.

— Как ты хорошо рисуешь! Я не знала. Давай сядем. Если ты не устал… — Йорик энергично замотал головой, — то мы продолжим еще.

Время пролетело незаметно. В комнату для гостей Офелия унесла с собой две книги и стопку изрисованных, исписанных листов. Она была счастлива.

После второй бутылки красного вина, которая Ришара лишь слегка расслабила, а сэра Вильяма разобрала не на шутку, разговор принял более открытый и дружественный характер. Однако же, Вильям своих претензий не снял. Повышая голос, он в который раз повторял:

— И все же это неслыханно, вот так просто взять и увести моих героев из склепа! Можно было хотя бы прийти, по чести спросить позволения. Я бы отпустил ради такого благого дела. К тому же, ваш брат ищет капли бессмертия не там, где должно. Ни Гертруда, ни Призрак ничего не знают о них!

— А Гамлет? — Ришар живо заинтересовался этой темой.

— Гамлет меньше всех, — покачал головой Вильям. — Этот юноша не знает ничего, кроме своей обиды на мать.

— В самом деле, если вчитаться в трагедию, то можно понять, что она выросла именно из этого зерна. — Ришар задумчиво обводил бокал пальцем.

— Именно! — обрадовался согласию их мыслей Вильям.

Они с Вильямом выбрали небольшое кафе недалеко от дома Морелей — на углу Рю де ла Помп и Авеню Бюжо. Уединенное, посетителей мало и даже при том, что Вильям не старался понизить голос, на них с Ришаром никто не обращал внимания. Особенностью этого параллельного мира, в первую очередь, являлось то, что он принимал всех, допускал все, что угодно, никого не оценивал и не осуждал. На улицах можно было встретить разных существ, на первый взгляд не вписывающихся в обстановку города, и никто не тыкал пальцами в их сторону.

— Всегда мечтал побывать во Франции.

Вильям откинулся на спинку стула. Ришар еще раз наполнил бокалы.

— Вернемся к сути нашей беседы. Милорд, вы дозволяете героям остаться на некоторое время в доме Лорана?

— Пусть остаются хоть навсегда.

Вильям вдруг неожиданно помрачнел. Ришар пресек свое желание проникнуть в мысли великого драматурга. Ему хотелось, чтобы тот рассказал сам столько, сколько сочтет возможным. И Морель-старший просто ждал. Ожидания его были не напрасны. Глядя в окно, Вильям начал задумчиво, но на редкость внятно. Вино словно бы прояснило его мысли, но не отяжелило речь.

— Странное место. Впрочем, я привык попадать в разные места, — Вильям пригубил вино, отслеживая взглядом прохожих за окном. — Вон та леди, у нее наверняка есть своя история. Если б я пошел за ней, то узнал. Даже идти не обязательно, достаточно представить себе — и все это воплощается. На самом деле я удивлен, как вашему брату удалось разупокоить несуществующее, видимое только мне.

— Несуществующее в привычном измерении, — ответил Ришар. — Тогда как в другом, они давно уже бессмертны. Если посчитать сколько раз появлялся на подмостках и умирал на них принц Гамлет, а на следующий день возрождался снова — это ли не бессмертие?

— Да, вы правы! — Вильям мрачнел все больше.

— Что-то удручает вас, милорд?

— Я хотел бы знать, когда они вернутся в Эльсинор, что будет с ними?

— То же, что и было. Коммунальный склеп, — усмехнулся Ришар.

— Вечное заточение, — тихо произнес Вильям. — Я не хотел этого ни для них, ни для остальных своих героев!. Не хотел для «Глобуса», из которого сделали аттракцион, застывшего в прошлом монстра. И уж конечно, я не хотел этого для себя. Я заточен в чужое имя. Моя сущность создана временем и моими пьесами. Есть же я сам. За эти столетия я стал кем-то между безграмотным перчаточником и Эдуардом де Вером семнадцатым графом Оксфордом. Так кто же я — сэр Вильям Шекспир, великий драматург? Меня питали своими эмоциями миллионы восхищенных зрителей в разных странах мира. И вот я попадаю в этот ваш мир, нахожу своих героев, из которых можно составить отличную актерскую труппу. Но что бы я стал делать с ними? Ведь я заключен в рамки того, что создал. Мой «Глобус», в Англии его воссоздали таким, каким он был в то время, когда я… — он не закончил.

— В то время, когда вы жили чужой жизнью?

— Да. Я всегда жил чужой жизнью, а хотел бы свою. И свой театр, и новые пьесы. Невозможно замыкаться в бессмертии.

— Но новаторство в театре всегда ли хорошо?

— Всяко лучше, чем пуританство, — скривился Шекспир. — Стоять на одном месте, будучи бессмертным, это ли не безумие, глупость?

Ришар задумался, а Вильям продолжал:

— Вернемся к «Глобусу». Зачем было оставлять все как есть? В современных домах в Лондоне люди живут и крыша над ними не течет, а зрители «Глобуса» продолжают мокнуть, если идет дождь. Чего они хотят? Вернуться в прошлое? Найти там что-то для себя, для своего времени? Это чудовищная ошибка! Все, что было в нас, я описал. Оно живет в моих пьесах. И чтобы прикоснуться к этому совершенно не обязательно мокнуть под дождем. Сидеть на жестких деревянных стульях. Почему бы тогда не разрушить лондонские мостовые, не ходить по доскам через лужи, как это было в мое время?

— Вопрос защиты публики от дождя мы могли бы решить, — сказал Ришар. — Достаточно простейшего энергетического купола и капли будут отражаться, а воздух проходить.

— Купол над театром? — Глаза Вильяма загорелись живым интересом. — А что еще вы можете?

— А что бы вы хотели, милорд?

— Я хотел бы новый театр.

— Такой же как «Глобус»?

— Возможно, но новый. И свой.

— Хорошо. Мы можем договориться. Если вы отведете Лорана туда, где он найдет эти дьявольские капли Датского короля, я обещаю вам новый театр. Современный, с невероятным оснащением сцены. И новую жизнь в этом мире, если вы захотите в нем остаться. Бренные кости того, кто покоится в Церкви Святой Троицы в Стратфорде никак не пострадают, ведь вы не он. Вы — это вы! Тот, кого создало восхищение миллионов людей, игра тысяч актеров, рукоплескания, слезы, волнение душ. Все это и есть та непостижимая тайна бессмертия великого, нет, величайшего драматурга! И не только вашего времени, но всех времен до скончания нашего общего мира. Королеву Елизавету едва ли помнили столько веков, если бы в её время не жил Вильям Шекспир.

— Я согласен, — ответил Вильям, не раздумывая, и протянул Ришару руку. — И насчет бессмертия, и насчет театра. Вы умеете убеждать, граф Вуайон, не хуже Ричарда Бербеджа.*

Мужчины обменялись рукопожатием.

— Думаю, нам пора. Что-то вино ударило в голову, — засмеялся Вильям. — Не знаю, смогу ли я крепко устоять на ногах.

— Но вы можете опереться на плечо друга, милорд. Вернемся домой. Нам остается дождаться Лорана, чтобы обговорить все детали.

— И заключить контракт, — поднялся из-за стола и попытался сохранить равновесие сэр Вильям. — Для актера и для сочинителя контракт — первое дело.

* Ричард Бербедж (ок. 1567 — 13 марта 1619) — английский театральный актер, по общему мнению, один из самых известных актеров театра «Глобус» и своего времени. Помимо того, что он был актером театра, он также был владельцем театра, антрепренером и художником)