Месть роботов

2. Ненавидящий существа из металла

Фердинанд Стоун, гениальный физик, ненавидел роботов с холодным бесстрастием учёного — если подобное определение подходит для описания столь сильного чувства, как ненависть. Двадцать лет назад, точнее в 2991 году, он понял, что никто не способен удержать контроль над роботами; ему стало ясно, что неизбежная борьба за превосходство человека будет проиграна, если люди заранее не подготовятся к ней.

Решив, что только знание даст необходимую силу, Стоун поставил перед собой задачу выяснить всё возможное о врагах человечества. Он учился думать подобно им — холодно, точно и бесстрастно. Он жил, как они — с аскетической строгостью. Во всех отношениях он почти стал одним из них. Со временем Стоун нашёл полосу частот, на которой действовала их связь, и стал, по-видимому, единственным из людей, владеющим их языком, но он никому не поверял этот секрет. Зная о телепатических способностях машин, он не смел подвергать подобному испытанию чужой разум. Итак, Фердинанд Стоун жил и занимался своей повседневной работой, хотя его основная и тайная деятельность всегда была связана с роботами.

Стоун не сделал карьеры, так как не рисковал обнародовать любое, даже самое маленькое своё открытие. Фактически, его научные достижения не были зафиксированы на бумаге и хранились только в недрах его могучего мозга. Но теперь его имя нужно извлечь из мрака безвестности. Фердинанд Стоун должен войти в историю человеческой расы как один из её величайших гениев.

Было уже далеко за полночь, когда Стоун внезапно появился в рабочем кабинете Алана Мартина, командующего космического флота Земли. Несмотря на позднее время, Мартин ещё работал, хотя в этот день он сильно устал.

— Как вы проникли сюда? Что с моей охраной? — сухо спросил адмирал, увидев нежданного гостя.

— Ваши охранники не пострадали. Я только заставил их заснуть,— спокойно сказал физик, бросив взгляд на сложный прибор, который окольцовывал его запястье.— Я был вынужден прибегнуть к такому способу: у меня чрезвычайно важное дело к вам, его нельзя доверить посредникам. Вы, адмирал Мартин, хорошо информированы по всем вопросам, связанным с роботами. Что вы сделали для защиты Флота от них?

— Хмм… пожалуй, ничего, с тех пор как их уничтожили.

— Чушь! Вам не следует проявлять такое легковерие. Просто роботы хотят, чтобы мы считали их всех уничтоженными.

— Что? Откуда это вам известно? — воскликнул Мартин.— Вы участвовали в их ликвидации? Или знаете, кто это совершил и каким способом?

— Это сделал не я, а русский физик Народнов,— резко ответил гость.— Он попытался разрушить их с помощью ультразвукового вибратора. Но я знаю, что многие роботы не были повреждены; я уловил передачу их сигналов уже после того, как завершилась попытка уничтожения. Надо сказать, что потом они прибегли к определённым мерам защиты и переключились на лученепроницаемую трансляцию — с этим я не смог справиться, до сих пор мне не удалось напасть на их след.

— Вы хотите сказать, что понимаете их язык? — недоверчиво спросил адмирал.

— Да,— заявил Стоун.— И я знал, что вы посчитаете меня обманщиком или чудаком, поэтому я готов представить в качестве доказательства не только слова. Во-первых, вам должно быть известно, что многие из них избежали действия вибратора: несколько роботов были уничтожены уже после ликвидации заводов по их производству. Как вы можете догадаться, большинство спасшихся от вибратора Народнова достаточно умны, чтобы попасться в руки людей. Во-вторых, я могу математически доказать, что гораздо большее их число способно избежать разрушительного действия любого вибрационного оружия, чем это считалось до сих пор. Если бы метод Народнова был достаточно эффективным, я сам бы давно их уничтожил. Я полагаю, что группа выживших роботов, хотя она и является сравнительно небольшой, гораздо опаснее для человечества, чем все их прошлые орды. В-третьих, вот составленный мной список трёхсот семнадцати аэрокрафтов. Все они были похищены на следующей же неделе после демонтирования заводов по производству роботов. Ни один из этих летательных аппаратов до сих пор не найден — ни в целом виде, ни по частям. Пусть я не в своём уме, но тогда кто же всё-таки украл их и для чего?

— Триста семнадцать — за одну неделю? Почему же на это не обратили внимания? — воскликнул поражённый адмирал.

— Потому что машины были украдены по отдельности и достаточно ловко. Ожидая чего-то подобного, я следил за такими происшествиями и заносил все случаи в таблицу.

— Но тогда, великий бог! Они же могут слушать нас прямо сейчас!

— Не беспокойтесь,— спокойно сказал Стоун.— Этот прибор у меня на запястье — не часы, а генератор экранирующего поля, которое не позволяет проникнуть сюда никакому излучению без моего ведома. Кстати, с его помощью я также усыпил вашу охрану.

— Я верю вам,— хриплым от волнения голосом произнёс Мартин.— Даже если только половина сказанного — правда, я приношу свои извинения за то, что вынудил вас ворваться сюда силой, и я очень рад, что вы сделали это. Продолжайте, я слушаю вас.

Стоун говорил без перерыва ещё с полчаса и в заключение сказал:

— Теперь вы понимаете, почему я не способен продолжать эту игру один. Хотя я не могу найти их при помощи моей несовершенной аппаратуры, я знаю, что они затаились где-то, что они ждут и готовятся. Они не решатся на открытые действия, пока Землю охраняет её мощный Флот, но можно предположить, что они как-то попытаются справиться с нашими космическими силами. Они могут подстроить так, что Флот не вернётся с манёвров. И пока Флот в опасности, я должен сопровождать его. Вы предоставите мне помещение под лабораторию на борту флагманского крейсера. Я знаю, что все корабли одинаковы, но мне необходимо находиться рядом с вами, так как только вы один будете в курсе моей работы.

— Но что они могут сделать? — сказал Мартин.— И если они способны на всё, как мы можем от них защититься?

— Не знаю,— покачал головой физик, и речь его потеряла прежнюю уверенность.— Тут наше самое уязвимое место. Я изучал эту проблему со всех точек зрения, но не представляю всего, что они могут предпринять. Помните, нет человека, который бы действительно понимал разум роботов. Мы не изучили ни одного их мозга: они распадаются, как только роботы прекращают нормально функционировать. Но я уверен: они обязательно сделают что-нибудь. Что-то смертельно опасное и жестокое. Что это будет — я не знаю. Возможно, психологическое или физическое воздействие, а скорее всего, и то и другое. Может быть, они уже сумели проникнуть на некоторые наши корабли…

— Невероятно! — воскликнул Мартин.— Корабли были тщательно проверены, причём несколько раз.

— Тем не менее, они могут там скрываться,— настойчиво произнёс физик.— Я уверен только в одном: если вы создадите лабораторию на флагманском корабле, оборудованную по моим указаниям, то рядом с вами будет, по крайней мере, один человек, готовый к любым неожиданностям. Итак, вы сделаете это?

— Вы убедили меня почти против моей воли,— Мартин нахмурился, размышляя.— Однако убедить других будет труднее, особенно если вы настаиваете на сохранении секретности.

— Не пытайтесь делать это! — воскликнул учёный. -Скажите своим офицерам, что я — изобретатель, работающий над новым устройством связи… скажите им, что я испытываю лучевое оружие… скажите что угодно, кроме правды!

— Хорошо. Я полагаю, что в моей власти выполнить все ваши требования.

Итак, когда огромный Земной Флот устремился ввысь, Фердинанд Стоун находился в своей лаборатории на флагмане, окружённый оборудованием и приборами его собственного изготовления, многие из которых были связаны со специальными мощными генераторами.

Они находились в полёте уже около тридцати часов, когда Стоун внезапно ощутил невесомость. Он набрал код Мартина на панели видеофона и взволнованно спросил:

— Что случилось? Почему изменилось тяготение?

— Ничего серьёзного,— заверил его адмирал.— Нам будут даны инструкции относительно дальнейшего курса.

— Ничего серьёзного, да? — проворчал Стоун.— Не уверен… Я хотел бы поговорить с вами. В этом помещении есть одно место, где мы будем в безопасности. Можете ли вы спуститься сюда прямо сейчас?

— Да, конечно,— согласился адмирал.

— Я не обратил внимания на наш курс,— сказал физик, когда Мартин вошёл в лабораторию.— Ознакомьте меня с полётным расписанием.

— Старт точно в полночь девятнадцатого июня,— Мартин говорил, одновременно набрасывая для Стоуна диаграмму.— Вертикальный взлёт с ускорением полтора «же», пока не будет набрана скорость один километр в секунду, затем подъём с постоянной скоростью. Двадцать первого июня в шесть ноль три утра мы берём курс на Регул и двигаемся с ускорением «же» в течение одного часа сорока двух мнут тридцати пяти секунд. Дальнейший курс будет определяться в соответствии с движением других флотов.

— Кто-нибудь следит за нашей траекторией?

— Конечно, этим заняты навигаторы. Мы следуем курсом, предписанным нам Дос-Тевом, командующим Голубым соединением флотов. Любое отклонение может разрушить весь план манёвров и победа окажется на стороне Красных, нашего условного противника.

Это не столь уж важно. Нам необходимо тщательно проверить курс,— невозмутимо сказал Стоун.— Мы просчитаем его приблизительно прямо сейчас и посмотрим, что нас ждёт в ближайшее время.— Взяв справочник и ручной калькулятор, физик углубился в работу.

Стоун вычислял довольно долго. Наконец, потерев лоб и нахмурившись, он произнёс:

— Мои расчёты, конечно, очень приблизительны, но они показывают, что относительно Солнца тангенциальная составляющая нашей скорости равна нулю. Этот курс нелеп и нет сомнения, что он задан намеренно, причём не Дос-Тевом! Смотрите, в момент выключения двигателей наша радиальная скорость, ориентированная на Солнце, будет чуть больше пятидесяти двух километров в секунду; эта скорость — а только её мы имеем — будет непрерывно возрастать вследствие солнечного притяжения. Курс прямо на небеса, адмирал! Дос-Тев не мог сделать подобной ошибки, несомненно, тут сказывается влияние роботов. Мы падаем на Солнце — и там погибнем!

Вместо ответа Мартин вызвал командный отсек.

— Что вы думаете о нашем курсе, Хендерсон? — спросил он дежурного навигатора.

— Сэр, этот курс мне не нравится,— ответил офицер. Тангенциальная скорость относительно Солнца только 1,3 сантиметра в секунду, а радиальная — почти пятьдесят три тысячи метров в секунду! Ещё несколько дней мы в безопасности, однако надо помнить, что наша тангенциальная скорость практически равна нулю.

— Вы видите, Стоун, в настоящее время опасности нет, -отметил Мартин.— Наверняка дополнительные распоряжения от Дос-Тева поступят задолго до того как положение станет критическим, я в этом уверен.

— А я — нет,— проворчал Стоун.— И поэтому я рекомендую обсудить создавшуюся ситуацию с другими флотами Голубых по специальной связи.

— Ну что ж, это не сложно,— Мартин вызвал по видеофону офицера-связиста и скоро в космос пошло сообщение:

«Офицеры связи всех флотов Голубых, внимание! Флагманский корабль земного Флота „Вашингтон“ вызывает всех флагманов Голубых. Имеются сомнения в истинности заданного курса. Рекомендуем тщательно проверить ваши траектории движения и возвратиться на базы, если вы обнару…»