Мертвый город. Эвакуация

Глава 19

Я сидел на капоте нашего броневика. Рядом со мной расположился Лешак, он курил сигарету, раз за разом втягивая в себя дым. Что в армии, что потом в ЧВК курил чуть ли не каждый второй, но я к этой привычке не пристрастился. Даже более того, испытывал отвращение к дыму.

А если уж учесть, что стояли мы на лужку, где до этого вполне естественно пахло травой и полевыми цветами, что было достаточно приятно вдыхать после всех запахов, что я почувствовал за время нахождения в городе. Нет, в санатории тоже было неплохо, там был свежий воздух, ведь учреждение это находилось в самом центре леса. Но там, как и в любом месте проживания множества людей, были и посторонние запахи.

А здесь нет. Самое главное — нет этого гребаного уксуса. Наслаждались бы, дышали, а они все вокруг сигаретным дымом травят.

Мы ждали назначенного часа. Сперва нам нужно было обозначиться, показать, что мы уже тут, и это должны были заметить с дронов. Чтобы не выслать груз какой-нибудь другой группе. Да, они не смогут его открыть, но все равно, допустить такую оплошность было нельзя. МОшники могут и не позволить провести второй сброс. Самолета не дадут, или еще что-нибудь.

Сигналом была красная ракета. У нас еще были зеленые, но красную днем видно с дронов будет лучше, все-таки это не совсем естественный цвет для дикой природы. Я в очередной раз посмотрел на свой коммуникатор, на часы и отметил, что до момента подачи сигнала оставалось около трех минут.

Если бы сбросом груза занимались «Волки», то можно было бы идентифицировать себя по коммуникатору. Но у МинОбра доступа к нашей внутренней сети не было. По крайней мере, официально. Насколько я знал, они всеми силами пытались его получить, но Викторович прикладывал все силы для противодействия этому. Конкуренция все-таки была лютой.

Лешак затянулся в последний раз и бросил сигарету на землю. Я встал, убрал коммуникатор и открыл футляр, который лежал на капоте. Внутри была ракетница и несколько снарядов к ней. Я зарядил приспособу, поднял руку вверх и выстрелил.

Ракета улетела в небо, оставляя за собой дымный след, и разорвалась, разбросав вокруг красные звездки. Ну что ж, теперь все будут знать, что тут кто-то есть. Наверняка ведь вояки наблюдают за окрестностями.

Ладно, хрен с ними, ждем. Тем более, что так быстро они не прибудут, а груз наверняка сбросят не сюда, а куда получится. Лишь бы так не вышло, что его ветром куда-нибудь унесет. Или что-то еще подобное не случилось.

Самолет уже должен быть в воздухе. Сейчас по радио пилотам сообщат, что мы на позиции, и они снизятся и возьмут нужный курс. Минуты три, может быть, пять, вряд ли больше.

Я снова посмотрел на часы, но на этот раз те, что были у меня на руке. Не обязательно каждый раз коммуникатор доставать, есть ведь гораздо проще способ посмотреть на время.

— Отпишутся? — спросил у меня Лешак.

— Вряд ли, — ответил я. — Операцию курирует МО, наши только груз им передали.

— Интересно, что там, — проговорил один из санаторских, что поехали с нами.

— А хрен знает, — я пожал плечами. — Пайки, наверное. Оружие. Что-то, чтобы мы могли оставшееся время протянуть. Получится груз забрать нормально, так потом его снова сбросят. Не получится...

— А все равно протянем, — сказал Лешак. — Хотя жратвы, конечно, много уходит, да. На такую-то толпу. Тут грибов в лесу не соберешь и рыбы из реки не надергаешь.

— Есть один вариант, — ответил я. — Но это хреновый вариант, честно говорю, мне он не нравится.

— Какой? — тут же спросил санаторский.

— Продразверстка, — сказал я. — Сгонять в Рыбное, да забрать еды. Нет, можно честно даже, заплатить им за нее. Скажем, автоматов привезти, патронов. Но все равно придется всей силой ехать, иначе сельские попытаются просто так все забрать.

— Не думаю, что это хорошая идея, — подсказал Паша. — Мы же их главный враг — городские. Торговать с нами они сейчас готовы, потому что у них банально соль заканчивается, да патроны. Но если приедем и заберем... Один раз заберем, второй раз, а в следующий раз нас где-нибудь на пути стрельбой встретят. А лесовика в лесу подловить.

— Я бы смог, — сказал Степан.

— Все равно, отложим этот вариант на крайний случай, — сказал я. — Да и не исключено, что кто-то из военных к ним заявился. И там вариантов два. Либо вместо Рыбного мы пепелище увидим, потому что они постреляли всех и все забрали. Либо военные их под крышу взяли. И тогда на обратном пути нас уже вояки встретят.

Я услышал звук двигателей самолета. Все-таки, как ни крути, но мой слух тоже стал гораздо острее. Поднял голову, осмотрелся и увидел, как издалека на низкой скорости и высоте летит самолет. Ошиблись мы вчера, это не «Аннушка» была, а ИЛ-76. Одна из его многочисленных модификаций. Ну а откуда новым самолетам взяться здесь, на Урале? Они ведь все там, на западных границах Родины, откуда постоянно угрожают напасть силы НАТО. Как и вся другая передовая техника.

А то их вообще нет нигде, не считая нескольких частей и аэродромов вокруг Москвы. Зато на парадах показывают кучу военной техники. А почему бы и нет, верно?

Самолёт зачем-то отстрелял тепловые ловушки. Видимо, наш пример научил их, что не стоит расслабляться. У военных ведь есть ПЗРК, и они ненавидят тех, кто остался снаружи. А потом люк открылся, и вниз полетели ящики, которые разбрасывали во все стороны облака зелёного дыма.

— Пошли, — хлопнул я по капоту машины. — Грузимся, поехали.

Сам я запрыгнул на заднее сиденье, а потом выбрался через люк наружу и схватился за пулемет. Если что, буду стрелять. Мало ли, кто ещё пасётся поблизости, и кого может заинтересовать груз.

Проследил, как открылись парашюты, и как он стал медленно планировать по небу. Что, было достаточно плохо, ветром его относило в сторону, это тоже было видно. Причем, не в сторону леса, где проблем возникло бы гораздо меньше, а в сторону города.

Завелся двигатель и машина резко тронулась с места. Я пас во все стороны, наблюдая за возможной опасностью, а Лешак гнал броневик следом за грузом, который постепенно опускался все ниже и ниже. И летел в сторону окраины города. Вот и мы скоро свернули, выезжая на один из многочисленных проспектов. Здесь уже появились зомби, но их было не так много. В случае чего справимся.

Машина ехала все быстрее. Скоро груз скрылся за одним из зданий, Лешак резко повернул машину, и я услышал звук сминающегося металла и пластика. А потом увидел и сам груз.

Парашюты, которые больше не надувал ветер, упали вниз, закрыв его. Сам же контейнер приземлился на одну из брошенных посреди дороги машин. Зомби уже отреагировали на движущийся предмет, двинулись к нему, но услышав двигатель, повернулись в нашу сторону.

Когда Лешак остановил машину, я, упёршись двумя руками, выбрался на крышу, взялся за автомат. Навёл красную точку прицела в голову одному из зомби, нажал на спусковой крючок. Тварь дернулась и опрокинулась на землю.

Росгвардейцы подключились к расстрелу тварей, это больше напоминало избиение младенцев. У них были глушители и модераторы звука, который пусть и не делали выстрел совершенно бесшумным, зато помогали скрыть его от тех, кто находился далеко.

Улицу от всех видов агрессивной некро-жизни мы зачистили буквально в считанные минуты. Не понимаю, почему росгвардейцы не сделали это раньше? Они ведь могли бы буквально зачистить весь город. Занимаешь район, огораживаешь его, включаешь, скажем, сигнализацию, и твари начинают стекаться со всех сторон. А потом расстреливаешь их с безопасной позиции, пока не закончатся. Стволов у них достаточно, как и хороших стрелков, боезапаса тоже. Да и подкинуть могут, если что.

Наверное, проблема в том, что на такой праздник жизни непременно явятся военные. И это уже будет проблемой. Причем, для всех.

Я спрыгнул с крыши, почувствовав, как земля ударила в ноги, повернулся, и увидел, что мое место в пулеметной точке уже занял Татарин. Он показал мне большой палец, мол, все нормально. Я в ответ привычно кинул ему джамбо. Нормально и нормально, все хорошо.

Мы с командой рванулись вперёд, я бежал, перепрыгивая через валяющиеся на земле трупы. На всю операцию у нас было всего несколько минут. Что было неудачно, контейнер упал на машину. Если бы он приземлился прямо на землю, то разгрузить его было бы гораздо проще. А так придется кому-то лезть наверх и передавать ящики там, кто будет внизу.

Мы принялись растаскивать трупы с дороги. Нужно было освободить путь для броневика, потому что прикрывать нас должны с обеих сторон. Одна машина будет сзади, вторая спереди, а в середине будет фургон, в который мы и будем грузить добычу.

Прикосновения к холодной липкой коже зомби уже не вызывали никакой брезгливости, я даже перчаток не стал надевать, кроме тех, штурмовых, без пальцев, которые уже были на мне. Надо же, немного совсем времени прошло, а мне уже все совершенно привычно. А ведь раньше дёргался, брезговал. Впрочем, теперь-то хрен ли, когда в моих вещах циркулирует сыворотка, которую из этих самых зомби и выделяли?

Я оттащил очередного зомби, схватив его за руки, отметив, что под ним натекла небольшая лужица жёлтой жидкости, которая заменяла им кровь. Росгвардейцы занимались тем же самым, нас прикрывали с пулемета, так что опасаться было нечего. В крайнем случае мы попрыгаем за машины, укроемся, займем позиции.

Когда все трупы оказались на обочине, броневик, за рулём которого по-прежнему сидел Лешак тронулся вперёд и остановился на дороге метрах в пятнадцати от контейнера. Следом за ним проехал фургон, встал у самой разбитой машины. Третий броневик, уже росгвардейский, развернулся. Встало и охранение, человек пять, которые должны были отстреливать зомби, на случай, если они всё-таки придут.

— Работай, — приказал мне один из росгвардейцев, совсем молодой майор в сером городском камуфляже. — Время.

Ну да, оно и так понятно.

Я забрался на крышу машины, выхватил нож и принялся пересиливать стропы парашютов. Это было не так уж и просто, но отличный кизлярский шкуросъемный нож с этим справлялся. Когда я отрезал один из парашютов, его тут же оттащили в сторону. На самом деле, я бы их прибрал, ткань хорошая всегда может пригодиться. Ну складывать, возиться. Нет уж, тут не до крохоборства.

Проделал то же самое со вторым и третьим парашютом, помог отцепить их от контейнера. Через несколько секунд мы уже освободили их. Так, теперь можно работать.

Наладонник я уже давно носил на руке. Там ведь и биомонитор, и все остальное. Да, повредить могут, и нового я не достану, но корпус бронированный и даже при падении с ним ничего не случится. Не дураки же проектировали наши коммуникаторы, они рассчитаны на самые суровые условия эксплуатации.

Вытянул коннектор, поискал глазами разъем. Вставил, дождался загрузки и перед глазами высветилось окошко для ввода пароля. Его мне сбросили заранее, так что я ввел данные и услышал, как за крышкой щёлкнули запоры.

Ну, первая часть работы сделана. Но не все. Крышка — это не единственная защита груза. К тому же при желании ее можно и без пароля вскрыть, с помощью болгарки, лома, кувалды и такой-то матери. Правда, если так поступить, но контейнер взорвется, и все его содержимое окажется уничтожено. Вместе со всеми, кто пытался открыть его такими варварскими методами.

Я вытащил коннектор из замка контейнера, после чего взялся за дверцу и аккуратно потянул ее на себя. Так, чтобы выдержать свободный ход. Система тут была примитивная, натяг-разгрузка, но ничего сложнее я обезвредить не сумел бы при всем желании.

Просунул внутрь руку, схватился за тросик и медленно проскользнул по нему рукой. Подцепил, нажал, потянул. Коснулся пальцем тумблера, щёлкнул им вниз. По идее сделал все, что говорили. Ну что, обезврежено?

Страшно, честно говоря, снимать, вдруг взорвется. Но делать нечего, не просить же кого-то другого. Они-то точно ничего не знают.

Снял тросик с крючка на всякий случай и открыл крышку уже до конца. Заглянул внутрь.

Изнутри контейнер казался гораздо больше, чем снаружи. Ну, так всегда бывает, восприятие так работает. Особенно, кстати, с церквями. Снаружи смотришь, так они маленькие совсем, а вот когда внутрь зайдешь, удивляешься, насколько просторное помещение, и как много людей там может поместиться. И это вместе с реликвиями.

Вот и в контейнер поместилось много. Знакомые коробки с сухими пайками, причем не такими, как мы привыкли, а базовыми, которые покрывают исключительно белковую и энергетическую потребность. Жрать белковую массу, щедро сдобренную ароматизатором — это такое себе, удовольствие ниже среднего, прямо скажем. Но от голодухи и не то ещё проглотишь, да и, самое главное, умереть от голода тебе точно не грозит, я даже знал людей, которые на них даже наращивать массу умудрялись. Ну и самое главное — волокон там достаточно, так что запор никому не грозит. А то первые пайки работали, как очень хорошее скрепляющее. Но потом состав переделали.

А ещё были цинки с патронами. В основном пять-сорок пять, явно с военных складов, не коммерческие. Но много, очень много. Хотя имелись и девятки, и даже двенадцатый калибр, если судить по маркировке. Понятно.

Вот, что нам отправили: еду и патроны. Самое важное. Стволы заняли бы слишком много места, как и все остальное. Вот.

— Безопасно, — сказал я, повернувшись к своим. — Можно грузить.

Схватил ящик с пайками и потащил его к фургону. Вообще рассчитывалось, что такие нужно носить вдвоем, но после инъекции сыворотки из бугая мне не нужен был напарник. Не скажу, что легко было, но унес, и даже особо не напрягаясь.

Забрался в фургон, оттащил ящик в дальнюю его часть, уложил у стенки. Тут же вернулся ко входу, и мне подали второй. Потом третий и четвертый.

На перегрузку ушло минут десять, фургон оказался заполнен примерно наполовину. Крепить груз было нечем, и я беспокоился, как бы его не разболтало в дороге, но что поделать. Да и прочно тут все. Ну побьются коробки, однако ничего страшного все равно не случится.

Последнюю коробку вручили мне в руки, и она выглядела нетипичной. Размерами была с защищённый контейнер для материалов, на ней был индивидуальный разъем, к которому предполагалось подключаться через наладонник, на крышке — эмблема «Волка».

— Похоже, что-то для тебя, — проговорил лейтеха, что передал мне кейс. — Закончили погрузку, вылезай.

— Все что ли? — спросил я.

— Да, — ответил росгвардеец. — Закончили.

Я выбрался из фургона, и двое бойцов сразу же стали закрывать тент. Отошёл чуть в сторону и вдруг четко различил чье-то присутствие. Причем, не своих, а однозначно чужих. С той стороны, куда смотрел пулемет, за которым сидел Татарин.

Сорвал со спины автомат, взял его наизготовку, большим пальцем переключил переводчик огня в автоматический режим.

— Там! — сказал я, указав в ту сторону, куда показывал мой радар.

Бросился в сторону, спрятался за припаркованной машиной, высунулся и увидел, как из-за поворота выезжает броневик. Такой же «Тигр», как тот, на котором мы приехали.

Парни подорвались, принялись занимать позиции, но одновременно с этим раздалась длинная раскатистая очередь, громкая, будто кто-то забивал гигантские гвозди огромным молотком. Грохот отдавался от стен, все это сливалось в настоящую какофонию. Через несколько секунд броневик превратился в натуральное решето с фаршем внутри. Да, он прекрасно держал лёгкую стрелковку, вот только перед двенадцать и семь оказался беззащитен.

Через несколько секунд очередь заглохла. Несколько росгвардейцев тут же двинули в сторону машины, грамотно прикрывая друг друга. Но мне и отсюда было видно, что никого там живого нет. А может быть, это радар подсказывал.

— Ты откуда узнал, что они там? — спросил тот же лейтеха. — Ничего же слышно не было.

Я ничего не ответил, проигнорировал его. Двинулся вперёд, и скоро остановился рядом с нашим броневиком. Посмотрел наверх, увидел бешеные глаза Татарина, закушенную губу и побелевшие пальцы рук, лежащих на пулемете, от ствола которого шел лёгкий дым.

Да уж. Не я один вел тут свою войну.

***

До санатория мы добрались без особых проблем, больше никого не встретили. Пришлось, конечно, поездить по переулкам, потому что на стрельбу стали сбредаться зомби. Но подозреваю, что пулеметную очередь было слышно вообще во всем городе, и на этот звук мог прибыть кто-нибудь пострашнее живых мертвецов.

Хорошо, что мы уже успели закончить погрузку к тому моменту, как прибыли военные. Иначе пришлось бы торопиться. Впрочем, груза было не так уж и много, справились бы, но все равно присели бы на очко.

В разгрузке я участвовать не стал, решил, что с меня и так хватит работы.

Забрал контейнер да отправился в свой номер. Там заперся, мне совершенно не хотелось, чтобы меня кто-нибудь побеспокоил. Очевидно, что там что-то личное, с чем мне хотелось разобраться.

Первым делом я разделся, потом отправился в душ, помня о том, что потом воды не будет. Руки отмыл тщательно, несколько раз, простирнул тактические перчатки, которыми касалс зомби. Высохнут быстро, там мокнуть-то нечему, они для того и сделаны, чтобы ствол держать плотнее. Переоделся в домашнее, взял коммуникатор и подключил его к разъему. К этой штуке пароля у меня не было.

Однако замок сразу же щёлкнул. Похоже, что он был настроен не на пароль, а на мой идентификатор. А может быть, и на биомонитор. Вытащив коннектор из разъема, я тут же открыл крышку. Сюрпризов тут ожидать не приходилось.

Сверху лежал коммуникатор, точно такой же, как у меня. Похоже, что запасной прислали. Должен быть настроен под меня. Ладно, потом разберусь, подключу, инициализирую. И, пожалуй, с ним и буду ходить, что-то не внушает мне доверия тот коммуникатор, над которым пошаманил хакер с фабрики. Нет, технарь он, очевидно, хороший, но ведь мог и подсадить что-то, верно?

Я отложил комм в сторону. Сверху лежала бумага в конверте с оскалившемся волчьим черепом в круге-шестерне. Я открыл его, достал листок и углубился в чтение. Информация оказалась интересной.

Меня повышали. Раньше я был оператором второго класса,та теперь мне давали высший. То есть я прыгнул через одну ступень и мог командовать группой. Ну, либо претендовать на хорошую должность в штабе. Это уже само по себе ценно.

Более того, меня представляли к награде. Негосударственной, естественно, как ни крути, на такую честь рассчитывать не приходилось. Даже в том случае, если я выведу выживших из города. Это не мой вариант, мы — дикие гуси, бойцы теневого фронта. Но «Волчья верность» — высшая награда нашей компании. Которая позволяет рассчитывать на солидную пожизненную пенсию. Викторович своих никогда не бросает.

А вот и сама медаль в деревянной коробочке. Вскрыл, посмотрел на оскалившуюся голову волка. Интересно, получается. Орденоносный теперь, пусть и без официального. Что ещё?

Конверт. Я посмотрел на него внимательнее, и сердце забилось быстрее, потому что исходящий адрес был моей квартирой на Васильевском острове, в городе-герое Санкт-Петербург. От матери.

Значит, всё-таки сообщили. Несмотря на то, что задание совершенно секретное, все равно сообщили. Надеюсь, что без подробностей, о том, что я заражён, а только про то, что жив и продолжаю выполнять задание сказали.

Я вскрыл письмо и первым делом прижал его к носу. Запах дома, запах матери. Свежие булки с творогом и ванилью, которые она пекла для меня, когда я возвращался на побывку, в отпуск.

Она была против того, чтобы я шел в армию. Категорически. Желала, чтобы я закончил вуз и стал лечить детей, я ведь на педиатра учился. Только вот я разочаровался в профессии, и мне хотелось экстрима. На срочную службу я пошел уже с тем расчетом, что потом буду воевать в составе частной военной компании.

Я почувствовал, как по небритой щеке стекает слеза. Мама. Представляю сколько слез она выплакала, когда я пропал. Единственного ребенка же потеряла. Хотя, скорее всего, это и так случится. Каким бы крутым воякой ты ни был бы, шанс прожить в нашем деле долго не так уж и высок. А вовремя выйти получается не у всех. Адреналиновая зависимость, никуда от нее не денешься.

Ладно, расклеился. Читать надо, что там.

Мама писала, что очень рада, что я жив. Что ждёт меня домой. Рассказывала, как у нее обстоят дела. Врала, что все нормально со здоровьем, хотя я знал, что это нет, и что возраст даёт свое. Просила, чтобы я возвращался как можно скорее.

Я не смогу ей ответить. Да и вернуться не смогу, даже если выберусь, то ближайшие годы мне придется провести в исследовательском центре.

Я почувствовал, как по щекам снова потекли слезы. Иногда даже самых сильных из нас разматывает. Я не исключение.

Просто домом повеяло.