МИМ-1. Оникс

Глава 21

Когда ледорубы появились из пакета, ребята уставились на них, как будто я достал волшебную лампу или святой Грааль. Хотя, возможно, этому они бы как раз и не удивились, ведь у них тут много волшебных вещей, артефактов всяких там.

Но вот ледорубы — это другое дело. Даже обычный человек, оказавшись на дирижабле, где им не место, удивился бы. Что уж говорить о юных магах, которые, казалось, видели всё, но не это. Их глаза расширились от удивления, а на лицах застыло искреннее недоумение.

— Ты что задумал? — тихо спросила Ада, её голос звучал настороженно, как будто она заранее предчувствовала что-то неладное. Она попыталась встать, но случайно задела сломанную руку Димы. Он, начав что-то говорить, прервался и застонал от боли, его лицо исказилось, а на лбу снова выступил пот.

— Хочу прогуляться, — ответил я как можно более непринужденным голосом, направляясь к двери. — Я ненадолго, не переживайте.

Эх, надо было взять пакет целиком, а ледорубы вытащить только в коридоре! Ну и что, что тогда пришлось бы вещи бросить там же, в коридоре — зато избежал бы всех этих взглядов и вопросом.

— Э-э-э… — протянул Дима, его голос звучал слабо, как будто он бредит. — Да стой ты!

Я нехотя остановился и посмотрел на него через плечо, чувствуя, как утекает отпущенное нам время.

— Эти твои херовины не выглядят надежно, — произнес Дима, морщась от боли. — Дай-ка на секунду.

Я немного колебался, но в конце концов протянул ему ледорубы. Дима положил на клинки руку, и она слегка засветилась, как будто магия пробуждалась в его прикосновении. Потом засветились и ледорубы тоже, их металлические поверхности начали переливаться, словно отдавая обратно впитанный свет.

— Так-то лучше… — выдохнул Дима, откидываясь на стену и закрывая глаза. На лбу у него блестела испарина, а дыхание стало глубоким, как будто он пробежал полумарафон. Я внимательно посмотрел на ледорубы, но не заметил никаких изменений, разве что их режущие кромки стали блестеть чуть по-другому, как-то… глубже, что ли?

— И что это было? — спросил я у Димы, пытаясь понять, что он сделал.

— Я их немного укрепил, — ответил он, не открывая глаз, его голос звучал ужасно устало. — Надеюсь, этого хватит. А то на вид они как из фольги, если честно…

— Ты структурник? — Ада посмотрела на него с недоверием, её брови сошлись домиком. — Я думала, что знаю всех структурников!

— Мало ли кто чего и кого не знает, — слабо улыбнулся Дима, и в его улыбке я заметил искорку гордости.

А я, пока она отвлеклась на него, выскользнул из комнаты. Не хватало еще, чтобы она начала меня отговаривать… Пусть даже сама не знает от чего. Женщинам это свойственно, даже молодым аристократкам. Пусть уж лучше свой просыпающийся материнский инстинкт на Диме вымещает, он этому только рад будет.

Я не собирался пользоваться дверями, через которые мы с Адой попали на борт. Во-первых, они закрыты. Во-вторых, это самое неудобное место для выхода. Мне придется пролезть всю гондолу, чтобы попасть на обшивку баллона.

Поэтому я быстро добрался до того места, где впервые увидел техника Стаса, и внимательно осмотрел стены и потолок. В рубке говорили, что Стас проверял метеостанцию, а ей нужен контакт с внешней средой для точных показаний. Кроме того, они упоминали, что у Стаса есть опыт выхода на обшивку, и я готов поспорить, что технический люк находится там же, где и метеостанция. Это же логично — зачем делать два выхода наружу, если можно обойтись одним?

Камень в груди потеплел, и я разглядел в полутьме то, что искал — едва заметную щель в потолке, замкнутую в квадрат. Это же люк! У него даже была складная ручка, которую трудно заметить, если не знаешь, что искать…

Я разбежался, взбежал по стене на три шага, оттолкнулся от нее и дотянулся до потайной ручки, слегка нажав на нее. Она не имела никаких датчиков, просто механическая. Щелкнув, она отошла от потолка, превратившись в небольшое кольцо, за которое нужно было потянуть. У экипажа наверняка есть какие-нибудь телескопические крючки для этого. У меня ничего такого не было.

Поэтому я снова взбежал по стене и снова отпрыгнул, но на этот раз — зацепившись ледорубом за кольцо. Под моим весом люк опустился, сверху полился яркий холодный свет, и выдвинулась лестница. Я быстро взбежал по ней и оказался там, где никто из будущих студентов стопудово не бывал.

Я оказался внутри баллона дирижабля. Или, точнее, в небольшой комнате с прозрачными стенами, которая находилась внутри баллона. Если бы я оказался в самом баллоне, я бы моментально задохнулся из-за водорода или чем там наполнен «би-би», а тут дышать можно было вполне нормально. Воздух был свежим (еще бы, он же прямо снаружи сюда поступает), и я почувствовал, как он наполняет мои легкие, остужая голову и придавая сил.

Сам баллон изнутри тоже был освещен, хотя я не увидел никаких источников света — светился сам воздух… Или, вернее, газ, наполняющий баллон изнутри. И это явно поработала магия. Освещение, скорее всего, сделано для быстрой оценки состояния внутри, но для меня это было важно по другой причине. Я понял, почему нельзя пойти простым путем и подняться к нужному клапану по внутренней, безопасной, стороне баллона.

Внутренний каркас дирижабля был сделан из тонких легких алюминиевых профилей, которые не выдержат вес человека, даже меня, и просто согнутся, а то и сломаются. Это логично — чтобы дирижабль поднимал как можно больше, он сам должен весить как можно меньше. Прочность ему не нужна, у него есть щит, о котором упоминал капитан, и на него вся надежда. Даже перегородки внутри баллона, разделяющие его на несколько отсеков, были сделаны из самого легкого материала — тонкого матового полиэтилена, который казался почти невесомым.

А вот снаружи обшивка покрыта металлическими листами, пусть и не толстыми, но создающими жесткую конструкцию, способную выдержать вес человека. Я уже видел, что она это может.

Ну и нельзя забывать все о том же газе, в котором пришлось бы лезть. Даже с дыхательным аппаратом вряд ли получилось бы провернуть такой трюк — уже через пару метров тяжелого подъема потребность тела в кислороде вырастет настолько, что никакой аппарат не вытянет.

Но, как говорится, нет худа без добра — благодаря яркому магическому освещению я заметил вверху, в самой макушке баллона, тот самый клапан, который мне нужно было открыть. Эта конструкция, похожая на старую деревенскую колонку, просто не могла быть ничем иным. К ней по осевой линии баллона тянулись длинные медные трубы, свободные концы которых свисали в резервуары с газом. Да еще и расположено всё это прямо над прозрачным помещением — чтобы, если и придется лезть, минимизировать расстояние. И чтобы было видно, куда именно надо долезть. Все продумано.

На стене я также увидел большую красную кнопку с надписью «Аварийное открытие газового клапана», но я даже не стал её нажимать. Не хотелось терять время, ведь я уже слышал, что этот контур тоже не работает. Ее уже нажала добрую сотню раз, готов поспорить.

Кроме кнопки, в комнате было еще несколько интересных вещей — люк в стене, явно ведущий наружу, та самая метеостанция, дисплей которой тревожно мерцал красным, показывая критические значения всех параметров. И самое интересное — несколько альпинистских обвязок, уже прикрепленных к моткам толстой статической веревки. Страховка!

Не теряя времени, я быстро натянул на себя одну обвязку, подогнал её по телу и вытянул из отверстия в стене пару метров страховочной веревки. Для проверки я резко дернул её и убедился, что веревка моментально заблокировалась, словно её кто-то за стенкой схватил за конец. Там, похоже, такой же механизм, как в автомобильных ремнях безопасности — пока тянешь медленно, всё отлично, но при резком рывке она блокируется. То, что нужно для страховки, можно смело пристегиваться и открывать люк.

Ветер и дождь ворвались в помещение, как отряд ОМОНа в наркопритон. Комнатку сразу же выстудило, и даже яркий свет будто потускнел перед этой стихией. Я прикрыл глаза рукой и высунул голову наружу.

Тугие струи дождя тут же ударили по голове, но, к моему удивлению, вода оказалась не холодной, а скорее теплой. Это было неожиданно приятно, и я почувствовал, как напряжение в теле немного ослабло. Вот и отлично — так я буду уверен, что мои мышцы, которые еще не до конца восстановились после тренировки, не сведет судорогой во время восхождения.

В ярком всполохе молнии я разглядел на сварном шве обшивки металлическое кольцо с карабином и прикрепил страховочную веревку к нему. Нижняя страховка мне тоже была хорошо знакома, и никаких проблем она мне не доставит. Тем более, если все карабины уже провешены - не нужно висеть на одной руке, пока вторая занята вколачиванием шлямбура в скалу.

Я обернулся, убедился, что все еще опережаю экипаж, который только-только готовился, зацепился ледорубом за ближайший сварной шов и вылез на обшивку. В этом месте баллон имел отрицательный изгиб — я оказался на его нижней стороне. Угол был небольшим, но лезть все равно было неудобно — почти как пытаться ползти по потолку вниз головой.

Ветер тут же накинулся на меня, ударил в бок, пытаясь сбить, но я держался крепко. Обшивка дирижабля была сварена не стык в стык, а с небольшим нахлестом, оставляя щели, достаточные, чтобы за них можно было держаться даже пальцами. И не удивлюсь, если это было сделано специально, чтобы облегчить восхождение. Для меня, с ледорубами, чьи острые «клювы» легко цеплялись за самые узкие щелочки, это не составляло никакой проблемы. Не знаю, чем пользуются для восхождения члены экипажа, но если не ледорубами, то они, похоже, не очень умные!

Я фыркнул, выгоняя из носа воду, которую ветер упорно пытался туда запихнуть, уперся ногами в обшивку и вытянулся вверх, занося второй ледоруб. Острый клюв зацепился за щель повыше, я зацепился второй рукой, закрепился, подобрал ноги и снова вытянулся вверх.

В три движения я поднялся на три метра и наткнулся на еще один карабин, прижатый к борту — его, похоже, намагнитили, чтобы он не болтался на ветру и не разбивал обшивку. Умно, ничего не скажешь, даже о такой мелочи подумали.

Я подтянул к себе веревку, вщелкнул её в карабин и продолжил восхождение. Удобные резиновые рукоятки ледорубов не скользили даже в мокрых руках, и только ветер мешал, постоянно закидывая воду в глаза, нос и уши.

Сверкнула молния, так ярко, что меня на секунду ослепило, хотя я и был повернут к ней спиной. Раздался громкий грохот, как будто выстрелили из пушки — я уже слышал такой звук. Похоже, так щит дирижабля реагировал на молнии, не позволяя им добраться до корпуса. Но щита того осталось с гулькин хрен, так что надо спешить.

Я поднялся на пятнадцать метров, преодолел пик изгиба баллона и решил сделать небольшой перерыв, чтобы не перегрузить руки. Я нашел еще один страховочный карабин и прикрепился к нему, накинув сразу несколько петель. Закрепившись, я освободил руки и обернулся, чтобы осмотреться.

И вовремя — снова сверкнула молния, и я снова на секунду ослеп. Но за мгновение до этого я успел увидеть, как на пути молнии возникла яркая белая оболочка, которая остановила её. Через полсекунды раздался характерный грохот сработавшего щита. Я проморгался, стер воду с глаз пальцем и продолжил восхождение.

Пока я был под баллоном, он хоть как-то защищал меня от дождя, но как только я выбрался на его верхнюю часть, я сразу промок до нитки. Все, что было до этого, оказалось детской считалочкой, и не помогало даже то, что вода была теплая. Ветер быстро вытянул это тепло из моего тела, и мышцы начали болеть. Я стиснул зубы, несколько раз напряг все тело, чтобы разогреться, и выпрыгнул на два метра вверх!

Да, лезть стало сложнее… Но легче. Теперь, по крайней мере, не приходилось бороться с гравитацией, которая пыталась стянуть меня вниз. Теперь гравитация работала на меня. Я просто перебирал руками и ногами по металлическим плитам и с каждым метром позволял себе все больше лечь на обшивку.

Снова сверкнула молния, и белый щит снова преградил ей путь, но его вспышка была намного слабее, чем раньше. Мне даже показалось, что несколько тонких веточек молнии пробились через него и чудом не достигли обшивки — иначе поджарили бы меня, как индейку на электрогриле.

Надо торопиться. Я не отвлекался на страховочные карабины — упасть отсюда можно только специально. За минуту я добрался до самой вершины и наконец нашел то, ради чего всё это затевалось. Мышцы горели, но я старался не обращать на них внимания. Не сейчас, когда цель так близка.

Клапан сброса газа выглядел как деревенская водяная колонка, и изнутри, и снаружи тоже. Единственное, у него не было носика, и он был утоплен в баллон глубже — по самую голову. Зато у него был рычаг и манометр, стрелка которого стояла в зеленой зоне. Даже идиот разберется.

Я потянул за рычаг, глядя на прибор. Ожидал, что в клапане откроется отверстие, но вместо этого одна из секций обшивки приподнялась, и газ с громким шипением стал выходить через образовавшиеся щели. Я следил за манометром, и когда стрелка достигла середины желтой зоны, камень в груди потеплел, и меня от этого слегка бросило в дрожь — настолько это было неожиданно после ледяного пронизывающего ветра. Я дернул рычаг обратно, и секция обшивки вернулась на место, остановив утечку газа. Я быстро огляделся, но не смог понять, снижаемся мы или нет — вокруг бушевала гроза, и, похоже, она собиралась продолжаться еще долго.

Вдруг моя страховочная веревка затряслась, как будто её свело судорогой! Я посмотрел вниз и увидел, что подо мной, там, где положительный уклон дирижабля переходит в отрицательный, находится человек. Это был техник Стас, который только-только подготовился и едва-едва преодолел половину пути. Он тряс мою веревку так, будто пытался превратить её в хлыст вместе со мной на конце.

Поняв, что я его вижу, он замахал рукой, но быстро бросил это дело и снова ухватился за обшивку, когда его чуть не сдуло порывом ветра. Оставив рычаг сброса газа в покое, я сел на обшивку и на заднице скатился к Стасу, страхуя себя ледорубом, который волочился следом и звенел на стыках обшивки.

Оказавшись рядом со Стасом, я зацепился крюком за обшивку и повис рядом с ним. Я не мог катиться дальше, потому что у меня тут была зацеплена страховка, и нужно было как минимум освободить её.

Стас тоже был прикреплён к тому же карабину, но его инструмент для восхождения отличался. Это были железные когти с загнутыми крючками и горизонтальной рукояткой, на которых можно было подтягиваться, как на гимнастических кольцах. Неплохая штука, возможно, даже удобнее для лазанья по обшивке, чем ледорубы.

- Какого черта! — закричал Стас, глядя на меня с недоумением. — Ты кто вообще такой?! Что ты здесь делаешь?!

- Газ выпускаю! — так же громко ответил я, чтобы перекричать ветер. — А ты что думал?

- Что?! — его ярость сменилась искренним удивлением. — Ты выпустил газ?! Весь?!

- Нет, конечно! — я рассмеялся, стараясь разрядить обстановку. — До середины желтого!

- А… — Стас немного успокоился, но всё равно смотрел на меня с подозрением. — А откуда ты узнал, что надо именно столько?!

- Чутье подсказало! — пожал я плечами, стараясь выглядеть уверенно. — А что, неправильно?!

- Да в том-то и дело, что правильно! – Стас посмотрел на меня с ещё большим подозрением, его глаза сузились, как будто он пытался разгадать какую-то загадку. – То есть, ты хочешь сказать...

Но что именно я, по его мнению, хочу сказать, он не успел закончить.

Снова сверкнула молния, и на этот раз вспышка сработавшего щита была едва заметной. Белые разряды молнии дотянулись до обшивки дирижабля и ударили в неё в районе кормы!

Даже я, который касался обшивки только резиновой рукояткой ледоруба и подошвами кроссовок, почувствовал, как волосы на руках приподнялись от электричества.

А Стас, который держал в руках железные когти, моментально закатил глаза, разжал пальцы и повалился вниз безвольным мешком...