Момент волшебства

Глава 16

Изящные, светящиеся существа все множились, пока не заполнили собой весь пол и большую часть стен. Они проходили сквозь камни, как будто плавая под музыку, которая была слышна им одним. Иногда ее ритм, казалось, совпадал с ритмом дуары, иногда – нет. Помещение осветилось всеми цветами радуги.

Джон-Том выразительно закончил припев и, продолжая играть, заговорил:

– Привет! Вы меня помните?

– Конечно. Приятно вновь встретить тебя, музыкант.

Возможно, с ним говорил тот же геолк, что и в прошлый раз, когда они впервые увидели друг друга в карстовых скалах Рунипай, а может, и совсем другой. Трудно сказать наверняка, потому что окраска геолка в этом случае ничего не значила.

– Поешь, как и прежде?

– Да, но теперь не на свободе. Мы все здесь пленники.

Тут Джон-Том осторожно попытался вставить в свою речь слова из песни «Леппард»: «Пленники страшного, темного мира…»

– Страшного? Объясни мне разницу между одним вакуумом и другим, – удивился геолк.

– Разница в свободе передвижения. То, что для тебя само собой разумеется. Вы можете выручить нас отсюда. Я буду играть для вас все что угодно и так долго, как вы захотите, только помогите нам отсюда выбраться. Там, выше, есть отверстие. Сделайте что-нибудь, чтобы мы могли туда забраться.

– "Забраться"? Что это значит? – холодно полюбопытствовал светящийся червь. Другие пленники следили за их диалогом как завороженные. – И что значит – выбраться? Нам нравятся ваши пустоты, но до ваших передвижений нам дела нет.

Наверняка есть что-то полезное, что умеют делать геолки, лихорадочно соображал Джон-Том. Они двигаются в сплошном камне, входят и выходят из него, когда им угодно… Ага! Они умеют создавать землетрясения.

– Послушай! Найдите в стене трещину… ну, в скале, которой мы окружены. Выстройтесь в цепочку, как вы делали раньше. И слушайте музыку!

– Не хочется этим заниматься, – возразил геолк равнодушно. – Чтобы начать содрогание, нужно соединить усилия, а сейчас у нас совершенно нет настроения.

– Как это – нет настроения? Нет настроения объединяться? – В разговор включился новый голос.

Джон-Том продолжал играть, одновременно пытаясь утихомирить Фаламеезара. Но в том проснулось политическое сознание, и успокоить его было уже невозможно. Он был охвачен вдохновением.

– Товарищ, доверь это дело мне! Здесь нужна организационная работа.

– Ты не понимаешь, Фаламеезар, – попытался возразить Джон-Том. – Они не обычные существа. Они не станут…

– Пролетарии всех стран, соединяйтесь и восстаньте! – завопил дракон. – В солидарности ваша сила, и тогда никто не сможет остановить вас!

– Нас и так никто не останавливает, – возразил темно-синий геолк. – К тому же мы не пролетарии.

Но Фаламеезар не обращал внимания на возражения. Он обрушил на светящиеся существа такой поток марксистской риторики, какого Джон-Тому никогда прежде слышать не приходилось. Ему эти лозунги казались бессмыслицей, но на геолков они действовали как гипноз.

– Владимир Ильич мог бы гордиться вами! – грохотал дракон. – Покажите всему миру, чего можно добиться настоящей рабочей солидарностью.

Трудно сказать, что именно подействовало – музыка Джон-Тома, агитация Фаламеезара или все вместе, но геолки начали собираться в дальней стене и, извиваясь, выстраиваться в линию.

– Все отойдите! – предупредил Мадж. – И не удивляйтесь. Всякое может случиться, надо приготовиться. – Он улыбнулся своему другу-заклинателю. – Провалиться мне на этом месте, если мы отсюда не выберемся!

А геолков становилось все больше и больше, пока, наконец, противоположная стена не засверкала ярким светом. Джон-Тому пришлось закрыть глаза, чтобы не ослепнуть.

Фаламеезар вопил что-то вдохновляющее о рабочем братстве, а Джон-Том и его дуара начали исполнять знаменитую «Приди и почувствуй шум» группы «Квайт Райот». Земля вздрогнула, потому что геолки, выстроившись в мощную линию, похожую на канат, дернулись вместе.

Сотрясение сбило с ног Джон-Тома, и даже Фаламеезар отлетел в сторону.

Музыкант продолжал играть, хотя голова у него моталась из стороны в сторону. Он старался сохранить прежний темп и виртуозность игры, пытаясь подражать таким гитаристам как, Джими, Робин Трауер или Эдди ван Хален. Но в конце концов ему пришлось остановиться, потому что каменная пыль лезла в ноздри и он начал задыхаться.

И тут Джон-Том увидел свет. Не от геолков, а другой, настоящий.

Геолки исчезли, а с ними и основная часть стены. Свет потоками падал на дно колодца, так как правая часть крыши обрушилась. На месте стены и крыши до самого верхнего этажа поднималась гора камней.

Фаламеезар грудью пробивал себе дорогу среди обломков.

– Свобода! Долой иго империалистического неоколониализма! – И с энтузиазмом полез вверх по крутому склону. – Где он? Ведите меня к нему!

– Постой, товарищ! Полегче. – Джон-Том с трудом поспевал за разъяренным драконом. – Если он увидит тебя, то снова усыпит.

– Ничего подобного! – решительно возразил Фаламеезар. – Разбуженное сознание народа невозможно снова погрузить в спячку! – Из пасти дракона валил дым и сверкало пламя. – Я превращу этого фашистского диктатора в пепел.

И он снова полез вверх.

– Ты его недооцениваешь! – закричал Джон-Том вслед. Но безрезультатно. Фаламеезар был неглуп, но чересчур импульсивен, особенно когда его охватывала революционная лихорадка.

Сверху послышались крики, и, подняв головы, они увидели стражников Маркуса. Те с нескрываемым ужасом смотрели в провал, образовавшийся буквально у них под ногами. Тот, кого не испугало это зрелище, был обращен в бегство свирепым видом Фаламеезара, стремительно карабкающегося снизу. Верхний этаж опустел с потрясающей скоростью.

– Дракон займется солдатами, – пробормотал Джон-Том, – а мне предстоит справиться с Маркусом. Уж не знаю и как.

– Ты справишься, дружище. Ты вообще здесь единственный, кто может это сделать.

Джон-Том был исполнен мрачной решимости.

– Вдруг мне удастся уговорить геолков собраться у Маркуса в позвоночнике? Нет, черт возьми, мы его достанем! Смог же я организовать настоящее землетрясение по-марксистски! – Он помахал рукой своим товарищам. – Вперед! Пора наверх!

Подбадривая себя криками и лаем, выдры двинулись вверх по склону.

Оплод и члены Кворума последовали за ними на почтительном расстоянии.

В конце концов, они были руководителями, а не бойцами.

Фаламеезар обыскивал неразрушенную часть большого зала на предмет оставшихся в живых фашистов. А когда в дверь заглядывал какой-нибудь испуганный стражник, его встречал устрашающий язык пламени. Дракон вдохновенно запел «Интернационал», перевирая и музыку, и слова, но Джон-Том не поправлял его. Чешуйчатый марксист был слишком увлечен, превращая в пепел свору наемников капитала.

– Нужно как можно скорее найти Маркуса, пока тот не пришел в себя.

А Фаламеезар займется гвардией.

Джон-Том посмотрел на бывшего премьер-министра Трендави.

– Вы можете показать мне дорогу в его башню?

Престарелый ящер-панголин с достоинством кивнул: «Конечно, друг мой», и повел его через единственную уцелевшую дверь.

Время от времени на пути им попадались гвардейцы Маркуса, но выдр было невозможно испугать ничем, хотя они уступали своим противникам и в росте, и в вооружении. Стражники разбегались, не оказывая сопротивления. Очевидно, слух о том, что пленники вырвались на свободу, уже облетел весь Кворумат, и солдаты боялись даже попасть им на глаза. Им страшно было встретить эту орду фанатиков, возглавляемую огнедышащим, хотя и очень болтливым драконом.

– Нам сюда, – сказал Трендави, сворачивая влево. Они вышли наружу, туда, где совсем недавно Джон-Тома под конвоем вели в святилище самого Маркуса Неотвратимого.

– Его хитрость обернулась против него самого, – проговорил Оплод, когда они, наконец, немного замедлили движение. Члены Кворума едва не падали от усталости, но саламандр был полон сил, глаза его поблескивали. – Башня неприступна с трех сторон, но и выйти из нее можно только здесь.

– Я иду к нему, – сказал Джон-Том. – Остальные пусть подождут снаружи.

– Именно это я как раз и хотел предложить, – вставил Мадж.

Они бросились вперед. Вооруженные львы, сторожившие вход к Маркусу, когда Джон-Тома привели сюда в первый раз, куда-то пропали.

Наступил момент последнего и решительного противостояния, но молодой чаропевец не знал, что делать. Конечно, своим друзьям он об этом не мог сказать.

Наступай! Не давай противнику опомниться. Так его учили, так он и будет действовать. Этот совет ему дали в зале суда, а не на занятиях по военной подготовке. Но Джон-Том решил – то, что хорошо в зале суда, пригодится и на поле брани.

Каждая дверь, соединявшая внутренние покои, открывалась перед ними легко и без усилий, но наконец они оказались перед огромной темной преградой, которая не только не подалась, подобно дверям, но наклонилась вперед и зарычала. Свет факела тускло отражался в кожаных доспехах. Перед друзьями возвышался Пругг, державший в лапе огромную палицу.

– Стоять! – угрожающе заревел медведь-телохранитель.

Фрэнджел сделал попытку прошмыгнуть мимо, но палица стремительно ударила как раз по тому месту, где только что, с полсекунды назад, стоял выдр, и раздробила пустой камень. Только совершенно неподражаемая прыткость Фрэнджела спасла его от неминуемой гибели.

Тот, кто не обладал реакцией выдры, был бы размозжен тут же.

Это послужило сигналом. Уворачиваясь от смертоносных ударов Пругга, они носились вокруг, тыкая его саблями, нанося удары копьями, не забывая криками подбадривать друг друга:

– Коли его! Руби ему котелок!.. Замочи его!..

И вдруг из-за спины Джон-Тома, в стороне от общей свалки, раздался одинокий голос:

– Давай, сноси его с ног! Я ему горло перерву!

Певец повернулся и похлопал Маджа по плечу.

– С ног, говоришь, снести? Горло перервешь? – спросил он, еле сдерживая ярость.

Мадж спрятал лапы за спину и попытался улыбнуться.

– А я вроде тылы прикрываю. Чтоб со спины не напали. А что?

– Задницу ты свою прикрываешь!

– Ну так ведь я это самое и говорю!

Джон-Том довольно часто мирился с бессовестной трусостью своего приятеля, но на этот раз он не выдержал. Ведь рядом бесстрашно сражались, пролагая ему путь вперед, такие крошки, как Сэссвайс и Сплитч. Он просто обезумел от гнева.

– Ты подлый, вонючий, бездарный трус!

Он схватил Маджа за загривок и хвост. Задние лапы выдра крутились в воздухе, он пытался вырваться изо всех сил.

– Потише, приятель, пусти меня сейчас же!

– Нет! Нечего прятаться, сражайся вместе со своими братьями, черт бы тебя побрал!

И Джон-Том швырнул выдра вперед, не рассчитывая сил. Он был вне себя и не думал о последствиях. Сделав в воздухе кульбит, Мадж, к своему ужасу, приземлился прямо на голову Пруггу. От удара шлем на голове медведя съехал вперед и упал на глаза, на время ослепив его.

Заметив это, Куорли наклонила голову и бросилась вперед, чтобы нанести медведю страшный удар прямо между столообразных ног. Но немного промахнулась. Пругг только хрипло крякнул, нагнулся и попытался поймать Маджа, который поспешно сползал с него по спине. При этом медведь выронил из лап палицу. Мемоу, Кноркл и Вапп тут же побросали свое оружие и подхватили упавшую дубину. Нацелив ее толстым концом в противника, они пошли на таран, так работая ногами, что только пыль полетела. Палица со страшным стуком врезалась в шлем, с которого только что скатился Мадж. Отдача от этого удара разбросала выдр в разные стороны.

Пругг издал странный утробный звук и повалился, как подрубленное дерево. Его тело упало на пол с тяжелым стуком «бр-р-рум-м».

Джон-Том и остальные кинулись мимо него, в то время как те, кто нанес медведю решающий удар, с трудом поднимались на ноги.

Впереди возвышалась последняя дверь. Неужели они опоздали? Неужели не сумели опередить мага? Или Маркус Неотвратимый ждет внутри, чтобы уничтожить противников каким-нибудь колдовством, принесенным в этот мир из другого?

Джон-Том подергал ручку. Странно, но дверь была не заперта. Выдры сгрудились вокруг.

В дальнем конце зала на троне восседал Маркус Неотвратимый, урожденный Мэркл Кратцмейер. Внешность его несколько изменилась: галстук-бабочка сидел как следует, белая рубашка сверкала белизной.

Казалось, явление непрошеных гостей его нисколько не встревожило.

– Слышал, слышал, что вы натворили, детки. Не думал, что вы сумеете добраться сюда. Ну, поздравляю. – Он заглянул Джон-Тому через плечо, ища своего верного телохранителя.

– Он почивает, – усмехнулся Джон-Том, оскалив зубы. – Об этом позаботились мои друзья.

– Доберусь я до лысого гада! – завопила Дрорч. Джон-Тому пришлось ее придержать.

– Это было бы слишком просто. Боюсь, что просто здесь не получится.

– Нет, не получится, мальчик, – тихо ответил Маркус и встал.

Там, на возвышении, в свете факелов он совсем не напоминал дешевого иллюзиониста из варьете из города Перл-Эмбой. Вокруг него распространялось как бы черное свечение, ощутимая злая аура. Она каскадом опускалась на выдр, сбившихся у дверей, и некоторые из них невольно отступили на шаг.

Маркус спустился с возвышения. На нем были теперь белые перчатки, а туфли сверкали ослепительным блеском. Хотя, как и раньше, они были неподходящего коричневого цвета, заметил Джон-Том.

Волшебник медленно поднял пластмассовую волшебную палочку, но чаропевец даже не пошевелился. Мадж вдруг исчез за дверью, не ожидая начала колдовства.

Маркус опустил палочку и усмехнулся:

– Как быстро покидают тебя твои друзья!

– Меня-то как раз не покидают друзья, – ответил Джон-Том. Он повернулся и посмотрел на выдр, столпившихся у его ног. – Прошу вас – дальше все должно происходить между нами двоими. Подождите в соседнем зале.

Его послушались и начали по очереди выходить за дверь, причем каждый желал ему удачи и обещал, что стоит ему только крикнуть, как они тотчас примчатся, несмотря на опасность.

– Вот такие у меня друзья! Хотелось бы посмотреть на твоих.

Маркус перестал улыбаться.

– Ну, умник, ты еще пожалеешь! – Он посмотрел на дуару. – Это ее ты так хотел заполучить обратно? Довольно странная штука.

Джон-Том небрежно пробежался по струнам. Комната взорвалась звуками.

– Ну что же, ловко! – одобрил Маркус. – Теперь посмотрим, что получится у меня.

Он нацелил на Джон-Тома палочку и что-то тихо забормотал.

Певец приготовился, не зная еще, что нужно будет делать: то ли отражать удар, то ли затягивать песню. Но вместо этого он едва не рассмеялся. Из рукава волшебника поползли яркие шарфы, как будто Маркус давал представление на домашнем празднике.

Однако шарфы стали обматываться вокруг Джон-Тома, не останавливаясь и не убывая.

Надо быстро что-то предпринимать, а то через пару минут можно превратиться в психоделическую разноцветную мумию. Какую песню он знает про одежду? Про шарфы или про галстуки? Поток шелка уже не казался смешным. Вспомнил одну песенку из мультфильма про китайскую прачечную. Нет, не подходит!

В отчаянии он решил исполнить что-нибудь из альбома Кэрол Кинг «Tapestry». Шарфы дрогнули, но не исчезли. Вместо этого они начали распутываться и самостоятельно складываться на ближайшем столе в аккуратные отглаженные стопки, рассортированные по расцветкам. Сначала освободились бедра и колени, потом щиколотки, и вот, наконец, так же быстро, как они вылезли из рукава, все шарфы улеглись на стол.

Маркус нахмурился и опустил руку. Шелковое наводнение прекратилось.

– Быстро же ты отреагировал. Ну, может, в Атлантик-Сити твой трюк и не сработал бы, а здесь сошло и так.

Потом он поднял обе руки.

– Для следующего фокуса мне нужна ассистентка.

В воздухе прямо перед ним стало возникать серебристое сияние, которое постепенно обретало форму и плотность под воздействием пальцев и палочки волшебника. Появилось нечто, напоминающее песочные часы, к счастью, без когтей и клыков. Джон-Том смотрел, не отрываясь.

Она была высокого роста, почти такая же высокая, как он.

Очаровательная блондинка почти без одежды… Она шла ему навстречу, шепча что-то пухлым, манящим ртом, уговаривая, соблазняя, умоляя о чем-то.

– Прошу вас, мне нужны добровольцы из зала.

И Джон-Том понял, что шаг за шагом идет к ней. Тут ему показалось, что сквозь девушку он видит Маркуса. Блеснул золотой зуб во рту волшебника – тот улыбался.

Джон-Том отшатнулся, хотя для этого потребовалось настоящее усилие воли, так соблазнительно было видение. А девушка все шла к нему, протягивая безупречной формы руку, чтобы увести с собой на сцену. К тому же ей так нужна была его помощь!

Нет, сопротивляться было невозможно. Зато можно было петь! В этом нет ничего плохого. Какую бы приятную, нежную балладу посвятить красавице?

Сначала неуверенно, потом с нарастающим звуком он начал «Королева убийц» Фредди Меркури.

Светловолосая гурия при первых же аккордах стала корчиться в агонии. Она колебалась и дергалась, но совсем не так, как хотелось исполнителю. Зато стал заметен нож, зажатый у нее в руке. Тут девушка с криком кинулась на певца, и, вместо того чтобы поднять перед собой дуару как щит и отразить удар, Джон-Том продолжал старательно петь, изо всех сил подражая интонациям Фредди Меркури.

И за секунду до того, как нож, направленный прямо ему в горло, достиг цели, видение растаяло, как кусок сахара в горячем чае.

Джон-Том заморгал, а Маркус зарычал что-то неразборчивое, глядя мимо него, а потом снова забормотал и замахал палочкой. Черный плащ раздуло за спиной, хотя воздух в комнате не шевелился.

За спиной Джон-Тома раздался знакомый рев, такой неожиданный в этом окружении, – проснулись безликие демоны.

Они ожили и вылетели из ниш, целясь изогнутыми клыками прямо ему в лицо. Джон-Том ловко увернулся от одного «фоккера» и бросился за стол, так как самолеты снова взлетели и вошли в пике, намереваясь во что бы то ни стало добраться до его глаз. Он не мог вспомнить ни одной песни про самолеты. Единственная, имеющая хоть какое-то отношение к летающим предметам, совсем не подходила для этой ситуации, но певец решил, что с ее помощью он сможет хоть немного потянуть время и собраться с мыслями.

И он запел:

И тут же комнату заполнили сотни, даже тысячи шаров всевозможных цветов, форм и размеров. Металлические демоны Маркуса рвались через эти ярко раскрашенные препятствия, те лопались с громким «бумом», похожим на звук китайского новогоднего фейерверка.

Крыло одного из «фоккеров» задело голову Джон-Тома. Его остро заточенный пропеллер, едва не обезглавивший когда-то ворона Пандро, был обмотан яркими обрывками резины. «Фоккер» сделал мертвую петлю и разбился о стену. Еще через минуту второй демон прыгал по полу и наконец остановился, потому что мотор у него заглох, забитый лопнувшими шариками.

Когда третий, и последний, демон вылетел из окна и, кашляя и задыхаясь, спикировал в воды озера навстречу смерти, Джон-Том мысленно послал благодарность от Четвертого измерения Пятому. Он подождал, пока не исчезли все воздушные шары, и стал смотреть, что будет делать теперь Маркус Неотвратимый.

Тот не выглядел ни подавленным, ни испуганным, но и прежней самоуверенности в нем поубавилось.

– Ты, парнишка, был прав, как я погляжу. Ты был прав, а я ошибался.

Вовсе ты не панк и хорошо знаешь свое дело. Может, мы и поладим в конце концов. – Маркус пошел ему навстречу. – Давай помиримся. О'кей?

Нам лучше работать вместе, чем все время пытаться сбить друг друга с ног.

Джон-Том оглядел волшебника подозрительно, но на этот раз из рук Маркуса не появилось ни страшных гурий, ни механических летающих убийц. Только обычный букет цветов.

– Конечно, такой подарок лучше подносить девице, – произнес Маркус, – но ничего более подходящего мне в голову не пришло. А так все станет ясно.

Тут волшебник помахал букетом перед носом бывшего оппонента.

Джон-Том улыбнулся и закивал. Главное, он вовсе не хотел кивать, но все равно делал это, потому что цветы пахли так свежо и расслабляюще.

Именно расслабляюще. Он так давно не расслаблялся. Цветы говорили ему, что пора отдохнуть, забыться. От букета исходил удивительно успокаивающий, какой-то липкий запах.

– Вот и все, малыш. Все кончено. И незачем драться. Давай поцелуемся и помиримся. Черт возьми, из-за чего нам драться? У нас очень много общего.

Но почему Джон-Том начал отступать? Эта речь испугала его настолько, что он попятился, пока не почувствовал, что уперся спиной в стенку. В чем дело? Разве он хотел отступать? Какая-то крошечная часть мозга, не отравленная ароматом букета, завопила: пой что-нибудь! Пой первое, что на ум взбредет! Пой про то, что имеет хоть какое-то отношение к цветам.

Но Ван Хален не поет о цветах. Не поют о них и группы типа «Мотли крю» или «Годвана». Цветики-ромашки не ложатся на музыку «хэви-метал».

Однако не все же великие группы играют только тяжелый рок. Есть некоторые…

Джон-Том начал играть и петь, про себя удивляясь, какая подходящая композиция пришла ему в голову. Значит, говоришь, лучше преподнести такой подарок девице? Отчего же? Так тоже неплохо.

На этот раз он пел не Маркусу, а прямо букету:

Подражать голосу Бой Джорджа, шелковому, как будто слегка масляному, было трудно. Но Джон-Том справился, а его дуара сумела изобразить все – от гитары-бас до соло на губной гармошке.

Маркус замер, в оцепенении глядя на то, как его гипнотический букет поднимается в воздух в ритме музыки. Лепестки цветов крутились, как лопасти крошечных вертолетиков, потом отрывались от его пальцев и летели стройной цепочкой, чтобы, сделав круг вокруг головы Джон-Тома, так же строем вылететь в ближайшее высокое окно.

В руках Маркуса остался бумажный конус, в котором скрывалось пятидюймовое лезвие стилета. Он, спотыкаясь, стал отступать от певца к своему трону. Цилиндр у него съехал набок, несколько пуговиц на дешевой белой рубашке расстегнулось. Теперь он вновь походил не на Маркуса Неотвратимого, а на провинциального фокусника.

– Маркус, ты опять проиграл, – сказал Джон-Том. – Бросай свои штучки, пока я серьезно не взялся за музыку. С тобой все кончено.

Тут волшебник как будто опомнился. Казалось, близость трона и та власть, которую он воплощал, давали ему новые силы.

– Ты действительно так думаешь, малыш? Ты считаешь, что со мной все кончено? Да я до сих пор только шутки шутил. Развлекался. Думал, тебе и этого будет достаточно, но ошибся. Вот кому теперь и вправду пришел конец, так это тебе!

В лице Маркуса появилось что-то дикое, в глазах сверкнуло бешенство. Все, что он создал тут, в этом мире, куда он попал против воли, все, чего он добился, ускользнуло от него. Казалось, его покидал даже разум, за который волшебник цеплялся из последних сил. Нет, Он победит, он останется Маркусом Неотвратимым, Императором Всего на свете! И никакой тощий панк-рокер ему в этом не помеха!

Он снял цилиндр и, держа его в правой руке, стал шептать что-то, водя над ним палочкой. Потом Маркус несколько раз постучал по краю.

Сначала ничего не происходило, и Джон-Том решил, что маг действительно достиг пределов своих возможностей. Но потом из цилиндра поползло нечто, какой-то грязно-зеленый туман.

В комнате стало темно. Субстанция, возникшая из цилиндра волшебника, угрожающе пульсировала. Она обтекала ножки стульев, приникла к полу, сползла вниз со ступеней возвышения, на котором стоял трон. Страшное нечто двигалось медленно, изучая и ощупывая то место, куда его вызвали.

Маркус выглядел как-то растерянно, и Джон-Тому тут показалось, что его противник в ярости сделал что-то, неожиданное даже для себя самого, вызвал силу, с которой уже не мог справиться.

Да, зло, породившее ядовитый зеленый туман, было несравненно сильнее глупых надушенных букетов и безликих демонов. В нем не было ничего комического. Несмотря на бестелесность, облако казалось реальнее и страшнее всех прочих порождений Маркусова волшебства.

Маг осторожно заглянул в шляпу. То, что он там увидел, очень ему не понравилось. Он уронил цилиндр, как будто обжегся, и попятился к трону, не отрывая от цилиндра глаз. Тот покатился по ступеням и упал на пол. А устрашающее облако продолжало выползать изнутри. Оно казалось полупрозрачным, но смотреть сквозь него было тяжело, от этого кружилась голова. Внутри зеленоватой субстанции извивались и бились в агонии какие-то существа. Они тихо стонали, тщетно пытаясь вырваться из своей туманной тюрьмы. И этот звук был страшен, он леденил кровь.

Туман добрался до потолка и пошел распространяться вширь. Джон-Тому хотелось бежать, немедленно выбраться из комнаты. Угроза, исходившая от Маркуса, казалась теперь пустяковой, он о ней почти забыл. Нужно бежать отсюда как можно скорее! Только это по-настоящему важно.

Но тут тонкое щупальце гнилисто-зеленого цвета коснулось его ноги, и Джон-Том понял, что не может двинуться с места. Щупальце было тоненьким, воздушным, его прикосновение – ласкающим, но парализовало до полной неподвижности. Певец ощутил пронизывающий холод.

У облака были крохотные, как булавки, глаза, плавающие над круглым овалом рта. Они мерцали в тумане, сонные и равнодушные. Существа, бьющиеся внутри, появлялись и крутились вокруг этих глаз и рта, пытаясь вырваться наружу.

Облако говорило тихим, умиротворенным голосом, который не слушать было просто невозможно. Джон-Том чувствовал, как холод пронизывает его при каждом произнесенном слове.

– Я пришла за тобой. Хорошо, что ты сам меня позвал.

Теперь зеленая мгла заполняла почти всю комнату, постепенно заползая Джон-Тому за спину. Еще немного, и она поглотит его целиком.

Джон-Том понимал, что за этим последует: его втянет внутрь, и он присоединится к тем беспомощным, стонущим теням, что мечутся внутри.

Теперь он уже знал, кого вызвал Маркус, кого наколдовал своей яростью и злобой. Сработал инстинкт.

Но если тело замерло в неподвижности, то язык по-прежнему работал.

Наверное, зеленое чудище хотело, чтобы жертва говорила. Возможно, это был прощальный дар каждому, кого оно пожирало.

– Ты… Ты Смерть?

Красноречивое молчание было ему ответом. Холод продолжал охватывать его со всех сторон, медленно и неотвратимо.

– Я не знал, что можно видеть Смерть.

Облако стало еще гуще, ледяной зеленый холод начал пощипывать голую кожу.

– Тот, кто не видит приближения Смерти, просто слеп. – Овальный рот был теперь совсем близко, того гляди коснется губ. Вот он – поцелуй Смерти!

Джон-Том как будто со стороны слышал теперь свой голос и поражался тому, каким он стал слабым.

– Ты сказала, что пришла за мной, потому что я звал тебя. Но звал не я!

На мгновение страшное забвение отступило. Завитки зеленого отвратительного тумана отползли, холод немного отпустил. Джон-Том заметил, что дрожит, и впервые в жизни счел это добрым знаком.

– Ты звал меня.

– Нет!

Певец попытался поднять руку к дуаре, но каждый палец весил, кажется, тысячу пудов. Он попытался поднять другую руку, напрягаясь что было сил. Рука медленно, но все же поднялась. Джон-Том тянул ее вверх, потому что это было необходимо. Он не пытался трогать дуару – в этом не было смысла. Перед ним был противник, которого нельзя было победить пением.

Напрягая слабые, дрожащие пальцы, Джон-Том указал сквозь облако.

– Это он тебя звал!

– Нет! – дрожащий голос отозвался из дальнего угла. Маркус скорчился на троне, стараясь в нем спрятаться. – Нет, это был не я! Я не звал тебя…

Облако не спускало с Джон-Тома неотвратимо спокойного взгляда. Но, возможно, внутри его появилась еще одна пара глаз, направленная на Маркуса. Возникла пауза, во время которой все в комнате замерло, как на краю бездны.

Затем Смерть зашептала:

– Мэркл Кратцмейер, из Перл-Эмбой, штат Нью-Джерси, возраст сорок восемь лет. Ты упал в динамо-машину и был мгновенно убит электрическим током. Ты уже умер.

– Нет! – Маркус дрожал и махал палочкой перед страшным облаком. Он был в истерике, глаза выпучены, а зеленый туман все надвигался, готовый поглотить его. – Нет, я не умер! Я теперь здесь. И буду здесь жить.

– Ты умер, – тихо настаивала Смерть. – Я пришла за тобой, а ты пропал. Я искала тебя. Мне не нравится, когда меня обманывают.

Потом в комнате возник еще один звук, который заставил похолодеть Джон-Тома так, что он забыл о прикосновении зеленого тумана. Это смеялась Смерть.

– И вот ты сам меня вызвал. Те, кто еще жив, говорят, что в мире много забавного.

– Нет! – взвизгнул Маркус. Потом он начал скулить:

– Я не звал тебя, не звал! Уходи! – Его палочка беспомощно дрожала в воздухе. – Отправляйся откуда пришла. Я тебе приказываю!

Облако отползло от трясущегося Джон-Тома, медленно клубясь по полу в сторону трона. Только теперь певец почувствовал, что снова может двигаться. Он начал потихоньку пятиться к двери, но потом остановился.

Если Смерть захочет найти его, дверь для нее не преграда. Однако он почему-то был уверен, что теперь ничего страшного не случится. А ведь он едва не пал жертвой обычной путаницы.

Джон-Том повернулся. Туман уже полностью поглотил Маркуса, но голос несчастного мага был еще слышен. Существа внутри облака радостно потянулись, чтобы принять новую жертву в свою компанию. Факелы замигали и погасли, остался только мутный зеленый свет.

Никаких криков и драматических возгласов. Просто жалобное хныканье, доносившееся со стороны трона, вдруг прекратилось, и облако начало медленно отступать, постепенно уходя в шляпу, из которой его так необдуманно вызвали. В ту самую шляпу, в черный цилиндр самого безобидного вида, который покойный Маркус Неотвратимый наверняка купил в дешевеньком магазине в Джерси-Сити долларов за десять.

И вот облако исчезло. В зал как-то неуверенно начал просачиваться свежий воздух. На полу валялась черная пластмассовая палочка с белым наконечником – единственное, что осталось от Маркуса Неотвратимого и Всемогущего, правителя Квасеквы и всего Озерного края.

Все еще дрожа, Джон-Том подошел к трону, подобрал ее и постучал по дереву. Звук получился тихий, щелкающий. На рукоятке отчетливо видна была надпись: «Сделано в Гонконге». Держа палочку кончиками пальцев, певец подошел к шляпе и уронил ее внутрь. Та мгновенно исчезла. Тогда Джон-Том глубоко вздохнул и проделал самую трудную в своей жизни операцию. Он поднял шляпу, осторожно держа ее в правой руке, подошел к окну и зашвырнул так далеко, как только смог. Она улетела в темноту, и юноша провожал ее взглядом, пока та не упала. Шляпа была настолько легкой, что вода даже не плеснула, когда та ударилась о ее поверхность. Возможно, шляпа скоро утонет, или воды реки, вытекающей из озера Печальных жемчужин, понесут ее дальше, в море Глиттергейст, где она погрузится в пучину тусклых, бездонных вод.

Джон-Том почувствовал, что ему жаль Мэркла Кратцмейера. Но Маркуса Неотвратимого было совсем не жаль.

Сзади раздался скрип. Чаропевец даже подпрыгнул от неожиданности.

– Ну, как у тебя тут? – спросил сзади неуверенный голос. Из-за двери выглянул кончик носа Маджа.

Джон-Том вздохнул.

– Нормально, Мадж. Все кончено. Можешь входить. – Он сглотнул комок в горле. – Все можете войти.

– Ладненько, – ответил выдр. Однако прежде чем переступить порог, он внимательно оглядел пустой тронный зал. Вслед за ним, держа оружие наготове, ввалилась и вся компания.

Мемоу скрестила руки на груди.

– Бр-р-р! Ну и холодина тут, молодой человек. Что здесь произошло?

– Маркус, не подумав, вызвал своего старого друга, и они ушли вместе.

Неожиданно Джон-Том ощутил ужасную усталость и огляделся, чтобы найти место, куда присесть. Трон отпал сразу же, поэтому он плюхнулся на гору красиво расшитых подушек, сваленных в углу.

К нему, ковыляя, приблизился Трендави.

– А что же наш город?

– Он в вашем распоряжении. Можете получить его обратно.

Трендави принял эту весть торжественно. Он низко поклонился Джон-Тому, который от изнеможения не смог этому даже воспротивиться, и отправился рассказывать обо всем остальным членам Кворума.

Оплод пересек зал, принюхиваясь к холодному воздуху. Потом посмотрел на молодого человека мудрыми, все понимающими глазами.

– Здесь побывала Смерть. Это ты ее вызвал?

– Не я, а Маркус. Мне кажется, он не понимал, что делает.

Оказывается, в другом мире Маркус уже умер. В моем родном мире. От Смерти он спасся, оказавшись здесь. Но все это время она его искала.

– Значит, жадность и злоба толкнули его в руки судьбы, – пробормотал Оплод. – Так свершилась справедливость. – Он снова принюхался. – Большое волшебство происходило в этом зале. Великая магия.

– Не знаю, великая или нет, – Джон-Том потер лицо руками, – но ощущение осталось такое, будто меня долго топтал рассерженный слон.

Куорли успокоительно похлопала его по плечу.

– Все кончено, певец. Дело уже сделано.

И тут через весь зал до них донесся голос, заставивший всех повернуться.

– Эй, глядите на меня! – На троне сидел Мадж, его коротенькие ножки чуть не на фут не доставали до пола, передние лапы лежали на резных подлокотниках. – Видали, кто теперь император Квасеквы? Вы, паразиты, все должны мне кланяться, – тут он подмигнул маленькой Сплитч. – Конечно, леди могут подходить вне очереди.

Джон-Том как бы невзначай заметил:

– Именно там сидел Маркус, когда его забрала Смерть.

Мадж тут же перестал болтать ногами.

– Что ты говоришь?! Думаешь, очень меня напугал? А вот и нет! – И он быстренько спрыгнул с трона. – Только здесь что-то холодно, мне это совсем не по вкусу.

Мадж поспешно ретировался.

– Вот и кончились все наши волнения, – сказала Мемоу.

– Ну, кое-что еще осталось, – задумчиво проговорил Джон-Том. – Вы, кажется, забыли, что в Кворумате, на нижних этажах, бушует революционно настроенный дракон.

– А это действительно серьезная проблема? – нахмурилась рысь Домурмур. – Он же твой друг. Разве ты не можешь попросить его оставить нас в покое?

– От вашего покоя скоро камня на камне не останется, если он узнает, чего стоит ваше правительство. Придется вам уничтожить коррупцию и взяточничество, а также отвратительную практику продажи должностных мест.

Силринди даже задохнулась от возмущения.

– Но это же невозможно! Как тогда управлять государством?

Джон-Том только ухмыльнулся.

– Вот Фаламеезар вас и научит. Но я поговорю с ним, и, может быть, нам удастся прийти к компромиссу, который удовлетворит все заинтересованные стороны.

– Благодарим тебя, – облегченно сказал Трендави с поклоном.

Впоследствии Фаламеезару помогли открыть на берегу острова Квасе центр политического образования и даже, более того, приучили граждан города не шарахаться от него в ужасе. Но очень скоро горожане совершенно перестали его пугаться, зато до смерти устали от нудных проповедей марксистской идеологии. И, несмотря на угрозы, они прекратили посещать центр, и даже городская полиция не могла заставить их сидеть и слушать драконовы лекции.

– Да я лучше съем жареную пчелу, чем буду слушать всю эту ерунду! – заявил по этому поводу хозяин гостиницы.

Поэтому однажды, попрощавшись с Джон-Томом и его друзьями, Фаламеезар отплыл от города в поисках более благодарной аудитории, громко распевая «Интернационал». И закат, навстречу которому он удалялся, был идеологически выдержанного ярко-алого цвета.

На следующий день после этого Джон-Тому пришлось отправиться в сопровождении группы мрачных полицейских на уединенный причал, принадлежащий властям города. На самом его конце он увидел большую меховую кучу. То там, то здесь в этой груде виднелись глаза, налитые кровью, непонятные сцепления лап, и вся эта мешанина сильно отдавала запахом спиртного.

Сержант полиции, морская свинка небольшого роста, был нескрываемо зол. Он жестом указал на кучу:

– Ваши приятели?

– Э-э, да, сэр…

– Ну вот и сделайте с ними что-нибудь! Нам пришлось силой выкинуть их из таверны «Весельчак-гиббон». Они напились там до безобразия и хулиганили.

– Ну зачем же вы так? Ведь они спасли ваш город от тирана Маркуса Неотвратимого.

– Это было черт-те когда, – ответил сержант. – С тех пор они успели испакостить половину того, что помогли спасти, оскорбить множество женщин и даже кое-кого из мужчин. Они устраивают гулянки по ночам в самых неподходящих местах и вообще ведут себя вызывающе.

Из меховой кучи вывалился некто и уставился на полицейского слезящимися глазками.

– Кто здесь ведет себя вызывающе, ты, паршивый кусок змеиного дерьма, объеденный червяками?

– Мадж, ты что такое говоришь?!

Выдр развернулся и прищурился на Джон-Тома.

– А, это ты, друг? Где ж ты был прошлой ночью? Такую вечеринку пропустил!

Морская свинка даже носом задергала от отвращения. Подняв голову, полицейский сказал долговязому юноше:

– Эта вечеринка продолжается уже больше месяца, и терпению Кворума пришел конец. В знак благодарности за совершенный ради Квасеквы подвиг было решено отправить вас в дорогу, не задерживая. – Он махнул в сторону лежащих выдр. – Мы постарались свалить их тут, не причиняя ущерба. Заберите своих друзей куда-нибудь подальше.

– Извините их, пожалуйста, за причиненное беспокойство.

Но морская свинка только посмотрела на Джон-Тома искоса.

– Ну что вы, какое беспокойство! В результате стычки с вашими приятелями больше тридцати лучших полицейских моего подразделения лежат теперь в госпиталях. – И он снова ткнул пальцем в сторону меховой кучи. – Вы разбирайтесь тут с ними как хотите, только чтоб они оказались где-нибудь подальше отсюда.

Джон-Том подождал, пока полицейские удалились с пирса, и посмотрел на выдр.

– Ну, не стыдно вам после этого? Неужели самим не противно? Сначала заслужили глубокую благодарность всего населения, а потом сами же эту благодарность и растоптали.

Тут из кучи поднялась Сэссвайс, размахивая саблей.

– Это кто тут чего растоптал? Да я его…

Следом за ней выползла Дрорч и накинулась на свою кузину:

– Опять ты ткнула меня своей селедкой, шлюха мокрохвостая! Я тебе быстро шерсть-то повыдергаю!

– Не забудь позвать себе подкрепление, сучонка!

Тут они сцепились, кусаясь и катаясь по земле так, что только клочки шерсти полетели в разные стороны. Их схватка была настолько энергичной, что привела в чувство всю компанию. Груда тел распалась.

Из нее вылез Кноркл и, дотащившись до края причала, склонился к воде.

Его долго и мучительно рвало прямо в озеро Печальных жемчужин.

Джон-Том смотрел на эту картину и только безнадежно качал головой.

Потом он произнес фразу, о которой вскоре горько пожалел. Эта фраза оказалась самой большой его ошибкой с той минуты, когда он покинул относительное спокойствие, царившее в Древе Клотагорба.

Он спросил:

– Что же мне с вами делать?

На него уставилась совершенно пьяная Мемоу:

– Да ты не волнуйся, чаладой моловек… нет, молодой человек… Мы тут обсудились и решились… нельзя тебе одному пускаться в такое длинное путешествие, обратно в Колосо… нет, Кослосо… Колоколесье, вот!

– Нет, ни в коем случае! – быстро заговорил Джон-Том. – То есть я вам очень благодарен, но мы с Маджем добрались сюда совершенно самостоятельно и обратно тоже доберемся! – Он оглянулся, лихорадочно ища поддержку.

Мадж не замедлил отреагировать.

– Чем больше компания, тем лучше, – высказался он заплетающимся языком.

Шатаясь, пьяные выдры собрались вокруг растерянного певца, крича и размахивая саблями, не задумываясь, что в любую секунду могут изуродовать и себя, и окружающих.

– Ура! Давай вместе… Вместе веселей! Да здравствует чаропевец!

Джон-Том едва увернулся от клинка, который чуть не отхватил ему полноги. Он попятился к краю пирса, туда, где предусмотрительная полиция уже привязала лодку, на которой приплыли в город выдры.

Вперед выскочил Мадж, обнимая одной лапой Куорли, другой – Сэссвайс.

– Во здорово будет! С такой-то компанией дорога будет куда веселей.

К тому же я обещал моим подружкам, что познакомлю их с Клотагробом… нет, с Кротагорбом… – И он зашептал на ухо Куорли:

– У этого волшебника есть помощник, Сорблом зовут. Так вот, этот Сорбл делает такой самогон – закачаешься! Я ничего лучше не пробовал, правда!

Продирает до кишок, дорогуша.

Куорли прижалась к нему.

– Замечательно, Маджик!

– Нет, нет! – умоляюще заговорил Джон-Том. – Это невозможно.

Клотагорб серьезный, трезвомыслящий волшебник. Мне важно, чтобы он и меня считал таким же, иначе он меня домой никогда не отправит.

– Вот мы и поладим! – завопил Вапп. – Потому что мы народ тоже серьезный, а трезвыми быть вообще не собираемся.

Лохматые лапы подхватили протестующего чаропевца и понесли к лодке.

После короткой неразберихи, связанной с путаницей в веслах, лодка заскользила по глади озера. Дрорч принялась петь во весь голос, хотя и фальшиво, но с большим энтузиазмом.

– Плыви, плыви, моя лодка…

Песню тут же подхватили другие, и шум поднялся такой, что его не могли не услышать все хищные рептилии от Квасеквы до реки Вертихвостки.

Джон-Том лежал на дне лодки, смотрел в небо и думал, что, возможно, Маркусу Неотвратимому повезло больше, чем ему.