Миллион миров с тобой

Глава 22

Ромола. Снова.

Хуже всего видеть ужасное предательство на лице Виктории и её сестёр. Они выглядят такими ранеными. Даже разбитыми вдребезги. Неужели я так выглядела, когда думала, что Пол причинил боль моему отцу?

Виктория поднимается на ноги, шатаясь и неуверенно.

— Роми… что ты…

— Ты можешь объяснить всё это своей версии меня позже, — огрызается Ромола. — Но я думаю, ты знаешь, за кем я пришла.

Она здесь, чтобы освободить Ведьму.

Пол, Тео и я обмениваемся взглядами. С нами тремя и семью другими клонами в этой комнате, мы могли бы легко убить Ромолу, если бы не чёрный пистолет, который она держит. Как бы то ни было, любая попытка обезоружить её может оказаться смертельной, и, если одна из пуль попадёт в клона, Ромола может убить двух Маргарет одним нажатием на спусковой крючок. Плечи Тео поникли от поражения. Но Пол…

Глаза Пола пылают тем холодным огнём, который в прошлом казался мне таким угрожающим. Это тот же самый гнев, который он испытывал бы в любом случае, или доказательство того, что он раскололся? Потенциал насилия глубоко внутри него был найден, и он мог взорваться в любой момент.

Но в данный момент я почти так же зла, как и он, и мне не нужно раскалываться. Очень обидно, что приходится указывать на Викторию и говорить:

— Твоя Маргарет — это она… в ней. Спит, но цела и невредима.

— Очень хорошо, — Ромола жестом указывает на кресло, в котором всего несколько минут назад сидела Виктория. — Давай. Займи своё место. С остальным я разберусь сама.

— Это всё из-за призрака? — спрашивает Виктория. Я киваю. Затем она поворачивается к Ромоле, всё ещё озадаченная и обиженная. — Роми, зачем ты это делаешь?

— Я не твоя «Роми». Я из измерения с более высокими технологиями и более реалистичными приоритетами.

— Ты разрушаешь миллиарды жизней, чтобы спасти одну, — говорит Пол. Хотя он говорит тихо, его гнев кипит чуть ниже поверхности. — Эти приоритеты извращены. Продажны. Но вряд ли реалистичны.

Роми пожимает плечами.

— Честно говоря, я понимаю вашу точку зрения. Но обретение превосходства над всеми остальными мирами в мультивселенной? В этом больше смысла, — её глаза холодны, когда она смотрит на Викторию. — И когда же она сядет?

— Сделай это, — говорю я Виктории, этой другой мне, которая носит царапины и синяки, которыми я наградила её сегодня вечером. — Другого выхода нет.

Вся дрожа, Виктория садится на своё место. Два других клона наклоняются вперёд, как будто они бросятся на Ромолу в тот момент, когда Виктория покажет хоть какую-то боль, с оружием или без оружия. К сожалению, безрассудство, похоже, является характерной чертой многих из нас.

«Не нападайте на неё», — думаю я, пытаясь поймать взгляд остальных. Если бы только клоны могли телепатически общаться друг с другом, чтобы я могла ясно объяснить, насколько это опасно. Тогда они не сделают ничего глупого…

…но у них даже нет шанса, потому что Пол бросается на Ромолу первым.

Когда он врезается в неё, и они врезаются в стену, мы все кричим. Он такой огромный мужчина, что схватка показалась бы жестокой, если бы Ромола не держала в руках пистолет. Но даже падение на землю не заставляет её бросить оружие. Ромола отскакивает от него, скользя по полу, и у неё хватает присутствия духа целиться не в Пола, а в меня.

— Я сделаю это, — быстро говорит она, даже не взглянув на Пола в паре шагов позади себя. Её глаза по-прежнему сосредоточены на своей цели, которая, похоже, находится в самом центре моей груди. — Не испытывай меня. Я убью её.

Пол ничего не говорит. Вместо этого он выхватывает из ножевого блока мясницкий тесак. Его лезвие блестит на свету. Остальные в комнате ахают, но Ромола по-прежнему не поднимает глаз. А Пол стоит достаточно близко, под идеальным углом, чтобы опустить его вниз и раскроить ей голову.

Не надо. Ужас пронзает меня насквозь. Не за себя, несмотря на непоколебимую целеустремленность Ромолы. Она не понимает, на что способен Пол. Она даже не успеет понять, что Пол начал действовать, прежде чем он оглушит или убьёт её.

Но если Пол убьёт Ромолу вот так, хладнокровно, он сдастся этой тьме внутри себя. Ущерб от разрушения будет полным, хотя бы потому, что он никогда больше не поверит, что может быть кем-то, кроме убийцы.

Я ничего не могу сказать. Ничего сделать. Эта битва принадлежит Полу.

Он смотрит на неё сверху вниз, ненависть искажает его лицо в нечто такое, что я едва могу узнать. Его рука сжимает рукоятку тесака, а костяшки пальцев становятся белыми. В нём я вижу ту угрозу, которую помню в сыне главаря русской мафии. Всё безрассудство Кембриджского Пола, который позволил минутному раздражению и невниманию навсегда покалечить мне руку. И я вижу твёрдую, горькую грань, которая принадлежит только моему Полу.

О Боже, он собирается это сделать. Он собирается убить её.

В этот момент Ромола смотрит вверх и видит, что он делает. Она даже не вздрагивает.

— Твоя Маргарет у меня на прицеле, — её рука не дрогнула ни на миллиметр. — В ту же секунду, как я увижу, что ты бросаешься на меня, я выстрелю. Она умрёт раньше, чем я.

На лице Пола появляется гневная гримаса, которая заставляет меня задуматься, а не ударит ли он Ромолу в любом случае. Вместо этого он отступает назад и снова кладёт тесак.

Неужели он убил бы её? Мы никогда этого не узнаем.

Теперь, когда Пол больше не представляет непосредственной угрозы, Ромола садится и снова принимается за дело. Свободной рукой Ромола выуживает из-за шеи вторую Жар-птицу. Она приготовилась ко всему. Когда она поднимает тяжёлую цепь над головой, Тео говорит:

— Где ты взяла пистолет в Сингапуре?

— Их носят полицейские, — объясняет Ромола, бросая Жар-птицу Виктории, которая трясущимися руками надевает её. Остальные Маргарет сгрудились в углу, молчаливые и бледные, понимая, что ничем не могут помочь. Только наблюдать. — Странно, учитывая, что офицер, о котором идёт речь, очевидно, не ожидал нападения.

— Я думаю, что здесь тебя могут приговорить к смертной казни, если выкуришь косяк, — Тео в отчаянии проводит рукой по своим колючим волосам. — Может быть, это не так уж плохо для марихуаны, но нападение на полицейского, ты понимаешь, что Ромола этой вселенной, вероятно, будет казнена за это.

Она пожимает плечами.

— Это не моя проблема.

— Ты всё ещё просто девочка на побегушках, — пытаюсь я. — Ты здесь, чтобы забрать Маргарет из твоего мира. Но это не твоя работа.

— Я достаточно хорошо позаботилась о тебе в Римской вселенной, не так ли? — парирует Ромола.

И снова расплавленный ад последних мгновений этой вселенной корчится в моём сознании.

— Если ты не заметила, я всё ещё жива и здорова. Ты же не можешь сказать это о Конли или Тео во вселенной Триады, не так ли?

— Мы потеряли идеального путешественника, но всегда можем найти другого. Вы не так уж незаменимы, как они все думают. Эта комната, казалось бы, доказывает это. Бесконечное количество копий, и всё же тебя никогда не хватает, Маргарет. Никогда не будет достаточно для твоих родителей, никогда не будет достаточно ни для кого.

Ромола, втянувшись в мою игру, пытается ранить меня в ответ. Дело в том, что это не работает. При всей моей неуверенности в себе, я никогда не чувствовала, что мои родители не любили меня, или что я не заслуживаю любви. Только в последние несколько дней, когда я поняла, как это чувство неполноценности грызло Ведьму и Пола, я полностью осознала, как недостаток любви может скрутить кого-то изнутри.

Если вы знаете, что вас любят, глубоко внутри знаете, что это глубокое и драгоценное внутри вас всегда будет в безопасности. Если у вас нет этой любви или вы не знаете, что у вас есть, тогда вы уязвимы. Не защищены. Подвергаетесь воздействию всей жестокости и ужаса этого мира.

— Ты не понимаешь и половины того, что говоришь, — говорю я Ромоле.

— И всё же мне кажется, что я понимаю больше, чем ты, — с этими словами Ромола наклоняется вперёд и активирует Жар-птицу Виктории для напоминания. Толчка не видно, однако боль, которую она причиняет Виктории, есть. Она подскакивает на своём сиденье, поворачивается и становится смертельно неподвижной.

Ведьма вернулась.

— Хорошая попытка, — её улыбка остра, как осколок разбитого зеркала. — Но, как обычно, этого недостаточно.

В тот же миг рука Ведьмы тянется к её Жар-птице, как и у Ромолы, и медальоны словно исчезают, оставляя Викторию и Ромолу ошеломлёнными. Ромола делает пару шагов назад в полном замешательстве, а затем потрясенно ахает, увидев пистолет в своей руке.

— Что тут происходит?

— Роми? — спрашивает Виктория. — Ты опять стала самой собой?

Пол делает шаг вперёд и осторожно берёт оружие из рук Ромолы, не выказывая никаких признаков убийственного гнева, который чуть не поглотил его всего несколько секунд назад.

— Сядь. Мы всё объясним позже.

— А это ещё кто? — говорит Военная вселенная из угла, где она и все остальные сгрудились. — Я никогда в жизни её не видела.

— Её зовут Ромола Харрингтон, — отвечает вселенная Мафии, и я понимаю, что она выглядит бледнее и болезненнее, чем все остальные в комнате. — В моей вселенной она работает на Ватта Конли.

— И здесь тоже, — говорит один из клонов, который уже избавился от своей гостьи из другого измерения, кажется, Элоди. — Конли финансирует мамины и папины исследования в области клонирования. Роми — одна из его помощниц, так что она живёт здесь и занимается пиаром, переводами средств и тому подобными вещами.

— И она одна из наших подруг, — Виктория идёт на сторону очень смущённой Ромолы в знак солидарности. — Она никогда не причинит нам вреда.

— И моя тоже, — говорит вселенная Мафии.

— Вот это здорово. У вас, ребята, Ромолы гораздо лучше, чем у нас. Может быть, когда ты вернёшься во вселенную Мафии, ты попросишь свою помочь тебе? — разочарование делает меня раздражительной. — Мне очень жаль. Просто… как только мы разберёмся с одной угрозой из Главного Офиса, её место займёт другая. Я не знаю, что мне делать.

— Мы придерживаемся этого плана, — Пол пытается говорить логично и уверенно, как будто в нём говорит только здравый смысл. И всё же он не хочет встречаться ни с кем взглядом и всё время поглядывает на тесак, которым чуть не убил Ромолу. — Защищайте свои собственные измерения, продолжайте работать вместе, быстро продвигайтесь вперёд. Этот следующий мир очень важен…

— Я пойду туда, — говорю я. До сих пор я шла по стопам Ведьмы. С этим шагом, с Полом, который может использовать Жар-птицу, чтобы ударить в новых направлениях вместо того, чтобы только тащиться за ней, возможно, я наконец смогу опередить её. — Прямо сейчас. Пока я держу её в стороне, измерение будет в безопасности, пока ты не сможешь встретиться со мной там.

Пол открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрывает его. Он собирался возразить.

Я его опередила.

— Я имею в виду, что ты или кто-то другой может связаться со мной. Тот, кто ближе всех к тому измерению.

Потому что я ничего не знаю об этом следующем мире. Если раньше я полагала, что мы с Полом всегда сможем найти друг друга, то теперь я знаю, что у мультивселенной есть миллион различных способов разлучить нас.

— Ладно, — пробормотала я однажды вечером в конце февраля, когда мы с Полом уютно устроились в его комнате в общежитии, слушая его любимого Рахманинова. Фортепьянные ноты струились вокруг нас, как капли дождя по оконному стеклу во время шторма, каскадные, бесконечные. — Значит, ты можешь математически доказать существование судьбы.

— Надеюсь, что так. Если нет, то мои шансы успешно защитить диссертацию невелики.

— Но ты можешь, — я лежала на боку, Пол обнимал меня со спины. Его рука лежала на моём животе, два пальца касались обнаженной кожи между моим топом и джинсами. — Ты действительно можешь заглянуть в эту путаницу уравнений и просчитать, какова наша судьба.

— Нет, это уже слишком, — Пол поцеловал меня в затылок, как бы извиняясь за то, что ему пришлось как-то поправить меня. — Да, есть параллели в уравнениях, которые предполагают параллели в результатах. Но это не значит, что одно число говорит мне, что мы поженимся, или другое число говорит мне, что мы никогда не встретимся. Потребовалась бы целая жизнь исследований и оценок, чтобы хотя бы начать понимать, как интерпретировать эти выводы.

— А твои уравнения объясняют, почему существуют все эти параллели? Почему вы с Тео работаете с моими родителями во многих мирах, или почему мы с тобой, кажется, каждый раз находим друг друга?

— Я могу только выдвинуть теорию.

После того как я росла вместе с родителями и их зверинцем аспирантов, я привыкла к их жаргону. Улыбнувшись про себя, я сказала:

— Ну ладно, выдвигай.

— Ты когда-нибудь ела Принглс?

Это было настолько нелогично, что сначала я подумала, что ослышалась.

— Принглс? Картофельные чипсы?

— Да, — серьёзно ответил он. — Они очень вкусные.

— Я знаю. Я ела Принглс. Я имею в виду, что это очевидно. Но это первый случай, когда кто-то использует их как часть космологической теории.

Пол ещё крепче обнял меня.

— Они все должны иметь одинаковую форму, чтобы поместиться в банку. Если бы они были слишком неровными, их нельзя было бы собрать вместе.

— Ты хочешь сказать, что измерения — это как картофельные чипсы в банке, — это начало обретать для меня смысл, что было либо прорывом, либо, возможно, доказательством того, что я слишком долго общалась с физиками. — Они должны иметь одинаковую форму, по крайней мере немного, иначе они не смогут сосуществовать.

— Именно так. Видишь, мы ещё можем сделать из тебя учёного.

— Ты этого хочешь?

— Нет. Я бы никогда не хотел, чтобы ты была кем-то другим, кроме себя самой, — Пол снова поцеловал меня в затылок, на этот раз медленно, так что я почувствовала тепло его дыхания на своей коже. Я взяла его руку и скользнула вверх по своему телу, приглашая его исследовать его. Казалось, что мы превратились в свою собственную крошечную вселенную тепла, света и любви, не нуждаясь ни в чём другом…

И вот теперь мы с Полом стоим здесь, страшная мрачная напряжённость между нами, потому что он больше не верит, что наша судьба сводит нас вместе.

Но если он больше не может верить в нас, я хочу, чтобы он, по крайней мере, верил в себя.

Я подхожу к нему и стараюсь говорить тихо.

— Ты отошёл от Ромолы, верно? Сначала ты подумал обо мне. Расщепление тебя не задело.

— Я остановился только потому, что Ромола угрожала тебе, — Пол смотрит в пустой угол, снова избегая моего взгляда. — Я чуть не совершил убийство.

— Почти не считается! Ты контролировал и держал себя в руках. Ты можешь выиграть этот бой.

— Но это всегда будет борьба. Всегда, — он качает головой, как будто собирается произнести смертный приговор.

— И ты всегда можешь выиграть, — я положила руку ему на плечо.

— Может быть. А может, и нет — он делает шаг в сторону от меня. Может быть, этот прорыв просто слишком нов, а может быть, его отчаяние ещё глубже, чем я думала.

Как бы сильно я ни хотела всё исправить с Полом, мы должны спасти мультивселенную.

— Ты ввёл координаты этого важного измерения? — я забираю свою Жар-птицу обратно, твёрдо решив идти дальше. — Мне можно идти?

— Я последую за тобой, как только смогу. Если смогу, — обещает Пол. Но он по-прежнему не смотрит мне в глаза.

Великая Княгиня Маргарет всея Руси смотрит на нас в смятении. Хотя я вижу, что ей не терпится заговорить, у неё слишком хорошие манеры, чтобы вмешаться. Как она, должно быть, злится, видя, как я упускаю свой шанс быть с моим Полом после того, как она трагически потеряла своего.

Но сейчас я думаю о лейтенанте Маркове, память о котором всегда заставляет меня плакать, и я не могу позволить себе сломаться. Поэтому я просто смотрю вокруг себя на других себя, будь то посетители из других измерений или клоны этого мира.

— Возможно, это не самые лучшие обстоятельства, но я рада, что познакомилась со всеми вами. Видя все эти жизни, которые мы могли бы вести, и все эти разные пути развития событий…

— Это доказывает, что всё возможно, — говорит великая Княгиня.

Я киваю ей, затем снова смотрю на Пола, который, наконец, возвращает мой взгляд за мгновение до того, как я нажимаю на кнопки управления и…

… я пошатываюсь, потому что я попала в мир, где я находилась на вершине очень высокой лестницы. Мне удалось вовремя восстановить равновесие, что спасло меня от падения на кафельный пол внизу. Но я боюсь ещё больше. Потому что единственное, что я знаю об этом измерении — это то, что где-то очень близко только что взорвалась бомба.

Единственный раз, когда я была рядом с массивным взрывом, был во время воздушного налёта в Военной вселенной. Один из истребителей сбросил бомбу почти над самым нашим укрытием, и в течение нескольких минут после этого я слышала только глухой рёв, почти такой же, как тот, что сейчас звенел у меня в ушах.

Неужели Ведьма всё-таки добралась сюда раньше меня? Неужели она привела в действие взрывное устройство, пытаясь выдать меня за террориста? Но у неё не было времени ни на что настолько сложное, и кроме того, я не чувствую запаха дыма. Я не вижу никаких повреждений. Несколько человек идут по кафельному полу под моей лестницей, все они идут в одном направлении, но не особенно спешат. Их одежда выглядит примерно современной, хотя и несколько тусклой. Каплевидная ткань забрызгана красным, но капли больше похожи на краску, чем на кровь.

Как можно не волноваться о бомбе? Я смотрю в другую сторону и вижу лицо Пола, больше, чем в жизни, на стене у моего плеча, краска всё ещё влажная. К лестнице прикреплена коробка с красками, и я понимаю, что на мне халат.

Краем глаза я замечаю какое-то движение и снова смотрю вниз, чтобы увидеть мужчину средних лет с кистью в руках. Он выглядит раздражённым, и у него есть сине-серая полоса поперёк одной щеки. Должно быть, я уронила на него свою кисть. И он гораздо больше заинтересован в этом, чем в этой долбаной бомбе.

Мужчина машет и сигнализирует мне, чтобы я спустилась вниз. Но он не хочет, чтобы я эвакуировалась. Я могу сказать, что он просто хочет, чтобы я вернула свою кисть.

Обычно я пытаюсь собрать воедино самые важные сведения о вселенной самостоятельно, но на этот раз мне понадобится помощь. Поэтому я говорю человеку внизу:

— Что происходит?

Но я говорю это не своим голосом.

Вместо этого, автоматически и бессознательно используя языковую информацию, глубоко укоренившуюся в мозгу этой Маргарет, я отвечаю на языке жестов.

Ох. Я глухая.