Младший сын князя. Том 4

Глава 15

Конечно, можно было отказаться от такой авантюры, но судя по тому, что я знал о Рязанском, он подобное воспринял бы очень плохо.

Стоило мне оказаться в броне, как я на себе прочувствовал сказанное Гиневардом. Броня была очень неудобна и вызывала странные ощущения. Будто я не носил уже достаточно привычный высокотехнологичный доспех, а управлял им дистанционно, только посылаемые команды доходили с задержкой.

Что-то похожее я испытал в первый раз, когда пользовался доспехами своего рода, но по сравнению с этим прототипом, они небо и земля. Когда я привык к броне, то она ощущалась, словно вторая кожа и, наоборот, всячески мне помогала. А тут меня будто в консервную банку закрыли.

— Я хоть не вижу твоего лица, но представляю, какие эмоции ты испытываешь, — сказал Рязанский по внутренней связи, будучи так же в броне. — Через минуту тело начнёт привыкать, дальше проще будет. Уж поверь.

— Пока что ощущается так, будто меня в утяжелители заковали перед физической тренировкой, — сказал я, пытаясь пошевелить рукой.

— Потому что так оно и есть, — я этого не видел, но был уверен, что Гин улыбался во весь рот в этот момент.

— Ты ведь не шутишь? — спросил я.

— Разве что немного, — хмыкнул Рязанский. — Я просто не всё рассказал сразу. Эти специальные тренировочные доспехи для оттачивания боевого мастерства. Они не дают использовать собственную магию. Вернее, дают, но магией пользоваться будет очень тяжело. Ни о каком усилении тела в бою, и тем более использовании заклинаний, речи идти не может.

Вот оно что. То-то я думал, что Гин двигается как-то тяжело в этой броне, а оказывается, она специально утяжелена. Интересно получилось, кстати, проблем с магией я вот как раз не испытывал в этом доспехе. Возможно, нужно попытаться создать плетение?

Или же скрытые ограничители влияют только на контроль, и из-за того, что он у меня на высоком уровне, я таких проблем пока не ощущаю?

Нет, проверять это я, конечно, же не буду. Не хватало ещё и перед Гиневардом показать свои способности, как случилось с Евой. И так пока слишком много людей знает о том, что я куда лучше в магии, чем должен быть.

— Теперь понятно, что ты имел в виду под равными условиями, — улыбнулся я, правда, Рязанский всё равно этого не видел.

— Я словами не разбрасываюсь, — заявил Гиневард. — Тем более, при иных обстоятельствах преимущество было бы за мной. Я как-никак старшекурсник и сильнее в магическом плане, что достаточно объективно, а не моё хвастовство. Если только ты не скрытый гений, чей дар многократно превосходит дар Его Императорского Величества.

— Боюсь, до таких высот мне далековато будет, — отмахнулся я от него, ну, точнее, попытался. Всё же делать подобное в этих доспехах было сложно.

Если говорить про магический талант, император и представители его рода безусловно будут меня в этом превосходить.

Это глупо отрицать, поскольку у всего императорского рода уже на протяжении нескольких поколений официально фиксируют один из сильнейших в мире магических талантов. Собственно, отчасти поэтому они до сих пор и являются правящим родом, потому что могут просто в одиночку подавить своей силой.

Им гораздо легче даётся развитие, ко всему прочему они изначально имеют большие энергетические каналы и резерв маны, что связано в том числе с древней генетической линией.

Я уже молчу о том, что у них есть доступ ко всевозможным свиткам заклинаний, техникам медитации (которые, почему-то, в этом мире не очень популярны, как я заметил) и лучшим пилюлям, которые только могут им предоставить.

— Ладно, пора уже приступать к делу, пока батареи не разрядились, — решительно произнёс Гиневард, показывая на себе пример. — Просто сожми руки так, как я это тебе показал, и направь немного маны к ним. Меч, что создаётся с помощью встроенных рунных цепочек, не пробьёт броню, так что за любые ранения можно не опасаться. Посмотрим, чьё мастерство лучше!

— Посмотрим! — с лёгким азартом ответил я, и с первой же попытки создал меч.

Необычно, что ни говори. Почти что воином ауры себя почувствовал. Пусть я им и не являлся и никогда не собирался им становиться — это просто не моё.

В итоге с мечами в руках мы замерли в двадцати шагах друг от друга. Перед началом боя Гиневард сказал:

— Правила дуэли оставим в стороне. Можем использовать любые уловки, которые только сможем придумать. Сражаемся до первого попадания в грудь или в голову. Хоть мечом, хоть чем другим. Думаю, этого будет вполне достаточно, с учётом режима доспехов.

— А почему не в конечности? — поинтересовался я. — Лишиться руки или ноги в бою часто равносильно смерти для мечника.

— Даже при сильной травме можно выйти из боя победителем, когда твой противник уже уверен в собственной безоговорочной победе. Ты же на своём примере это доказал, — усмехнувшись, произнёс Рязанский.

— Справедливости ради, мне попали по плечу, — покачал я головой. — Но мысль твою я понял.

— Я готов, — встав в боевую стойку, сказал Гиневард. — Можешь нападать.

— На многое не рассчитывай, я всё-таки больше по заклинаниям, чем по мечевому бою. Только не думай, что у меня нечем тебя удивить, — ответил я ему.

Правда, с учётом того, что я не знаю его возможностей, всё это выглядит как простое бахвальство.

Я направляю клинок вперёд и бегу на противника. Гиневард бежит мне навстречу, даже не думаю отступать. Мы быстро сближаемся и вот наши клиники соприкасаются друг с другом. И несмотря на своё магическое происхождение, они в этот момент будто обладают физической оболочкой.

Броня сильно сковывает меня, каждая атака даётся через большое усилие над самим собой. Я прогоняю эти мысли в сторону и позволяю разуму полностью сконцентрироваться на бое, забыв обо всём другом.

Все эти трудности лишь внешний фактор и его можно в определённой мере игнорировать, иначе я просто не успею среагировать на действия Гина, который уже привык к таким доспехам.

Мгновение и клинок проходит в опасной близости от меня. Я отпрыгиваю назад, но одновременно с этим, не отставая от меня, Гиневард совершает рывок вперёд и пытается попасть по мне, пока я в уязвимой, как ему кажется, позиции.

Вот он бьёт по диагонали сверху вниз, а я вместо того, чтобы продолжить отступать, наоборот, сближаюсь, и правой ладонью бью по кисти, удерживающей меч, уводя руку в сторону, а левой заношу клинок для удара. Он слишком длинный, чтобы с такого положения ударить со всей силы, но мне надо только попасть. Ведь уже это будет считаться победой.

Старшекурсник на мгновение теряет концентрацию, никак не ожидая подобной атаки. Я, что есть мощи, стараюсь как можно быстрее попасть мечом по его груди.

На мгновение мне мерещится, что победа близка, но тут из верхней части левой кисти Гиневарда создаётся клинок, которым он отводит моё оружие вверх, не дав мне закончить начатое.

Пользуясь шансом, Рязанский создаёт между нами дистанцию и слегка наклоняет голову вбок. До меня не сразу доходит смысл этого жеста.

«Теперь я смотрю на тебя иначе», — как бы говорит он, оценивающе смотря на меня, и вновь атакует.

Удар, блок, удар, снова удар, блок… Открылся!

Резкий выпад вперёд, несмотря на всё сопротивление брони, которая просто не даёт развить максимальную скорость. Целюсь вновь в грудь, но клинок неожиданно упирается в препятствие.

Я вижу, как противник держит кончик меча в руке, не давая ему пройти дальше. Будто меч состоит не из магической энергии, правда, броня на руке уже начала разрушаться, но недостаточно быстро, чтобы я сумел продвинуться.

Секунда, и он тянет меч на себя. Я по инерции лечу вперёд, позволяя парню увлечь меня за собой, и вижу, как меч Гиневарда растворяется в воздухе, и вместо него появляется клинок в нижней части его кисти.

Ухмыляясь такому хитрому ходу, я освобождаю руку и ладонью, как это недавно сделал сам старшекурсник, останавливаю острие клинка. Пусть он меньше, но мне нужно только на миг остановить атаку.

По руке проходит неприятная отдача. Меч не наносит урон броне, однако ударная сила от самого удара проникает внутрь защиты.

Я быстро прорабатываю в голове варианты. Выбираю наиболее рискованный.

Гиневард пытается меня тем временем достать вторым клинком. Я ухожу в сторону, не отпуская первый клинок, несмотря на нарастающую боль, которую приходится подавлять. Противник открывается.

Я поднимаю его руку вверх, освобождая пространство для удара. Гин не успевает попасть по мне клинком, однако догадывается использовать ноги.

Действуя слишком быстро, чтобы я сумел среагировать, Рязанский бьёт мне по локтю, этим отводя готовый удар в сторону от себя в очередной раз. Я не отстаю и в отместку делаю широкий замах клинком, рассекая лишь воздух, где мгновением раньше был мой противник.

Рязанский успевает отпрыгнуть и вновь создать меч. Я делаю то же самое. В этот раз парень не торопится, будто что-то обдумывая. Затем он слегка кивает мне, будто пришёл к какому-то выводу и снова бросается в мою сторону.

Неожиданно Гиневард меняет темп с быстрого на медленный. Спокойные и плавные движения, как текущая вода в горном ручье. Сначала кажется, что он дразнит, провоцирует на быстрый удар, загоняя в ловушку.

Однако с каждой новой атакой всё больше ощущается, что наша дуэль перерастает в боевой танец на клинках. Мне словно бросают новый вызов и я на него безмолвно соглашаясь.

И ведь всё это происходит с учётом того, что нам приходится прикладывать очень много усилий, чтобы двигаться так, и всё равно время от времени, но видна заторможенность движений и то, что не всё удаётся провернуть как хотелось бы. Я уже и сам весь взмок в этой броне, в попытке выдать большую скорость.

Мы двигаемся практически в одном темпе. Удар за ударом, наши мечи встречаются и отталкиваются друг от друга. С каждым новым ударом скорость понемногу возрастает.

Я всё больше погружаюсь в битву, теряя связь со временем и происходящим вокруг. Вокруг моего поля зрения не остаётся ничего, кроме противника, которого я хочу одолеть. Я не вижу его эмоций, не знаю, что он сейчас применит, и оттого растёт адреналин, словно это не тренировка, а битва, из которой живым уйдёт только один.

Я не чувствую усталости, не чувствую боли, но с каждым мгновением нарастает чувство опасности. Выпады Гиневарда превращаются в бесконечный поток. Он не открывается, не даёт контратаковать, без остановки теснит меня. Он пытается закончить быстро, положив всё на эту атаку.

Тогда и я выложусь на полную.

Вместо того, чтобы принимать удары на меч, я развеиваю его и каждый удар отбиваю ладонями, отмечая, что броня пока выдерживает подобное издевательство над собой. Парирования даются гораздо сложнее, чем вначале, но выбора нет. Финал приближается, что видно по показателям.

На мгновение этот поток атак прекращается и Гиневард останавливается, перехватив меч другим хватом, будто собирается совершить решающую атаку. Судя по всему, к этому моменту и его источник питания почти на нуле, так что, скорее всего, так и есть.

Я несусь вперёд, не заставляя себя ждать. Гиневард атакует выпадом меча вперёд и неожиданно рассеивает меч, уходя перекатом в сторону.

Я не теряюсь и разворачиваюсь в его сторону, после чего без промедления бью его по корпусу кулаком. В этот момент мне кажется, что мы встречаемся с противником взглядами. Я слышу тихое хмыканье, и наши кулаки сталкиваются друг с другом. Даже не представляю, как он так извернулся, чтобы суметь подобное провернуть.

— Сойдёмся на ничьей, — сказал Гиневард и, по сути, ознаменовал окончание тренировочного боя. — Хороший бой.

— Согласен, — вздохнул я, по привычке пытаясь вытереть пот со лба. Увы, шлем не даёт этого сделать. Со стороны выглядит глупо, но уже ничего не поделаешь. — Правда, ничьей это назвать тяжело. Ты всё равно сдерживался.

Осознание этого пришло уже после завершения боя. Нет, я заставил Гиневарда сильно выложиться, но свой максимум он всё равно не показал. Я понял это по тому, как вместо меча он решил использовать кулак. Правда, зачем?

— Ох, Евгений-Евгений… — протянул он, подходя к «крану» и с помощью этого сложного механизма снимая с себя броню. Затем он поднял руки вверх, будто их разминал, и только затем добавил: — Я не сдерживался. На удивление, против того, кто не называет себя мечником, это было бы непозволительной роскошью, это был открытый намёк на меня и мои возможности. — Ты же во время тренировочного спарринга не стал бы без большой нужды раскрывать один из своих козырей?

— И то правда, — наконец-то, я тоже снял с себя броню, пришлось повозиться с тем, чтобы правильно встать в нужную позицию, но всё же у меня получилось, и едва не издал вздох облегчения. Сразу стало легче и ветерок приятно обдувал кожу. — Только в отличие от тебя, мне в бою было больше нечего показать. Скрывать подобное не вижу смысла. Поэтому ничья весьма натянутая, — я решил быть до конца объективен с собой и с Рязанским.

Не хотелось лгать ни ему, ни самому себе в этом вопросе. Тем более, я сразу заявил, что в фехтовании, присущем аристократам, я не силён. Меня учили убивать и защищаться мечом, а не делать это красиво и по всем правилам.

— Только вот фехтование — это моя основная стезя, пусть и совсем другим оружием, — возразил Гиневард. — А у тебя, мой друг, тоже есть свои козыри, уж это я чувствую. Поэтому это и интересно — попытаться раскрыть тебя.

— Смелое заявление, — хмыкнул я на это, не став ничего добавлять к своим словам.

— Уж какое есть, — развёл руками старшекурсник. — Зато я убедился, что мне не показалось. У тебя навыки мечника где-то на средне-профессиональном уровне. Видно, что ты им тренировался, но явно не всю жизнь с клинком ходил. Но вот откуда у тебя такая наработанная реакция, мне страшно представить. Такой талант пропадает…

— Не лежит у меня душа к подобному стилю боя, — пожал я плечами, в принципе, даже не соврав при этом. — Я тренируюсь фехтованию, чтобы быть готовым к любой ситуации и затем, что магу тоже нужно уметь вовремя реагировать на атаку. Искусство меча в этом отлично помогает.

В помещении вроде бы было не так чтобы прохладно, но после изматывающего боя, мышцы приятно ныли и кожу продолжало холодить. В идеале ещё бы одежду сменить, но Гиневард сейчас пребывал в таком же виде, так что я ничего говорить не стал.

По уму он должен был мне предложить тренировочную одежду, но судя по тому, что я вижу, Рязанский и сам подобным пренебрегает.

— Я это запомню, — хитро улыбнулся Гиневард и добавил: — Кстати, может, ты всё-таки проголодался? Люблю вкусно поесть после боя. Тем более после такой тренировки тела, когда разогрелась практическая каждая мышца. Стейк, пожалуй, будет слишком тяжёлым блюдом… О, как насчёт жареных овощей на гриле?

— А почему бы и нет? — улыбнулся я и внезапно услышал звук уведомления на телефоне. — Одну секунду, похоже, что-то важное.

— Я не тороплю, — коротко ответил Рязанский, в то время как я достал телефон из кармана.

Сообщение было, что неожиданно, от Виктории. Содержание было достаточно коротким, но тем не менее заставило меня нахмуриться:

«Мне всё доложили. Через несколько часов буду у тебя дома. Не задерживайся».

Как говорится, покой мне только снится… С другой стороны, не я ли столько времени ждал её приезда? Правда, всё произошло слишком быстро…