Могила в подарок

Глава тридцать третья

Достаточно всего пары таких вот крутых ситуаций, чтобы превратить человека в изрядного циника. Стоит какому-нибудь чародею-извращенцу попытаться укоротить вашу жизнь, или стае взбесившихся оборотней рваться к вашему горлу, как вы поневоле начнете от всего ждать худшего. Более того, если это худшее вдруг не случается, вы испытываете легкое разочарование.

Поэтому я почти обрадовался, когда моя крестная догнала-таки меня несмотря на все мои усилия избежать этого. Терпеть не могу, когда обнаруживается, что не вся вселенная ополчилась против меня. Это, можно сказать, выбивает почву из-под ног моей мании преследования.

Именно поэтому, исходя из посылки, что некая садистская высшая сила постарается сделать этот вечер до предела напряженным, я заранее разработал кое-какой план.

Я рывком ослабил удавку на горле.

– Томас, Майкл – ну! – прохрипел я.

Оба немедленно достали из карманов по маленькой картонной коробочке размером с ладонь. Взмахнув рукой, Майкл метнул часть ее содержимого вперед и продолжал сыпать его, равномерными движениями сеятеля поводя рукой то в одну, то в другую сторону. С другой стороны то же самое делал Томас, так что мелкие предметы из коробочек полетели на траву вокруг меня, а также на меня самого.

Гончие взвизгнули от неожиданности и бросились прочь. Конь моей крестной тоже заржал и попятился на несколько шагов, отодвинувшись от меня.

Я закрыл лицо руками, чтобы мелкие гвозди не попали мне в глаза. Они сыпались этаким колючим дождиком, усеяв траву блестящим ковром. Крестной пришлось отпустить аркан, натянувшийся было, когда конь ее пятился от меня.

– Железо! – прошипела она, и прекрасное лицо ее исказилось от гнева. – Ты осмелился разгуливать по священной земле Оунсидхе с железом! Да Королева тебе глаза заживо вырвет!

– Нет, – успокоил ее Томас. – Гвозди алюминиевые. Ни грамма железа. Какая славная у вас лошадка! Как ее зовут?

Взгляд Леа метнулся к Томасу, потом к рассыпанным гвоздям. Я тем временем сунул руку в карман, набрал горсть моего аварийного средства и сунул в рот. Чуть-чуть пожевать... вот так... сглотнуть – и мне конец.

Я приложил все усилия к тому, чтобы охватывавший меня ужас никак не отразился на моем лице.

– Это не сталь? – переспросила Леа. Она сделала взмах рукой, и один из гвоздей прыгнул ей в пальцы. Хмурясь, она с опаской повертела его перед глазами – Тогда что это значит?

– Это значит, дорогая крестная, что вас отвлекали, – сказал я, кашлянул и похлопал себя по груди. – Мне, видите ли, нужно было съесть кой-чего.

Леа погладила своего коня по холке, и свирепая скотина успокоилась. Одна из гончих подалась вперед и осторожно подтолкнула носом один из гвоздей. Леа потянула ремешок, выбрав слабину своего аркана.

– Это тебе не поможет, чародей. Тебе не высвободиться из этой петли. Она заговорена с тем, чтобы держать тебя. Тебе не уйти от меня. Тем более, здесь, в моей стране. Я слишком сильна для тебя.

– Истинная правда, все до последнего слова, – согласился я и поднялся на ноги. – Так что, начнем? Превращайте меня в собачку и покажите, на какое дерево мне пописать.

Леа посмотрела на меня с опаской, словно я сошел с ума.

Я взялся за аркан и нетерпеливо подергал.

– Ну же, крестная. Вершите свое волшебство. Да, кстати, я могу сам подобрать себе масть? Что-то мне не слишком хочется становиться таким, угольно-серым. Может, в виде исключения сделаете меня светло-палевым? Или нет, я знаю, лучше белоснежным. И чтобы с голубыми глазками. Мне всегда хотелось голубые глаза, и...

– Помолчи! – огрызнулась Леа и дернула аркан. Горло мое обожгло болью, и язык, выражаясь совершенно буквально, прилип к нёбу. Я попытался сказать что-то еще, но в горло мне словно запустили рой разъяренных пчел, так что я сдался и промолчал.

– Что ж, – заявил Томас. – Я с удовольствием на это посмотрю – ни разу еще не видел полной трансформации организма. Прошу вас, продолжайте, мадам, – он нетерпеливо помахал рукой. – Да сделайте же из него собаку!

– Это подвох, – прошипела Леа. – Это не спасет тебя, чародей. Какие бы скрытые силы ни приберегали против меня твои друзья...

– Ни в коем случае, – перебил ее Майкл. – Клянусь Кровью Христовой, ничего такого у нас и в мыслях нету.

Леа со свистом втянула воздух сквозь зубы, словно от этих слов ее пробрал озноб. Она тронула коня вперед, так близко ко мне, что я уперся в его грудь плечом. Она намотала кожаный аркан на руку так, что свободными оставались каких-то шесть дюймов, и я с трудом сохранял равновесие. Потом свесилась с седла, придвинувшись к самому моему лицу.

– Говори, чародей! – прошептала она. – Что ты утаиваешь от меня?

Язык мой вновь обрел способность шевелиться, и я прокашлялся.

– О... Ничего особенного. Я просто хотел перекусить самую малость перед уходом.

– Самую малость, – пробормотала Леа и, раздувая ноздри, вздернула меня вверх. Она медленно втянула в себя воздух. Шелковая масса ее волос касалась моей щеки, губы почти касались моих.

Я внимательно следил за ее лицом, на котором все сильнее проступало удивление.

– Вы ведь узнали запах, не так ли? – негромко спросил я.

Ее изумрудные глаза медленно расширились, показав белки.

– Ангел Смерти, – прошептала она. – Ты выбрал смерть, Гарри Дрезден.

– Ага, – с готовностью подтвердил я. – Бледные поганки. Amanita virosа, или как их там. Яд проникнет мне в кровь в течение ближайших двух минут. После этого он начнет разрушать мне печень и почки. Еще несколько часов, и я слягу, и если не умру сразу, то проживу еще несколько дней, пока мои внутренние органы будут медленно отмирать, – я улыбнулся. – Кстати, противоядия от поганок нет. И я сильно сомневаюсь, что у вас хватит магии, чтобы собрать меня заново. Заращивание ран, знаете ли, совсем не то же, что регенерация внутренних органов. Так как? – я сделал шаг в направлении, откуда Леа появилась. – В вашем распоряжении еще несколько часов. Можете помучить меня в свое удовольствие, пока меня не начнет рвать кровью.

Она резко дернула аркан, останавливая меня.

– Это подвох, – прошипела она. – Ты мне лжешь!

Я посмотрел на нее с кривой ухмылкой.

– Ну, ну, крестная, – укоризненно произнес я. – Вы же знаете, какой из меня лжец. Неужели вы всерьез полагаете, что я смогу лгать вам? И потом, вы что, запаха не почуяли?

Она посмотрела на меня, и удивление на ее лице сменилось ужасом.

– Клянусь всеми ветрами, – выдохнула она. – Ты сошел с ума.

– Вовсе нет, – заверил я ее. – Я совершенно отдаю себе отчет в своих действиях, – я оглянулся на мост. – Что ж, прощайте, Майкл. Прощайте, Томас.

– Гарри, – нерешительно произнес Майкл. – Вы действительно уверены, что нам не...

– Ш-шш, – отозвался я, строго посмотрев на него. – Нишкните.

Взгляд Леа метался с него на меня и обратно.

– Что? – спросила она. – В чем дело?

Я закатил глаза и махнул рукой в сторону Майкла.

– Ну... – сказал Майкл. – Если уж на то пошло, у меня имеется кое-что, способное помочь.

– Что-то? – взорвалась Леа. – Что именно?

Майкл полез в карман куртки и достал маленький пузырек с резиновой пробочкой.

– Это экстракт чертополоха Святой Марии, – пояснил он. – Его широко используют в европейских больницах при отравлениях грибами. Теоретически это сильно повышает у жертвы отравления шансы на выживание. Разумеется, если принять его вовремя, пока еще не поздно.

Леа сурово сощурила взгляд.

– Дай его мне. Сейчас же.

Я поцокал языком.

– Как ваш преданный пес и компаньон, дорогая крестная, должен напомнить вам, как опасно сидхе, тем более одной из старших, принимать какие-либо дары. Это может привязать вас к дарителю – если, конечно, вам нечего предложить взамен.

Лицо Леа приобрело пунцовый оттенок – от бледно-кремовой кожи на ее ключицах и до гривы пышных волос.

– Значит, – произнесла она, – ты предлагаешь мне сделку. Ты даже бледную поганку не побоялся съесть, чтобы заставить меня освободить тебя.

Я приподнял брови и с улыбкой кивнул.

– В сущности, да. Видите ли, я понимаю ситуацию таким образом. Я вам нужен живым. Мертвый я вам и даром не нужен. И вы не в силах поделать что-нибудь с отравлением.

– Я тобой владею, – прорычала она. – Теперь ты мой.

– Позвольте внести поправку, – улыбнулся я. – Я ваш на пару следующих дней. Потом я буду трупом, так что, боюсь, вам от меня будет немного толка.

– Нет, – сказала она. – Я не освобожу тебя в обмен на этот эликсир. Я и сама могу найти чертополох.

– Возможно, – согласился я. – Возможно, вам даже удастся сделать это в срок. А может, и нет. Так и так, без прогулки в больницу шансов на мое выздоровление нет – даже с экстрактом. И уж тем более их не будет, если я не попаду туда скоро.

– Я не собираюсь торговаться с тобой! Ты сам обещал мне себя!

Майкл пожал здоровым плечом.

– Полагаю, мэм, вы навязали сделку неразумному молодому человеку, к тому же загнанному в угол обстоятельствами. Впрочем, мы не просим вас расторгать ее.

Леа недоуменно нахмурилась.

– Нет?

– Разумеется, нет, – ответил Томас. – Экстракт всего лишь дает Гарри шанс выжить. Собственно, ничего другого мы у вас и не просим. От вас требуется только, чтобы вы отпустили его – и обещали год и один день не покушаться ни на него, ни на его свободу, докуда он остается в мире смертных.

– Такая вот сделка, – кивнул я. – И как ваш преданный пес, хочу особо обратить ваше внимание на следующее обстоятельство: если я умру, вам, крестная, меня уж точно не получить. Зато если вы меня сейчас отпустите, вы всегда сможете как-нибудь вечерком попытаться еще. У вас же этих вечеров немеряно. Кто-кто, а вы-то можете позволить себе не торопиться.

Леа помолчала, не спуская с меня глаз. Ночь тоже стихла. Все ждали, не произнося ни слова. Тихая паника, которую я давил в себе с того самого момента, как проглотил поганки, колыхалась где-то в районе моего желудка, заставляя его сжиматься и дергаться.

– Зачем? – произнесла она наконец очень тихо – так, чтобы слышал один я. – Зачем ты делаешь это с собой, Гарри? Я не понимаю.

– Сомневаюсь, чтобы вы вообще могли это понять, – сказал я. – Есть люди, которым нужна моя помощь. Люди, которые попали в беду из-за меня. Я должен помочь им.

– Ты не поможешь им, если умрешь.

– И если вы заберете меня – тоже.

– Ты готов отдать свою жизнь за их жизни? – недоверчиво спросила она.

– Да.

– Зачем?

– Затем, что никто другой этого не сделает. Я им нужен. Я в долгу перед ними.

– В долгу своей жизнью? – задумчиво сказала Леа. – Ты безумец, Гарри Дрезден. Возможно, это у тебя от матери.

Я нахмурился.

– Что вы имеете в виду?

Леа пожала плечами.

– Она тоже так говорила. Перед концом, – она подняла взгляд на Майкла и выпрямилась в седле. – Опасную игру ты затеял нынче вечером, чародей. Дерзкую игру. Ты ранил традиции моего народа глубоко, почти до кости. Я принимаю твои условия.

И тут же, едва щелкнув пальцами, она сдернула удавку с моей шеи. Я отшатнулся от нее, подобрал с земли свои жезл, посох и Боба в авоське, и побрел к мосту. Стоило мне оказаться там, как Майкл протянул мне пузырек. Я откупорил его и выпил. Жидкость напоминала на вкус овсяный отвар, но горчила. Проглотив ее, я зажмурился и сделал глубокий вдох.

– Гарри, – сказал Майкл, косясь на Леа. – Вы уверены, что это не опасно?

– Если я попаду в больницу вовремя, – ответил я. – У меня в запасе от шести до восемнадцати часов. Может, чуть больше. Я выпил всю ту розовую гадость перед выходом – это должно замедлить проникновение яда в кровь, дать экстракту возможность справиться с ядом.

– Не нравится мне это, – пробормотал Майкл.

– Эй, кто из нас выпил яд – вы или я? Вот и оставьте переживания мне.

Томас изумленно выпучил на меня глаза.

– Вы хотите сказать, вы сказали ей правду?

Я посмотрел на него и кивнул.

– Ага. Послушайте, я рассчитываю на то, что мы попадем туда и выйдем обратно в течение максимум часа. В противном случае мы покойники. В любом случае все завершится задолго до того, как проявятся первые симптомы отравления.

Некоторое время Томас молчал.

– Я-то думал, вы все сочиняете, – признался он. – Что это блеф.

– Я избегаю блефовать без крайней на то необходимости. Я не слишком силен по этой части.

– Вы же в самом деле могли умереть. Нет, права ваша крестная: вы совершенно сумасшедший.

– Абсолютно, – согласился я. – Ладно. Боб, просыпайся! – я встряхнул череп, и его пустые глазницы вспыхнули красно-оранжевыми огоньками.

– Гарри? – с неподдельным изумлением произнес Боб. – Ты жив?

– На некоторое время да, – подтвердил я и кратко объяснил, каким образом мы ушли-таки от моей крестной.

– Уау, – сказал Боб. – Значит, ты умираешь. Ничего не скажешь, крутой план.

Я поморщился.

– В больнице с этим справятся.

– Конечно, конечно. В отдельных местах процент вылеченных от отравления бледными поганками достигает пятидесяти процентов.

– Я принял экстракт млечного чертополоха, – возразил я.

Боб деликатно покашлял.

– Надеюсь, ты правильно рассчитал дозу. В противном случае от этого больше вреда, чем пользы. Право же, если бы ты прежде посоветовался со мной насчет…

– Гарри, – резко окликнул меня Майкл. – Смотрите.

Я повернулся посмотреть на мою крестную, которая отъехала от нас на некоторое расстояние и остановила своего черного жеребца. Теперь она подняла в руке что-то темное, блестящее – возможно, нож. Она махнула им в четырех направлениях – на север, запад, юг и восток. Она произнесла что-то на тарабарском языке, и деревья застонали под внезапным порывом ветра. От темного ножа в руках феи исходил такой сильный поток энергии, что от него зашевелись волоски у меня на руках и загривке.

– Чародей! – крикнула она мне. – Ты заключил нынче со мной сделку. Я не преследую тебя. Но ты не заключал таких уговоров с другими, – она откинула голову назад и испустила долгий, громкий крик, устрашающий и прекрасный разом. Он прокатился эхом по окрестным холмам, и ему ответили. Новые звуки вернулись к нам – высокий вой, свистящий визг, низкий, утробный рык.

– Много тех, кто в долгу передо мной, – продолжала Леа. – Тебе не обмануть меня. Ты запасся эликсиром. Ты бы не рисковал своей жизнью так, не будь у тебя пути к исцелению. Я не подниму на тебя руки – но другие принесут тебя ко мне. Так или иначе, Гарри Дрезден, ты будешь моим этой же ночью.

Ветер продолжал нарастать, и как-то разом набежавшие облака скрыли от нас звезды. Вой и рык приблизились, принесенные ветром.

– Черт, – буркнул я. – Боб, нам надо убираться отсюда. И быстро.

– Ну, до той точки, что ты показал мне на карте, еще довольно далеко, – сообщил Боб. – Миля, если не две – если мерить земными мерками.

– Две мили, – покачал головой Майкл. – Столько мне не пробежать. Не с моими нынешними ребрами.

– А мне вас не утащить, – сказа Томас. – Я, конечно, не последний слабак, но и моим возможностям есть предел. Идемте, Гарри. Значит, пробиваться придется нам вдвоем.

В голове моей путалось, и я силился выбрать верное решение. Майкл не сможет угнаться за нами. До сих пор это ему удавалось, но лицо его заметно побелело, и он держался скованно – похоже, ему было здорово больно. Я доверял Майклу. Я доверял ему, когда мы бились бок о бок, и доверял, когда он прикрывал меня сзади. Я доверял ему – и он способен был постоять за себя.

Но что мог он сделать в одиночку против целой армии потусторонних сил? Не знаю, не знаю – даже вооруженный мечом, он оставался всего лишь человеком. Это могло стоить ему жизни. А я не хотел иметь на совести еще одну жизнь.

Я покосился на Томаса. Симпатичный вампир ухитрился даже мои обноски носить как последний писк моды. Он ответил на мой взгляд безупречной, сияющей улыбкой, и я вспомнил его слова о том, какой хороший он лжец. Томас был на моей стороне. По большей части. Он относился ко мне достаточно дружески. Более того, у него имелся серьезный повод помогать мне, дабы вернуть Жюстину.

Если только он мне не лгал. Если только ее вообще захватили в плен.

Ему я доверять не мог.

– Вы двое останетесь здесь, – сказал я. – Удерживайте мост. Вам не нужно держаться слишком уж долго. Только задержите их на некоторое время. Пусть пойдут в обход.

– Уууу, – сказал Боб. – Отличный план. Это будет им серьезной помехой, Гарри. Я имею в виду, пока они не убьют Майкла с Томасом и не бросятся за тобой. Но на это уйдет несколько минут. Может, даже часов!

Я покосился на череп, потом на Майкла. Тот посмотрел на Томаса и кивнул мне.

– Если там будут неприятности, я пригожусь, чтобы защитить вас, – возразил Томас.

– О себе я позабочусь сам, – буркнул я. – Послушайте, весь наш план основывался на неожиданности, скорости и скрытности. В одиночку я буду куда как более скрытным. А уж если дело дойдет до драки, один или два человека мало чего изменят. Если придется драться, значит, все мероприятие накрылось медным тазом.

Томас поморщился.

– Значит, вы хотите, чтобы мы остались здесь и умерли за вас, так?

Я вспыхнул.

– Удержите мост до тех пор, пока я не выйду из Небывальщины. После этого у них не будет повода охотиться за вами.

Ветер уже не свистел, а завывал, а на вершине холма с дольменами показались какие-то темные, скользящие у самой земли фигуры.

– Гарри, ступайте, – сказал Майкл и взял «Амораккиус» наизготовку. – И не беспокойтесь. Мы не пропустим их к вам с тыла.

– Вы уверены, что не хотите, чтобы я шел с вами? – спросил Томас и сделал шаг ко мне. Сверкающая сталь меча вдруг мелькнула у него на пути, и острие его уперлось ему в живот.

– Я совершенно уверен, что не отпущу его наедине с тобой, вампир, – как мог вежливее произнес Майкл. – Я достаточно ясно выразился?

– Яснее не бывает, – со вздохом кивнул Томас и покосился на меня. – Вы уж постарайтесь не оставлять ее там, Дрезден. И не погибнуть.

– Постараюсь, – пообещал я. – Особенно второе.

И тут первая чудовищная тварь, напоминающая сотканного из теней пещерного льва, вымахнула из-за Леа и замахнулась на меня острыми когтями. Томас плечом отшвырнул меня в сторону из-под удара и вскрикнул, когда коготь вспорол ему руку. Майкл выкрикнул что-то на латыни, и его меч, описав дугу, рассек эту тварь надвое.

– Бегите! – крикнул Майкл. – И да пребудет с вами Господь!

Я побежал.

Звуки боя стихли за моей спиной, и скоро я не слышал ничего, кроме собственного хриплого дыхания. Небывальщина вокруг меня изменилась: вместо сказочного парка из волшебной сказки меня окружал теперь густой лес, и тропинку то и дело перегораживали свисавшие с сучьев полотнища паутины. В тенях мерцали чьи-то глаза, хотя разглядеть их обладателей я не мог, и я все чаще спотыкался о корни.

– Сюда! – скомандовал Боб, и свет его оранжевых глаз скользнул по дуплу в полусгнившем древесном стволе. – Открывай брешь здесь, и она выведет нас наружу!

Я остановился, задыхаясь.

– Ты уверен?

– Ну да же! – обиделся Боб. – Да быстрее! Кто-нибудь из сидхе может подоспеть сюда с минуты на минуту!

Я опасливо оглянулся назад и принялся собираться с силами. Это далось мне нелегко. Я ощущал себя ужасно слабым. Отрава у меня в желудке еще не начала разрушать меня изнутри, но мне казалось, я уже чувствую ее шевеление, пока она, облизываясь, кровожадно оглядывает мои внутренние органы, раздумывая, с какого начать. Я постарался выбросить все эти мысли из головы и заставил себя дышать ровнее, собрать силы в кулак и разорвать им занавеску, отделяющую один мир от другого.

– Э… Гарри, – сказал вдруг Боб. – Подожди-ка минутку.

За моей спиной громко треснула ветка. За этим послышался звук чего-то, движущегося в моем направлении. Я не стал обращать на это внимания, а вытянул вперед руку и запустил пальцы в рыхлую субстанцию, обозначавшую границу Небывальщины.

– Гарри! – настаивал Боб. – Я серьезно считаю, что тебе необходимо выслушать это!

– Не сейчас, – буркнул я.

Шорох и треск все приближались; стали различимы уже тяжелые шаги. На мгновение они стихли, и земля содрогнулась от оглушительного воя. Бэтмен, спаси и сохрани…

– Aparturum! – выкрикнул я, напрягши всю свою волю и разрывая тонкую оболочку. Из отверстия в реальный мир ударил луч неяркого света.

Я бросился в него, на лету закрывая усилием воли брешь за собой. Что-то успело схватиться за край моей кожаной ветровки, но я рывком высвободился и прорвался.

Я покатился по чему-то твердому. В ноздри ударил запах осеннего воздуха и сырых камней. Сердце ныло от долгого бега и заклинания. Я поднял голову оглядеться и оценить обстановку.

Боб не подкачал. Он вывел меня из Небывальщины точно в особняк Бьянки. Я обнаружил, что нахожусь на полу, на верхней площадке лестницы, спускающейся к далеким входным дверям главного зала.

Еще я обнаружил, что нахожусь в кольце вампиров, сбросивших человеческую оболочку и щеголявших в своем истинном обличии. Их было здесь, наверное, с дюжину – блестящие темные глаза, шмыгающие носы, капающая с белых клыков на пол слюна, щелкающие в воздухе или скрежещущие по полу когти… У некоторых на кожистых боках виднелись свежие ожоги.

Я не шевелился. У меня почему-то сложилось впечатление, что первое же мое движение спустит их с цепи, и целью их станет ваш покорный слуга.

Пока я в оцепенении оглядывался, по лестнице поднялась Бьянка в белоснежном шелковом халате. В руке она держала свечу неяркий огонь которой единственный освещал помещение. Она медленно, ласково улыбнулась мне, и сердце мое разом ушло в пятки.

– Надо же, – нежно проворковала она. – Гарри Дрезден. Какую радость вы доставили мне своим визитом.

– Я же пытался тебя предупредить, – жалким голосом оправдывался Боб. – Занавес показался мне слишком тонким. Словно кто-то только что проходил здесь. Словно они держали это место под наблюдением.

– Разумеется, – подтвердила Бьянка. – Стража на всех входах. Без исключения. Уж не держите ли вы меня за дуру, мистер Дрезден?

Мне ничего не оставалось, как смотреть на нее в полном отчаянии. Да и что я мог сказать? Я промолчал и принялся собираться с силами, чтобы бросить все, что у меня еще оставалось, в это очаровательное, улыбающееся лицо.

– Дорогие мои, – негромко приказала Бьянка. – Отнесите его вниз.

Они навалились на меня так стремительно, что я даже не уловил движения. Просто какая-то чудовищная сила опрокинула меня. Я смутно помню, как меня словно детский мячик перекидывали из лап в лапы, помню щекочущее, принюхивающееся дыхание и жуткий, шипящий смех.

С меня мгновенно сорвали все. Боб исчез, не успев даже пискнуть. Некоторое время я еще пытался барахтаться и кричать – тщетно, потому что рассудок мой был слишком переполнен страхом, чтобы сосредоточиться и защищаться по-настоящему.

И тогда, когда в наступившей темноте с меня сорвали последний лоскут одежды, я ощутил, как Бьянка прижимается ко мне своим обнаженным, роскошным телом, о котором можно только мечтать, и прикосновение это оказалось настоящим кошмаром. Я ощутил, как кожа ее трескается и расползается, высвобождая ее подлинную фигуру. Сладкий аромат ее духов сменился вонью гниющих фруктов, воркующий голос – зловещим шипением.

И языки. Мягкие, чувственные, горячие, влажные… Наслаждение волной захлестнуло меня, как ни пытался я кричать. Химический восторг, животная страсть, бездушная, холодная, безразличная к моему страху, отвращению, отчаянию.

И темнота. Жуткая, густая, чувственная темнота.

А потом боль.

А потом ничего.