Могильщик

МОГИЛЬЩИК

Эд Джессон занялся кладбищенским бизнесом случайно. Или, если выразиться точнее, по необходимости, потому что Эду надо было избавиться от трупа. А какое место лучше всего подходит для такого дела, как не кладбище?

Но проблема была в том, что кладбища у Эда не было. Владельцы и управляющие такой собственностью — все без исключения люди зажиточные, этот факт Эд уяснил позже, но тогда, в далеком 1949-м, Эду Джессу было ох как далеко до богатства! Он был самым настоящим работягой, простым парнем, который получает почасовую оплату за свой труд.

В ту летнюю ночь 1949-го он явно напрашивался на неприятности. Было жарко, он метался по городу, изнывая от духоты и злости. Весь день он провел в бульдозере, разравнивая мусор и землю под палящим солнцем. После работы пришел домой в свою развалюху без кондиционера. Именно тогда он и предложил пойти в кино, чтобы посидеть в благодатной прохладе, но Наоми ответила, что уже раньше договорилась с подругами играть вечером в бридж.

Предоставленный сам себе и не в силах выносить убожество квартиры, он пошел в бар к Майку. Это не было шикарным местом, но, во всяком случае, там был кондиционер и подавали ледяное пиво, которое само собой проскальзывало в глотку. Эд давно был знаком с Майком, знал всех завсегдатаев бара, там всегда было с кем поболтать.

Но в ту ночь туда забрел незнакомец, которого, как потом выяснилось, звали Вэйд. По несчастливой случайности пустой стул у стойки оказался именно рядом с Эдом, когда этот Вэйд заглянул в бар.

Они начали разговаривать. Вэйд, похоже, был впервые в городе и поинтересовался, где можно найти девочек. Эд сказал, что ему ничего неизвестно о таких делах, потому что он — человек женатый. О, разумеется! Вэйд захихикал, именно поэтому он и сидит ночью один в баре? Нет, потому что Наоми играет сегодня в бридж, вот почему. Вэйд мерзко рассмеялся. Он слишком хорошо знает женщин. Но Эд может верить в историю насчет бриджа сколько ему влезет. Эду не понравились ни смех, ни насмешки по поводу Наоми. Они спорили все громче, и наконец Майк сказал, чтобы они шли ругаться в другое место.

Они вышли на улицу и направились к автостоянке. Ночь выдалась самой темной из всех, какие только мог припомнить Эд, поэтому никто не видел, что произошло в дальнейшем.

Они шатаясь доплелись до машины Эда, причем Вэйд непрерывно твердил, что не поверит ни одной женщине в мире, а Эд клялся, что Наоми не такая. Они выпили очень много пива, и поэтому стоило ли удивляться, что их спор перешел в драку.

Оба были большие и сильные, такие люди зарабатывают на хлеб физическим трудом.

Перевес мог быть на любой из сторон, тем более что бойцы выпили слишком много пива и было так темно, что даже кулак перед собой увидеть было трудно, не то что противника. Но Эд нанес удачный удар, попав прямо в скулу Вэйда, после чего цель вдруг исчезла.

Напуганный Эд поспешил к своей машине за фонариком и с его помощью увидел распростертое на гравии тело Вэйда. Затылок его был в крови, и он лежал абсолютно неподвижно. Кровь была и на бампере автомобиля. Очевидно, при падении Вэйд ударился об него головой.

Сразу протрезвев и впав в панику, Эд Джессон осознал, что убил человека. Разумеется, это был несчастный случай. Хотя он смутно разбирался в подобных ситуациях, но был абсолютно уверен, что ему пришьют непредумышленное убийство. Что означало пять лет тюрьмы, а может, и все десять.

Эд Джессон часто жаловался на свою неудавшуюся жизнь, невнимательную лентяйку жену и паршивую квартиру. Но все-таки и в этой жизни были свои хорошие моменты, и он совсем не хотел садиться в тюрьму.

Ему дико захотелось сбежать. Но тело найдут если не сегодня ночью, так завтра утром. И Майк, конечно, не захочет рисковать репутацией своего заведения ради одного посетителя и расскажет полиции о незнакомце и о том, что Эд с ним поссорился и что их выставили из бара. Все видели, как они выходили вместе на улицу, продолжая спорить. Будет трудно доказать невиновность в такой ситуации.

Эд открыл багажник, поднял неподвижное тело и затолкал его туда. Потом забросал кровь гравием.

Отъезжая от стоянки, он еще не придумал, что делать дальше. Сначала представлял, что скинет тело где-нибудь около дороги. Или в реку. Или зароет в лесу. Но одну за другой отмел эти возможности. Труп, брошенный в реку.

обязательно всплывет через некоторое время. А тела, зарытые в лесу, как правило, либо разрывают собаки, либо находят всюду сующие свой нос бойскауты. Потом будет опознание, и Майк сразу вспомнит, что Эд поссорился с убитым у него в баре.

Он бесцельно проехал около двух часов, и когда наконец вернулся домой, труп все еще лежал у него в багажнике. Эд подумал, не рассказать ли о своих проблемах Наоми, но потом решил, что не стоит. Он провел бессонную ночь, мучаясь в поисках выхода и не находя его.

Но встал на рассвете и съел подобие завтрака, который приготовил себе сам, так как Наоми всегда долго спала после ночи, проведенной за бриджем. Потом вышел из дома, сел в машину и поехал на работу.

Еще не доехав до места, он уже знал, как поступить. Он был готов бить себя по глупой башке, что не подумал об этом сразу, а вместо этого колесил ночью по дорогам и провел бессонную ночь. В то время как совершенно отличный план был рядом и ждал своего осуществления. Что может быть лучше, чем городская свалка, для того чтобы избавиться от трупа?

«Не спеши, надо все продумать», — уговаривал он себя. До появления первых грузовиков с мусором и отходами еще осталось несколько часов, а пока он будет здесь совершенно один, как в пустыне.

Свалка находилась на большой территории, неровной, как гигантская стиральная доска, из-за череды холмов, заросших кустарником. Надо было сравнять местность, и тогда со временем она, возможно, пригодится для чего-то другого. Работа Эда заключалась в том, чтобы разравнивать свозимый сюда мусор бульдозером, потом засыпать слоем свежей земли и утрамбовывать. Поэтому свалка называлась «санитарной». Итак, оставалось забросать труп мусором, и все дела. Здесь его никто не станет раскапывать, не то что в лесу.

Он еще раз проверил мысленно свой план. Бульдозер сделает всю работу, а слой земли и последующие слои мусора скроют навсегда следы.

Но проблема все-таки существовала, крошечная, но все-таки была. Мистер Стюарт, владелец этой земли и работодатель, постоянно втолковывал Эду, чтобы тот тщательно делал свою работу. Мистер Стюарт хотел заработать потом деньги. Он купил эту землю практически за бесценок, как бросовую, и сейчас, разумеется, не мог извлечь из нее большого дохода. Но мистер Стюарт думал о будущем. Хотя от города было довольно далеко, мистер Стюарт надеялся продать эту землю после того, как она выровняется и утрамбуется, а холмы скроются под толщей мусора и земли. Может быть, тогда здесь построят жилые кварталы или какую-нибудь фабрику. Пока это были мечты мистера Стюарта, но Эду были даны инструкции выровнять хорошенько и посыпать толстым слоем земли. А это все наводило на мысль, что труп надо зарыть глубоко, так, чтобы парень, который будет строить здесь дом, ставя фундамент, не нашел здесь человеческий скелет. Эд понятия не имел, сколько времени потребуется, чтобы превратить труп в скелет, или на что способна служба криминалистики, но понимал, что похоронить надо как можно глубже.

Он приступил к работе. Отыскал глубокий овраг, футов двадцать глубиной, и отволок труп туда. Никто его не видел, место было отдаленным, и вблизи не было ни одной фермы.

Он завел бульдозер. Когда стрела бульдозера сделала несколько поворотов, Вэйд исчез навсегда в неизвестной безымянной могиле.

В 1949-м Эд Джессон внимательно просматривал газеты, но сообщения о пропаже Вэйда там так и не появилось. Трупа не было, а следовательно, для тех, кто знал Вэйда, он просто продолжал бродить где-то в других городах. Эд даже чувствовал, что поступил правильно, убив его. Вэйд был абсолютно никчемным, никому не нужным человеком. И из-за такого отправляться в тюрьму! Тем более что произошел просто несчастный случай.

В 1951-м начались неприятности с Наоми. Эд раньше и не подозревал, какие дела она творит за его спиной. Бридж с подругами был просто прикрытием. Уговорив подругу врать Эду, она встречалась с другим мужчиной.

Он понял это случайно, когда бесцельно бродил по городу, из бара в бар, в ту ночь, когда Наоми, по ее словам, играла у подруги в бридж. Тогда он и встретил ее с каким-то типом.

Эд был так сражен, что сначала даже не стал подходить и устраивать скандал. Он побрел за ними следом, а внутри закипали обида и гнев.

Потом он ждал ее дома. Она удивилась, что он не спит в такой час, как обычно, ведь Наоми не привыкла, чтобы ее встречали прямо у двери. И сразу заподозрила неладное.

— Ну, что еще стряслось, Эд? — раздраженно крикнула она. — Почему ты еще не в кровати?

Он уже к тому времени успокоился и стал привыкать к ситуации.

— Не мог уснуть, — сказал он.

— Да? А я просто валюсь с ног!

Она прошла мимо него в комнату, а он внимательно рассматривал ее. После шести лет брака он привык к ней так же, как привыкают к обоям на стене. Но сейчас взглянул на жену по-другому. Она, возможно, поправилась фунта на два, но ее фигура оставалась приличной. Походка привлекала внимание к ее женским достоинствам. Волосы, благодаря дорогим ополаскивателям, были светлые и блестящие. Наоми слишком усердствовала с помадой и прочей косметикой, но лицо еще не утратило своей привлекательности. Она, безусловно, могла заинтересовать того, кто не искал постоянной привязанности.

Он пошел за ней в спальню.

— Где ты была? — спросил он безразлично.

Играла в бридж у Дотти. Ты прекрасно знаешь, где

я была.

— Я спрашиваю, где ты была на самом деле?

Она надела халат и села перед туалетным столиком, затягивая с ответом.

— Я же сказала — играла в бридж у Дотти.

— А я говорю, что ты врешь.

Она продолжала вести себя нагло.

— Не знаю о чем ты.

Он подошел, встал сзади, глядя на нее в зеркало. Она встретила его взгляд вызывающе. В ее глазах было выражение, которого не замечал раньше. Жесткость, грубая бессердечность смотрели на него вместо прежней нежности и любви.

— Я видел тебя с другим парнем.

Она прищурилась.

— О’кей. Этим и должно было закончиться. Что ты теперь собираешься делать?

— Вопрос не ко мне, а к тебе. Что ты собираешься делать?

— Ничего.

— Ты не собираешься прекратить с ним встречаться?

— Нет.

— Ты его любишь?

-Да.

— А как же я?

— Ты! — она резко повернулась на крутящемся туалетном стульчике и посмотрела на него в упор. — А почему я о тебе должна беспокоиться? Что ты для меня такого сделал?

— Я любил тебя! Я тебя обеспечивал материально...

— Ха! Ты бездельник! Паршивый бульдозерист с мусорной свалки!

Она не должна была этого говорить. Идея не пришла бы, возможно, в его голову, если бы Наоми не упомянула о бульдозере и свалке. Но она произнесла эти слова, и он вдруг увидел перед собой картину — Наоми, лежавшую на дне одной из лощин, сыплющиеся на нее мусор и землю. Он просто не мог упустить такую возможность.

Его руки сомкнулись на ее горле, это было для нее полной неожиданностью. Руки у него были громадные, очень сильные, загорелые, привыкшие управляться с тяжелыми стальными рычагами. Шея Наоми была хрупкой, мягкой и, конечно, не для его силищи. Он сжимал все сильнее, сильнее и не обращал внимания на ее судорожные попытки освободиться, пока она пинала его ногами, царапалась и смотрела умоляюще вытаращенными глазами. Его это не трогало. Но вот ее борьба, безнадежная с самого начала, стала стихать, слабеть и совсем прекратилась. Наоми обвисла в его руках, и когда он наконец выпустил ее, свалилась на пол и больше не двигалась.

Позже, выпив ледяного пива из холодильника, он вдруг подумал, что, может быть, и не стоило так поступать с Наоми. Не то что он сожалел или продолжал любить ее. Наоборот, когда душил, то испытал чувство удовлетворения от мести за поруганную свою любовь и за оскорбление, которое нанесла ему Наоми.

Но ведь он мог поступить с ней и по-другому, не так жестоко. Например, просить развод. Немедленно. Это, конечно, потребовало бы денег и времени. Выбранный им способ был проще и надежнее.

Но теперь дело было сделано. Он положил труп Наоми в багажник и, немного подумав, туда же побросал все ее вещи, даже сгреб все причиндалы с туалетного столика. Потом лег и уснул.

Встал, как всегда, очень рано и выехал, когда еще только занимался розовый рассвет. Он уже решил, где ее зароет, поэтому, приехав на свалку, сразу направился на нужное место, свалил все из багажника в яму, потом поступил как и первом случае — постарался, чтобы труп был помещен достаточно глубоко, футов на тридцать глубже, чем зарыл Вэйда.

Вечером Эд объяснил соседям, что посадил Наоми на поезд и она поехала навестить больную мать. У Наоми действительно была мать, были братья и сестры, но в этой семейке никто и никогда не интересовался другими членами семьи. Эд сказал хозяину дома, что немедленно съезжает. Он поселился в крохотной квартирке для холостяка, представившись одиноким.

Ведь он таким и был, раз у него больше не было жены. Но теперь он стал как бы другим человеком.

«Паршивый бульдозерист с мусорной свалки!» — последние слова Наоми запали ему в голову. Может быть, действительно, то, что он ничего не добился в жизни и не мог заработать много денег, и стало причиной ухода Наоми к другому? Наверное, старина Вэйд был тогда прав насчет женщин. Им нельзя доверять, — ни одной из них. Они просто вас бросают, уходят к более состоятельным, более значительным.

Но что он, Эд Джессон, мог предпринять? У него не было никакого образования, и он не был изворотлив, хитер и мог лишь крутиться на своем бульдозере по мусорным кучам. Каким образом он мог разбогатеть и стать боссом?

Ответ не заставил себя долго ждать. Потому что Эд Джессон сообразил, что работает в месте, которое дельцы называют «доходным». Более того, оно было уникально — там можно было хоронить трупы, которые нельзя было похоронить обычным способом. Другими словами, Эд Джессон мог оказать контрабандные услуги по похоронному бизнесу.

Он сообразил также, что на свете должны быть люди, которым могут понадобиться его услуги. Задача заключалась в том, чтобы их отыскать, установить с ними контакт.

Его не волновали последствия подобных действий. Его место было безопасным и укромным. Город пока явно не собирался двигаться в сторону свалки мистера Стюарта, так что ей можно будет пользоваться еще годы и годы.

А если зарывать глубоко, то даже не страшно, если сюда со временем придет строительство, тогда мистер Стюарт и Эд как партнеры могут вместе переехать на другое место.

Если бы только у него были заказчики!

И тут ему попалась на глаза заметка о человеке по имени Ники Альберт. Это был гангстер, глава мафиозного клана, который оперировал не в таком маленьком городишке, где жил Эд, а в большом городе, расположенном в семидесяти пяти милях отсюда. Ники Альберта подозревали в убийстве другого мафиози — Джимми Траска. Никто не мог доказать, что этот Джимми Траск убит, поскольку он просто взял и исчез, но при весьма загадочных обстоятельствах.

Эд отпросился с работы и поехал в город — разыскивать Ника Альберта. Но к мафиози было трудно попасть, а такой огромный, почерневший от ветра и солнца верзила, как Эд, вовсе не был тем человеком, перед которым немедленно распахнутся двери крестного отца.

Но Эд был настойчив и проявил завидное упорство. И однажды нацарапанная карандашом записка: «Я могу сделать кое-что для вас полезное, мистер Альберт» — попала по назначению. Пара маленького роста щегольски одетых «шестерок», засунув руки в карманы, прибыла, чтобы сопроводить Эда к боссу.

Ники Альберт оказался на удивление крошечным человечком, поэтому он, наверное, и держал около себя людей маленького роста. На нем был серый костюм из блестящей, отливающей серебром ткани и огромный бриллиант в булавке галстука. Он тонул за огромным столом из орехового дерева, совсем не способствовавшим его величию. Впрочем, крестный отец имел большую по сравнению с туловищем голову, что указывало на присутствие в ней мозгов, и пронзительные черные глазки.

— Итак. Что вы можете для меня сделать, мистер Джес-сон? — полюбопытствовал Ники.

Эд решил рубить напрямую.

Если труп Джимми Траска мешает вам, я могу избавить вас от него.

Лицо Ники Альберта осталось невозмутимым.

Он сказал то, что сказал бы в полиции:

Я ничего не знаю о Джимми Траске.

Я не говорил, что вы знаете, мистер Альберт, — Эд

говорил легко и доверительно, — я просто сказал «если»... у меня, знаете ли, работа такая. Я занимаюсь тем, что избавляю людей от тех вещей, которые они выбрасывают — отходы, мусор, всякий хлам. Я работаю бульдозеристом на санитарной свалке.

Ники Альберт бросил взгляд на «шестерок», и те молча пожали плечами.

— Мистер Джессон, объясните, что такое «санитарная свалка», — попросил Альберт.

Эд описал ее в деталях. Разумеется, кроме информации, что в земле мистера Стюарта уже лежат два трупа. За последние годы он научился бдительности.

— Я подумал, что там можно успешно хоронить трупы, — закончил он, — особенно это пригодится тем, кто не может себе позволить роскошные похороны, всякие памятники, место на кладбище и все такое. Друзья покойного, которые захотят, чтобы все прошло тихо, без суеты и посторонних любопытных, могут воспользоваться моими услугами. Когда приезжают машины с мусором, я вижу их издалека еще за две мили. Я там совершенно один и всегда могу привезти туда в своем багажнике что угодно и закопать вместе с мусором, и никто не увидит.

Ники Альберт поджал толстые губы и глубоко задумался. Эд уже догадался, что Ники запрятал где-то труп, и это обстоятельство его нервирует.

— Откуда я могу знать, что ты не подсадная полицейская утка? — спросил гангстер.

— Вы можете проверить, где я работаю, сколько там нахожусь. Можете взглянуть на место, если хотите.

Альберт махнул рукой, унизанной драгоценными перстнями.

- Нет, мне нельзя там появляться. Полиция, скорей всего, пустила за мной «хвост».

Эда выставили за дверь, за которой еще долго шли дебаты, пока, наконец, одна из «шестерок» не сказала Эду, чтобы он шел домой. С ним свяжутся после.

На следующий день, работая на свалке, он чувствовал, что за ним следят. Вероятно, с большого расстояния, используя мощный бинокль. Потом объявился мистер Стюарт и сказал, что к нему приходили какие-то люди и задавали вопросы об Эде.

На следующий вечер Эду позвонили по междугородному. Ему велено было приехать на своей машине в указанное место в город ночью, чтобы забрать посылку.

— Сколько мне заплатят за доставку посылки? — спросил он.

— Две сотни баксов, — ответил незнакомый голос.

— Тысячу, и я буду там.

Голос помедлил секунду, прежде чем ответить:

— О’кей, тысяча.

По дороге в город Эд почувствовал себя совсем по-другому. Он теперь настоящий профессионал своего бизнеса. Теперь за то, что целыми днями месит мусор, он будет иметь что-то взамен для себя.

Место, где была назначена встреча, было глухим. Там стоял старый фургон, на нем было написано, что он доставляет товары. Эду дали два предмета — пухлый конверт и прямоугольный сверток около шести футов длиной, завернутый в грубую оберточную бумагу.

— Почему он такой жесткий?

— Был в морозильной камере, — ответили ему.

Предмет был таким несгибаемым, что Эду пришлось

выложить из багажника запаску, и пока он перекладывал ее, водитель фургона непрерывно осыпал его бранью. Но Эд теперь знал свою ошибку и не собирался ее повторять впредь.

Утром, когда он хоронил сверток, он опять почувствовал, что за ним наблюдают на расстоянии. Он постарался сделать работу хорошо, ведь в конверте оказалась тысяча.

Это было начало прибыльной секретной карьеры Эда Джессона. Он нашел хорошего заказчика в лице Ники Альберта. У Ники было множество врагов, и он считал, что лучший способ устранить врага — избавиться от него раз и навсегда. И не было ничего более постоянного, более завершенного для этой цели, чем санитарная свалка.

Полиция удивлялась, сколько отвратительных типов исчезает без следа. Эд даже стал воображать, что ему уготована специального рода общественная работа по очистке общества от криминальных типов.

Иногда упаковок из грубой оберточной бумаги было столько, что у Эда складывалось впечатление, что они поступают со всей страны. Может быть, Ники начал выгодный для себя бизнес посредника в деле поставки? Может, он подбирал ребят в Чикаго, Фриско и других городах, брал по две штуки за каждого, а потом делился с Эдом? Эд даже хотел поговорить по этому поводу с Альбертом, потом решил, что не стоит. У Ники все связи были в руках, а Эд был простым исполнителем.

И потом он боялся лишиться столь прибыльного бизнеса. Эд Джессон разбогател. Хотя старался, чтобы это было не слишком заметно. Он стал весьма искушенным в житейских делах. Слышал о такой опасности, как налоговая инспекция, и когда кто-то начинал интересоваться, отвечал, что он человек бережливый, много скопил, ведь он мог это позволить, после того как от него ушла жена.

В жизни Эда появилась масса приятных вещей, таких как новая квартира, удобная, хотя и не шикарная, с переполненным баром. Иногда у него были посетители, с кем он мог разделять свои современные удобства. Эти посетители, вернее посетительницы, были все молоды, хороши собой и любили развлекаться. Эд никогда больше не женился. Он не собирался повторять одну и ту же ошибку дважды.

Когда запас зелененьких станет приличным, он позволит себе жить по-настоящему. Но для этого надо уволиться и уехать за границу — иностранцы не так любопытны. Он даже стал изучать проспекты по туризму. Это входило в одно из жизненных удовольствий — планировать свое будущее, как делает каждый порядочный гражданин.

И вот однажды мистер Стюарт привел какого-то человека осматривать пустырь. Мистер Стюарт представил Эду незнакомца как мистера Маклина, но не сказал, чем тот занимается. И когда мистер Маклин ушел, мистер Стюарт загадочно молчал.

— Да что происходит? — Эду хотелось узнать немедленно. Мистер Стюарт всегда мечтал продать свою землю повыгоднее. Но город упорно не хотел расширяться в сторону свалки, хотя ее территория стала плоской, как бильярдный стол. Надежда была лишь в лучшем случае на ферму или пастбище.

— Мистер Маклин хочет купить землю?

— Похоже, что так, — сознался мистер Стюарт, — но ты не волнуйся, Эд. Ты без работы не останешься. Если я продам здесь, то куплю в другом месте, к северу от города. Я уже присмотрел подходящее место, и мы снова начнем наш санитарный бизнес, я могу купить тебе новый бульдозер, Эд.

Эд Джессон на какое-то время успокоился. Но теперь следовало быть более осторожным. Потому что мистер Маклин повадился наведываться часто и приводил с собой каких-то людей. И однажды пришел с человеком в серо-голубой военной форме и фуражке с золотой кокардой.

Эд бросил работать и поспешил в офис к мистеру Стюарту.

— Что здесь происходит, в конце концов? — разозлился он.

Мистер Стюарт откинулся на спинку стула, положил ноги на стол и глуповато улыбнулся:

— Пожалуй, больше нет смысла хранить от тебя это в секрете, Эд. Военно-воздушные силы собираются купить землю. Хотят разместить здесь ракеты. Внизу, оказывается, лежит каменный пласт или что-то в этом роде. Они собираются вырыть для ракет шахты шестьдесят футов глубиной.

Эд направился к двери и едва услышал ворчание мистера Стюарта:

— Разве это не в духе нашего правительства? Мы годами выравнивали и заваливали ложбины и овраги, а теперь они придут и снова все раскопают.

Эд вернулся домой и долго разглядывал рекламные туристические проспекты. Подумал, что сейчас лучше начать изучать законы выдачи преступников другому государству. Он ведь теперь был опытным, искушенным во всех житейских делах человеком.

К. Гилфорд МЫСЛЕННОЕ УБИЙСТВО

Черил Ройс хорошо помнила, как это началось. Развлечение, светская игра, немного опасная, но тем и увлекательная, что можно было перешагнуть за грань реальности в темный мир, где действуют загадочные силы. Притягивала именно доля риска. Манило неизведанное — вот в чем дело. И конечно, страх, который щекочет нервы. Это было как гипноз.

Но это и был гипноз.

— Да, конечно, я могу загипнотизировать любого, — сказал Арнолд Форбс.

Никто из присутствующих на вечеринке, кроме самих хозяев, не знал его толком. Поэтому, разумеется, нашлись такие, которые посмеялись над ним, другие стали требовать, чтобы он продемонстрировал свои феноменальные способности прямо здесь и на них, когда Лиз Канингем пропела своим сладким голоском:

— Я знаю, Арнолд выступает в ночных клубах. А чем тебе не нравится наше общество, Арнолд, дорогой?

Таким образом, Арнолду просто некуда было деваться. Он был невысокого роста, обманчиво веселый, будто бы очень компанейский, а взгляд его голубых глаз мог в один момент пронзить душу насквозь и заставить повиноваться. Или Мерил ему сразу очень понравилась, или потому, что она смотрела на него насмешливо, с неприкрытым ехидством, но из всех красивых дам он выбрал именно ее, Мерил Ройс.

Голубые глаза Форбса погрузились в ее глаза, и уже через тридцать секунд она «крепко уснула». Только это был не сон. Это было как наяву. Ее веки закрылись, но она не потеряла связи с окружающим миром. Она слышала слова Форбса, и очень отчетливо: «Твои веки становятся все тяжелее... твои руки очень тяжелые... все твое тело очень тяжелое... ты засыпаешь... засыпаешь... ты спишь крепко... очень крепко...»

«Нет, я не сплю, — ответила она ему молча. — Я и не собираюсь спать, потому что я сльш^ твой голос. А еще потому, что я знаю — я не сплю. Я сижу в этом кресле, а все вокруг смотрят на меня, и...»

И все-таки она должна была признать, что ее состояние было очень странное. Ее тело было очень тяжелое и в то же время будто ничего не весило. Она не хотела закрывать глаза, когда Арнолд ей приказал, но тем не менее закрыла. Теперь она хотела открыть глаза и не могла этого сделать.

Она была полностью в его власти. Он приказывал ей — читать книгу, печатать на машинке, выпить стакан воды, и она повиновалась. Она все послушно делала, как в пантомиме, хотя знала, что перед ней нет этих объектов, о которых он говорил, и корила себя за то, что выполняет все эти глупые действия. Форбс провел пальцами у нее над руками и «привязал» ее к стулу. И она не могла освободиться, хотя отлично знала, что нет никаких веревок. Игра продолжалась еще долго, Черил чувствовала себя неуютно в этой роли, потому что так легко попалась и главным образом от ощущения полной беспомощности.

Однако она не стала возмущаться, когда Арнолд «разбудил» ее, щелкнув пальцами у нее перед носом. Наоборот, она весело рассмеялась, превратив все в шутку, в забаву. Арнолд нашел себе другую жертву, а Черил отошла в сторонку, благодаря судьбу, что все закончилось и никто не заметил ее угнетенный вид.

Уинтон Мэррон подошел к ней тихо. Жгучий брюнет, красавец мужчина, тридцати с небольшим лет, Уинтон был частым гостем на вечеринках. У него была красавица жена, обаятельная блондинка.

— Как вам понравился сеанс гипноза? — спросил Уинт.

— О, это было чудесно! — ответила Черил.

— Нет, это не было чудесно, — возразил он. — Он вас замучил. Вы сопротивлялись каждому его слову.

Она посмотрела на него удивленно.

— Откуда вы знаете? — спросила она.

Уинт показал в улыбке свои белоснежные зубы.

— Я кое-что смыслю в гипнозе. Случается, что во время сеанса гипноза все чувства словно обостряются, так воздействует телепатическая сила. Возможно, мы с вами сейчас находимся на одной волне. Короче говоря, когда вы спали, я читал ваши мысли. Вы все время пытались сказать Форбсу: «Нет, я не буду это делать... У меня нет в руке стакана с водой... Нет, я не связана по рукам и ногам... У тебя нет веревки». И вы были очень сердиты.

— Вы все это прочитали по моему лицу, — возразила Черил.

Он покачал головой, по-прежнему улыбаясь и глядя на нее.

— Лицо у вас было загадочное, как у сфинкса, по нему ничего невозможно было прочитать. Спросите любого в зале. — Он ждал, что она ответит. Но поскольку она молчала, добавил: — По-моему, это все интересно, вы не считаете?

— Не знаю...

— Да вы не бойтесь! Не думайте, что я смогу читать ваши мысли каждую секунду. Нет, так я не умею. Так просто не получится. — Он наклонился ближе. Все в зале были увлечены представлением Арнолда. — Телепатия может развиться во время гипноза, как я и сказал. Но иногда и в другое время. Некоторые ваши мысли я могу уловить и сейчас. Как и вы — мои, чтобы вы знали. Похоже, что мы с вами действительно на одной волне.

— Тогда скажите, о чем я сейчас думаю? — потребовала она.

Он засомневался. Затем посмотрел ей прямо в глаза. С волнением и страхом она встретила и выдержала этот его взгляд.

— Вам не понравится то, что я скажу, — ответил он после долгого молчания. — Вы думаете, что вас будто вывернули наизнанку, всю вашу личную жизнь выставили на обозрение. Вы возмущены до предела тем, что сейчас произошло. Ну а теперь ваша очередь — скажите мне, о чем я думаю?

Сама того не желая, она по-прежнему смотрела ему прямо в глаза. Читала ли она в его темных глазах, или там, за ними... в его мыслях? Вдруг ее губы произнесли будто помимо ее воли:

— Мне кажется, вы хотите меня поцеловать.

Он рассмеялся теплым бархатным смехом и подмигнул.

— Не знаю, что у вас за телепатия, — сказал он, — однако вы попали в точку.

С тех пор прошло несколько месяцев, и за это время она не встречала нигде Уинтона Мэррона. Возможно, подсознательно, она старалась избегать встречи с ним. Если она и думала о нем, то не больше двух раз. Но, конечно, она не получала от него никаких телепатических посланий, и уже только за это была ему благодарна. Она также _не посылала ему свои мысли. По крайней мере она думала, что не посылала.

Но однажды, на очередном коктейле, в укромном уголке полутемного зала она случайно увидела Полу Мэррон, прекрасную блондинку, жену Уинта. Пола была не одна, а с посторонним мужчиной, она прижималась к нему и вообще позволяла многое такое.

Черил это шокировало, и не по одной причине. Во-первых, почему Пола изменяет мужу, ведь он такой красивый, этот Уинтон Мэррон? И чего ей не хватает? Уинт талантлив и амбициозен, он умеет быть обворожительным, у него великолепно организованный рекламный бизнес. Что еще ей надо? Почему Пола не чувствует себя удовлетворенной?

Прошел еще месяц, наверное, когда Черил вдруг стала ощущать странные симптомы. Она не знала даже, как это назвать. Смутные предчувствия... беспокойство... страх... без всякой видимой причины и в любое время.

Причины для волнения действительно не было, потому что все у нее в жизнй было прекрасно. Кажется, она встретила наконец мужчину своей мечты. Алан Ричмонд был симпатичный, высокий и стройный. Он обожает ее, он влюблен в нее до безумия, и он предан ей. Они почти все время вместе. Она была с Аланом, когда увидела Полу Мэррон с тем мужчиной. С появлением Алана в жизни Черил появился новый смысл. Она могла сказать про себя, что она совершенно счастлива, а ее будущее представлялось ей вершиной счастья.

И вот эти непонятные страхи... Будто нависла какая-то угроза. Ощущение надвигающегося большого зла. И хуже того — что это зло сидит в ней самой. И злость... или ненависть?.. или ревность?..

Ревность. Мерил чуть не рассмеялась при этом слове. Какая ревность? Откуда? Алан предложил ей руку и сердце — он принадлежал ей весь без остатка и в любое время. Он никого больше не любит, кроме нее. Если бы у него была другая женщина, Черил бы это сразу узнала. Но если у Алана никого нет, то почему, черт побери, она должна его ревновать?!

Она его и не ревновала. Да, она не ревновала... Тогда почему она чувствовала, что ревнует?..

Ответ был совершенно неожиданный.

У нее выдался трудный день на работе. Они с Аланом собирались сходить вечером в кино, но Черил сказала, что она жутко устала. Она легла отдохнуть в своей спальне. Плотные шторы на окне почти не пропускали свет. Черил задремала. Она уже почти спала, когда это случилось. Вздрогнув, она тут же проснулась.

Возможно, это длилось одно мгновение, но именно в этот пугающий миг Черил словно потеряла связь с реальностью. Исчезла куда-то спальня, Черил была теперь в другой комнате. Большой полутемный зал, в углу сидит Пола Мэррон со своим любовником, гладит его нежно по щеке и нашептывает что-то в самое ухо. И вдруг Пола резко повернулась, будто ее окликнули, она явно испугана, губы ее дрожат, глаза широко открыты.

Пола воскликнула удивленно:

— Уинт!

Видение растворилось. Черил Ройс снова была в своей спальне. Зал, вечеринка, незнакомый мужчина и Пола Мэррон — все исчезло.

Но осталась злость в ее душе, в душе Черил Ройс. Неистребимая ненависть... испепеляющая как огонь... глубоко засевшее чувство ревности!

Черил замерла, вцепившись руками в одеяло. Она сидела с перекошенным от страха лицом, глядя прямо перед собой пустыми невидящими глазами. Минуты шли, наконец она опомнилась, легла навзничь, обессилев после такого напряжения, вся мокрая от пота.

л

Теперь она точно знала, что с ней творится в последнее время и откуда взялся этот мираж. Видение означало, что Уинтон Мэррон обнаружил свою жену в объятиях другого мужчины. Уинтон Мэррон с ума сходил от ревности и злости. Она, Черил Ройс, знала это, потому что еще секунду назад была там вместе с ним. Она читала его мысли.

У Черил больше не было сомнений — она и Уинтон Мэррон были на одной волне.

Она не сказала никому ни слова. Даже Алан не должен был знать. Сначала она хотела найти Арнолда Форбса, того гипнотизера, и попросить его о помощи. Это идиотизм — быть на одной волне с Уинтоном Мэрроном! Ей совсем не нравилось, что кто-то может читать ее мысли. Если гипнотизер избавит ее от этого... Но она не стала обращаться к Форбсу. Вся эта история слишком нелепа, решила Черил. Никто не поверит. Ее просто засмеют!

Да она и сама не верила. Может, все это ей приснилось? Напрашивалось и подходящее объяснение.

Она видела Полу Мэррон в зале для коктейлей, а остальное — сон, причудливая фантазия. Во сне Черил видела все как бы глазами Уинта, но здесь на нее действовала сила воображения. Уинтон Мэррон говорил, что они «на одной волне».

Итак, она никому не обмолвилась и словом о том, что произошло. И горько пожалела.

Уже через три недели, в четверг, ночью Черил снова мысленно была в мозгу Уинтона Мэррона, видела его глазами, жила его эмоциями.

Она снова была одна, сидела перед зеркалом и причесывала свои длинные пушистые волосы. Алан должен был приехать через полчаса. Ее мысли были об Алане, не об Уинтоне, но вдруг их резко занесло, развернуло на сто восемьдесят градусов. Она смотрела не в зеркало, а через лобовое стекло автомобиля.

Дорога впереди была темная, незнакомая, над ней клубился туман. Затем Мерил перестала существовать. Существовать как Черил Ройс.

Машина сначала ехала медленно. Дорога изгибалась, поворачивала несколько раз то налево, то направо. Фары вырывали из темноты большие деревья, стоящие по краям. Почему-то только свет фар был ослепительно яркий и деревья очень четкие. Но не дорога. Эта странная дорога все время оставалась во мраке.

Впереди мелькнуло что-то... на самой дороге... или с краю... кажется, справа... Что-то белое, очень яркое в свете фар и особенно выделяющееся на черном фоне ночи. Будто трепыхаются белые крылья... белое платье.

Женщина стояла на краю дороги и держала в руке небольшой синий чемодан. Очевидно, она хотела, чтобы ее подвезли.

Но не эту машину она ждала. Потому что, заметив, кто едет, женщина вытянула левую руку, будто от чего-то защищаясь. Пальцы ее руки были широко расставлены. На лице женщины удивление, смешанное с испугом. Расстояние быстро сокращалось, и водитель хорошо мог ее разглядеть.

Это была Пола Мэррон, бледная как смерть. С нимбом белокурых волос. Синие глаза широко открыты. В них застыл ужас.

Водитель страшен, в нем тоже кипят эмоции. Бесконечная ненависть и горький триумф. Вот она, ненавистная ему Пола, застигнутая на месте преступления, пойманная с поличным. Куда ты так спешишь, моя милая Пола? Я забрал ключи от твоей машины. Но ты ждешь шофера? Ты ждешь его. Куда вы поедете? Долго вы будете вместе? Чемоданчик совсем маленький. Значит, только на одну ночь? А может, и нет. Может, решила уйти от меня и тебе противно возиться со всем этим «барахлом». Но ты никуда не уйдешь, моя дорогая. По крайней мере не с ним!

Автомобиль набирает скорость, мчится все быстрее, мотор ревет. Пола поняла, чем это грозит для нее. Она бежит прочь от дороги, к деревьям. Она знает, что за деревьями будет в безопасности.

Но слишком поздно. В отчаянии Пола бросает чемоданчик, и в это время у нее подворачивается каблук, высокая шпилька утонула в гравии на обочине дороги.

Конечно, соревноваться в скорости с автомобилем глупо и бесполезно. И тогда Пола протягивает к нему руки, умоляя: «Не надо, не убивай меня, Уинт!»

Значение жеста изменилось — теперь Пола хочет руками защитить себя от летящей на нее массы железа, ее лицо увеличилось до немыслимых размеров и, кажется, заполнило собой все пространство перед ветровым стеклом. Красный рот широко открыт, рев мотора глохнет на секунду за этим жутким криком.

И сразу вслед за ним раздается удар настолько мощный, что сотрясается машина. Все изображение ломается, дрожит, как при землетрясении. Деревья и дорога сплющены, исковерканы. Белое платье в самом низу картинки. Последняя часть Полы — ее белые руки с длинными пальцами, которые судорожно бьют по стеклу... тянутся вверх... умоляют...

Машина не останавливается. На полной скорости она мчится вперед, шины скрипят, вгрызаются в гравий на обочине. Почему так трясет? Деревья качаются и подпрыгивают. Что-то попало под колеса? Какое-то препятствие на дороге... Ах да...

Больше ничего не мешает движению, машина снова летит по прямой...

И картинка за ветровым стеклом тускнеет, переплетается с отражением в зеркале, лицо Черил Ройс, искаженное гневом, как страшная маска проглядывает в центре этого безумного коллажа.

Черил Ройс закрывает лицо руками, чтобы кошмар в зеркале больше не мучил ее, чтобы не преследовал ее взгляд собственных глаз. Но что же я видела?

Немного успокоившись, Черил опустила руки и снова взглянула на свое отражение. Лицо не такое страшное, гневные складки разгладились, и руки почти не трясутся, только на лбу выступили капельки пота.

Она встала, подошла к телефону и набрала номер Алана.

— Мы сегодня никуда не идем, — дрожащим голосом проговорила она. — У меня снова разболелась голова.

Это было правдой.

В утренних газетах — ни строчки, но вечерние наперебой рассказывали об этой ужасной истории. Пола Мэррон стала жертвой водителя-лихача, который скрылся с места происшествия. Машина не остановилась, врезавшись в нее на полной скорости и почти тридцать футов протащив ее тело по дороге. Это была мгновенная смерть. И ни одного свидетеля.

Почему Пола оказалась в такой поздний час на пустынной дороге? Почему никто из соседей ничего не слышал? На эти вопросы не было ответа. Впрочем, и мистер Мэррон тоже не слышал никаких необычных звуков, а ведь дом Мэрронов находится рядом с дорогой, в какой-нибудь сотне футов.

Черил Ройс читала эти строки, и у нее волосы на голове шевелились от ужаса. Она действительно видела, как погибла Пола Мэррон. Ее сбил машиной обезумевший от ревности муж. Черил видела, как он это сделал. Можно сказать, что в момент убийства она сидела рядом с водителем, когда он переехал колесами бесчувственное тело своей жены.

И конечно, Черил должна сообщить об этом в полицию.

Она остановилась прямо тут, на оживленной улице, где только что купила газету. Что сообщить? Рассказать про телепатию? Может ли быть свидетелем человек, который во время убийства находился в своей квартире далеко от места преступления? Но она решила попытаться.

В полицейском участке детектив Эватт, с каменным лицом, не моргнув глазом, внимательно выслушал ее историю.

— Вы же понимаете, мисс Ройс, — сказал он, — что это лишь слова, не подкрепленные никакими фактами.

Детектив Эватт был худ, гладко выбрит и предельно вежлив, хотя выражение смертельной скуки не сходило с его лица.

— Да, я знаю, — ответила она,— но я думала, что помогу вам, просто обратив ваше внимание на этого человека, Уинтона Мэррона. На машине должны остаться следы. Почему бы вам не осмотреть машину мистера Мэррона?

Эватт кивнул.

— Это мы сделаем, — сказал он без особого энтузиазма. — А теперь мне бы хотелось спросить вас вот о чем. Вы говорили, что в одном из ваших снов, простите, во время вашей телепатической связи с мистером Мэрроном, вы видели какого-то мужчину рядом с его женой. Кто он?

— Я его не знаю. Хм... Я и не очень-то его разглядывала, я больше смотрела на миссис Мэррон...

— Это могло бы помочь следствию, — задумчиво сказал детектив. — Если бы мы знали, что это за тип, тогда хоть какая-то ниточка...

— Я понимаю, — кивнула она. — Но, к сожалению, ничем не могу помочь, этот мужчина мне совершенно незнаком.

— Ну что ж, я передам ваши слова детективам, которые расследуют это дело, — пообещал Эватт и записал ее имя, адрес и телефон.

Она поблагодарила его и уже в дверях повернулась и добавила:

— Конечно, я могу ошибаться, возможно, это всего лишь мое воображение.

Эватт снова кивнул.

— Вполне возможно.

— Я ни в чем не обвиняю мистера Мэррона, я не могу его обвинять...

Эватт, кажется, понял.

— Мы ничего ему не скажем о вас, если будем спрашивать его об этом происшествии, — заверил ее детектив. — Не волнуйтесь, ваше имя он не узнает.

Черил сразу почувствовала себя намного лучше. Она выполнила свой долг. Теперь дело полиции искать убий-

иу-

Вечером Алан пригласил ее в ресторан. Они ужинали в уютной обстановке. Приглушенное освещение, красивая музыка. Черил не стала ничего говорить Алану. Он и газет, наверное, не читал. Вряд ли он знал о трагической гибели Полы Мэррон.

Ощущение тревоги не покидало Черил. Весь вечер она старалась вспомнить что-то очень важное. Мысли путались и ускользали от нее. И наконец послание пробилось в ее мозг.

Черил им сказала. И снова, несколько раз. Черил им сказала.

Тогда она поняла, что Уинтон знает. Или он догадался об этом после разговора с полицейскими, или он читает ее мысли так же легко, как она читает его.

Этой ночью она плохо спала, ворочалась в постели, а утром позвонила детективу Эватту.

— Да, — сказал он, — ваша история произвела впечатление. Наши детективы зашли к мистеру Мэррону и попросили осмотреть гараж. Там было две машины, обе без следов каких-либо повреждений. Но мистер Мэррон обычно ездит на «джипе». У этой машины очень мощный бампер, выдержит любой удар.

— А чемоданчик? Синий. Вы нашли его?

— Нет, чемодана там не было.

— Уинтон Мэррон убрал его с места преступления, — настаивала она. — На чемодане могла быть кровь. Кровь он смыл, конечно, или сжег его...

Мисс Ройс, — прервал ее детектив, — я должен вам

напомнить, что ваши слова не являются доказательством, мы не можем на их основании арестовать человека или выписать ордер на обыск. На самом деле у нас нет ничего против мистера Мэррона. В прямом смысле вы даже не свидетель.

— И вы будете сидеть сложа руки?

— А что вы предлагаете?

— Вы считаете, что я просто сумасшедшая дура.

— Никто так не говорит, мисс Ройс. Но на данный момент мы сделали все, что могли, поверьте.

Она решила все-таки рассказать Алану. Тот сразу возмутился — как это он будет обыскивать гараж Уинта Мэррона? Заглядывать под его «джип», шнырять по дому, искать окровавленный чемоданчик! Допустим, что она действительно получает телепатические сигналы от Мэррона, но если он убил свою жену, то пусть полиция этим занимается. А они-то тут причем?

Черил не ожидала услышать это от него. Такая пассивность привела ее в бешенство. Тогда она убежала из города. Была еще одна причина — страх.

Да, она боялась Уинтона Мэррона. Этому страху не было логического объяснения. Ведь она уже была в полиции, и Мэррон знал это. Пока он не пытался разделаться с ней или как-то ей отомстить. Он мог ей угрожать, и она была уверена, что угрозы еще будут. Поэтому она хотела убежать от него подальше, хотя бы на время. А затем, может быть, у нее исчезнет этот опасный талант читать чужие мысли. Может, она забудет обо всем.

Она взяла отпуск и уехала. Направление не выбирала, просто по любой дороге, ведущей от центра и подальше от города. Чтобы сменить место.

Вечером она остановилась в мотеле, в небольшом поселке рядом с дорогой. Поселок так и назывался — Северное шоссе. В мотеле было несколько комнат, все в ряд, и маленький паркинг напротив, а также ресторан. Она поужинала и решила прогуляться. Ночь была тихая, звездная. Черил проверила, закрыты ли дверцы машины, и пошла к себе в номер.

Чтобы уснуть побыстрее, она выпила две таблетки снотворного, долго стояла под горячим душем, а затем легла в постель. Пыталась читать книгу. Но все это были напрасные ухищрения — сон не шел.

«Может, еще слишком рано», — подумала она, ворочаясь в постели. Захлопнула наконец книгу. Какое тут чтение! Затем выключила свет и уставилась в темноту.

Уинтон Мэррон! Он сидел у нее в мозгу. Он следил за ней. Он знает, что она знает. Но что конкретно он знает? Не может же он читать ее мысли как открытую книгу! А если он думает, что она знает слишком много? Как он избавился от синего чемоданчика, например. Что, если Уинт переоценивает ее способности? Тогда, конечно, он считает ее слишком опасной. Может, он даже думает, что ей известно имя любовника его жены.

Черил подумала, что могла бы сообщить Мэррону, что она не представляет для него никакой угрозы. Мысленно она передаст ему, что не собирается больше расследовать это дело. Она не будет больше искать убийцу. Но поверит ли ей Уинтон Мэррон?

Она вдруг подпрыгнула и села в постели. Нет, он не верит! Сообщение пришло прямо в эту секунду.

Черил заметалась, ее охватила паника. Она знала, что Мэррон где-то близко. Телепатия это была или просто животный инстинкт, но Черил точно знала — Уинтон Мэррон уже здесь!

Она на цыпочках подкралась к окну и осторожно, едва дыша, отодвинула штору.

Сначала она не увидела ничего особенного. Паркинг был хорошо освещен. Ее машина стояла под окном.

Затем послышался звук шагов по гравию. Кто-то прошел рядом с ее дверью. Темная высокая фигура остановилась рядом с машиной.

Мужчина. Это Мэррон. Кто же еще это может быть?

Если у нее и были сомнения, то все они развеялись в один момент, когда мужчина поднял голову. Она увидела его лицо. Уинт!

Итак, он преследовал ее. Конечно, ему не составляло труда узнать, где она находится, ведь он читал ее мысли. Она сама послала ему свои точные координаты.

Он рассматривал машину, хотел убедиться, что это именно ее машина, что он не ошибся. А значит, и она где-то поблизости. Теперь он проверит двери и будет знать, в какой комнате живет Черил. Он может сделать что-нибудь с ее машиной, или попробует войти в номер... или так и будет стоять там и ждать, когда она выйдет.

Страх плохой помощник, и Черил, понимая это, пыталась просчитать все варианты развития событий. Она может позвонить администратору и попросить его, чтобы он вызвал полицию. Но в полиции ей не поверили. И сейчас не поверят. Если только Мэррон не сделает что-нибудь ужасное с ней, но тогда будет поздно. Кроме того, полицейские сейчас ее злейшие враги. Мэррон как раз и боится, что она пойдет в полицию. Поэтому ее единственный шанс — мысленно убедить его, что она больше никогда этого не сделает.

Но сейчас он слишком зол на нее, чтобы убеждать его в чем-либо. Сейчас ей надо бежать, и как можно быстрее. Куда? «Только ничего не планируй... не планируй... Уинт может прочитать твои мысли, разве ты не знаеш^? Если ты будешь думать о том, куда тебе бежать, он будет ждать тебя там. Поэтому постарайся ни о чем не думать, положись на инстинкт... действуй спонтанно... действуй вслепую... не паникуй...»

Она одевалась поспешно, в темноте, и тоже стараясь об этом не думать. «Я одеваюсь... Нет! Я не должна так думать. Мне нельзя ни о чем думать, ни о настоящем, ни о будущем».

Одевшись, она постояла несколько секунд, чтобы немного успокоиться. Оказывается, невозможно ни о чем не думать, мозги вовсе не так устроены.

В комнате было еще одно окно, на другую сторону. Черил отодвинула штору. Раму заклинило. Когда Черил налегла посильнее, раздался противный скрежет, не очень громкий, и, возможно, его не слышно было со стороны паркинга. Не сомневаясь больше, не думая о последствиях такого шага, что ее может увидеть кто-то еще, Черил вылезла в окно и очутилась на газоне.

«Куда теперь?» Нет, стоп, она не должна думать. Надо действовать быстро, решительно... и бездумно.

Сбоку доносился шум хайвея. Хотя она и легла отдохнуть, было еще не очень поздно. Кругом люди, так что ей нечего особенно бояться.

Она прошла мимо ресторана, увидела несколько человек за столиками, официантов, но заведение явно закрывалось, и не тут надо было искать убежище.

Она продолжала свой путь, стараясь не смотреть по сторонам, не запоминать ничего из того, что выхватывал случайно ее взгляд. Что-то большое и темное впереди — грузовик. Дальнобойщик. Она обошла его и увидела мужчину, который спокойно стоял рядом с кабиной и курил. Наверное, водитель. Он услышал шаги, повернул голову и посмотрел на Черил.

— Это твоя машина? — спросила она.

Похоже, он даже испугался.

— Да, — ответил он, помолчав.

— Ты приехал или уезжаешь?

— Я уезжаю, — сказал он. — Вот только докурю сигарету и сразу поеду.

— Возьми меня с собой.

Его лица не было видно, в темноте вспыхивала его сигарета.

— Куда? — спросил он.

— Мне все равно.

— Послушайте, я еду в...

И он неожиданно замолчал. Она его заинтриговала. Он бросил сигарету на гравий, даже не затоптав ее каблуком. Было ясно, о чем он думал. Как будто они с ним тоже были «на одной волне». Он понимал, что рискует, но не мог отказаться от такого заманчивого предложения.

— Прыгай! — сказал он и открыл дверцу.

«Я никогда не ездила на таких больших машинах».

Но она тут же приказала себе не думать.

«Не надо думать словами... пусть твои мысли спят... да, пусть они уснут... надо загипнотизировать себя».

Водитель сел за руль, включил мотор, и они поехали. Черил закрыла глаза, чтобы не видеть дорогу, но сразу поняла, что это хайвей. Интересно, заметил Мэррон, как отъехал от мотеля грузовик? Может, и нет. Она надеялась, что он не заметил.

— Зря я с тобой связался, — сказал водитель. — Ты под кайфом?

— Я не наркоманка.

— Вроде нет. Значит, ты бежишь от кого-то. От кого? От мужа?

— Нет. Извини, парень, я не могу тебе объяснить.

Некоторое время они ехали молча. Черил крепко зажмурилась, потому что боялась запомнить какой-нибудь дорожный знак. Она чувствовала, что водитель косится на нее. Но пусть он думает что хочет, лишь бы вез ее подальше от Мэррона.

— За нами гонятся? — спросила она неожиданно.

Это была ошибка. Черил тут же пожалела о своих

словах. Водитель и вовсе переполошился, закрутил головой.

— А кто за нами должен гнаться?

— Никто.

— Может, полиция? Признавайся!

— Не бойся, это не полиция.

— Я не хочу влипнуть в какое-нибудь дерьмо.

— Просто отвези меня куда-нибудь.

— Куда? Я еду в Джексон-Харбор.

3 Могильщик 6 5

Она вскрикнула и пальцами заткнула уши, но было поздно. Название конечного пункта словно молотом било в мозгу... Джексон-Харбор... Она ничего не могла с собой поделать, она не могла это остановить. И она знала с абсолютной точностью, что Мэррон уже получил сообщение.

— Что случилось? — спросил шофер.

■

— Останови! — крикнула она. — Останови немедленно, или я выпрыгну!

Она открыла дверцу.

— Подожди ты... Подожди минуту, я найду место, где можно съехать на обочину, это же хайвей!

Он сбавил скорость, Черил прыгнула на землю, подвернула ногу, но не упала.

— Спасибо, — сказала она водителю.

В свете фар она различила надпись на дорожном знаке. Поворот на шоссе «К».

«Мэррон уже знает, где я нахожусь».

Она повернулась к шоферу, но он уже захлопнул дверцу. Мотор взревел, и огромный трак сорвался с места. Машина вылетела на хайвей, сверкнула задними огнями. Через секунду она исчезла в ночи.

Черил снова была одна. Уинтон Мэррон знал, где ее искать. На пересечении хайвея и шоссе «К». Что было делать? Остановить другую машину? Вдруг там Мэррон. А может, он не остановится. У него свои отношения с женщинами, которые голосуют ночью на дороге.

Из темноты ударил свет фар, белые лучи стремительно приближались, они словно искали ее, она упала в траву у дороги и не двигалась, пока они, полоснув ее сверху, как ножи, не улетели прочь.

Хайвей был опасен для нее. Здесь она быстрее всего встретит Мэррона, и ему будет легче всего здесь ее убить — безопасней. Она встала с земли и побежала по единственной дороге, которая ей оставалась. Это было шоссе «К».

Уинт знал, конечно, где она находится, потому что с каждым ударом сердца в мыслях стучало название — «шоссе «К»... Но Мерил надеялась, что она заблудится. Ей надо только заблудиться! Если она сама не будет знать, где она, то и Мэррон этого никогда не узнает. Она найдет какую-нибудь тропинку в лесу...

Но в лесу тоже было страшно. Черил совсем не знала этих мест. Далеко ли Джексон-Харбор? Это, разумеется, рядом с озером. Между озером и шоссе могли быть маленькие речушки, болота или зыбучие пески.

Правильно ли она делает, убегая от цивилизации? Может, надо было ехать дальше на этом траке? Сейчас она была бы уже, наверное, в городе, среди людей. Но теперь поздно было рассуждать об этом.

Выглянула луна, осветив призрачным светом дорогу. В лесу будет совсем темно. Черил решила никуда не сворачивать.

Она надеялась, что увидит какой-нибудь поселок или боковую дорогу, ведущую к жилью. Но ничего подобного. И она продолжала идти вперед. Неожиданно она остановилась.

«Где ты, Черил?»

Вопрос прозвучал так громко, будто Мэррон находился совсем рядом. Но она была одна на дороге. Черил знала, что слова прозвучали у нее в мозгу.

Мэррон искал ее! Он стоял у открытого окна и заглядывал в комнату. Непростительная ошибка — оставить открытым окно, дать ему подсказку. Он стоял у окна, и она видела то, что он видел, его глазами.

Он залез в комнату, и Черил залезла вместе с ним. Луч фонарика прошелся по всем углам, скользнул по стене, остановился на пустой постели.

«А, ты на связи, Черил!» Голос прозвучал четко и ясно. «Ты знаешь, где я». Затем долгая пауза. «И я знаю, где ты».

Он блефует! Она закрыла глаза, чтобы случайно не передать ему картинку с изображением дороги и части леса сбоку от нее.

«Не пытайся спрятаться от меня, Черил».

Она сжала плотно губы, чтобы не закричать.

«Ты стоишь на шоссе и голосуешь, да?»

Он ее провоцировал. Он не знает, только хитрит, притворяется, что знает.

«Ты рассказала все полицейским. Я это знаю. И мотель я нашел. Никуда ты от меня теперь не денешься. Я все равно найду тебя, Черил».

Он пытался запугать ее. Если ему это удастся, то можно сказать, что он выиграл. Она потеряет контроль над своими мыслями, и он узнает, где она находится.

«Ты сама виновата, Черил. Зачем ты полезла не в свое дело? Я не сразу сообразил. Мне надо было быть поосторожней с тобой, ведь я же сам открыл, что мы с тобой на одной волне. И сам сказал тебе об этом, о телепатии. Очень жаль, конечно, что так получилось. Ты все понимаешь, Черил. Я действительно хотел поцеловать тебя тогда, в тот вечер. Когда я избавился от Полы, я даже подумал, что мы могли бы быть вместе. Зачем ты пошла против меня? Ты не должна была этого делать. После того как мы были так близки. Я хочу сказать, это очень интимно — читать мысли друг друга. Ты меня понимаешь? Неужели у тебя не нашлось капли жалости для меня? Разве ты не испытывала чувства ревности? Когда я увидел Полу с этим Доном Бруно...»

Она вскрикнула тихонько и тут же зажала рот руками. Дон Бруно. Не слишком распространенное имя. Черил вспомнила, что говорил детектив Эватт — если бы она знала, кто любовник Полы, то у полиции появилась бы хорошая зацепка. Теперь, когда Черил не хотела и боялась это узнать, она все-таки знала!

«Черил!»

Мэррон понял, какую ошибку он только что совершил. Он дал ей оружие против него, и теперь должен был ее разоружить, заставить ее замолчать. Навеки.

Она снова побежала по дороге. Свернуть в лес? Нет, в лесу Мэррон наверняка бегает быстрее. Ее спасение — это дорога. Тут Черил может найти хоть кого-нибудь.

Наверное, где-то есть телефон. Вернуться на хайвей значило самой броситься Мэррону под колеса.

Только эта дорога. Ведет же она куда-то! Найти бы телефон... Тогда можно позвонить детективу Эватту и крикнуть: «Его зовут Дон Бруно! Любовника Полы Мэррон зовут Дон Бруно! Найдите его! Пусть он скажет, что они собирались встретиться с ней, что у Полы был этот проклятый чемоданчик! У вас будут доказательства того, что Уинтон Мэррон убил свою жену! Поймайте его и арестуйте!» »

Она бежала не оглядываясь. У нее словно открылось второе дыхание. Ничего... Она сможет... Уинт еще далеко, сейчас он садится в свою машину, сверяется с картой, ему еще надо проехать несколько миль.

Черил заставляла себя не думать. Или хотя бы не замечать местность, не передавать Уинту ничего, что могло бы навести его на след.

«Не думай. Не давай ему приметы. Пусть не знает, ведет ли эта дорога через лес, через реку или через болото, проходит ли она мимо озера или реки. Не смотри вокруг, не оглядывайся. Смотри вперед. Смотри, не мелькнет ли где свет. Свет... Свет — это значит люди, это значит спасение».

Сколько времени прошло? Она не знала. Мили превратились в минуты и часы... Само время потеряло всякий смысл для нее.

И вдруг все переменилось. Время стало осязаемым и весомым. Две вещи сразу определили этот момент. Свет, едва различимый среди деревьев. И гул машины сзади.

Вот когда началась настоящая гонка. Машина приближалась, Черил знала, что это тот самый «джип» с мощным бампером, который сбил Полу Мэррон.

Но и свет становился ярче. Дорога повернула, и Черил увидела берег озера. Желтый свет исходил, наверное, от фонаря над крыльцом дома. Неважно, что это было... Это спасение.

«Джип» ревел где-то за спиной. Слышно было, как гравий летит из-под колес. Но и свет впереди все ближе, все отчетливей.

И новая вещь — отражение в воде. Желтая вертикальная дорожка. На воде. Источник света на том берегу!

В какой-то момент она думала, что погибла. И вдруг свет отразился слегка по-другому, и слева от желтой полоски Черил увидела продолжение дороги — мост!

Не то чтобы мост, а мостик. Деревянный. Старый. Кривой. Но все-таки мост, ведущий на тот берег, где горел свет.

Позади, уже в нескольких ярдах, оглушительно ревел мотор.

Не чуя ног под собой, Черил вбежала на мост. «Джип» — за ней, яркие фары изменили всю картину. Черил была как на сцене. Мост... она сама... внизу темная вода...

И неожиданно пустота под ногами. Черил уже не могла остановиться, по инерции она сделала несколько шагов... в воздухе.

Она падала, а у нее над головой просвистели колеса «джипа», и машина рухнула в ту же черную пустоту прямо перед ней. Этот монстр сразу ушел под воду. Стих рев мотора, и наступила полная тишина.

Черил вынырнула на поверхность и не увидела ничего, только круги на воде в том месте, где исчезла машина.

«Уинт!»

Она мысленно произнесла его имя. Но ответа не последовало. Связь оборвалась.

Он мертв... или умирает. Она чувствовала это каким-то образом. Мэррон без сознания, запертый в своей машине на дне озера, захлебывается и медленно умирает.

— Уинт! — позвала она громко.

Она сделала несколько быстрых гребков, покрутилась в том месте, где еще расходились круги. Смертельный холод охватил ее. Она была уверена, что Мэррон погиб.

Тогда она поплыла обратно к мосту...

Какой мост? Она посмотрела на деревянную конструкцию. Не мост. Пристань.

Черил вздрогнула всем телом, и не потому что вода была слишком холодная.

Только сейчас Черил поняла, что же случилось на самом деле. Она убила Уинта. Если бы в его мозгу была другая картинка, он бы действовал иначе, он остановил бы машину. Но Черил послала ему неправильное сообщение. Не пристань. Мост...

Ричард Даминг ЖЕНЩИНА-ДОКТОР

Джед Хармон, одетый в костюм для рыбалки, держа в руке чемоданчик с рыболовными принадлежностями, заглянул на кухню и потянул носом — там вкусно пахло соусом для спагетти, булькавшим в кастрюле на плите.

— По-моему, ты не очень-то веришь в мою рыбацкую удачу, — укоризненно сказал он.

Марша Хармон, подтянутая, аккуратная, в накрахмаленном полосатом платье и фартуке, повернула к нему улыбающееся лицо, не переставая помешивать соус.

— Тебе сегодня с утра не везет.

Сержант Гарри Картрайт сказал из-за плеча Джеда:

— В этих местах хорошо клюет во второй половине дня, я знаю.

— Если принесете щук или окуней, я уберу соус и мясные шарики в холодильник, — заверила Марша мужчин, — но если ваш улов будет таким, как обычно, мы не останемся голодными.

— Наш обычный улов? — переспросил муж. — Ты забыла двух больших окуней, которых мы съели вчера на ужин?

— А ты забыл, как мы остались без ужина позавчера?

— Ладно, готовься засунуть в холодильник свой соус, — Джед подошел к плите и поцеловал жену в щеку, — будем дома около шести, дорогая.

— Я пойду взгляну вокруг, прежде чем вы выйдете, Хармон, — сказал сержант Картрайт, — подождите меня здесь.

Круглое, с приятными чертами лицо Джеда Хармона нахмурилось.

— Фледжер не знает, что я здесь, сержант. Успокойтесь, прошу вас.

— Я успокоюсь завтра, когда вы дадите свидетельские показания, — сухо отозвался полицейский, — а пока в мои обязанности входит следить, чтобы вы были в полной безопасности и вашей жизни ничто не угрожало, — тон его был категоричен, — ждите здесь.

Сдаваясь, Хармон горестно вздохнул и поставил свой чемоданчик на кухонный стол. Сержант Картрайт проследовал через кухню к задней двери и вышел на улицу.

Закрыв кастрюлю крышкой, Марша подошла к мужу и положила голову на его широкую грудь. Ее темные волосы едва касались его подбородка — она была на фут ниже его мускулистых шести футов.

— Скорей бы все это кончилось, — сказала она, — мне уже эта обстановка действует на нервы. Просыпаться каждое утро с мыслью, что к вечеру я, возможно, стану вдовой!

— Люди Фледжера ни за что не найдут меня в этом глухом углу, — он гладил ее волосы. — Знаешь, будет даже скучно, когда все закончится. Мне так нравится рыбалка.

Она немного отодвинулась, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Разве это правильно, когда законопослушный гражданин прячется от гангстеров только потому, что он должен выполнить свой гражданский долг? Это за Марком Фледже-ром надо охотиться. Это он, а не ты, бросил бомбу.

— Но он ведь не на свободе. Сидит сейчас в тюрьме, — ответил Хармон, — и как только я опознаю его завтра на суде и дам показания, он получит смертный приговор.

Но все его головорезы на свободе. Целая армия. Я так

жалею, что ты видел все это, Джед. И почему именно ты в тот момент оказался на том месте?

— Я рад, что видел. Неужели ты считаешь, что человек, бросивший бомбу в переполненный людьми ресторан, должен остаться безнаказанным? Он убил четырех и ранил десять человек. Если он сейчас уйдет от возмездия, то его банда получит власть над всеми ресторанами города. Никто не рискнет пойти против него.

В кухне снова появился сержант Картрайт.

— Никого, — провозгласил он.

Марша отстранилась от мужа.

— Надеюсь, вам сегодня повезет. Но знайте на всякий случай, что спагетти с соусом будут готовы к вашему возвращению домой.

Из окна кухни она видела, как двое мужчин направились к озеру, расположенному менее чем в ста футах от дома. Они составляли странную пару: огромный широкоплечий Джед Хармон и гибкий невысокий Гарри Картрайт. Могло показаться нелепым, что маленький приставлен охранять большого. Хотя, разумеется, мускулы и рост не защищали от пуль, а окружной прокурор заверил Маршу и Джеда, что Гарри Картрайт — лучший стрелок управления, в городе ему нет равных. Пистолет Картрайт носил у правого бедра.

Лодка была лишь пятнышком на горизонте, когда Марша услышала шум подъехавшего к дому автомобиля. Она прошла в гостиную и выглянула из окна. На площадке около крыльца остановился автомобиль. Высокий, худой смуглый человек лет сорока вышел из машины. Шофер — пухлый молодой человек, лет на десять помоложе первого, вышел с другой стороны. Оба были в аккуратных, но недорогих летних костюмах и шляпах.

Пока они поднимались по ступенькам крыльца, Марша накинула цепочку. Потом спросила в приоткрытую дверь:

— Вам кого?

Оба тут же сняли шляпы. Темноволосый худощавый вытащил бумажник, открыл, показывая полицейский значок.

— Сержант Джон Майнер от окружного прокурора, мэм, — вежливо ответил он, — и мой напарник — Джордж Тобин. Вы ведь миссис Хармон?

— Да, — ответила она, — одну минуту. — Она закрыла дверь, сняла цепочку и распахнула снова, впуская приезжих. — Что-нибудь случилось, сержант?

— Нет, нет, — ответил худощавый, — просто Ди Эй (сПзШс! аНогпеу) решил принять все меры предосторожности. Он послал нас сопровождать вашего мужа и его охранника утром в город.

Оба вошли в гостиную и огляделись по сторонам.

— Вы сможете нас разместить здесь на ночь? — спросил худой.

— Если не возражаете спать на одной кровати, — ответила Марша, — в доме только две спальни. Мы с мужем занимаем одну, а сержант Картрайт спит в другой на двуспальной кровати. Один из вас может спать на диване в гостиной.

— Прекрасно, — ответил худой, — я хорошо знаю Картрайта, размещусь с ним вместе, а ты, Джордж, ляжешь в гостиной на диване.

Его молодой напарник коротко кивнул. Ему было очень жарко, и по лицу катились капли пота.

— Давайте ваши шляпы, — предложила Марша, — и можете снять пиджаки, если хотите.

— Мне и так вполне удобно, благодарю, — ответил худой, но все же отдал шляпу.

Его толстый напарник тоже решил оставить пиджак, и Марша была удивлена такому решению, потому что он явно мучился от жары. Она не стала настаивать, так как он уже достаточно взрослый, чтобы решать свои проблемы. Когда она вернулась из холла, положив там в стенной шкаф обе шляпы, мужчины сидели в гостиной на легких стульях, а полный непрерывно вытирал лицо носовым платком.

Джордж где-то подхватил простуду, — объяснил

Майнер, — его знобит и лихорадит.

— Дать вам аспирин? — спросила Марша.

— Не надо, спасибо, — ответил обливающийся потом Джордж Тобин, — со мной все будет в порядке.

— Когда мы подъезжали сюда, то увидели на озере лодку. Это ваш муж рыбачит вместе с Картрайтом? — спросил худой.

— Да. Они вернутся к шести. Я им готовлю соус к спагетти, и сейчас самое время его помешать.

Когда она вернулась из кухни, толстый все еще сидел на стуле, где она его оставила, но худого не было видно нигде поблизости. Не успела Марша спросить, куда он делся, как худой появился из коридора.

— Вымыл руки, — объяснил он с улыбкой, — у вас слишком современная ванная комната для такого удаленного от цивилизации уголка.

— Здесь есть колодец и электрический насос, — ответила она, — у нас есть все удобства.

Майнер опять уселся, Марша тоже присела на середину софы. Взглянув на свои ручные часы, она увидела, что всего лишь половина четвертого, и ей придется как-то занимать неожиданных гостей в течение двух с половиной часов.

— Не хотите ли чего-нибудь выпить? Боюсь, что ничего нет, кроме пива.

— Мы не пьем на работе, — ответил худой.

Его толстый напарник шмыгнул носом и промолчал. Марша заметила, что его левая щека слегка подергивается.

Наступило неловкое молчание. Наконец его прервал худой.

— Как вам удалось с мужем отыскать такое местечко, миссис Хармон? Укромней не придумаешь.

— Этот летний домик принадлежит психиатрической больнице, — ответила Марша, — я имею к ней отношение, знаете ли.

О? — худой, казалось, заинтересовался этим обстоятельством, — вы там работаете?

— Да, я работаю в отделе доктора Петерсона, которому принадлежит больница.

— Прекрасное место, уединенное, хорошо здесь прятаться. Мы с трудом нашли вас даже после того, как нам рассказали, как ехать. Никогда не подумал бы, что есть такое изолированное местечко совсем рядом с городом.

— Ну, я бы не сказала, что недалеко. Шестьдесят миль, по крайней мере. Уж слишком здесь пустынно и одиноко. Приходится за двадцать миль ездить за продуктами.

— Что ж, все ваши трудности исчезнут завтра, — философски заметил Майнер и чихнул. — Этот ваш соус к спагетти очень вкусно пахнет.

— Я готовлю на всякий случай. Если мой муж и сержант вернутся с озера с пустыми руками, — объяснила Марша. — Если нет, соус постоит в холодильнике, и я возьму его завтра с собой, когда поедем в город. Но если вы оба испытываете отвращение к рыбе, я угощу вас на ужин спагетти с соусом.

— Я равнодушен к рыбе, — заверил худой, — и предпочту ваши спагетти, если, конечно, это не очень вас затруднит.

— Совсем нет. А как вы, мистер Тобин?

Молодой человек выглядел слишком несчастным, чтобы вообще думать даже о еде. У Марши даже мелькнула мысль, что, возможно, ей придется повозиться с лежачим пациентом, — он выглядел с каждой минутой все хуже и хуже. Но молодой человек вдруг сказал тонким голосом:

— Спагетти — мое любимое блюдо.

— Тогда мне лучше помешать опять, иначе вы будете есть пригоревший соус. Извините, я на минуту.

Она была в кухне, помешивала соус, когда в гостиной зазвонил телефон. Закрыв крышкой кастрюлю, она направилась в гостиную и увидела, что трубку уже снял худой.

— Доктор Хармон? — сказал он и вопросительно взглянул на Маршу. — Я и не знал, что ваш муж — доктор.

— Это меня, — сказала она, — доктор — я. Мой муж — архитектор.

Она подошла и взяла телефонную трубку из его рук. Худой не отошел и навострил уши, явно собираясь подслушать разговор. Она не возмутилась. За последние несколько недель она так привыкла к вмешательству полицейских в личную жизнь — они буквально следили за каждым их движением, — что воспринимала теперь это как должное. Она даже немного отставила от уха трубку, чтобы ему было лучше слышно.

— Говорит доктор Хармон, — сказала она в трубку.

— Привет, Марша, — она узнала голос доктора Фрэнка Петерсона, — просто решил проверить, как вы там. Кто это ответил по телефону?

— Один из полицейских офицеров. Нас теперь охраняют уже трое. Все в порядке, Фрэнк. Место здесь изумительное. Гораздо уютнее, чем в нашей городской квартире. Мы тебе очень благодарны.

— Там все равно никто не живет, в госпитале такое плотное расписание, что я выбираюсь туда недели на две в году, не больше. Джед завтра дает показания?

— Да. В десять утра.

— Значит, ты вернешься на работу?

Марша вдруг увидела, что толстый встал и направился на кухню. Она отвлеченно удивилась, что ему там понадобилось, потом решила, что он пошел выпить воды.

— Я рада, что завтра все кончится. Хочу послушать выступление Джеда. Ничего, если я выйду на следующий день?

— Что ж, думаю, мы сможем обойтись без тебя еще один день. Но работы накапливается много.

— Я беру этот день в счет отпуска.

Когда она повесила трубку, Джон Майнер сказал:

— Значит, вы доктор. И умеете хорошо готовить?

— Не очень аккуратно, кажется, — она посмотрела на свой фартук, забрызганный коричневым соусом.

— Он выглядит так же аппетитно, как пахнет, — ухмыляясь, Майнер глядел на пятна, — не знаю, как дождаться шести вечера.

— Я могу вам с мистером Тобином подать ужин пораньше, это мне совершенно не доставит хлопот.

— Ну сейчас, пожалуй, рановато. Спрошу Джорджа, что он думает.

Марша с сожалением разглядывала пятна на фартуке.

— Лучше сразу замочить, иначе пятна не отойдут.

Она прошла в ванную, бросила фартук в раковину и

замочила его. Потом прошла в спальню, которую занимала с мужем, и надела чистый фартук.

Дом был построен таким образом, что гостиная и столовая располагались вдоль фасада, занимая передюю часть строения, в центре был холл, а дальше коридор разделял остальную часть дома на две половины — в одной была кухня и ванная, в другой — две спальни. Две внутренние двери вели в кухню: одна из гостиной, вторая из холла. Вместо того чтобы вернуться в гостиную, Марша пошла на кухню через холл. Надо было проверить, не пригорает ли соус.

Толстый Джордж Тобин, видимо, только что выключил одну из конфорок на электрической плите, потому что она была раскалена докрасна. Его пиджак был брошен на стул, он стоял в рубашке, и Марша увидела висевший на ремне через левое плечо большой автоматический пистолет. Правый рукав рубашки был высоко закатан. В одной руке Джордж держал ложку с какой-то жидкостью, а второй набирал эту жидкость в шприц. Он испуганно вздрогнул при виде Марши.

— Делаю укол инсулина, — нервно объяснил он, — я диабетик.

— Вот как? — голос ее был совершенно спокоен. — Вам помочь?

— Спасибо, я привык делать уколы сам.

Он повернулся к ней спиной и положил пустую ложку на стол. Марша невозмутимо смотрела, как он засунул иглу в предплечье. Хотя она сильно вдруг побледнела, выражение лица у нее оставалось спокойным, и невозможно было в этот момент догадаться, какой вихрь догадок закружился у нее в голове.

Потом, открыв дверцу под раковиной, она наклонила мусорное ведро. Порывшись в мусоре, нащупала какую-то металлическую круглую банку, плотно закрытую крышкой. Над раковиной было окно с раздернутыми в стороны занавесками, и Марша поставила банку в дальний угол подоконника, где она оказалась прикрыта занавеской.

Взглянув в сторону толстого, который все еще стоял к ней спиной, Марша открыла шкафчик со специями и достала маленькую коробочку. Приподняв крышку кастрюли, она сыпанула туда из коробочки и быстро поставила ее обратно в шкафчик. Потом хорошенько помешала соус.

К тому времени толстый молодой человек завершил свои манипуляции со шприцем. Взглянув на Маршу через плечо, положил пустой шприц на стол, опустил рукав и надел пиджак. Достал из кармана плоскую коробку, положил туда шприц и снова спрятал все в карман. Потом повернулся лицом к Марше.

Она продолжала помешивать соус, не обращая на него внимания. Он долго смотрел на нее, потом вышел в гостиную.

Марша попробовала соус, поджав недовольно губы, еще помешала и закрыла крышку. Подходя к гостиной, замешкалась у двери, услышав, как толстый что-то тихо говорит своему партнеру. Она не могла разобрать слов, зато ответ был ясен.

— Ты проклятый идиот! — мнимый сержант выругался, понизив голос, но она хорошо расслышала. — Она же доктор! Она прекрасно поняла, что это был не укол инсулина. Ты что, не мог подождать со своей дозой?

Марша вошла в комнату. Оба посмотрели на нее. Она спокойно встретила их взгляды.

Немного помолчав, худой сказал:

— Вы догадались, верно?

Она кивнула.

— Инсулин не надо разогревать в ложке. Зато героин надо. Я поняла теперь, почему мистер Тобин обливался потом и его лихорадило, — это симптомы наркотического голода. Трудно поверить, что в штате полицейских окружного прокурора может быть наркоман, поэтому я сделала вывод, что вы — люди Марка Фледжера.

— Но вы выглядите не очень-то напуганной, — произнес тот, кто называл себя сержантом Майнером.

— Я боюсь, — ответила она, — но в моей работе приходится контролировать свои эмоции. Могу я узнать ваши планы?

— Мы ничего не предпримем до шести часов, док, — сказал толстый. — Просто мы все сядем и будем ждать, — он больше не потел, успокоился и даже улыбался.

— Я понимаю, вы хотите убить моего мужа. А так как не в ваших привычках оставлять свидетелей, вы убьете сержанта Картрайта и меня.

Худой сказал с ноткой сожаления:

— До последней минуты мы будем с вами вежливы. Но придется вас связать, если вы не обещаете вести себя смирно.

— А как я должна себя вести?

— Ну просто сидеть тихо, и тогда мы останемся на время друзьями.

Марша села на софу и сложила руки на коленях. Взглянув на свои часы, она увидела, что уже четверть пятого.

Пятнадцать минут прошли в полном молчании.

Вдруг худой сказал:

— По-моему, вам пора помешать соус.

— Зачем теперь это нужно? Все равно некому будет его есть, раз нас всех убьют.

— Я и мой приятель съедим, док. Когда будет готово? — спросил толстый.

— Уже готово. Хотя чем дольше покипит, тем лучше. Если, конечно, уже не подгорело, на что я от души надеюсь.

Худой посмотрел на часы.

— Не пропадать же такому вкусному соусу. Мы поедим в пять. Иди-ка помешай, Джордж. И выгляни в кухонное окно. Если клева не будет, они могут вернуться в любой момент.

Толстый встал и направился на кухню. Отсутствовал минут пять.

— Лодка все еще на прежнем месте, — доложил он, вернувшись, — соус пахнет обалденно вкусно. Там в нем полно мясных шариков. Я бы поел прямо сейчас.

— Ты знаешь, как готовить спагетти? — спросил его мнимый сержант.

— Просто положить в воду и варить.

Худой взглянул на Маршу.

— Пожалуй, лучше будет, если она приготовит. Сколько варятся спагетти, док?

— Около десяти минут. Но вода должна сначала закипеть, это займет еще десять минут. Если хотите обедать в пять, то лучше сейчас поставить воду. Найдете кастрюлю слева от плиты на нижней полке шкафа.

— Вы не поняли меня, док? Я хочу, чтобы вы приготовили спагетти, — и поскольку Марша молча серьезно смотрела на него, не отвечая, добавил: — Или вы предпочитаете, чтобы мы вас связали?

— Пожалуй, выберу из двух зол наименьшее, — она встала и пошла на кухню. Мужчины следовали за ней по пятам. Когда она наклонилась достать кастрюлю из шкафчика слева от плиты, худой бандит выглянул в окно.

— Это их лодка? — спросил он.

У Марши подпрыгнуло сердце прямо к горлу. Но когда она разогнулась и повернулась к нему с кастрюлей в руках, на лице ее не было заметно ни капли волнения. Посмотрев в окно, она заметила, что лодка медленно движется.

— Мне трудно сказать, лодка очень далеко. И она слишком медленно движется. Похоже, они поплыли вдоль берега.

Марша прошла к раковине, налила в кастрюлю воды, поставила на конфорку, включив ее сразу на высокую температуру. Худой продолжал смотреть в окно. Наконец отошел и сел за кухонный стол, где уже сидел его приятель.

— Они подплывут через полчаса или минут сорок, если будут двигаться с такой скоростью, — сказал толстый, — у нас есть время.

На часах Марши было без пяти пять, когда закипела вода. Убавив нагрев, она достала пачку спагетти, открыла ее и положила спагетти в воду. Худой опять поднялся и подошел к окну.

— Осталось около четверти мили, но, похоже, они действительно собираются прокатиться вдоль берега, и еще не скоро будут здесь.

Он вернулся к столу. Марша достала две тарелки и поставила перед ними.

— А вы не будете с нами? — спросил толстый.

— У меня нет аппетита, — сухо ответила она.

— Вы твердый орешек, док, — в голосе худого звучало восхищение, — большинство женщин на вашем месте сейчас устроили бы визги и вопли.

Не ответив, она положила салфетки в серебряных кольцах, поставила масло и натертый сыр пармезан, достала большую буханку итальянского хлеба и начала резать.

— Вы говорили про пиво. Пожалуй, не помешает немного со спагетти, — сказал толстый.

Поставив тарелку с нарезанным хлебом на стол, она молча достала две банки пива, открыла и налила в два длинных высоких стакана. Потом попробовала вилкой спагетти и выключила нагрев под ними и под соусом.

Оставив спагетти в воде, она захватила рукавичкой горячую кастрюлю с соусом и вылила его в большую чашку. Отнесла и поставила на стол. Потом заткнула сливное отверстие в раковине, вывалила туда спагетти и промыла, прежде чем выложить их в другую чашку. Поставила спагетти на стол с большой сервировочной вилкой и ложкой и спросила насмешливо:

— Что-нибудь еще?

— По-моему, все есть, — сказал худой. — Давай, приступай, Джордж, а я взгляну еще разок на всякий случай.

Он опять подошел к окну.

— Все еще катаются. Будут через полчаса, не раньше. — И снова сел за стол.

Марша прислонилась спиной к раковине, пока оба накладывали себе на тарелки огромные порции спагетти и обильно поливали густым коричневым ароматным соусом, не забыв положить в него по четыре больших мясных шарика.

— Ммм... — попробовав, промычал с набитым ртом худой. — Вы готовите спагетти лучше, чем сами итальянцы. Но соус слишком острый, просто огонь. Я имею в виду, что вы переложили туда специй.

— Мой муж обожает это блюдо острым, а если соус будет сладким — это уже не то.

Последующие пятнадцать минут мужчины ели с аппетитом в полном молчании. Первым наелся худой. Запил пивом, отодвинулся со стулом от стола и потрогал живот.

— Да, соус был что надо. Я даже весь вспотел, так стало жарко.

Он опять пошел к окну, выглянул.

— Мы управились вовремя. Они перестали кататься вдоль берега и теперь гребут к дому. Осталось каких-нибудь сто метров.

Толстый допил свое пиво и тоже подошел к окну. Потом взглянул на Маршу и вытащил пистолет из-под пиджака.

— Пожалуй, лучше убрать ее. Вдруг попытается крикнуть и предупредить их.

— Я бы на вашем месте не делала этого, — спокойно сказала Марша, — убить меня сейчас для вас равносильно тому, чтобы покончить самоубийством. Я единственный доктор на двадцать миль кругом, и вам никто больше не сможет помочь.

— Что? — нахмурился худой. — О чем это вы болтаете?

— Чувствуете слабое жжение в желудке? — спросила Марша. — Сначала вы потели, вам было жарко, а теперь пот стал холодным, верно? Взгляните друг на друга. Зеленоватый оттенок кожи — первый признак отравления фосфором.

Оба невольно повернулись и одновременно уставились друг на друга. Потом снова воззрились на женщину.

— Я не вижу никакой зелени, — сказал худой, — к чему это вы клоните, док? Давайте выкладывайте, да побыстрее.

Марша достала с подоконника стоявшую за занавеской банку. Открыла крышку, показав, что в банке пусто, потом повернула этикеткой, где большими красными буквами было написано: «КРЫСИНЫЙ ЯД».

— Я сразу поняла, что вы люди Марка Фледжера, как только увидела, как он,— она кивнула на толстого, — делает себе укол. И пока он объяснял вам, что я его застала за этим занятием, я насыпала это в соус.

Мужчины, остолбенев, уставились с ужасом на пустую банку. Джордж начал поднимать пистолет.

— Я могу спасти вам жизнь, — быстро сказала она, — если вы сейчас же выпьете противоядие, которое я вам дам. Но уже через пятнадцать минут будет поздно.

Джордж осипшим голосом проговорил:

— Давайте сюда ваше противоядие, не то я разнесу вам голову!

Марша была бледна, как и двое мужчин, но голос ее оставался ровным.

— Вы ничего мне не сделаете, иначе с вами будет кончено. Я дам вам противоядие только после того, как вы положите свои пистолеты на кухонный стол.

Поскольку оба молча смотрели на нее, она спокойно добавила:

— Основной компонент этого яда — фосфор. И он сейчас с каждой секундой все больше впитывается в вашу кровь. Теперь у вас в желудке горит огонь, и вы испытываете легкую тошноту. И по коже пошли мурашки, видите? у вас нет времени со мной спорить.

Мужчины посмотрели друг на друга, и то, что они увидели, вызвало у них панику. Оба, не сговариваясь, подбежали к столу и положили свое оружие — толстый бросил автоматический большой пистолет, а худой вытащил револьвер с тупым дулом и положил сверху.

Марша взяла пистолет и револьвер и выбросила из кухонной двери на улицу.

Закрыв дверь, она решительно произнесла:

— Первым делом надо прекратить разрушительное действие фосфора, а потом прочистим вам желудки.

С полки под раковиной, поискав среди пустых банок и бутылок, достала бутылку с какой-то жидкостью, налила оттуда в два стакана примерно по сто граммов.

— Это всего лишь скипидар, — сказала она, — он образует тяжелый густой осадок, прореагировав с фосфором, и предотвратит дальнейшее поступление яда в кровь. Выпейте это.

Оба послушно выпили.

— Это еще не все, — тон у Марши был категоричный, — теперь надо вызвать рвоту.

Она наполнила два больших высоких стакана теплой водой, насыпала туда сухой горчицы и размешала.

— Скорей, док! — простонал худой. — Мой желудок горит огнем!

— Теперь нельзя спешить. Надо дать время фосфору прореагировать со скипидаром. Идите в ванную комнату и ждите, пока я не принесу вам это. Быстрее!

Через десять минут, когда Джед Хармон и сержант Картрайт вошли через заднюю дверь кухни с пристыженным видом (они не поймали ни одной рыбы), Марша сказала:

— У нас гости, но не надо волноваться по этому поводу. Сейчас они — мои пациенты.

Она отвела мужа и сержанта в ванную комнату, где оба гангстера стояли на коленях рядышком, опустив голову в ванну. Их рвало.

— Джонни Майнер и Джордж Игла! — пораженно воскликнул сержант Картрайт. — Первые люди в банде Марка Фледжера! Что с ними произошло?

— Они съели спагетти с моим соусом после того, как я насыпала туда порядочную порцию красного стручкового перца.

— И от этого им стало так плохо?

— Ну не совсем. У них разыгралось воображение, так как они подумали, что съели крысиный яд, который вы вчера рассыпали в сарае. Они думали, что я насыпала яд в соус. — И так как оба молчали, глядя на нее во все глаза, добавила: — Они решили, что я медик. Я не стала им объяснять, что я — доктор психологии.