Мертвец в подарок

ГЛАВА 5

Не знаю, как долго я стояла, бессильно прислонившись к двери. Все пыталась выровнять сбившееся дыхание и успокоить сердце. Когда на подгибающихся ногах я проковыляла к раковине, то смех за дверью давно стих, как и все остальные звуки. Ванная комната не отличалась особенным оформлением. Правда, каждая слепяще-белая деталь интерьера, от кафеля и до шкафчиков, стала раздражать. Такое однообразие цвета наводило на меня скуку.

Одного взгляда в зеркало хватило, чтобы ужаснуться. Если вначале я подумала, что Илларион специально просто пытался меня подразнить или задеть, то теперь поняла — он ни капли не схитрил. Волосы растрепались, кончики кое-где спутались в мелкие колтуны. Грязь и пыль пятнами покрывала лицо, шею, руки и даже ноги. На платье без слез вообще трудно было взглянуть. Радовало только, что не порвалось. Видимо, все же полет через велосипедный руль был знатным…

Хороша, так хороша! Ничего не скажешь.

От мысли, что именно такой замарашкой меня видел Егор, почему-то стало обидно.

Пустив холодную воду слабой струйкой, я с остервенением принялась отмываться. Фиолетовый брусочек мыла приятно пах лавандой, но при соприкосновении с телом вызывал легкое жжение. За неимением других средств гигиены, пришлось терпеть.

Вскоре с грязью и пылью было покончено, всегда бледная кожа от длительной пытки ледяной водой — разрумянилась. Заглянув в шкафчик возле зеркала, отыскала расческу. Как и говорил Илларион, она оказалась в одном из герметично запечатанных прозрачных пакетов, который я вскрыла.

Сложенные аккуратной стопочкой на второй полке пакеты показались мне своеобразными косметичками одноразового использования. В них находилось по пачке влажных и сухих салфеток, расческа, бесцветная помада, гигиенические прокладки, несколько пакетиков с шампунем, пилочка для ногтей, маникюрные ножницы, тюбик увлажняющего крема и пудра. Все новое, с этикетками и не распечатанное.

Любой на моем месте, увидев такое в ванной комнате медицинской лаборатории, наверняка, пришел бы в ступор. Особенно, если учесть, что ученый — мужчина. Так зачем ему подобные одноразовые наборы?

Ни одна из всплывающих в голове безумных теорий не подходила под разумное объяснение. И я перестала терзаться, отбросив любопытство. В этом доме на каждом шагу мне встречались странности, одна интереснее другой. А ведь я еще толком ничего и не видела. Лишь холл да лабораторию.

На силу распутав колтуны, я привела в относительный порядок платье и туфли. По-хорошему одежда и обувь нуждались в стирке, но на это не было не только времени, но и возможностей. Смирившись, что лучше реанимировать одежду и собственную внешность, чем уже получилось, не выйдет — вернулась в лабораторию.

Ученый сидел за той же стойкой где и работал, когда я уходила в ванную. Можно было подумать, что мужчина совершенно не заметил моего длительного отсутствия, а продолжал копошиться в своих записях и непонятных растворах.

Стоило показаться на пороге комнаты, как он резко развернулся на высоком, аналогичном к барному, стульчике, мазнув по мне ленивым взглядом с головы до пят, и вдруг тепло улыбнулся:

— Теперь ты почти не напоминаешь кикимору.

— Я так понимаю, это был комплимент? — тут же нахмурилась я.

Мужчина пожал плечами, мол, думай, как хочешь.

— Неудачный, — мрачно добавила.

— Я не мастак в этом деле, — легко признался он. — Идем?

Стоило Иллариону подняться и заботливо предложить мне руку, как я, наконец, заметила произошедшие в нем перемены. Неряшливый халат будто ветром сдуло. В синей фланелевой рубашке и джинсах Илларион больше не напоминал одухотворенную жердь. Да, он все еще выглядел худым, но не болезненно, а просто довольно сухопарого телосложения. Русые волосы перестали торчать во все стороны, а были расчесаны и собраны в аккуратный, маленький хвостик.

От безумного блеска в глазах не осталось и следа. Выражение лица казалось спокойным и открытым. Даже если мужчина и заждался меня, то никоим образом не выказал своего нетерпения. Теперешнего Иллариона я могла назвать даже симпатичным.

— Решил внять твоей угрозе и перестраховаться, — усмехнулся он, разводя руки в стороны, словно пытался показать себя во всей красе. — Ну как?

— Вполне прилично. На чучело больше не смахиваешь.

Ученый еще больше расслабился. Казалось, каждое мое резкое словцо доставляло ему откровенное удовольствие. Да и мне, признаться, понравилось проявлять характер. И почему раньше так боялась этого?

— А теперь, когда я, наконец, получил твое одобрение, предлагаю идти в столовую. Иначе, чувствую, Егор скоро ворвется сюда, решив, что я тебя пустил на запчасти к своему проекту.

— Не смешно.

— А я и не шучу.

Его ладонь оказалась шершавой, сухой и теплой, а хватка довольно крепкой.

Все мужчины в этом доме так внимательны к манерам?

Как и Егор ранее, Илларион открыл и придержал мне дверь, вел за руку, словно боялся, что сама я дойти не в силах. А еще постоянно чувствовался его заботливый и внимательный взгляд.

— Для чего в ванной так много… гхм…одноразовых «косметичек»?

— Ты же знаешь, что любопытство кошку сгубило?

— Ты пользуешься косметикой? — тут же перешла в наступление я.

— Что?! Нет! Конечно, нет! — Илларион даже передернулся, казалось, от отвращения. — А что, я похож на тех, кто пользуется?

Я повела плечами в неопределенном жесте. Мысленно сделала себе зарубку на какой теме можно подловить Иллариона. Он казался искренне обеспокоенным моим возможным ответом.

— Тогда зачем тебе косметика?

— Что если для любовницы? — предвкушающе прищурился он. — Или даже нескольких?

Ученый так приободрился и выгнул грудь колесом, что я насилу удержалась от смеха.

— Верится с трудом.

— Это еще почему?

И опять я не стала спешить с ответом. Маленькая, но довольно сладкая месть за грубость Иллариона удалась. Он разозлился.

— То есть в то, что я крашу морду тебе легко поверилось, а в наличие любовниц — нет?!

Его голос стал низким и хриплым, стальной хваткой мужчина сжал мое запястье и резко развернул к себе, чтобы впиться безумным взглядом. В необыкновенно синих глазах вспыхивали ярко-алые огоньки, как отсвет его гнева. Волосы вновь взлохматились и мне даже на секунду показалось, что на макушке появилось два непонятных коричневых уплотнения, смутно напоминающие… рога?!

— Просто ты слишком умный для этого, — растерянно проговорила я, следя за тем, как уплотнения на голове Иллариона увеличиваются в размере.

— В каком смысле?!

— Чтобы водить за нос нескольких женщин одновременно. Думаю, это низко и довольно противно, — совершенно искренне призналась я.

— Ты даже не представляешь насколько…

Боясь оторвать взгляд от происходящей метаморфозы, я изо всех сил старалась не отвлекаться, но, когда жжение в глазах стало невыносимым, мигнула. И тут же все исчезло. Илларион вновь был совершенно обычным. Без алых отсветов вокруг зрачков, без рогов… Правда, продолжал смотреть довольно внимательно и несколько растерянно, будто до конца не веря тому, что услышал.

— Ты правда так думаешь?

— Да, — подтвердила не задумываясь, все еще находясь под впечатлением от увиденного.

— Приятно, что я нашел кого-то, кто думает так же.

Наверное, именно так сходят с ума…

— Ко мне часто приводят женщин, для продвижения исследований, — задумчиво почесывая подбородок, продолжил мужчина. — Некоторым из них потом нужна ванная комната…

— Ты проводишь эксперименты на людях? — ужаснулась, почти забывая о странном видении.

— Не на людях, — небрежно отмахнулся он.

— Не на людях?!

Илларион, казалось, вынырнул из размышлений, нахмурился, задумчиво пожевал губу перед тем, как припечатать ответом.

— Ты не поймешь.

— Но…

— Нас ждут, Катя, пошли, — ученый нетерпеливо потянул меня дальше по коридору, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Что здесь вообще происходит?!

На все мои дальнейшие вопросы Илларион лишь отмахивался. Выглядел он раздосадованным, видимо, жалел, что ляпнул лишнее.

Я не знала, что и думать… Сначала ноябрь стал августом, потом мертвец воскрес, теперь вот мужчина с рогами и жаждой научного эксперимента над НЕ людьми.

Выйдя возле лестницы, мы прошли холл и завернули налево. Попав в светлую просторную комнату, я сразу поняла, что именно сюда мы и направлялись. Во-первых, воздух здесь полнился вкусными ароматами, а во-вторых, за огромным узким столом, стоявшим по центру столовой, уже сидели Егор и Настя.

Девушка примостилась по левую руку хозяина особняка и сразу же зримо воодушевилась, увидев нас. Егор же, наоборот, был угрюмым, а с нашим появлением и вовсе почему-то помрачнел.

— Все в порядке? — спросил он.

Илларион кивнул:

— Ничего серьезного. Все повреждения легкого характера и в течение недели, максимум двух, пройдут.

— Почему тогда осмотр был так долго?

— Девушке необходимо было освежиться.

— И что же там произошло такого, что ей потребовалось освежиться? — зло прищурился Егор.

— Парик вновь экспериментировал! — весело ответила рыжая, чуть не хлопая в ладоши.

Егор заметно напрягся, некоторое время он внимательно изучал мое лицо, точно надеялся там что-то отыскать, а потом перевел хмурый взгляд на Иллариона.

Складывалось впечатление, что между мужчинами шел мысленный и крайне интересный диалог, так как лица их были красноречивей слов. Но вслух никто ничего не произносил. Настя недовольно и нетерпеливо ерзала на стульчике, поглаживая рукав Егора пальчиками, пытаясь вернуть безраздельное внимание мужчины себе. Илларион казался самим спокойствием и равнодушием, а вот я, наверняка, единственная, кто в подобной ситуации чувствовала себя неловко, вновь не понимая, что творилось вокруг.

— Ладно-ладно, — ученый вскинул руки, точно защищаясь, разрывая наш тактильный контакт. — Давайте уже обедать. Я сейчас готов и слона съесть.

— Добро пожаловать к столу, — галантно поднялся мужчина.

Илларион подсуетился быстрее и отодвинул мне стул, напротив Егора. Чем вновь заслужил недовольный взгляд со стороны хозяина особняка, который ученый так же благополучно, как и до этого, проигнорировал.

Как только я неловко уселась, мужчина расположился по правую руку от меня.

— Обычно ты сидишь не здесь, — все еще стоя, хмуро кинул Егор.

— Обычно, да, — пожал плечами Илларион. — Но сегодня ведь не обычный день, правда? Раз уж у нас гости.

Егор, скрипнув зубами, нарочито громко отодвинув стул, уселся обратно на свое место.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он, сосредоточив мрачный взгляд на мне.

Я уже стала свыкаться с мыслью, что в этом доме мне не стоит чему-либо удивляться. Иначе это грозит серьезными последствиями для психики.

— Хорошо.

Егор скупо кивнул. Держался он по-прежнему хмуро, наблюдая за мной и другом из-под насупленных бровей.

Илларион лишь хитро улыбался и что-то неслышно бормотал себе под нос.

— Долго мы еще так сидеть будем? — процедила Настя, вновь дергая Егора за рукав, чтобы мужчина повернулся в ее сторону. А когда этого не произошло, сжала челюсти так, что губы превратились в тонкую, белую полоску, преображая симпатичное лицо в гневную гримасу.

— Прошу приступать к обеду, — наконец, нарушил молчание Егор. — Ада сегодня решила нас побаловать. Пожалуйста, Катя, угощайся и чувствуй себя, как дома.

Его слова послужили спусковым механизмом для того, чтобы все пришло в движение. Настя нехотя потянулась к салатнице, Илларион с криком «ну наконец-то!» взял блюдо с тушеным мясом. Я же осталась неподвижна, по-прежнему играя в гляделки с Егором.

— Советую попробовать, — сказал ученый, накладывая в мою тарелку прожаренные ребрышки. — Ада не признается, но мясо у нее получается лучше всего.

Я моргнула и волшебство момента пропало.

Егор недовольно поджал губы, внимательно наблюдая за ухаживаниями Иллариона, которые были ничем иным, как обычной вежливостью.

— Спасибо.

Сначала ученый наполнил мою тарелку, положив к мясу салат и спаржу, только потом приступил к самообслуживанию. Тарелка Егора все еще пустовала. Настя медленно прожевывала листья салата с таким выражением лица, что пропадал аппетит.

— Ешь, остынет ведь, — мужчина легонько толкнул меня в бок. — Яда нет. Я проверил.

Разговор за столом не клеился. Атмосфера становилась напряженней с каждой минутой. Если до того, как Егор оставил меня в лаборатории, он вел себя приветливо и легко, то сейчас все хорошее отношение, будто испарилось. Борясь с желанием немедленно убежать отсюда подальше, я сосредоточилась на еде. Но даже склонив голову, все еще прекрасно чувствовала прожигающий насквозь взгляд Егора. И какая бешеная муха его укусила?

Кусок не лез в горло, хотя все не только выглядело прекрасно, но и пахло безумно аппетитно.

Блюда были довольно простыми, без изысков, но смотрелись ничуть не хуже тех, что могли бы подавать в ресторане. В голове не укладывалось, как подобное кулинарное чудо мог сотворить один человек: Мое желание увидеть знаменитую несносную, по словам Иллариона, женщину, достигло апогея. Странно, что обедало так мало людей, хотя, судя по размерам стола, он мог вместить человек с тридцать, как минимум. Ни дворецкого, встреченного мною ранее, ни Ады, с нами не было.

Методичный звон столовых приборов разбавлял тягостную тишину. Когда ученый откупорил бутылку вина, то глухой звук показался мне настолько громким, что заставил испуганно вздрогнуть.

— Прошу, — улыбнулся Илларион, наливая янтарную жидкость в бокал на тонкой ножке. — Гостям — самое лучшее.

— Я не буду, — получив скептический взгляд Иллариона, тут же нашла отговорку. — Мне еще на велосипеде домой возвращаться.

— А вот это вряд ли, — отозвался Егор.

— Почему? — в унисон с Настей удивилась я.

— До города далековато, — поддакнул Илларион.

— Подумаешь! Да я и не такие расстояния на раз плюнуть брала!

— Не сомневаюсь даже, — прищурился Егор. — И все твои поездки столь удачно заканчиваются? Зайцы-перебежчики часто мелькают?

— Я, между прочим, впервые в аварию попала! А тебе не помешало бы лучше следить за дорогой!

— Ты права. Я виноват, — со вздохом согласился Егор, перестав смотреть волком. — Прости.

На смену злости пришел стыд. И чего только, спрашивается, вспыхнула, как спичка?

— Ну, я тоже… хороша. Выскочила на дорогу… Сама. Заяц этот еще… Мне жаль.

— Там колеса выкрутило так, что будь ты хоть трижды виртуозом езды, все равно не сдвинешься с места, — спокойно пояснил он. — Петр Иванович попробует починить.

— Вот видишь, — радостно вклинился в разговор Илларион. — Повода отказывать нет. За руль тебя не пустят. Да и вообще…

Не углубляясь в подробности этого «вообще» он пододвинул бокал ко мне ближе.

— Отказа не приму, — добавил ученый. — Как твой лечащий врач…

— Когда это ты стал ее лечащим врачом? — резко перебил его Егор.

— С того момента, как Катя пересекла порог лаборатории, — отмахнулся Илларион, кладя подбородок мне на плечо и заглядывая в лицо тоскливым взглядом. — Составь мне компанию, что тебе, трудно?

Еще и поэтому я старалась избегать шумных компаний. Как прикажете, отказываться от выпивки и не показаться невежливой? Не будешь же каждому объяснять причины? Только фриком себя выставишь…

Я нерешительно взяла бокал и смочила губы, притворившись, что пью. От одного глотка ничего же не будет? Да и кровотечений давненько не случалось.

Тут же на языке расцвел приятный сладковатый привкус винограда. Я на секунду блаженно прикрыла глаза. Даже и не знала, что вино может быть таким приятным!

Илларион победно улыбнулся, отсалютовал мне своим бокалом и осушил его до дна в несколько глотков.

— Я вижу, вы подружились, — процедил Егор. — Твоя обходительность не имеет равных, друг.

— У нас редко бывают гости. А ты совсем что-то растерял свое гостеприимство, друг, — так же, как и Егор ученый сделал особое ударение на обращении. — Вот и приходится суетиться за двоих.

— Хорошо справляешься.

От неприязни, что прямо-таки сочилась из голоса Егора, у меня появились мурашки. Только сейчас, внимательней приглядевшись к мужчине, я заметила то, на что не обратила внимания ранее. Сжатые в кулаки пальцы, напряженную, неестественно прямую спину, подозрительный прищур и глубокие складки от крепко сжатых губ. Он что это… ревновал?!

— Я со всем всегда хорошо справляюсь, — вздернул подбородок Илларион.

Настя хихикнула.

Не понимая, почему Егор реагировал на невинное поведение друга таким образом, я растерянно потеребила волосы, заправив непослушную прядь за ухо.

Он же сам меня оставил наедине с Илларионом! Неужели думал, что выйдя из лаборатории, мы кинемся врассыпную, как нашкодившие котята? Глупо.

Вся ситуация глупая! Просто комедия на грани абсурда!

От волнения я и не заметила, как осушила бокал до дна…

Егор продолжал испепелять друга взглядом, на что Илларион только загадочно улыбался. Настя заскучала, и теперь рассматривала собственный маникюр, откинувшись на спинку стула.

Я без особого энтузиазма поковырялась в тарелке. Аппетит почему-то пропал. Не то, что у Иллариона. Он ел за пятерых, совершенно не стесняясь. Хотя делал это до жути красиво и изысканно, следя за манерами. Ловко орудуя ножом и вилкой, мужчина даже мясо нарезал аккуратными маленькими ломтиками перед тем, как положить в рот. А еще ученый постоянно следил, чтобы мой бокал не оставался пуст и подливал вино. Сам же выпил, если я не ошиблась в подсчетах, не меньше двух бутылок. Правда, совсем не опьянел.

Хозяин особняка, наоборот, вел себя крайне сдержано. Хотя глаза все же выдавали злость. К алкоголю Егор почти не притронулся.

Все темы Иллариона сводились к одному — в бездонную пропасть медицины. Но я слушала вполуха, то и дело возвращаясь глазами к строгому выражению лица мужчины, из-за которого осталась в этом дур., доме, да.

Нельзя было сказать, что Егор — красавец. Черты лица слишком резкие, точно высечены из камня, особенно это становилось заметно, когда он злился, взгляд, пронизывающий насквозь, словно смотрящий в самую душу… Но что-то в этом мужчине все же притягивало меня, как магнитом. И сердце замирало, сбивалось с ритма.

Совсем скоро туманная дымка заполонила голову, сделала мои мысли легкими, как облака и помогла хоть немного ослабить напряжение. К щекам прилил жар, стало душно. Постоянно хотелось смеяться и танцевать. Каждая клеточка тела налилась такой свободой, что, казалось, привстань я со стула и взлечу под потолок, точно воздушный шарик.

— Кате хватит, — резко оборвал веселье Егор, когда Илларион в третий раз наполнил мой бокал.

— С чего это вдруг?

Я подсобралась и с несвойственной мне резвостью поддакнула:

— Да! С чего?

Егор скептически хмыкнул и сосредоточил хмурый взгляд на друге. Если бы его переглядывания имели физическую силу, Илларион до завершения обеда не дожил бы.

— А ты сам не видишь?

Ученый тряхнул головой и сделал вид, что задумался. Он даже стал постукивать себя мизинцем по подбородку, видимо, решив, что этот жест выказывал всю степень глубокомыслия. Выражение его лица стало таким комичным, что я не сдержалась от смешка.

Илларион заломил бровь:

— Вижу.

Он поставил бутылку обратно на стол, а когда я потянулась за бокалом, отодвинул его подальше, чтобы не смогла достать. Для пущей убедительности запрета еще и пальцем погрозил.

— Что? — растерялась я.

— Ты набралась, — широко улыбнулся в ответ. — Слабачка.

— Эй! Давай без этих твоих словечек! Сам наливал!

— Я же не знал, что тебя так развезет после двух бокалов!

— Незнание не осв… осп…, - язык почему-то сделался непослушным, словно одеревенел во рту, — освобождает от ответственности! Вот!

— Я в курсе, — недовольно отозвался Илларион. — Никудышный из тебя выпивоха.

Я попыталась щелкнуть его по носу, слишком нагло довольным он выглядел, но вместо этого попала в блюдо с салатом.

— Ого.

Впервые я не контролировала собственное тело. Это было такое странное ощущение… И легко, и стыдно одновременно.

— Готовы к десерту?

На пороге комнаты застыла миниатюрная брюнетка такой красоты, что даже мне сперло дыхание. Держалась девушка довольно свободно и непринужденно. Длинные, очень темные волосы, что от бликов света казались цвета красного дерева, были собраны в аккуратный пучок. Скромное черное платье смотрелось на ней не хуже брендовой вещицы. Напяль на брюнетку простой, грубый мешок и он не смог бы скрыть ее очарования.

— К твоему, Ада, всегда, — улыбнулся Егор. — Наша гостья просто обязана попробовать твои маленькие шедевры.

Девушка зарделась и сильнее сжала закрытый поднос.

— Я говорил тебе о Кате.

— Да.

И это несносная женщина? С ума он сошел, что ли?

— Все было очень вкусно, — поспешно заговорила я. — Вы просто мастер.

— Спасибо, — ледяным тоном отозвалась Ада.

Она поспешно подошла к столу. Под серебристой крышечкой оказались воздушные пирожные с розовой кремовой шапкой и набор чистых блюдечек.

Собрав и поставив грязную посуду на край стола, Ада быстро расставила блюдечка, выпрямившись.

— Сейчас чай будет готов.

Проследив за тем, как Илларион чисто механически продолжал тереть мою руку салфеткой, остатки салата давно очистил уже, ее карие глаза распахнулись в удивлении. А потом неприязненно прищурились.

Чем дольше я на нее смотрела, тем отчетливее понимала, что именно ради таких лиц женщины ложатся под нож хирурга.

Ученый в свою очередь одеревенел. Выпрямил спину. Ощутимо напрягся. Сосредоточенным взглядом провожал каждое движение девушки. А когда Ада вышла из столовой, видимо, отправившись за обещанным чаем, с такой силой стиснул мои пальцы, что я чуть не вскрикнула от боли.

Ученый приоткрыл рот, словно собирался сказать мне что-то важное, но в последний момент передумал, увидев вернувшуюся Аду. Черты его лица вновь заострились, а все тело напряглось.

Девушка расставила фарфоровые чашки, аккуратно и довольно ловко разлила в них чай. Воздух быстро наполнился пряными ароматами мяты и мелиссы.

Ада обошла стол, поставила передо мной чашку, когда же наклонилась возле Иллариона, чтобы поухаживать за ним, то ненароком задела грудью его плечо. Ученый зашипел и так резко дернулся, что стол дрогнул. Ада тут же испуганно отдернула руку, перевернув чашку. Кипяток выплеснулся на скатерть и залил джинсы Иллариона.

Мужчина взвыл.

Я осмотрительно отодвинулась.

— Прости, — вскрикнула девушка, хватая салфетки. — Я сейчас все исправлю!

Пока Илларион пытался поймать ее руки, извиваясь, как вьюн на раскаленной сковороде, Ада старательно вытирала его бедра.

Глаза ученого вновь сверкали алыми вспышками, а волосы топорщились вокруг маленьких отростков, что продолжали расти. Рога! У него действительно рога!

— Это получилось случайно, — оправдывалась она. — Я сейчас налью тебе новый. Хочешь, даже душицу заварю? Знаю — ты любишь.

— Нет! — просипел мужчина. — Не надо!

Ада закусила нижнюю губу.

— Но…

— Да, уйди ты, женщина! — взвыл Илларион, наконец, перехватывая ее запястья, и отодвигаясь. — От тебя только хуже! Вечно ты все портишь!

Брюнетка вздрогнула, ее глаза заблестели от непролитых слез. Ученый выругался, стремительно поднялся, опрокинув стул, и опрометью выскочил из столовой.

Ада сжала кулаки. Ее нижняя губа и подбородок дрожали. Побледневшее лицо всего на миг искривила болезненная гримаса. Через несколько мгновений она вновь выглядела безупречно безучастной, словно спрятала все чувства глубоко внутрь, подальше от посторонних глаз.

— Ада, — начал было Егор.

— Нет! — резко дернула головой девушка. — Не надо.

Но Егор предпринял еще одну попытку:

— Я не думаю, что Илларион имел в виду именно то, что сказал.

Было заметно, что девушка изо всех сил боролась за контроль над эмоциями, ее глаза увлажнились, но слезы так и не пролились.

— Ты же знаешь, он просто вспыльчивый, — продолжал уговоры мужчина.

— Хватит.

— Он сейчас остынет и еще извиняться придет, ты же знаешь.

— Не придет. — Ада резко взмахнула рукой, прерывая его на полуслове. — Тебе, как никому другому, пора бы уже знать, Илларион не тот, кто говорит, не подумав.

Егор замешкался.

Девушка не стала дожидаться пока он отыщет ответ и ушла.

От разыгравшейся сцены мне стало откровенно не по себе.

Из-за вина думалось с трудом. Единственное, что я четко осознала — в этом доме у каждого есть собственные скелеты в шкафу.

Аппетит пропал. Даже воздушные пирожные и ароматный чай больше не соблазняли. Егор хмурился, сцепив пальцы в замок. И только Настя не прониклась всеобщей унылой атмосферой, она с легкой улыбкой смаковала десерт, запивая чаем. Такое поведение рыжей натолкнуло меня на мысль, что подобные сцены между Илларионом и Адой — не редкость.

— Пойдем. Покажу тебе твою комнату, — Егор отодвинул мой стул и помог подняться.

— А как же я? — тут же вскрикнула Настя. — Ты же мне обещал, что…

— Иди к себе, я потом поднимусь.

Рыжая задохнулась от возмущения.

Егор нежно поддерживал меня за талию, прижав к своему боку и приняв мой вес на себя. Приходилось лишь изредка шевелить ногами, чтобы делать видимость шага. На самом деле ступни почти не касались пола.

— Но у меня нет здесь комнаты, — нахмурилась, наконец, поняв, что именно он сказал.

— Теперь есть.

Мы подошли к лестнице.

Я попыталась взбрыкнуть и даже к собственному удивлению, получилось немного отстраниться. Правда, если бы Егор чуть слабее меня держал, то прилегла бы я прямо на ступени.

— Я хочу домой!

— Поговорим об этом завтра.

— Сегодня! — вино развязало мне язык и придало смелости. — Мы так не договаривались! Мы вообще ни о чем не договаривались!

— Так давай договоримся. Какие у тебя условия?

— Условия? — вконец растерялась, напрочь забыв, о чем вообще шел разговор.

— Ну да. Условия для нашего договора. Что ты хочешь попросить?

В глазах Егора вновь вспыхнуло веселье, а губы растянулись в искренней улыбке. За столом он был далеким, чужим, обозленным. Но сейчас вновь вернулся тот мужчина, к которому меня непреодолимо тянуло.

— Попросить?

— Ты пьяна, Мавочка. А в таком состоянии любые поездки домой или куда-либо еще отменяются. Поэтому переночуешь здесь. Утром поговорим.

Больше не став терять времени, он подхватил меня на руки и заспешил по лестнице на второй этаж. Поднявшись, свернул налево в длинный коридор. Поглощенная разглядыванием Егора, я совершенно не обращала внимания на окружающую обстановку.

— Но я не сплю днем!

— Видимо ты потеряла счет времени в лаборатории, — мрачно сказал он. — Наш запланированный обед превратился в ужин.

Егор дернулся и замолчал, погрузившись в раздумья, нахмурившись так, что брови сошлись на переносице.

— Ты меня пугаешь, — пискнула я.

— Прости. Я задумался. Со мной тебе ничего не стоит бояться.

— Кроме твоей смерти.

— Что? — переспросил Егор, аккуратно разжимая объятья.

Спины коснулся прохладный шелк покрывала, но я тут же подскочила, как ужаленная.

Неужели я сказала это вслух?! Никогда больше не буду пить!

— Я не собираюсь умирать, тебе не за что волноваться, — усмехнулся он.

Как будто его кто спрашивать будет, собирается он умирать или нет… Да и воспоминания о похоронах Егора оказались слишком свежи, чтобы не обращать внимания на тревогу. Так ли неизбежно будущее? А что мне делать-то?

Я могла попробовать признаться ему во всем, рассказать о похоронах и странном путешествии во времени. Только, видя, какая снисходительная, расслабленная улыбка растягивала губы мужчины, понятно, что он ни одно мое слово он не воспримет всерьез. Чего доброго, отправит за лечением к Иллариону. Или и того подальше…

Тяжело вздохнув, я пообещала себе обязательно набраться смелости для рассказа в следующий раз. Голова отяжелела, веки налились свинцом. Уступив мимолетной слабости, я прилегла. Егор не спешил уходить.

— Да ты почти засыпаешь, — он коснулся моей щеки мимолетной лаской. — Давай-ка приготовим тебя ко сну.

Сопротивляться не было сил. Речь Егора доносилась словно через плотную стену. И только тогда, когда послышалось характерное жужжание молнии, я встрепенулась.

— Ты что там делаешь?!

— Раздеваю тебя.

Расстегнув замок до упора, мужчина положил ладони мне на плечи, пытаясь стянуть платье. Шумно выдохнув, я скрестила руки на груди, удерживая ткань так яростно, словно от этого клочка ситца зависела вся жизнь. Пусть в голове стоял шум, соображалось с трудом, но гордость и чувство стыдливости никуда не делись! Если бы тело слушалось лучше, а реакция не была заторможена выпитым, Егор обязательно схлопотал бы по лицу. Ишь, что удумал! Так бесчестно воспользоваться ситуацией! И почему, интересно, он все еще медлил, внимательно следя за моей реакцией?! Взялся раздевать — доводи дело до конца!

— Ты что творишь?! Думал: сбил, накормил, напоил и можешь руки распускать?!

— Катя… — поморщился Егор. — Не говори глупостей.

Мужчина, казалось, совершенно не смутился моим заявлением. Да и опровергать его ошибочность не стал. И если ощущения, что просыпались во мне от вполне невинных соприкосновений с горячими ладонями Егора, нравились, то вот то, с какой решимостью и почти одержимостью во взгляде он смотрел на открывавшиеся участки кожи, нет.

— Да оставь ты его в покое! — взвизгнула, когда поняла, что мое сопротивление и рядом не стоит с мужской силой.

Егор недоуменно нахмурился, отклонившись.

— Тебя нужно раздеть.

— Тебе?! — возмутилась я.

Мужчина простодушно пожал плечами, словно никто другой априори не смог бы выполнить эту важную задачу.

— Ты думаешь, я самостоятельно с этим не справлюсь? — язвительно добавила, исподлобья следя за ним.

— Попробуй.

— Отвернись!

Егор демонстративно саркастически изогнул брови и только после этого неторопливо отвернулся, сев ко мне спиной. Несколько секунд я оторопело продолжала смотреть на его широкую спину, а потом спохватилась. Несмотря на простоту задачи, руки слушались с трудом, дрожали и сделались неуклюжими. Так что для того, чтобы просто раздеться, пришлось приложить, как мне показалось, титанические усилия. Еще и картинка перед глазами постоянно теряла фокус, а комната дергалась, как будто я была на корабле во время качки.

Наконец, справившись с первоначальной задачей и стянув платье до пояса, меня пронзила дикая мысль! И чего я добилась? Сейчас останусь перед ним в одном белье! Торопливо, то и дело постоянно цепляясь пальцами за ткань, я кое-как натянула платье обратно на плечи.

— У меня нечего надеть взамен.

— Аннушка должна была принести тебе ночную рубашку. Посмотри под подушкой, — спокойно сообщил он.

Недовольно скривившись, я наугад пошарила под ближней ко мне подушкой. Нащупав почти невесомый сверток, вытянула его наружу.

— Аннушка? — рассеяно пробормотала я, разглядывая вещицу.

— Наша горничная.

У них тут и горничная имеется… Небось, такая же сумасшедшая, как все.

— Та, что разлила масло? — невпопад поинтересовалась я, пытаясь сообразить, почему Егор не уходит, а продолжает меня смущать.

Ночная рубашка оказалась из темно-синего атласа, приятная на ощупь, с изысканным черным кружевом вокруг лифа и низа. Да это просто порнография, какая-то, а не одежда!

— Что?

— Аннушка у Булгакова. Он хмыкнул.

— Ты переоделась?

— Нет.

— Алкоголь плохо совместим с точной координацией движений, — сказал он, будто прочитал мои мысли. — Давай я помогу.

Стыд смешался с желанием согласиться. Жар опалил щеки, шею и грудь. О чем только думаю?! Мама бы съела меня с потрохами, узнав, как я посмела себя повести один на один с незнакомым мужчиной. Или не таким уже и незнакомым?

— Я закрою глаза и смотреть не буду, — вкрадчиво проговорил он.

К черту наставления мамы! В подобном состоянии мне придется провозиться с одеждой половину ночи!

— Хорошо, — тяжело сглотнула я, капитулируя. — Только не смотри.

— Обещаю.

Егор развернулся. Я задержала дыхание, ожидая подвоха. Но, к счастью или сожалению, слово он сдержал. Помогая стянуть платье полностью, мужчина действовал аккуратно и крепко зажмурившись.

Нежные прикосновения Егора были невыносимо приятными! Я оказалась совершенно не готова к такому повороту событий. Ведь давно уже свыклась с мыслью, что, как женщина, не способна испытывать подобных чувств.

После Кости у меня никого и не было. Да и ночь с ним оставила после себя лишь боль да горечь, как особое напоминание о моей ущербности. И вот сейчас, наверное, впервые ощутив предвестники удовольствия от близости мужчины, я растерялась. А после испугалась. То ли себя и собственной реакции, то ли Егора…

Я закусила губу.

— Ночнушку, — хрипло скомандовал мужчина, протянув руку ладонью вверх.

Его лицо хранило сосредоточенное выражение, между бровей пролегла вертикальная складка, а на лбу выступило несколько капель пота.

Облизав пересохшие губы, я передала ему требуемое.

Как Егору удалось с закрытыми глазами правильно справиться с вещицей, натянув ее на меня именно так, как надо, загадка. Дальше он помог мне устроиться на кровати, еще и одеяло подоткнул со всех сторон.

— Надо было отпустить меня домой, — тихо проворчала я. — Не люблю спать не в своей постели.

Егор тепло улыбнулся.

— А почему мне не могла помочь Аннушка? — вяло возмутилась. — Или Настя? Или Ада? Ты всегда лично переодеваешь гостей?

Мужчина просто покачал головой.

— Спи, Катя, — прошептал он, обдавая горячим дыханием мое ухо. Отчего по позвоночнику вновь прошлась дрожь возбуждения. — Поговорим завтра.

Егор огладил костяшками пальцев мою щеку, заправил волосы за ухо и ушел. Комната погрузилась в темноту.

Свежий ветерок играл занавесями, разбавляя воздух приятным ароматом лилий.

Некоторое время я не могла унять дрожь, постоянно прокручивая в голове события прошедшего дня. На первых ролях был, конечно, Егор. Его улыбка, голос, движения… Как бы мне ни хотелось обратного, но отрицать очевидного притяжения к этому мужчине, не осталось сил. Все развивалось крайне странно и слишком стремительно, а ощущение того, что я знаю Егора так хорошо, как никого другого, сбивало с толку. Ну вот и что мне делать?