Миссия: Выполнить любой ценой (СИ)

Глава 11

Ксюша.

— Мама?

Этого не может быть!!! Изо всех сил жмурю глаза и медленно открываю — видение не исчезло.

— Ма-ам?

Это она! Боже, это моя девочка!!!

— Моника… — хватаю её на руки и сжимаю так, что она начинает кряхтеть.

Живая! ЖИВАЯ!!! Не верю!

— Моника! МОНИКА! — слезы текут ручьём, меня всю трясёт, будто от холода, но я не могу оторвать свой взгляд от дочки.

Я не могу поверить, что это она! Столько раз я её теряла! Столько раз разбитая надежда рвала мне душу! Столько раз я от отчаяния выла.

— Мамочка! — Моника тоже плачет. — Мама! Мам, я думала вы все умерли!

— Нет! Нет! Все живы! — шепчу ей на ушко. — Все живы! Теперь и ты с нами. Теперь я никогда не оставлю тебя одну!

Время вокруг остановилось. Сейчас в целой Вселенной есть только я и моя дочь. Не могу отпустить её даже на секунду. Не могу надышаться ей. Полной грудью вдыхаю её запах. Все ещё не верю, что она здесь, со мной. Все ещё боюсь, что это плод моего воображения, что она сейчас просто исчезнет, оставляя в моей душе кровоточащую дыру.

— Мама, а где Марк и папа? — все ещё шёпотом спрашивает дочь.

— Марк… — словно прихожу в себя. — Доченька, он тут, в больнице. Нам нужно идти к нему. Только тихо!

Глаза Моники расширяются от осознания.

— ОНИ здесь? — озирается она.

— Нет, солнце. Монстров здесь нет. — почему-то сразу понимаю о ком она.

— Но здесь есть нездоровые люди и мы не должны попасться им на глаза. Пойдём!

Беру дочку на руки, просто потому что не могу отпустить её. Не могу даже на секунду расстаться с ней.

Удивительно! Моника выглядит отлично. А ведь она, как и мы, провела много времени в заражённых землях. Да и видела я её в последний раз всю истощенную и израненную, едва ли в сознании.

Марк до сих пор в медкапсуле. До сих пор не может оправиться. А она выглядит так, словно ничего и не случилось. Только страх в глазах выдаёт, что она пережила.

Продвигались по коридорам тихо и быстро. Ни на секунду не отпускала её из рук, да она и сама вцепилась в меня мёртвой хваткой.

В конце коридора показались военные с оружием наготове. Остановилась, не выпуская Монику, попыталась показать руки.

— Укусы? Царапины? Контакт с зараженными? — резко спросил военный, поравнявшись с нами.

— Нет-нет! — поспешила ответить я. — Не было контакта! Не было!

— Почему в коридоре? Система оповещения предупреждала, что нужно сидеть в своих палатах!

— Я вышла за дочерью! Она была в другой палате, одна! — и ведь даже не соврала ему!

— Дочь?…

Только сейчас я заметила Ульяну Михайловну, прятавшуюся за спинами военных.

— Да, это моя дочь! — ответила, сильнее прижимая к себе малышку. — Мы разминулись в Москве и она прибыла на базу без нас. Мы искали её, но почему-то она оказалась в списках погибших…

— Вероятно это случайность. Там был такой хаос! — поспешно ответила доктор.

— Конечно случайность… Что же ещё… — ни на грамм не поверила ей.

— Ксения…

— Андреевна!

— Ксения Андреевна, ваша дочь только прибыла с разморозки. Мне необходимо взять у неё кое-какие анализы. Это вопрос её здоровья. Вы не против?

— Я буду присутствовать! — выпалила я, а мгновение спустя, уже более спокойно добавила. — Понимаете, я её больше от себя не отпущу!

— Конечно, я вас понимаю! — она улыбнулась грустно и, как мне показалось, искренне. — Моника, котик, нужно сделать ещё пару анализов. Потерпишь?

"Вот ты и прокололась! Змеюка! Знаешь имя мой дочки, но не знаешь, что она моя дочь? — вертелись мысли в моей голове. — Как же она тогда была записана в неизвестные? Ох и темнит наша врач! Ох и темнит!!! Но я докопаюсь до истины!"

— Потерплю. — ответила дочка с улыбкой.

Что ж, значит, к Монике Ульяна Михайловна относилась хорошо, раз дочь ей так доверяет. Пусть так! Но тут что-то не так!

В сопровождении военных мы дошли до палаты вполне спокойно.

Ульяна Михайловна просмотрела показания Марка и Софии и лишь после этого достала необходимые для анализов инструменты.

— Я сделаю заявку, чтобы в эту палату принесли ещё одну кровать. Для Моники. — сказала наша Ульяна, пока в пробирку набралась кровь из вены дочки. — Будет немного тесно, но зато вы будете все вместе!

— Спасибо! А зачем столько крови? С Моникой что-то не так? — спросила я, увидев, как врач меняет третью пробирку.

— Нет, Ксения Андреевна, с ней все в порядке. — Ульяна вздохнула, а затем, словно с не охотой, продолжила. — Нам с вами нужно будет поговорить наедине о состоянии вашей дочери. С ней правда все в порядке. Она здорова. Но есть некоторые моменты, которые вам необходимо знать. Я зайду к вам, как только это будет возможно и мы все обсудим, хорошо?

— Хорошо. А что с теми людьми? Они чем-то больны? Нам что-нибудь угрожает?

— Да, эти люди больны. Нет, вам ничего не угрожает, если вы не контактировали с ними. — внимательный взгляд в нашу сторону.

— Нет-Нет! Даже близко к ним не подходили!

— Хорошо. Эти люди опасны как для себя, так и для окружающих. Сейчас их изолируют для дальнейшего лечения.

— Это возможно?

— Не знаю. Но мы приложим все силы для этого!

Ульяна Михайловна, забрав с собой пробирки с кровью Моники, ушла, а я осталась в тяжёлых раздумьях.

Как долго нам ещё сидеть взаперти? Что делать, когда проголодается Моника? Как долго ещё продлится этот дурдом?

В животе заурчало…

Что же я такая забывчивая? Увидела Монику и все из головы вылетело. Нужно было сразу попросить, чтобы нам еду принесли.

— Моника, дочка, давай поспим немного? Уже поздно.

— Хорошо, мам!

Мы улеглись вместе на мою кровать и я впервые за последнее время смогла спокойно заснуть. Мои дети здесь, рядом. Марк сопит в медкапсуле. Его состояние стабилизировалось и даже улучшилось. София в медицинском кувезе. За неё врачи уже почти и не переживают. Сильная девочка. И Моника. Наконец-то Моника со мной. Прижала дочь к себе и полной грудью вдохнула родной запах. До сих пор не верится, что она здесь, со мной. Словно это сон. Так страшно, что проснусь, а её нет. Я этого не переживу. Не вынесу.

Осторожный стук в дверь разбудил меня и я забыла как дышать.

Моники не было.

Мир померк. Сердце остановилось, грудь разрывало от боли. Неужели приснилось? Неужели мне все это только приснилось?

— Можно? — мужчина в военной форме приоткрывает дверь. — Что-то случилось? Вам плохо? Позвать врача?

— Мама?

Поднимаю глаза, а там Моника, взъерошеная, как мокрый воробей.

— Мамочка! — подбегает и обнимает меня. — Мамочка я только в туалет и умыться выходила! Я здесь! С тобой!

Дрожащими руками прижимаю к себе её.

— Не приснилась! — улыбаюсь сквозь слезы. — Не приснилась!

— Кх-кх. — обратил на себя внимание военный.

— Ох, да! Простите! — спохватилась я, вытирая слезы. — Просто я чуть не потеряла дочь, а тут проснулась, а её нет. Вот меня и накрыла паника!

— Я вас очень понимаю! — с грустной улыбкой отвечает он. — Я сам потерял всю семью. Так что могу представить, что вы пережили.

— Сочувствую вам!

— Благодарю! Я уже пережил свое горе и нашёл смысл своей жизни. — сказал он, глядя в глаза. — Вы верите в Бога?

— Нет, не особо. — честно ответила я. — Может быть раньше верила, но не сейчас. Не после того как все это произошло!

Неловкое молчание повисло в палате. Почему-то мужчина внушал страх. Вроде бы доброжелательный, вежливый и спокойный, но что-то в нем заставлял внимательно отслеживать его реакцию.

— А я, как раз наоборот, после всего этого и начал истово верить в него.

— Как же так? Как Он мог допустить такое?

— Но он не допускал! Он сам все это сделал!

— Что? Зачем?

— Вспомните Библию. Всемирный потоп. Бог уже тогда хотел уничтожить человечество, ибо понял, что создал самое страшное чудовище! Но тогда Он, все-таки, дал нам шанс. Позже, когда человечество разрослось до немыслимых цифр, начались эпидемии, катастрофы, катаклизмы! А дальше на нас было послано проклятие бесплодия! Мы бы вымерли тихо и безболезненно, но мы потащили за собой целый мир. После нас не осталось бы ничего! Голый камень! И Бог послал гедоний! Не для нас, нет! Он послал его для возрождения планеты, а чтобы мы вновь не успели все уничтожить, он обратил природу против нас! Бог отвернулся от нас! Он желает, чтобы род людской был истреблен, а мы снова и снова изворачиваемся. Идём против Его воли!

Никогда не встречала фанатиков, но сразу поняла, что этот мужчина именно им и является. Когда он говорил, его глаза словно светились. Он яро верил в то, о чем говорил и пытался меня обратить в эту веру. И мне стало страшно. Такие люди способны на что угодно, ради своих убеждений! Что нужно делать, когда встречаешься с психами?

— Но Бог настиг нас и здесь! Эпидемия, которая чуть не погубила станцию — это его Творение! — говорил он с восхищенным придыханием.

— Но эпидемия остановлена! Все хорошо. Наверное, Бог нас простил! — попыталась привести его в чувство я.

— Конечно, простил! Мы же Его дети! И, как бы мы ни шалили, он любит нас и простит. Как Отец прощает непослушное дитя. Но расшалившегося ребёнка нужно наказать, иначе он не поймёт, не вернётся на путь истинный! Бог хочет истребить род людской. И мы не должны ему противиться! — взгляд на кувез с Софией, а потом на медкапсулу с Марком. — Продлевая их жизнь, вы продлеваете их мучения! Они могли бы быть уже в Раю! Могли бы быть прощены и счастливы! Могли бы быть с Богом!

И вот тут мне действительно стало страшно. Что если, следуя своим убеждениям, он сейчас захочет навредить Софии и Марку? Как мне справиться с ним? Да он в два раза больше меня. Я всегда была хрупкой и слабой, а он в отличной физической форме.

Внезапно дверь резко открылась и в палату влетела медсестра.

— Что такое? Что-то случилось? — воскликнула она, просматривая показания детей на планшетах. — Всё в порядке. Почему же тревожная кнопка сработала?

Тревожная кнопка? Так вот почему она так резко забежала в палату. Резко и вовремя! Мужчина при её появлении поднялся и направился к выходу.

— А вы что-то хотели? — спросила я его. — Вы же зачем-то приходили? А мы с вами заболтались совсем.

— Да, Ульяна Михайловна просила принести вам ещё одну кровать. — спокойно ответил он. — Я зашёл спросить удобно ли будет сейчас её принести?

— Да, конечно! Сейчас в самый раз! — ответила я и он вышел.

— Ничего не понимаю. — бормотала медсестра, осматривая капсулу Марка. — Почему же кнопка, сработала?

— Простите, но, кажется, это я случайно нажала! — невинный взгляд Моники мог растрогать любого. — Я так беспокоюсь за брата! Так скучаю по нему! Мне показалось, что он пошевелился и я подумала, что он просыпается. Вот и наклонилась к нему и случайно нажала кнопку. Простите, пожалуйста!

В медовых глазах Моники словно золото плавилось. Такой чистый, такой невинный взгляд. И конечно медсестра растаяла.

— Ну что ты, милая! — заворковала она. — Тебе не за что извиняться. Ты же не знала, да и нажала не специально! Это очень здорово, что ты так переживаешь за брата! С такой группой поддержки он непременно поправится быстрее!!!

— Правда? — улыбка Моники растопила последние сомнения в медсестре.

— Ну конечно правда! — ответила она. — Ну а мне нужно идти! У меня много пациентов!

— До свидания! Приходите к нам, пожалуйста! — продолжала строить из себя ангела дочка.

— Обязательно зайду!

Медсестра вышла, а Моника спокойно подошла к двери, щёлкнула замком и уселась на мою кровать.

— Ну и что это за концерт невинности? — спросила её я. — Ведь ты же не случайно нажала эту кнопку?

— Не случайно. — она опустила глаза. — Я очень испугалась того дяденьку. Он говорил страшные вещи! И сам был очень страшным. Ты ведь и сама его испугалась, да, мам?

— Да, доченька.

— Он большой. И страшный. Выгнать мы его не смогли бы. Вот я и нажала кнопку, чтобы кто-нибудь пришёл. — объяснила она. — Может, нам не нужна вторая кровать? Мы и на твоей помещаемся!

— Да, пожалуй, не нужна! — ответила я. — А вот покушать нам с тобой не помешает! У меня уже руки трясутся от голода. Я схожу на пост, поговорю, чтобы нам в палату еду принесли.

— Хорошо, мамочка! — обрадовалась дочка. — Я тоже голодная!

Я вышла в пустой коридор и направилась к посту дежурных медсестёр. В этот раз опасностью от коридоров не несло. Эта тишина и пустота была умиротворяющей. На посту медсестёр не было — наверное, где-то на обходе. Зато в одном из кабинетов послышался голос Ульяны Михайловны. Вот сейчас мы и поговорим!

Стукнула пару раз в дверь и вошла. Ульяна что-то обсуждала с кем-то на планшете. Завидев меня, она быстро завершила разговор и отложила планшет.

— Надеюсь, я не сильно вас отвлекаю? Простите, но вы говорили, что нам необходимо поговорить о Монике. Наедине.

— Да, все верно. Нужно поговорить. И нет, не сильно отвлекаете. — устало улыбнулась она. — Может, даже и к лучшему, если я немного отвлекусь. А то мы уже сутки на месте "топчемся".

— Так что вы хотели рассказать?

— Для начала, вы должны понять, что я на вашей стороне! Подождите, не перебивайте! Как бы там ни было, я действительно на вашей стороне! — Ульяна опустила лицо в руки, растерла виски и глубоко вздохнула. — Это я записала Монику в погибшие!

— Я это знаю. — спокойно ответила я. — Зачем?

— Я не знала, что у неё есть живые родственники. На тот момент вас на базе ещё не было, а потом началась такая свистопляска, что я и подумать не могла, что кто-то из её родни появится.

— Всё это понятно, но ЗАЧЕМ вы это сделали?

— Я её защищала.

— Защищала? От чего или кого? Ей грозит опасность? — забеспокоилась я, вспоминая фанатика.

— Всё очень сложно. Вы должны понять, что Моника — особенный ребёнок! И я не смогу больше скрывать её особенность. От этого зависит наша выживаемость!

— Так! — разозлилась я. — Хватит ходить вокруг да около! Говорите все, как есть, по порядку!

— Да, вы правы. Просто, я не понимаю с чего начать. — Ульяна несколько секунд собиралась с мыслями, а потом как на духу выпалила. — У вашей дочери положительная мутация. Это невероятно. Я полагаю, что на неё повлияло долгое нахождение в заражённых землях. Она питалась зараженной пищей, пила зараженную воду, дышала неочищенным воздухом. И, если для всех других людей это имело печальные последствия, как для Марка, например, то организм вашей дочери смог приспособиться к новым условиям.

У меня в голове зашумело от подобных новостей. Сердце громким стуком отдавало в ушах и я начала пропускать то, что говорит врач.

— Так, погодите… — остановила её я. — Дайте секундочку… Переварить…

— Да, конечно. — понимающе сказала врач.

— Вы говорите, что у Моники мутация? В каком смысле? Что за мутация?

— У вашей дочери исключительная регенерация! И именно поэтому я не могу больше скрывать…

— Регенерации! Это же хорошо? Это же значит, что она здорова, так? — перебила я её.

— Да, это так. Моника абсолютно здорова. Несмотря на то, что она перенесла, до того как попала на базу. Не смотря на то, что была в зоне поражения, когда произошла перегрузка защитного контура реактора. Несмотря на криозаморозку. Она здорова.

— Это же замечательно! — обрадовалась я. — Но от чего тогда вы её "защищали"?

— Послушайте. Все медики, все учёные получили распоряжение — обеспечить выживаемость человеческой расы, любой ценой. Любой! Понимаете?

— Надеюсь, что нет…

— Что такое жизнь одного ребёнка, по сравнению с гибелью всех людей?

— Что? Вы серьёзно так рассуждаете? А если бы это была ваша дочь? — разозлилась я.

— У меня нет детей. И я так не считаю. — грустно улыбнулась она. — Именно поэтому я записала Монику в список погибших. По документам она была в зоне поражения и выжить никак не могла. Если бы я не сделала этого, её бы отправили для изучения. Тем более, нет никого из родственников. Да вы бы и не узнали, что она была здесь!

Откровение доктора повергло меня в шок. Действительно, что значит жизнь одного ребёнка-сироты, по сравнению с гибелью человечества. Ничего! Но только не для меня! Я за неё сама лично всех перебью.

— К сожалению, сейчас я больше не могу скрывать эту особенность Моники. Простите!

Я даже не сразу поняла о чем она, но когда до меня дошло, то волна паники накрыла с головой.

— Что? Почему? Я вас как мать прошу, пожалуйста, не нужно этого раскрывать! Не нужно. Пусть Моника будет погибшей, пусть! Но не нужно этого делать! Её же заберут у меня!

— Простите. Я не хотела этого делать, но эпидемия все решила. Кровь Моники — ключ к защите от этого заболевания. Она не восприимчива к этой болезни. Вы спрашивали, зачем я так много крови беру у неё. Я брала для предварительных тестов. И они удивительны! Вирус просто не может пробиться сквозь оболочку ее клеток и погибает в первые же сутки. Там, где обычный человек испытывает адские муки, ваша дочь почувствует лишь лёгкое недомогание! К тому же, факт о положительных мутациях уже известен и через какое-то время на базе будут у всех брать анализ на ихз наличие. Возможно, именно это даст нам шанс на выживание!

— На станции есть ещё люди с мутациями, кроме Моники? — удивилась я.

— Да. Есть мальчик, который выжил после заражения. Возможно, они с Моникой спасут всех тех заболевших, что сейчас находятся на криоконсервации. А может, и вашему Марку помогут. Ведь кто знает, может, мы сможем передать её регенерацию другим людям? — с воодушевлением говорила доктор.

— Думаете это возможно? — с надеждой в голосе спросила я.

— Конечно! Нужно только время!

— Я очень хочу, чтобы Марк поправился!

— Я понимаю! — с сочувствием выдохнула Ульяна Михайловна.

— НО НЕ ЦЕНОЙ ЖИЗНИ МОНИКИ! — сжав кулаки, рыкнула на нее я.

— Я думаю, сейчас мы сможем её защитить. — пыталась убедить меня она. — У неё есть родные, да и для меня ее судьба стала не безразлична. К тому же, ваш муж не последний человек на станции! Он поможет её отстоять! Позовите вашего мужа, мы должны вместе решить, как защитить вашу дочь.

— Его нет… — растеряно прошептала я.

— Что?…

— Его нет на станции! Он на Земле! И я не знаю, вернётся ли он вообще!