Молот и наковальня

ЭПИЛОГ

Некогда ко мне пришла послушница-кантус, волнующаяся и неуверенная. Совсем еще хрупкая девочка, сделавшая всего несколько робких шажков по вечному пути к Золотому Трону. Тогда она задала мне один занятный вопрос. Она спросила меня, откуда мы действительно знаем, что такое вера. — На считаные мгновения слова повисли в холодном ночном воздухе. — Я ответила ей, что нет такой меры, которой можно было бы измерить то, что мы чувствуем в наших сердцах. Нет таких весов, на чашах которых можно было бы взвесить, у кого из женщин веры больше. Есть только долг и кровь. Деяния и слова. Есть только…

В облачном небе сверкнула молния, и прогремел глухой гром, когда желтое копье солнечного огня обрушилось с орбиты и ударило где-то далеко в пустыне. По долине прошла слабая дрожь.

Когда она утихла, рассказ продолжился:

— Есть только служба Богу-Императору и известная одному лишь Ему цена, которую придется заплатить каждой сестре. Но знайте, что с какими бы ужасами ни пришлось столкнуться, какие бы трудности ни пришлось преодолеть, заявленная Им цена всегда обоснована.

С большим почтением сестра Мирия закрыла «Молот и Наковальню» и отвесила книге поклон. А после передала ее Пандоре, бережно принявшей священный том и обернувшей его в шелковую ткань. Редко когда женщине в звании всего лишь сестры-милитантки дозволялось произносить речь в подобного рода церемонии, но поминальная служба проходила по непосредственному приказу канониссы, и она дала разрешение.

Сеферина кивнула с другого конца сада, возвышаясь меж рядов крошечных фигурок и прижимая к себе культю. Канонисса еще не оправилась от столкновения с некронским генералом, и пройдет много месяцев, прежде чем она полностью излечится. Теперь, когда звездолет «Тибальт» вернулся со вспомогательной флотилией из системы Селтея, пошли слухи, что она, скорее всего, покинет планету и отправится в какой-нибудь другой мир с более современным валетудинарием. Но Мирия прекрасно знала, что Сеферина отныне никогда не покинет Святилище-101. Она поклялась в этом посреди развалин Великой часовни в тот день, когда они остановили вторжение некронов. Поклялась именами всех погибших.

Очередная полоса огня пронзила облака, и на горизонте образовалась дымная вспышка, отмечая разрушение целой горы. Имперский ВКФ со смертельной точностью стирал все следы присутствия ксеносов на планете, с низкой орбиты обстреливая из лэнс-излучателей и мегалазеров каждый участок, указанный в записях адепта Феррена. Пыль от уничтоженных скал, поднявшаяся в атмосферу, навсегда изменит экологию планеты, но это можно было считать незначительной платой за искоренение угрозы некронов.

Недели, последовавшие за Второй битвой за Святилище-101, как назвали это сражение сами Сороритас, оказались очень трудными. Уцелела лишь горстка женщин; остальные же умерли от ран, так и не дождавшись помощи. Но, как велела их вера, сестры выжили. Цена победы была уплачена в полном объеме.

Потом прибыли транспорты со свежими силами боевых сестер, и все началось заново. Дочери святой Катерины не собирались сдавать свою землю. Они пришли сюда, чтобы отстроить все заново, и так оно и будет. Поступить иначе означало бы признать слабость.

Вместе с Сороритас явились и другие. Делегации Адептус Механикус, разыскивающие Тегаса и Феррена. Они изображали притворный ужас перед так называемыми «несанкционированными работами» и делали вид, будто ничего не знают. Мирия была там, когда они прибыли, и видела, как Сеферина не позволила им даже сойти с рампы своего шаттла. Она велела им разворачиваться и возвращаться на Марс. Прибегнув к древним законам, канонисса объявила Святилище-101 мавзолеем-валорум — миром воинских захоронений. Она заявила, что на этой планете техножрецам не принадлежит ничего, и, если они опять посмеют сунуться сюда, орден Пресвятой Девы-Мученицы убьет их всех, что космолет Ордо Ксенос — вероятно, даже личный корабль инквизитора Хота — тайно прошел неподалеку от мира и скрылся во тьме космоса, более не желая испытывать терпение сестринства.

Вспыхнула последняя огненная пика, отбросившая яркий белый свет на лица собравшихся боевых сестер, и низкий гул окатил развалины монастыря.

Пока шла церемония, восполненные рабочие бригады занимались разбором разрушенных стен, которые были последним доказательством того кошмара, что здесь случился. Ничто не должно было напоминать об инопланетном враге. Каждый оставшийся кусочек некронского металла поместили в грузовой контейнер и выстрелили им в кавирское солнце под присмотром сестер.

В числе тех, кто опустил рычаг, пославший капсулу к звезде, была и Верити. Казалось, это задание как раз для нее, поскольку внутри контейнера лежало и кое-что важнее мусора — тело Децимы, навеки обезображенное чужеродными имплантатами. В пламени протуберанцев ее плоть должна была обрести свободу, а душа — присоединиться к Богу-Императору.

Мирия посмотрела вниз, на вотивную статуэтку перед ней. Как и многие мемориальные изваяния, она пострадала в ходе схватки, но вырезанные на каждой имена по-прежнему отчетливо читались, а вечный огонь внутри горел столь же ярко.

К маленькому памятнику Дециме в саду присоединились такие же, посвященные Имогене, Талассе, Ксанфе, Коре и многим другим. Мирия подняла взгляд и стала изучать лица окружающих ее женщин. Ананке и Даная с серьезным видом кивнули ей; Пандора, как хранительница книги, молчала; неизменные спутницы Кассандра и Изабель вскинули головы, подражая тому, как в прошлом приветствовали своего командира; Верити, не скрывавшая слез печали, ответила подруге грустной улыбкой.

Мирия бессловесно вознесла благодарность Золотому Трону за сохранение жизней их и ее.

Так много сестер пролили кровь в песках этого удаленного мира, и ради чего? Ради веры? Стоило ли так жертвовать ради нее?

«Заявленная Им цена всегда обоснована», — эхом прозвучали слова святой Катерины.

— Все так, — прошептала она себе под нос. — Все именно так.

Сеферина обратилась к присутствующим:

— Когда мы только прибыли сюда, я сказала вам, что Свет Бога-Императора никогда не покидал этот мир, что дыхание Его божественной сущности никогда не прекращалось. И я не обманывала вас. — Она огляделась по сторонам и обвела всех сестер невредимой рукой. — Сам факт того, что мы здесь и мы живы, уже это подтверждает. — Канонисса поклонилась мемориальным фигуркам, тем самым завершая церемонию. — Мы превозмогаем с помощью веры. Так было, есть и будет всегда.

Тогда как остальные ушли из сада, Мирия осталась. И хотя у них всех были дела, что-то заставило боевую сестру задержаться чуточку дольше.

— Мы обе пришли сюда по одной причине, — вдруг раздался голос, но она не обернулась. Верити приблизилась и встала рядом, глядя на колышущиеся огоньки. — Чтобы найти умиротворение.

— Бог-Император распорядился иначе.

Прошло немало времени, прежде чем госпитальерка снова заговорила.

— Сомнения гложут меня, сестра, — начала она. — После Невы, после смерти моей дорогой Леты и последующих событий… Я надеялась, что в этой миссии по переосвящению у меня появится время поразмыслить.

— Например, о чем?

Верити устало кивнула:

— О том, так ли тверда моя вера, как раньше.

Мирия вздохнула:

— Не ты одна тревожилась об этом. В какой-то момент я по-настоящему испугалась, что никогда более не смогу снова служить церкви в прежней роли.

— Как воин?

— Как солдат веры. Я жажду вовсе не крови, Верити, хотя порой опасаюсь этого. А убежденности в том, что сражаюсь против врагов человечества и нашей религии. — Она посмотрела на фигурку с именем Децимы. — Она напомнила мне о цене и долге. О нерушимости клятвы, что мы даем. Децима на личном примере доказала мне это.

— Вера никуда не исчезает из сердца сестры. — Верити процитировала слова святой и на какое-то время снова замолчала. — Думаешь… мы одолели их?

— Кого? Некронтир? — прищурилась боевая сестра. — В этом мире — да. Но есть и иные. И, если потребуется, я снова с ними разделаюсь. — Мирия отвернулась и посмотрела в ночное небо. — Мы должны были погибнуть здесь, сестра. Все мы. Почему же мы до сих пор живы? Из-за чистого везения в битве? Из-за высокомерия пришельцев?

— Может, потому, что Бог-Император так пожелал? — предположила госпитальерка. — Так сказали бы проповедники. — Она сделала глубокий вдох. — Мне так жаль, что Децима не дожила до этого дня.

В тишине наблюдая, как облака расходятся, а за ними проступает россыпь вечерних звезд, Мирия вдруг стала искать на небосводе точку, которую Сеферина показала им по прибытии сюда, — свет Солнца и Священной Терры.

— Децима хранила веру, — сказала Мирия. — Равно как и мы. Этого всегда будет достаточно.