Милосердие спецназа

Глава двадцать седьмая

Решаю, что про Вовку не стоит рассказывать. Во-первых, надеюсь, что он жив, а значит и говорить не о чем. Во-вторых же, хватит и того что наговорил, и так не слабо прошёлся по женской психике. Так что прекращаем о грустном.

— Досталось тебе сынок! — Анна Ильинична в очередной раз промокнула платком глаза. — Но ты жив и здоров, радуйся жизни. Твои друзья хотели бы этого.

Поднимаю глаза на эту добрую женщину:

— Спасибо, — пытаюсь улыбнуться, — я знаю. Но хватит о грустном. Вот вы откуда едете? Из отпуска?

Завязывается разговор на отвлечённые темы. Узнаю, что Палыч бизнесмен, имеет стабильный бизнес и хороший доход. В его понимании, конечно. В прошлой жизни, отец за мои выходки бывало больше платил, если суммировать за год, конечно. Хотя тут гордиться не чем, но я и не горжусь, просто привожу факты. Супруга его — домохозяйка, дочь — студентка МГУ. Были в гостях у родни, теперь едут домой в Москву. В общем, обычные люди. Хотя не буду скрывать, задал парочку, на первый взгляд, безобидных вопросов, но весьма каверзных при этом. Чисто убедиться. А не засланные ли казачки? Вроде всё в порядке.

— Егор, а ты сам-то откуда? Из Москвы? — интересуется Палыч.

— Да, у меня там отец живёт. Вот удивится, когда на пороге нарисуюсь.

— Почему? — удивляется его супруга.

— Меня же комиссовали по ранению. Так-то мне ещё два месяца служить.

— Ох, — всплёскивает руками, — а я что-то даже не подумала. Да и не знаю, когда уходят и приходят служить. Слышала только, что срок службы сократили.

— Это да, — киваю, — а я вот успел на всю ширину шага, — улыбаюсь.

— Это ты по мужски, — Палыч подхватывает вилкой кусок колбасы и забрасывает в рот. — Ну чему в армии за год научат? Вот я служил два, ты служил два, а они год. Так ведь ещё и от военкоматов бегают.

— А если бы я мальчиком была? — возмущённо вмешивается Мила. — Ты бы так же считал?

Палыч аж поперхнулся от такого наезда и, закашлявшись, принялся хлопать глазами, не зная, что сказать. Я только улыбнулся и, слегка пожав плечами, подколол его:

— Вот так-то, Палыч. Радуйся, что у тебя красавица дочь, а не красавица сын, — не выдерживаю и начинаю ржать. Некоторое время смотрят на меня, а потом до них начинает доходить, что я сказал. Нормально поржали. Последнее напряжение слетает, после, в общем-то, глупой шутки.

— Чем займёшься, когда дембель отгуляешь? — отсмеявшись, решает поинтересоваться Палыч.

— До сентября погуляю, а там учёба начнётся. Год остался, — и, предупреждая вопрос, пояснил: — У меня склонность к языкам.

— Английским владеешь?

— Я даже китайским владею.

Смеётся:

— Молодец. Учти, не сможешь устроиться на работу, обращайся, помогу.

— Буду иметь в виду, — меньше всего мне хотелось идти работать куда-нибудь в офис. — Хотя думаю, работу искать не придётся. Она меня сама найдёт.

— Это как? — Мила удивлённо, вскинула бровки.

— Разрешите представиться ещё раз, Егор Анатольевич Милославский, и многозначительно киваю. Дескать, ну вы поняли, аж сам Милославский. Любой московский бизнесмен, сразу сообразит. Заодно и посмотрим на реакцию…

Глаза, Палыча, округлились:

— Погоди, погоди. Милославский! Анатольевич! Точно! Как я сразу-то не сообразил. Сын?

— Нет. Дочь, — такого взрыва хохота, наши соседи по вагону точно раньше не слышали.

Отсмеявшись, некоторое время переводим дыхание.

— А я тебе, с работой предлагал помочь, — мужчина снова заулыбался. — Тебе оно надо?

— Тем не менее, спасибо, Палыч. Не часто в наше время, встретишь участие в людях. Так что спасибо, — протягиваю руку для пожатия. — Пойду покурю, а то всё пьём-пьём, а свежим воздухом не дышим.

— Конечно, иди, — кивает. — Я, слава богу, бросил, так что компанию не составлю.

Выхожу в коридор, за окнами вагона ночь. Не торопливо двигаясь вдоль закрытых дверей купе, вышел в тамбур. Достал сигарету, прикурил.

Дверь за спиной открылась, вошла Мила, достала тонкую, дамскую сигарету.

— Поухаживаешь?

— Конечно, — достаю зажигалку, крохотный огонёк освещает красивое лицо девушки.

— Значит, ты богатый наследник? — приподнимает вопросительно бровь.

— Типа, того.

Молчим, думаем каждый о своём:

— Мне плевать, я за тебя замуж не собираюсь.

— Ты к чему это? — если сказать что данное заявление меня удивило, то это будет правильно.

— Когда у тебя, последний раз, была женщина? — в глазах девушки, явственно разгорается огонёк.

— Давно, — пожимаю плечами.

Мила, страстно прижимается ко мне, захватывая в плен мои губы. Обнимаю её, поглаживая спину и аппетитную попку.

Шепчет в ухо, отправляя в яростный забег сотни маленьких мурашек, сладко щекочущих тело:

— Придумай что-нибудь. Немедленно. Ты слышишь, немедленно!

Мозг начинает лихорадочно работать. Что делать? Что? И тут вспоминаю! Наш проводник! Весёлый и весьма энергичный дядька средних лет. Уверен, большой любитель женщин.

— Не передумаешь? — задаю самый главный в данный момент вопрос.

Мила смотрит абсолютно серьёзными глазами:

— Нет!

— Я сейчас! — бросаюсь в конец вагона к проводнику. Сумбурно пытаюсь ему объяснить, что мне нужно.

Он сперва не понимает, потом улыбается:

— Соседка? — киваю. — Красивая. Завидую. Пойду в ресторан, кофе попью. У вас сорок минут.

Лезу в карман, достаю немного денег:

— На кофе.

Снова улыбка:

— Скажи родителям, что отведёшь девушку, вкусняшками угостишь. Мол, сказали, что в ресторане есть мороженное, а я прихвачу парочку. Отдадите родителям, типа купили.

— Ну мужик, ты гигант, — уважительно покачиваю головой.

— Молодёжь, всему учить надо, — бросает на ходу, покидая своё купе. Замирает в проходе и обернувшись грозит пальцем: — Смотри не опозорь десант, старшина, — подмигивает и шутливо отдаёт честь. Ага, понятно, кажется, это наш человек. То-то думаю, чего он так легко согласился.

Вытягиваюсь во фрунт и чётко отдаю честь:

— Есть не опозорить десант!

— Красавец, — дядька посмеиваясь, уходит.

Так, теперь к Миле. Стоп. Сначала в купе к родителям:

— Мы, в вагон-ресторан, там говорят мороженное есть. Хочу Милу угостить. Вы, надеюсь, не против? — все были за. Дескать, дело молодое, общайтесь.

А дальше была сказка. Тесновато конечно, но как говорится, «если очень хочется, то можно». Молодое упругое тело, идеально сложённое и такое податливое. Бархатная кожа, крупная, тяжёлая грудь. Упругая попа. Ну что ещё можно пожелать. Я мял, кусал, целовал это божественное тело, пылая в огне желания.

Что тут сказать? Ни старшина Милославский, ни диверсант Мажор не могли опозорить десант. Никак. Они и не опозорили. Что уж говорить, придётся отстегнуть проводнику ещё немножко денег, за прогрызенную Милой подушку. Причём реально. Рассыпавшийся пух тому свидетель. Бедняжка так старалась заткнуть себе рот, так старалась. Ну да чего уж там, я же тоже старался. Вот и грызла. Но стоило мне с хриплым стоном закончить процесс, как раздался стук в дверь.

— Ребятки собирайтесь быстрее, родители в ресторан к вам ушли.

Нифига себе засада! Ну, я-то солдат, для меня одеться пока спичка горит… Ого! Милка, с перепуга, быстрее меня оделась. Дождь, наверное, будет – сильный. Возможно даже гроза. Хотя там вроде и одевать особо нечего, но всё же. Открываю дверь.

— Ну ты гигант, парень, — возвращает мне комплимент, — не опозорил десант, ох не опозорил, но подушку-то за что?

— Всё компенсирую, — лезу в карман.

Проводник критически осматривает нас:

— Ширинку застегни, — нервно дёрнувшись, повернулся боком и застегнул штаны. Мила нервно хихикает.

Мужчина чешет затылок:

— Не смейся, у самой юбка задом наперёд.

Девушка смутившись, в одно движение, поправила юбку:

— Ну, мы пойдём.

— Идите, только мороженное я съел, пока охранял вас тут, а то бы растаяло. Ну вы, конечно, дали молодёжь! Это же надо, подушку прогрызла.

Что сказать, краснеем оба, от таких речей. Хотя, могу признаться, было приятно, в голосе мужчины слышалось искренние восхищение. Уже почти вышли, когда раздался голос проводника:

— Слышь, девонька, я чулки-то не ношу.

— Простите? — Мила удивлённо приподняла бровки.

— Чулки говорю, одень, родители не поймут, — с улыбкой показывает на забытую девушкой часть туалета. Ну, слава деду, дождя не будет.

— Молодёжь. Всему учить надо, — доброжелательно щурится.

Мила подхватила забытый элемент женского облачения:

— Отвернитесь.

Потеснившись у выхода, выполняем просьбу. А буквально через пять секунд, раздалось:

— Всё, я готова!

Мы с проводником синхронно повернули головы и уставились друг на друга…

— Слушай, парень, кто из вас служил, а? — и совсем тихо: — Наверное, дождь будет…

Влетев в купе, запрыгнули на верхние полки. Вернее я запрыгнул, предварительно подсадив Милу. Грешен, подсаживал за попу. Как тут удержишься? В общем, картина: «Где вы шлялись?.. Мы вас ждём, ждём!»

— Егор.

— Что?

— Я коленки стёрла и локоть болит.

— Да, экстрим, блин. Я тоже весь покалечился…

— Круто было, — довольно улыбается, — скажи, все десантники такие мачо?

— Нет только я, — подмигиваю.

— Значит, мне повезло, — прикусывает нижнюю губку и строит глазки.

Кручусь на полке, устраиваясь поудобнее:

— Да-а-а, помяла ты меня.

Мила захихикала:

— Служу России.

Теперь была моя очередь смеяться. Посмотрев, на красивое лицо девушки, понял, что секса в купе проводника маловато:

— Ангел мой лучезарный…

— О-о-о!?

Поворачивается на бок, лицом ко мне. Правая грудь почти выпала из выреза. Всё я в ауте.

— Какие слова мы знаем, — ехидно улыбается.

— Не мы, а я.

Мягкая улыбка:

— Да, Мой Герой, — произнесено это было таким тоном, что почувствовал, что сегодня точно совершил подвиг.

— Я тут подумал…

— М-м-м, мой герой умеет думать? — а голос такой томный, аж мурашки по телу.

— Перестань, я серьёзно…

— Умолкаю, — повела плечом, грудь колыхнулась.

О чём это я? Вроде что-то хотел сказать? А, кажется, вспомнил. Пока метался в поисках мысли, Мила томно улыбалась и старательно глубоко дышала.

— Мила! Может, хватит? — возмущаюсь.

— Ладно, извини, — раскаяньем даже не пахнет. — Просто, так забавно за тобой наблюдать.

— Я серьёзно. Скоро придут твои родители, — пытаюсь настроить её на серьёзный лад.

— Я сама серьёзность.

— Хорошо. Я надеюсь, что мы сможем повторить, сегодняшнее мероприятие, — шевелю бровями, чтоб она, наверняка, сообразила о чём я.

— Ну, уж нет! Дудки.

— Э-э-э, — это заявление было, как удар под дых.

— Первый и последний раз… — сказать, что я в шоке, значит, молчать. Моя гордость, принялась тихонько поскуливать, уползла в дальний уголок и там принялась кушать чистый спирт прямо из горла,

— …Трахаюсь в поезде, ну в купе проводника точно.

— Значит, ты не против?

— Фи, да я двумя руками за! — и на всякий случай попыталась поднять обе руки. Но так как лежала на боку, получилось не очень. Хотя это как посмотреть? Если чисто эстетически, то мне понравилось. Вон даже гордость моя бросила бухать и рванула в аптеку. Зачем не уточнила.

Тут, как назло, вернулись родители:

— Ну, я же говорил. Вот они. И чего панику поднимала?

— Но, как они мимо нас прошли?

— Вот у них и спроси.

— Правда, дочка, как вы мимо нас прошли? — Анна Ильинична удивлённо смотрит на нас.

Синхронно пожимаем плечами:

— Шёпотом, мама, шёпотом, — смеётся Мила.

Анна Ильинична, наконец, улыбнулась. И оправдываясь, добавила:

— Там пьяная компания стояла…

— Ну, ты мать даёшь! Она же с Егором, а он… кстати, ты кирпич сломаешь?

— Даже головой.

Девушка с полки напротив, уважительно посмотрела на меня. Слегка высунула язык и кончиком провела по губам. Гордость тут же сообщила, зачем бегала в аптеку.

— Вот видишь, мать. Он, между прочим, кирпичи головой ломает. И вообще пора спать!

Время, проведённое в дороге, пролетело незаметно. Мы с Палычем вполне адекватно выпивали, потихоньку флиртовали с Милой и отбивались от Анны Ильиничны. Её понять можно, где ещё такого жениха, для дочки найдёшь? Молодой, красивый, явно не глупый и «скромный». Единственный наследник огромного состояния!!!

Мать нахваливала своё чадо, как могла. Кстати, я не ошибся, когда при знакомстве прикидывал её возраст, девушке девятнадцать лет, на четыре года младше меня. Мила всё время краснела и шипела на свою родительницу.

В конце концов, Палычу стало жаль дочь и он выдал:

— Мать, тебе бы прокладки по телевизору рекламировать или ты думаешь, парень слепой и не видит, где и сколько у Милки выпирает.

Умеет человек смутить. Определённо этот мужик мне нравится. Может его с батей познакомить? Точно споются!

— Папа!

— Что папа? Я уже девятнадцать лет папа. Я когда на тебя смотрю, никак понять не могу, на что ты деньги в магазине тратишь. Где одежда?

— Как где? А это что? — девушка хватает пальчиками, за тоненькую лямочку, этакой мини маечки. Так сказать декольте наоборот. Не верхняя часть груди видна, а нижняя, пусть и не всегда, а только при определённых ракурсах и позах, которые, Мила регулярно принимала. Видимо, чтоб я совсем не остывал. Лично мне нравится.

— Ты действительно хочешь это услышать? — нависает над ней отец.

— Нет.

— Вот и молчи, — строго посмотрев на жену, добавил: — Рекламирует она. Тут товар «лицом», — и после секундной паузы: — И не только «лицом».

Я не мог больше сдерживаться и заржал, Палыч не отставал, присоединившись к веселью. Вскоре с нами смеялись и мать, и дочь. Всё же в его голосе чувствовалась гордость. Дочка красавица и умница, не стыдно перед людьми. А то что, одевается так? Молодость — что взять…