Метка Жнеца

Глава 4 Цепь мертвецов

БЕЗ ВЫЧИТКИ

Водитель фургона, сидел, крепко вцепившись в руль, и приходил в себя. Буквально перед его взглядом, парой мгновений ранее пролетела сама смерть. Он даже сейчас чувствовал ее призрачное, леденящее дыхание на своем лице. И да. Он видел, как сорвалось колесо. И очень хорошо видел, как оно снесло голову, вышедшему из дорого особняка мужику.

Сайман Трастон, так звали водителя, был обычным работягой. Никогда ничем особенным он не выделялся на фоне серой массы остальных. Обычное, ничем не примечательное лицо. Темные коротко стриженные волосы, да легкая щетина на щеках.

Жизнь Саймана была бы и вовсе обычной, если бы не его скверный характер. К своим пятидесяти он стал и вовсе заносчивым гавнюком, которого ненавидели все соседи. Мелкая шпана постоянно пакостила, заставляя Трастона строить хитроумные планы мести. В результате одной из таких ответок, один из щенков, что хотел стырить у Саймана бабло, скончался в гараже, получив арбалетный болт в свое пузо. Когда Трастон вернулся домой и нашел этот труп — у него была паника. Но позже, взяв себя в руки, он смог избавиться от тела.

А вопросы? Ну, кто будет искать этого щенка? Его родители нарики? Нет. А потому, Сайман продолжал жить дальше. Ему даже понравилось, устраивать такие опасные ловушки, для этих мелких ублюдков.

Но сейчас все было по другому. Это были не мелкие ушлепки, чьи жизни ценятся не дороже блока сигарет, или дозы наркоты. Нет. Это был кто-то важный.

— Черт! Черт! — Уткнувшись головой в баранку, шептал Сайман, осознавая, что скрыться с места происшествия не сможет. Его найдут. Да и как он бросит тачку и товар? Там была вся его жизнь.

А ведь Трастон знал, что ступица стучит. Сука, знал, что ее нужно поменять. Но нет! На это у пожилого мудака никак не находилось времени.

«Потом. Потом. Потом» — Говорил он себе каждый раз, когда обращал внимание на то, что колесо стучит, а руль бьет и тянет в сторону.

А ведь говорила ему соседка, что его лень и дерьмовый характер, обязательно подведут его под большие проблемы. А утром еще и ляпнула, что смерть идет за ним.

— Чертова гадалка! — Выплюнул сквозь зубы Сайман, занятый жалостью к самому себе.

Оно ведь как? Сам не пожалеешь, остальные еще и обоссут.

Подтверждая мысли склочного мужика, с неба спустилось пять полицейских дронов, что направили свои визоры на Трастона. Вот теперь уже было точно все. Теперь ему не убежать, не скрыться. Эти вертлявые падлы, выследят его где угодно.

Через три минуты стали слышны сирены полицейских машин. Еще через две минуты, пара автомобилей копов остановилось возле бедолаги.

Несчастный случай? Ну, давай. Расскажи об этом этим толстозадым копам, которые бесплатно свою задницу от кресла, хрен подорвут. Нет. Если ты такой доходяга, как Сайман, что сводит концы с концами — ты будешь сидеть. И молись! Молись любым богам, которых знаешь, чтобы на тебя не повесили еще с десяток висяков. Ведь это статистика. Это сраные показатели успешности, как полиции так и работы мэрии города. Чтоб черти их всех драли.

— Руки держи, так чтобы я их видел, блядь! Ты услышал меня сука⁈ — Орал жирный коп, тыкая пушкой револьвера в Трастона. А тот боялся даже пошевелиться.

Дрожа всем телом Сайман выполнил распоряжение копов, а затем его скрутили. Понимая тщетность своей попытки, он все же решил попробовать.

— Мужики, да это несчастный слу… — начал он говорить, но его речь была прервана жестким хуком в грудак.

Дыхание перехватило и Сайман как рыба, выброшенная на сушу, начал хватать воздух ртом. В этом чертовом города, простым жителям права голоса никто не давал. Если у тебя нет в кармане пушки, и ты не готов грызть горло противника зубами — ты никто. И прав у тебя нет никаких.

В отделение повезли его по месту прописки, в промышленном районе. Пока ехали, Трастон пару раз еще пытался заикнуться, что фургон с товаром. Разворуют. А что он потом. Вот только мужик еще не осознал, что никакого потом у него не будет.

В участке, его сразу отвели в допросную, пристегнув наручниками к железному столу и оставили одного. Сайман варился в собственных мыслях и жалости к себе. Он тихо рыдал, проклиная свою беспечность. Но было уже поздно.

— Черт! Если бы я вчера поменял эту гребанную ступицу! Она же лежит у меня в гараже. Черт! Ну, чего мне стоило. — Сквозь рыдания проговаривал он. — Да. Это чертовы дети. Это они. Они, суки во всем виноваты. На спор скоты лазят ко мне в дом и воруют. Постоянно воруют.

Были ли мечты у Трастона? Ну кроме сисек и горлового от знойной шлюшки? Пиво. Да. Много пива и хрустящей закуски. А еще удочка и река. И все. А зачем ему больше? Больше ему и не надо. Только это. И чтобы эти чертовы дети от него отстали. И чтобы эта паскуда соседка, каркливая сдохла. Ну и все. Ну, может чтобы у всех копов разом несварение случилось и они разом обосрались. Но не сейчас. Саймон сейчас в участке. Он не хочет дышать вонью говна. А в этих толстозадых его до хрена. Прямо как дерьма в Санрайз-Сити. И его точно так же покрывают разнообразной одеждой. Как дети, цветными бумажками.

— Суки! — Локтями, вытирая текущие по щекам слезы, проорал Сайман.

И в этот момент он заметил у себя в руках золотую монету. Он все время, что сидел здесь. В допросной. Вертел ее в руках. На одной стороне был череп, а на другой, написано VI.

— Ви? — Удивленно спросил мужчина.

На периферии его зрения мелькнула тень. Мужчина резко повернулся в ту сторону, но там никого не было. О монете он в тот же момент забыл. И лишь смех. Смех, от которого по спине мужчины побежали мурашки. На грани слышимости. Тот самый, который легко можно принять за собственную шизу. Лишь он не прекращался на мгновение. И это жуткое дуновение ветерка в его затылок. Словно сама смерть дышит. Она ждет. Ждет момента, чтобы выдернуть душу из этого прогнившего от алкоголя и синтетической еды тела.

— Чего орешь? — Недовольно спросил толстый детектив с холеным лицом. — Короче. Давай, начинай.

— Ч-что? — Вытирая слезы, затравленно спросил Сайман.

— Когда и кто, заказал тебе грохнуть Санти Мигами. Как ты это все провернул? Как подсунул под него подставную шлюху, как подстроил несчастный случай с Кроносом. — Продолжал детектив, стоящий позади Трастона, и нависая над ним как скала.

И вот только сейчас Сайман начал осознавать в какую жопу занесла его судьба. Санти Мигами. Кронос. Черт! Да этих двоих знал едва ли не весь город. И его! Его Саймана Трастона обвиняют в их гибели. Это, сука приговор. Живым он уже не выйдет. Стоит только оказаться в камере, как его тут же порешают. А значит нужно молчать. Если он ничего не скажет, тогда есть шанс.

— Говори, сука! — Завизжал детектив, впечатав свое жирное колено в ребра Саймана.

От боли у работяги брызнули слезы из глаз, и перехватило дыхание. А еще, Трастон кажется слышал хруст своих ребер.

— Том. Давай чуть легче. Еще сдохнет, потом опять бумажки заполнять. — Остановил своего напарника второй детектив. — Сайман. Ты пойми. Если ты будешь молчать, то вот он, — коп кивнул в сторону того самого Тома, — будет тебя бить. И уже не коленом по ребрам, а вот этой дубинкой, — на стол легла полицейская дубинка с армированным стержнем внутри, — и не только по ребрам.

— Да че ты с ним возишься. Ща я ему втащу, он у меня такой поп хит споет! — Порывался Том.

— Нет! — Взмолился Сайман. — Прошу. Это и правда случайность.

— Нет, ну я попробовал. — Сказал добрый коп, отходя в сторону и наблюдая со стороны за происходящим.

А вот Том, схватил дубинку и со все дури приложил задержанного сперва по почкам, затем сломал ударом тому руку, а последний, третий удар пришелся в висок, проломив тому череп.

— Черт! Том! Какого хера ты его убил? — Орал на своего напарника, игравший доброго копа, детектив.

— Джастин, закройся. — Грубо оборвал своего сослуживца Том Харлонд. — Все. Он откинулся. Отмучался бедолага. В отчете укажем сам удавился. И не нуди. Дело закрыто.

— Черт с тобой. Но знаешь, Том? Ты однажды доиграешься. — Устало отмахнулся от напарника Джастин, выходя из допросной комнаты.

Харлонд зло пнул ногу новоявленного трупа, скривив в отвращении лицо. Он призирал людей. Всех людей. Ну, может кроме шефа и Майка Кейна. С Майком лучше не связываться. Но если бы Том мог, он бы обязательно того подставил. Только. Только страшно. Сука, да от страха у Харлонда коленки дрожат и ладошки потеют. Нет, ну его на хер этого Кейна.

Том даже перекрестился, как это было принято в церкви. Нет. Майк это демон. Сущий демон Санрайз-Сити. И связываться с ним… да ну на хер!

Чуть подумав, Харлонд снова пнул ногу трупа и пошел на выход. Нужно приказать какому-то сержанту прибраться в допросной. Пусть приволочет трупак в морг.

Том вышел родом из небогатой, но очень набожной семьи. Учился в католической школе, учился там хорошо. Но вот дни до выпуска он считал как зэк ждущий выхода на свободу. Едва ли не дни в календаре перечеркивал. Стоило только закончиться школе, как Том на всех парах рванул из гребанной Европы, прямиком сюда. В Конфедерацию Свободных Городов. Одно из крупнейших государств мира.

А вот здесь его наивные мечтания о свободе, жестко разрушились сразу в аэропорту, когда какой-то шкет умыкнул сумку с кредитами и документами. Сука! Том ведь из-за того гаденыша и выбрал путь становления копом. Да, пришлось самому научится воровать, чтобы собрать деньги на взнос. Но он ведь смог. И вот, он уже детектив. А ведь за эту должность, тоже нужно было Бобу занести. И сумма была такой, что честной патрульной службой ее не собрать. Но Харлонд был смышленным малым, получившим неплохое базовое образование. Вот он и сбивал кредиты со всех кого мог. Где-то возьмет за то, чтобы закрыть глаза на нарушение закона, где-то наоборот, чтобы заметить это правонарушение… так и скопил.

Когда же Том стал детективом, дела пошли серьезней. А оплата за эти дела вообще радовала банковский счет продажного копа. Шлюхи? На хер платить, если можно бесплатно. Привести их в участок, закрыть в допросной и иметь, как твоей душе угодно. Они и слова не пикнут, на все согласное. А ведь бывают еще и шмары, которые попадаются на мелком воровстве и бытовухе. И такие знойные цыпочки, что член удержать в штанах сложно. Но Том уже хорошо знал подход к таким ципам в беде. О! Как они старательно все делают, когда он обещает им свободу, за несколько сеансов. И что главное! Каждый раз новая телка. Это не ли мечта любого мужика?

Харлонд считал себя счастливым и успешным. На счету была шестизначная цифра, в гараже стоял роскошный автомобиль выходного дня, ну а по будням, он предпочитал ездить на служебной. Видимо какие-то корни от очень деловитого народа, у него все же были. Как говорила его мать «кровь не водица». Может оно и так, да только Тому было похер. Главное бабки, бухло. Можно еще легкой наркотой побаловаться, сбив ее у какого-то мажористого чмошника. А главное! Тому за это ничего не будет!

Сунув руку в карман, Харлонд замер. С удивлением он извлек из него монету. Черт возьми! Золотую монету! Он видел похожие в старых исторических фильмах про пиратов. Перевернув ее, он удивленно уставился на римскую цифру семь. Том знал, что это такое. Вот только никогда не сталкивался с такими странными монетами, а уж тем более их номиналом.

Обычно ведь как? Один, два, ну может три, пять, десять двадцать пять, пятьдесят. Таков всегда был шаг у монет. А вот эта… это что-то странное. Харлонд даже остановился на месте, пытаясь вспомнить, не пересекался ли он с каким-нибудь нумизматом. Но, увы, нет.

— Ничего, найду. — Гладя нежданное сокровище, произнес он. — Эй! Дэнни, тут тебе работка есть. — Расплывшись в улыбке, произнес Том, глядя на своего коллегу. — Там в допросной жмур, нужно в морг спустить. Выручи, брат. А! Мне просто бежать надо.

Пришлось в ту ночь Харлонду спать в холодной постели самому. И как назло всю ночь снились какие-то кошмары. Центром всего сюжета постоянно оказывались скалящийся череп, такой же, как на монете, и тянущаяся к нему костлявая рука скелета. Просто рука. Как будто из-под черного балахона.

— Ты мой! — Услышал том странный голос, что словно ветер прошелестел в его голове.

Резко открыв глаза Харлонд сел на кровати, откинув одеяло. Его сердце стучало набатом, стремясь выскочить из груди. Жирный, холодный пот стекал по всему его тело. А вокруг была тьма, что разгонялась лишь сияющим за окном неоном вывесок и голограмм пролетающих мимо рекламных дронов.

«Она тебе даст! Таблетки „Инкуб“» — Гласила одна из рекламных надписей, что парила у окна квартиры Тома.

— Какого хера? — Пробормотал себе под нос детектив, вытирая заливший лицо пот, одеялом.

Ответа не последовало, лишь где-то на самом краю восприятия раздался смех, который Харлонд даже не расслышал, ибо зазвенел чертов будильник. Пора было собираться на работу.

Мечты Тома о спокойной жизни, на морском побережье в собственном особняке, приятно грели душу. А потому, первым делом мужчина залез в карман своего пиджака, доставая оттуда свое сокровище.

— Все изменится. Теперь точно все изменится. — Пробормотал он, и нежно, словно любимую женщину, поцеловал монету.

Бросив еще один нежный взгляд на свое сокровище, Том вернул ее в карман и пошел собираться. Контрастный душ и чашка кофе, под никотиновый дым сигареты, позволили немного взбодриться. Но этого определенно было мало. Вот только Харлонд знал, где можно раздобыть бодрящие колеса, которые позволят быстро прийти в норму.

Одевшись в привычный дешевый костюм, и нацепив на шею старый галстук, детектив покинул свою квартиру, спускаясь на парковку, где его поджидал служебный автомобиль. Сев в тачку, он завел двигатель и покатил в сторону офиса полиции. Не доезжая какой-то квартал, он припарковался у кофейни, где по утрам любили собираться патрульные.

— Привет, Чарльз! — Поздоровался Харлонд со своим приятелем копом.

— Хай, Том. Как оно? — Бодро отозвался патрульный, который неспешно поедал пончик, запивая его лошадинной дозой крепкого кофе.

— Лучше всех. Как всегда. — Отозвался Том. — Как у тебя? С ночной?

— Да. Сегодня решил в две смены. Кредиты нужны дочке на обучение. — Отозвался Чарльз, впиваясь керамическими зубами от Криотеха, в свой жирный пончик.

— Удачи. — Махнув рукой, произнес Харлонд, спеша как можно скорее оказаться подальше от этого правильного неудачника.

Он не видел. Да и не мог увидеть. Прямо над ним, на самой крыше, резко загудели вентиляторы кондиционера и вытяжки. Вибрация и легкий ветерок от вентиляторов, прошлись по крыше, на чьем краю лежал самый обыкновенный кирпич. Лежал не просто так. Его там забыли. Халатность? Забывчивость? Об этом знает лишь каменщик, что буквально вчера обновлял кладку борта крыши.

И он же поленился оттащить метлу, которой заметал после своей работы. Она стояло одиноко прислонившись к парапету крыши. Вибрация и ветер подвинули черенок. Он съехал, задев и кирпич, которому хватило лишь малого усилия. Свист рассекаемого воздуха, удар!

Том, успевший за это время сделать всего один шаг, так и не понял, что произошло. Вот вроде бы уже и вход, вот он тянет руку, к ручке двери, а потом. БАХ.

Стоявший в стороне Чарльз от испуга облился своим кофе, а пончик покатился по грязному асфальту, собирая на себя грязь. Никто кроме Санрайз-Сити не заметил в этом ничего особенного. Но город знал. Он видел. Что этот пончик олицетворял жизнь Тома Харлонда. Чистый, невинный. С высоким потенциалом. Том попал в сети мегаполиса, который вывалял его в грязи, которая проникла в саму начинку этого пончика.

А в это же время, на другом конце города, ленивый каменщик работал по своему профилю на большой стройке. Да-да! Это именно он забыл ту метлу и кирпич, даже не потрудившись подумать, о последствиях. Да и зачем о них думать.

Трей Бушборд, был работягой. Мозолистые ладони, пропитанная химикатами мегаполиса кожа. Седые, сальные волосы с легкой зеленцой. Он был стар в свои шестьдесят три года. Да вот беда — пенсии не будет. Всю свою жизнь он провел на стройке и уже давно усвоил главное правило — сколько не работай, сколько не делай — тебе всегда заплатят в два раза меньше, чем ты сделал. А потому и отношение к работе у него было пренебрежительное.

Пару месяцев назад, на него даже жалобу накатали, мол кладка продержалась меньше года и рассыпалась.

— Да пошли они! — Только и сказал он на это своему прорабу. — Какой материал дали, с таким и ложил.

Трей конечно промолчал, что половину материалов он перепродал, да так удачно, что хватило на целый ящик сивухи.

Ни семьи. Ни любимой женщины. Ни детей. Зато его след. Его детище. Его кирпичная кладка, есть практически во всех частях Санрайз-Сити. Кроме верхнего города. Увы, но как Бушборд не старался, но пробиться на эту вершину социальной пирамиды, ему не удалось. И черт возьми! Когда он был молод, горяч и верил в свою счастливую звезду — он пытался. Отбивал рекрутинговые центры корпораций! Пахал с утра до вечера на стройке, перенимая опыт у стариков. Таких же, как и Трей сейчас.

— Без высшего образования, мы не можем принять вас. — Отвечали ему, стройные, словно с парада фото журналов для взрослых, девушки HR-специалисты.

— Вы просто посмотрите на мои работы! — С горящим взглядом восклицал он. — Смотрите! Я лучший каменщик в этом городе!

Но им всем было плевать. Всегда. У них есть свои правила. А подставлять свою жопу ради других… ну, нет. В Санрайз-Сити таких идиотов не водится.

И вот когда Бушборду стукнуло тридцать, он наконец-то понял. Не будет в его жизни, этих шикарных баб, от которых член торчит колом двадцать четыре на семь. Не будет просторной квартиры, с хорошим ремонтом. Не будет крутой тачки. Да ни хера у него не будет. И так обидно стало. Так тоскливо! Хотелось выть. На ту мифическую луну, о которой так много пишут в книгах. А читать он любил. Да. Книги были единственным способом Трея убежать от серой жестокой реальности. Погрузится в другой мир, где он становился героем, свергавшим правительства. Уничтожавшим зажравшийся буржуазный класс. Там принцессы прыгали в его объятия и уже в фантазиях каменщика творили такое… такое… в таки моменты он спешно расстегивал ширинку и рукоблудил. О да! Это был такой кайф, который ему не могла подарить ни одна робошлюха, что он снимал себе раз в месяц.

И с тех пор Бушборд так и жил. Работа — книги — робошлюхи — бухло. Друзья? Какие нахер друзья в этом прогнившем до самого основания городе? Нет. Он конечно когда-то верил в дружбу, пока так называемый лучший друг не увел у него бабу, что с радостью раздвинула все свои дыры перед ним.

Черт! Даже вспоминать не хочется! Трей не верил людям. Он видел, что все! Все они конченые мрази. Себя он конечно таким не считал. И даже когда положенная им по пьяне кладка упала на мелкую девчонку лет пяти, он себя конченым не считал. Да, к нему тогда приходили разбираться, но он просто всех послал, пригрозив, что если еще раз явятся, он просто их грохнет. Полиция? Это даже смешно. Бушборд — лучший каменщик этого города. Разок поработал бесплатно дома у толстосума или чинуши — твой вопрос решен.

Каменщик знал законы по которым живет этот город. Кто он такой, чтобы идти против них? Он не книжный герой, который всех валит одной левой. Да, черт возьми, он не тот самый Майк Кейн, от которого дрожат все кто слышал о его похождениях. Конченый псих. Маньяк. Именно так воспринимали этого детектива простые жители города. И даже тот факт, что валил бандитов, не оправдывали этого демона Санрайз-Сити.

— Перекур! — Крикнул Бушборд, отходя стены дома, что он возводил.

Привычно сунув в рот сигарету, он зубами оторвал фильтр. Подкурив от одноразовой, как его жизнь, зажигалки Бушборд сплюнул налипший на язык табак и сунул руку в карман.

— Че за хрень? — Саврливо пробормотал он, доставая на свет монету. — Едрить, твою мать! Какого хера? Это че такое?

Трей быстро огляделся. Не видел ли кто? Здесь нужно быть осторожным. Строители такой народ, что и ножичком по горлу за такую добычу могут пройтись.

— Золотая! Ахереть! — Прошептал каменщик рассматривая свою находку.

С одной стороны на него скалился искусно выполненный в литье череп, а вот с другой смотрела римская цифра семь. Трей знал эти цифры. Вообще монета ему сразу напомнила книги о пиратах и сокровищах. Мозги у старого каменщика еще не были насквозь пропитыми, да и употреблял он относительно в меру. А потому, он сразу понял. Где одна монета, там и сундук может оказаться. Вот только…

А откуда это сокровище появилось в кармане Бушборда?

Почесав свой затылок, что скрывался за каской, мужчина неспешно докурил, вертя находку в своих руках и мучительно размышлял. Подумать здесь было о чем. Если слить находку, выйдет провести остаток своих дней в комфорте и даже роскоши. Детей нет. Бабы? Ну, с таким количеством кредитов, бабы точно найдутся. И не эти пластиковые шлюхи, а живые. Кровь с молоком, как порно фильмах. Ух! Что ж он с ними будет проворачивать! М-м-м.

А бухло! Точно! Больше ни какой сивухи, только натуральный вискарь. Хотя нет. Лучше коньяк. Точно! Тридцатилетний, XO.

— Все! — Едва ли не выкрикнул Трей, снимая с головы каску. — Решено!

Выкинув начавший обжигать пальцы окурок, Бушборд, развенулся направляясь в управу. Он принял решение. С прошлым будет покончено. Теперь впереди его ждет новая жизнь. Сейчас Трей уволится, а потом продаст монету, пусть и за полцены, или даже за двадцать процентов ее стоимости. Он был уверен, что вырученных кредитов ему с головой хватит до конца своих и без того уже не долгих дней.

Проходя между сваленных рядами бетонных плит, каменщик забыл, где находится. А потому, он совершенно не обращал внимания на поднимающуюся краном бетонную плиту перекрытия. А ведь Трей знал. Знал, что сука Патрик Рэтмос, уже неделю как свистнул кредиты на ремонт крана. Чертов прораб, постоянно так делал. Но Бушборд забыл обо всем этом, окрыленный открывающимися перед его внутренним взглядом перспективами. Он был ослеплен алчной жаждой красивой жизни. Той, которую так любят рисовать корпораты в своих рекламных роликах и спонсируемых ими фильмах.

Старое крепление троса, и без того уже едва державшееся, раскрылось, отпуская бетонную ношу башенного крана в свободное падение. Крановщик даже не успел вскрикнуть, как бетон смял человека в лепешку. Словно тапок, насосавшегося крови комара на стене.

Патрик Рэтмос, в момент падения, сидел в своем строительном вагончике, сводя цифры таким образом, чтобы скрыть недостачу, а заодно показать начальству необходимость в дополнительном финансировании. Глухой звук удара плиты о землю и ее легкая дрожь, заставила отвлечься от этой столь важной работы.

— Какого хера, здесь происходит? — Еще даже не осмотревшись, заорал Патрик выйдя из своего вагончика.

— Так это… — Замялся один из строителей. — Плита упала.

Новость для Рэтмоса была не приятной. Упавшая плита могла раскрыть одну из его махинаций. Черт! Еще неделю ж назад кредиты на это выделили. Придется покупать новое крепление троса, чтобы не заметили подвох. Точно! Можно ведь уже сломанный купить. Главное, чтобы выглядел новым. И Патрик знал где такой достать. Это уже снижало предстоящие расходы.

— Там, Трея Бушборда раздавило! — Донесся крик другого строителя, что был уже рядом с местом происшествия.

И плита упавшая, пойдет на списание. Тоже хорошо. Можно еще одну якобы заказать, а кредиты в карман. Карман. Стоп! Что? Трей? Лучший каменщик. Это уже было хреново.

Патрик, спешно направился к месту происшествия. Мало того что погиб строитель, так еще и долбанный Трей, который оплачивается начальством отдельной статьей. Ясное дело, сам Бушборд получал в лучшем случае половину той суммы, что ему выделялась, остальное же шло в карман Рэтмоса.

Едва подойдя к упавшей плите, прораб сразу отметил, что та раскалолась и пойдет на списание, но так же он уже сделал себе пометку в голове, что нужно позвонить Боби, который с радостью ее выкупит. Тело же Трея… оно превратилось в мешок с перемолотыми костями и мясом. Окровавленный мешок, воняющий грязными кишками, говном, мочой и… кровью. Патрика едва не стошнило от этого отвратного перфекционизма судьбы.

— Фу, гадость! — С отвращением произнес Рэтмос, оглядываясь по сторонам в поисках бедолаги, который будет это все убирать. — Эй! Ты. Да-да, ты! — Позвал он неудачника, оказавшегося самым любопытным. — Прибери здесь. И если кто-то вызовет копов, может попрощаться с сегодняшним окладом. Все ясно?

Последние слова он уже проговорил в рацию, дабы донести эту простую угрозу до всех сотрудников, что трудились на этой стройке под его началом.

Сам же прораб поспешил в раздевалку. Там лежали и ждали своего часа вещи покойного. О! Патрик прекрасно знал, что у Бушборда нет родственников. И это было замечательной новостью. Ведь все накопления этот идиот всегда носил с собой, живя от зарплаты до бутылки. И Рэтомс это знал хорошо.

В шкафчике каменщика оказалась неплохая сумма в кредитах. Порядка трех штук. Как раз тот оклад со вчерашнего дня, когда Трей обновлял кладку над кофейней. Забрав себе карточки, Рэтмос отправился обратно к себе. Предстояло в срочном порядке решить вопрос с краном, и подстелить себе одеяло, а заодно и доложить начальству о происшествии. Опустив ненужные подробности. Такие как смерть Трея. Просто скажет, что тот не вышел на работу. Да. Так будет правильно.

Патрик Рэтмос таким был не всегда. Двадцать лет назад, когда он еще верил в человечность, он повстречал свою первую стерву жену. Это была красивая история любви. Красивая. Да. Он ухаживал за ней. Дарил цветы. Работал на стройках от рассвета и до заката. А потом бежал к ней на свидание, спуская на эту суку все свои накопления. Он дарил ей раскошные подарки. Делал все что мог.

А потом. Потом он сделал ей предложение. Все как она мечтала. Дорогой ресторан. Живая музыка. Блеск золотой отделки. Пища из настоящих продуктов. Настоящее виноградное вино, а не концентрированный порошок. И кольцо. О! Сколько Патрик на него копил! Долбанных три года, работая на нескольких работах.

И вот свершилось. Он стал мужем. Она же была его женой. Вот только совместная жизнь оказалась настоящим адом. Привыкшая к тому, что Рэтмос выполнял все ее капризы, она стала требовать больше и больше. И Патрик крутился. Старался. Он вообще был парнем пробивным. Наверное по этой причине он стал сперва старшим группы. Смог закончить курсы и подал заявку на перевод в офис. Там он отработал менеджером, крутясь в кругу настоящих шакалов, которые так и ждали, когда ты расслабишься, чтобы укусить по сильнее. Он пахал. Предавал, подставлял. Все ради кредитов. Все ради жены, своей семьи.

И вот, когда Рэтмосу было уже тридцать два, а на носу было повышение до прораба, в один из вечеров он вернулся домой раньше обычного. Классическая история. Ничего не ново под химическими облаками нижнего города Санрайз-Сити. Город видел множество подобных историй, и итог у всех был похожий.

Стоны. Крики удовольствие и животное рычание мужчины. Чужого мужчины. Накаченного. Сильного. И черт возьми богатого. Богаче Патрика.

Он стоял в дверях недавно купленной им квартиры. Стоял и смотрел, как за едва приоткрытой дверью, мужик трахает его жену. Стоял и не знал что ему делать. В душе он порывался накинуться и убить. Убить обоих. Но мозги говорили, что жмуром скорее окажется он сам. Это было больно. Чертовски больно.

Он тогда тихо ушел в ближайший бар, заливать глаза. Заливать боль, что поселилась в его начавшей гнить душе. Он ведь ломал себя, пробиваясь вверх по карьерной лестнице. Ломал, договаривался со своей совестью. Все ради этой суки. Все ради нее.

Они развелись. Кваритра осталось бывшей, сбережения поделили пополам. Тогда Рэтмос не хотел ни судиться, не говорить с этой шлюхой. Он просто вычеркнул ее из своей жизни, начав с нуля. А потом была Берта. Чертова Берта, которая ластилась нежной кошечкой и отдавалась похлеще любой робошлюхи. Это было кайофово. Патрик видел в ней спасение. Видел последний луч солнца, что пробивался сквозь мрак мегаполиса.

Но история повторилась. И если первая жена изменила с богатым, то Берта… Берта просто была шлюхой. Нет. Она не была продажной девкой. Просто она была законченной нимфоманкой жаждущей секса. Ей было похер кто ее пялит. Где и когда. Она всегда была готова раздвинуть ноги.

Это стало последней каплей. Уже будчи прорабом, Патрик понял. Женщины — зло. Это просто мясо с дырками, а потому и нужно их так использовать. Только по прямому назначению. И это наложилось на его любовь к деньгам. Да. Рэтмос уже тогда научился воровать так, чтобы не попадаться. У него была цель. Была мечта. Домик у озера. Тихая заводь. Природа вокруг. И ни каких Берт, ни каких стерв. Только он и природа. Никаких шакалов, которые стремятся тебя подсидеть и подставить. Никаких отчетов, унижений перед начальством. Мечта.

Когда стемнело, Рэтмос нехотя рассчитал строителей, выдавая им дневную зарплату. Сам же он в тот момент радовался, что в конечном итоге, даже не смотря на покупку крепления троса, остался в солидном плюсе. И это он собирался отметить после работы в баре.

Выбор пал на уже излюбленное прорабом место, где он частенько зависал. Там крутилась публика среднего достатка, а потому мордобой был крайне редким случаем, и сразу же пресекался громилами вышибалами. А еще там наливали отменный синтетический бурбон.

Уже закрывая двери своего вагончика, Патрик сунул руку в карман за ключ-картой, но вместо нее нашел там что-то другое. Достав находку он поднес ее к своим глазам. Золотой кругляшок с качественно сделанным черепом, а с обратной стороны надпись IIX. Что это значило Рэтмос не знал. Но было забавно. А еще этот кругляшок был золотым. Нечто похожее он когда-то видел, да только никак не мог вспомнить где.

Едва же Патрик вернул находку в карман, как тут же о ней и забыл. А на мелькнувшую в стороне черную тень, он даже не обратил внимание, все еще поглощенный цифрами в отчетах, и тем как бы ему получше провернуть очередную махинацию, так чтобы положить в карман больше кредитов чем обычно, и при этом не попасться.

Уже сидя в баре, Рэтмос молча поднял бокал бурбона и смотря сквозь прозрачный пластик на напиток, произнес.

— За тебя Трей. Ты верно служил моему кошельку.

На последних словах Рэтмос даже позволил себе снисходительную улыбку. Тупица Бушборд. Он прожил столько лет, но так и не понял, что он мог бы работать на себя самого и зарабатывать в десятки, а то и сотни раз больше кредитов. Кретин. Ну, да земля ему пухом.

Взгляд Патрика зацепился за сексуальную женщину лет тридцати. Коктейльное красное платье. Третий размер груди. Сочная жопа, которую так и хочется сжать. Осинная талия. Пухлые губы, накрашенные красной помадой. Черные, длинные вьющиеся волосы. Она словно сошла с обложки журнала.

Подобрав потекшие по подбородку слюни, Рэтмос отпил бурбона. Он знал. Это очередная опасная стерва. С ней лучше не связываться. Но, черт возьми! Какая же она красивая! А вот сам прораб, уже не тот. Дряблое тело, серая внешность, короткая стрижка. Офисный костюм. Все в нем говорило о том, что он обычный клерк. Серая бездарность, сливающаяся с массой себе подобных. Аморфное создание. Нет. Такие как эта куколка, даже не посмотрят в его сторону. А вот если бы у него было чуть больше кредитов… Стоп. А ведь это идея. Эта шлюшка точно клюнет на кредиты. Они всегда на них клюют, продажные твари!

С кривой ухмылкой, потертого годами, плейбоя, Патрик достал стопку карт с кредитами. Там было много. Очень много. На такое стерва в красном, не могла не клюнуть. И его расчет сработал. Как всегда! Она мило улыбнулась, пристально глядя в глаза мужчины, после чего манерно поманила его пальчиком. Как в тех самых сценах кино, когда героя заманивают в ловушку. Патрик чувствовал подвох. Его интуиция шакала чуяла подставу. Но вот мозг, одурманенный бурбоном и нотками похоти, не хотел слушать чутье. Он хотел еще бухла и трахаться. Мять эту грудь, жопу…

— Привет, крошка! — Уверенным и слегка пьяным голосом, произнес Рэтмос, подойдя, как он считал к своей добыче на эту ночь. — Патрик.

— Белла. — Слегка смущаясь, ответила женщина, протянув прорабу, свою руку.

Тот не растерялся и галантно ее пожав, приложился губами, показывая, что умеет быть обходительным. Он понимал, что узнай эта сука, что он всего лишь прораб и большая часть кредитов не его, а компании, он тут же потеряет интерес. Но она не знала. И это придавало Патрику особое удовольствие. Он словно мстил одновременно всем своим бывшим.

— Бармен! Налей нам. — Распорядился Рэтмос, словно хозяин жизни и этого заведения в частности. Таков был тон у произнесенных слов.

Патрик и Белла говорили. О разном. Но поверхностно. Бледно. Без искры. Мужчина, конечно, пытался, но разговор шел как-то… натянуто? Да. Именно так.

— А ты не хочешь, поговорить на другом языке? — Шепча на ухо Рэтмосу, спросила женщина в красном.

От ее шепота, мужское нутро буквально воспряло. Свободные брюки и те стали тесными. Зверь! Хотя какой там зверь. Зверек, рвался на свободу, уперевшись в женское бедро.

— С удовольствием. — С придыханием ответил он ей.

А дальше было такси и номер отеля. Патрик открыл шампанское и разлил его по бокалам, но даже не успел сделать глотка, когда женщина прильнула к нему со страстным поцелуем. Он закрыл глаза, наслаждаясь ее сладкими губами. Вожделение. Да! Именно оно поглощало его с головой, заставляя тонуть в омутах глаз. Но сейчас был лишь вкус ее губ.

Патрик Рэтмос не видел, как прожженная клафилинщица подсыпает ему в бокал ударную дозу снотворного. Он не видел подвоха. И когда их губы разомкнулись, он сразу припал к бокалу, даже не заметив как на лице представившейся Беллой, проскользнула зловещая улыбка и отвращение.

Ударная доза дури, что используется в медицинских целях как снотворное, было опасным ядом. Чуть больше и труп, чуть меньше, и кайф. Но клафилинщица точно знала, какую дозу подсыпать. Ее рука не дрогнула. Клиент уже осушил бокал и едва полез целоваться, отключился.

Она не знала, что сердце Патрика в тот момент остановилось. Ей было уже плевать на этого серого типа. Милли Вайпсон нужны были кредиты. И она их добыла. Да. Тем самым способом, который хорошо знала. Ему ее обучила мать. И пусть она закончила голой в грязной канаве, с перерезанным горлом, сама Милли была уверена. Ее эта участь минует.