ГЛАВА ВОСЬМАЯ

(Понедельник, 11.50,

рассказывает Игорь Колесничий)


До визита к неугомонному Винченцо оставалось минут десять. Я неспешно брел по Гертрудинской, держа в руке бутылку с минеральной водой. Желтые листья лезли под ноги с настырностью молодых такс, я же глазел на витрины дзайанских лавочек. Там чудеса, там леший, русалка… булькают магические кальяны, полуобнаженные кадаврини танцуют танец живота. Хорошо! Голова легкая, сил – впору идти горы сворачивать. У меня всегда так, когда удается со вкусом выспаться.

У лавки Еккоро, мастера материализации, шло соревнование. Девушка в китайском халатике – худенькая, быстроглазая, с восточными чертами лица – разбивала кирпичи. Мастерски разбивала: косичкой, локтем, ребром ладони. Штабель все не уменьшался: Еккоро материализовывал стройматериалы быстрее. Разноцветные обломки так и мелькали в воздухе.

Это первый этап. На втором Еккоро будет создавать големов, а на третьем – каменных химер. До четвертого – земляных элементалей – на моей памяти никто не доходил.

Возле Еккоро я ненадолго задержался, а зря. Из толпы зевак выбрался молодой священник в белой рясе.

Священник этот преследовал меня все утро. На вид ему лет восемнадцать. Лицо длинное, подбородок в прыщах – словно на терке натирали, глаза симпатичные, зеленые. И горбится ужасно. Интересно, зачем я ему?

Впрочем, это скоро выяснилось:

– Благого дня, сын мой! – обрадовался монах. – Хотите узнать побольше о господе нашем Ормазде?!

– Не хочу.

Трудно представить, но он обрадовался еще больше:

– Вот это правильно! Нельзя к вере арканом, никак нельзя. Я и братьям то же говорю.

– Так что ж вы за мной таскаетесь-то все утро?

Священник замялся.

– Вы ведь Игорь? Игорь Колесничий?

– Вас правильно информировали.

– Вот! Я сразу угадал. Мне так и подумалось, что это вы. Дело вот в чем. У меня брат в Аскаве…

Я положил ему руку на плечо:

– Святой отец, можно побыстрее? Я опаздываю.

– Так я и хочу побыстрее, – обиженно заморгал он. И зачастил: – У меня брат в Аскаве миссионерствует! Его бароны захватили, выкуп требуют, понимаете? А вы ведь знаете аскавских баронов! Чуть не так – сразу вином поят, женщин непотребных ведут. – Юноша залился краской. – Я за брата очень боюсь. Погубят его там, понимаете?

– Понимаю. И?..

– Мы… ну братья наши вчера выкуп собирали. Брат Иштван больше всех дал. Я спрашиваю: кого благодарить? Все говорят, бога, бога. А брат Иштван – бога и мирянина Игоря Колесничего. Я у хаванана соизволения, потом все дела побоку и ну вас искать. Спасибо вам за брата!

На душе потеплело. Инквизитор Иштван, оказывается, не такая сволочь, как я о нем думал! Люблю разочаровываться в людях.

– Не за что, – улыбнулся я. – Не знал я о вашем брате.

– Да это неважно, поверьте! Я вам подарок сделал. У вас теперь мизинец на правой руке божий: воду в вино превращает до конца дня.

Вот паршивец! Я его даже выматерить не успел. Священник исчез, растворившись в деловой суете города. Там, где мизинец касался пластика бутылки, в воде расплывались рубиновые завитки, таяли струйками дыма, превращая воду в бледно-вишневый компотик.

Я открутил пробку, принюхался. Страшно разило сивухой. Попробовал на вкус: газировка, минеральная соль, дешевое каберне. Ну подарочек! Да-а, божий человек, спасибо тебе преогромное.

Тут мой взгляд упал на часы. Смятение мое еще больше усилилось: двадцать минут первого! К счастью, до Булочной, семь, оказалось рукой подать, как раз добежать быстрым шагом.

Показав на проходной повестку, я взлетел по лестнице. У дверей маголовного отдела меня ожидал сюрприз. Дежурный никак не хотел меня впускать.

– Время просрочено, – лениво сообщил он. – Завтра приходите.

– Так завтра еще позже будет!

– Ничего не знаю. Товарищ капитан на выезде, будет не скоро. Так что не обессудьте.

Все это выходило нехорошо… То, что меня Семен повесткой вызвал, это ладно – мало ли кто на меня полюбоваться хочет? А вот то, что я у Марченко узнал, стоило обсудить с дзайанами.

– Кто еще из сопримата есть? – поинтересовался я. – Учтите, товарищ лейтенант, я так просто не уйду.

Видимо, его взяло за живое. Парень-то из молодых да ранний. Щечки круглые, волосы-щетинка, носик вздернутый – словно принюхивается: а куда у нас ветер дует?

– Нету никого, – с угрозой повторил он. – Вы, гражданин, если опоздали, так нечего права качать! Здесь маголовный розыск, а не шарашкина контора.

На столе дежурного зеркальным глянцем сиял термос. Чайком балуемся, значит… Я положил на стол руку с «волшебным» мизинцем и коснулся металла. Подожди, щенок. Я в маголовке работал, еще когда ты в школьном туалете о девчонках сплетничал.

– Может быть, полковник Фомченко есть? – продолжал я. – Поверьте, дело важное.

– Вас, может быть, вывести из помещения? – в тон отозвался тот. – Тоже важное дело будет. Человеческим языком говорю: ни-ко-го!

На лестнице загремели шаги. Все-таки временами мне до безобразия везет. Шел начальник отдела, полковник. Не маголовного, правда, отдела, но это все равно.

– Ладно, – сказал я примирительно. – Дэв попутал. Извините великодушно. Завтра приду.

– Ничего, – смягчился дежурный. – Бывает. Вчера вон один так с двенадцати и проторчал. Юрий Тепех, слышали? – Я помотал головой. – Вот… Знатный дзайан, не вам чета, а пару часиков подождать пришлось. Я сообщу товарищу капитану. А вы приходите завтра.

Распустилась гвардия маголовная за время моего отсутствия… Вот что значит – дел никаких. Полковник уже поднимался на лестничную площадку. Настал благоприятный момент для моего плана.

– Ладно, – протянул я дежурному ладонь, прощаясь. – Завтра так завтра… Что-то в горле пересохло. Чайком не угостите?

– Да, пожалуйста! – И он потянулся к термосу.

Лицо его надо было видеть. Чай играл в кружке темно-свекольными бликами, да еще и пенился. Воздух заполнили дразнящие сивушные ароматы.

Полковник замедлил шаг. Нос его беспокойно задвигался, выискивая источник знакомого запаха.

– Интересный чаек у вас, – сочувственно протянул я. – Просто замечательный.

Полковник уже сворачивал к нам. К чести дежурного, тот оказался смышленым парнем.

– Так вы, Игорь Анатольевич, к товарищу Винченцо? – совсем другим голосом осведомился он. – Подождите в кабинете, он скоро вернется. И вещдоки свои заберите.

Сивушное зловоние усилилось. На лице полковника танковыми дивизиями сражались разнообразные чувства: удивление, смущение, подозрительность, страсть к законности. Наконец победил здоровый рабочий пофигизм. В маголовке понятие вещдока трактуется вольно. Глаз мертвеца, в котором отразился облик убийцы; старые носки, хранящие эманации чужой ауры; смертельное проклятие, повисшее на открытке-валентинке. Нормальные люди с нашей заумью стараются не пересекаться, а полковник был человеком до завидного нормальным.

– Здравствуйте! – поздоровался он со мной. – Вы ведь Игорь Анатольевич? Бывший майор маголовного розыска?

Полковника я совершенно не помнил, и откуда он меня знал, оставалось загадкой.

– В отставке, – сообщил я.

– Знаю, знаю, – отмахнулся тот. – Наслышан о ваших подвигах. Фомченко который год ностальгирует. Игорек то, Игорек се… Теперь таких людей не делают. Заскучали, небось, на хлебах вольных? Обратно потянуло?!

– В некотором роде.

– Ну, желаю удачи!

Лейтенант смотрел на меня осоловелыми глазами. Еще бы! Человек – а воду в вино превращает одним движением руки. И весь департамент его знает, как родного.

Остановить он меня больше не пытался.

Дежурный не врал. Дзайаны из маголовки все поразбежались по делам. В криминалистическом музее на штыке двухголового голема-красноармейца белела записка: «Все ушли на совещание».

Да уж действительно, не вовремя я…

Пройдя мимо двуспальной кровати с дремлющими мумиями (пример зацикленной чары «Люби меня, как я тебя»), я вышел в зал с кадаврами. Собственно, здесь музей заканчивался и начиналась лаборатория.

Мне повезло: Люсенька, эксперт маголовки, трудилась не покладая рук, допрашивая чьего-то посмертного гомункулуса. Побулькивали колбы, выбрасывая струйки зеленого дыма; под перегонным кубом свивались жгуты рыжего пламени. Штабель окурков в пепельнице напоминал миниатюрную копию Пизанской башни.

По всему Люся истязала монстра уже давно.

– Назовите предметы на этой картинке, – устало приказала она.

– За кустом – лужа крови, – с готовностью отозвалась тварь. – Девушка в розовом – принцесса вампиров. Пес на поводке – оборотень. Все люди – сволочи и мерзавцы! Дзайаны мечтают о господстве над миром.

– Помедленнее, пожалуйста, я записываю… А теперь я стану называть слова, а вы говорите первую ассоциацию, что пришла на ум. Итак, сундук…

– Мертвеца.

– Рыба…

– Фугу. Ядовитая печень.

– Цветы…

– Бабе, дитям – мороженое. Хватит.

– Еще немного.

– А я стих придумал! Людмила – мечта дебила, гы-гы! Теперь все?

– Почти.

Люсенька педантично занесла последнюю фразу в журнал, потом оторвала паршивцу голову и бросила обмякшее тельце в колбу. Лишь после этого она позволила себе откинуться на спинку кресла, устало прикрыв глаза.

– Здравствуй, милая. – Я чмокнул ее в щеку и достал из сумки коробку конфет. – Давно не виделись. Вот «Иллюзия нуги», твои любимые.

– Игоре-ок! – Люся вскинула на меня восхищенный взгляд. – Как ты вовремя!

Я кивнул на колбу:

– Опять дзайан погиб?

– Да… – Она растерянно потерла виски. – Что-то часто в последнее время…

– Я смотрю, и гомункулус получился никудышный.

– Передержали. – Она с веселой безнадежностью махнула рукой. – Есть у нас девица, натуральный осьминог – руки из задницы растут. Маску сняла, когда уже аура оспинами пошла! – Люся засмеялась. – Ладно. Что я все о наших замороках? Ты-то какими судьбами?

– Семен повестку выписал. – Я присел на пуфик рядом с Люсей. – Но вообще-то я к тебе. Потому что ты очаровательная, загадочная и, самое главное, мудрая.

– А тебе, значит, мудрости недостает? – проницательно поинтересовалась она.

– Не поверишь как.

– Ну тогда подожди. Сейчас чайник поставлю.

Скоро мы беззаботно прихлебывали «Изумрудного дракона», с аппетитом заедая его «Иллюзией нуги». Я окончательно расслабился. Словно в былые времена, когда мы охотились на свору пропащих, на аскавского короля Венцеля… Людмила поглядывала на меня с любопытством, как на диковинного зверя. Ей не терпелось узнать, чем я занимаюсь, покинув маголовку.

С легким сожалением я отставил в сторону чашку.

– Меня интересует школа созидания, – сообщил я – Заклятие «Кадавр Севера» знаешь?

– Кто ж его не знает! Редкое заклятие, в Ведене с ним только двое и работают. Литницкий Серафим Вениаминович – абсолютный специалист. Ну и Людей немного толк понимает.

– Вот и расскажи. Каких тварей можно создавать этим заклятием?

– Вопросики у тебя… – протянула Люся и задумалась. – Ладно, слушай. Первый уровень: гремлины, болотные огоньки. Второй: проявления, эмпусы, низшие скорпионы…

Чем больше она называла, тем яснее становилось, что я на верном пути.

– Ты золотце, Люся! – сообщил я проникновенно. – А какой уровень нужен для создания чупакабры?

– Чупакабры? Ну, чупакабра вообще-то не кадавр. Это… – она вскинула глаза к потолку, – призванная тварь. Да, точно! Для нее нужна школа призыва. Держится от двух минут до получаса, а потом исчезает.

Мне вспомнился вчерашний день. Умирающий Вениамин, Света, вызвавшая «Скорую помощь»… Заклинанием, между прочим. Какой у нее уровень, она говорила?

– Люся, а если у дзайана девятый уровень – он может вызвать чупакабру?

– И не только. Девятый – это очень много, Игорек! Фактически это уровень повелителя дэвов. Он требует от мага грандиозных умений в разных школах. На десятом маг вообще может призывать титанов и фравашей.

Стоп! Все ясно. Осталось выяснить совершенные пустяки.

– А скажи, – продолжил я расспросы, – для этого заклинания требуется сила? Скажем, если у мага мало поводков – это повлияет на заклятие?

– Да. Твари проживут недолго. И вызывать их придется в непосредственной близости от жертвы. Но в целом магия призыва интуитивная. Случается, что человек ею владеет изначально, от бога, так сказать… А почему ты спрашиваешь?

– У меня на руках одно деликатное расследование, – поделился я. – Но сейчас появились кое-какие нити.

– Может, тебе помощь нужна? Чару сломать, заклинание бросить?

– Нет, Люсенька, спасибо. Чего-чего, чар в последние дни наломано штабелями… Расскажи лучше, что у вас происходит? Говоришь, много смертей?

– И смерти, и шантаж. Причем никаких следов! Такое ощущение, что преступники приходят из ниоткуда.

Это мне показалось смутно знакомым.

– Словно из другого мира, – подсказал я.

– Можно и так сказать. И знаешь, чего они хотят?! Ни за что не догадаешься! Они требуют, чтобы маг сбросил поводки. До единого! И жертву всякий раз выбирают из крупных. Из тех, у кого много манаров.

Интересно… Делая кого-либо манаром, маг получает силу. Но если накидывается поводок почти незаметно, то обратная процедура куда болезненней. И отходить от нее придется полгода. Все это время лишившийся поводка маг не сможет колдовать, – даже если остальные поводки останутся целы.

Благородные мстители, борцы за права манаров? Да еще и приходящие из другого мира? Отчего-то я не сомневался, что эти бравые Робин Гуды напрямую связаны с дрожащим от страха Марченко и затерроризированным стариком Литницким.

– Хорошо бы определить, кто может оказаться следующей жертвой…

Люся неопределенно пожала плечами:

– Сильных дзайанов в Ведене много. Вот, пожалуйста: Юрий Тепех, мастер некромантии, Алексей Марченко, знаток иллюзий, грандмастер Людей, возможно, сам капитан Винченцо… Список большой.

Подивившись, что Семен попал в списке тузов, я распрощался и вышел на улицу.

Загрузка...