Милан. Том 5

Глава 5 Увлекательные разговоры на вилле

Пока подружки размещались в номере и ходили на общее собрание, в шикарной вилле с почтовым номером 7205 района Charlestown, находящейся на берегу гавани Boston Harbor, понемногу разгоралось празднество. К друзьям и в то же время родственникам, приехала гостья из далёкой России: Анна Александровна Стольникова, в девичестве Фролова, которую когда-то звали попросту Анька. Иногда прибавляя к этому имени слово «бандитка». Анька-бандитка — звучит!

Сейчас, конечно же, Анна Александровна бандиткой не была, она являлась матерью олимпийской чемпионки и чемпионки мира по фигурному катанию Арины Стольниковой. Дотошные фанаты давно уже раскопали и растребушили всю подноготную семьи Стольниковых: кто, откуда и куда. Да Анна Александровна и сама не скрывалась, как большинство родителей именитых спортсменов, иногда тихо-мирно проживающих в скромных хрущёвках на окраине провинциальных городов. Анна Александровна, наоборот, открыто заявляла миру о своём существовании!

У друзей, Макса и Сашке, она уже гостила, причём не один раз. А почему бы здесь не бывать? Макс был ведущим специалистом IT-компании, зарабатывал много, привык жить в комфорте, в самом дорогом городе США, если не мира, очень любил комфорт и уют, и чтобы устроить его получше, зачастую прибегал к советам Анны Александровны, слава которой иногда доходила и до таких далёких мест.

Дома на берегу бостонского залива имели свои имена, как это и положено в англосаксонской традиции. Вилла, в которой жил Макс, называлась «Цитадель». Вполне современное название, в корне отличающееся от всяких «Плющей», «Тонкой лозы», «Орешника» и прочих традиционных названий.

Вилла была двухэтажной и построена в стиле «модерн» далёких 1980-х годов, который сейчас стал ультрамодным, с примесью хай-тека. Здание сложной формы состояло из двух этажей неправильной формы и нескольких квадратных и прямоугольных корпусов, было сделано из стекла и бетона, имело много открытых пространств, навесов, лоджий и бассейнов, которых в доме было три штуки. Вдоль наружного бассейна стояли белые шезлонги, на посыпанной белой мраморной крошкой территории у дома росли красивые туи и рододендроны. В фильмах 1980-х годов в таких виллах жили миллиардеры, поп-звёзды и главари мафиозных группировок. А сейчас жил Максим Стольников.

Подобрать дизайн и построить «Цитадель», естественно, помогла Анна Александровна, которая с малых лет тяготела ко всему необычному и вызывающему эмоции. Именно такой дом в мечтах она и хотела иметь всегда, и наконец-то построила, пусть и не для себя.

Хоть вилла «Цитадель» и не принадлежала ей, но бывать здесь она очень любила. Вот и сейчас с удовольствием расположилась в открытом лаунже под красивым навесом, где стоял большой длинный стол с удобными кожаными диванами вокруг. С места, где сидела компания, за невысокой оградой с шарообразными светильниками, было хорошо видно тихую улицу с респектабельными дорогими домами, по которой сейчас, в вечернее время, катались лишь местные подростки на гироциклах и скейтах. Именно здесь дочкой миллионера было снято то самое знаменитое видео, как нельзя лучше показывающее красоту и ухоженность старой богатой Америки. Улица шла вниз, прямо к заливу, к освещённым пирсам, на которых стояли дорогие катера и яхты. Некоторые, освещая фарами водную гладь, отчаливали в ночные плавания, другие, наоборот, причаливали. Багровое солнце уже скрылось за горизонтом, и на всём побережье лежала полутьма, которая через десяток минут должна была превратиться в абсолютную тьму. Картина была очень красивой и благостной.

Сашка с дочерью разогрела заранее приготовленный ужин, который уже указывал на привычку обитателей виллы есть заморскую пищу, на скорую руку сервировала стол, рассадила домочадцев, села сама, и уже только после этого, под вкусную качественную еду, начались долгие обстоятельные разговоры.

— Столько времени мы тебя не видели, — словно констатируя факт, сказал Макс, протягивая Аньке бокал с шампанским. — Столько вопросов. Как дела? Как Стас? Как Аря?

— Да как… Понемногу, как обычно, — ответила Анна Александровна, окидывая взглядом окружающий ландшафт. — Живём, хлеб жуём. Почти полностью сосредоточились на бизнесе, но, как видишь, о дочери не забываем.

— Так ты сюда специально прилетела ради неё? — удивился Макс. — Кажется, прошлый сезон ты так не делала.

— Делала, делала… Иногда… — откликнулась Анна Александровна. — Сейчас у Ариши сложный период в жизни, и я решила сосредоточиться на её поддержке. Вы, наверное, в курсе, что она под машину попала летом?

— Конечно, слышали, — возмутилась Сашка. — Вы же звонили несколько раз, потом мы вам звонили. Анька! У тебя что, память отшибло?

— Мама! — укоризненно сказала Вика. — Нельзя же так.

Голос Виктории уже был с английским акцентом, очевидно, значительную часть времени она говорила на английском языке. На вид девушке 18 лет, блондинка среднего роста, она телосложением и красивым лицом полностью пошла в мать. Так же, как и Серёжа в отца. Такое вот получилось разделение генов в семье старшего Стольникова…

Со стороны постороннему наблюдателю могло бы показаться, что Сашка в общении с родственницей и подружкой грубит, но грубоватый подростковый стиль общения сохранился у них в компании до сего дня, поэтому иногда детям Сашки, которые учились в престижном дорогом колледже, обладали хорошими манерами и хорошо понимали разговорный русский язык, было очень неловко за родителей, и Вика постарались нивелировать мнимую грубость матери.

— Ничего, милая, она не обидится! Нам так привычнее, без этих вот ваших экивоков в сторону вежливости, — рассмеялась Сашка, успокоив дочь, а потом обратилась к Анне Александровне:

— И что ты хотела сказать про эту аварию? Сейчас же с Ариной всё хорошо?

— Да, хорошо… — как будто в задумчивости согласилась Анна Александровна. — А если сказать честно, хорошо, да не совсем. Дело в том, что она очень изменилась, в первую очередь ментально. Вот скажи, чего она сегодня разрыдалась на виду у всех?

— Ну… — Максим хотел как-то оправдать Арину, но, честно сказать, не нашёлся, что именно сказать.

Арина Стольникова была его племянница, но близкими они никогда не были. Да и вообще, после того как он уехал из России, виделись максимум, пять раз. А перезванивались, так и того реже. А если учитывать, что инициатором этих звонков всегда был он, и всегда это были поздравления по поводу побед Арины, можно с уверенностью сказать, что особыми родственными чувствами к дяде племянница не обладала, что легко объяснить можно занятостью и её, да и его тоже, чего уж там… А сейчас… Сначала ситуация в аэропорту была воспринята им как должное: что такого? Племянница давно не видела дядю, расплакалась, чувства охватили, но сейчас, когда Анька вслух сказала ему странность поступка своей дочери, ему это действительно показалось ненормальным.

— А ты сама какого мнения? — с интересом спросила Сашка.

— Я не знаю, — Анна Александровна поковыряла вилкой сочное мясо омара. — Я разговаривала с профессором, который лечил её в клинике имени Бурденко. Подробно рассказала ему про странности, которые замечаю за своей дочерью. Такое ощущение, что она потеряла часть памяти. Не могла пользоваться компьютером, смартфоном, мне всему пришлось её учить, даже пользоваться душем и бытовой техникой. Виду я, конечно, не подавала, но, ребята, я же не совсем старая маразматичка. Я ещё вполне молодая и успешная женщина в самом соку.

— Узнаю Аньку! — рассмеялась Сашка. — Как же здесь без самовосхваления. Слушай, ты нас заинтересовала. И что сказал профессор?

— Профессор сказал, что это временное явление, повреждение памяти, которое должно восстановиться, — ответила Анна Александровна и, немного подумав, добавила:

— Но я думаю, он что-то скрывает. Не такая я и дура, как может показаться. Я видела, как он заминался с ответами на мои вопросы и тщательно подбирал слова. Похоже, ему знакома ситуация, в которую попала Арина, или он раньше уже сталкивался с таким же происшествием. Во всяком случае, всё это очень таинственно.

— Вот теперь, когда ты сказала мне, какое мнение имеет обо всём этом профессор, я уже тоже начинаю склоняться к его точке зрения, — сказал Макс. — Сейчас всё выглядит неправдоподобно. Потеря памяти — это серьёзное дело.

— Но ещё серьёзнее приобретение памяти, — неожиданно округлила глаза Анна Александровна. — Ты понимаешь, о чём я?

— Нет, — признался Макс. — О чём ты?

— У неё, наоборот, появилась память о таких вещах, которые она никак не должна знать, — оглянувшись, словно разглядывая что-то невидимое остальным, но видимое только ей во тьме, сказала Анька. — Она рассказывает мне иногда поразительные вещи про СССР, про город Екатинск, про людей, которые там жили. Она испытывает какую-то тягу к Люське, и я до сих пор я не могу понять источник этого влечения. Выражается это в том, что она постоянно выспрашивает меня либо про неё, либо про наш родной город. Но последней чашей терпения стало, когда она увидела мою картину, нарисованную в 1986 году, когда я отдыхала в спортивном лагере «Совёнок». Она безошибочно сказала, что это место в тайге у реки называется «Синие скалы».

— Что дальше? — с большим удивлением спросил Макс.

— «Синих скал» она никак не могла видеть, — заговорщицки прошептала Анька. — Она там никогда не была, фотографии этого места нет, разве что только на каких-то древних форумах рафтеров, сплавлявшихся по реке. Поиск в интернете выдаёт только картины, которые я нарисовала, когда мне было 12 лет. Вот такая теория заговора.

Воцарилось тяжёлое молчание. Макс с Сашкой и их дети перестали есть и с удивлением посмотрели на Анну Александровну. Даже Глория, лежавшая у бассейна, притихла, положив морду на лапы.

И в этот момент Анна Александровна звонко рассмеялась.

— Поймала я вас! Ха-ха-ха!

— Ну ты негодяйка! — смеясь, крикнула Сашка и всплеснула руками. — Узнаю Аньку-бандитку!

Раздался всеобщий смех, и самый громкий исходил от Анны Александровны. Однако сторонний наблюдатель мог бы заметить, что в глазах её, в которых отражались уличные огни, никакого смеха не было, они были абсолютно серьёзные.

Так же, как и глаза Макса. Слова Анны Александровны разбудили в нём уже забытые воспоминания. Примерно месяц назад он проснулся посреди ночи в большом страхе и смятении. Ему показалось, что дом колыхнулся, а сам он словно летит с громадного дерева, или, наоборот, на него упало огромное дерево. Это был тополь, похожий на тот, что громадой возвышался у школы, за гаражами. Когда проснулся, не мог сначала понять, где находится, какое сейчас время, какой год и вообще что происходит. Такое ощущение, что на короткий миг память совсем ослабла. Это вызвало дикую панику, потому что он подумал, что ему пришёл конец и сейчас приключится инсульт, но тут же память вернулась снова. Макс, дрожа, весь в поту, тогда встал с кровати, на которой мирно спала жена, прошёл к шкафу, достал из пластиковой аптечки две таблетки нейролептика: мидокалма и сирдалуда, выпил их и только после этого почувствовал себя более-менее приемлемо. Естественно, ему приснился кошмар… Но таких натуральных кошмаров он не видел в своей жизни никогда…

… Получив аккредитационные карточки, Людмила со Смелой отправились на обед в ресторан The Best from The West, который оказался единственным предоставленным для питания спортсменов.

— Посмотрим, чё тут за рестик и чё за хрючево! — заявила Сашка.

Ресторан оказался очень красивым, сделанным в классическом стиле, и, наверное, был предназначен для респектабельных дам и господ, уважающих старину: бежевые стены, массивные люстры под хрусталь, тяжёлые светлые портьеры на окнах, красивые коричневые столы и кожаные диванчики по обе стороны от них.

Хрючево тоже оказалось обычным и почти таким же, которым кормили в Германии, нейтральным, не принадлежащим ни к какой национальной кухне, если только можно считать национальной кухней шведский стол. У стены на длинном стеллаже располагались множество блестящих контейнеров с различным содержимым. Подавали салаты из спаржи, стручковой фасоли, пекинской капусты, салата-латука, томатов, куриного мяса, авокадо, сваренных вкрутую и порезанных на кубики яиц, бекона и тёртого сыра. Причём ингредиенты лежали отдельно, и можно было сконструировать себе салат какой хочешь.

Рядом холодные закуски: филе из рыбы, лобстеров и креветок, приготовленное по разному, и с разным гарниром, фасолью, бобами, картофелем, цветной капустой, грибами, которые тоже можно было чередовать как хочешь.

Чуть поодаль стояли горячие блюда: жаркое, говяжьи стейки, припущенная в молочном соусе рыба, жареная курица, утка с зелёным перцем и рисом. Отдельно стояли миски с фирменным национальным бостонским кремовым супом-пюре из морских моллюсков, с картофелем, сельдереем, луком и сметаной. Это, наверное, было единственное национальное блюдо в меню, и, как Люда заметила, почти все спортсмены и тренеры брали его с большим удовольствием. Она тоже хотела попробовать, что это за белая фигня с торчащими скорлупками моллюсков в тарелке, однако Смелая покачала головой:

— Ну нафиг, ещё понос прохватит!

Набрав понемногу того и сего, стараясь, чтобы всё было жареное или приготовленное на огне, подружки сели за свободный стол и стали с аппетитом поглощать ужин. Проголодались! Ели, и старались не смотреть по сторонам: охватило небольшое смущение.

— Приятного аппетита! Можно вам составить компанию? — раздался рядом тонкий голосок.

Лиза Камышева! В симпатичной фиолетовой блузочке и лёгких штанах. Из заднего кармана торчит Айфон. Стоит рядом со столом, держа в руках поднос и улыбается в ожидании ответа.

— Приятного аппетита, конечно, можно, — подвинулась Людмила. — Стол широкий.

Стол действительно был достаточно широкий, длинный и на четыре человека. Так что втроём разместились без проблем. Люда невольно посмотрела, что из еды взяла конкурентка из Петербурга. Взяла она ровно в два раза меньше, чем они со Смелой. Лиза, несмотря на небольшой рост, была нормостенического, спортивного телосложения и, похоже, с набором веса имела некоторые проблемы. Наверное, поэтому ограничивала себя в питании даже на соревнованиях.

— Как разместились? Как вам номер? — принимаясь за еду, спросила Лиза.

— Да… — замялась Люда. — Вроде бы, номер как номер, всё есть. Уютненько. А у тебя как?

— И у меня хорошо, нас с Викой разместили, — заявила Лиза и улыбнулась. — Первый раз с ней живу. Чудесная светлая девчонка.

— С какой Викой? — с интересом спросила Люда.

— С танцоршей, которая с Никитой в паре, ЧГГ, — с небольшим недоумением ответила Лиза, посмотрев на Люду и одновременно кивнув головой за соседний столик.

Люда заглянула за плечо Смелой и посмотрела в том направлении. За соседним столиком сидели симпатичная светловолосая девушка, а напротив неё такой же симпатичный светловолосый парень с недельной небритостью. Девушка, увидев, что Люда смотрит на неё, улыбнулась и помахала тонкой розовой ладошкой. Улыбка очень шла ей: Виктория как будто расцветала. Парень сидел спиной, но, увидев, что его партнёрша приветствует кого-то, обернулся, увидел Арину с Лизой, сидевшую спиной к нему Смелую, и тоже помахал рукой.

— Привет! — улыбнулся Никита. — Приятного аппетита!

Это была российская танцевальная пара, приехавшая на соревнования! В Москве Люда видела с ними тренера, лысого мужика в осеннем пальто и с большим шарфом на шее. Однако ни как его звать, ни как звать ребят, и какой статус в сборной они занимают, она не знала…