Млечный Путь, 21 век, номер 3(52), 2025

Мюррей Лейнстер
Будьте снова молодыми!^{2}{3}

Мы с парнем по имени Гермес Трисмигест разбираемся друг с другом, когда Джод попадает в очень трудную ситуацию. Трисмигесту в любом случае тысяча лет, если он вообще жив, а мне шестнадцать, но мы сотрудничаем.

Непростая ситуация вызвана профессором Генри Барром, который впоследствии очень сожалел об этом, и мистером Вахти, пожилым бутлегером; вокруг него все еще тусуются кровожадные телохранители. Если вы думаете, что такой старик, как мистер Вахти, не может разобраться в трудном положении (у него есть несколько крутых на вид головорезов, яхта, частное островное поместье и другие прибамбасы), значит, вы никогда не встречались с мистером Вахти.

Старый Джод ввязался в эту историю, воображая, что она увенчает его карьеру. Гордыня. Он однажды пытался подставить Ма Мандельбаум, которая, как я понимаю, была в свое время самой большой скупщицей краденого в мире и не поддалась на уловку дилетанта. Он также однажды продал золотой слиток Монетному двору Соединенных Штатов в Денвере, штат Колорадо. И однажды убедил полицейское управление одного честного города, будто он человек из Федеральной резервной системы и имеет наводку на ограбление банка, которое должно произойти. Полиция в ту ночь устроила засаду около этого банка, а сам он скрывался внутри с автоматом Томпсона, ожидая наглых грабителей, которые так и не появились.

На следующее утро Джод выглядел очень смущенным. Но через пару дней ликвидные активы банка появились в адресованной ему почте, потому что он, оказывается, провел долгие часы, аккуратно упаковывая деньги в конверты из манильской бумаги и укладывая конверты в почтовый ящик. Такие ящики есть в каждом банке для удобства вкладчиков.

Тем не менее Джод чувствовал, что устранение препятствия в виде мистера Вахти увенчает его карьеру. Мистер Вахти был когда-то очень большой шишкой. В его штат входили не только налоговые инспекторы и эксперты по автоматам, но и джентльмены, которые специализировались на том, что помещали людей в бочки с бетоном и сбрасывали в реку Чикаго.

Я встретил старого Джода, когда ехал на машине к побережью. Я сбежал из того, что можно назвать домом, когда мой старик избил меня стулом за то, что я потратил свои заработанные деньги на газовый двигатель для модели самолета, а не отдал ему, чтобы он напился.

Мне не очень хорошо удается ездить автостопом, потому что, будучи шестнадцатилетним, выгляжу я не старше своего возраста, и мне приходится уворачиваться от инспекторов по надзору за учебой. Но я справляюсь: починил автомагнитолу парню на заправке, пока старый Джод заправлял бензобак. Парень сказал: "Отлично" и дал мне полбакса.

Работа, которую я сделал, обошлась бы ему в двенадцать шестьдесят в обычной ремонтной мастерской. Я сказал:

"Мне бы не помешало, чтобы меня подвезли до Финикса", но парень туда не собирался. Зато старый Джод прохрипел, что может меня довезти, и поэтому я сел в его машину. Джод толстый и старый, с красными бородавками, и выглядит, будто сделан из денег и его ничего не волнует. Помимо того, что копы шестнадцати или восемнадцати штатов страстно интересуются его местонахождением, у него нет никаких забот, и выглядеть на миллион долларов - это его работа.

Но тогда я этого не знал; он разговаривал со мной сердечно, и мы перешли к науке, предмету, который был ему интересен, но где он ничего не смыслил. Пока он задавал вопросы, ворчал и проявлял уважение, я рассказывал ему о теоретическом идеальном топливе для космических кораблей, об отличии ракеты от реактивного самолета, а еще о том, что такое эффект Доплера, и в чем разница между Оук-Риджем и Хансфордом, штат Вашингтон.

Я не хвастаюсь, понимаете; я читал много научных журналов, и Джоду тоже стоило их попробовать. Особенно научно-фантастические. И я сказал ему, что направляюсь на побережье, чтобы устроиться на работу в радиоремонтную мастерскую, как работал дома после школы и по субботам, и собираюсь накопить денег и открыть частную экспериментальную лабораторию. У меня есть несколько идей - научно-фантастических, - которые, как мне кажется, я могу воплотить в реальность.

Старый Джод задумался. Позже, узнав его получше, я понял, что это значит. Но тогда он сиял и говорил, что хотел бы подшутить над другом, а я показался ему ловким молодым человеком.

Он сделал мне предложение. Он будет меня кормить, даст денег на гостиницу и костюм, и скажет, что я его племянник, если я починю ему тумбу с телевизором с киношным звуком и проектором внутри, чтобы он мог обмануть друга, заставив его поверить, будто это приемник дальней связи, принимающий сигнал из любой точки мира.

Я мог сделать это со связанными за спиной руками и быстро согласился. Я улучшил идею: предложил использовать цветную пленку, которая будет выглядеть как трехцветное телевидение в действии.

Феникс, Аризона.

Старый Джод покупает то, что мне нужно для работы, и ведет себя, будто сделан из денег, а я собираю прибор в гостиничном номере, который он снял для меня рядом со своим. Это великолепный отель, лучший в городе, и я ем изысканную еду, названия которой не знаю, поскольку ее нужно заказывать на французском языке. Когда работа будет закончена, я собираюсь поехать дальше, но старый Джод говорит, что эта мысль ни к черту не годится. Он возьмет меня на зарплату своим техническим помощником.

Он шатается по городу, пока я занимаюсь научным чтением. Я по колено в журналах, когда он на цыпочках входит в комнату и радостно говорит, что его шутка сработала, и он победит прежде, чем его друг успеет поумнеть. Поэтому мы уезжаем, и Джод счастливо хихикает всю дорогу до Сан-Вэлли - а это приличная поездка, - где он говорит, что хотел бы отдохнуть несколько дней. Когда я узнал его получше, то понял, что он показывал то, что выдал за трехцветный телевизор, каким-то ловким бизнесменам в Фениксе. Они провернули с ним быструю сделку, причем обманули старого Джода, заплатив ему всего двадцать тысяч долларов за все права на эпохальное "изобретение". Когда они узнали, что их самих обманули, то не могли сказать ни слова, потому что их методы тоже были, по крайней мере, неэтичны, если не незаконны.

Старый Джод загорал на солнце и ел более изысканную еду, чем когда-либо в Сан-Вэлли, но я начал беспокоиться. И вот однажды он приходит, посмеиваясь, и говорит, что собирается отлично повеселиться со своим другом, президентом Western Power, если я смогу придумать что-то похожее на приемник лучевой или беспроводной энергии. Можно ли это сделать?

Я говорю "нет", но, если он хочет посмеяться, то ладно. Поэтому я сделал приборчик из пары тиратронных трубок и этого, и еще того, и все выглядело как иллюстрация к научной фантастике. Но мощность, которую приборчик выдавал так впечатляюще, на самом деле исходила от аккумуляторных батарей, встроенных в верстак, на котором он был построен. Я хотел бы посмотреть, как Джод разыграет свою шутку, но он запретил.

Я все равно украдкой заглянул в окно и, так или иначе, получил представление о происходившем. Western Power заплатил Джоду кругленькую сумму за полное владение гаджетом - с условием, что они разобьют приборчик тут же и немедленно, и в дальнейшем постараются не видеть плохих снов о том, что это "изобретение" смогло бы сделать с их бизнесом.

Мы покидаем Сан-Вэлли со старым Джодом, сияющим от счастья, глядя на меня. Теперь я поумнел и говорю с ним строго. Тогда он и рассказал мне историю своей жизни - он гордится ею. Рассказал об авантюре с Ма Мандельбаум и о золотом кирпиче на Денверском монетном дворе, и обо всем остальном. Он описывает очень авантюрную карьеру, и в ней даже есть гламур.

Затем он обещает, что, если я останусь его техническим помощником, у меня будет собственная частная экспериментальная лаборатория, и он оставит меня в покое. Поэтому я принялся планировать, что у меня будет, и как я буду это использовать. Я рассчитывал открыть свою лабораторию в Лас-Лагунас, куда мы направлялись.

Лас-Лагунас - еще одно шикарное место, со всеми расценками на французском языке и ценами, похожими на сметы Армии и Флота. Я отправляю запрос на каталоги лабораторных принадлежностей и начинаю искать место для открытия магазина. Джод, который общался с людьми, хрипел от счастья и говорил, что мне лучше не планировать здесь лабораторию, потому что нам, возможно, придется переехать.

Я спросил - почему. Он сказал, что познакомился с мистером Вахти, и в завершение своей карьеры хочет его обмануть. После этого, говорит Джод, он уйдет на пенсию и посвятит остаток жизни надзору за моим образованием.

Я не хочу, чтобы мое образование контролировали, но Джод объясняет, что мистер Вахти - единственный парень, который обманывал всех, и никто никогда не мог обмануть его. Он известен со времен сухого закона. Он даже избежал подоходного налога, который федералы пытались на него повесить, когда отчаялись связать его с пропавшими без вести людьми, которые, по их мнению, находятся теперь в бочках с бетоном на дне реки Чикаго.

Мистер Вахти окружен адвокатами и личными врачами; ему семьдесят, он носит темные очки и имеет очень неприятное хобби. У него есть яхта, остров и несколько миллионов долларов, но его хобби - заставлять людей пытаться обмануть его, а затем, раскрыв обман, отправляет их в тюрьму.

Сейчас он очень респектабельный, говорит Джод, и на него поработало немало артистичных мошенников, но он не ценит их мастерство.

- Это вызов, - говорит старый Джод. - Будет что вспоминать в преклонные годы, если я обману мистера Вахти и уйду безнаказанно.

Если я отложу свою лабораторию, пока он не закончит с мистером Вахти, он купит мне восемнадцатифутовую парусную лодку, и я смогу бездельничать, пока дела идут своим ходом.

Я заключаю сделку. Цена моей лаборатории растет, поскольку я думаю о том, что мне хотелось бы иметь больше вещей. Я думаю, что, если Джод достаточно разбогатеет, может быть, я смогу разорить его на небольшой циклотрон и немного развлечься. Между тем парусная лодка - тоже неплохо.

Я действительно развлекаюсь. Я никогда не слышал о Гермесе Трисмигесте; я никогда не слышал о Парацельсе или докторе Ди, или докторе Фаусте, или Николасе Фламеле, или любом из этих парней. Я никогда не слышал о профессоре Генри Барре. Но я научился довольно хорошо управлять своей лодкой и счастлив, планируя свою лабораторию.

Но старый Джод теряет свой беззаботный вид; он становится рассеянным и капризным. Однажды он доверяет мне свои горести.

- Я боюсь, - жалостно хрипит он, - что теряю хватку, Бак. Я хорошо знаю мистера Вахти. Мы с ним на доверии. Он думает, что я отставной банкир, и он с мрачным весельем рассказывает мне о различных приманках, на которые его приглашали попасться. И я не могу придумать схему, чтобы его обмануть! Все виды предприятий, которые только может придумать человеческий разум, уже были на нем испробованы! Самые изощренные финансовые махинации провалились! Он во всем разбирается!

Я говорю:

- Да?

Я хотел быть полезным для Джода. Лаборатория будет стоить денег. Мне нужно, чтобы Джод процветал и мог сдержать свое обещание.

- Он открыл мне свои затеи, - говорит Джод, морщась, как ребенок, пытающийся не плакать. - Рассказал, как делал вид, будто попался на обман. Показал вырезки из газет о судебных процессах и приговорах! У него даже есть записи слушаний комиссии по условно-досрочному освобождению, и как он протестовал против освобождения таких преступников. Есть пара поворотов, о которых даже я никогда раньше не слышал. Вахти пытались обмануть величайшие художники в этом деле, Бак! Было бы триумфом обмануть его. Я не смогу спокойно покоиться в могиле, не попробовав обмануть мистера Вахти!

- Держу пари, - говорю я, - что, если он когда-нибудь и попадется, это будет из-за чего-то, над чем посмеялся бы трехлетний ребенок.

Не знаю, почему я это говорю, но рот Джода открывается. Он моргает и внезапно снова начинает хрипеть от счастья.

- Гений! - говорит он. - Вот это был бы трюк! Я начинаю охоту за самым старым, самым невозможным трюком в мире! Что-то настолько старое и фальшивое, что никто не даже не пробовал обмануть таким трюком мистера Вахти. Я думаю, Бак, что, как мой технический помощник, ты покажешь себя гениальным!

И он выходит, толстый маленький парень в спортивной одежде, который выглядит как отставной банкир, не имеющий никаких проблем в мире.

Примерно в это время в газетных киосках появляется новый урожай научных журналов; я покупаю их много и бездельничаю на своей яхте, читаю и строю планы.

Проходит неделя, потом вторая. Затем Джод говорит мне, что хочет, чтобы я поужинал с профессором Генри Барром. У Джода, видите ли, предчувствие, что у профессора, возможно, есть схема, которую он ищет. Профессор дал объявление в газете. Оно гласило: "Я сделал нетрадиционное научное открытие, которое не знаю, как развить в коммерческих целях. Требуется предприниматель или финансовый консультант с деньгами. Адрес: почтамт, ящик 711, позаботьтесь сохранить это объявление".

- Это грубо, - говорит Джод. - Он не получит реальных денег. Все, на что он может надеяться, это услуги юридического консультанта, пытающегося получить дальнюю выгоду. Я пригласил профессора на ужин. В благоприятной обстановке он будет взволнован и, вероятно, раскроет свой секрет. Ты должен убедить профессора в правдоподобии его научного открытия. Это одна из вещей, за которые я тебе плачу.

Хорошо, я играю. Я выдаю себя за племянника Джода. Я предпочитаю тусоваться на яхте, читать научную фантастику и планировать свою лабораторию, но я причесываюсь и надеваю шикарный костюм, который мне купил Джод. Мы встречаем профессора, и Джод вразвалку идет в гостиничный ресторан. Они пьют коктейли, я - колу, и вот начинается дело.

Старый Джод ест устрицы, шумно и с удовольствием, и вытирает рот.

- Меня - хрррр - очень заинтересовала ваша реклама, профессор Барр, - хрипит он. - Это прекрасный подход. Однако я готов поспорить, что вы не получили ни одного ответа, кроме моего, достойного ваших талантов.

- Правда, - признает профессор. Он достойный, но потрепанный парень с длинными белыми усами, которые он задумчиво поглаживает. - Я получил несколько ответов, но речь не шла о финансовой поддержке.

Официант подает суп. Джод нюхает его и сияет.

- Здешний повар, - говорит он, - готовит суп, который почти музыкален. Итак, что у вас, профессор?

Профессор начинает свою тираду с достоинством.

- Я был профессором средневековой истории в колледже Перкинса в течение тридцати пяти лет, - говорит он глубокомысленно. - Меня освободили, потому что богатый выпускник предложил увеличить фонд, если его зять будет принят на факультет, а привычка зятя часто напиваться будет проигнорирована. Им пришлось меня освободить, чтобы колледж мог воспользоваться выгодным предложением.

- Хррррр, - говорит Джод. - Мои соболезнования, сэр.

- Я их не виню, но больше никогда не буду заниматься преподаванием как профессией... Дело в том, что в своих исследованиях средневековой истории я, естественно, наткнулся на множество упоминаний алхимии. Алхимики, как вы, несомненно, знаете, искали Философский камень, чтобы превращать неблагородный металл в золото; а также Алкагест, чтобы растворять все известные вещества; и еще они искали Эликсир молодости. Я планировал написать научный трактат о вкладе алхимии: о порохе, металлических настойках в медицине, серной кислоте и всех основах химии. Изучая исходный материал, я нашел отчеты алхимиков исключительно убедительными.

Джод смотрит на меня. Я киваю. Что-то вроде этого должно быть правдой. Конечно! Астрономия началась с гадания. У химии, должно быть, было такое же безумное начало.

- Было отмечено, - продолжает профессор, - что, если посадить миллион обезьян за миллион пишущих машинок и заставить их стучать наугад, то по закону случая одна из обезьян в конечном итоге напечатает Отчет Смита об атомной энергии. И легко подсчитать, что в Средние века было достаточно алхимиков, проводивших эксперименты практически наугад. Они могли совершать выдающиеся открытия по чистой случайности. Некоторые из этих открытий нам известны. Я упоминал о них. Но у меня есть доказательства, что они делали и другие открытия.

Это старейшее из всех известных мошенничеств. Оно было известно задолго до того, как стали делать первый золотой слиток. Старый Джод поражен своей удачей; это идеально подходит мистеру Вахти, которого никогда никто не мог обмануть.

- Хрррррр! - говорит старый Джод. - Продолжайте, сэр!

- Около трех лет назад, - говорит профессор, - я взял деньги, которые собирался потратить на летнее пропитание, и повторил алхимический процесс, описанный доктором Ди для производства алкагеста - универсального растворителя. Процесс начинается с исландского шпата, или фторида кальция. Промежуточные процессы были абсурдными. Но в результате я получил жидкость, которая оказалась плавиковой кислотой. Ее сейчас используют для травления стекла. Она является настолько универсальным растворителем, что ее можно хранить лишь в пластиковых бутылках из фторуглерода.

Я навострил уши. Старый Джод увидел мое лицо и хрюкнул:

- Интересно. Продолжайте!

Официант подал говядину по-маршаловски. Джод пустил слюни.

- Я доказал истинность одного алхимического открытия, - говорит профессор. -Философский камень.

Старый Джод задыхается. Он говорит с болью:

- Не процесс получения золота? Пожалуйста, профессор...

- Философский камень, - строго говорит профессор. - Но, когда металлы трансмутируют, высвобождается колоссальная энергия. Это атомная энергия. Когда уран превращается в бор, получается атомная бомба. Производство золота привело бы к чрезвычайно смертоносной радиации в огромных количествах. Я и не пытался скопировать Философский камень!"

- Так-то лучше, - говорит Джод с облегчением.

- Но, - продолжает профессор, - я повторил - с большими и разрушительными для себя расходами - процесс Гермеса Трисмигеста по изготовлению Эликсира молодости. И это сработало.

Старый Джод моргает, а затем начинает как бы светиться от счастья - изнутри и снаружи. Это старейшее мошенничество на земле. Оно восходит к доисторическим временам. Оно такое холодное и такое изношенное, что, несомненно, единственное, что не было опробовано на мистере Вахти - и для кровожадного старика, который сейчас мрачно висит на волоске от семидесяти, это единственная приманка, в которую он хотел бы поверить, если бы мог.

- Замечательно! - хрипит Джод. - У вас, конечно, есть экспериментальные доказательства?

- Я разорился, добывая материалы, - извиняющимся тоном говорит профессор. - Современные химикаты не сработают. Нужно использовать нечистые, иногда нелепые химикаты древних. Возможно, именно эти примеси и являются основными ингредиентами. Но ценой всех своих сбережений я получил десять кубических сантиметров желтой жидкости. Я попробовал немного на очень старой крысе с биологического факультета Перкинса. Это сработало. Слишком хорошо! Поэтому я - ах - был вынужден экспериментировать, чтобы подобрать правильную дозировку. Один кубический сантиметр желтой жидкости - эликсира - вернул бы двадцатифунтовое животное к ранней зрелости. Для взрослого человека потребовалось бы от семи до десяти кубических сантиметров. Но мне пришлось потратить восемь кубических сантиметров, чтобы проверить этот факт в моих экспериментах на мелких животных. У меня осталось всего два кубических сантиметра. Но у меня дома есть несколько очень старых крыс. Я позволю вам выбрать любую из них; я дам им эликсир и позволю вам забрать животное и заботиться о нем. Через три дня это снова будет молодая крыса.

- Такие доказательства были бы неоспоримы, - сияет Джод. - Сколько?

- А? - говорит пораженный профессор.

- Тебе самому нужен Эликсир, - говорит Джод, дружелюбно хрюкая. - Ты разорен. Если кто-то профинансирует изготовление достаточного количества для тебя, ты тоже сделаешь достаточно для него. Видишь, я избавляю тебя от необходимости делать предложение. И я снова говорю, сколько?

Глаза профессора блестят. Он облизывает губы. Джод говорит конфиденциально:

- Я клиент. Я могу привести другого - очень богатого человека. Если я сам профинансирую операцию, ты поделишься со мной тем, что я с него получу? Твоя доля будет пятизначной. Может, больше.

- Я... э-э... когда я снова стану молодым, - признается профессор, - было бы очень неплохо иметь какой-то капитал, чтобы начать жизнь заново. Э-э... да, я соглашусь на это.

Джод быстро задает вопросы и достает несколько стодолларовых купюр, словно раздает карты. Он подсел; он сияет. Весь остаток ужина он хрипит и фыркает себе под нос.

После того, как профессор уходит, старый Джод презрительно говорит, что он исключительно мелкий делец.

- Сомневаюсь, - говорит он, - что Барр когда-либо принимал клиента за тысячу долларов. Профессор созрел для гораздо большего.

Наверху, в наших номерах, он все еще ухмыляется во все свои подбородки.

- Прекрасное дело, а, Бак? И убедительно! Ты не представляешь, как Вахти клюнет на предложение об Эликсире молодости! Он увидит себя молодым, окруженным красивыми девушками...

- Я знаю пару писателей-фантастов, которые могли бы сделать это лучше, - говорю я отстраненно. - Но и это достаточно хорошо. На самом деле это, вероятно, сработало бы.

- А? - говорит Джод.

- Это, вероятно, сработало бы, - повторяю я твердо. - Эта штука с катализатором - хорошее обоснование. Я знал парня, которого уволили с завода по серебрению. Он взял напильник и отпилил немного порошкообразного бакелита в каждой из ванн для гальванизации. Фирма чуть не сошла с ума. Бакелит не растворяется, но вы не можете покрыть его, когда он в ванне. Это антикатализатор. Некоторые из тех примесей, о которых говорил профессор, должны препятствовать обычным химическим реакциям, если вы поняли, что он сказал.

Старый Джод садится и воет.

- Эта чушь о миллионе обезьян - правда, - указываю я. - Я сам читал это в научном журнале. У меня есть предчувствие, что в его идее содержится больше, чем он предполагает. Если бы моя лаборатория была оборудована, я бы попробовал сам.

- Бак! - хрипит старый Джод. - Ты меня погубишь!

Он чуть не задыхается, смеясь. Я злюсь.

- Ладно, - говорю я, - но ты лучше позволь мне сделать это самому, если действительно хочешь иметь эликсир. Исландский шпат - это не то, что он сказал.

Старый Джод думает, что это очень смешно. Я выхожу и прогуливаюсь, чтобы остыть. Но чем больше я об этом думаю, тем лучше выглядит сказанное профессором.

На следующий день я иду в публичную библиотеку и ищу алхимию. Я беру кучу книг в читальном зале. Трисмигест. Бэкон. Теофраст. Парацельс. Граф Грэби. Я читаю их быстро, делая заметки, когда это необходимо. Я увлекаюсь; тексты выглядят довольно убедительно. Я волнуюсь. Это так же хорошо, как научная фантастика.

Я набиваю голову заметками. Я иду в аптеку и покупаю несколько пробирок. Беру спиртовую горелку и немного денатурата; иду в магазин красок и покупаю еще кое-что. Мне приходится рыскать, прежде чем я нахожу магазин с геологическими образцами. Я покупаю кое-что там. Клерк равнодушно продает мне плавиковый шпат. Множество парней моего возраста возятся с экспериментами; я получаю все, что мне нужно, кроме яичной шелухи.

Я возвращаюсь в отель, запираю дверь и собираю вещи. У меня нет чистых химикатов. Кусок самородной серы. Я собираю немного сажи от безопасных спичек, которые сжигаю одну за другой над металлической пепельницей. У меня есть кусок нашатырного спирта -не то, что продают в аптеке. Никто не продаст мне купоросное масло, но я покупаю его в гараже, где его используют для аккумуляторных батарей. У меня есть железный колчедан. Я осторожно делаю смесь. Она ужасно воняет. Мне приходится открывать окна.

Я проделываю всю процедуру, которая, по словам парня по имени доктор Ди, сделает универсальный растворитель. Ничего не происходит. Вообще ничего. Я довольно сильно возмущен. Слова профессора звучали хорошо. Если бы я прочитал это в научном журнале, я бы поверил и запомнил. Но ничего не происходит.

На следующее утро я завтракаю, когда вспоминаю о скорлупе яйца. Это безумие. Это не научно; не современная наука, во всяком случае. Но я поднимаюсь наверх с яичной скорлупой от завтрака. Я кладу ее в пробирку.

Ничего не происходит. Я сажусь с научным журналом и читаю его с отвращением, когда чувствую что-то странное. Пробирка пуста. На дне немного белого порошка. В пробирке дырка; в раковине дырка; в полу под ней дырка. Воняет чем-то ужасным. Не знаю, насколько глубоко дырка, но я знаю, что мне нужно найти лабораторию и разобраться с этим!

Я рассказываю старому Джоду и показываю дырку в полу и раковине. Он странно краснеет.

- Ты мог сделать отравляющий газ, Бак! - говорит он. - Ты мог убить себя! Это мог быть яд!

- Это были не взбитые сливки, - соглашаюсь я. - Это то, что сказали алхимики. Я сомневаюсь, что профессор когда-либо проводил этот эксперимент, даже если он сказал, что проводил. Лучше позволь мне оборудовать временную лабораторию и сделать для тебя эликсир.

Но Джод выглядит огорченным.

- Бак, - говорит он, - я выведал мнение мистера Вахти. Я объяснил, что меня интересует в этом деле. Я вел себя как тупица, поэтому он думает, что я попался на эту удочку. Он проверяет; тебе нужно держаться подальше от этой вечеринки!

- Но профессор не собирается делать настоящую штуку!" - говорю я мрачно.

- Знаешь, какой аппарат он покупает?

Джод показывает мне список. Джод толстый и седой, очень впечатляющий на вид, но, когда дело доходит до науки, ему приходится верить мне на слово. Я говорю презрительно:

- Ерунда! Вчера я разыскал Гермеса Трисмигеста в библиотеке и получил формулу. Этот аппарат для вакуумной перегонки не будет работать! Он просто для украшения лаборатории.

- Это неправильно, а? - говорит Джод.

- Это безумие! - говорю я. - Просто хороший аппарат пропал зря!

- Отлично! - говорит Джод с облегчением. - Я не думал, что он сам в это поверит; если бы он не был мошенником, я бы облажался. Но он все равно заставляет меня волноваться. Как он собирается провернуть этот трюк с тем, чтобы крысы снова стали молодыми, Бак? Мистер Вахти хочет увидеть, как он справляется с крысами. Если профессор достаточно умен, чтобы сделать это, мистер Вахти на крючке!

- Если бы я хотел это сделать, - говорю я презрительно, - я посадил бы крыс на короткую подкормку и касторовое масло, и они стали бы худыми. Затем я напудрил бы их шерсть, чтобы мыши стали серыми, и, возможно, попросил бы ветеринара дать мне что-то, чтобы они не ели. Они бы выглядели совсем старыми! И все, что им нужно, чтобы снова стать молодыми, - это два-три дня хорошей еды и никакого касторового масла.

- Гениально! - говорит Джод, сияя. - Ты снимаешь с меня груз. Завтра мы с мистером Вахти осмотрим крыс, и я уверен, что ты угадал фокус. Профессор очень скрытен со своими двумя кубическими сантиметрами материала.

- Лучше позволь мне сделать это для тебя правдой, - говорю я.

- Не вмешивайся в это! - ворчит Джод, снова испугавшись, когда вспоминает о дыре в раковине и полу. - И не вздумай больше смешивать яды, слышишь?

Он искренне обеспокоен. Он неплохой парень; он, конечно, мошенник, но по-своему он ничего. Сейчас он платит, чтобы я жил в очень шикарном отеле, и выдает себя за моего дядю - что спасает меня от проблем с надзирателем. И он искренне пытается заставить меня ценить суфле марин с паштетом из фуа-гра как нечто лучшее, чем хот-доги, которые я ем гораздо чаще. Но он твердо настаивает, чтобы я больше не проводил экспериментов.

Ну, я справлюсь. У меня есть парусная лодка, не так ли? Я запираю шкафчик на замок и начинаю собирать материалы, время от времени заглядывая в библиотеку, чтобы почерпнуть побольше информации из переводов Гермеса Трисмигеста, графа Грэби, Николаса Фламеля и так далее. Я становлюсь экспертом по алхимии, что в некотором роде почти так же интересно, как научная фантастика. Мне кажется, что с хорошим толстым бетонным экраном и дистанционной обработкой материалов для борьбы с радиацией было бы неплохо посмотреть, действительно ли формула философского камня дает ядерное деление.

Но сейчас я пробую что-то такое, что приведет к немедленному практическому применению. Я ищу Эликсир молодости.

Удивительно, как трудно достать некоторые вещи. Кровь дракона - это не то, что вы думаете, и вы не купите ее в художественном магазине. И сырой натрон нелегко достать. Я почти озадачен пеплом мандрагоры, в Соединенных Штатах мандрагоры просто нет. Но я ищу ее в книгах по ботанике и нахожу сорняк, который является близким родственником мандрагоры. Я провожу два выходных в лесу, охотясь за ним, нахожу несколько растений и сравниваю листья с теми, что в книге.

Превращаю растение в пепел и дрейфую по заливу на парусной лодке с ужасной вонью и большим количеством дыма, исходящими от моего аппарата. Мне не приходит в голову представить, как это выглядит со стороны, но внезапно раздается громкий шум, и быстрая моторная яхта мчится ко мне. Пара крутых парней осматривают меня. Один из них говорит:

- Ты горишь, малыш. Хочешь, мы поможем тебе это потушить?

Я говорю:

- Нет, спасибо. Я готовлю обед, и он подгорел.

Они с любопытством оглядывают меня, и моторная яхта уходит своей дорогой. Я вижу название на корме: это яхта господина Вахти. Даже моряки на его яхте выглядят как те парни, которыми он себя окружает, - люди, напоминающие ему о счастливом прошлом, когда он был бутлегером и разъезжал в пуленепробиваемой машине. Они выглядят крепкими птицами, эти малыши!

Я не часто вижу старого Джода. Он встает утром и стонет, пьет черный кофе с бренди; ковыляет в ванную, долго принимает душ, одевается в спортивный наряд и выходит. Время от времени он отчитывается передо мной; однажды говорит, что крысиный бизнес сработал идеально, и Проф наложил на него еще пять "С". Затем он говорит, что оборудование Профа прибыло и устанавливается. Он и мистер Вахти идут и осматривают его. Я знаю, что Джод немного потеет, но мистер Вахти твердо сказал ему, что он лох, которого обманывают.

Но пока никто не пытается обмануть мистера Вахти, так что он ничего не может с этим поделать. Затем профессор начинает свою химическую работу, смешивая кровь дракона, золу мандрагоры, натрон и яичный белок. Старый Джод идет и смотрит. Он говорит, что профессор устраивает хорошее шоу. Говорит, что мистер Вахти наблюдает и пускает слюни от желания поучаствовать в том, что является своего рода вечеринкой, которая, возможно, может быть на уровне. Но он хочет еще больше поучаствовать, если это мошенничество. Потому что так же, как Джод собирает приятные воспоминания о том, как проделывал художественные трюки, мистер Вахти собирает записи о людях, отправленных в тюрьму за все известные мошеннические игры.

У него нет записей о человеке, отправленном в тюрьму за продажу Эликсира молодости, и он хочет, чтобы такая запись пополнила его коллекцию. Если профессор действительно создаст Эликсир, говорит Джоду мистар Вахти, то его ждет новая карьера, превосходящая даже карьеру контрабандиста, которую он мог бы начать, если бы снова стал молодым. А если это мошенническая сделка, то она станет своего рода кульминацией карьеры мистера Вахти, когда он отправит профессора в тюрьму за попытку продать ему вечную молодость.

Старый Джод буквально дрожит от близкого осуществления своих амбиций, когда говорит мне это. Сделка заключена. Мистер Вахти выложит пятьдесят тысяч наличными за равную дозу эликсира с профессором и Джодом. Если это сработает, деньги будут его вкладом. Если не сработает, он получит их обратно.

- Теперь слушай, - говорит Джод серьезно. - Я сдам пару сумок в аэропорту, это важные сумки. Я поставлю машину в гараж, где ты или я сможем быстро ее вывезти, и никто об этом не узнает. Если мы справимся, я буду готов. Но...

Я готов заняться изготовлением эликсира, и мне нужно, чтобы меня никто не беспокоил. Мне нужно сделать это втайне. Я пошел в собачью лечебницу и осмотрел собак. Там есть старый пес, которого кто-то привел, чтобы поместить в газовую камеру; пес довольно дряхлый и смотрит на меня с тоской, когда я с ним разговариваю. Я забираю его, и теперь он привязан в лодке.

Я собираюсь сказать Джоду, что вернусь поздно ночью. Он довольно хороший парень. Я точно знаю, что он никогда не ложится спать, не заглянув ко мне и не убедившись, что со мной все в порядке. В некотором смысле это оскорбительно, когда парню шестнадцать, но, с другой стороны, не так уж и плохо. Мой старик никогда ничего подобного не делал.

Я чувствую некоторую симпатию к старине Джоду. Но не хочу, чтобы он узнал, что я делаю эликсир, пока все не будет готово. Он говорит, несчастный:

- Бак, мой мальчик, может случиться все, что угодно. Согласно расчетам профессора, эликсир будет готов сегодня. Это действительно прекрасная установка. Если и когда эликсир окажется поддельным, профессор станет козлом отпущения, а я абсолютно чист.

- Да? - говорю я.

Мне нужно контролировать перегонный куб, чтобы он непрерывно кипел в течение двенадцати часов. Я не могу сделать это в отеле; мне нужно где-то привязать свою лодку, чтобы следить за процессом.

Я выбрал место на острове у Лас-Лагунас, где меня никто не заметит. На острове есть дом, но он закрыт. У меня есть бензиновый фонарик, и все готово. Но я вернусь поздно, и Джод может волноваться.

- Мне кажется, я знаю, что задумал профессор, - говорит Джод. - Это грубо; профессор не художник. Мы с мистером Вахти отнесем свои деньги к нему домой. Профессор, мистер Вахти и я примем свои дозы эликсира вместе. Мы должны оставаться там незамеченными, пока снова не станем молодыми. Затем мы попрощаемся друг с другом, и профессор уйдет, чтобы начать жизнь заново с нашими вкладами.

Я смотрю на него в недоумении.

- Очевидно, - говорит Джод тоном, намекающим на то, что ему немного стыдно за профессора, - дозы, которые он нам даст, будут сногсшибательными. Когда мы проснемся, профессор уже уйдет с большой суммой.

- О, - говорю я.

- Это безнадежно грубо, - говорит Джод. - Я собираюсь, Бак, просто поменять стаканы. Настоящее искусство всегда просто. Но если что-то пойдет не так из-за мистера Вахти, я хочу, чтобы ты сейчас же отправился в путь на своей парусной лодке. Плыви вдоль побережья в Эсперанс. Это всего в двадцати пяти милях. Я встречу тебя там завтра на закате. Если я победил, я буду там; если что-то пойдет не так, не пытайся связаться со мной, пока не будешь полностью уверен, что это безопасно. Если это не безопасно - победи! И - пожмешь ли ты мне руку?

Я думаю, что на самом деле старик хочет меня обнять, но он этого не делает. В его глазах слезы. Мы просто пожимаем руки; он не плохой парень, по-своему. Я очень люблю старого Джода. Но он расчистил мне путь для того, что мне нужно сделать.

Я спускаюсь к паруснику, и Джод вразвалку идет со мной. У меня уже есть немного еды, но мой аппарат под палубой, в рундуке. Старый Джод удивляется, когда видит пса, слабо виляющего хвостом. Я объясняю, что просто подобрал пса.

- Он составит тебе компанию сегодня вечером, Бак, - говорит Джод задумчиво. - Береги себя, Бак!

- Я сделаю это, - говорю я. - Увидимся.

Поднимаю парус и отдаю швартовы. Легко отплывая от пристани, я вижу, как Джод стоит там, толстый и смешной в своей спортивной одежде, и я чувствую к нему некоторую сентиментальность. Но я думаю, что, когда закончу этот бизнес с эликсиром, у меня будет что-то, чтобы заплатить за все, и Джод будет относиться ко мне с большим уважением.

Я готовлю себе хот дог на бензиновой горелке, смотрю на голубое небо, любуюсь пейзажем и небрежно плыву к острову, который выбрал. Ставлю лодку под деревья и устраиваю все поудобнее. Пейзаж необыкновенно мирный. Маленькие волны плещутся о берег, птицы поют на деревьях, и время от времени маленькая рыбка выпрыгивает из воды, удирая от большой рыбы, которая гонится за ней.

Старый пес ложится, вздыхает и смотрит на меня с благодарностью. Я расставляю свои вещи, строю печь для перегонного куба на камнях на берегу; зажигаю факел и собираю то, что, по словам Гермеса Трисмигеста, сделает эликсир. Там есть натрон, аурипигмент, кровь дракона, яичный белок, пепел мандрагоры - во всяком случае, близко к мандрагоре - и глаз лягушки. Я купил его в дорогом ресторане, где подают лягушачьи лапки и хвастаются, что лягушек отправляют им живыми.

Есть и другие ингредиенты, которые современная наука не понимает. Но где-то среди них есть катализатор или антикатализатор, дающий результаты, которые современные чистые химикаты не дадут. Было бы интересно когда-нибудь узнать, как сделать эту штуку с помощью современных химикатов.

Я начинаю кипятить перегонный куб.

Около полудня я готовлю несколько сосисок, ем их и пью газировку. Перегонный куб кипит медленно, как и положено, и издает очень необычный запах. Цвет темно-красный, в нем кружатся различные элементы, словно чайные листья. Я думаю искупаться, но решаю этого не делать. Читаю несколько научных журналов, пока Эликсир молодости кипит, и вскоре начинаю дремать. Просыпаюсь, наполняю бензиновую горелку, готовлю еще несколько хот-догов и ем их.

Примерно в это время - уже близится закат - я слышу гулкий шум. Смотрю сквозь деревья и вижу моторную яхту, принадлежащую мистеру Вахти. Ту самую, которая остановилась, когда я превращал корень мандрагоры в пепел. Она в четверти мили отсюда, может, меньше. Вижу, как мистер Вахти разговаривает с одним из своих суровых на вид членов команды, вижу профессора, сидящего в шезлонге, и вижу, как старый Джод нервно берет стакан у стюарда и торопливо подносит его ко рту.

Я не могу понять. Это не тот график, который мне рассказал Джод. Я смотрю на яхту, она огибает остров. Чувствую себя не очень хорошо. На острове есть дом, но он всегда закрыт. Я думаю об этом, мне тревожно. Убеждаюсь, что мой перегонный куб нормально кипит - он теперь немного голубоватый, и запах другой, еще более необычный.

Я осторожно крадусь через лес и вскоре добираюсь туда, откуда могу видеть.

Яхта встала на якорь, и лодка отчаливает от берега. Я возвращаюсь к своей лодке и некоторое время волнуюсь; затем слышу, как яхта направляется обратно в Лас-Лагунас.

Я чувствую облегчение. Около восьми часов вечера мой фонарик показывает, что содержимое перегонного куба стало зеленым. Воняет чем-то едким, но это обычное изменение, которое, по словам Гермеса Трисмигеста, должно происходить, так что я чувствую себя довольно хорошо.

Выпиваю еще немного газировки и пытаюсь читать при свете фонарика, но это не так-то просто. Поэтому я просто лежу. Тяжело не заснуть, слушая только шум волн и ночного ветра в деревьях; я бы хотел взять с собой портативное радио, но не взял. Поэтому я иду плавать, готовлю еще хот-догов и предлагаю один старому псу. Он ест без всякого интереса и снова ложится.

В час ночи по моим наручным часам содержимое перегонного куба становится бледно-желтым, и там почти нет вещества. Может быть, полстакана. И это забавно, но со всем мусором, который я туда положил, то, что осталось, - это прозрачная жидкость. Точно так, как написано в книге по алхимии. Я знаю, что натрон - карбонат натрия - не должен был так выкипать, как и аурипигмент. И пепел мандрагоры должен был остаться в виде шлама. Но этого не произошло. Думаю, образовались какие-то газообразные соединения металлов - например, гексафторид урана, - и они выкипают. Но я не могу поклясться в этом объяснении.

Я делаю то, что сказали алхимики, и получаю то, что они сказали. Я немного взволнован, но жду, пока эта штука остынет, затем снимаю кожицу с сосиски, впитываю немного эликсира в мясо и кормлю им старого пса. Аккуратно кладу остаток в бутылку, которую держу наготове. К тому времени я уже совсем сонный, потому что уже около двух часов. Иду спать.

Проснувшись утром, я чувствую себя довольно хорошо. Слышу, как кто-то скулит рядом, и сажусь; это пес. Он выглядит намного более проворным, чем раньше, но он голоден. Когда я кормлю его, он ест, пока его живот не выпирает, а затем ложится и засыпает.

Я снова иду поплавать; я никуда не тороплюсь. Мне нужно до заката добраться до Эсперанса, чтобы встретиться с Джодом. Я ныряю, когда слышу гулкий звук под водой, а когда выныриваю, вижу яхту мистера Вахти, которая снова мчится к острову. Я выхожу на берег и наблюдаю из-за деревьев. Яхта опять огибает остров и примерно через час возвращается в Лас-Лагунас.

Я начинаю беспокоиться, надеваю одежду и осторожно иду к тому месту, где находится закрытый дом. Он всего в один этаж, но, похоже, стоит немало. Но дом больше не закрыт. Окна открыты, и мистер Вахти сидит в шезлонге на террасе, куря длинную черную сигару.

А вот Джод, в спортивной одежде, ковыляет, чтобы поговорить с Вахти. Я вижу пару мужчин, работающих, как я догадался, на кухне; затем я вижу профессора Генри Барра собственной персоной. Он был бойким старым козлом, но теперь выглядит совсем поникшим и несчастным. Что-то пошло не так. Я слоняюсь вокруг, надеясь, что Джод уйдет куда-нибудь один, чтобы я мог поговорить с ним.

И тут пес, обнюхивая лес, появляется позади меня. Он проснулся и идет за мной по запаху. Он резвый, и я не могу ожидать, что у него хватит здравого смысла не выбежать, виляя хвостом, или не начнет лаять. Поэтому мне приходится отвести его обратно к лодке и привязать.

Я привязываю его к швартовому канату и кормлю, чтобы он не выл, когда я ухожу.

Ничего не изменилось, когда я вернулся. Джод выглядит скучающим, но я вижу, что он нервничает. Иногда разговаривает с мистером Вахти, будто что-то предлагает. В основном, мистер Вахти просто не обращает внимания. Джоду нечего сказать профессору. Профессор просто сидит, развалившись в кресле, и выглядит несчастным.

Наступает полдень, я возвращаюсь на лодку, кормлю собаку и ем сам. Я весь день торчу возле дома. Когда возвращаюсь что-нибудь поесть, пес почти съедает меня, он так рад меня видеть. Я хорошенько на него смотрю. Он больше не старый; он своего рода неуклюжий только что выросший щенок, который валяется на земле и просто взрывается энергией. Эликсир на него подействовал.

Я убедился, что он крепко привязан, когда ухожу.

Когда я вернулся к дому, было темно. В окнах свет. Я подкрался поближе и убедился, что снаружи никто не наблюдает. Ныряю туда, где можно заглянуть в окно. Оно открыто, и я могу слышать. Мистер Вахти говорит голосом, который мог бы свернуть алкагест - эту плавиковую кислоту, которая разъела пробирку, раковину и пол:

- Поскольку я не чувствую никаких физических изменений, я дам вам двоим еще двадцать четыре часа!

- А потом что? - спрашивает Джод настороженно.

- Если к тому времени я не буду снова молодым, - злобно говорит мистер Вахти, - а я не ожидаю этого, - мои телохранители либо посадят вас обоих в бочку с бетоном и сбросят за борт в море - делать это, я думаю, они еще не разучились, - либо вы отправитесь в тюрьму.

Джод хрипит возмущенно:

- Но ведь не было никакого преступления, мистер Вахти!" - протестует он.

- Вы пытались обмануть меня, - говорит мистер Вахти сварливо. - Вы оба!

- Я это отрицаю, - говорит старый Джод в гневе, но я вижу, как пот капает с его бороды. - Ни один палец не тронул вас и ваши деньги! Профессор Барр провел эксперимент, который я финансировал. Вы хотели поделиться результатами. Было решено, что вы примете дозу эликсира вместе с нами и заплатите, если он сработает, а не иначе! Но ваши люди схватили нас, затолкали на борт вашей яхты и привезли сюда в качестве пленников! У вас был эликсир, да! Вы настояли на том, чтобы эксперимент продолжался в вашем поместье здесь. Но, если было совершено преступление, - ораторски говорит Джод, - его совершили ваши наемники! Как вы будете стоять в суде, мистер Вахти, когда вас обвинят в похищении?

Никогда раньше не слышал таких ноток в голосе Джода. Но я знаю, что это такое: он напуган. У старого Джода есть отличный трюк, но он не срабатывает. Профессор готов был дать мистеру Вахти и Джоду нокаутирующие капли, а Джод готов был поменяться стаканами, чтобы профессор и мистер Вахти потеряли сознание. Но мистер Вахти переиграл обоих, похитив их вместе с эликсиром и приняв свою дозу в уединении собственного дома в окружении телохранителей. Теперь мистер Вахти смеется, и это самый неприятный смех, который я когда-либо слышал.

- Как вы думаете, - иронично говорит он, - когда я занимался бизнесом, у меня никогда никого не похищали?

Наступает тишина, которую можно было бы разрезать на куски. Мистер Вахти снова смеется.

- У меня есть хобби, - говорит он, - сажать людей в тюрьму, когда они пытаются меня обмануть. Вы двое пробовали. Признаю, - говорит он раздраженно, - что вы все подстроили, чтобы я не мог посадить вас в тюрьму за эту работу. Посадить вас в тюрьму - не лучший пример, который я бы пожелал для своих дел. Но вы отправитесь в тюрьму или в бочку с бетоном!

- Как вы можете отправить нас в тюрьму? - требует Джоуд довольно пронзительно.

- Я рассчитываю на вашу помощь, - ядовито говорит мистер Вахти. - Мои люди со мной уже давно. Прошли годы с тех пор, как они кого-то поймали, кроме одного-двух бродячих грабителей, и они скучают по старым занятиям. Они получили жалкое удовольствие, похитив вас. Для них это будет выглядеть так, будто старые времена вернулись снова, чтобы посадить вас двоих в отдельные бочки с бетоном и сбросить за борт, даже если они сбросят вас в Тихий океан, а не в реку Чикаго. Они прикончат вас со всеми возможными художественными штрихами, вспоминая старые времена.

Почему-то это утверждение кажется мне абсолютно убедительным. Я верю в него. Джод тоже.

- Но тюрьма... - задыхается Джод.

- В своей карьере, - мрачно говорит мистер Вахти, - вы, несомненно, совершили несколько подвигов, которые заинтересовали полицию. Если вы не хотите быть замурованным в бетон, то расскажете мне о таких подвигах. Я попрошу своих адвокатов проверить. Если вы сможете признаться в достаточном количестве реальных преступлений, за которые вас можно упрятать на достаточно большое количество лет, то я передам копам вас и ваши подписанные признания. В противном случае...

Я вижу лицо Джода. Он смотрит на мистера Вахти недоверчиво. Лицо его полно отвращения, как если бы кто-то сжульничал в дружеской игре в пинокль. Идеалы Джода оскорблены. Для него попытка обмануть мистера Вахти была чисто профессиональным делом. Если мистер Вахти играет так, будто лжет, то старый Джод выигрывает. Мистера Вахти полностью перехитрили на художественном уровне. Но вместо того, чтобы признать, что Джод - мастер-художник, мистер Вахти играет грязно.

- Это, - говорит старый Джод с горьким презрением, - самая низкая выходка, до которой кто-то когда-то опускался! Это нечестная игра! Это провал пари! Это...

- Мне пора спать, - говорит мистер Вахти голосом, который намного тверже гранита. - Я иду спать. Вы двое - мошенники. Можете посовещаться и решить, отправитесь ли вы в тюрьму или на дно Тихого океана!

И он говорит серьезно. Ни профессор, ни Джод, ни я не сомневаемся в том, что он говорит серьезно. Он пытается провести мошенничество напрямую, и он не может тронуть ни профессора, ни Джода законным путем, поэтому он играет грязно, чтобы отомстить.

Я теряю уважение, которое у меня было к контрабандистам до того, как я заинтересовался наукой. Старый Джод пыхтит и хрюкает в комнате, которую покинул мистер Вахти.

- Ну, профессор, - говорит он презрительно, - что ты собираешься делать?

Профессор говорит в первый раз, насколько я слышу. Его голос - дрожащий, шаткий, похожий на отчаянный стон.

- Я... э-э... есть пара случаев подделки, которые я мог бы помочь копам раскрыть, - говорит он слабым голосом. - И однажды я вылез через заднее окно, когда несколько почтовых инспекторов пришли к входной двери. Это было использование почты для мошенничества. И... и есть пара случаев получения денег под ложным предлогом, которые я мог бы взять на себя, - говорит он и всхлипывает. - Если мистер Вахти будет ими удовлетворен...

Старый Джод расправляет плечи и выпячивает живот.

- Я, - презрительно хрипит он, - продал золотой слиток Монетному двору Соединенных Штатов в Денвере! Это принесет мне уважение в любом суде. Я пойду на свидетельское место и разоблачу отвратительное, презренное поведение мистера Вахти в этом случае! И ни один художник, - гордо говорит Джод, - не будет больше иметь с ним дело! Он будет опозорен в глазах любого достойного гражданина!

И Джод выходит из комнаты, оставляя профессора в слезах.

Ну... Это не такая уж и тяжелая работа. Весь остров принадлежит мистеру Вахти. Нет никакой возможности сбежать, если только не придет яхта, чтобы отвезти вас обратно на берег. Поэтому на окнах комнаты, в которой спит Джод, даже нет замков. Какая от них польза? Я узнаю его комнату, просто наблюдая за тенями на оконной занавеске. Свет гаснет.

Джод подходит, чтобы открыть окно для свежего воздуха, и я шепчу ему. У него перехватывает дыхание, и я думаю, что он сейчас задохнется. Я быстро говорю, что привязал свою лодку и жду его. Старый Джод боится, все ли в порядке. Он выскакивает из окна, успев только надеть штаны. И мы бежим к лодке, но я вспоминаю, что нужно заставить Джода молчать. По дороге я говорю ему сурово:

- Тебе следовало бы позволить мне сделать эликсир, как я сказал. Тогда бы ты не попал в эту беду. Я же говорил тебе, что профессор все испортит. У него была хорошая научная теория, но она фальшива!

- Ты совершенно прав, Бак, - задыхается Джод. - Но давай поедем быстрее!

- Это было хорошее, здравое, научное рассуждение, - говорю я ему. - Только потому, что мне нет и шестнадцати, ты решил, что я не смогу сделать этот эликсир таким же хорошим, как профессор. Чего у меня нет, - так это длинных седых усов.

- Да-да, - ахает Джоуд. - Ты гений, Бак! Сколько еще?

Мы добираемся до места, где я снова вижу воду. Собака подпрыгивает, радостная, кладет свои лапы мне на плечи и с энтузиазмом меня облизывает. Она вырвалась оттуда, где я ее привязал. Я раздражен, но мне повезло, что она не преследовала меня до дома. Я говорю, чтобы она шла к моей лодке.

Но лодки там нет.

Я привязал собаку к швартовному канату. Будучи молодой собакой, у которой нет ничего особенного на уме, она задумчиво жевала веревку и перегрызла ее. Лодка уплыла. Я вижу лодку в добрых полутора милях от меня, красиво покачивающуюся в полосе света, которую луна оставляет на воде. Я не могу плыть так далеко.

Джод, я и собачка застряли на частном острове мистера Вахти, и утром этот остров будут усиленно обыскивать.

Когда он это осознает, Джод плачет. Он выставил себя напоказ перед мистером Вахти и профессором и был напуган до глубины души. Теперь он думает, что его поймают и либо сбросят за борт в бетонной бочке, либо посадят на все его преклонные годы, а еда в исправительных учреждениях ужасная. Кроме того - надо отдать ему должное, - он боится за меня. Я на острове, и не могу с него уплыть. И никто не знает, что мистер Вахти сочтет подходящим для меня. Исправительная школа - наименее неприятная идея, которая приходит в голову.

Но Джод ожидает худшего. Я верю, что старый греховодник искренне любит меня! Но при этом требуется много аргументов, чтобы заставить его принять единственно возможный разумный вывод. Подозреваю, он думает, что умрет. Он заставляет меня пообещать, что, если он умрет, я выполню план, который я ему рассказал для нас двоих.

Я обещаю и даю ему выпить часть бутылки газировки с прозрачной желтой жидкостью. Он глотает ее, давясь, пока я выбрасываю за борт пустые бутылки и поспешно собираю оставшиеся сосиски. Я делаю намордник для собаки, чтобы она не могла лаять, и использую леску, которую она пережевала, в качестве поводка.

Мы отправляемся на поиски хорошего укрытия. Находим одно; я накрываю Джода листьями, и ему становится относительно комфортно. Он говорит как-то лихорадочно и панически о том, какой позор для такого славного молодого парня, как я, оказаться в таком затруднительном положении. Он засыпает, весь измотанный; я тоже задремываю.

Наступает утро. Джод умирает с голоду. Я смотрю на него и чувствую себя странно. Все идет не так, как я ожидал, но я ничего не говорю. Я прохожу мимо хот-догов, и Джод их жадно съедает. Некоторое время ничего больше не происходит. Затем мимо того места, где мы прячемся, проходит яхта, и позже я вижу пару парней с оружием, бродящих вокруг.

Я закрываю нос собаки рукой; не хочу, чтобы кто-то выл. Я осмотрел собаку более внимательно, и я, можно сказать, потрясен. Но парни, которые ищут следы Джода, не уходят. Мы стоим на месте. Вдруг я вижу еще парней, тоже с оружием. Они выглядят крепкими ребятами. Матросы с яхты.

Ближе к середине утра Джод наконец понимает, что происходит. Сцена потрясающая. Практически истерика. Я-то знаю, что взял не настоящий пепел мандрагоры, а что-то другое, и это ужасно. На самом деле Джод так расстроен, что я решаю: мне лучше рискнуть с мистером Вахти. Но я этого не делаю. В конце концов, как бы плачевно не выглядело, то, что с нами произошло, для Джода это все равно лучше, чем оказаться в бочке с бетоном.

Я рассуждаю так. Не знаю, согласится ли Джод - очень сомневаюсь в этом, на самом деле, - но сейчас выбора нет. Это произошло.

С наступлением заката мы соорудили из одеяла немного аварийной одежды, потому что пижама, которую носит Джод, принадлежит мистеру Вахти, и ее узнают.

Мы вдвоем и песик мчимся к дому мистера Вахти. Когда мы туда добираемся, уже почти стемнело. Яхта снова вернулась на материк, и матросы вывели несколько собак, чтобы найти Джода по запаху. Моя собака дружелюбно подходит, чтобы подружиться. Другие собаки шумно приветствуют ее. Очень шумно.

Я объясняю парням, что мы вдвоем вышли в море под парусом; мы причалили, но кто-то украл нашу лодку, и не могли бы парни передать, чтобы кто-нибудь приехал за нами.

Это звучит как вполне обычное, респектабельное семейное дело.

Наступает странная, богохульная тишина. Никто, конечно, не подозревает, что со мной именно Джод, который им нужен. Мистер Вахти оглядывает нас, подавляя все ругательства, когда-либо известные человеку. Он говорит Джоду:

- Ты обычно носишь попону?

Джод возмущается:

- Я загорал.

Мистер Вахти с горечью говорит:

- Я, наверное, смогу найти какую-нибудь матросскую одежду. Я отправлю вас обратно на материк.

Он хотел бы задушить нас обоих. Он считает, что Джод, за которым он охотится, украл лодку и сбежал на материк. Он ничего не может нам сделать, потому что, как он снова полагает, Джод составит список, включающий похищение, принуждение, угрозы и другие незаконные действия, и в любой момент может прибыть полицейский катер. Вахти даже не может выбросить профессора за борт, потому что уверен, что Джод на берегу готовит иск.

На самом деле Джод стоит рядом со мной, кипящий от ярости. Он жаждет убить меня, но не осмеливается это показать.

Беспорядок прекрасен. У мистера Вахти нет научного склада ума, поэтому он не может даже предположить, что произошло, и тем более - представить. Он в любом случае не верит в эликсир, и, конечно, не знает, что я намеревался его сделать. Так что никогда, даже за миллион лет, он не докопается до фактов.

Джод заходит в дом, надевает матросские штаны и свитер и оставляет попону на память. Нас сажают на яхту и везут обратно на материк. Джод держится в стороне из-за вероятности устроить потасовку, если я подойду на расстояние вытянутой руки. Я иду смотреть на двигатели яхты. Я замечаю, что профессор на борту, белый как полотно и дрожащий. Он не верит, что его помиловали. Но это так.

Мы добираемся до причала и сходим на берег. Джод даже недостаточно вежлив, чтобы сказать "Спасибо" за нашу поездку. Мы уходим от причала. Подходит собака, выглядящая приветливой; наш песик быстро заводит дружеские отношения, и они оба исчезают в переулке. Мне все равно.

Я оставляю Джода ждать меня в темном месте, а сам забираю часть своей одежды из отеля; затем беру машину, и мы едем за чемоданом из терминала аэропорта. У Джода один из тех пылких приступов, когда одно сказанное слово может привести к взрыву. Мы едва ли обмениваемся парой слов, пока не добираемся до следующего города. Я останавливаюсь у самого шикарного отеля, выхожу из машины и говорю:

- Ну, пока, Джод!

- Нет, не надо! - задыхается Джод, хватая меня. - Нам нужно уладить это! Тебе нужно что-то с этим сделать! Ты пойдешь со мной!

Мы регистрируемся и получаем номера рядом друг с другом. Джод входит в мой номер, кипя от злости, и мрачно садится. Сиденье неудобное.

Джод достает толстые пачки банкнот из набедренных карманов матросских брюк и кладет на стол. Пачки впечатляют.

- Откуда это взялось? - спрашиваю я, пытаясь отложить все на потом.

- Мистер Вахти, - мрачно говорт Джод, - был готов заплатить пятьдесят тысяч, чтобы увидеть доказательства того, что эликсир молодости работает. Он сказал это профессору. Он насмехался над ним. Он размахивал деньгами перед его носом и повторял, усмехаясь, что готов заплатить, чтобы увидеть доказательства. Ну, я и есть доказательство в своем роде. Он увидел меня. Поэтому, когда я вошел в дом, чтобы надеть эту одежду, я остановился там, где он ее запер. Я имею на нее право. Но - ты, Бак! Как это случилось со мной?

Мне очень неловко, но я более или менее во всем разобрался.

- Ну-у-у, Джод, - говорю я, - думаю, это произошло потому, что в Америке нет настоящей мандрагоры. Требовался пепел мандрагоры, а я не мог его достать, поэтому разыскал травку, очень похожую на мандрагору. Майское яблоко - так ее называют. Я использовал ее. Это близкий родственник мандрагоры, но в нем, должно быть, не хватало одного из тех катализаторов или антикатализаторов, которые были у настоящей мандрагоры..."

Джод хватает меня и сильно трясет.

- И что теперь? Как это исправить?

Неохотно я достаю из кармана блокнот. Открываю страницу, где скопировал старую формулу Гермеса Трисмигеста для изготовления эликсира молодости.

- Смотри, - говорю я. - Формула озаглавлена "Сделать старика снова молодым". Она дает указания, которым я пытался следовать. Я... э-э... думаю, ответ в этом последнем абзаце. Э-э... в конце говорится, "сделать старуху молодой девицей": формула та же самая, с той разницей, что пепел мандрагоры следует исключить".

Джод бьет меня. Жестко. Ого! Честно говоря, я думаю, я бы сделал то же самое.

Но... в любом случае, у нас с Джод теперь есть очень хороший коттедж, у меня там довольно приличная частная экспериментальная лаборатория, и я работаю над проблемой корректировки материи более нормальным образом.

Джод всегда увлекалась модной одеждой, а теперь и возможности, и деньги на модную одежду у нас есть. Джод одевается великолепно и как бы смотрит на мир с новой точки зрения. Новая точка зрения становится со временем более терпимой. Ко мне относятся с определенным уважением, и - как я уже сказал - у меня отличная лаборатория.

Я выхожу замуж за брата Джод. Джод, кажется, тоже относится ко мне как к младшему брату. Она чертовски злится, когда я говорю ей, что она использует слишком много косметики.