Миссия"Крест Иоанна Грозного"

ГЛАВА 6.

Захар Петрович Кучин, рассчитался с полна с Ильей, отдав и обещанную награду за головы разбойников и вырученные деньги за доставшиеся им трофеи. Он долго уговаривал Илью идти с ним после торгов назад в Углич, а потом после короткой передышки дальше на восток, но все его попытки были тщетны, не поддавшись на богатые посулы, Илья остался, не преклонен. Тяжело вздохнув, Кучин с сожалением и тяжелым сердцем распрощался с Ильей, вместе с которым ушло и тридцать ратников. Илья честно распределил деньги между дружинниками согласно их заслугам, разместил своих людей на постоялом дворе и вечером вместе с Алексеем направился к дому князя Мстиславского.

Любуясь красотами древнего города, они обратили свое внимание на одну особенность, чего не замечали ни во время путешествия, ни раньше в своем XX веке. Расширение территорий страны, привело к появлению новых направлений торговых путей, которые, как и старые дороги, все более тяготели к Москве, как к административному центру страны. Эти дороги утратили свое значение и стали радиусами, соединяющими столицу с окраинами Великого Государства. По Москве-реке шел водный путь на Оку и далее на Волгу. С Тверской улицы начиналась дорога на Тверь и далее на Великий Новгород. Через Стромынку шла дорога на северо-восток в направлении Суздаля, Сретенская улица вела на Ярославский тракт, а от Рагожинской слободы шел тракт на Казань и Нижний Новгород. Через Арбат и Дорогомилово выходила дорога на Можайск и далее шла к Смоленску, а с пригородного села Коломенского, путь уходил на юг, в Серпухов и Тулу. Все эти дороги разветвлялись далее в целую сеть путей и расходились по всему пространству России. Однако центром схождения всех дорог была Москва, сердцем которой являлся древний Кремль и площадь Пожар.

Остановив коней перед подворьем князя Мстиславского и передав их на руки дворовым холопам, Илья и Алексей, поправив одежду, направились внутрь дворца. Хозяин был дома, представившись дворецкому, они попросили доложить о себе и после коротких вопросах о сути визита, тот скрылся за дверью. Князь Мстиславский сидел за большим столом, заваленным бумагами в обществе троих вельмож. Они видимо обсуждали какую-то очень важную проблему, однако решение ее ни как не приходило им на ум, и в связи с этим глубокая озабоченность читалась на их лицах. Князь перевел взгляд с бумаг, устремив взор на оторвавших его от важных государственных размышлений, дворян.

– Что вам угодно, господа? Чем я могу вам быть полезен?

– Мы к вам от боярина Никиты Александровича Нагого, – начал Илья, – он велел вам кланяться и просил передать письмо.

– Письмо?

Князь встал из-за стола, подошел к Илье и взял протянутый ему свиток. Он аккуратно надломил печать, развернул и пробежал глазами содержимое.

– Боярин Нагой рекомендует вас как смелых и искусных воинов, мне нужны храбрецы. Он пишет, что вы ищете царской ратной службы? Я с удовольствием помогу вам. На днях, Государь повелел мне сформировать армию и выдвинуться к Брянску, на случай нападения со стороны Сигизмунда III, в данный момент я испытываю острую нехватку в людях, – он усмехнулся, – готовых разбить жалкую кучку негодяев во главе с Самозванцем, именующим себя сыном Иоанна Грозного.

Он умолк, внимательно рассматривая стоящих перед ним дворян. Илья, сделав пол шага вперед, обратился к нему.

– Князь, дело в том, что пока мы добирались до вас, к нам прибились люди, и теперь нас не двое, а более тридцати, все конные и хорошо вооружены. Я хочу на базе того, что имею, сформировать свой собственный отряд наемников, довести его до сотни сабель и с ним поступить на службу к Государю.

Князь Мстиславский с удвоенным интересом уставился на Илью, он явно не ожидал такого поворота разговора. Бояре сидевшие за столом и до этого не принимавшие участия в происходящем, оторвались от бумаг и стали внимательно прислушиваться. Князь взял со стола серебряный колокольчик и позвонил. На зов пришел дворецкий.

– Любезный, – обратился к нему князь, – распорядись, чтобы нам принесли чего-нибудь выпить.

Тот поклонился и с важным видом скрылся за дверью.

– Ну что же, ваше желание похвально,- обратился Мстиславский к Илье, – не всякий даже ревностный слуга Государев в наше время способен на такой поступок, однако где же вы возьмете деньги на эти цели?

– Мы с приятелем, – Илья указал на Алексея, – заложили для этого свои поместья в Сибири, но старший дьяк Казенной избы не выдает, тянет время, именно по этому и затянулось формирование дружины, а пока существуем на личные сбережения.

– А! Матвей Степанович, – князь усмехнулся, – знаю его, редкостная гнида и упырь, берет со ста рублей три себе, ну да ладно, помогу вам.

Он взял перо, и периодически макая его в позолоченную чернильницу, стал что-то писать. Закончив, он помахал бумагой, давая чернилам немного просохнуть, отложил ее в сторону и принялся снова что-то писать. Наконец работа была завершена, князь поставил жирную точку и отложил перо в сторону. Вошедший лакей, поставил поднос с вином в серебряном кувшине украшенном самоцветными камнями на стол, разлил вино по чаркам из такого же металла и тихо удалился.

– Прошу вас, – князь жестом пригласил всех присутствующих, – этот божественный напиток из виноградной лозы я хочу выпить за Государя Бориса Годунова и за Матушку Россию, которая ни когда не будет победима, покуда у нее есть такие сыны, радеющие за Отечество.

Он выпил чарку до дна, взял из рядом стоящей вазочки несколько засахаренных вишен и закусил, остальные последовали его совету.

– Здесь,- протягивая Илье первое письмо, – я пишу Главному дьяку Казенной избы о том, чтобы вам не препятствовали в получении денег, кроме того, я распорядился, чтобы вам выдали еще сверх того пятьдесят рублей в аванс за вашу будущую службу Государю. Во втором письме, я пишу своему управляющему небольшой деревеньки близь Москвы, чтобы он разместил ваш отряд на время формирования, и до особого моего приказа обеспечивал вам ночлег и пропитание, как людям, так и лошадям. Вам Илья, надлежит в короткий срок закончить формирование дружины и привести ее в боевую готовность, я лично проведу смотр. Завтра, в это же время, вы явитесь ко мне и доложите положение дел, а сейчас вы свободны, прошу вас оставить нас одних, Государственные дела не требуют отлагательств. Илья и Алексей, поблагодарив и поклонившись, вышли за дверь.

Тринадцатого октября 1604 года с навербованным им и его сторонниками отрядом наемников, насчитывающим около трех тысяч человек, Дмитрий вторгся в Россию. На встречу с ним уже спешили Донские и Запорожские казаки. Беглый дьякон вступил на русскую землю с мечем и манифестом, объявляя всем, что он, спасенный невидимою десницею Божью от ножа Годунова, долго находившийся в неизвестности, спешит в Москву, под знаменами своей рати готов сесть на Трон своих предков, по праву рождения ему принадлежавший. Этим манифестом Дмитрий придал себе еще большей значимости в глазах людей сомневающихся, довершал и узаконивал действие прежних подметных грамот, составленных вместе с Осипом Волоховым. Статный витязь, искусно владеющий мечом и конем, находящийся всегда впереди своего войска, презирающий опасность, окруженный знатными ляхами, он производил впечатление не только на чернь, но и на людей из других сословий, которые не узнавали расстригу в его нынешнем облике и признавали в нем Великого Князя Московского.

На берегу Днепра, разделив свое войско пополам и отправив казаков к Белогороду, Дмитрий, окруженный Белыми Ангелами – польскими гусарами, отправил русскую часть дружины вперед и остановился в Слободе Шляхтенской. Именно там судьба преподнесла ему первый подарок. Двадцать первого октября жители и воины города Моравска, сведав о его приближении, нарушив присягу, данную Годунову, пленили своих воевод и отправили на встречу Дмитрию посольство, выражая тем самым покорность и признавая его верховную власть. Народ, разоренный несколькими десятилетиями войн, несколько лет преследующим страну голодом, хотел видеть в чудесно спасшимся Дмитрии доброго царя, способного привести страну и народ к благоденствию и процветанию.

У ворот города жители встретили Дмитрия хлебом и солью. Ему нельзя было отказать в уме и хитрости, торжественно вознеся молитву в православном храме, он, изъявляя милость и жалея только об их заблуждении, Дмитрий дал свободу Моравским воеводам. Эта весть с невероятной быстротой прокатилась по всей России, добавив Дмитрию дополнительной славы. Следом за Моравском, двадцать шестого октября, ему покорился Чернигов. Горожане и стрельцы, встречая Дмитрия, вынесли ему на золотом блюде ключи от города и торжественно присягнули ему на кресте Иоанна Грозного. Главный воевода, князь Иван Андреевич Татев, внутренне ненавидя Годунова, вместе с тремя сотнями стрельцов и ополчением из горожан, взяв из Черниговской крепости двенадцать пушек, присоединился к армии Самозванца, который окрыленный первыми успехами и повсюду слыша только радостные крики и хвалу народа в свой адрес, надеялся и далее брать города без кровопролития. Между тем войско Самозванца подошло к Новгород – Северскому, который защищал гарнизон из шестисот стрельцов во главе с окольничим Басмановым. Взять город штурмом не удалось, осажденные отбивали все приступы. Зато Путевиль без боя признал власть Дмитрия, этот город с его каменной крепостью был ключевым пунктом обороны Чернигово-Северской земли. Там Дмитрия ждал еще один сюрприз, дьяк Ступов передал ему сбереженную им казну, в которой хранились не малые суммы денег, предназначенные на выплату жалования служивым людям.

Войска Годунова стояли в бездействии и в начале декабря на сторону Дмитрия перешли Белгород, Курск, Кромны, Ливны, Елец, Воронеж, Рыльск, Севск и множество других более мелких населенных пунктов. Видя, что положение ухудшается и Россия потихоньку попадает под Польское влияние, Шведский король Карл IX, предложил Годунову военную помощь, но русский царь отказался, уверяя, что опасности нет, и он справится своими силами. Годунов направил послание Сигизмунду III, обвиняя его в нарушении мира, но тот все отрицал, заявляя, что состоящие в войсках Дмитрия поляки и литовцы действуют как частные лица и их действия не одобряются королевской властью, Сигизмунд конечно был заинтересован в ослаблении России.

Вся южная Россия кипела бунтом, повсеместно во всех городах хватали чиновников искренне верных Годунову и представляли на суд Дмитрию, который немедленно освобождал их и с милостью принимал к себе на службу, тем самым, умножая свое войско новыми изменниками. Единственно Басманов в Новгороде – Северском оказывал сопротивление Лжедмитрию, сидя в полуразрушенной крепости, он мужественно отражал одну за одной все атаки неприятеля, ожидая подхода подкрепления и войска Годунова. Годунов, томимый ужасом, отсиживался в Москве. Он еще мог исправить положение вещей, за ним стояли святость венца и присяги, на поле брани Россия не предала бы своего царя, если бы он, лично возглавил войско. Годунов решил иначе, он вручил судьбу свою и своей семьи в руки бояр, которым не доверял, назначил главным воеводой Федора Ивановича Мстиславского, человека мужественного, но более знатного, чем искусного полководца, и отправил рать в Брянск.

Россияне между собой делились мыслями, что сам Бог каким-то чудом спас Дмитрия для правосудия над ненавистным тираном и чем больше слышали об успехах Лжедмитрия, тем неохотней шли на службу к царю, уклоняясь от воинской повинности. Годунов требовал от Мстиславского как можно скорее собрать войско. Обращаясь к боярам, он грозил казнями и лишением имений тем, кто не выставит должное количество ратников, грозил темницею и кнутом нерадивым воинам решившим ослушаться его указа, велел, чтобы все слуги монастырские, годные для ратного дела, собрались под знамена в Брянске для защиты Отечества в трудный час.

Алексей усердно затачивал ножом гусиное перо. Эта операция не очень получалась у него, судя по кучке испорченных перьев, лежащих на столе. Наконец, поглядев на заточку последнего, он остался доволен, обмакнул его в чернильницу и стал, стараясь не наделать помарок, записывать цифры, разнося их по колонкам в лежащую перед ним расходную книгу. Мысленно производя подсчеты в уме, он пытался припомнить все до мелочей, стараясь ни чего не упустить, Алексей записывал общее количество продовольствия и фуража, которое они израсходовали за два месяца. Отдельной колонкой шли расходы на огненный снаряд, цифры были внушительные, за то вся дружина их с Ильей небольшого наемного отряда стреляла без промаха, точно поражая цели на довольно большом расстоянии. Князь Мстиславский, по просьбе Ильи, прислал пушку небольшого калибра, из которой стреляли по импровизированным деревянным мишеням все бойцы отряда, осваивая пушечное дело, а также доводя до полного мастерства точность наводки, грохотом от выстрелов пугая жителей подмосковной деревеньки Горки и доводя этим до неистового лая окрестных собак. Алексей снова обмакнул перо в чернильницу, но не успел донести его до нужной колонки, как большая клякса упала на страницу книги, постепенно расползаясь на бумаге, она на глазах превращалась в жирную кляксу, смутно напоминающую толстого несуразного человечка, который с бумажного листа казалось, словно издевается над Алексеем.

– Черт! Третья клякса подряд на одном листе, – про себя подумал он и отложил перо в сторону, – неужели наши предки не могли додуматься до стального элементарного перышка, нужно задуматься над этим делом. Хотя стальное перо изготовить, пожалуй, будет сложно, а вот из золота по рисунку любой ювелир сделает, и не нужно будет мучиться с гусиными перьями. Нужно немного подтолкнуть научно-технический прогресс в средневековой России.

Довольный этой мыслью, он зачерпнул ковшом из рядом стоящего на столе жбана медовухи и сделал несколько больших жадных глотков. В голове просветлело, тошнота немного отступила. Он сделал еще пару глотков и поставил ковш на стол. Позавчера они с Василием отправились в Москву с отчетом к князю Мстиславскому, за одно и получили жалование на всю дружину. После посещения княжеского подворья, Василий затянул его к своей знакомой вдовушке, у которой оказалась очаровательная подруга, и время до утра пролетело не заметно. Распрощавшись с вдовушками, они к обеду очутились на постоялом дворе. В Веселом Стрельце они завербовали трех рекрутов, что было дальше, Алексей помнил смутно, помнил, как вернулся в Горки и Волчонок помог ему раздеться, потом он провалился в сон.

Сегодня с утра, после пробуждения, у него был с Ильей очень не лицеприятный разговор. Илья упрекал его в разложении дисциплины в дружине и что он мало занимается военными забавами, упрекал в том, что командир должен показывать личный пример своим подчиненным. Но что поделать, если он, Алексей, по своей натуре в глубине души сугубо мирный человек и у него нет ни какого желания без нужды, просто так ради развлечения скакать на коне, махать саблей или стрелять из пищали. В конце концов, хлопнул дверью и оставил его, Алексея, заниматься бумажной волокитой, хорошо, что Волчонок сжалился над ним и принес жбан холодной, свежей медовухи.

Работа не клеилась. Он с Ильей и Василием, на время формирования дружины поселились в доме деревенского старосты и устроили в нем что-то наподобие штаба. В избе было чисто, сухо и тепло, большую часть комнаты, в которой находился Алексей, занимала русская печь, по середине стоял стол, а в углу под образами большой хозяйский сундук, окованный железом. Треск горящих дров в печи в совокупности с выпитой медовухой действовал успокаивающе от чего, клонило в сон. Заскрипела дверь, в горницу с охапкой дров вошла дочь хозяина Катенька и стала подкидывать поленья в печь. Глядя на Катеньку, Алексей зачерпнул еще ковшик из жбана и с жадностью выпил. Это была молодая, совсем еще юная девушка, с красивыми формами тела, которые не мог скрыть даже широкий пестрый сарафан. Привыкший в своем времени в основном работать с женщинами и знающий их ухищрения, Алексей давно заметил те оценивающие взгляды, которые бросала на него она, но чувство уважения к гостеприимству хозяев удерживало его от необдуманного поступка. Катенька, закончив подкладывать поленья в печь, длинной кочергой ворошила угли и чуть изогнувшись в перед, она как бы в невзначай покачивала бедрами, тем самым приводя Алексея в возбуждение. Он уже встал из-за стола, собираясь подойти к ней, тем самым, плюнув на свое благоразумие, но в этот момент во дворе послышался конский топот и крики, тем самым, заставляя его перевести свой взгляд с аппетитной части тела Катеньки в окно. В горницу вбежал Волчонок и, обращаясь к нему, произнес:

– Хозяин, из Москвы прибыл гонец с грамотой от князя Мстиславского.

– Ну что ты стоишь, проси его сюда, живо.

Глядя в окно, по взмыленному коню Алексей определил, что грамота действительно срочная. Гонец, войдя в горницу, поклонился Алексею и молча протянул свиток. Надломив печать, Алексей развернул его. Это был приказ от Главного Воеводы князя Мстиславского. В котором сказывалось, что дворянину Илье Просветову надлежит завтра по утру со своим отрядом в срочном порядке выдвигаться в Брянск, где ему следует соединиться с наемным немецким отрядом француза Можерета и под командованием последнего прибыть в Калугу и там дожидаться подхода князя Мстиславского с основным Войском.

– Гонца и лошадь накормить и определить на постой, – обратился Алексей к Волчонку.

Тот молча кивнул головой.

– Не стоит, Ваша Милость, у меня указание боярина Кашина не задерживаться. Если можно, хотелось бы водицы испить.

Алексей жестом указал гонцу на стоящий на столе жбан с медовухой. Тот зачерпнул и выпил три ковша под подряд, вытерев рукавом кафтана, мокрые усы и бороду, крякнул от удовольствия и произнес:

– Хороша! Ну, я поскакал назад?

– Лети голубь, лети, – Алексей жестом руки отпустил гонца.

Еще раз, пробежав глазами, текст грамоты, он решил срочно показать ее Илье.

– Что случилось, барин?

Погруженный в свои мысли, Алексей не заметил как Катерина, закончив свою работу, тихонько подошла к столу и встала у него за спиной. Он оторвался от дум, взглянул на нее и про себя подумал:

– Эх, как не кстати этот гонец пожаловал.

– Барин, вы меня слышите? – легонько прижимаясь к нему, Катенька продолжила, – На днях вы обещали мне, что уговорите папеньку и возьмете меня в воскресенье после утренней службы, с собой в Москву на ярмарку, а еще вы обещали мне новый красивый платок и сапожки. Вы не забыли?

– Да, да Катенька, я не забыл, ты тут посиди, а я сейчас приду.

Он вышел из избы, на ходу застегивая кафтан, и направился на розыски Ильи. Катенька, наконец, поняв, что случилось что-то серьезное, удалилась на женскую половину дома.

Илью не пришлось долго искать. Ориентируясь на веселые крики и улюлюканье, Алексей направился по тропинке вытоптанной в снегу на окраину села, где на небольшом пустыре давал уроки фехтования своей дружине Илья. Раздвинув плотное кольцо из деревенских мужиков, ребятишек и дружинников, взору Алексея предстала следующая картина. Несмотря на легкий морозец, Илья без кафтана, одетый в простую льняную рубаху, подвязанную поясом, сражался на деревянных мечах сразу с тремя недавно прибывшими рекрутами. Опыт мастера спорта Советского Союза по фехтованию на саблях, собранный многими предшествующими поколениями людей, брал верх над природной силой и индивидуальной выучкой дружинников, привыкших обращаться с холодным оружием с детства. Легко парируя удары противника, Илья под громкие подзадоривающие крики собравшейся толпы, вымотав атакующего неприятеля, тем самым, заставляя их делать ошибки, стремительно перешел в наступление. Несколько парирующих ударов, короткий выпад, полуоборот вокруг своей оси и деревянный меч Ильи хлестнул ребром одного из дружинников в область живота, заставляя его выйти из учебного боя. Двое других, растерявшись, видя, что их товарищ вышел из игры, немного замешкались, давая тем самым Илье моральное преимущество. Хитрым приемом, он выбил из рук одного из противников деревянное оружие и быстрым движением нанес рубящий удар сверху в низ в область плеча другому. Потерявший меч дружинник, не зная, что делать, попятился назад, но кто-то из толпы, под хохот и насмешки собравшейся публики, толкнул его в спину и незадачливый дружинник, потеряв равновесие, упал к ногам Ильи, уткнувшись лицом в снег.

Илья воткнул деревянный меч в снег, надел заботливо поданный Волчонком полушубок и обратился с речью к поверженным противникам.

– С таким мастерством как у вас далеко не пойдешь. С вами хорошо идти в бой только против мужиков да разбойников, да и то результат может быть непредсказуем, а настоящий воин быстро наделает в ваших шкурах дырки. Василий, давай покажем им, как фехтуют настоящие воины.

Василий молча вышел на импровизированную арену, скинул тулуп, подобрал со снега брошенный меч и принял боевую стойку. Из всей дружины, только ему одному удавалось оказать достойное сопротивление Илье. Иногда, он хитрым приемом, известным только ему, которым он очень гордился и держал его от всех в секрете, удавалось поразить Илью в бедро.

Илья хотел уже сбросить полушубок на снег, но голос Алексея остановил его.

– Илья, Алексей вышел в центр арены и положил руку ему на плечо, – нам нужно поговорить, прискакал гонец из Москвы от князя Мстиславского.

Илья кивнул ему головой и обратился к дружине.

– Разбейтесь на десятки и по очереди бейтесь друг с другом, чей десяток окажется сильнее, те от меня получат вечером бочонок бражки и день отдыха. Да смотрите, не покалечьте друг друга, Василий остается за старшего, я скоро вернусь и проверю.

Они быстрым шагом направились к своей избе.

Войско шло вперед, повинуясь царской власти, но колебалось сомнением и взаимным недоверием. Соединившись с Яковом Можеретом, Илья со своим отрядом выдвинулся к Новгороду – Северскому, на выручку воеводе Басманову. Последняя остановка была в городе Трубчевске, где войско Годунова поджидало отставшие обозы. Восемнадцатого декабря, на берегу Десны, в нескольких верстах от стана Дмитрия, произошла перестрелка между отрядами того и другого войска, а на третий день легкая сшибка. Ни одна сторона не выразила желания атаковать. Дмитрий ждал, что воины Годунова, следуя примеру городов, выдадут ему своих воевод, а Мстиславский, неуверенный в своем войске, надеялся на то, что неприятель уйдет без битвы, из-за своей малочисленности.

Сражение произошло двадцать первого декабря, часть воинов Мстиславского перед боем перебежало на сторону Самозванца, тем самым, усилив его, но всеравно у воевод Годунова был более чем двукратный перевес. Первую атаку армии Самозванца русское войско отбило, но не выдержало повторного удара польской конницы против полка правой руки. Этот полк смешался с большим полком, и оба они в беспорядке начали отступление. Стойкость левого крыла русской рати не могла спасти положение, изумленный Мстиславский, сам, удерживая, мечем неприятеля, был ранен и едва спасся от плена, благодаря небольшой дружине стрельцов, которые вовремя пришли ему на выручку. В этот решительный час, Дмитрий всеобщим нападением подкрепил удар смелых ляхов, обращая в срамное бегство москвичей. Положение вещей спасло вступление в бой семи сотен немецких всадников и сотни Ильи, они своей стойкостью остановили неприятельский натиск и благодаря уцелевшему левому крылу, прикрыли бегство основного войска. Видя перед собою развивающиеся события, Басманов вышел из осажденной крепости и ударил в тыл Самозванцу, который, слыша выстрелы позади себя и видя свой укрепленный лагерь в пламени, прекратил битву.

Войско Мстиславского, ожидая свежих подкреплений, отошло к Стародубу, а победители, хвастаясь победой и четырьмя тысячами убитыми неприятелями, пировали под стенами осажденного Новгород – Северского и к концу следующего дня к ним присоединилось четыре тысячи пеших запорожцев. На подходе ожидался еще один восьмитысячный отряд с четырнадцатью орудиями, однако взять Новгород – Северский не удавалось, нежелание польско-литовских наемников продолжать боевые действия все больше ощущалось в стане Самозванца.

Дмитрий сидел в своем походном шатре в окружении ляхов. Судя по всему, разговор был тяжелый. Ляхи в надежде на то, что весь поход до Москвы пройдет без кровопролития, не любили зимних походов и осад крепостей. Их романтическое настроение стало ослабевать в пропорциональной зависимости от усиления российских морозов. Безрезультатно обстреливая Новгород – Северский из пушек, они не хотели двигаться вперед, боясь с одной стороны оставлять у себя в тылу грозного Басманова, а с другой стороны не хотели битвы с русским войском, которое преграждало дорогу на Москву и по слухам усиливалось все новыми полками. Самозванец пустил в ход все свое обольстительное красноречие, суля им в недалеком будущем несметные богатства, но все было тщетно, ляхи решили закончить московский поход, ссылаясь на указ Сигизмунда, не воевать с Россией, если она будет стоять за Годунова. В конце концов, у Дмитрия осталось лишь четыреста верных ляхов-авантюристов, готовых идти с ним до конца.

Оставшись один на один в шатре со своим будущим тестем, Великий Князь Московский молчал, погруженный в свои думы. Он хорошо понимал, что без всеобщего предательства россиян, ни ляхи, ни казаки, ни прочие изменники не смогут свергнуть Годунова. Страх оказаться между Мстиславским и Басмановым, который снова укрылся в крепости и был готов погибнуть в ее развалинах, угнетал Дмитрия. Пан Мнишек, убежденный, что все погибло, и мечты на Смоленское княжество рухнули вместе с Марининым царством, прервал затянувшуюся паузу.

– Не отчаивайся Дмитрий, уход польских гусар это еще не конец. Тебе верна вся южная Россия, люди видят в тебе истинного Государя. Я завтра на рассвете отправлюсь в Польшу, где соберу новую, более сильную рать и в скором времени вернусь к тебе.

Дмитрий усмехнулся, в словах и интонации несостоявшегося тестя проглядывалась неприкрытая ложь. Он наполнил большой серебряный кубок мадьярским вином и залпом выпил.

– Я видел, что Россияне сражались, но дрались плохо, – обратился он к Мнишеку, – я видел, как они бежали, но не ко мне, а от меня. Наверное, я чего-то не учел.

– Не казни себя Дмитрий, я скоро вернусь.

Пан Мнишек на прощанье обнял несостоявшегося зятя и молча вышел из шатра. Оставшись один, Самозванец размышлял о положении дел, глядя на пламя свечи. Погруженный в свои мысли, он не заметил, как Осип Волохов вошел в шатер.

– Дмитрий, – тихо позвал его Волохов.

А это ты, чего же не бежишь со всеми в Польшу?

– Ты разве забыл, что мы с тобой ходим по одной дорожке? Без тебя, меня повесят, – Осип ехидно засмеялся, – а с тобой я отомщу злодею Годунову и верну себе честное имя. Впрочем, я к тебе по делу пришел. Час назад, казаки задержали трех иноков. При них были найдены грамоты от Государя и Патриарха к жителям занятых тобой городов и земель. В них сказано, что за твою голову, живую или мертвую, Государь обещает всем великие милости, а во второй, Патриарх Иов грозит страшной церковной анафемой, всем кто тебе помогает.

– И где они, Осип?

– Они в шатре у дьяка Сутупова, двоих из них я знаю, они из Патриаршего Подворья и знают тебя в лицо, а вот третий монах – загадка.

– Позови ко мне князей Мосальского и Татева, да еще Михайлу Салтыкова и ляха Золочевского.

В царском одеянии на троне сидел поляк Геннадий Золочевский. В шатер Дмитрия стража привела схваченных монахов. Золочевский грозным голосом обратился к ним.

– Знаете ли вы меня?

– Знаем, что ты не Дмитрий, – молвил старший из них, двое других молча кивнули головами.

Осип, Дмитрий и князь Мосальский, находясь за ширмой, наблюдали за этой сценой.

– А кто я, по-вашему? – продолжил Золочевский.

– Ты вор и злодей, проклятый церковью, – ответил один из иноков.

Выйдя из-за ширмы, Дмитрий обратился к стражникам.

– Взять их и пытать, пока не сознаются, зачем сюда пожаловали.

– Брат Гри…, – закончить реплику старшему монаху не дал Осип.

Он ударом сапога в лицо, заставил замолчать стоящего на коленях перед троном инока. Тот, сплевывая на пол кровь и зубную крошку, пытался повторить недосказанное, пальцем указывая на Дмитрия, но после трех дополнительных ударов нанесенных Осипом, тот умолк. Стражники, подталкивая бердышами двух оцепеневших от ужаса монахов, повели их в пыточную, а третьего, который после побоев Осипа едва пришел в себя, поволокли за ноги. Сплевывая кровь, он еще пытался что-то сказать, но после дополнительного пинка полученного от стражника, потерял сознание.

Дмитрий обратился к князю Мосальскому и Салтыкову.

– Завтра по утру снимайте осаду с Новогорода, мы отходим к Севску. Нам не выстоять без ляхов против Мстиславского. Вы, князь Татев, отправитесь прямо сейчас в Камарицкую волость и поднимайте всех, кто может держать оружие под наши знамена. Все свободны. Осип останься, мы с тобой после пары кубков хорошего вина, пойдем и понаблюдаем за работой палача.

Палач знал свое дело. Вместе с подручными, после трех часов истязаний несчастных иноков, он добился признания у одного из них. Не выдержав пыток, тот хотел признанием спасти себя и рассказал, что у них есть яд, которым они, исполняя волю Годунова, хотели отравить истинного Великого Князя, и что некоторые из ближайших людей Дмитрия с ними в заговоре. Пакетик с ядом нашли у одного из иноков, который тот спрятал у себя в сапоге. Узнав имена изменников среди своих любимцев, Дмитрий по утру перед всем войском вместе с монахами предал в жертву народной мести, и после казни, хвалясь небесным к нему благоволением, снял осаду и отступил со всем войском в Камарицкую волость. Перед самым отправлением, они с Осипом сидели у него в шатре.

– Осип, есть способ отомстить Годунову, – вертя пакетик с ядом в руках, Дмитрий продолжил, – в этом пакетике сейчас находится смерть Борисова. Если он внезапно умрет, судьба России окажется в наших с тобой руках.

Дмитрий положил пакетик на стол и подвинул его в сторону Осипа. Тот выдержал паузу, некоторое время, размышляя над предложением, решившись, в конце концов, накрыл его ладонью и зажал в кулаке. Дмитрий налил испанского вина и пододвинул один бокал Осипу.

– Ты сделал правильный выбор, только будь осторожен. У дьяка Сутупова получишь из казны все оставшиеся деньги, да смотри не жалей их. Ни кто не признает в тебе Осипа Волохова, а вот в образе брата Варлаама ты более известен. Остерегайся людей Патриарших, возьми кого-нибудь себе в подручные, я с нетерпением буду ждать тебя назад с добрым известием.

Опустошив на прощание по полному кубку, они дружески расстались.

Изумление московских воевод, трагически проигранной битвой, было столь велико, что они забыли известить об этом Годунова. Узнав от других лиц все печальные обстоятельства, царь велел объявить свою немилость воеводам за преступное молчание, но войско уверить в своей милости. Отправив к князю Мстиславскому своего врача, чтобы быстрее поднять его на ноги, Годунов призвал к себе Басманова, устроив тому торжественную встречу как герою и восхищаясь славой его подвига, осыпал великими милостями, не пожалев ни своей казны, ни богатых поместий и дав тому сан Боярина Думного. Такая награда породила зависть у знати. Любимец царя сделался любимцем народа. Отняв Басманова у войска и поставив Шуйского главным Воеводой, Годунов сделал огромную ошибку, которая со временем привела к гибели его династии, а Россию ввергла в пучину бедствий на долгие годы.

Войско близь Стародуба, расположившееся в лесах между засеками, находилось в подавленном настроении и ждало нового предводителя. Находились в унынии и Илья с Алексеем, за весь период времени, которое они провели в XVII веке, они не на шаг не приблизились к разгадке тайны исчезновения синхронизатора времени. Сидя за столом в питейном заведении Стародубского посада, в обществе Василия и еще троих дружинников, они заливали свою неудачу и плохое настроение хмельной бражкой. Зал харчевни был заполнен до отказу. В основном слышалась немецкая и голландская речь наемников, несколько столиков занимали русские ратники и в самом дальнем углу шумно гуляли стрельцы. За спиной Ильи веселилась компания немцев во главе с сотником Вальтером Розеном, ливонским дворянином. Прекрасно понимая немецкую речь, Илья, слушая их, все больше и больше приходил в состояние мрачного раздражения. После громкого последнего тоста Розена, компания немецких наемников заржала, находя отпущенную Вальтером острую шутку, на счет русских воинов, особенно удачной. На веселый, заливистый смех за столом обратили внимание их земляки за другими столиками и стали смаковать каламбур Розена. В конце концов, точка кипения терпения Ильи достигла своего апогея, он резко встал из-за стола. Алексей, понимая немцев, хотел удержать Илью от необдуманного поступка, но не успел. Глиняная кружка Ильи упала со стола и с грохотом разбилась об пол. Звук разбивающейся керамики потонул в общем, гуле питейного зала, однако Вальтер Розен обернулся к Илье и, улыбаясь, произнес на немецком обращаясь к соотечественникам.

– По-моему русский витязь тоже хочет выпить с нами за ранее сказанный тост.

Немцы дружно засмеялись, а Розен наполнив до краев кружку пивом, протянул ее Илье, обращаясь к нему на ломанном русском.

– Русский витязь, я только что выпил со своими товарищами за славу русского оружия и за храбрых русских воинов. Предлагаю тебе тоже присоединиться к сказанному, – с этими словами он протянул кружку Илье.

Он взял кружку из рук Розена и обратился к наемникам на чистом немецком языке.

– Я выпью за славу русского оружия, но чуть позже. Ты Вальтер сейчас что-то говорил, что у русских есть ноги, чтобы убегать, а нет рук, чтобы драться, так вот, этими руками я бросаю тебе вызов и хочу посмотреть на твои ноги, которые будут дергаться передо мной в смертной агонии, – с этими словами он выплеснул кружку пива ему в лицо.

Немцы замерли, русские, не понимая ни одного слова из диалога, осознавали, что произошло что-то из ряда вон происходящее. Не нарушая возникшей тишины, все ждали ответных действий со стороны Вальтера Розена. Тот вытер, расшитым серебряными нитями, рукавом камзола лицо, улыбнулся Илье и произнес:

– Я уничтожу тебя. Мы будем драться немедленно, потому что мне не терпится увидеть твою кровь.

– Надеюсь, я не предоставлю вам такой возможности и увижу вашу кровь первым. Извольте указать ваших секундантов.

– Мои друзья сейчас подойдут к вам.

– Очень хорошо, я буду ждать, – Илья повернулся спиной к Розену и сел на свое место.

Затянувшуюся паузу разрядил Алексей.

– Зачем ты это сделал, Илья? – обратился он к другу.

– Если тебе не понятно Леха, то я всегда был в первую очередь русским офицером и честь Отчизны ставлю превыше своей жизни.

– Илья, а как же наша с тобой миссия, ведь поединок вещь серьезная и результат может быть не предсказуемый?

– Посмотрим, проигрывать этому зазнавшемуся немцу я не собираюсь, если что, ты Леха закончишь начатое нами дело.

– Будь осторожен, Вальтер умелый воин и опытный фехтовальщик.

– Василий, – обратился Илья к другу, – я прошу тебя и Алексея быть моими секундантами. Об одном порошу, не тяните время, мне не терпится наказать этого зазнавшегося немца и дать урок на будущее остальным, чтобы было не повадно.

Василий и Леха встали и подошли к столу Розена. С его стороны вышли тоже двое секундантов. Обстановка в харчевне накалялась, все присутствующие прекратили разговоры и оставили выпивку. Немцы стали стягиваться к столику Розена, а русские ратники и стрельцы к столику Ильи, который был внешне спокоен и даже пробовал шутить с товарищами. Обеспокоенный хозяин харчевни, опасаясь предстоящего погрома в своем заведении, заискивающе улыбаясь подошел к секундантам, умоляя их разрядить обстановку и не устраивать поединок прямо здесь. Он еще что-то просил, но его не слушали. Алексей внял к его мольбе. Сначала на немецком языке, а затем на русском, он обратился к присутствующим с речью, в которой просил успокоиться и сесть на свои места.

Поединок решили провести на льду замерзшего небольшого озера, которое находилось не вдалеке от Стародубского посада. Народу посмотреть на это зрелище с обеих сторон, собралось предостаточно. Право выбора оружия было предоставлено Вальтеру, и он, решил драться на саблях, дополнительно используя в свободной руке кинжал средней длины. Алексей и Василий согласились с выбором Розена, считая, что Илья владеет этим оружием универсально. Илья настаивал на том, что бы драться без брони, но секунданты с обеих сторон решили по иному, обязав дуэлянтов биться в кольчугах. В конце концов, все формальности были соблюдены, и был подан сигнал к началу поединка. Немец и Илья начали потихоньку сходиться. Медленно, с вытянутыми вперед и направленными в грудь соперника саблями, они двигались по кругу, постепенно сближаясь. Лед озера, слегка припорошенный снегом, не был скользким. Легкий январский морозец достаточно крепко сковал поверхность озера, но количество вооруженных людей, которые пришли поглядеть на поединок, все увеличивалось. Периметр озера был заполнен до отказа и постепенно вновь прибывшие, подталкивали впереди стоящих, заставляя их выходить все дальше и дальше на лед озера.

Бой шел уже минут десять, но соперники, проверяя и изматывая, друг друга ни как не решались перейти к более активным действиям. Наконец, Вальтер, парируя рубящий удар Ильи, перешел в стремительную контратаку и стал теснить его к центру озера. Немец слишком увлекся атакой и этим воспользовался Илья. Найдя ошибку в обороне противника, он перпендикулярным ударом в область живота полоснул Вальтера саблей. Из-за сближения удар получился не слишком сильным, однако кольца кольчуги Розена не выдержали дамасской стали сабли Ильи и расползлись под режущим ударом микропилы клинка. Немец словно не обратил внимания на нанесенный удар, он шел вперед, беспрерывно атакуя. Порез на его теле хоть и был не сильным, но кровь, пропитав одежду, стала потихоньку капать на лед, окрашивая белоснежную поверхность озера алыми пятнами.

Поединок продолжался уже около получаса. Противники заметно стали уставать, но топот тысяч ног по льду и подбадривающие крики толпы, заставляли их идти вперед. Каждый из них желал смерти другому. Наконец Илья, уловив момент, нанес сокрушительный удар в область правого предплечья соперника, тот не остался в долгу, в горячке быстро сближаясь, выронив из раненной руки саблю, немец мощным ударом кинжала, поразил Илью под лопатку левого плеча. Кольчуга, сделанная в академии из крепкого непробиваемого пластика выдержала удар, оставляя на его теле огромный кровоподтек. Вероятно Вальтер, надеясь на этот удар, вложил в него всю силу и мощь своего тела. Удар был на столько силен, что левая рука Ильи онемела, пальцы руки разжались, и кинжал упал на лед. Если бы на Илье была обычная металлическая кольчуга, то вероятней всего, обоюдно острое лезвие кинжала Розена разорвало бы звенья и, пробив лопатку, вошло бы прямо в сердце.

Немец упал на колени. Кровь из раненного плеча хлестала фонтаном, вероятней всего была задета кость. В этот миг Илье следовало добить незащищенного противника рубящим ударом сабли сверху, но обескураженный только что пропущенным ударом он упустил момент. Вальтер, подняв со льда саблю и прижимая рукоять к ране, собрал все свои силы и встал на ноги. Он хорошо понимал, что сейчас время работает не на него, и с каждой каплей крови жизненные силы все больше покидают его тело.

Толпа по кругу ревела, вид крови на льду приводил ее в неистовство. Лед не выдержал топота тысяч ног и дал трещину. Нити трещин, словно паутина, окутали гладкую поверхность озера за один миг. Разгоряченные боем болельщики во всеобщем шуме не слышали треска льда, и не заметили расползающихся по его глади трещин и в какой-то момент все разом оказались в холодной воде. В начавшейся панике, толпа, мешая, и давя друг друга, устремилась на берег. Илья, видя невозможность продолжения боя, вложил саблю в ножны. Между ним и Вальтером по льду прошла глубокая трещина, которая постепенно превратилась в разлом. Раненный немец, теряя равновесие, упал на лед и начал сползать в воду. Цепляясь здоровой рукой за край льдины, он пытался выбраться на ее поверхность, но льдина не выдержав тяжести его тела, перевернулась, сильно ударив его при этом по голове. Теряя сознание, Вальтер пошел ко дну. Несколько минут назад, Илья, страстно желавший смерти сопернику, спасая его, прыгнул за ним под лед.

Под тяжестью кольчуги и железных аксессуаров, тело Вальтера Розена медленно опускалось на дно. Последние пузырьки воздуха из его легких, медленно поднимались к поверхности. Кровь из ран, мутными пятнами растворяясь в воде, окутывало его тело. Илья схватил немца за ворот камзола и потянул его наверх. Он вынырнул на поверхность и поплыл к берегу, придерживая Вальтера левой рукой. Ледяная вода обжигала и сковывала тело, плыть было тяжело, мешали льдины, промокшая одежда и неподвижное тело немца тянули в низ. Толпа уже выбралась на берег и, увидев вынырнувшего Илью, который тащил за собой Вальтера, оценила его благородный поступок и приветствовала его одобрительными криками. Василий, расталкивая обломки льдин, вошел в воду и поплыл на выручку к Илье. Вместе они вытащили тело Розена на берег и отдали его на руки немцам, которые старались привести Вальтера в чувство. Волчонок привел коней и друзья, пустили их в галоп, понеслись в лагерь.

В землянке, вырытой в лесу за засекой, на окраине Стародуба, было тепло и сухо. Все промокли до нитки, на скаку, одежду прихватил мороз, и теперь, переодевшись во все сухое, Илья, Алексей и Василий сидели за столом, греясь крепким хлебным вином. Волчонок принес большой кусок солонины и миску с квашеной капустой. Илья, выпив первую чарку, почувствовал сильную слабость. Под левой лопаткой противно ныла тупая боль. Пить не хотелось, но Леха заставил его принять еще одну чарку. После второй, Илью начало клонить в сон. Извинившись и сославшись на усталость, он лег в углу на лавку, укрылся медвежьей шкурой и заснул.

– Барин, вставай!

Алексей открыл глаза. Перед ним стоял Волчонок и тряс его за плечо.

Что хочешь? – шепотом спросил он у Волчонка.

– Командиру нашему совсем худо, горит, словно в огне и ругает какого-то Генриха фон Отто.

Алексей сел на лавку. Очень хотелось спать. После выпитого накануне большого количества спиртного, он еще не пришел в себя. Пересилив сонливость, он подошел к Илье и взял его за кисть руки. Тот, весь мокрый от пота, бредил во сне. Отсчитав пульс, Алексей пришел к заключению, что у Ильи очень сильный жар. Тревога за товарища переборола сон.

– Быстро зажги свечу и поставь котелок с водой на очаг, – отдал он распоряжение Волчонку.

В тусклом свете свечи, лицо Ильи было покрыто каплями пота. Метаясь в горячке, он бессвязно что-то бормотал. Иногда в его речи можно было уловить обрывки воспоминаний из прошлой жизни, иногда это были моменты их с Лехой жизни в академии, но в большинстве своем это был несвязный бред.

– Скорее всего, это результат купания в холодной воде, – подумал Алексей, – если это простуда, то за несколько дней, травами, я подниму его на ноги, если это воспаление легких, то без нужных лекарств исход болезни может быть не предсказуем, останется надеяться на молодость Ильи и на его жизненные силы.

Алексей взял в руки свечу и подошел к бревну, на котором весела его походная сумка. Порывшись в ней, он извлек из ее недр пучки сушеных трав, которые он частично собрал еще летом, а частично купил у травников. Отобрав нужное, он закинул их в котелок, вода в котором еже закипала.

Пару дней горячка держала Илью в своих объятьях, иногда приходя в себя, он пытался встать на ноги, но бдительные Алексей и Волчонок удерживали его от этого поступка. Весь этот тяжелый период они по очереди дежурили у постели больного, отпаивая его настоями из целебных трав, и горячим медовым сбитнем. В конце концов, на пятый день, крепкий организм Ильи переборов болезнь, пошел на поправку.

Илья сидел в землянке за общим столом и пил горячий наваристый бульон. Предусмотрительный Волчонок налил его из кипящего котла, в котором варилось мясо оленя убитого вчера на охоте Василием. Друзья куда-то запропастились, и Илья коротал время в обществе Волчонка, занятым приготовлением обеда. Шла середина января 1605 года. Погруженный в свои мысли Илья думал о том, что к решению разгадки – нахождения креста Иоанна, они с Лехой за все время не приблизились не на шаг. Потянуло холодом, Илья поежился и повернулся к входу. Откинув шкуры имитирующие дверь, на порог вошли Леха и трое немцев, один из которых был Розен. Бледный, еще не оправившийся от ран, Вальтер поклонился Илье по русскому обычаю. Илья привстал и молча жестом, пригласил гостей за стол. Один из немцев помог снять Розену наброшенную на плечи шубу. Придерживая здоровой рукой, раненную, замотанную в шины руку, тот сел напротив Ильи.

– Волчонок, сообрази нам чего нибудь к столу, да налей из того бочонка, что вчера принес Василий.

– Это я мигом барин, – Волчонок откликнулся на зов Ильи, – мясо уже почти готово.

Накрывая на стол, Волчонок гремел посудой, весело что-то напевая себе под нос.

– Когда я очнулся и мне сказали, что ты меня спас, я не поверил своим ушам, – Вальтер взял со стола кружку с хмельным медом и сделал несколько глотков, поставив ее обратно, он продолжил, – я восемь лет служу Российскому Государю, я считал, что за это время сполна изучил русские нравы, но я ни как не могу понять твоего поступка, ведь мы искренне, со всей ненавистью желали друг другу смерти. Скажи мне, Илья, почему ты так поступил?

– Не знаю, – Илья пожал плечами, – убить противника в бою это одно, а видеть, как твой соперник погибает от воли случая, это другое. Наверное, я поступил в тот момент по велению своего сердца.

– Ну, что же, я не забуду твоего дружеского поступка.

Вальтер хотел протянуть руку, но наложенные шины не дали ему сделать этого. Илья, видя попытку немца, через стол, молча похлопал его по здоровому плечу. На столе уже дымилось вареное мясо, источая приятный запах, глиняные кружки были наполнены, когда в землянку вошел Василий. Скинув полушубок и потирая замерзшие руки, он направился к столу, на ходу обращаясь сразу ко всем.

– Что сидите! А почему так скучно? Только что прибыл новый Главный Воевода, через три часа он объявил общий смотр войску, так что нужно побыстрее поесть и собираться.

Все молча начали есть. Вальтеру видимо было неудобно одной рукой справляться с большими кусками мяса, поэтому, отказавшись от обеда, он обратился к Илье.

– объясни мне, я никак не возьму в толк, почему вы русские, даете присягу одному Государю, а в итоге бежите служить к другому, непонятно откуда взявшемуся Самозванцу, ладно мы наемники, служим тому, кто лучше платит.

Илья пожал плечами, прожевал большой кусок мяса, запил добрым глотком хмельного меда.

– Не знаю. Русский народ очень легковерный, наверное, он хочет видеть в Самозванце доброго царя. И еще, связанные присягой роду Рюриковичей, люди сомневаются в законном занятии престола Годуновым. Если Дмитрий жив, то присяга Годунову, по сути, не имеет смысла.

Удовлетворенный ответом Розен, глядя как все вокруг, уплетают мясо дичи, взял в левую руку кусок мяса и принялся за еду.