Монстр в отражении

Глава 8. Две Луны

Чёрт! Черт! Чёрт! Что мне делать? Почему все так не вовремя? Из-за боли в голове такая каша, не могу сосредоточиться. Зажимаю запястье, припав к земле, и тяжело дышу. С трудом понимаю, что здесь происходит. Почему я слышу голос Настасьи? Она же умерла, точнее ее должны были убить после этого глупого покушения на их короля. Как так получилось, что, идя на верную гибель, на убийства, мы обе остались живы? Не моГу Решить: отвечать ей или нет, так что сжимаю с силой зубы, чтобы не издать и звука. Может, если все будут считать, что я умерла вместе с монстром в том черном колодце, то никто не станет трогать сестер?

Действительно, я же вроде бы выполнила задание, по крайней мере, все так думают дома. Монстр никак не мог уведомить своих о том, что жив и здоров, так что они не знают, что мы живы.

Или он мог? Я же до сих пор не знаю, где он шлялся, когда я делала операцию девочке. Да я вообще ничего не знаю о нем! Кто его родители? Кто он сам? Что у него в голове и в мыслях? Тем не менее, поддавшись странному порыву, я поцеловала его. Папа бы сказал, что я чуть честь не отдала незнакомцу и, возможно, впервые с ним согласна. Не понимаю, чем я думала, когда поступала так.

Я просто хотела… его. На мгновение мне показалось что то, что между нами – настоящее, а не всего лишь игра.

Он же враг, Любава! Очнись!

Хватаюсь руками за голову, взъерошиваю мокрые волосы и громко чихаю. Так и простудиться снова можно и на самом деле помереть. Замираю от осознания, что Настасья могла слышать мой чих. Чёрт, как эту связь выключить? Лучше, пока я не выберусь отсюда, чтоб никто не знал, что жива и что провалила задание. Зажимаю нос ладонью, чувствуя, как боль в запястье постепенно исчезает. Мне надо немного подождать и помолчать, чтобы они решили, что я и на самом деле мертва. Моя и монстра мнимые смерти – это все, что я сейчас могу сделать для своей семьи. Надо чуть-чуть потерпеть боль и тихо здесь посидеть.

Закрываю глаза и сосредоточиваюсь на дыхании, а не на боли. Можно было бы из детства считалку посчитать, но боюсь, что невольно скажу что-то в голос. Замечаю, что раскачиваюсь вперед-назад, прижав руки к груди, только когда на плечи ложится что-то теплое. Вздрагиваю всем телом, от чего невольно вырывается всхлип. Уже хочу подняться или хотя бы осмотреться, как слышу шорох за спиной. Он обнимает меня, поверх шкуры, сжимает руки в замок, заставляя чувствовать себя в ловушке.

– Так я не касаюсь тебя, как ты и хотела, – слышу его шепот где-то над самым ухом.

Сердце бешено бьется в груди, уже не говоря о румянце, что опалил щеки. Радуюсь только тому, что уже темно, и он не видит моей постыдной реакции на эти странные объятия. Он не касается моего тела, но я все равно чувствую себя в его ловушке. Почему монстр просто не оставит меня в покое? Я даже сказать не могу, чтобы ушёл, да и вряд ли он будет слушаться. Прижимаю руки к груди сильнее, закрываю глаза, ожидая, когда боль пройдет, или он уйдет.

Проходит, кажется, целая вечность, прежде чем он начинает говорить, но не на моем языке. Тихий, почти змеиный язык, от интонации его идут мурашки, хотя я даже не понимаю, что он говорит. Хочу напомнить ему, что не понимаю его, пока не касаюсь, но не могу, да и он об этом знает. Он специально говорит на своем языке, чтобы я сама его коснулась? Какой он хитрый, у меня от любопытства уже руки зудят больше, чем болит запястье. И главное: он все говорит и говорит, словно пытается вывести меня из себя. От мысли, что он очень важное что-то болтает, уже сдают нервы. Он говорит с такой интонацией, будто в любви мне признается и раскрывает все самые страшные тайны сереньких? Так нечестно! Я же сгораю от любопытства! Именно любопытство – причина всех моих приключений, я не умею останавливаться.

– Ми Му Ре, порфе Ире Кэс суримэм, – говорит он на ухо шепотом, так что у меня в конец сдают нервы.

Резко поворачиваюсь в его объятиях и закрываю ему рот рукой.

– Заткнись! – кричу на него, забыв обо всем на свете.

Понимаю, что натворила, когда в голове раздаётся радостный крик Настасьи:

– Любава, ты жива!!!

– Твою же мать! – вырывается у меня.

Брови монстра сначала взлетают вверх от удивления, а затем сходятся к переносице. Похоже, жива я ненадолго.

– Я тоже тебя рада слышать, подруга! – кричит радостно Настасья в моей голове, пока реальность волнует меня куда больше.

Мне ведь надо было банально молчать, молчать и ничего не делать! Почему я даже на это не способна?! Хочу треснуть себя по голове, но лишь прижимаю ладонь к его рту сильнее. Его брови сдвинуты, судя по мимике, он что-то понял, но пока не понятно, что именно.

Его кожа мокрая и прохладная, моя рука слабое препятствие, но все равно останавливает его от дальнейших действий. Сам главнокомандующий стоит со мной на коленях, кто в такое сможет поверить? Где он, а где я, простая деревенская девушка? Он всегда вел себя странно, то называл рабой, то легко признавал меня равной себе в разговоре. Сейчас мне даже кажется, что готовку мою он оскорблял намеренно. Хотя это глупые бредни влюбленной дурочки, мне просто хочется видеть в нем исключительно хорошее.

Быстро отдергиваю свою руку, испугавшись собственных мыслей. Я бы отпрыгнула от него, но он все ещё удерживает меня в клетке своих специфических объятий.

– Любава, только не молчи! Ответь мне! Что с тобой случилось? – эхом раздаётся в голове голос Настасьи, но я не могу и не хочу ей отвечать.

Его руки проходятся по моим рукам к запястьям, резко сжимают их и дергают на себя. С криком падаю на него, пытаюсь вырваться, но его руки, словно кандалы, не дают.

– Любава? – обеспокоенно зовет Настасья, а к горлу подступают слёзы.

Он догадался? Упираюсь лбом ему в плечо, чувствуя, как под его рукой боль в запястье ослабевает. Слегка поворачивает голову, его дыхание обжигает ухо, но куда меньше, чем следующие за ним слова.

– Почему ты молчишь? – его голос обманчиво сладкий, точно сироп. – Ответь ей.

Я держалась, до этого момента, до этих слов, до этого дня. О чем я только думала, целуя его? Он враг, что жестоко бьет прямо в моё сердце. По щекам невольно стекает несколько капель, но я не обращаю на них внимания. Делаю над собой усилие, отклоняюсь назад, даже заставляю себя улыбнуться.

– Чего тебе надо, Настасья? – спрашиваю у нее, смотря в его такие черные и холодные глаза.

– Ты все ещё злишься на меня? – слышу обеспокоенный голос бывшей подруги по несчастью. – У меня не было выбора, ты же знаешь!

Поджимаю губы. Не могу на него смотреть, приказываю себе быть стойкой.

– Выбор есть всегда, – говорит монстр то, что я хочу ответить ей.

Эти слова для меня, холод и красные искры в бездонной черноте его глаз – тоже. Уголки моих губ дёргаются, я сделала ошибку, посмев снова взглянуть ему в глаза. Дергаюсь, чтобы освободить руки, но он не дает, сжимает запястья и тянет к себе. Выпрямляю спину, упираюсь в его руки, чтобы снова не упасть на него, словно слабая и беспомощная девчонка.

– Я бы все равно поступила так же, – отвечаю ему без капли сомнения.

– Знаю, – принимает мои слова на свой счет магесса. – На войне все мы – просто пешки, которыми можно пожертвовать ради победы.

Закрываю глаза, даю себе передышку от его взгляда.

– Да я даже не солдат, не воин, не маг, – устало смеюсь от ее слов. – Чего тебе от меня надо?

Я спрашивала у нее? Или у него? Разве теперь это так важно?

– Мы проиграли, я не смогла убить их короля, – отвечает мне «подруга».

Не могу смотреть на монстра, может быть из-за страха. Он сам хотел это слушать, так пускай слушает.

– И что с того? – вскидываю голову, наблюдая за ним из-под полуприкрытых век.

Я не могу понять, о чем он думает, поэтому наблюдаю. Хватка не меняется, как и выражение лица – все та же бесстрастная маска. Мышцы на руках и торсе напряжены. Он поблескивает в свете луны и почти сливается с окутанным во мрак пейзажем. Глаза два черных уголька, что блестят на свету, словно глаза кошки, выглядит немного жутко и необъяснимо притягательно для такой ненормальной как я.

– Как что?! Где ты? – резко меняется в голосе девушка и вроде как сама себя останавливает, меняя тему. – Ты пропала, как только начались взрывы, я думала, ты погибла в пожаре.

– Там начался пожар? – испуганно переспрашиваю. – Зачем ты это сделала?

На площади было столько людей, детей, кто-то из них определенно пострадал во время взрывов или пожара. Стискиваю зубы, чтобы не высказать Настасье все, что думаю.

– Это была не я! – вскрикивает Настасья с таким отчаяньем и злостью, что я растерялась.

Она замолчала, я же невольно оглянулась, слыша ее тихие всхлипы. Мне показалось, что плачет кто-то другой. Железная и упрямая командующая магами плачет, и я знаю единственную возможную причину для ее слёз.

Резко вырываюсь из объятий монстра, почти освобождаю руки, но он хватает снова. Началась возня, я изо всех сил пыталась отбиться, дергаясь в грязи, но ему ничего не стоило повалить меня на спину и навалиться сверху.

– Отпусти! – кричу зло, кусая его за плечо, но он даже не шипит из-за этого.

Даже опираясь руками в его грудь, не могу отодвинуть и на миллиметр. Монстр точно наслаждается моим бессилием, сжимает подбородок до боли, заставляя смотреть на него.

– Любава, что с тобой? – вскрикивает обеспокоенно Настасья, заставив меня на мгновение закрыть глаза и прикрыть рот.

– Отвечай ей, – жестоко требует он, больно надавливая большим пальцем прямо на метку.

Рука отдает ноющей болью, да и не только она, в груди сердце готово вот-вот взорваться. Закрываю глаза, сжимаю зубы, он не сможет заставить меня.

Монстр дернул за запястье, заставил открыть глаза. Все было ложью – наконец-то поняла я. То, что он меня защищал, унижался перед королем великанов и неоднократно спасал жизнь – все ложь. Он делал это специально. Зачем? Должна быть причина его поведению, и это уж точно не такое тривиальное чувство, как любовь. Прав был Марат, когда говорил, что монстр просто не может любить.

– Спроси: если не она, то кто? – твердит он мне холодно и расчётливо. – Пусть расскажет, что там произошло.

И этот человек совсем недавно шептал что-то нежное на ухо? Хотя откуда мне знать, вдруг он рассказывал, каким именно способом убьет меня? Конечно же, сразу после того как воспользуется моей дуростью. Спаситель, какая же я дура! Хочется дать себе крепкую пощечину, чтобы наконец-то прийти в себя от его чар, но и этого он не дает мне сделать.

Упрямо сжимаю зубы так, что сводит челюсти. Даже если мне интересно и хочется узнать, я не собираюсь идти ему на уступки. Он с каждым мгновением, пока я молчу, хмурится все сильнее. По моему телу проходятся мурашки. Монстр наклоняется так, что его дыхание опаливает лицо, а от взгляда леденеет все в груди.

– Не заставляй меня причинять тебе боль, Моя Слабость, – произносит он ледяным голосом, от которого я вздрагиваю всем телом.

Его слабость? Серьёзно? Какая я для него слабость, если меня можно смело перешагнуть ради своей цели? Какая я глупая, что решилась на тот поцелуй. Чем вообще думала, что увидела в этом монстре? Меня ввели в заблуждения его воспоминания, мои глупые чувства, больше такой ошибки я не допущу.

– Не называй меня так, – говорю через силу, не скрывая своей ненависти, – чудовище.

В груди больно кольнуло, но я заставила себя отвернуться и не смотреть на него. Он отпустил мой подбородок, разогнулся, но руку отпускать не стал. Мнимое послабление для беззащитной жертвы. Я беспомощна и глупа настолько, что поверила ему без слов.

Мы – враги. Это то, что я забыла. То, что нужно выжечь калёным железом на моем дурацком сердце.

– Говори! – требует у меня монстр тем самым голосом, от которого по спине проходится холодок.

– Любава, кто там? Где ты? – засуетилась Настасья. – Ты в безопасности?

– Что случилось после того как мы разделились? – спрашиваю, смотря куда-то в сторону и чувствуя какая же здесь холодная земля.

– Я прошла охрану, попыталась пройти к беседке, но меня задержали. Когда произошел взрыв, загорелась сцена, серые спаслись, но огонь перекинулся со сцены на соседний дом. Все вспыхнуло как спички, люди кричали, а серые... они...

Она замолчала, говоря сбивчиво, словно сама окунулась в это воспоминание. От ее голоса веяло страхом и отчаяньем.

– Они убили всех мужчин, которые были на площади, не тронули только детей и женщин, – ее голос дрожит, пока я поднимаю на монстра взгляд.

Что-то внутри меня перевернулось, в горле стоит комок. В их смертях есть наша вина, я тоже в них виновата. Отвожу взгляд в сторону, а его холодные пальцы касаются моей щеки. Противно! От того, что он трогает, и что позволяю кому-то из них себя касаться.

– Ты успела убежать? – спрашиваю, тихо давя в себе лишние эмоции.

– Да, но я...

– Молчи, – поспешно перебиваю. – Не говори, где ты.

Он не сможет ее вычислить через меня, я ему не позволю.

– Кто-то слушает тебя? – догадывается Настасья. – Где ты?

– Не знаю, – шепчу, сжимая руки в кулаки, – но это место похоже на ад.

Чувствую его взгляд на себе, но куда ему еще смотреть?

– Расскажи подробнее, хоть примерно, я...

– Нет! – резко прерываю ее, зажмурившись. – Ты знаешь, что должна сделать.

Тоже мне, благородные цели, она не сможет меня спасти. Да и не главное это сейчас.

– Связь оборвалась, он не отвечает, – заговорила Настасья, спустя несколько минут дрожащим голосом.

Зажмуриваюсь, чувствуя, как вот-вот расплачусь. У Настасьи не получилось, значит, у Ферера было достаточно предлогов, чтобы избавиться от заложников.

Монстр не дает мне перевести дух, даже собраться с мыслями. Хватает за шею и заставляет сесть и посмотреть на него.

– О ком она говорит? – спрашивает тоном, которому хочется повиноваться.

Закрываю глаза, чувствуя, как пара слезинок стекает по щекам. Молчу, ибо это уже не важно, ничего сейчас не важно.

– Любава? – зовут они меня хором, и я снова заставляю себя не унывать.

Я верю в хорошее, даже если дела совсем плохи. Просто так не сдамся, если надо – сама с Ферера шкуру спущу, чтобы узнать, где мои девочки.

– Сделай, как я сказала, – говорю, повторяя тон монстра.

– Хорошо, – соглашается маг куда более уверенным голосом, чем до этого. – Только скажи, ты выполнила свою часть?

Мы встречаемся взглядом с монстром, но там ничего кроме холода и отражения моей ненависти.

– Я не смогла его убить, – говорю тихо и с сожалением, которого на самом деле не чувствую.

Он отпускает мой подбородок, хватает носом воздух и чуть ослабляет хватку на запястье. Что это? Моя награда? Зря он так, я очень сожалею, что не умерла в том круге черной воды вместе с ним.

– Тогда у меня действительно нет выбора, – отвечает она решительно, хотя я и чувствую укор.

После неудачной попытки Настасья не сбежала, она не такая, как я, чтобы просто сбежать. Скорее всего, она надеялась, что я выполнила свое задание, потому искала способ выполнить своё. Теперь же ей нужно пробиваться в столицу к Фереру и вызволять наших родных самостоятельно. Я абсолютно бесполезна, как и раньше.

– Удачи, Настасья, – шепчу, чувствуя, что пора заканчивать этот разговор.

– Выбирайся, Любава, – ее голос дрожит, я замечаю в нем жалость, – я на тебя рассчитываю.

Боль в запястье прекратилась, как и наш разговор на расстоянии. Здесь остались только я, монстр и ночной лес, который будто захотел позлорадствовать, взорвавшись звуками. Где-то ухают совы, где-то скрипит высохшее дерево, все идет своим чередом. У меня в голове вопрос: не означают ли ее последние слова, что я все же должна исполнить свое задание? А я смогу? Мне даже смотреть на него больно. Он подержал меня за руку ещё какое-то время, словно проверяя, что разговор действительно закончился. Поднялся, протянул мне руку, но я на нее даже не посмотрела. Его благородства хватило ненадолго, поднял меня на ноги силком и подтолкнул в сторону лагеря.

– Иди к Айне, – приказывает он, вытаскивая свой клинок из земли.

Оглядываюсь на него, пройдя несколько шагов. Вероятно, он потерял интерес ко мне, сжал рукоять меча так сильно, что костяшки пальцев побелели, и пошёл глубже в лес, даже не оглядываясь. Не знаю, как это понимать, да и не хочу понимать. Он не задал вопросов и это хорошо, не знаю, что я могла бы ответить ему в подобном состоянии.

Дошла до огня, чмокая ногами в сапогах, сняла с себя обувь и поставила ближе к костру, надеясь, что так высохнет. Айне заговорила, что-то непонятное, но потом махнула на мои грязные ноги и платье. Действительно, ложиться спать в такой грязи дурная идея, да и платье потом не отстираешь. Монстра не видно и не слышно, это хорошо, вот бы он вообще не возвращался. Еле передвигая ноги, дошла до тростника, зашла в воду по колено, а затем оглянулась. Никого, мы здесь совершенно одни, стесняться некого. Стащила с себя платье и нижнюю рубашку, все грязное и пахнущее тиной. Отстирывается плохо, но я стараюсь, к тому же работа всегда меня отвлекала. Почти всю грязь отстирала, а затем повесила на тростник, чтобы вода стекла. Усталость тянет в сон, не хочу ни о чем думать. Захожу глубже в воду, отмываю свои непослушные волосы. В них застряли ветки и грязь, но вода помогает от них избавиться.

Ложусь на спину и смотрю в небо, наконец-то тучи ушли, и я могу насладиться этой красотой. Так много звезд, а я такая маленькая и ничтожная на их фоне. Вот и луна выглянула из-за облака, какая-то она странная, красная что ли? Прищурилась, мне даже показалось, что она больше нашей луны. Может это потому, что их государство за морем? Да и Монстр здесь дышит спокойно, мало ли что тут в воздухе есть? Немного успокоилась, пока туча не ушла правее, показывая ещё одну луну. Так, а вот это странно. Откуда вторая луна? Послышался всплеск, испуганно дернулась и ушла под воду, чуть не захлебнувшись. Никого не вижу, но что-то явно не так. Подобралась к берегу, решив, что хватит с меня плаванья на сегодня. Потянулась за платьем, но его там не оказалось, как и нижней рубашки.

Кто своровал мою одежду?

Это что такая шутка дурацкая? Зачем кому-то воровать мою одежду? Походила туда-обратно, даже нырнула, нигде нет моей одежды. Холодно, прикрываю грудь одной рукой, стоя по пояс в воде. Вода еле теплая, так и простудиться можно. Стоп, а я ведь об этом уже думала, он меня столько раз в воду бросал, так что точно заболею. Может этого он и добивался? Чтоб я слегла с пневмонией или умерла? Вот же гад чертов! Хотя, а как он это сделал? Так и представляю себе картину как полуголый монстр с мечом наперерез пробирается сквозь тростник, дабы своровать мою нижнюю сорочку. Кашлянула от смеха, воочию представив такую нелепость. Нет, он бы так не сделал! Стоп, а откуда мне знать, что он бы так не сделает? Я же его не знаю, ничего о нем не знаю. Монстр совсем не такой, каким кажется на первый взгляд, и не такой, каким я его считала, поцеловав вот здесь.

Вздыхаю натужно, мне холодно, я устала и не хочу об этом думать. Если не монстр украл мою одежду, и она не потонула, то ответ только один.

– АЙНЕ!!! – кричу во весь голос, сопя от гнева.

Вот же маленькая мерзавка! Я к ней с добром, а она все время меня использует. И что мне делать, самой что ли голышом идти? Я ей уши надеру, мерзавке! Как она могла?! Это не смешно! Ну, разве что чуточку… Но я ради этой соплячки жизнью рисковала, а она…

Чихнула громко и отошла подальше от берега, в воде не так холодно. Мерзавка даже и не думает приходить, неужели придётся идти самой? А если монстр уже вернулся? Поднимаю голову вверх и тяжело стону. Почему здесь две луны? Что за бред? Потрясла головой, может мне просто мерещится?

– Айне, зараза чертова! Я тебя так отлуплю, что мало не покажется! У меня три сестры, удар отработан! Ты у меня узнаешь, что такое настоящая боль! Будешь стоять на гречке, пока колени не отсохнут! И знаешь что? Я тебе ещё одну руку сломаю, паразитка мелкая! Да-да, сломаю! Думаешь, если одну вылечила вторую не смогу? Еще как смогу, я и не такое могу! Так что немедленно возвращай мою одежду и возможно… Я сказала: ВОЗМОЖНО!!! Я тебя не прибью к…

Мою гневную тираду дополнил весь мой богатый и обширный запас матерных словечек. В конце я уже тяжело дышала и зло хлопала по воде кулаками. Она у меня поплатится! И вот, казалось бы, разозлить меня больше невозможно, но тут услышала смех из тростника.

– Да ты издеваешься?! – взвизгнула, подбираясь к берегу.

Сейчас я ее здесь утоплю, гадину вредную! Вода уже ниже бедра, когда из тростника появляется монстр. Нормальные девушки в таких ситуациях орут и сгорают со стыда, а я решила утопиться. Резко падаю на спину и опускаюсь под воду. Зажмуриваюсь со всей силы и пускаю пузыри ртом, вместо крика. Если бы я могла плавать, то была бы уже на другом краю озера, но я не умею! Как мне убежать? Он же точно все видел! Хочется рвать на себе волосы и избивать его ногами, но сейчас надо всплывать и смотреть этому извращенцу в глаза. Почему этот день никак не закончится? В отличие от него, воздух в моих легких заканчивается, надо всплывать, но я упрямлюсь.

Открываю глаза, когда чувствую его руку на шее. Дергаюсь, ничего не вижу, но чувствую, как его губы касаются моих. Нечестно, я не могу вырваться, его поцелуй дает мне воздух и не только его. Меня затягивает в очередное воспоминание, не моё, а его. Воспоминание, которое я не хочу видеть, но все равно вижу и чувствую.

Боль в груди, она не дает дышать, но я все равно не подаю виду. Сжимаю рукоять меча, это успокаивает и дает мне силы. Поднимаю взгляд на остальных, они сидят за столом, но нервничают под моим взглядом. Десять, нет, одиннадцать вместе с Маратом, сереньких, сидят за столом и съеживаются под моим взглядом. Нет, конечно же не под моим, под взглядом монстра, очередное его воспоминание, очередная ложь. Это большая столовая, находящаяся в том замке, который я сожгла, значит, воспоминания не старое.

– Мы должны напасть на столицу, пока они ничего не предприняли, – говорит один из мужчин, с серыми глазами.

Он осмелился заговорить под взглядом монстра, храбрец, никак иначе.

– Они уже предприняли, – влезает в разговор Марат, недовольно скривившись.

Он сидит по правую руку от монстра, как приближенный. В отличие от остальных под его взглядом не съёживается, наоборот, высокомерно выпрямляется.

– На их стороне сильный шаман, который видит будущее, – недовольно кривится заместитель и бросает на монстра короткий, но взволнованный взгляд. – Нельзя поступать необдуманно.

– У них нет возможности противостоять нам, – возражает ему сероглазый, – один человек роли не играет.

– Один человек, возможно, и нет, – презрительно осматривает своего оппонента Марат, – а вот шаман, причем настолько сильный, что видеть будущее, вполне может.

– Ты переоцениваешь силу их шаманов, – внезапно наклоняется в кресле сероглазый, злобно смотря на заместителя.

– А ты, наоборот, недооцениваешь! – не остается в долгу тот.

Может они любовники? Ну, правда, вон какие между ними искры летают. Не знай я, что Марат мужик, решила бы, что милая парочка. Настасья, прости, но заместитель вроде бы уже занят, причем не только монстром. Сероглазый тоже ничего, конечно, вон какие плечи, лицо мужественное, но красивое. От девок, наверное, отбоя нет, хотя, зная Маратика, сомневаюсь, что он в них нуждается. Хотя, может, я ошибаюсь? Монстр-то тоже того, похоже, нормальный на самом деле. Ой, слишком много похабных трактатов я читала в папиной библиотеке. Что поделать, если именно эти книжки отец прятал в тайнике за шкафом? Если бы он их на полку с остальными поставил, в жизни их не читала бы! А так все, психика сломлена, воображение бурное и серенькие все под подозрением. Действительно, где их женщины? Я кроме змеи ни одной не видела? Может они их всех своему богу в жертву отдали? А что, наших-то отдали! Хотя я начинаю в этом сомневаться, не вяжется здесь что-то. И эти луны, почему их две?

Тем временем монстр успокоился, с ноющей болью в груди убрал руку с рукояти меча и положил ее на стол. Одного этого хватило, чтобы спорщики закрыли рты и отодвинулись друг от друга. Это что, он ревнует? Так, похабные книжечки, отпустите меня! Хочу быть нормальной и не видеть в их поведении ничего двусмысленного!

– Антанта проигрывает, вполне возможно, что они уже в курсе, что мы завоевали Ледвигу. Не стоит их недооценивать, загнанный в ловушку зверь может больно цапнуть, прежде чем погибнуть.

Монстр замолчал, скосил взгляд на тарелку перед собой. Это же я приготовила, специально для него! Понюхал и скривился, отодвигая ее подальше. Какого чёрта? Вот же мерзавец!

– Арталси, если мы не нападем сейчас, они соберут возле столицы все, что есть, чтобы дать нам отпор! – вновь влезает сероглазый.

– Тем-то и лучше: чем больше поляжет в этой войне, тем легче нам получить желаемое, – монстр берет бокал и отпивает вина.

Не чувствую вкуса алкоголя, словно гортань обожжена. Абсолютно никакого вкуса, но он все равно выпивает бокал и ставит его на стол. Почему я обращаю на это внимание, вместо того чтобы думать о сказанном? Они собираются просто так убить кучу людей! Вот же монстр! Так и знала, что он такой. Стыд охватывает меня с головой, пока эта тварь ничего не чувствует.

– Главнокомандующий, ты же понимаешь, какие из-за этого будут проблемы? – сероглазый соединяет руки в замок, слегка наклоняясь вперед. – Наше спасение может быть под угрозой, Круг не пойдет на это.

– Круга здесь нет, – безжалостно поднимает на него взгляд монстр, – здесь я принимаю решение.

– Брат, – влезает в этот напряженный разговор Марат, но резко замолкает и опускает глаза.

В каком смысле брат? Они что, родные? Совсем друг на друга не похожи, абсолютно ничего общего. Да ладно, монстр же его убить пытался, сама видела! Может брат не в родственном смысле, а в дружеском? Монстр разозлился, сжал руку в кулак, так что я даже боль ощутила. А может это у них такая игра? Может даже эротическая игра? Так, все, больше никогда никаких книжек читать не буду!

– Картарси, готовь войска, – приказывает монстр безжалостно.

Вот бы ему сейчас по лбу дать! Почему я его не убила? Как так можно?!

– Мы могли бы попытаться решить все миром, без потерь, – смеет перечить Марат, и я в этот момент чуть челюсть не уронила. – Они отчаялись настолько, что посылают на верную гибель женщин.

Последнюю фразу он сказал так выразительно, что по залу сразу понеслись шепотки и неодобрительные отклики. Несколько сереньких даже с мест своих встали, призывая немедленно стереть «это ничтожество» с лица земли. Что творится, люди добрые, главное, я так и не поняла, что так всех разозлило. Монстр как-то спокойно на это среагировал, постучал по столу двумя пальцами, и все резко замолчали.

– Их женщины тоже воины, – чувствую, как он чуть улыбается, – не стоит их недооценивать.

Серенькие во все глаза уставились на монстра, будто бы он сморозил какую-то несусветную глупость. А чего он такого сказал? Как-то они пренебрежительно относятся к женщинам.

– Это тебе воспитание Ри Да Ри такую глупость в голову вложило? – презрительно приподнял бровь Маратик.

Вот же женоненавистник чертов! Даже не знаю, как теперь к нему отношусь. С одной стороны: он единственный решил остановить монстра, а с другой: относится пренебрежительно к девушкам.

– Да, у них даже женщины пытаются стать Сухо, – поддерживает травлю Маратика сероглазый. – Вот только ни одна из них ещё не выжила от благодати их бога. Они собственноручно убивают сокровище, которое у них есть, чем не падаль, достойная лишь смерти?

В каждом слове сероглазого отвращение и ненависть, судя по лицам остальных, они считают точно так же. Странно, монстр не так разговаривал с рыжими великанами. Он не злится, но эти слова задели его, он обманчиво спокойно стучит по столу пальцами.

– У них довольно жестокие традиции и вера, – соглашается он спокойно, так что все остальные замолкают. – Поверьте, я знаю.

Марат мельком взглянул на лицо монстра, а затем сразу же отвернулся. Они все теперь боятся смотреть на его лицо.

– Ри Да Ри не превозносят женщин как мы, но считают их способными на подвиги, не уступающие мужским.