Месть Блэка #1

Глава 16

Разговор с Медой и её мужем оставил меня в смешанных чувствах. Какая-то часть меня до щенячьих соплей была рада наладить отношения с семьей, увидеть свою племянницу, просто так вот посидеть и попить чай с сестрой. Вот только другая часть меня мерзким скрипучим голосом нашептывала: эта прекрасная, дружная семья — не твоя.

«Ты всего лишь пришелец, занявший тело человека которым не являешься и никогда не будешь являться…» — билось в голове, пока я с сожалением прощался с Медой, обещая скоро ещё раз заглянуть в гости. И почему самые горькие, бьющие прямо в цель слова — это слова правды? Но я ведь не желал этого, верно?..

— Может все же сходить к психиатру? — задумался я, наблюдая, как несколько мальчуганов лепят снежки и бросаются ими друг с другом.

— Вы что-то сказали, мистер? — справа донесся звонкий голос одного из парней, который в этот момент, ежась, вытряхивал из-за шиворота попавший туда снег. Видимо часть моих размышлений я проговорил вслух.

— Нет, приятель, тебе показалось, — я постарался весело улыбнуться и пассом руки наложил на область вокруг себя чары отвлечения внимания. Они не только отвлекали магглов, но и, воздействуя на разум, сами создавали самое удобное объяснение тому, что он видел. Что касается меня, к психиатру было ещё рановато, на сегодня запланировано одно незавершенное дело.

Люциус Малфой родился в очень древней, состоятельной и знатной чистокровной семье. С детства Люциуса приучали к тому, что он особенный, ведь во-первых — он волшебник, во-вторых — чистокровный, и в третьих — Малфой, чья семья внушает доверие в глазах магической общественности и имеет большое влияние в Министерстве магии.

Отец Люциуса, Абрахас Малфой, учил его сохранять прежде всего благоразумие и респектабельный внешний вид, демонстрируя привилегированное положение среди им подобных, а также выказывать почтение представителям правящего класса, из общения с которыми семья может извлечь колоссальную выгоду.

Люциус всегда слушался советов своего ныне покойного отца, с ранних лет гордился своим происхождением и общался с детьми исключительно из проверенных чистокровных семей, так же как и он веривших в генетическое превосходство тех, кто является «чистокровным», по советам отца наращивал влияние, где добрым словом, где звонкой монетой привязывая к себе перспективных людей. По всё тем же наставлениям Абрахаса, который после ссоры с бывшим министром, Нобби Личем, стал финансировать Темного Лорда, когда тот ещё был преуспевающим харизматичным политиком, Люциус вступил в ближний круг ордена «Вальпургиевых рыцарей», что обещало немалые преференции в будущем в случае успеха… Ну а в случае поражения всегда существовали планы отхода. Малфои всегда остаются в выигрыше — говорил Малфой-старший. И Люциус всегда его слушался. Всегда был безукоризненно аристократичен, контролировал свои эмоции, одежду, окружение, жизнь, детей… Так почему сейчас Люциус Малфой хотел запихать советы своего отца ему в безукоризненно чистокровную мертвую задницу?

Люциус Малфой — эталон чистокровности, утонченности и много чего ещё, сейчас просто нажирался как самый последний распроклятый маггл. Самый, Мордред его дери, обычный маггл.

Мир Люциуса Малфоя за его чрезвычайно насыщенную жизнь рушился трижды. Первый раз — после смерти родителей от драконьей оспы, когда, оставшись сиротой, Люциус выживал, чтобы сохранить оставшуюся в наследство торговую империю и заслужить одобрение Темного Лорда. Затем — после краха последнего, когда только его наработанного влияния, давних связей и огромной кучи денег хватило, чтобы вытащить себя, ну и парочку близких людей из холодных объятий пожизненного соседства с дементорами. Самое смешное в том, что половина предъявленных ему обвинений на самом деле не соответствовала действительности. Люциус никогда не был фанатиком, как, например, Крауч, который действительно верил в чушь, предназначенную в основном для отбросов из Лютного и им подобных. Не был он и психопатом с садистскими наклонностями, которому просто нравилось убивать и пытать, как те же Лестрейнджи. Его больше всего привлекали деньги и та власть, которая их давала. А что же до магглов и остальных? Люциус никогда не любил бессмысленной жестокости. Как метод воздействия — возможно. Но просто пытать кого-то для удовольствия — он всегда предпочитал этому сухие строчки цифр, желательно семизначных. К счастью, этого было практически всегда более чем достаточно.

Впрочем, и той половины, что оставалась правдой хватило бы, чтобы Люциус уже никогда не увидел взросления сына. Слишком многим беспринципный счетовод успел подпортить жизнь и финансовое состояние. Слишком многое было поставлено на Темного Лорда. А когда он исчез — кого будет интересовать мнение проигравшего, если оно не подкреплено гоблинским золотом.

Однако он все же смог. Вытерпел и крах репутации, и практически полное банкротство. Сумел подняться с колен, поправить финансовое состояние, даже частично восстановить обрушенное влияние. У него было все что нужно — деньги, красавица жена, любимый сын, власть — не такая, как прежде, но всё же. За несколько минут мир Люциуса Малфоя внезапно стал рушиться снова, а всему виной было одно лишь письмо.

Немного потрепанная жизнью старая сипуха, с привязанным к морщинистой лапке конвертом, тяжело помахивая крыльями вылетела в открытое окно. Надеюсь, Малфой ещё не спит и прочитает письмо с зашифрованным посланием в течении часа. Мне необходимо знать, на чьей он стороне.

Лондон — город контрастов. Величественные дворцы, монументальные соборы, яркие кирпичные здания Викторианской эпохи, музеи и скверы. В 60-е годы 20-го века Лондон получил статус центра молодежных культур, что и повлияло на его развитие вплоть до конца столетия. Молодежная культура того времени развивалась благодаря двум факторам: музыкальным успехам британских исполнителей, таких как The Beatls или The Rolling Stones, а также значительному приливу иммигрантов из стран содружества. Именно в Лондоне был построен первый в мире метрополитен, зародились многие современные субкультуры. Всё это Лондон.

Однако, как и у любого города с давней историей, в Лондоне есть места, время над которыми не властно. Холборн — квартал судей и ювелиров, который находится на окраине лондонского Сити. Раньше здесь располагались судейские гильдии и мастерские ювелиров. Одна из самых известных улиц квартала — Ченсери-лейн, где находятся знаменитые «Серебряные кладовые». В подвале одного из зданий в XIX веке организовали огромное хранилище для серебра: состоятельные лондонцы могли сдать на хранение изделия из драгоценного металла вплоть до сервизов.

«Я путешествовал по миру, увидел все его чудеса,

От Дарданелл до гор Перу,

Но нет такого места, как Лондон.»

Так, кажется, пелось в старом фильме. Я согласен, нет такого места как Лондон. Рядом с Ченсери-лейн, если свернуть в неприметную улочку, и по сей день находятся Лондонские трущобы. В 1844 году их описывал ирландский поэт и публицист Джон Фишер Мюррей: «Ужасные, одноглазые, изуродованные оспой существа… недоверчиво глядят сквозь грязные, заклеенные бумагой окна. Рахитичные дети копошатся в грязи. Пища, продающаяся в местных лавках, хуже требухи, которую бросают кошке».

Да, это было больше сотни лет назад, но, как я и говорил, в Лондоне есть кварталы, время над которым не властно.

Я находился на серой грязной улице возле больших чугунных ворот, на которых виднелась полустертая надпись «Приют Вула».

— Надеюсь, у вас есть веская причина, чтобы назначить встречу… в таком месте, — брезгливо оглядывая кучи мусора вдоль пустынной улицы проговорил Малфой.

Видимо, тот переместился немного в стороне от назначенного места, так как хлопка трансгрессии я не услышал. Впрочем, вполне разумная предосторожность. Зная скользкую натуру потомственного аристократа, я уже думал, что тот вообще не решится прийти. Или придет не один. К счастью, у меня было чем его заинтересовать.

— Конечно, лорд Малфой, сегодня вас ждет увлекательная экскурсия, — улыбнулся я.

— Если это какая-то шутка, то… — начал говорить Люциус, но я его перебил.

— Экскурсия по прошлому некоего Томаса Реддла, если это имя тебе о чем-нибудь говорит, — невинно продолжил я.

Судя по расширившимся глазам Малфоя — говорило. Даже настолько, что тот не заметил переход на фамильярное «ты»*.

Насколько я знаю, Реддл не слишком делился со своими прихвостнями подробностями из личной жизни, если быть точнее, все, кто что-либо знал о прошлом Волдеморды, давно кормят червей. Помимо Дамблдора, разумеется, однако тот вряд ли кому-то что расскажет. Наводя справки о местоположении приюта, в котором вырос Реддл, я с удивлением узнал, что преподаватели, которые приводят магглорожденных в мир магии, просто не могут напрямую выдать тайну их места жительства третьим лицам, без официального согласия самих магглорожденных. Такую клятву, в согласии с уставом школы, дают все преподаватели Хогвартса при принятии на должность наряду с иными — например, умышленно не вредить обучающимся, вставать на защиту замка в случае осады, не иметь половых связей с лицами, не достигшими возраста согласия и т. д. Клятва была старая как дерьмо мамонта, некоторые пункты там были настолько архаичны, что впору было за голову хвататься, но все же действенные, если при Дамблдоре её не отменили, конечно, вместе с телесными наказаниями. Это была не панацея, вовсе нет, при особом на то желании рассказать можно, например, через думосброс, но от каких-то совсем уж странных поползновений защищала. Впрочем, — я посмотрел на задумавшегося Малфоя — время позднее, стоит немного поспешить.

— Возможно, — индифферентно буркнул себе под нос Малфой, но все же последовал за мной.

Любопытство и опаска — готов поспорить, именно эти две черты сейчас боролись в голове у моего спутника. Желание узнать о прошлом бывшего «повелителя» и опаска по совершенно тем же причинам. Впрочем, после исчезновения Реддла, я думаю, страхи его бывших соратников должны немного поутихнуть. После стольких лет немногие верят в возвращение Волдеморта. А зря, кстати.

Мы прошли ворота и оказались во внутреннем дворе приюта. Здание было заброшенным, до прихода Малфоя я немного здесь уже побродил в поисках документов, особо ни на что не надеясь, но, к счастью, вывозить их никто и не подумал, комнатка с несколькими стеллажами старых бумаг, гордо именуемая «архив», оказалась почти не тронута. Именно туда сквозь выложенный безрадостной черно-белой плиткой холл я и повел недовольного Люциуса, начиная свой рассказ.

— Том Марволо Реддл, в дальнейшем именуемый как Лорд Волдеморт, родился поздним вечером 31 декабря 1926 года в Лондоне, в этом замечательном сиротском приюте, куда из последних сил добралась его мать, Меропа Гонт. Через час после рождения малыш стал сиротой, но перед смертью мать успела сказать медсёстрам, принимавшим роды, что мальчика следует назвать Томом в честь его отца, и Марволо, в честь деда, а фамилию дать — Реддл. Поскольку оборванная нищенка не принесла с собой ни пенса, ребёнка растили и воспитывали исключительно на взносы благотворителей. Как, впрочем, и большинство воспитанников приюта Святого Вула. Вскоре нянечки заметили странности у этого мальчика. Том с раннего детства почти не плакал, держался обособленно и даже отчуждённо. И главное: со временем вокруг него стали происходить странные и страшные вещи. Не просто спонтанные выбросы магии, нет, Реддл скорее всего уже умел ими управлять. Просто с самого детства, окруженный ненавидящими его людьми, Реддл перенимал эту ненависть и обращал свои «необычные способности» себе во благо. Вскоре дети перестали ненавидеть необычного мальчика, ненависть в их сердце заменил страх. Поэтому, когда неизвестно откуда в приют пришёл необычно одетый человек с длинной рыжей бородой и представился преподавателем некой школы, куда хотели принять Тома Реддла, миссис Коул была только рада.

— Дамблдор? Ты хочешь сказать, что Дамблдор забирал из приюта самого Тем… Тома Реддла?! — остановился перед старой потрескавшейся дверью Малфой.

— Я думаю, в это поверить будет гораздо легче, если увидеть некоторое подтверждение. Прошу, — я открыл перед оторопевшим магом дверь, пропуская его вперед. — К счастью, верховный председатель Визенгамота уже в бытности своей простым преподавателем трансфигурации страдал некоторого рода тщеславностью, охотно подписывая любые официальные документы длинной росписью. Где же она… А, вот здесь.

Я вытянул из шкафа неприметную папку с вложенными документами и передал ее Малфою. Тот, проведя палочкой над желтыми страницами, жадно вчитался в текст. Впрочем, там не было ничего необычного, всего лишь согласие опекуна Томаса Реддла на обучение мальчика в школе-пансионате Хогвартс, подписанное затейливой росписью представителем школы.

— В качестве дополнения к данному документу в папке содержатся имена и фамилии детей, что в то время находились в приюте вместе с Реддлом. В случае, если будут сомнения в подлинности предоставленных мною сведений, — отвлек я неподвижно замершего Малфоя, — пары воспоминаний будет достаточно.

— Да, но, я думаю, что ты хотел показать не только это, Блэк, — справившись с эмоциями, наконец ожил Малфой, — иначе не потащил бы меня сюда ради одной лишь папки.

— Разумеется, — легко согласился я с его словами, довольно улыбаясь.

Всё же, каким бы не был Малфой хлыщем, аналитическими способностями его природа не обделила. Та информация, которую я предоставил ему сегодня, уже позволяла делать далеко идущие выводы. Однако, немного недостаточной для нужных мне.

— Следующая точка нашей экскурсии — дом Реддлов. Аппарируешь вслед за мной или дать координаты?

— За тобой, — коротко ответил Малфой. Видимо, некоторую степень доверия я уже заслужил.

— Тогда вперед, — я шире улыбнулся и крутанулся на пятке.

*Звуки того, что в английском такое отсутвует как класс, но фанфик русский, так что не возбухаем.