Мистер Фермер. Кровь с молоком!

Глава 11

Несколько часов спустя.

Находясь в кровати, будучи в объятиях двух цепких красавиц, правой рукой, словно за игрушку антистресс, держался за пышную грудь Муррки, а левой поглаживал животик Пом. Обе мои руки уже потихоньку начинали неметь под тяжестью их голов, и самым разумным было бы лечь спать, но…

Глазки Пом ревниво блеснули в полумраке комнаты оранжевым светом, она поднимает мою руку со своего пупка до небольшой, но упругой груди, сжимая мою ладонь. В плече слышится нездоровый хруст и дискомфорт, но терплю как могу.

Я пытался как можно дольше наслаждаться их обществом, тем маленьким миром, воцарившимся между травоядной и хищницей в моей постели. Эти девушки казались похожими и одновременно несовместимо разными.

— Вас, оказывается, не так уж и сложно победить. — Глядя на активизировавшуюся лисицу, перестала дремать Муррка. Рукой лаская меня снизу, она пытается совершить невозможное и заставить член встать в четвёртый раз.

— Не Кролли об этом говорить, — встала на мою защиту Пом. — Мы бы могли долго-долго делать это, если бы ты каждый раз, как кончаешь, не захватывала его достоинство своим ртом, — лежа слева, прорычала недовольная Пом. Из-за первого, не самого удачного опыта оральных ласк у рыжей, кажется, на всю жизнь остался маленький такой пунктик по поводу «работы» своим ротиком.

— Добром нужно платить за добро, — ответила крольчиха.

— То есть ты наслаждаешься жизнью, а я, по-твоему, должна довольствоваться пальцами? — Пом негодовала. Внезапно для себя этой ночью она утратила свою врождённую доминантную позицию, заняв не почётное место догоняющего.

— Тебе не понравилось? — спросила у лисы Муррка. Вопрос мне казался совершенного обычным, но хищница разглядела в нём некую подоплёку и оскалилась.

— Понравилось, но пальцы — это не то. Слишком необычно и странно. С ним лучше… — Вторая, более тонкая, женская ручонка так же берётся за моего поверженного богатыря. Казалось, я натрахался на целую неделю вперёд, но, стоило лишь голове Муррки исчезнуть под одеялам, а ротику её напомнить о себе, всё внутри вновь начало приходить в движение.

Слишком мало в жизни моей, как в прошлой, так и в этой, я уделял время женщинам, слишком мало знал об удовольствии, от которого сам отказался, уйдя в добровольное затворничество.

Моё пока ещё молодое тело приходило в готовность от почти любых ласок, а кровь начинала вскипать от простых видов и слов. Невозможное становилось возможным…

— Я тоже хочу ещё раз попробовать! — Не желая уступать, занырнула под одеяло Пом.

Конкуренция… Обычно за ней следуют ненависть, зависть и разного рода неприятные ощущения. Но только не сегодня, не для меня. Я, как самый желаемый актив, как заражающее ум четверостишие или мелодия из тик-тока, кочевал «из уст в уста», завоёвывая всё больше симпатий, примиряя миры и виды. К тому моменту, когда все мы устали, в доме и кровати моей царило спокойствие. Любовь победила, и все мы наконец-то смогли погрузиться в сон.

Мир грёз встретил меня стеклянными сосудами, наполненными мёдом и деревянными большими бочками с воском. Подвал, длинный, тёмный, конца и края которого я не мог разглядеть, показался мрачным и враждебным. Лишь приятный цвет приоткрытых сосудов с гелеподобной субстанцией, блиставшей в тусклом свете настенных ламп, радовал глаз. Одна из банок была открыта, и я не смог удержаться, тыкнув в неё своим пальцем. Липкая и тягучая нить приподнялась вместе с моим ноготком. Принюхавшись, а после и попробовав на язык, не ощутил запаха и вкуса.

Сон, я видел сон, в котором, как мне казалось, строилось моё иллюзорное пространство. Уже сегодня утром я наконец-то попью сладкой травяной настойки, угощу ей девушек, а быть может, даже и детишек. Требуется вознаградить проявивших себя в работе на полях или в обучении, пусть порадуются сладенькому. Дар Мудра пришёлся к месту, и было бы грубо, неуважительно, что ли, оставить подношение лишь для себя, при этом не разделив частичку удовольствия с другими.

Понимая, что я во сне, ещё раз гляжу на заполненный мёдом подвал. Несбыточная мечта. С первыми запасами мёда нам придётся повременить, и подобные сахарные богатства нам точно не собрать. Хотя я и планировал к следующим весне-лету (если они для меня наступят) подойти к сбору мёда максимально ответственно. Мёд ведь не портится, а значит, своим наличием отлично разбавит пресные зимние-весенние рационы, поможет укрепить здоровье, а также сладостью своей улучшит настроение. Пасека, столько пасек, сколько можно!

Мне много чего не хватает в жизни, прямо здесь и сейчас. И мёд не исключение.

Первое и главное — накопить сил и опыта, построить перевалочный форт. Далее накопить в нём достаточно провианта, а также ресурса для строительства галеры или лодок. После мы организуем спасательную миссию. Затем, если выживем, начнётся интеграция Выр-выр в наше общество. Потом изгои и пленные хищники. Зима может уйти на их перевоспитание, на взращивание в их умах идей о том, что они не такие, как все, а мы такие, как они. Идея общего равенства и братства в условиях присутствия в регионе полоумных гоблинов, которых мы будем истреблять, не проканает. Потому рыкунов требуется представить как всеобщее зло, против коего в дальнейшем мы и будем бороться всеми доступными способами. Уже весной, когда нас (я очень надеюсь) станет больше, начнётся новый этап нашей жизни, а именно посевная! От её успеха, от того, как покажет себя моя магия, зависит всё… Кстати, о магии. Матвейка, блять, ты когда последний раз залитые водой огороды проверял⁈

Блять.

Слишком много дел! Сначала рыкуны, хищники, затем огороды и вот теперь сахар… Чёрт, я слишком много на себя взвалил, теперь ещё и начал думать об алкоголе. О первых экспериментах по его выведению. Как же мне хотелось выпить хотя бы глоточек, терпкого, сладкого, любого из возможных напитков. Кажется, даже курить хочется в разы меньше чем выпить.

Едва вспомнив о том чувстве, снимающем усталость, тревогу, дарящем хорошее настроение и беззаботную лёгкость в телодвижениях, я вновь ощутил нарастающее желание творить. Творить ради алкоголя… Музыка, стихи, рассказы… Когда подопьёшь, тело пускается в пляс, а мысли, зависнув в невесомости, уходят в далёкий полёт, снимая кандалы с длинного языка. Чёрт, я… я действительно зависимый.

Алкоголь — есть ничто иное, как наркотик, позволяющий серой и унылой личности познать или вспомнить свою другую, весёлую и беззаботную детскую сторону. Быть может, лучше было бы, чтоб мир этот и вовсе его не знал? Но спирт… Его появление столь же полезно, сколь и опасно. Его используют в медицине и… а где ещё?

Задумавшись, внезапно ощутил порыв холода. Пройдя сквозь меня, словно через бесплотный дух, по коридору вперёд прошагал смуглый мужчина в чёрных доспехах с длинным развевающимся при ходьбе запачканным плащом.

Поглядев вновь на свои руки, замечаю знакомый белый туман, а после то, как собирается воедино моё рассыпавшееся тело. Чё за кринжатина у меня во сне и кто этот поц, который только что «вошёл» в меня? Любопытство взяло верх, я осторожно побрёл за неизвестным.

Длинный коридор всё никак не заканчивался. За хранилищем мёда расположились погреба с винами, разного рода настойками, одну из которых прихватил с собой Чёрный рыцарь(так я его назвал). Шёл он быстро, торопился, при этом по-армейски чеканя каждый шаг. Ростом меньше любого из мужчин Му, немногим выше кролли, он не казался горой мускул, но и простым солдафоном не выглядел. Его плащ, герб, парные мечи… Рассматривая буквально каждый сантиметр его брони, пытался понять, откуда мой мозг мог спиздил подобные образы.

Внезапно мужик остановился, резко обернулся. Будь я на полголовы выше, то непременно столкнулся бы с ним лицом к лицу. Кстати о лице… Демоническая чёрная маска, с клыками, железными морщинами на лбу выглядела стрёмно, особенно с учётом пылающих в прорезях фиолетовым пламенем глаз. Глядя сквозь меня, тот щурится, что-то пытается рассмотреть. Так же, как и он, оборачиваюсь. За спиной моей вновь слышатся тяжёлые шаги… Меня в очередной раз хотят бросить.

Сон, странный и такой реалистичный, почти как кино с моим участием, продолжался.

Сорвавшись на бег, подобно ветру, несусь за удаляющейся тёмной фигурой. Подвальные ходы сменяются винтовой лестницей. В конце подъёма чёрного рыцаря меня встречают ещё трое подобных ему. С оружием в руках, все в крови. Один, пытаясь перевести дух, скинув маску, демонстрировал своё смуглое окровавленное лицо и длинное эльфийское ухо, развалившись на ступеньках. Другой, опёршись на копьё, вглядывался в замочную скважину. Третий, повиснув над развалившимся на земле побратимом, что-то кричал.

— Эй, говори со мной… во имя Бесконечной ночи заклинаю тебя, брат, говори!

Фиолетовые глаза отдыхавшего на земле мечника закрылись. Уснул? Подойдя поближе, пройдя насквозь его товарища, замечаю сбоку оторванное… нет, откушенное ухо.

— Кажется… — Шедший со стеклянным сосудом воин тоже замечает ранку на ухе, обнажает один из клинков.

— Не смей, он не мог умереть из-за какой-то царапины! Аппа вылечит его ухо и… — возразил на эмоциях рыцарь, и тот, что был на земле, шевельнулся.

— Эглер чётко произнёс: любая рана смертельна!

— Но не такая! — встав грудью между замычавшим безухим и «курьером», только и успел воскликнуть боец, как мощный, прогибающий броню удар рукоятью клинка согнул того пополам. Второй удар, уже перчаткой в лицо и менее мощный, сбил с воина маску, впечатал в двери.

— Не… не трогай… его… — Сидящий на полу воин, подняв голову, оскалился, блеснул изменившими цвет золотыми глазами, после чего тут же лишился своей головы. Удар, выверенный и быстрый, пролил на ступеньки алую кровь.

Вот это страсти…

— Он уже обратился, сам ведь видел. Приди уже в себя… — Чёрный рыцарь, спрятав в ножнах меч, за воротник брони поднял избитого, льющего слёзы дроу.

Воины отпирают засов, ключом открывают дверь, напоминая мне о предупреждении светлячка. Чёт не нравится мне это всё. Прямо мурашки по моей бесплотной шкуре. Я хоть и слегка ужаленный в голову, но чтоб во снах незнакомых людей видеть да бошки их отрубленные… Может, не сон это? Или вещий, будущий…

Оглянувшись назад, в пугающую темноту спиральной лестницы, сглотнул, попытался себя ущипнуть. Просыпаться я не собирался, оставаться наедине с обезглавленным трупом в каких-то катакомбах тоже не хотелось.

— Ну что, идём? — словно спрашивая не только у своих товарищей, но и у меня, произнёс копьеносец.

— Да, пожалуй, лучше мы пойдём… — вслух ответил один единственный я, но, естественно, никто ничего не услышал.

Тьма подвала сменяется ярким светом. День, белый, чистый, лучи безоблачного голубого неба не режут глаз, а пустынные жёлтые пейзажи песчаных домов никак не греют моё духовное тело.

Вокруг город, торговые улочки и какой-то страшный бардак. Всё перевёрнуто, порушено, загромождено камнями и повозками. Повсюду тела… трупы и оторванные конечности. Уже представляя, какой тут стоит смрад, обрадовался отсутствию нюха.

Спрятав лица за масками, рыцари жестами договариваются, а после становятся в боевую формацию, переходя на бег. Мне безмерно любопытно, что будет дальше, но угнаться за ними я не могу. Буквально запрыгнув на спину одного из рыцарей, руками и ногами оплетаюсь вокруг него. Ты уж извини, мужичок…

Не заметив прибавки в весе, воин всё так же несёт меня вслед за собой, демонстрируя всё новые и новые постапокалиптические средневековые пейзажи. Разрушенные и сожжённые дома, гнилые овощи, покусанные, словно порванные дикими зверьми люди без голов либо с проломленными черепушками. Казалось, будто меня запихнули в очередное кино про зомби. Только не современное, а средневековое: с дроу и… Божечки, а это что за нахуй?

Посередине площади с копьём, вогнанным в глаз, лежал слон. Да не обыкновенный, а с руками, пальцами, ногами и ростом, как два с половиной Кобаго. Здоровенная пузатая туша, обёрнутая кожаными тряпками, покусанная и местами выпотрошенная. На мгновение мне даже захотелось остановиться, получше изучить этого исполина, но приказ нашего командира: «Не останавливаться!» — я решил исполнить так же, как и мой дроу-таксист.

Человек-слон… Твою мать! Был бы у меня такой в поселении, я б любого рыкуна, любого волколака за пояс запихнул! Вот те на… Интересно, а мамонты у них где-нибудь на севере существуют?

Мы быстро и уверенно приближались к конечной точке маршрута. То была высокая башня с деревянным частоколом, кольями, множеством напоровшихся на них зомбарей и стражи. Разношёрстной, не такой, как эти рыцари.

На стенах и крышах домов я видел непривычно маленьких лисиц, вооружённых луками. Рядом с теми, держа в руках длинные четырёхметровые копья, стояли рогатые бараны. У самих ворот дежурил одинокий, с ног до головы закованный в сталь единоро… Носорог, я хотел сказать носорог. До крупных размеров слона ему так же далеко, как кролли до размеров волколаков. Вооружённый булавой, тот жестом поприветствовал дроу.

— Где остальные? — промычал носорог.

— Мертвы. Трупы, что при жизни владели магией, сохраняют её частичку и…

— Уже знаем, — перебил дроу здоровяк, рогом своим кивнув в сторону заделанной в баррикаде дыры. — Укусы, царапины, ранения?

— Нет, — ответил кеп.

Когда отряд впустили, их всё равно раздели, после чего какая-то скрюченная бабка, заставив воду левитировать, омыла их тела, досмотрела, а после, отделив песок и грязь, вновь вернула чистую воду в чан у себя за спиной. Удобно, блять!

Отряд переодели в новое, в этот раз никакой брони, никакого оружия и спешки. Дорогие знатные костюмы с родовыми гербами, разными украшениями и кажущимися мне магическими пентаграммами, высеченными на одеждах и аксессуарах.

— Тэо, ты впервые предстанешь перед Королевой Матерью, не смей поднимать головы и говори лишь тогда, когда спросят, — произнёс мужик с сосудом, и тот, кого ещё недавно наградили ударом кулака, кивнул.

У центрального входа в каменную башню нас встречает целая толпа. Беженцы, нищие и богатые, старики, женщины и дети. Все они выглядят ужасно измученными, слабыми и голодными.

— Еды, пожалуйста… мой ребёнок, он не ел уже трое суток… — Кинулась в ноги к новоприбывшим дроу какая-то сероглазая женщина с зубками, как у хищника.

Дроу, не обратив на неё внимания, равнодушно проходят мимо, переступая через множественные обессиленные тела. Печальное зрелище задевает меня. За столь циничное и жестокое поведение хочется кому-нибудь переебать да посильнее!

Второй этаж тоже заполнен людьми. Третий, четвёртый, пятый в решётках и… и трупах. Их собирали в кучи, вытаскивали из кандалов, после чего куда-то тащили. Следов укусов я не видел, скорее всего, преступники или какие-то казнённые пленные. Седьмой этаж был полностью закрыт, лишь крики, доносившиеся из-за его дверей, могли намекать на происходящее там. Восьмой оказался предпоследним. Такой же тёмный и мрачный, но слегка украшенный. У прочных, толстых дверей лежал узорчатый ковёр, а вход охраняла пара воинов в золотых, начищенных до блеска доспехах.

— Пусть войдут. — Басистый и одновременно звонкий голос заставляет двери полыхнуть мягким голубым светом. Магия отворяет двери, открывая виды на усеянную золотом комнату, трон и восседающую на нём б… богиню…

В троне, отлитом из чистого золота, сидела смуглая стройная женщина. Длинные чёрные волосы её, лежа поверх оголённой груди, прикрывали контуры сосков, прозрачная вуаль служила той одеянием, но не могла скрыть все магические знаки, исписывавшие её тело, а также единственный элемент одежды: чёрные тоненькие стринги, прикрывавшие её лобок.

Тёмно-фиолетовые глаза устало окатили нас своим взором. При рассмотрении того, кто и с чем к ней пришёл, на безразличном аристократичном лице появились нотки любопытства.

Это заметил и её верный слуга: плечистый высокий мужчина с длинными чёрными волосами и похожими глазами.

— Королева Мать, твои дети исполнили приказ, добыли… — дальше мужик стал рассказывать какую-то непонятную для меня чушь, восхваляя свою хозяйку и достижения прочих. Сам же я, спустившись с плеч принёсшего меня дроу, попытался поправить тому примятый плащ. Казалось, он приобрёл форму моей задницы, и мне как-то за это неудобно было. Как-то же я ведь взаимодействовал с мёдом, а значит… Нет. Ткань на нём мои пальцы проходили насквозь. Ну и хрен с ним.

С любопытством принялся разглядывать комнату, местные, украшавшие её символы и золотых рыцарей. Как ни странно, любые повествующие о чём-либо письмена, любые гравировки, несущие смысловой посыл на монетах, я мог с лёгкостью прочесть, хотя и было понятно, что они разных культур и видов. Так самой большой монетой с изображением ушастого дроу или эльфа, хер разберёшь, служил Дарий, а у зверолюдов Лерв. То есть теоретически к моему читу созидателя добавлялась возможность понимать другие разумные формы жизни. Кролли и хищники моего поселения хорошо друг друга понимали, это значило, что владели они одним языком. Но кто сказал, что в мире более нет никого другого разумного? Вон, как эта Королева…

Кстати о ней. Обернувшись, внезапно глаза в глаза столкнулся с её пристальным, гипнотизирующим меня взглядом. Пусть я и был во сне или вне своей плоти, но от этого моё желание сблизиться с ней никуда не исчезало.

Смуглая, гладковыбритая кожа блистает в тусклом свете двух свечей. Грудь грациозно, едва заметно вздымаете при вдохе, всё больше оголяя сосок, и вновь прячет его при выдохе.

— Миледи, вы же не на меня смотрите? – произнёс я, будто меня могли услышать, и оглянулся. Позади стоял красивый накаченный мачо Эглер. Пф… кому такие задроты, как я, нужны?

От возникшей внутри меня ненависти к несправедливости мира, давшего мне столь худое и невысокое тело, решил немного пошалить.

Подойдя к дроу, замечаю, как та замирает. Не, ну не может же она меня видеть? Наклонив голову в сторону, она так же глядит на своих детей. Чёрная диадема в форме тернового венка на её голове выглядит очень острой, сама дроу же напряжённой, измученной и уставшей… Так что я решаюсь ей помочь, сделав небольшой массаж плеч. Что может быть более безобидным, чем массаж от призрака?

Пальцы мои, как мне кажется, касаются гордо выпрямленной спины, шеи, затем, словно случайно соскользнув, опускаются чуть ниже, под волосы к соскам и…

Гусиная кожа проступает на плечах дроу, повернув голову, глядя мне прямо в глаза, Королева произносит:

— Кто ты такой?