Мир, где мне рады

Глава 278

— Из самых необычных и странных мной вещей, что съедены когда-то были, эта первее всех, — пробормотала Юи, сточив бургер ещё до того, как я добрался до половины. Ебать ты хомяк. — Столь странный вкус создать ингредиентами простыми, это надо дар иметь.

И с этими словами она перешла на картошку-фри.

— Я понимаю её, — вздохнула Роза, рассматривая бургер. — Когда отходняк, и не такими стихами заговоришь.

— Эм… боюсь, это не отходняк. Она всегда так разговаривает, — заметил я осторожно.

— А… почему?

— Да просто она ебанутая.

— Смешно-то как, со смеха лопну. Мэйн, тебе бы повоспитаннее стать, чтоб девушек матом не слать. А картошка удивительна, как готовят здесь её?

— В масле варят, — ответила Роза и посмотрела на меня. — Она не отсюда тоже, да?

— Верно.

— И… каково в том мире?

— Скучно, опасно, голодно, страшно, тебя если не пытаются убить, то пытаются изнасиловать. Поверь, этот мир лучше. Тут ты в какой-никакой, но безопасности. Там тоже, но куда более хрупкой.

— А ты останешься здесь?

Эм… хе-хе… тут… вопрос довольно щекотливый. Ну останусь и что? Да, мама, да, буду фокусы показывать и стану миллиардером. Но… с той стороны остались люди, которые верны мне, люди, которых я веду, планы, которые наполовину в исполнении. Бросить всё там, это значит бросить всех людей, что пошли за мной. Для некоторых это будет смерть.

А Эви? Констанция? Моя дочь? В конечном итоге конфликт внутри страны разгорится и полетят головы тех, кто у власти, об этом позаботятся соседи, которым нужны эти земли. И если конфликт не разгорится, то его распалят те же самые соседи. А всё потому, что государство уже слишком раздроблено.

Да, разделить всех и стравить было хорошей идеей, чтоб удержать власть. Разделяй и властвуй, все дела… Но не когда это выходит из-под контроля, и графства отделяются настолько, что готовы выйти из состава страны, где их радостно примут соседи. Это убьёт как страну, так и людей, что мне дороги.

Хорошо бы остаться здесь, но… я не могу оставить там остальных. Просто бросить ради себя. Как бы бредово это не звучало из уст того, кто спокойно сжигал города, жертвуя жизнями других ради себя, это стало делом всей моей жизни. Спасти моих людей и сделать тот мир немного лучше. Пусть в отдельно взятом месте, но лучше.

И я не хочу такой участи своей дочери, и… матери её, сучке заносчивой, мне в прошлом половину зубов выбила, аж зло берёт. Я бы и рад может остаться, но не когда там вздёргивают моих людей и близких.

— Навряд ли. Возможно… не знаю. Вряд ли.

— Но… ты можешь перемещаться между мирами, разве нет.

— Большой риск, — покачал я головой. — Сегодня мы переместились, завтра нас уже не стало. Призыв из вне слишком рисковое дело просто ради путешествий. Мы и к тебе призвались случайно, если на то пошло.

— Я бы хотела…

— Не стоит, — перебил я её. — Я уже знаю, что ты хочешь сказать, поэтому не стоит. Там слишком опасно. А сохранить рассудок ещё сложнее. Тот мир самый обычный для жителей, но для людей из нашего мира он абсолютно безумен и полон сумасшествия. Особенно когда у тебя нет силы.

— Понятно… возможно ты прав. Просто здесь всё выглядит так скучно и кажется, что двигаться некуда.

— Бля, зато там пиздец как весело, — всплеснул я руками. — Знаешь, это в рассказах пиздец как весело в другом мире, но на деле в большинстве своём это та же рутина.

— Но путешествия… — хотела было начать Роза, но я вновь её перебил.

— Рутина. Идёшь несколько суток до точки. Даже те же приключения, по сути, рутина. Постоянно опасная работа. Устройся солдатом в армию и езжай в горячую точку, почувствуешь то же самое, что чувствуют авантюристы там. Рутина. А ещё… КУДА?!

Блять, ну это непростительно уже. Что за хуйня?! За это блять убивать надо на месте. Пиздец просто.

ЮИ ХОТЕЛА СПИЗДИТЬ У МЕНЯ КАРТОФАН!!!

Я многое могу простить, но не это.

Схватив за кисть Юи, я внимательно посмотрел в эти бесстыжие, наглые, без капли раскаяния глаза. При этом она смотрела на меня невозмутимо, словно так и должно быть. Типа заебись у бедного Патрика пиздить как у лоха картошку-фри.

— Жлоб, — вынесла вердикт Юи.

— На, возьми мою, — протянула ей картошку Роза.

— Безмерно благодарна я тебе. И удивлена, что у такого жлоба сестра столь щедрая живёт.

— У нас ещё есть место в багажнике, — напомнил я ей, но Юи и глазом не повела.

Ебаная аристократка, чтоб тебя в жопу ебали. Кстати, последнее могу устроить тебе, косоглазая.

Я бросил на пол пустую упаковку от бургера, картошки и колы. Всё равно сжигать её, так что…

— Раз мы поели, пора вершить великие дела.

— Собрался ты забрать тебе принадлежащее? — поинтересовалась Юи.

— Верно. А ещё сократить популяцию людей на этом небольшом участке суши, — я бросил взгляд на город, что раскинулся перед нами.

Мы стояли на горе, отъехав подальше от какой-то забегаловки, любуясь огромным мегаполисом, который горел яркими огнями, буквально освещая всё вокруг. Огромные небоскрёбы, шикарные дома, обычные постройки.

И муравейник из маленьких домиков, который иногда разбавлялся складами, где концентрация людей была немыслима. То было нашей целью. Вернее, некоторые места, в которые нам надо было заглянуть.

Но перед этим нам надо было поменять машину. По любому все уже знают, что местный прыщ на жопе умер, оттого разъезжать на его тачке будет слегка опасно. Дохуя опасно. Тачка ездит, а хозяин мёртв, это палево. Поэтому мы сменим машину. Как?

У нас была Роза. По её словам, здесь частенько собирались дружки, обсуждая свои дела или толкая друг другу партии наркоты. Позаимствуем у них машину. Уверен, что они не будут против.

За это время я успел поговорить с Розой о её жизни нелёгкой. Вернее, она со мной поговорила. Посветила меня не в самые приятные подробности, начиная с того, как баловалась коксом, заканчивая тем, как трахалась по указке. Говорила она тихо, без особых эмоций, скорее для того, чтоб кто-то ещё знал об этом. Бывает такое, что хочется даже не выговориться, а просто поделиться.

А ещё я узнал, что она не раз и не два видела убийства. Для неё это было обычным делом. Говорила, что часто видела трупы и на её глазах так же убивали. На вопрос, как она это воспринимала, Роза пожала плечами и ответила:

— Привыкла.

Верно, мы все привыкаем. Рано или никогда. Не повезло матери родить и воспитать тех, кто так близко связан с убийствами. Но скоро одно из её дитяток вернётся в её объятия, живой и здоровой. А второе дитятко… Наверное не стоит ей знать, что за монстр вырос в конечном итоге. Не этого она ждала и не этого хотела для меня.

— Приехали, — пробормотал я, глядя, как на парковку въехало две машины. Мы стояли далеко в стороне с выключенными фарами, оттого вряд ли они нас заметили.

Я не спешил, сидел в машине, подтягивая к себе автомат за ремень. По дороге сюда я успел сделать несколько пробных выстрелов, чтоб приноровиться к нему и теперь настало время его испробовать. Сейчас главное было не сделать несколько лишних дырок в нашей новой машине, что повезёт нас на встречу к приключениям.

Пришлось посидеть минут десять, посмотреть, как братки что-то перетирают, потом как подъезжает ещё одна машина и теперь братки обнимают друг друга.

— Погоди, это латиносы?

— Ага, опять толкают дурь, — кивнула Роза. — Одна группа другой.

— Опять латиносы, чтож им так не везёт-то сегодня… — пробормотал я и вышел из машины. Перед этим отключил клеймы на аккумуляторе, чтоб фонарики открытия двери нас не палили.

Вылез, отошёл от машины, чтоб, когда в меня стрелять начнут, в девушек не попали. Приблизился бесшумно так, чтоб большинство противников было как на ладони, прицелился. Самая тупость в том, что они были так увлечены, стоя в свете фар, что не удосужились выставить охрану. Даже пистолеты не достали. Это говорит или о тупости, или о безнаказанности. Или и о том, и о другом одновременно. Видимо они не часто сталкивались с такими вероломными нападениями. Им же хуже.

Грохот очередей оглушил даже меня, не говоря о вспышках выстрелов, которые слепили неслабо. Однако с главной задачей я справился практически сразу — троих срезало мгновенно. Никто даже и дёрнуться не успел, не говоря о том, чтоб вытащить оружие.

Двое однако смогли укрыться. Одного ранило в живот, и он отпрыгнул куда-то в сторону. Ещё один латинос нырнул за машину. В которой, как оказалось, сидел водила. Нежданчик! Но не сильный; тот только было завёл машину, но остаток обоймы я расстрелял прямо через заднее стекло в него. Нам нужна всего одна целая машина.

После этого я как можно быстрее перебежал на другое место, меняя угол обзора, и залёг. Притаился, попутно отстегнув рожок и запихав полный. Прицелился в расстрелянную машину. Где-то за ней должен быть хуй… Но он слишком хорошо запрятался. По крайней мере мне его было не видно. Уверен, что меня он тоже не видит, раз не стреляет. Но подходить мне совсем не хочется, моё преимущество в дальности резко уйдёт в нет, стоит мне сократить расстояние.

Хм… а если так?

Я присмотрелся к тому, что происходит под машиной на той стороне. Пришлось поднапрячь зрение, но через десяток секунд я приметил едва заметное движение за машиной. Ножки нашего дружка топ-топ-топ ХЛОП!

Короткой очередью я буквально срезал ему ступни, а когда он рухнул с визгами на землю, добавил, затыкая.

Я выждал ещё минуту, прежде чем встать и в присядку двинуться к машинам. Едва я подошёл к ним, как сразу нашёл последнего отползавшего в сторону и держащегося за живот латиноса.

— Братело… — пробормотал он, поднимая окровавленную руку, но…

Сори, чувак, но мы в разных командах.

После столь быстрой зачистки я ещё раз обошёл всё, чтоб не было сюрпризов и чёртиков из табакерки, после чего вернулся к девушкам.

— Готово, всё чисто. На выход.

Они послушно вылезли, а я щёлкнул пальцами и слегка поддал магии, разжигая огонь в салоне, после чего направился к новой машине. Роза слегка брезгливо и с опаской обходила трупы, словно боясь к ним прикоснуться, в то время как Юи шла прямо по крови, даже не моргнув глазом. Уже в машине Роза сообщила мне, что её сейчас вырвет.

— Ты же говорила, что привычна к подобному, разве нет? — протянул я ей пакет.

— Я… я видела несколько раз… но… но не в таких количествах… Буэ-э-э-э…

Ну, её реакция не такая уж и плохая. Значит до сих пор чуждо подобное для неё. Куда хуже, как по мне, было бы, если Роза воспринимала это всё с холодным спокойствием прожжённой жизнью девки.

— А тебя не сильно трогает это, — заметила она, протягивая мне пакет.

— Привык, — пожал я плечами.

— А я нет. К счастью. Не знаю, какой стану, если привыкну.

— Такой же, — ответила с заднего сидения Юи. — Всё будет ровно также, лишь станешь сама жёстче. Однако нужно тебе иль нет, выбор за тобой.

— Не нужно, — покачала она головой и завела машину. Электрокар беззвучно включился, мигнув экраном. — Хочу забыть, как страшный сон.

— Отчего же ты тогда сразу не забыла? — поинтересовался Юи.

— Потому что возвращаться некуда было. По крайней мере я так думала. А потом уже плевать. Жила и жила. Если бы не вы, продолжила жить так дальше. Наверное бы сил не хватило всё бросить, и смелости вернуться обратно. А сейчас вроде как и мосты сожжены все.

— А зачем вызывала? Шутки ради? — спросил я.

— В каждой шутке есть доля правды, — грустно улыбнулась Роза, выезжая на дорогу. — Патрик, а ты ведь умеешь управлять магией?

— Да, есть такое, — не стал скрывать я.

— А… если бы я попросила излечить? Смог бы?

— А вот это, боюсь, мне недоступно, — покачал я головой. — Мой удел, это разрушения.

Мы вновь возвращались в этот город, только теперь уже объездной дорогой. Роза управляла машиной уверенно, со знанием дела, как опытный водитель. Изредка прибегала к помощи навигатора, который подсказывал ей путь. Юи же в эти моменты смотрела на всё это как зачарованная.

Когда мы въехали в город, Роза сразу попросила меня не везти её на бойню. Чтоб не видеть, что там будет происходить. Как она сказала, ей достаточно уже просто знать, но смотреть на то, как я устраиваю там бойню, у неё желания не было. Как и не было желания, чтоб я посвящал её в то, что там буду делать.

Короче, она хотела оградиться от всего происходящего там, чтоб потом не жить с этим. Иначе насмотрится подобного, а потом в кошмарах будет это видеть.

— Я уже насмотрелась за эти три года, — жалобно пробормотала она.

— А без проблем. Однако забирать тебе всё равно меня придётся.

Роза кивнула.

Хорошо ли то, что я втягиваю в это её? Ну… она и так уже втянулась, отчего бы ей не помочь брату, верно? Я ей же помогаю чем могу. Да и не прошу я участвовать её в этом лично, лишь возить. И показывать не буду ничего, нам без надобности близко подъезжать туда.

Единственное, что нам было нужно теперь, так это место, где мы сможем ночевать. Поэтому сразу был выбран мотель за границей города, где администратор не был чёрным или латиносом. А то знаем мы их семейные узы, которые как паутина раскиданы по всему городу. И этот вечер мы решили всё-таки провести нормально, а не слоняясь по городу. Ещё успеется.

Однако нормально не соответствовало моему нормально, как выяснилось. Для Юи, косоглазой вымогательницы, было нормальным закупиться вкусняшками, сесть на кровать, врубить телик и упёреться в него, смотря разные фильмы. Ну ещё бы, ей не ебашить в ближайшее время; ей как бы и ничо. Оттого она зыбала то боевики, то всякие романтические фильмы, фантастику и комедии, поглощая их с жадностью еврея при ограблении банка.

Но больше всего мне запомнился фильм Титаник.

— Почему же никто догадаться не смог, что Роза Джека убила? — озадачила меня вопросом Юи.

— С чего вдруг? — удивился я.

— Чтоб свободной стать, чтоб другим свою жизнь не отдавать. И чтоб ниточки к себе все оборвать. Оттого специально Джека на плот не пускала, чтоб его душа в воде замерзала.

— Этого не было в фильме.

— Оттого, что даже фильму стыдно такое показать, — со знанием дела ответила Юи и вновь упёрлась в телик.

И так она просидела всю ночь, а на утро сидела передо мной с красными, слегка оплывшими глазами.

Я был даже не уверен, слушает ли она меня или нет. Вообще не уверен.

— И так, — начал я, сидя на диване перед девушками. — Мы должны сначала заехать к одному нигеру и…

— Афроамериканцу, — поправила меня Роза.

— Нет, афроамериканцы, это цивильные люди и честные трудяги. Даже наркоторговцы. Но те, кто стреляют в спину и друг друга мочат — нигеры. Так вот, мы заедем к одному нигеру, и возьмём у него волшебные ключи. Как я понял, он заведует одним складом на юге… я по карте покажу. Отправимся туда и наведём шмон. Возможно после этого заедем ещё в некоторые места, если таковые найдутся.

— Но… гетто… — начала неуверенно Роза. — Там же опасно. Их много, а ты…

— Один? — усмехнулся я. — Но я же не в открытую полезу напролом штурмом.

— Однако они опасные…

— Опасные настолько, насколько ты их таковыми считаешь. Если они такие же опасные, как и те, что померли на парковке, то проблем не возникнет. Так что как по мне, это обычный сброд, который научился только держать пистолет и нажимать на курок. Всё.

Не знаю, убедил я Розу или нет, но это было и не важно. Ей движет страх, не более. Она видит в них опасных людей, каких-то всемогущих воинов, которые избегают наказание и которые ничего не боятся. Словно неуязвимые.

Но есть и другая, более реальная картина. Кучка вооружённых отморозков, которые научились только на крючок нажимать, да пистолет держать. Они опасны настолько, насколько опасен обычный человек с пистолетом, и так же боятся силы, стоит лишь надавить. Смелые они лишь когда их много. А их неуязвимость резко улетучивается при попадании пули.

Я видел много таких в том мире. Так много, что уже даже научился отсеивать обычный сброд от настоящих противников. Нет, это не значит, что я их недооцениваю, однако вижу разницу и опасность как от одних, так и от других. И эти… единственная опасность — их количество и кучность. Где один, там десяток. Вот это проблема. Однако всё остальное…

Это будет интересный опыт, если я его переживу.

— Так что не бойся, — успокоил я её. — Главное сделать всё очень тихо…

Глава 279

Это был большой относительно такого дома неплохо обставленный зал. Зал, где можно было собраться всей семьёй посмотреть кино или устроить праздничный банкет, провести какой-нибудь праздник или же просто провести свободное время. Одного взгляда хватало на него, чтоб понять, что здесь была приложена любящая женская рука, которая стремилась создать комфорт и уют. Такие места вызывают тепло в душе у многих, желание остановиться, поседеть, почувствовать этот весь уют и домашнее тепло.

Сейчас здесь было безлюдно, темно и как-то заброшено, словно все люди разом исчезли. А единственным источником света был большой, просто огромнейший и тончайший телевизор, который, словно калейдоскоп, крутил на экране новости, освещая зал. Большой и плоский экран мерцал тысячами цветов, снова и снова гремя новостями, красочно и правдоподобно расписывая все события этой недели. И последние три дня он неизменно возвращался к одной и той же теме.

Заставка новостей вновь пробегает по экрану, гремя музыкой и подсознательно привлекая внимание своей яркостью. Ещё секунда и на экране появляется ведущий новостей.

Статный слегка полноватый, но не потерявший своей элегантности мужчина в пиджаке, чьи волосы уже давно тронула седина. Он бодр, он задорен, он умеет своим голосом привлекать внимание к себе. Рядом с ним сидит женщина в пиджаке, та, которую можно назвать самодостаточной и уверенной в себе. Своим видом она внушает уважение и доверие к своим словам, как человек, который точно знает, о чём говорит.

— Приветствую вас, я Самуил Эхенеди.

— Я Кэйт Норман и сегодня мы начнём с беспорядков в Лос-Анджелесе. Третий день продолжается беспрерывная война местных преступных группировок, которая уже перешла в открытые столкновения между собой. Кажется за последнее время это самая громкая криминальная война.

— Верно Кэйт, по нашим данным количество погибших уже превысило сотню человек и продолжает непрерывно расти. Предположительно, идёт новый раздел сфер влияния в южном Лос-Анджелесе. По данным полиции всплеск такого насилия происходит впервые за историю существования города. Многие уже сравнивают его с восстанием в Лос-Анджелесе в тысяча девятьсот девяносто втором году. И многие уверены, что в этот раз оно куда сильнее. Это похоже на настоящую войну.

— Нечто подобное ощущают и жители этих районов, которые опасаются за свою жизнь. Сейчас департамент полиции Лос-Анджелеса рекомендует не покидать без необходимости свои дома и не открывать незнакомцам дверь. Так же жителям Лос-Анджелеса рекомендовано не посещать или свести визиты к минимуму в южную его часть. Честно говоря, я даже теряюсь, что сказать. Когда в последний раз происходили такие крупные столкновения в нашей стране? Многие очевидцы сообщают, что это похоже на гражданскую войну, где происходят реальные боевые действия.

— Я уверен, что ты, Кэйт, близка к правде. На протяжении этих трёх дней не стихает стрельба, которая возникает очагами то в одной части южного Лос-Анджелеса, то в другом. Полиция данный момент оцепила практически полностью весь район. На сегодняшний день официальные представители департамента полиции Лос-Анджелеса не дают официальных заявлений по поводу того, что будет предпринято для прекращения кризиса. В данный момент с места событий с нами на связи находится наш корреспондент Аджит Нумраман. Аджит, вы нас слышите?

Экран разделяется и во второй части появляется мужчина индийской внешности, одетый в белую рубашку с коротким рукавом. В руках он держит микрофон и смотрит прямо в камеру, словно хочет разглядеть зрителей на той стороне. Уверенный взгляд, уверенный голос, отличная дикция, он говорит так, словно выучил заранее текст, который будет рассказывать.

— Добрый день Кэйт, Самуил. За моей спиной вы сейчас видите тот самый южный район Лос-Анджелеса, в котором уже третьи сутки не стихают столкновения между вооружёнными членами банд. В данный момент можно наблюдать поднимающийся огромный столб чёрного дыма…

Камера приближает человеческий муравейник, который маленькими, практически одинаковыми квадратиками раскинулся тот самый район. Он весь испещрён дорогами и в одной из его частей поднимался чёрный дым, словно жгли покрышки. Точно разглядеть, откуда он шёл, по телевизору было невозможно, однако этого хватало, что произвести должный эффект на зрителя. А корреспондент в это время продолжал говорить.

— …который поднимается из складских помещений, расположенных на северо-западе южного Лос-Анджелеса. Такие пожары становятся обычным делом. По нашим данным, перед пожаром на протяжении десяти минут слышалась непрекращающаяся стрельба, после чего последовали взрывы. В данный момент в том районе работают кинологи, отдел по борьбе с организованной преступностью и отдел по борьбе с терроризмом.

Картинка меняется и вновь показывают записи. Они идут друг за другом. Одна сменяет другую. Их качество различается, где-то хуже, где-то лучше. Камера слегка дёргается, чёткость иногда теряется. Но даже это не мешает показывать не самую привычную городскому жителю картину.

Цепочки солдат, идущих вдоль забора. То, как полицейские штурмуют какой-то дом. Целые цепочки полицейских машин. Вертолёты, что бороздят небо. Показывают бронированные машины, на которых написано FBI или S.W.A.T., проезжающие медленно по улицам. Видны броневики, люди в тяжёлых костюмах, военные, которые прочёсывают двор за двором, множество пожарных машин.

Это действительно выглядит как война.

Показывают дома с разбитыми стёклами, разрушенные заборы. На камеру попадают машины. Некоторые превратились в буквальном смысле в решето, где не осталось целого места. Все их лобовые стёкла разбиты, видны сгоревшие остова машин.

Весь асфальт изрисован, повсюду жёлтые отметки, коими указывают улики. До сих пор видна на асфальте и бетонных плитах кровь. Иногда показывается лежащие на земле тела, однако все они замылены, чтоб уберечь хрупкие нервы зрителей. Улица, что была показана, выглядела так, словно по ней действительно прошлась война, где была массовая перестрелка со множеством жертв.

— Только вчера на этой улице была перестрелка, в которой по меньшей мере погибло сорок три человека и число жертв перестрелки продолжает расти. О выживших или раненых до сих пор не сообщается. Пожарные вместе с кинологами и сапёрами осматривают сгоревшие помещения. По нашим данным, во время перестрелки произошла детонация хранившихся в этих складах боеприпасов, что вызвало пожар и последующую детонацию оставшихся боеприпасов. Из-за этого более десятка близлежащих домов получили повреждения.

В этот момент на экране уже видна любительская съёмка, которая, судя по всему, велась из окна ближайшего дома. Слышны крики людей, слышна стрельба, видны подъезжающие машины, вновь стрельба. Съёмка происходила ночью, оттого видны только очертания силуэтов и свет фар. Помимо всего прочего постоянно мелькают вспышки выстрелов повсюду, трассеры, крики, хлопки. Очень скоро слышится целая канонада, а на заднем фоне поднимаются языки пламени.

— И подобное повторяется уже на протяжении трёх дней.

Видео вновь сменяется на любительское. На множество разных отрывков, где повторяется одно и то же: убегают обычные гражданские, бегут вооружённые люди, прячутся, стрельба, подъезжают машины, вновь стрельба. На кадры попадаются плачущие люди или тела убитых. Иногда показывают разбитые стёкла или испещрённые выстрелами стены. Нередко эти отрывки сопровождаются всхлипами очевидцев, плачем, тяжёлым дыханием или испуганным голосом.

Эти кадры показывали не город в США. Они были словно из другого мира, из другой страны, на чьих улицах обычно происходят бои. Однако понимание того, что война где-то там происходит уже где-то здесь, заставляет зрителей чувствовать неприятный холодок. Некоторые из них бросали взгляд на улицу, словно проверяя, не у них ли это сейчас происходит. Некоторые пары, даже не понимая, обнимали друг друга чуток крепче. Кто-то неожиданно вспоминал о своих детях, украдкой бросая взгляд на часы.

Война где-то там расцветала с безумной жестокостью уже где-то здесь.

— На данный момент по нашим источникам количество погибших достигло числа ста шестидесяти одного человека и продолжает увеличиваться. Преимущественно большинство из них входили в состав местных банд, участвовавших в столкновениях все эти три дня. Так же решается вопрос о введение в Лос-Анджелесе режим ЧП (чрезвычайного положения). В Лос-Анджелес уже водят национальную гвардию, которая будет патрулировать близлежащие районы для предотвращения распространения волнений на другие участки города.

Картинка вновь меняется и начинают показывать свидетелей произошедшего. Худого латиноамериканца, который описывает как услышал стрельбу, как побежали люди, как послышались автоматные очереди. Рассказывал, как на его глазах убили парня с пистолетом.

Потом показывали очень полную женщину афроамериканку, которая в слезах рассказывала, как бросилась затаскивать своего ребёнка обратно в дом. Как несколько раз в стену угодили пули, а одна разбила окно (в этот момент камера показала то самое разбитое окно).

Потом она вообще разрыдалась и рассказала, как убили её сына, который был добрым воспитанным образованным мальчиком и всем всегда помогал, мухи пальцем не обидит и никогда не имел общих дел с криминалом. Был законопослушной мечтой любого города. Правда на фото был какой-то дрыщ в белой майке, чёрной кепке и спущенных чуть ли не до колен брюках. Все руки были в татуировках, на шее висела цепь, словно снятая с якоря, и он показывал неприличный жест в сторону объектива.

Назвать такого человека или просто поверить в его законопослушность было довольно проблематично, так как он ну никак не был похож на законопослушного человека.

И таких матерей, которые оплакивали сына и которые говорили, что он самый законопослушный в южном централе, были десятки. И все как на подбор говорили, что его просто убили какие-то звери, хотя на фото были откровенные бандиты и уголовники.

Кадры вновь возвращаются к главному корреспонденту, который слегка отошёл в сторону, чтоб камера смогла захватить город за его спиной.

— В данный момент полиция отцепила этот район, ведутся розыскные мероприятия участников перестрелок. Так же уже задержаны более двух сотен человек по подозрению в участии в перестрелках. Несколько минут назад мэр выступил с заявлением о том, что в данный момент обстановка уже находится под контролем полиции и жителям Лос-Анджелеса волноваться не стоит. Однако насколько это правда нам только предстоит узнать. Кэйт, Самуил.

— Спасибо Аджит, — ответила ведущая. Камера вновь показывает помещение студии, где она вместе со своим коллегой Самуилом сидит за столом. — Сейчас на связи с нами был Аджит Нумраман, специальный корреспондент из Лос-Анджелеса. Как видим, обстановка начинает восстанавливаться, однако я уверена, что жители ещё не скоро забудут эти три дня.

— Я соглашусь с тобой, Кэйт. Однако можно с уверенностью сказать, что данный кризис близится к своему завершению. Повторимся, что в данный момент на сайте города Лос-Анджелеса можно найти список погибших и пострадавших в эти три ужасных дня. Есть информация, что несколько минут назад президент выступил с заявлением, что…

Камера показывает кадры, где человек в костюме в вспышках множества фотоаппаратов и под дулом множества объективов, стоя за кафедрой, что-то говорит. Тронутый сединой, в нём сразу угадывается человек не последнего ранга. Звук удалён, лишь голос ведущих передаёт общий смысл сказанного.

— …этот невероятный по своей жестокости и немыслимости акт насилия не останется без внимания и безнаказанным. Каждый виновный будет найден и наказан с соответствием закона. Вся страна с замиранием сердца следит за происходящим, и каждый выражает соболезнования семьям погибших в эти чёрные дни. Мы будем следить за развитием событий.

Мало кто заметил, насколько двусмысленно прозвучало это.

Возможно потому, что никому до этого в данный момент не было дела. Общество, привыкшее к спокойствию, слегка напряглось от такого буйства и обилия смертей. Несмотря на то, что каждый день из-за аварий погибает куда больше людей, всех волновало, что в гетто убивали друг друга бандиты в огромных количествах, хотя это было правдой лишь отчасти.

Телеведущие переключились на другую тему: защита прав ящериц в силиконовой долине и стоит ли вести уголовное наказание за домогательство, если ты сводил девушку в кафе, не получив от неё разрешение в письменной форме.

Однако стоило им начать говорить, как телевизор мигнул. Вместо программы новостей на экране появился сайт Лос-Анджелеса. Открылась новая страница и появился список людей, что погибли за эти три дня. Фамилия и Имя слева, дата рождения справа. В поисковой строке появилось имя и фамилия.

Роза Бросс.

Поисковик тут же выдал: не найдено.

В зале послышался едва слышимый вздох, выдающий, что здесь кто-то находится.

В одном из больших кресел, что были развёрнуты к телевизору, сидела женщина. Она пустым невидящим взглядом смотрела в экран огромного телевизора, мыслями пребывая совершенно не здесь.

Женщина была действительно красива. Никто не мог дать ей точный возраст из-за того, что выглядела она куда моложе, чем было указано в её паспорте. Просто бывают такие люди, которые умудряются выглядеть куда моложе реального возраста, кто-то благодаря своему организму, а кто-то пластической операции.

Но эта женщина имела естественную молодость. Она выглядела как та, которой уже сорок, но никак не шестьдесят. Единственное, что могло указать на реальный возраст, морщинки да седеющие волосы.

Сейчас она выглядела уставшей и больной; бледное лицо, синяки под глазами, впалые щёки, вид человека, которого захватила депрессия, и это было не далеко от правды. С того самого момента, как новости о случившемся разнеслись по всем СМИ, она неотрывно смотрела телевизор и проверяла этот злополучный сайт, отрываясь лишь на моменты, когда надо было готовить кушать или заботиться о младшей дочери. Всё остальное время…

— Ты опять здесь сидишь, — вздохнул мужчина, включая свет в зале, который на мгновение ослепил женщину. — Не волнуйся…

— Волнуюсь, — слегка хрипло ответила она. — Моя дочь. Моя… моя доченька. Она там, в этом… этом… этом гадюшнике… и теперь, когда всё…

Казалось, что она сейчас разревётся.

Мужчина, который выглядел куда старее своей жены, хотя по возрасту они были практически ровесниками, подошёл к ней и обнял со спины за шею.

— Всё будет в порядке.

— Нет… она там. Она присылает эти… эти…

— Открытки, — подсказал он.

— И я… не знаю где… моя… доченька… — она всхлипывала, стараясь удержать истерику. — Дочка… моя… за что со мной так… А эти… убивают друг друга и никак не убьют… Когда же они сдохнут…

Она подняла голову и посмотрела в глаза своему мужу, который изменил её жизнь, сделав хоть ненадолго, но счастливой. Пусть хоть и несколько лет, но она была счастлива. Почувствовала, что такое жить, а не выживать. Что такое иметь силы, чтоб посвятить себя семье, а не одной работе.

В прошлой жизни она так мало проводила времени с сыном. Так мало говорила, что любит его. А теперь уже и сказать ничего не может, потому что его нет.

Но вот казалось, что она живёт, смогла оставить всю боль позади. Счастлива.

Счастлива, пока у её младшей дочери не обнаружился рак. Рак, который медленно убивал и заставлял чахнуть её цветок жизни на глазах.

Она пыталась быть счастливой пока её старшая дочь не поругалась с ней и не сбежала, прихватив с собой её кошелёк. Теперь от той было ни слуху, ни духу. Лишь открытки, которые свидетельствовали о том, что она ещё жива. Но она, ОНА, МАТЬ, не могла прижать её к себе, обнять, почувствовать её тепло, её запах. Почувствовать своего ребёнка. Она бы всё простила, лишь бы её Розочка вернулась обратно.

А её младшенькая Мишель? Её маленький цветочек! Она умирала буквально на её глазах. Женщина не могла увидеть эти искорки в глазах дочери, эту плещущую энергию, что была свойственна её Мишель до страшного диагноза и обострения болезни. Сейчас она видела лишь худощавое лицо, впалые глаза и слабую улыбку, на которую той едва хватало сил. Она словно вернулась на десятки лет назад, когда наблюдала ту же картину, но со своим старшим сыном.

Она была готова визжать от боли в душе и лезть на стену. Почему каждый раз забирают у неё самое дорогое? Много ли она просила от жизни? Просто жизни её детям. Она всегда отдавала всю себя своим детям и отдала бы себя полностью, если бы это их спасло.

Сколько можно было мучить её? Чем она заслужила это наказание? Тем, что забеременела в детстве? Шлялась по подворотням и спала со всеми подряд? Старшего сына схоронила, младший пропал. Младшенькая дочка рискует повторить историю ушедшего так рано старшего сына, а старшая дочь… младшего… Её счастье рушилось на глазах. Словно проклятье, которое преследует и не даёт покоя. А ведь казалось, что всё наладилось…

— Я не выдержу… — заплакала она, глядя мужу в глаза. — Я не смогу пережить повторно это… мои сыновья, мои дочери… они… они словно… повторяют историю друг друга… Я не могу так больше жить, сил нет…

— Мы пройдём это вместе.

— Я устала проходить это. Устала… Постоянно… то выживать и горбатиться за копейки, с трудом оплачивая счета. То пытаться жить дальше, лишившись своих детей… Я не смогу, просто… не смогу… Я так устала от такой жизни. Я просто хочу быть счастливой, хочу, чтоб дети были счастливы…

В зале послышались лёгкие шаги, словно кто-то топал в мягких тапочках. Женщина украдкой стёрла слёзы и встала с кресла.

— Что случилось, милая. Не спится?

Девочка, больше похожая на приведение, которую, казалось, сдует даже самым лёгким дуновением ветра, стояла в ночнушке, поглядывая впалыми уставшими глазами на родителей. Её бледность и худоба делали её немного схожей с матерью, хотя болезненный вид сразу сдавал реальное положение дел.

— Мне… мне снился кошмар.

— Кошмар? — Женщина подошла к ней и спокойно подняла, словно та ничего и не весила. Та действительно была очень лёгкой, как из-за болезни, так из-за того, что девочка практически ничего не ела. Чувствуя её вес, сердце женщины резануло. — И что же тебе снилось, Мишель? — проворковала она, неся её обратно на верх в её кровать.

— Монстр, — пробормотала Мишель.

— Монстр?

— Он… мне приснилось, что монстр оказался здесь и теперь всё рушит.

— Это всего лишь сон, — попыталась упокоить её мать, улыбнувшись. — Он ничего тебе не сделает. Даже если он есть, то убегает обратно, откуда пришёл.

— Он показался мне… знакомым… И он не убегает обратно, он возвращается в своё логово.

Глава 280

Это было больно.

Бля, это реально было больно! Не, я знал, что получать в себя пулю неприятно, однако это оказалось куда больнее, чем думал. А если она ещё и не одна, так вообще пиздец какой-то. Уёбки конечно в большинстве своём стрелять не умеют, но когда их очень много, то это превращается в проблему, ведь что-то да попадёт.

Я прихрамывал после очередного и, надеюсь, последнего дела, удачно забрав свой приз в виде довольно интересного вооружения. И что только эти негодники тут не прятали! Правда пришлось мне за это расплатиться своим хрупким здоровьем, но это того стоило.

За время моей экспедиции я успел словить несколько пуль. Спасибо, что это были хоть пистолетные, а не от калаша или аэрки какой-нибудь. Я бы тогда свои кости и мясо по стенам собирал. Конечно, пуля есть пуля, но благодаря живучести я вполне успешно пережил такие попадания и ещё смог с ними побегать. Всё-таки из-за стат я не сильно рисковал истечь кровью или получить заражение.

Однако не только на живучести я вышел оттуда живым. Всё-таки в сердце пуля для любого смертельна (если это только не перекаченный герой, у которого мышцы как сталь). Но тут на помощь пришли бронежелеты. Да, прибавляют вес и иногда с ними неудобно. Однако, когда в тебя попадает пуля от калаша, и ты чувствуешь удар такой силы, что думаешь уже о смерти, приятно обнаружить, что броня не пробита, а у тебя всего-то огромный синячище. После этого ты начинаешь ценить дополнительную защиту.

Хотя я и до этого её ценил, тот мир меня хорошо научил ценить любой способ продлить себе жизнь.

А ведь по мне за это время и из автоматов попадали, спасибо лишь на том, что всё уходило или в броню, или в молоко. Хотя, по правде сказать, я всего несколько раз так подставился, но этого было достаточно, чтоб почувствовать хрупкость жизни.

За это всё время вот прямо в открытые бои я практически не ввязывался; обычно из засады расстреливал, а потом ходил и зачищал остатки. Изредка приходилось стреляться с ними напрямую, однако и там они показывали себя не самыми лучшими стрелками, я был куда точнее. Конечно, попадались и профи, с которыми приходилось попотеть, но на моей стороне была ещё и магия, оттого в конечном итоге я выходил победителем.

Вообще, я сделал всё очень тихо. Если быть реалистом, от моих рук погибло не так уж и много людей, а сама операция вряд ли вообще была кем-то замечена, кроме самих бандитов. Правда попутно я сжёг все их склады, но…

Ой, да ладно, ну расстрелял несколько машин там ещё попутно, отбиваясь. Сто пудов, у них такое каждый день происходит. Ну как сократил, там немного пострелял, там немного пострелял. А так, практически тенью всё зачистил, никто и не спохватился особо.

Отдышавшись ещё немного в каком-то переулке, я вновь двинулся по ночному гетто, держа наготове пистолет с глушителем. Мне и целиться особо не надо так-то, от бедра спокойно попадаю на такой дистанции, а сила позволяет мне спокойно удержать отдачу и повышает меткость.

А за спиной за мной волочилась целая тележка с боеприпасами и честно отбитым у нигеров и латиносов добром. Там ещё и китайцы мне встретились, однако у тех была наркота только, поэтому к ним я не стал заглядывать. А вот оружие… ух! Как вам РПГ-7? Или может хотите поиграть в рэмбо и взять пулемёт М60? Нет? Нравится бейсбол? Отлично! Держите связки гранат!

Или может любите дикий запад? Тогда вот вам винчестер! И револьвер пятидесятого калибра! Только сука лягается сильно при выстреле, но в принципе удержать можно.

Что дальше… а, автоматы, взял всего два, так как брал больше патронов для них, чтоб было чем разгуляться. К тому же, зачем автомат, если есть пулемёт?! Ну и остального по мелочи. Взял немало пистолетов, чтоб можно быстро менять их, не утруждая себя перезарядкой, взрывчатки с детонаторами и прочей мутью для подрыва, уймой лент для пулемёта, кучей патронов.

Правда самый прикол в том, что оружия по сути и не так уж много я взял. Как выяснилось, их склады не ломились от стволов, как показывают фильмы, оттого найти их было проблемно. Три дня шастал по их складам, но практически везде была наркота. В одном я нашёл оружие, но там случился пожар и его не стало. И вот, на третий день, вернее, на третью ночь, мне улыбнулась удача.

Но опять же, унести много с собой всё равно не получалось, так как по мне стреляли. Поэтому набирал по минимуму всё, что могло пригодиться. Этим явно армию не вооружишь, но вот в одиночку можно не хило так сократить популяцию любого народа.

Пришёл, убил, скинул всё в тележку и утащил за собой, попутно вырезая всё на своём пути и сжигая склад. Мне вообще должны медаль дать за борьбу с незаконным оборотом оружия и наркотиков.

И сейчас, плутая до точки, я шипел от боли, медленно, но не критично истекал кровью и убивал практически каждого, кто попадался мне на пути. Из бандитов, естественно. Вот двое явно не самой культурной и законопослушной наружности появились предо мной, и я, не говоря ни слова, убиваю их. Прохожу мимо и закидываю их стволы в тележку.

А над местом пожара уже кружат вертолёты. Уверен, что туда и полиция стягивается, в последнее время они зачастили здесь появляться, хотя в само гетто по-прежнему не лезут. Я один раз чуть ли не попался. Боялся, что придётся с боем уходить, но обошлось. Теперь же я ухожу быстро и самыми странными маршрутами, покидая зону оцепления до того, как они возьмут её в кольцо.

Кстати, полиция, это ещё одна причина, почему я не буду больше соваться сюда. Уверен, что я смог бы вытрясти ещё больше оружия, однако сейчас высок риск попасться. Оттого…

— Наконец-то, — пробормотал я, увидев спасительный пикап.

Стоило мне подойти, как тут же из машины выскочила Роза и принялась помогать мне скидывать награбленное в багажник. Мы специально для этого пикап «одолжили» у местного сообщества, которое жило в этих местах. Естественно, они с радостью согласились нам его одолжить.

Запихнув туда как оружие, так и саму тележку, мы быстро двинулись по объездным дорогам, покидая пределы города. Роза много чего знала об этом городе, включая дороги, по которым сами латиносы и негры могли уехать в первый часы заварушки до того, как всё перекроют. К тому же существовало время, за которое всё оцеплялось. Считай, запускали таймер, и если ты успевал, то выезжал, если нет, всё захлопывалось как мышеловка на несколько дней.

— Успеем? — спросил я, когда Роза резко свернула вниз в сливной канал.

— Успеем. У нас есть запас времени, — она выключила фары, чтоб не привлекать внимания. — Они постоянно этой дорогой уезжали, когда что-то случалось. Полиция не особо стремиться в гетто заезжать. Им куда проще дождаться, пока мы сами себя убьём, а потом уже зачистит остатки. Не хотят рисковать своими людьми.

— И правильно делают. Я бы тоже подождал, пока они там друг друга перестреляют, после чего бы и сам полез.

Я вытащил из бардачка такие щипцы, которые раздобыл ещё в прошлом походе, после чего залил раненую конечность антисептиком, стиснул зубы и…

С шумом выдохнул, когда воткнул эту хуёвину себе в рану по самое не балуй. Спасибо, что в жопу не просадили, а то уже вижу картину, как я на переднем сидении жопой к верху втыкаю эту хуйню в задницу. Люди бы не поняли.

Роза лишь бросила быстрый взгляд на меня после чего вновь сосредоточилась на дороге. Через пару секунд я вытащил свинцовый подарок, блестящий моей кровью в свете лучей. Гадство… Осталось вытащить ещё несколько штук.

А за нашими спинами уже кружили вертолёты. Даже сквозь шорох колёс электрокара слышался вездесущий вой сирен.

— На этот раз они как-то быстро приехали, — пробормотал я, втыкая уже в другую рану щипцы, предварительно залив её так же антисептиком. — В прошлый раз куда дольше ехали. Мы успеем?

— Успеем. Надеюсь, — пробормотала она и поддала газу. — Должны.

— Я думал, что они долго будут ехать.

Это была третья ночь; получается, по меркам нормальных людей шухер наводится всего два дня. Вот они обрадуются, когда утром проснуться и увидят, что я там натворил.

— Получается, на этот раз тебе улыбнулась удача?

— Да. Заодно… — на заднем фоне прогремел взрыв, — я помог городу очиститься от незаконного оборота оружия.

— Не думаю, что город скажет тебе за это спасибо, — пробормотала Роза и резко вильнула, ныряя в какой-то туннель. Включился свет и фары выхватили круглую трубу.

— Странное строение.

— Мне рассказывали, лет десять назад, город реконструировал это место после обильных дождей, когда многие районы затопило. Теперь ими пользуются, чтоб провозить наркотики или оружие.

— Подозрительная осведомлённость.

— Оружие не возила, но наркотики приходилось. Чтоб оплатить своё проживание. Давали новорождённого ребёнка, чтоб вызывать у патрулей доверие, после чего отправляли с грузом. Мне приходилось за эти три года раз десять проезжать по этим дорогам.

Мы выскочили из туннеля, и Роза вновь вырубила фары, притормозила, и я почувствовал лёгкий толчок и то, как вода зашумела под днищем.

— Мы не утонем?

— Река обмельчала, поэтому здесь можно проехать до сих пор. Она выведет нас к окраинам города, — спокойно ответила Роза. — Чуть позже мы выедем в технические зоны, а там рукой подать до выезда.

— Понятно… А почему ты говоришь, что мне спасибо не скажут за это?

— Ничего не изменилось, — пожала плечами она. — А скоро вновь начнутся войны за сферы влияния после того, как ты сократил количество бандитов. И поставки оружия увеличатся после твоих ограблений.

— Но это лучше, чем ничего, — пожал я плечами.

— Это ничего не изменит.

— Потому что вы так считаете. Это у людей в голове, что они ничего не изменят, — постучал я пальцем по макушке. — Но вот, например, я. Один и смог изменить.

— Незаконно.

— Плевать. Изменил же. Значит и другие могут, но им это не нужно. Жить так куда удобнее, привычнее и не слишком геморрно.

Тем временем машина плавно повернула в бок, выезжая из реки на покатый склон, по которому медленно, но верно мы заехали, шаркнув днищем о край, на территорию каких-то складов. Здесь Роза, аккуратно объезжая старые вагоны, пересекая рельсы, и медленно обруливая старые бочки с коробками, выехала на потрескавшуюся всю в ямах дорогу, что шла между складскими помещениями.

Проехавшись через этот пиздец, мы наконец выехали на нормальную дорогу, где двинулись на выезд из города. Через десять минут мы уже покинули промышленную зону и как следствие, сам Лос-Анджелес. Ну и слава богу. Надеюсь, что больше мне в эту американскую мечту возвращаться не придётся.

Мотель, в который мы заселились на этот раз, находился куда дальше, чем первый в пригороде. Здесь можно было не бояться, что полиция нагрянет с обысками, слишком далеко мы уехали. Нам пришлось ехать часа три-четыре, прежде чем попался более-менее подходящий мотель. Не сильно популярный, чтоб случайно ни на кого не наткнуться, но и не сильно пустой, чтоб не быть там единственными. Золотая середина.

И стоило нам оказаться в номере, как…

Юи сразу же села смотреть телик. Блять, ну это наглость, если честно.

В прошлом отеле я как не зайду, она пялилась в телик. Ложился спать, пялилась в телик. Уходил на дело, пялилась в телик и жрала. Возвращался, она бросала на меня взгляд, спрашивала, как дела, и вновь упиралась взглядом в телик. Кажется, что она даже в весе прибавила.

Мне от наглости такой даже не сразу удалось что-либо сказать.

— Юи, может быть ты… хочешь помыться? — наконец предложил я косоглазой, глядя, как она села в позе лотоса на кровать и упёрлась в телик, где показывали какую-то драму.

— Зачем мне это, ведь не нужно мне сейчас чистейшей быть. Меня же ты не хочешь.

— А мыться надо только перед сексом? — поинтересовался я.

— Нет, однако мотиватором служил бы он лучшим. Но досмотрю…

Она не договорила, осуждающе смотря на меня, когда я выдернул вилку из розетки.

— Грубо поступил со мной, тебе стыдно быть должно. Ведь я же гостья в мире этом.

— Пошла мыться, гостья! — рявкнул я. — Я как не вернусь, ты около сраного телика!

— Его впервые вижу и вряд ли смогу увидеть впредь. Оттого хочу я насмотреться вперёд ещё на век. Где такое чудо увидеть мне будет дано, как не в этом мире? И что мне вспомнить суждено, если не то, что здесь увижу?

— Не постоянно же.

— А когда ещё мне суждено увидеть будет это? Считай, что в первый и последний раз я вижу этот механизм. Но, естественно, я виновата, что привлекло меня сие чудо.

Она встала, разделась и утопала, сверкая своей задницей, в ванную комнату.

Нет, пусть смотрит, но не с такой частотой. Просто это выбешивает, как не глянешь, она долбит этот телик.

К этому моменту к нам зашла Роза. Она взяла соседний номер, видимо думая, что мы тут хотим уединиться, однако… Я бы предпочёл дрыхнуть с ней, чем с Юи, так как эта смотрит ночью телик! За-е-ба-ла.

— Юи в ванной? — кивнула она, садясь на диван и…

Запуская телик! Да вы чо, сговорились?!

— Да, шо привело тебя к нам?

— Да я… просто. Или ты хотел Юи сейчас… я могу зайти попозже тогда.

— Нет, мы не так близки для такого. Соскучилась по общению?

— Ну… — она закрутила волосы пальцем. — Можно и так сказа…

Я поймал её за руку, отчего она вздрогнула всем телом, словно я её пиздить собрался. Нет, бить не собирался, просто хотел увидеть внутреннюю часть локтей, чтоб убедиться. Те были все исколоты. Не прям сильно, как у бывалых наркоманов, где даже вен не видно, но есть на что посмотреть.

Роза испуганно захлопала глазами, дёрнулась другой, третий раз, пытаясь вырвать даже не руку, а убежать сама, после чего замерла. Знаешь, кто так себя ведёт обычно? Тот, кого пиздят часто. Хватают за руку, а потом раз в глаз. И у человека на такое сразу рефлекс вырваться. Или вот такое замирание, ожидание исхода. Иными словами, забитые наркоманы и алкаши. Я насмотрелся на таких, когда даже простой школьник мог, показывая свою крутость, зашугать бомжа.

— Роза, ты чего? — как можно мягче спросил я.

— Я… я… я ничего, — пробормотала она.

Скажи, привычка, да?

Её поведение вообще само по себе было как у забитой наркоманки: дёрганное, нервное, неуверенное, запуганное. И если первой она ещё окончательно не стала, то вот второе проявлялось конкретно.

И такую забитую девчонку почему-то мне захотелось обнять. Почему? Да потому что это моя сестра! Ещё и младшенькая! И ещё выглядит несчастной! Это так ня-ня-ня! Просто хочется обнять, потому что хочется обнять. Такие вещи не требуют объяснений!

— Тогда чего такая реакция? Давай обниму тебя.

— Я так и подумала. А… это… Это старые уколы, я уже не колюсь в вену. Вернее, я вообще наркотики в последнее время особо не употребляю.

— Да я вижу как бы, что уколы старые. Давай, иди сюда, обниму тебя.

Роза неуверенно смотрела на меня своими глазами с синяками. Блин, до чего на мать похожа.

— Да я… взрослая…

— Ой, бля… а я нет. Давай, иди сюды, тебя братик старший обнимет, — я молча дёрнул её на себя, ловя руками. — Всегда хотел младшую дурную сестру, которую смогу защищать, а потом обнимать с чувством выполненного долга, типа герой.

— Тебе сколько лет, говоришь?

— Я не взрослею, только старею. И в этом моё преимущество. И вообще, тебя мать никогда не обнимала что ли?

— Обнимала конечно, но… это же мама.

— А я твой брат. Так что молчи и не выёбывайся. И не бойся ты так. Ну была наркоманкой тогда, сейчас же нет, верно? Мать у нас была сильной, и ты тоже сильная, переборешь.

— Уже переборола. Ломка прошла уже. Легче чем думала, — ответила Роза и обняла меня покрепче.

Бля, обожаю обниматься. С кем угодно, если это девушка, и она не пытается меня грохнуть. В этом есть что-то такое, приятное для души, словно зализываешь свои душевные раны, которые этот сраный мир нанёс тебе. И уже вроде и теплее на душе, и чувствуешь себя в безопасности.

А тут так вообще младшая сестрёнка. Конечно, не будь она такой худющей и хлипкой, было бы ещё лучше, но родню не выбирают. Так что мне и такая сестрёнка заебись.

— Теперь-то вижу предпочтения твои я ясно, Мэйн, — сказала за моей спиной голая и мокрая Юи.

— Молчи, глупая Юи. Это моя сестра, хочу и обнимаю.

— Всё понимаю и молчу. Однако… Роза, будем ли мы смотреть сериал, что ты вчера мне показала?

Так, погоди, ты чо, не ко мне пришла, а телик с Юи смотреть?! Да ты чо!!! Ты чо-о-о!!! Предательница!!!

Я даже почувствовал себя преданным в этот момент. Не знаю как бабы, а вот мне стало немного грустно и одиноко. Я-то думал, сестрёнка ко мне пришла.

Глава 281

— Ничего же страшного не случилось, верно? — немного нервно произнесла моя новоиспечённая сестрёнка, ведя машину.

— Ничего, — покачал я головой. — Совершенно ничего.

— И ты… не сердишься на меня, верно?

— Не сержусь.

— Но ты недоволен.

— Недоволен, — не стал отрицать я.

— Патрик… я…

— Всё, оставь это, — пробормотал я. — Не хочу думать об этом.

Так уж получилось, что утро с самого начала не задалось. От слова вообще.

Во-первых, я обнаружил около себя двух голых девушек. И если на Юи мне было плевать, то вот с Розой дела обстояли намного сложнее. Так как я совершенно недавно узнал, что она моя сестра, естественно, воспринимал я её не как родную кровь, а как сексуальный объект. Как бы я не пытался себя заставить уверовать в то, что она моя сестра, мозг и тело к этим доводам ещё не привыкли.

Тут начинается сразу во-вторых: спросонья я мял сиськи собственной сестре и чуть ей не присунул.

Неловко вышло.

Особенно когда я понял, чьи равнины тундры предо мной и увидел её слегка охуевший взгляд. Не говоря о том, что в неё тыкался мой утренний стояк. Хотя бы через трусы, и на том спасибо. Но кто же знал, что сестра спит голой, привычка такая у неё. Никто. А кто виноват в этом? Юи. Потому что это она привела её смотреть телик в наш номер, после чего обе заночевали здесь.

Поэтому я развернулся и пинком сбросил спящую Юи с кровати. Послышался стон, тихий скулёж и она с сонными и влажными со сна глазами, полными обиды оглянулась. Типа, ну ты чего, я же спала, за что ты так со мной.

А блять за то, что спать теликом не даёшь и вместо того, чтоб идти к сестре в комнату, притащила её сюда. И я ей чуть не присунул!

— И тебе утра здорового, — пробормотала она, протирая глаза. — Вижу, сестру ты возжелал.

— В следующий раз, когда будешь приглашать её смотреть телик, вали в другую комнату, а не ко мне. И вообще, хули ты тоже голая?!

— Не обязана я тело своё в одежды одевать, когда ложусь я спать, — потянулась она, встала и, вильнув задом, ушла в ванную комнату.

— Тогда спи на улице! — крикнул я ей вдогонку.

После этого мы решили всё же позавтракать здесь в столовой, или как у американцев называется она. Спустились вниз, сели за столик и заказали. А когда нам принесли наш завтрак, Юи недовольно оглядела стол. Ну блять началось, опять что-то ей не нравится…

— Ну что опять, — вздохнул я.

— Вилок нам не доложили, ножей не дали нам. Как же есть мне?

— Руками блин. Вот вилка, вот нож, — взял я в обе руки указанные столовые предметы. — Чем тебе не нравятся?

— А как же вилка для салата, вилка для мяса, нож для мяса, ложка для риса…

— Ты здесь рис видишь? Или салаты? — спросил я.

— Но вдруг бы был. Положено иметь количества столько предметов столовых, даже если не подадутся они. Мы же не животные.

— Слушай сюда, бурундук Юи. Бери вилку и ешь что дают. Ешь молча и не капай мозги. После того как вы пол ночи смотрели телик, у меня голова вибрирует, спать не давали. И сейчас я слегка раздражён. Поэтому будь добра не капать на мозг.

— С каким животным я связалась… — пробормотала она, беря вилку в руки.

— Я всё слышал.

— Верно всё, специально я дала понять, какого мнения о тебе, — кивнула она.

Любое утро становится хуёвым, если просыпаешься рядом с Юи. Почему бы ей не быть невыёбистой, как, например, её сестра? А она потом удивляется, чего это я не доверяю ей. Наше путешествие домой обещало быть с ней тяжёлым.

Следующей остановкой был какой-то… кемпинг… на природе… Сто лет бы её не видывал, если честно. Такие аккуратные домики около озера в лесу, но…

Блять! Это ЛЕС! Уж лучше бы это был промышленный район.

— Лес, свежий воздух, свобода, — раскинула в разные стороны руки Роза и вдохнула полной грудью. — Как же давно не была я здесь… В последний раз только с родителями ещё в детстве. Вы чувствуете? Лес… Огромный лес… Когда вы в прошлый раз видели его?

Мы с Юи переглянулись.

— Кажется… когда нас пытались убить, верно? — спросил я.

— Верно молвишь, — кивнула она. — Вроде так. И, кажется, почти убили.

— Чуть ли нахуй не разрубили.

— Верно, было дело, а ещё потом давили.

— Мечами били, кости дробили.

— И стрелами гнали до сердца остановки.

— Банан.

Юи посмотрела на меня как на дебила.

— А мог и продолжить, ведь так вместе шли, словно устами одними твердили.

— Чем тебе слово банан не понравилось?

Роза молча смотрела на нас, видимо соображая, о чём мы вообще говорим.

— Вижу, что… последнее посещение леса у вас не прошло гладко.

— Да хуёво прошло всё! Меня чуть не убили из-за этой вот, — толкнул я Юи в плечо.

Та немного качнулась, быстро переставляя ножки, чтоб не упасть и острым взглядом посмотрела на меня. Ой, да ладно, не сильно толкнул же!

— Наверное, вы уже насмотрелись его в своём мире. Юи говорила, что у вас там рыцари, императрицы, драконы, великие герои.

Это было сказано таким голосом, словно она сама мечтала попасть в ту сказку. Давай я откорректирую твоё представление о той стране.

— Ага, а ещё медведи-гомосексуалисты, страусы-каннибалы, который кричат: лох, пидор, и летающие слоны. А ещё рабство, убийства, педофилия, войны, беззаконие, разбой на дорогах и прочие прелести жизни средневекового мира, где власть не всегда может наказать преступников. И если тебя не убили, то значит хотят выебать. Если тебя не пытаются выебать, то значит уже ебут, но ты этого пока не заметила.

От услышанного лицо Розы слегка скривилось. Вот! А я это прознал на собственной шкуре, цени! Ну, кроме ебли, конечно.

Но ещё большее разочарование ждало мою команду, когда мы попали в домик.

— Нет же здесь… телевизора… — Юи смотрела на стену напротив кровати с таким лицом, словно она только узнала, что её мать сдохла.

Поправка, больно было только Юи.

— Крепись, Юи, атаманом будешь, — похлопал её я по голове. — Телевизор, это ещё не всё, ты просто оглянись, какие вокруг леса.

— Вижу я, леса прекрасны, — взяла она себя в руки. — Но не узнать теперь же мне, переспала ль Джозефина с Мартином в лесу. И узнала ли она, что то сестра её.

— Чо? Чо за хуйню ты смотришь? Иди лучше, искупайся в озере.

— Пожалуй так и поступлю, — кивнула она.

Гордо, словно её не тронуло отсутствие телевизора, Юи встала и вышла из домика.

Моя роковая ошибка — я отпустил Юи одну. Ничему жизнь не учит. Окинув взглядом небольшую, но уютную комнату, я вышел на улицу. Прямо с порога можно было сразу увидеть озеро. Живописное озеро, которое на меня не произвело никакого впечатления, я и не такое видел.

Куда больше на меня произвела впечатление…

— ЮИ!

Голая Юи, которая, нихера не стесняясь, стояла нагая на берегу озера.

Пиздос…

Ещё больший пиздос был в том, что Юи откровенно не стеснялась того факта, что вокруг было немало мужиков, которые вышли расслабиться тёплым летним деньком с бутылочкой пива и шезлонгом. И сейчас этак двадцать особей мужского пола наблюдали за нашей аутисткой. Которая, сверкая всем, что у неё есть, заходила в воду.

Мужики восприняли Юи положительно. Они кричали ей, хлопали в ладоши, свистели и тупо радовались. А когда она вставала в полный рост, так вообще поднимался радостный ор, словно США только что победила всех в мировой войне и стала единственной страной на планете. И на этот ор стягивались другие представители сильного пола. И не только они, девушки тоже пришли посмотреть на Юи. Мне кажется или все они поддатые?

— Бля… — пробормотал я, бросился обратно в дом, где тупо сорвал покрывало с кровати и побежал обратно.

Вот честно, я чуток не доверяю толпе мужиков, что попивают пиво. Не доверяю, потому что… бля, ну я их не знаю. Вдруг они к Юи приставать начнут, и она их всех побьёт. Я просто обязан срочно обезопасить общество от этой ненормальной. Да вообще, хуй знает, что ей в голову взбредёт, раз она на это додумалась.

Выскочив из дома, я быстро пересёк весь лесок, отделяющий меня от берега озера, где, подобно вратарю, встал, готовый схватить это эксбиционистку и ёбнуть незаметно током для усмирения. Как раз к тому моменту, как Юи начала выходить из воды, сверкая своими прелестями под ор мужской и частично женской аудитории.

— Юи! Ебанулась, да?! — зашипел я. — Ты какого хуя творишь?! На тебя все смотрят!

— И что же сделать мне, скажи-ка? — пожала она плечами. — Я девушка свободная, из рода я высокого. Это смерды все должны глаза закрыть предо мной, ибо я купаться сейчас иду и не обязана скрываться.

— Иди сюда, я тебя прикрою, — зашипел я на эту дуру.

— Не хочу. Вольно тело моё, и свободы оно ищет. Я не обязана стеснять его тканью грязною твоей. Пусть сами глаза закрывают свои, но тело я не скрою.

— Твоё тело удар по почкам ищет. Иди сюда, я убью тебя.

— Сторону прими мою и буду я покорна впредь, — невозмутимо ответила она. — Стань моим и стану я твоей.

— Только если клятву дашь.

— Я вольная дева, и я не обязана клятвой себя грузить, — едва заметно скривилась она, руша свою аристократичную маску.

— Ну вот и иди на хуй.

— Я бы пошла, да ты не даёшься.

Я попытался накинуть на неё простынь, но она лишь отшагнула назад.

Да ты дрочишь! Сука! Иди сюда блять! Я тебя укрою, тварь!

Я вновь попытался накинуть на неё простынь, но она вновь увернулась. И началось…

Я бегаю по краю воды, пытаясь её поймать простынёй, а она бегает от меня. Это уже стало вопросом принципа, накинуть на эту суку эта сраное покрывало. Так мы бегали друг за другом, пока я не изловчился и не прыгнул на неё с…

Блять, я промахнулся.

Под громкий ор толпы я улетел в воду, в тот момент как Юи ловким движением просто ушла в сторону. Теперь мы оба мокрые.

— Сучка… — встал я весь мокрый из воды. — Просто сучка.

— Да как же так, наш бедный Мэйн случайно намочился, — шагнула она ко мне, коснувшись пальцами щеки. — Он так старался, так потел, он взмок упал и не поспел. Я оказалася быстрее.

Я схватил эту наглую сучку за руку, другой пытаясь выловить полотенце, как…

Юи мразь. Конченая мразь, которая следует только своему «хочу». Когда-нибудь она доиграется.

Стоя по колено в воде, я не успел ни отпрыгнуть, ни увернуться от неё — Юи с ловкостью кошки прыгнула на меня обхватив в районе пояса ногами и другой рукой за шею, после чего поцеловала меня в засос.

Это был форменный пиздец. Толпа на берегу бесновалась, празднуя непонятно что и встречая такой манёвр Юи аплодисментами. А я пытался отцепить жадно присосавшуюся ко мне Юи всеми возможными способами. Только не бил её.

Под конец я запнулся и тупо рухнул с ней под воду, где она продолжала буквально засасывать меня, упорно пытаясь пробиться через мои закрытые губы, пока… Пока падла не укусила меня за нижнюю губу, и я не раскрыл рот! И тут же её язык уже у меня во рту, и уже меня, мою слюну, мой воздух она всасывает в себя, и наоборот выдувает всё в меня, словно устраивая извращённое промывание слюнями.

В конце концов, она отпустила меня, вставая из-под воды и давая встать мне. Оба мокрые, но только я в одежде ещё. А тем временем под одобрительный ор толпы, уже довольно внушительной, она схватила меня за руку и приложила к своей сиське. Прям конкретно приложила, чтоб я почувствовал всё.

— Стань моим и будет всё твоим. Прими ты сторону мою пока не поздно выбор сделать, и станет всё нашим общим.

— Таким как ты всегда власти мало, Юи. Получишь одну, будешь метить на другую.

— Но разве ты не хочешь власти. Не ради этого ль ты идёшь?

— Не власти, — покачал я головой. — Ты слишком властелюбива. Тебе всегда будет мало. И однажды ты пойдёшь уже против меня.

— Просто стань моим на век и сторону прими мою. Тогда не будет мне нужды делить с тобою власть.

— Нет, Юи. Не стану даже потому, что у нас цели разные.

Я отнял у Юи руку, подцепил плавающую простынь и накинул на неё. Да, мокрую, однако прикрыть голую дуру надо было.

Когда мы выходили на берег, толпа нас встречала аплодисментами.

— Мы так похожи же с тобой. Мы столько бы смогли сделать.

— Мы не похожи. Может методы, но цели у нас разные. И это говорит, насколько мы с тобой отличаемся друг от друга.

Мы прошли под шквал аплодисментов в дом. Людям понравилось шоу, которое устроила Юи. Скрывшись от чужих взглядов за дверью, я достал полотенце и кинул его аутистке.

— Даже не вытрешь ты меня?

— Можешь оставить свои дешёвые подкаты для других лопухов, Юи.

— Как знаешь, Мэйн, как знаешь.

В этот момент к нам вошла Роза. И если бы она вошла с хорошей новостью, но нет, всегда одно и тоже. Всегда.

— Юи, здесь есть интернет. Мы можем посмотреть сериал по моему телефону!

Кто бы знал, что у меня сестра предательница.

Мы выехали как можно раньше, чтоб избежать взглядов тех, кто видел стриптиз Юи, который она устроила. Опять же, я оставил Юи и Розу смотреть кино на телефоне, а сам ушёл в другой домик. На утро я проснулся в окружении девок. Чо за хуйня, они что, телепортируются за мной? Или это как в играх, типа твоя тима сама переносится за тобой автоматически?

Единственное, что хорошо, так это то, что я сестру на этот раз не лапал.

Лапал Юи. Не знаю, что мне снится, но бля, просыпаюсь, и вижу, что мои руки на сиськах Юи, а та смотрит на меня и говорит.

— Быть может продолжим мы иначе?

Иначе? Да я её сбросил нахуй с кровати тут же. Если она думает, что я тут буду бегать за каждой юбкой, и что только и мечтаю, как бы присунуть в её писечку, пусть идёт куда подальше. С хуя ли это вообще должно считаться, что типа девушка даёт? Все дают в равной степени, так что нехуй тут. Оттого я могу сказать твёрдое «нет» вот таким соблазнам.

Целый день мы вновь провели в дороге. Это было классно, особенно когда Юи перестала блевать и привыкла к езде на машине, отчего могла спокойно переносить долгие путешествия.

Мы ехали по практически пустым дорогам, где изредка нам встречались другие машины. Светило солнце, тёплый воздух шумел, задувая через открытые окна и трепля волосы. Это было похоже на те американские фильмы, когда ты едешь по пустой дороге в солнечные дни через огромные поля. Огромных полей здесь не было, однако были густые леса, не менее уютные.

Во время нашего путешествия Роза одно время молчала, но потом разговорилась и… мне кажется, что девушка она в жопу ужаленная. Первые подозрения возникли во время её езды — Роза не стеснялась обгонять машины, когда встречка была не так уж и далеко. Я аж вжимался в кресло.

— Роза, ты бы потише вела, — пробормотал я после очередного обгона.

— А что не так? — удивлённо спросила она меня.

— Ну… встречка?

— Так мы же успели.

Железная логика. А если бы нет?

А ещё она гнала. Гнала так, что дух захватывало. С одной стороны мне это нравилось, с другой я понимал, насколько это опасно. В конце концов, я ей ничего не сказал, так как это было весело. Просто классно нестись так вперёд сломя голову, вот и всё.

Уже во время нашей поездки Роза разговорилась не на шутку, рассказывая много чего интересного о своей жизни. О том, как училась, как с матерью гуляла в Диснейленде. Ещё около двух часов она рассказывала Юи, что такое Диснейленд, чем он так популярен и что весёлого в этих горках. Короче, разговорилась до такой степени, что тарахтела всю дорогу, как маленький заводной трактор. Такая тр-тр-тр тр-тр-тр, всё о чём-то говорит, говорит, рассказывает.

Ебать она говорунья, прямо прорвало. Словно нашла свободные уши и теперь с радостью на них присела.

За время нашей поездки мы ещё несколько раз останавливались в придорожных кафе и кушали, где Юи с удивлением обнаруживала всякие необычные для себя элементы. Например, музыкальны проигрыватель с пластинками. Блин, такой и я не видел, если честно. Или живую фоторамку, которая посменно показывала разные картины, словно нарисованные на холсте.

Короче, путешествие наше было действительно весёлым и познавательным.

Глава 282

Ещё одной остановкой на нашем пути была река. Не широкая, но и не узкая река, которая так удачно расположилась на пути нашего следования. Ну… как удачно… Просто для меня это был своеобразный способ провести эти тихие и добрые моменты как положено белому человеку: без всяких опасных миссий на грани жизни, без спешки, без каких-либо угроз. Просто порадоваться мелочам и ощутить спокойное течение жизни, а не пулю в ногу или клинок у шеи.

Мы остановили пикап на самом берегу, где людей вообще не было. Видны следы их пребывания: кострище, вытоптанная земля, следы от палаток и так далее, но не больше. Всё чистенько, всё убрано. Меня всегда бесило у себя на родине свинство некоторых, приедут, бросят мусор и уедут. И так засирают участки, где можно было отдохнуть.

— И зачем же остановились мы сейчас все здесь? — спросила Юи оглядываясь.

— Но красиво же, — выскочила Роза из машины, скидывая на ходу ботинки. — Я уже и забыла, что такое природа и как она прекрасна.

— Когда не пытается тебя убить, — кивнул я.

— Иль калекой сделать, — поддакнула Юи.

— Или отравить, — добавил я. — Короче, мы не разделяем твоей любви к природе. Вернее, не полностью. Природа, это классно, но не всегда.

— Соглашусь на этот раз с тобой я, — кивнула Юи.

— Да, возможно вы правы, но наш мир в этом плане безопасней. — Она зашла босыми ногами в воду. — И зато вы можете насладиться природой здесь!

— Тяжело наслаждаться тем, что ты видишь каждый день, — заметил я.

— Да ладно же! — Она набрала в ладони воды и плеснула ею в Юи, которая подошла поближе. Та немного ошарашено остановилась. — Можно немного повеселиться!

После этого она нагнулась, повернулась к Юи жопой и словно роющая собака, начала заливать ту водой. Ну а Юи начала прикрываться пятясь.

— Одежда на мне, не хочу я промокнуть, — ответила Юи отходя.

— Это проблема тоже решаема! — Роза не раздумывая сбросила с себя одежду, включая нижнее бельё, представ перед нами голой и выбритой. После чего прыгнула в воду.

Юи несколько секунд сомневалась, после чего тоже разделась и прыгнула за ней в воду.

Хм… почему бы и да? Я последовал их же примеру.

Нет, это было неплохо, хочу признаться. Действительно, иногда повеселиться, поплескаться и просто подурачиться полезно. А то сплошные погони да бойни. Словно вся наша жизнь состоит из этих боен. Поэтому уже через пару минут мы бесились, толкались, брызгались водой и играли, словно маленькие дети. Я бросал поочерёдно то Юи, то Розу в воду. Иногда кто-то со мной на пару хватал третью, и мы за руки и за ноги выкидывали её. Несколько раз и меня так отправили в воду. Это было действительно весело. Не смущало нас и то, что мы были абсолютно голые и постоянно тёрлись друг об друга. Ну а чего? Естественно, да и люди мы немаленькие здесь.

После этого всё так же голышом мы забрались на такой каменный уступ, который нависал над водой, после чего ради всеобщей безопасности я его проверил. Столкнув воду Юи и смотря, не сломает ли она себе ноги. Нет, выжила. Хотя и высота небольшая, метров пять всего.

Мы, наверное, ещё потом около часа ли двух прыгали с этого уступа, после чего решили заночевать прямо здесь же. Погода была очень жаркая и душная, оттого я предположил, что ночью тоже будет тепло. На крайний случай мы можем прятаться в машине.

Достав еду, что взяли с собой в поездку, мы разложились около костра, и я продемонстрировал свои навыки, щелчком поджигая ветки, а после взмахом руки разжигая его в полную силу. Мои потуги встретили аплодисментами. Роза активными, а Юи для галочки.

Но Юи же у нас лучшая, верно? Ей тоже надо выебнуться, ведь это тоже власть, пусть и над сознанием человека. Поэтому после этого она продемонстрировала своё скольжение, когда она здесь, а вот она уже там, а вот она ставит подножку Розе и вот уже ловит её.

— Классно-о-о… — протянула она на руках Юи. — Я тоже так хочу!

— Боюсь тебе сказать я, что это труды народа моего, что веками технику оттачивал свою.

— Но ты же научилась. — Роза посмотрела на меня. — И ты тоже. Значит и я могу. И могла бы… пойти с вами в тот мир.

— Нет, — покачал я сразу головой. — Это очень плохая идея.

— Но почему?

— Кого ты видишь перед собой, Роза? — спросил я напрямую.

— Людей, которые постигли тайны и стали сильнее? Которые упорными тренировками добились своей силы? — сделала попытку она.

— Почти верно, но ты упускаешь главный момент. Ты видишь перед собой убийц. Я, Юи, мы убийцы. Наши тренировки, это убийства других.

— Ну, это естественно в том мире… — начала было Роза, но я покачал головой.

— Нет, не естественно. Даже для того мира я истребил немыслимое количество народа, Роза. За моей спиной столько трупов, что хватило бы на ещё один маленький городок в вашем мире. Вот какова цена такой силы. И каждый грамм получен таким риском, что или я, или мой противник. Каждое умение, что у нас есть, получено, когда мы стояли на краю гибели и решал всё лишь случай и наша реакция.

Роза глянула на Юи, и та в подтверждение моих слов кивнула головой.

— Он правду молвит, сила наша смертями людей отстроена. И не всегда то враги плохие. Бывал обычный мирный люд.

— Представь, что ты на войне и тебе надо проползти сто метров. По тебе стреляют, пули свистят над головой, и любое малейшее неверное движение головой и её не станет. Ты постоянно грязная, уставшая, израненная, тело ломит, а над тобой ещё и меч дамоклов висит. Но ты ползёшь дальше, через боль и слёзы, проклиная всё на свете. И молишься вообще вернуться обратно в тёплую кровать домой. Наша сила, это последствия наших деяний и не все они хорошие. Из ста человек всего два выживут и станут поистине сильными. И поверь, поставь передо мной сейчас такой выбор, я бы выбрал этот мир, а не тот. Это классно звучит на словах, но… то пиздец.

— Значит… ты бы меня не взял с собой.

— Никогда. Ради того, чтобы ты выжила. Я жив лишь чудом и не сильно рад тому, кем стал. Как ты не рада тому, кем стала сама.

— Но ты хочешь вернуться.

— Потому что там мои люди, которых я уже не могу бросить. Часть из них погибнет без меня. Это называется ответственность, Роза.

— Я просто хотела бы увидеть мир, — пробормотала она, уставившись в огонь.

— Поверь, единственное, что я там видел — средневековые города, тонущие в дерьме, и леса. Много лесов. Огромные леса. Вот как этот, напротив тебя. Спроси Юи, она докажет, что твой мир интереснее.

— В том плане, что хочешь ты узреть, твой мир куда интересней.

— Ясно…

Недолго Роза молчала. Не прошло и пяти минут, а она уже о чём-то разговаривала с Юи. Прям опять тр-тр-тр. Надеюсь, мне удалось объяснить ей все проблемы, которые свалятся на её голову, стоит ей просто там оказаться.

Так мы и просидели голышом около костра, разговаривая и кушая, пока не стемнело окончательно и только небольшой островок от огня не остался единственным источником света. После этого мы просто достали вещи и расстелили их на земле, положив на принесённые ветки, после чего так и легли. Прикольно, не скоро мне придётся так мирно спать на природе.

И всё это время девушки мило чирикали о том, о сём. Например, Роза спрашивала о том, как проходят в их мире свадьбы, на что Юи расписала такие церемонии, что даже мне стало немного не по себе. От подношений духам, до обряда перед членами семьи.

А Юи спросила, почему у Розы так лысо между ног, на что та принялась объяснять о гигиене, удобстве и то, что мужчинам нравится.

— Мужчинам нравится? — я буквально почувствовал спиной взгляд.

— А мне нет, — буркнул я. — Мне любая девушка с любой промежностью нравится, мохнатой или лысой, плевать.

Забавно, какие они только вопросы не обсуждали. От мужиков до деликатесов, что есть в их и нашем мире. Мне иногда даже было интересно послушать, что рассказывает одна и вторая.

Ведь за эти двадцать лет мир пусть и не успел сильно скакнуть вперёд, но отличия были видны невооружённым взглядом. А страну Юи мне только предстояло попасть и надо было знать, что меня там ждёт.

Нам предстояло ехать ещё дня два, если не ошибаюсь.

Город Розы, я имею в виду тот, где она родилась, встретил нас ночным освещением, что включилось в преддверии ночи. И несмотря на то, что было ещё светло, лампы уже светились яркими точками над автострадой, по которой мы ехали.

По пути мы останавливались ещё несколько раз на привал. И на тот раз только в мотелях, так как бедная Юи скучала без телевизора и буквально пыталась насмотреться на всю жизнь всего, что только могла предложить наша культура. И Роза помогала ей в этом. Хотя все признали, что время у реки мы провели действительно хорошо. Роза вспоминала походы с семьёй, я те времена, когда всё было куда проще и можно было не бояться за каждый свой шаг, а Юи… не знаю, что она вспоминала, но то, что храпела ночью, это точно.

— Вот он, дом родной, — пробормотала Роза, когда мы ехали в плотном потоке по автостраде среди машин. — Сто лет здесь не была…

— Не волнуйся, — сказал я.

— Я не волнуюсь.

— Я отсюда чувствую твоё волнение.

Она вздохнула и перестроилась в крайний правый ряд, после чего мы съехали с автострады на боковую улицу. По ней мы проехали через какие-то промышленные здания, после чего выехали в город. Вернее, это была окраина города, причём не самая уж и безопасная. Однако мы здесь не задержались.

— Я просто объезжаю центр города, чтоб не стоять в пробках, — объяснила Роза.

И действительно, мы проехали этот район, на мгновение проехали вдоль делового района, где возвышались огромные небоскрёбы и вновь попали на дорогу. Не автостраду, но соединяющую разные части города.

И уже через пять минут пред нами предстал район американской мечты. Набор домов, что выстроились друг с другом целыми рядами. Ухоженные, красивые, живые, не чета тем, что мы видели тогда в заброшенном районе.

Мы не стали доезжать до дома Розы; остановились, не въезжая в этот район, около моста, чтоб не привлекать излишнее внимание. Наверняка рано или поздно будут искать эту машину, потому стоило сразу не палить её, бросив подальше. Всё равно никто не схватится, хозяин получил свою пулю, а номера…

Я сорвал номера и выбросил их в ближайший мусорный бак. Их я снял с какой-то левой машины, которая, судя по всему, стояла уже хрен знает сколько.

— Я боюсь, ты прав, — кивнула Роза, когда мы зашагали по улице. — Боюсь взглянуть им в глаза. Родителям.

— Конечно боишься. И правильно делаешь, иначе урок будет не таким полезным.

— Урок, — усмехнулась она. — Чтоб блудная дочь больше не убегала?

— Верно. Хотя бы ради нервов своей матери. И смысл было убегать от неё?

— Я убегала не от неё, а от самого дома.

— Кстати да, всё хотел спросить, о чём ты тогда говорила. Типа, что в доме как-то не так или ещё что-то в этом роде. Я уже и не помню дословно.

— Да, — кивнула она. — Ты правильно помнишь. У меня же есть ещё сестра, младшая.

— Младшая сестра? — удивился я.

Бля, кажись кто-то только что сорвал джекпот! Две мелких и милых сестры! Охуеть! Всегда о таком мечтал! Чтоб меня будили две милые сестры, которые считали бы меня раздолбаем, постоянно сердились на меня, ругались на меня, но при этом заботились и любили, ночью тайно укрывая. Это просто мечта…

А потом вспоминаем хентай по тегам «брат и сёстры». Ладно, шучу, я не настолько повёрнут на этом. Но подобное было бы заебись, глупо отрицать. И я не про хентай.

— Да, младшая сестра, — кивнула она и сипло добавила. — Она больна раком.

Бля.

Вот тебе и джекпот.

Ну теперь то понятно, чего она спрашивала меня по поводу того, умею ли я лечить или нет.

— Рак? — спросила Юи. — В ней живёт животное?

Мне кажется, что Роза сейчас расплачется от этого.

— Не обращай внимания, Юи не местная, она не знает эту болезнь.

— Я не из-за этого, — покачала головой Роза. — Я… я… из-за другого…

— Не хочешь возвращаться? — догадался я.

Роза кивнула, плотно сжав губы, после чего ещё около минуты молчала, словно собираясь с мыслями.

— Не могу каждый день видеть её, — пробормотала она наконец. — Каждый день. Постоянно её бледное и худое лицо. Каждый день видеть, как она становиться всё больше похожей на скелет. Изо дня в день видеть, как она буквально становится тенью и ждать, что… Что в следующий раз, когда ты зайдёшь, она уже не будет дышать. Это ожидание… оно убивает. А ещё заботиться о ней, каждый раз убираться за ней, понимая, что… и… Мама тоже… Тяжело смотреть на это… Сам дом стал словно кладбищем, где вечно пахнет смертью.

Она вздохнула, словно испустила дух.

— Мама пыталась вести себя как прежде. Вновь радоваться… но я же вижу. Видела каждый день это. Её, сестру… все словно упали духом. Это просто невозможно находиться там… Сама атмосфера тяжёлая, угнетающая, заставляет тебя думать о смерти. И в этот тяжёлый момент…

— Ты бросила маму.

— Да. Бросила её одну с отцом. Она меня возненавидит за это. Но я не могла иначе! Это… это каждый день, раз от раза, видеть, жить, смотреть, ждать. Это невыносимо. Меня возненавидят за то, что я сделала.

— Хуйня, — отмахнулся я. — Я знаю, что такое жить там, где умирает медленно человек, поверь мне. И я знаю, какого это, видеть его таким каждый день. Мама тоже знает это, оттого ей тяжелее снова проходить подобное.

— Я… — казалось, что Роза сейчас расплачется.

— Тихо, Роза, ну чего ты, — приобнял я её. — Не стоит расстраиваться.

— И как ты смог жить в доме? — спросила меня Роза. — Как смог… вытерпеть это?

Я замялся. Замялся сильно, не зная, что сказать. Дело было давнее и я никогда о нём не вспоминал. Вообще никогда, забил эти воспоминания другими, лишь бы не возвращаться к ним снова.

— Всё разрешилось, — слегка напряжённо ответил я.

— Как? — посмотрела она мне в глаза, но я отвёл взгляд.

— Неважно. Главное, что, если ты вернёшься, то матери станет легче. Легче оттого, что все её дети при ней и что с её старшей дочерью всё в порядке. И ей уже не придётся волноваться о тебе. Да, это сложно, но правильно. Она будет видеть, ради чего ей жить дальше, когда случиться… непоправимое.

Я вздохнул и окинул взглядом округу. Аккуратные дома, чистые улицы, везде горят фонари. Казалось бы, уже так далеко зашли, а некоторые проблемы до сих пор решить не в силах.

— Слушай, а разве не изобрели лекарство от рака? Вроде говорили, что мол есть вирус, который убивает раковые клетки. Ещё в моё время слухи об этом ходили.

— Есть, — кивнула Роза. — Но… он не на все раковые клетки действует, как выяснилось.

— Понятно. В любом случае, крепись. Да, сложно, да, больно, но это не конец жизни.

— Не твоей, по крайней мере, — добавила Юи.

И тут Роза разрыдалась. Ну ты блять пиздец молодец, Юи. Я просто хуею с тебя, это форменный пиздец.

А тем временем мы, как я понял, подошли к дому Розы. Такому большому, добротному дому, как в принципе и все здесь, имеющему два этажа, гараж и подъездную дорожку. У нас такие дома считаются чуть ли не богатым классом, а здесь это зачастую средний.

Роза приостановилась, вытирая слёзы и глядя на дом.

— Вот я и дома, — пробормотала она.

— Везде свет потушен. Твоих родителей нет дома?

— Они работают в это время, кажется… — она глянула на часы. — Или же уехали. Они иногда уезжают из дома вдвоём.

Я даже догадываюсь, куда. Невозможно этим заниматься там, где помирает твой ребёнок.

Я ещё раз окинул этот дом взглядом. Вот бы и мне в таком… было жить в своё время. Интересно, люди, которым это всё досталось, они вообще понимают, насколько им повезло?

— Ну чтож, пригласишь в гости? — спросил я.

— Ну это ведь и твой дом теперь. Так что… добро пожаловать домой что ли, — она шагнула на дорожку к входной двери.

Добро пожаловать домой?

Я с грустью окинул это место взглядом. Может быть… может быть и круто, что назвать его моим домом, но… таковым он не является. Это не мой дом, как это не прискорбно. И вряд ли таковым когда-либо станет.

Глава 283

Роза неуверенно подошла к двери, словно это и не был её дом. Было бы забавно, если она перепутала дома, и мы будем ломиться совершенно не туда. Да, это будет смешно. Но не долго, ровно до того момента, как подъедет полиция и заберёт нас с собой. И если Розе похуй, то вот ко мне могут возникнуть нехорошие вопросы.

Но нет, всё обошлось. Роза достала карточку и поднесла его к агрегату, который был похож на домофон, после чего начала последовательно вводить несколько цифр. Хм… в подозрительном порядке она их нажала… Хотя стоп, это же мой день рождения! Классно! Значит ма не полностью меня забыла. Мелочь, а приятно.

Стоило Розе набрать комбинацию, как замок тихо пиликнул, засветившись зелёным светом. Я буквально услышал, как она вздохнула от облегчения, после чего неуверенно толкнула дверь и вошла внутрь. Естественно, я с Юи последовал за ней.

И мы попали в небольшой длинный коридор. Здесь было пусто, если не считать полки с обувью. Скинув здесь ботинки, я последовал за ней дальше и попал в довольно уютный зал с диваном и несколькими креслами. А ещё здесь пахло домом. Нет, я серьёзно, здесь пахло домом, родным домом, из которого я ушёл и не вернулся.

Прям на душе приятней стало.

А ещё здесь был камин, и я сразу заприметил немало рамок, шедших рядами, в которых были вставлены фотографии. Не электронные экраны, где были картинки, а олдскульные рамки с фотографиями.

Я с интересом окинул их взглядом.

Ну… маму я всегда узнаю. Её фотография сразу выделялась для меня, где она стояла в зелёном платье в полный рост полубоком со счастливым лицом и цветами в руках. Она здесь совершенно не выглядит старой, хотя видно, что уже в возрасте. Фото грело душу, стоило просто глянуть на неё. Такая счастливая, прямо светится вся. И подозреваю, что меня уже здесь не было.

Вот мужик, предположу, её нынешний муж, вот они оба. Вот они в свадебных нарядах. А вот мама беременна и сидит на стуле, а позади неё стоит муж, положив ей на плечи руки. Вот у них уже есть дочь, вот две дочери, вот одни дочери, без родителей и каждая дочь по отдельности…

Так много фотографий, что глаза разбегаются. Я переношу взгляд правее на шкаф, где ещё стоят рамки. Мама, её муж, дочери…

И останавливаюсь на моём лице. Даже не сразу понимаю, кого на ней вижу. Здесь есть и другие фотографии, но именно эта привлекает моё внимание.

На фото я и моя мама.

Хм-м-м, здесь мне от силы года четыре на вид. Значит… это до того, как в нашу жизнь пришли новые члены семьи. И до того момента, как она потухла. Это видно и по её живому взгляду, и по её улыбке, и по здоровому цвету лица.

Блин, она всё же сохранила эту фотографию… Классно… Значит не забыла и помнит меня. А ведь я даже не помню, когда она была сделана. Но уверен, спроси ма, и она тут же скажет.

Эти два лица на фото вызвали у меня улыбку и мимолётные воспоминания ещё той жизни, до того, как всё начало безвозвратно меняться. Хотелось бы вернуться в то время, когда я был ребёнком, чтоб ещё раз ощутить то маленькое чудо, когда ты встаёшь летом, или в новогоднее утро. Как радуешься мелочам, а в голове сохраняются некоторые особенно красивые моменты.

— Мама любит иногда рассматривать эти фотографии, — сказала за моей спиной Роза.

— Не удивительно, — я окинул взглядом и остальные фотографии, где были уже не только мы вдвоём. Была и та, где я уже взрослый, закончивший универ. И где уже взрослый стою с мамой; похожая фотка лежит у неё в бумажнике. Но они не вызывали столько эмоций как эта, с чего всё началось.

На мгновение мне захотелось забрать ту фотографию, но я передумал. Нет, пусть останется с мамой, пусть она помнит, как я выглядел в детстве и какими мы были до всего случившегося.

Вместо этого я вытащил фотографию недавнюю, мамы в платье с цветами в руках, где она сама вся цветёт и радуется жизни. Просто потому, что я сам смотрю на неё и мне становится теплее и светлее на душе.

— Ты не против, если я заберу её?

— Нормально. У мамы есть дубликаты этих фотографий. Ну, кроме старых, их она с собой привезла.

— О'кей, — кивнул я, бережно пряча фотку.

Роза огляделась.

— Ничего не изменилось, — пробормотала она. — А ведь три года прошло. Я… я пойду, загляну к сестре. Сто лет её не видела. Да и… поговорить надо с ней, сказать кое-что…

Сказать «прости, что оставила тебя одну», я знаю. И ты знаешь это. А ещё мы оба понимаем, что твоей сестре не легче от всего этого. Чувствовать себя одинокой и виноватой оттого, что заставляет всех вот так мучиться и волноваться о себе.

— Хочешь увидеться с ней? — спросила она меня. — Ей было бы приятно увидеть напо… Увидеть тебя.

Хотела небось сказать сначала, напоследок.

— О'кей, — пожал я плечами. — Сделаем сюрприз. Кстати, когда родичи подъедут?

— Судя по всему, они до сих пор работают по старому графику, так что нескоро. Подожди здесь пока я…

Не договорив, она ушла.

Я как-то подсознательно погладил коробочку на поясе, которую не снимал особо, чтоб не забыть её нигде и не потерять. У меня осталось ещё два яйца и все они были распределены на строго определённые моменты в моём путешествии. На строго определённые моменты…

Но теперь кое-что изменилось — у меня появились стволы и у меня появилась причина потратить яйцо.

С одной стороны, стволы решают кое-какие проблемы и яйцо не потребуется. С другой стороны, ещё раньше я уже потратил яйцо на непредвиденные обстоятельства. А в том мире, особенно на чужой территории в стане врага исцеление ух как не помешает. Мне нужны яйца и чем больше, тем лучше. Тратить их сейчас — сократить себе жизнь.

Вот тебе и моральная дилемма.

Тут родные люди. Да, в первый раз вижу, но моя кровь и плоть. Там моя жизнь.

А ещё мать. Разве она не заслужила нормальной жизни? Брошу сейчас — заставлю её вновь пройти через ту боль, которую она прошла, хоть и могу и помочь ей. Она столько убивалась на меня одного, а теперь у меня есть возможность ей отплатить за всё.

И забавна другая вещь, разве я не ради других рискую жизнью? Изменить мир вокруг себя, обезопасить своих близких и так далее. Вначале да, хотел построить свой маленький мирок, но потом? Но потом это переросло в нечто большее. Мне и улучшить ситуацию в королевстве хочется, и кризис преодолеть им помочь хочется, и своим помочь, и самому жизнь устроить. Прямо блять куда не плюнь, бегу с платком сопли подтирать.

Наверное, всё оттого, что меня так воспитали; моя семья, люди, которые от меня зависят и так далее. Защищай их, отстаивай их мнение, ответственность, все дела… И вот моя младшая сестра больна и умирает. Зажму ли я для неё яйцо? В конечном итоге, ради чего я вообще борюсь? Не ради ли других всё это делаю? Или просто хуйнёй страдаю?

Пиздец же я моралофаг, ужас просто. Столько внутренней борьбы, попыток оправдать себя и найти причины помочь и не помочь просто из-за двух чувств: жалость и жадность.

Блин, даже слова похожи.

Но с самого начала было глупо думать, что я не помогу. Естественно помогу, родные люди. Сёстры, которых пусть в первый и последний раз вижу. У меня силёнок не хватит просто пройти мимо.

Вот тебе и антигерой. Не могу мимо своих пройти и не помочь.

Я прошёлся по залу, разглядывая его. Много всяких мелочей подмечаю, уже по привычке, наверное. Пыли нигде нет, всё аккуратно, чуть ли не с линейкой расставлено. Сразу видно ма, ни на гран не изменилась.

Прошёлся на кухню, где полез в холодильник. Блин, уже и забыл, что такое холодильник.

— Холодно там. Механизм однако тоже? — заглянула через плечо Юи.

— Ага. Есть вещество, которое остужает всё. Вот там оно и гоняет, — кивнул я, вытаскивая банку газировки. Кинул ей и достал одну себе.

— Холод. Думала я раньше, что невозможно сие в мире, но…

— Технологии. Прогресс. Ближе всех подошли к этому жители западной страны в вашем мире. У них уже и пар изучен, так что глядишь, может и до электричества додумаются.

— Надобно и нам заняться развитием своим.

Уже как прошаренный житель нашего мира, Юи откупорила банку, глотнула, фыркнула.

Пока мы распивали какую-то кисло-сладкую хрень, похожую по вкусу на энергетик, спустилась Роза. А глазища-то красные-красные. Плакала небось.

— Ей плохо, — пробормотала она.

— Людям, больным раком на последней стадии, всегда плохо, — отмахнулся я. — А ещё бывает нестерпимо больно. Скажи спасибо, что ей нет, иначе бы крики постоянно наполняли ваш дом.

— Хочешь сказать, что ей повезло?

— Конечно, — кивнул я. — Она не сильно мучается в физическом плане. А вот в моральном… особенно когда сестра убегает, а мать чахнет на глазах. Чувствует, наверное, себя язвой в вашей семье, которая всем жизнь испортила.

— Но… она не язва, — пробормотала Роза.

— Ага, пойди и объясни ей обратное, — допил я газировку. — Идём, обнимем младшенькую. Всегда мечтал о сёстрах.

— Так и мечтал? — спросила слегка хрипло Роза, когда мы поднимались наверх.

— Естественно! Сёстры, это прикольно. Жаль, что я получил вас практически посмертно. Кстати, как сестрёнку то мою зовут?

— Мишель.

— Мишлен?

— Мишель. Мишлен, это покрышки для автомобилей.

Мы остановились перед дверью, на которой висела табличка с именем моей сестрёнки. Первый раз вижу, но уже готов потратить бесценный ресурс на неё. Ну если мне полегчает и уменьшит моё жлобство, добавим помимо помощи родным ещё и помощь маме. А за маму и двор стреляю в упор.

Дверь беззвучно открылась, и, когда мы вошли внутрь, комната не самая жизнерадостная предстала пред нами картина.

Рак. Это было видно по девушке даже без медицинского образования. Вся худющая, что кости видны; бледная как смерть и… Блин, как же они все на мать похожи, это просто пиздец.

Она лежала на кровати, вся окружённая какими-то склянками с препаратами, капельницами и прочим медицинским добром. Те выстраивались словно стеной на всевозможных доступных поверхностях, закрывая собой всё остальное. Я словно в медицинскую палату попал.

А ещё несколько стоек с капельницами, утка, мешки с памперсами, простыни, как одноразовые, так и многоразовые. Куча всяких коробочек с препаратами, кресло для сиделки рядом, где, скорее всего, сидит ма, оберегая сон своей дочери. Как-то здесь нежизнерадостно.

Девушка посмотрела в нашу сторону слабым, уставшим взглядом. Ей сколько, четырнадцать? Наверное, примерно плюс-минус так.

— Мишель, я… я хотела тебя кое с кем познакомить, — мягко сказала Роза, когда мы были в дверном проёме. Она словно спрашивала разрешение войти.

— Роза, кто это? — тихо спросила она. — Кто вы?

И только старшая открыла рот, как я поднял руку, останавливая её.

— Ты шо, не узнала меня? — возмутился я. Та как-то виновато покачала головой. — Да у вас мои фотографии стоят, а ты не узнала. Знаешь, ты мне разбила почки.

— Говорят же сердце, — слабо улыбнулась девчушка.

— Нет, почки. С горя я напьюсь, и они отстегнуться, — я сел на край кровати. — Так что, не узнаёшь меня?

Всё равно качает головой.

— Ну ты даёшь… Хотя в принципе я этого и ждал, — улыбнулся я, убрав волосы с её лица. — Знакомься, я твой старший брат.

Вот тут уж у неё глаза широко раскрылись благодаря непонятно откуда взявшимся силам. Она даже медленно села, словно так ей было легче воспринимать информацию. Какая же ты сука милая, даже в этом состоянии.

— Простите?

— Брат я твой, эй, приём, — я легонько постучал костяшками ей по голове, чтоб ненароком не сделать больно. — Мишель вызывает её брат, приём? Вы меня слышите?

Моё паясничество вызвало у неё улыбку и даже лёгкий смех, словно она вообще была рада, что к ней кто-то заглянул.

— Мои фотографии стоят в зале, думаю, ты их видела.

Кажется, информация начала доходить до неё потихоньку. Она даже ожила немного: глаза вновь стали яркими, на лице появилась более уверенная улыбка, мимика стала более активной. Она прикрыла ладонью рот, словно пытаясь скрыть улыбку, другой рукой коснувшись моего лица.

— Ты… настоящий?

— Нет, я массовая галлюцинация. Иди сюда, я обниму тебя.

В отличие от Розы, эту просить по сто раз не пришлось, хотя лицо у неё было «Какого хуя здесь происходит?!». Она до сих пор выглядела так, словно увидела немного странного дружелюбного незнакомца, которого от растерянности обнимает. Уверен, что для неё я таким и являюсь.

И какая же ты худющая, уверен, что тебя я без проблем подниму, так как моя броня в том мире больше весила.

— Ты что, не ешь совсем? — наконец отстранился я, удовлетворив свои тактильные потребности в обнимашках. — Худющая как призрак.

— Я… у меня рак, — она сказала это как-то виновато, словно извиняясь предо мной. — А ты… ты же пропал… я… простите, мне на «вы» надо на…

— Забей, родня же, конечно, можно на «ты», — погладил я её по голове. — Знаешь, не знал, что у меня есть такая милая младшенькая сестра. Сколько тебе? Четырнадцать?

Та кивнула головой.

— А молчаливая… — я повернулся к Розе. Та вообще улыбалась и пускала слёзы. — Мне кажется, что обычно она куда более разговорчивая. На лице написано.

— Да, болтливая, что иногда не заткнуть, — всхлипнула Роза. Ну ты и развесила нюни.

Мы посидели ещё немного, пока она расспрашивала меня, видимо, чтоб убедиться, кто я такой. В отличие от сестры, которая сразу заметила сходство и приняла тот факт, что я её брат, эта вспомнить меня не могла. Не могла, пока Роза не принесла фотографию и не показала на ней меня.

— И точно ты, — она провела пальцами по фото. — Где же ты пропадал? Ты… ты даже не постарел. Мама говорила, что ты пропал ещё лет… двадцать назад.

— Далеко, Мишель, очень далеко в другом мире. Я уверен, что даже не знаешь, где это. А не постарел… тут разница во времени. По-разному течёт просто.

Не стал я говорить, что по сути я просто тупо сдох. Не поймут да и расстроятся.

— Другой мир… — зачарованно произнесла она, словно не могла поверить в услышанное. — И как там? И ты пришёл сюда? Каким образом? И ты пришёл навестить меня? А как туда попасть?

Пиздец, да у них в роду написано быть говоруньями. Она так оживилась, что даже приобрела лёгкий живой оттенок, который словно сделал её более реальной. Её голос стал бодрее, а глаза наполнились любопытством. А очень скоро и восторгом, когда я продемонстрировал магию воды и огня. Но не долго.

— Классно, — пробормотала она, глядя на эту магию. — А лечить ты умеешь?

Какой… вопрос… На заднем фоне всхлипнула Роза.

— Знаешь, — почесал я за ухом, — тут всё несколько сложнее.

— Понятно, — улыбнулась Мишель. — Но всё равно спасибо. Удивительно, не могу поверить, что я вижу тебя, — и пятернёй мне в морду вцепилась. — Настоящий… У меня настоящий брат-маг. С ума сойти… не могу поверить… Мне кажется, что меня до сих пор разыгрывают.

— Да, я тоже не могу поверить, что у меня две сестры. Может и третья есть?

— Нет, третьей нет, — покачала она головой.

— Ясно… Роза, оставишь нас наедине, хорошо? Поговорить.

— Поговорить? — Роза отнеслась к моей просьбе настороженно.

— Да, поговорить. У каждого свои секреты, так что марш из комнаты и оставь нас, пока не позову.

Роза несколько секунд настороженно смотрела на меня, после чего кивнула и вышла из комнаты, закрывая дверь. Я прямо видел, как она продолжает пристально смотреть на меня, словно боясь, что её сестрёнка сейчас станет женщиной.

Признаемся честно, она меня не знает, её сестра беззащитна, я опасен — вполне логично, что Роза будет волноваться. Я это понимаю, хотя мне и не приятно подобное, если честно.

Дверь с щелчком закрылась, и мы остались одни. Повисла неловкая тишина, которую первой нарушило наше милое привидение весьма странной и немного пугающей фразой.

— Ты… хочешь оборвать мои мучения? За этим пришёл сюда к нам? — тихо спросила Мишель. Воспоминания мелькнули слишком ярко и неприятно, словно всё вновь повторялось.

Даже я удивился её спокойному, смиренному голосу человека, который принимал свою судьбу, хотя сам наблюдал это не раз. Человеку, который устал от всего: от лечения, от такой жизни, от отношения к себе… от самого себя. Вера в будущее? Если только в будущую скорую смерть. К такому вообще невозможно привыкнуть.

Это всегда тяжело смотреть на таких людей, они словно затухают на твоих глазах, особенно дети. Некоторые просят помочь, но большинство принимает свою участь спокойно. Слишком спокойно, и кажется, что помираешь уже ты, а не они.

Знаешь, даже мне больно смотреть на тебя, слыша такой голос, сестрёнка. Я серьёзно. Я не хочу видеть такое повторно.

Если бог хотел наказать людей, то рак был его лучшим проектом.

Глава 284

— Ебанулась? — щёлкнул я её по лбу пальцем, от чего она зажмурилась и пискнула; но тем не менее мой голос был ласковым. — Снимай рубашку.

— Рубашку?

— Да, рубашку, снимай её, — кинул я. — Будем… блять, да не штаны снимай! Ау, рубашку! Это такая вещь, что тебе грудь закрывает. Ты о чём думаешь, малолетняя извращенка?

— Я… думала, что ты хотел… — начала было Мишель.

— Тебе четырнадцать! — я сложил ладони в рупор. — ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ, МИШЕЛЬ! У вас в роду написано быть такими извращёнными натурами?

Все в мать.

— В роду? — не поняла она. — Я не понимаю…

— Снимай рубашку, — повторил я.

Мишель слегка озадачено расстегнула пуговицы непослушными пальцами и стянула с себя рубашку. Пф-ф-ф, здесь даже смотреть не на что, если реально брать. И о чём она только думала… Стоило ей избавиться от рубашки, как я, не церемонясь, сбросил с неё одеяло и рывком за ноги стащил на середину кровати, чтоб она лежала, а не облокачивалась на спинку.

— Я… что? — она выглядела слегка испуганной. — Зачем… что…

— Не ссать, можешь довериться мне, я буду ссаться за нас обоих, — уверенно сказал я. — Чего у тебя там рак? Точно не груди.

— Ну… да… — пробормотала она. — Рак лёгких. Неизлечимый и неоперабельный. А что ты делаешь?

— Лечить тебя буду, — сказал я, доставая яйцо. Яйцо исцеления, хитрый Роскомнадзор, знаем мы тебя.

— Ты же говорил, что не умеешь…

— Поверь, я много чего умею и много чего преодолел. Так что и твою заразу преодолею. С горем пополам, давясь слезами. А теперь закрывай глаза и не открывай, если не хочешь заместо рака ослепнуть.

Вообще это необязательно, но просто я не хотел, чтоб она видела, как я это делаю. Ещё испугается, дёрнется или ещё чего сделает. Короче, уберегу её от глупости, которую она может от испуга совершить.

Мишель послушно закрыла глаза. Я сел на край кровати около неё, вытянул руки с яйцом и, аккуратно надавив, расколол пополам.

— Сейчас ты должна почувствовать жидкость на груди, она будет холодной и освежающей, словно ментол. И ещё током будет слегка биться.

Мишель кивнула, однако стоило жидкости коснуться её груди, как всем телом просто вздрогнула и напряглась. Я аккуратно выливал содержимое на её грудь, наблюдая, как оно растекается подобно обычному гелю и медленно всасывается. Вскоре и сама скорлупа превратилась в этот гель, вытекая без остатка из моих пальцев.

В том месте под рёбрами появилось зелёное свечение, будто фонарик включили, и он теперь мягко светил зеленоватым светом. Это светопреставление распространилось на всё тело, от кончиков пальцев на её ногах, до носа. Сама Мишель медленно светилась, подобно какой-то пластмассовой игрушке, в которой включился свет.

Её синяки начали сходить на нет. Бледная кожа снова окрашивалась в телесные цвета, на щёчках проявился лёгкий румянец. Сам её черты стали куда более мягкими, не такими острыми, делая из сестры обычную худую девушку, которая просто мало кушает. Но, думаю, с этим проблем у неё не будет, не в голодное время живёт.

Это всё дело заняло минут пять, прежде чем свет перестал литься из неё. Всё прошло настолько просто, что казалось, чего медицина не может его вылечить? Действительно удивительно, насколько всё просто и сложно одновременно.

— Ну как? — спросил я, тем самым показывая, что всё закончилось.

— Спать расхотелось, — честно ответила она и открыла глаза. Её взгляд был слегка недоверчивый, однако куда более живой чем пятью минутами назад. — Ты… вылечил меня? Я… чувствую себя странно. Более энергичной что ли.

Я усмехнулся, подошёл к тумбочке и вытащил из-за стены лекарств небольшое зеркальце, после чего протянул ей.

— Любуйся, малышка.

Мишель слегка неуверенно взяла в руки зеркальце и начала недоверчиво рассматривать себя.

— Я… я не больна? — она пощупала своё лицо рукой. — Я… более здоровая…

— Ну, если не считать природную извращённость болезнью, то ты абсолютно здорова.

— Значит… я не умру? — Мишель перевела взгляд на меня. Её губы слегка дрогнули.

— Когда-нибудь умрёшь. Но не в ближайшие несколько десятков лет эдак до семидесяти или сколько там отмерено.

— Я не умру… — пробормотала она. — Не умру.

Она начала повторять это раз за разом, словно пытаясь убедить себя в этом, после чего вскочила с кровати.

— Я не умру! Я не больна! Я не умру! Я хочу кушать!

Эм, последняя фраза слегка не вписывается в общий трогательный контекст, ты не находишь? Но она уже была на своей волне: кричала, что не умрёт, щупала себя, стащила… О господи, ты решила себя всю проверить?

Я тактично отвернулся, чтоб не смущать… Блин, кого я обманываю, у меня семья вся такая, никто даже не смутиться, если их целый мир голыми увидит. А Мишель продолжала прыгать и кричать, что она не умрёт.

Буквально через десяток секунд на крики в комнату стремглав ворвалась Роза с глазами на выкате и с лицом «чо здесь происходит!?» и практически сразу оказалась в объятиях буйной младшей сестры, которая, не мелочась, бросилась прямо с кровати ей на шею. Та аж покачнулась.

— Я здорова! Я снова могу ходить! Я здорова!!!

А ты до этого разве не могла ходить?

Она принялась расцеловывать свою ошарашенную сестру. Роза не сразу смогла прийти в себя, словно смысл слов до неё доходил не сразу. Она несколько секунд стояла, смотря куда-то в стену, прежде чем сморщиться… и расплакаться, прижав Мишель к себе. И тут же схватила ей за лицо и давай расцеловывать такую же мокрую от слёз мордаху.

— Ты будешь жить, ты здорова, — это уже бормотала сестра, расцеловывая мелкую.

Её ноги слегка подогнулись, и они вдвоём осели прямо здесь на пол, продолжая лобызаться и распространять свои телячьи нежности. Сёстры так мило обнимались между собой, что мне даже стало слегка неловко. Поэтому я попытался выскользнуть тихонечко из комнаты, чтоб никого не смущать. Однако стоило мне пройти мимо этих двух обнимающихся и ревущих подружек, как чья-то рука схватила меня за шиворот и дёрнула в этот большой клубок семейного счастья.

Обнимашки с младшими сёстрами, которые на пару тебя расцеловывают и благодарят. Заебись, жизнь удалась… всегда о таком мечтал… Да, целуйте и обнимайте меня, я молодец…

— Значит ты уходишь, — утёрла Роза слезу. Пусть одну, ну всё равно пустила, глядя на меня.

— Прости, но меня ждут там, — улыбнулся я вздохнув. — У некоторых жизнь зависит от меня, поэтому я не могу здесь остаться. К сожалению.

— А мама? — спросила уже одевшаяся Мишель, которая за это время с чудовищной скоростью успела опустошить холодильник. Ах ты мой проглотик.

Мы сидели внизу уже около часа, разговаривая о том, о сём. Именно так и проводят хорошо время, разговаривая о мелочах и радуя себя хорошей компанией. Что ещё надо для тёплой и доброй атмосферы, которая запомнится тебе надолго. В основном спрашивали меня про тот мир, и я рассказывал, стараясь упускать некоторые шокирующие, странные или не очень приятные подробности.

Но время наше подходило к концу и наставал момент распрощаться. Как это не печально, но всё хорошее всегда заканчивается. Сказал бы я, потому что на смену приходит что-то другое хорошее, но увы, не у меня. Моя стихия, как показала практика, это разрушения.

Но даже так, это было приятное и счастливое время. Эти несколько дней и особенно несколько часов. Я сохраню это в своих воспоминаниях и поставлю в рамочке на отдельном пьедестале, чтоб каждый раз этим моментом любоваться.

— Нет, боюсь, что нам надо спешить, иначе… — я сделал глубокий вдох. — Иначе потом уже не сможем выбраться. Был бы у меня выбор и возможность, я бы выбрал вас, но… у меня возможности такой нет.

Это было правда лишь отчасти.

— Но там же опасно, — сказала Роза.

— Там мои люди, которым я нужен. Я очень люблю свою мать, Роза, люблю её сильнее всех, потому что… да ты и сама видела, какая она заботливая. Она мне дала очень много чего, и мне бы хотелось сказать ей спасибо напоследок и поцеловать, обнять и просто почувствовать её запах. Но я не могу. Сделаю как хочу и погибнут люди. Поверь, мне тоже хочется… и остаться… и повидаться с ней. Я не смогу остаться, а если ма увидит меня…

Роза молчала. Как молчала и Мишель, которая сидела за столом и болтала ногами. Они обе поняли, почему я не могу увидеть и обнять маму. Это была основная причина, почему я ухожу раньше. И отчего мне так же тяжело.

— Наверное… ты прав. Ты прав, Патрик. Ставить свои интересы выше жизни других… это слишком, — попыталась найти оправдание этому Роза, поддержав меня. — Просто мы бы могли жить вместе, могли бы… быть семьёй, — но смутилась, понимая, как сыпет соль на рану. — Прости.

— Мы и так семья. И этого ничто не изменит, — улыбнулся я и взъерошил ей волосы.

— Ты прав. Даже в другом мире ты останешься нашей семьёй, — у Мишель глаза были на мокром месте. — Жаль, что я познакомилась только-только с крутым братцем, но уже надо расставаться.

— И мы будем знать, что наш брат крутой засранец, который сможет поставить на уши всю страну, — поддакнула Роза кивнув.

Мы обнялись. Ещё раз. А потом ещё раз. А потом сопливые и мокрые от слёз сёстры меня заслюнявили, расцеловывая и обнимая. Маленькая счастливая семейная кучка мала. Моя единственная семья, которой я всегда рад, и которая всегда рада мне.

Отпустив меня, мои сёстры проводили до выхода.

— Мы будем скучать по тебе, — чуть ли не одновременно сказали они, потом переглянулись и рассмеялись. И тут же хором добавили. — Правду молвим.

— Я тоже буду скучать по вам, мои любимые сестрёнки, — кивнул я улыбаясь.

Знаете, а мне плакать хочется. Просто плакать. И непонятно, отчего. То ли от грусти, что покидаю их, то ли от радости, что с ними теперь всё будет хорошо, то ли оттого, что я больше не увижу свою семью.

Но я не буду плакать. Нельзя. Дам волю, потом будет поток соплей как от них, так и от меня. А ещё Юи тут молчит, наблюдает за мной, следит. Нельзя значит нельзя!

Я напоследок обнял их, вдохнув полной грудью запах что одной, что другой. Хотелось бы запомнить, как они пахнут, но я знаю, что в будущем не вспомню, даже если захочу. Мне бы хотелось их обнимать так долго, на сколько только хватит. Чувствовать тепло, дыхание и прочие телячье нежности, но…

Я знаю, что если сейчас не оторву их от себя, то уже никогда не смогу оторвать. А потом приедет ма, и у меня не найдётся ни сил, ни смелости разбить ей повторно сердце.

— Ладно девчата, — я вытащил четыре золотые монеты, что привёз из того мира. — Держите. На память о том, что мы встретились.

А эти плачут обе. Блин, харе, я сейчас тоже плакать буду.

— Мы будем хранить их, — улыбнулись они, вновь потянулись и чмокнули меня обе в щёки. Одна в одну, другая в другую. — Мы будем тебе всегда рады. Ты знаешь, где наш дом. И мы будем всегда помнить о тебе, что бы не случилось. О том, что ты для нас сделал.

— Я люблю вас, милые сестрёнки.

Я сейчас расплачусь. Серьёзно, без шуток. Поэтому отвернулся и зашагал по дорожке к тротуару, после чего повернул по направлению к машине. Не оборачивался, пока не дошёл до угла.

И здесь всё же обернулся.

Они заметили это и хором крикнули.

— Мы любим тебя и всегда будем любить, братик.

Это было очень мило. Так мило и трогательно, что я даже не хочу материться, чтоб не осквернять этот момент. Я поднял руку и пробормотал:

— Я тоже. Всегда. Потому что вы моя семья.

И скрылся за забором.

Это было больно. Я покидал свою семью на этот раз навсегда. А впереди меня ждала только смерть и разрушения. Но всё же я схитрю. Один раз схитрю, чтоб повидать абсолютно всех. Поэтому свернул на улицу и дворами пробрался на противоположную сторону, чтоб меня видно не было.

Так из-за дома между кустов встал и стал наблюдать.

И ждать мне пришлось недолго.

Вскоре к дому подъехала довольно неплохая машина. Мне хватало зрения даже разглядеть номер на ней. Речи о том, чтоб увидеть лицо женщины вообще был не вопрос.

Я лишь и смог что поджать губы.

Мама… Ма… я так скучал… я столько прошёл…

И вот я снова могу увидеть тебя, пусть и из кустов, как бы смешно это не звучало.

Она обернулась, словно что-то почувствовав, как чувствуют только мамы. Её взгляд скользнул по округе, но меня она так и не заметила. А через секунду ей было не до этого.

Дверь в дом распахнулась и ей на встречу выскочила Роза. Вся в слезах. Пулей пронеслась к матери и прыгнула ей на шею. Мать даже не дрогнула, поймала спокойно её. А через секунду к маме уже бросилась Мишель. И моя стальная ма поймала ту второй рукой. Силачка.

Их плач я слышал даже отсюда. Слышал, как Роза просила прощения, как Мишель просто плакала. Как плакала ма и как их отец, довольно цивильный и образованный на вид дядька, который смахивал на профессора, обнял их.

Они буквально расцеловывали друг друга. Уверен, что ма уже поняла, что Мишель здорова, на то она и мать. Да и та что-то говорила, по любому сказала, что с ней всё в порядке, и она чувствует себя отлично. И они гурьбой так и просидели вместе несколько минут, дружно плача. Только после этого они такой дружной кучей отправились домой, оставляя меня на улице.

На мгновение обе сестры обернулись в мою сторону и невзначай махнули рукой. Заметили, засранки. Я махнул украдкой рукой в ответ, вызвав у них улыбку.

А потом дверь закрылась, и…

Всё.

Плотные шторы не давали мне возможности увидеть их в доме. Но зная ма, та сейчас или состряпает что-то, или, что более вероятно, закажет еду. Будет внимательно и тщательно откармливать Мишель с Розой. Девчонки в надёжных руках, я за это ручаюсь.

— Мать увидеть не хотел? — спросила Юи, искоса глядя на меня.

— Хотел, — пробормотал я.

— Отчего же? Так иди, мать родную обними.

— Залепи ебальник, Юи. Ты знаешь, отчего я не могу туда идти. Не дура же.

— Не дура, — кивнула она.

— Ну приду я к ней, увижу её, будет истерика у неё. А потом… потом всё равно расставание, потом ей будет опять больно. Повторно. И мне будет больно, что подорвёт мою… эффективность. Она уже смерилась с моей пропажей, с тем, что меня нет и что быть может я даже умер. Смирилась, пережила боль и живёт дальше. Я не могу заставлять её проходить через это ещё раз. Дарить надежду своим появлением и вновь исчезать, заставляя её убиваться. У неё уже есть семья, есть то, чему она будет радоваться до скончания жизни и что даст ей веру в будущее. Я же всё уничтожу.

Потому что ты правильно сказала, Юи. У всех есть свой талант. Мой талант — убивать и разрушать.

— Отвергнуть всё ты можешь сейчас, забыть про людей своих. И жить дальше, не скучая, новую жизнь здесь обретая, всего лишь жертвуя другими.

— Очень смешно, — пробормотал я. — Я этого никогда не сделаю. Я знаю, чего ты боишься и хочешь. Боишься, что я действительно побегу к ней и таким способом пытаешься давить на совесть и ответственность. Но это лишнее, я выбрал свой путь, и мне не нужны ни оправдания, ни мотиваторы.

И я просто отпущу её, вот и всё. Отпущу своё прошлое. Естественно, я никогда не забуду, кто был со мной, и кто меня любит. Не забуду ни её, ни сестёр. Однако для меня эта часть окончательно закрыта, и я никогда к нему не вернусь. Для меня теперь его не будет. Я буду просто антигероем из неоткуда.

Спасибо за всё, ты была лучшей, я тебя никогда не забуду, мама.

Вздохнув, я отвернулся и двинулся от дома. От моего дома и моей семьи, которая наконец будет жить счастливо. Я выполнил свою миссию, свой долг и свой квест.

— Пошли Юи, нас ждут великие дела.

— Как угроза прозвучало, меня насторожило это.

— Да неужели? А по мне вроде как нормально прозвучало.

— Быть может, но скажи, куда теперь мы держим путь.

— Надо вызвать нашего железного монстра, — оглянулся я. — После этого уже ты призовёшься в тот мир. В нужный нам мир.

— А если выбросит же нас на континент другой?

— Так постарайся найти того, кто не находится на другом континенте, — ответил я. — А если ещё и в океан призовёмся, то вообще весело будет.