Мертвая вода

Глава 3 Старпом

Гавань Бедерана — место удивительное и поганое. Боги, по мнению Феликсы, по сущему недоразумению даровали жестокому народу прекрасную, тихую бухту, окруженную со всех сторон скалами так, что непривычный глаз ни за что не догадается, что она там есть. Эти же скалы, усиленные фортом, укрывали город от набегов врагов с суши, срастаясь в неполное кольцо.

Внутри этого скального круга гавань условно делилась на две неравные части.

Большая часть гавани имела глубокое скалистое дно. Когда-то маги Бедерана приложили немало усилий, чтобы избавить эту часть от опасных рифов и при этом не повредить морским обитателям. Часть рифов вросла вглубь земной коры. В результате корабли смогли свободно проходить к пристаням, не прибегая к искусству лоцмана.

Меньшая часть стала пляжем, покрытым мелким белесым песком. Круглый год горожане могли проводить свободное время на этом пляже, спасаясь от жары. Феликса часто радовалась тому, какие горожане занятые, потому что на деле пляж в основном пустовал. Она любила там гулять и смотреть на корабли и прозрачные морские волны. Ночью она зажигала маленькие волшебные фонарики на кончиках пальцев и зачаровывала свое дыхание, а потом ныряла в самую глубину, под кили лодок и кораблей, к рифам, где даже ночью кипела жизнь…

Корабли в гавань Бедерана заходили самые разные. После переворота в Арделорее Бедеран стал набирать популярность как центр морской торговли. Здесь стали собираться как пиратские суда, так и корабли почтенных купцов и славных капитанов. В результате порт превратился в огромный кипящий котел, где каждый вечер происходили сотни пьяных потасовок, из которых не все участники выходили живыми.

Феликса к таким инцидентам относилась философски, но ее участие в них закончилось еще до поездки к Мордреду Пигсвеллу, в тот день, когда за ней пришли паланийские наемники. С тех пор она ела тайком на кухне трактира Фабио, никогда не появляясь в зале. В город она выходила только с убранными под платок волосами, с кисеей на лице, как ходили некоторые бедеранские женщины. Она даже красила руки, лицо и шею, различимую под прозрачной тканью, чтобы казаться смуглой от природы. В таком виде никто не обращал на нее внимания, и она стала вести себя достаточно тихо и спокойно, чтобы начать слушать.

Так она и услышала о сокровищах Боархолла и пристрастиях его хозяев. Фабио, который давно знал о богатом замке, удивился, когда она пришла к нему с рассказом о Пигсвеллах. В тот момент они с Радной признались ей, что думали о том, чтобы ограбить замок, и Феликса, поначалу яростно отвергавшая любые предложения, связанные с воровством, согласилась на нелепый план. Все его этапы пока проходили хоть и не совсем гладко, но вполне результативно. Оставалось последнее дело.

Акыр, как они и условились три дня назад, ждал ее у центральных причалов. Лицо у него было в высшей степени недовольное. Он стоял возле стола одного из портовых чиновников, собиравших налоги за швартовку и размещение суден. Самого чиновника они едва могли видеть за горой гроссбухов.

Феликса обошла стол сбоку, чтобы поздороваться с работником, у которого, очевидно, Акыр хотел узнать, где получить разрешение на покупку корабля. Фабио предлагал им купить корабль на подставное лицо, но лицо это, похоже, не соизволило пожаловать в срок. У Феликсы имелся план и на этот случай: она оделась по-мужски, а длинные волосы убрала под парик с модной юношеской стрижкой. В арсенале Фабио также нашлась накладная эспаньолка и усы. Ее мужской костюм изображал молодого купца с западных материков, сына дьявольски богатых родителей, предпринимателя и авантюриста.

Увидев наконец между гроссбуховых башен чиновника, Феликса досадливо вздохнула. У нее возникло ощущение, что на самом деле нет никаких разных чиновников и сборщиков податей, а есть один и тот же вездесущий чиновник, который состоит из набора чиновничьих черт. Сколько раз она видела таких портовых канцелярских крыс! Все они были похожи, как близнецы-братья. Мало того, что внешне — немытые и нечесаные сосульки темных волос, крючковатый нос, глубоко посаженные глаза с навечно застывшим в них презрением — так еще и характер у всех как на подбор мерзкий.

Так что Феликса решила зайти с козырей.

— Прифетстфую, фашше благорродье! — поздоровалась она с чиновником на арделорейском — довольно популярном по всему миру — наречье, но с акцентом западных материков. Голос, и без того от природы низкий, она исказила под гнусавый басок.

— Тобрый утро, — буркнул чиновник, не поднимая головы от очередного гроссбуха с длинными столбцами записей. По-арделорейски он говорил, но не очень чисто и с явной неохотой. Очевидно, после переворота этот язык стремительно терял популярность, чему южане только радовались — уж больно неудобным им казалось произношение. — Запыс корабл — четыре короны серебро. Запыс по центру причал — восем. Плата вперед, по восход.

Слова «плата вперед» он произнес разборчивее всего.

— Нет, льюбезный, — покачала она головой в парике. — Я хотеть купить.

— Купить корабл? — чиновник заметно оживился. — Торговая шхуна?

— Болше, много болше, корабель для авантюрр.

Сальные сосульки немедленно были убраны за уши, тонкие губы изогнулись в подобие улыбки, а гроссбух отодвинулся. Правда, его немедленно сменил другой.

— Так вы от паша Хатцаль? — залебезил чиновник. — Месьэ Франсисск Дебуссы! Рекомендации и сопроводительные письма поступить толко вчера. Тля ваши цели есть толко один корабл, ошшен торогой. Я профести фас к атмилал… атмиррал…

— Адмирралтейсфу, — снисходительно улыбнулась Феликса.

Акыр все это время стоял в стороне и делал вид, что ждет опаздывающего товарища. Феликса была уверена, что он ее узнал — она предупреждала про маскарад. Да и Акыр, увидев ее, еле заметно кивнул. Так что конспирировался он неплохо — тихо ругался, попинывал столбы для швартов и все время смотрел в сторону узких и грязных портовых улиц.

Феликсе же теперь предстояло сделать вид, что ей не хватает денег на фрегат в порту, который высмотрел Фабио — и который Акыр тоже видел и запомнил. Фрегат прибыл в числе эскадры из Арделореи и все еще стоял оснащенным, практически готовым к отплытию. Почти вся эскадра поступила на продажу — Феликса узнала корабли личного императорского флота, новенькие, только-только с верфи, и это было их первое плавание. Всего в эскадра насчитывала шесть кораблей — совсем немного, но среди них числились три линейных корабля, два фрегата поддержки и один совершенно чудовищный монстр с названием «Бастион», вмещавший на борту почти двести пушек и около сорока окованных баллист, обшитый новым, совершенно невероятным сплавом меди: латунью. Такая обшивка, изобретенная не без помощи алхимиков, покрывала днища, кили и часть бортов всей эскадры, в том числе и фрегата, на который они положили глаз.

Феликса все еще сомневалась, что стоит брать именно этот фрегат. Тайный императорский флот, выставленный на продажу в порту Бедерана — немыслимо! Кто бы не захватил власть в империи, он должен был понимать, что подобные боевые суда бесценны. Что могло толкнуть новые власти Арделореи на столь отчаянный шаг?

Этот вопрос она смогла задать только в бедеранском адмиралтействе. Очередной чиновник кузурского флота выглядел едва отличимо от того, что проводил ее сюда. Даже гора гроссбухов высилась над ним с тем же зловещим ощущением предстоящего опустошения кошелька.

— Неушшели в порту всего один боевой корабель? — Фель изобразила недоверие.

— Нет, — признал чиновник, — но мы не мочь продавать корабл из Бедеран. Господин паша сказал, вы отплывать срочно. Готофф к отплытию толко фергат из Артелорей.

— Арртелоррейский фсегта торого, — цокнула языком Феликса-Франциск, погладив накладные усы. — Но феть я идти на слушбу к Арртелоррей. Мошшет, я моку оплатить шасть в шшот шалования?

На самом деле с деньгами никаких проблем быть не могло. Но узнай об этом бедеранские власти, и ее тут же заподозрят в воровстве. Когда Феликса наконец получила возможность хотя бы приблизительно посчитать стоимость украденного, результат ее шокировал.

Сундуков оказалось просто невероятно много. Какие-то отпирались довольно легко: в них лежала семейная казна Пигсвеллов в разной валюте. Когда она нашла сундук с южными коронами с тонкой вязью глифов на ободе, она отложила нужную сумму в отдельный миниатюрный ларец. Другие сундуки снабдили замками-головоломками и магическими печатями. Она не стала их взламывать — если это и возможно, времени уйдет слишком много.

Ларец с деньгами она взяла с собой, когда пришла в порт. Часть она уже выложила информатору Фабио, той самой бордель-маман. Именно она сдала им Франциска Дебюсси, которым теперь притворилась Феликса, и она же помогла им добраться до паши Хатцаля. Неравнодушный к мальчикам паша к шантажу оказался не в меру устойчив. Фельиксе пришлось потратить почти три недели на то, чтобы внушить паше глубокое уважение к Франциску.

Уважение внушалось способом столь непотребным, что волшебница едва не бросила эту затею. Хатцаль заказывал себе мальчиков чуть ли не каждый день. Они-то и приносили с собой дурманящие благовония, заставлявшие пашу вспоминать то, чего на самом деле не было: тесную дружбу с Франциском Фабиусом Дебюсси, благородное желание бросить пить и ночи, полные бурных возлияний.

Вскоре мальчики пашу интересовать перестали, а фальшивый капитан Дебюсси получил каперский патент и пакет рекомендаций от бедеранского адмиралтейства. Настояющий Дебюсси получил магическую амнезию и стойкую морскую болезнь.

После нескольких уточняющих вопросов Феликса наконец получила желаемое предложение: разрешение на приобретение корабля на имя Франциска Фабиуса Дебюсси и запись в книге учета потенциальных судовладельцев. Всего за пять корон. «Грабеж, — подумала чародейка, — и ведь у всех в книге записан такой же огромный налог! Не то что на рис!»

— Хозяин фергат на центр причала, — расплылся в улыбке чиновник. — Про тсена и скитка нато спрашифать его. Проводить господин?

— Нет, благодаррю, — ответила Феликса и откланялась, как принято в Бедеране.

Она вышла из адмиралтейства, и через пару десятков шагов ее нагнал Фабио, а еще чуть погодя — Акыр.

— Твой человек не явился, — тут же набросился горец на Фабио.

— Я знаю, — тихо ответил тот. — Его казнили полчаса назад на рыбной площади. Втихаря.

Акыр длинно и витиевато выругался.

— Сколько человек из нашей команды — арделорейские беженцы или находятся вне закона? — помолчав, спросила Феликса.

— Почти все, — вздохнул Фабио. — Офицер, которого ты вчера выгнала, был местным. Еще несколько матросов — паланийские выходцы, про них никогда нельзя сказать, преследует их закон или нет.

— Ставлю на то, что проклятый наркоман нас выдал, — процедила сквозь зубы Феликса. — Проследил за кем-то из вас и сдал. Акыр, где твои жена и дочь?

Горец побледнел, осознав, что им может грозить.

— Ступай за ними немедленно, и приходите сюда. Если сможешь — одень их как мужчин или местных женщин. Мы купим корабль и сразу будем готовиться к отплытию, — горец тут же сорвался с места и скрылся в одной из вьющихся от порта улиц. Она повернулась к бывшему трактирщику. — Пусть Радна соберет всех не позже двух часов после полудня. Я пошлю весть Брисигиде, чтобы поторопились прийти сюда. Знаешь, где здесь голубятня?

— На западном конце. Возле таможни.

Феликса заметила, что ее союзник говорит все тише и зевает все чаще. Круги под глазами у него начинали приобретать нездоровый фиолетовый оттенок.

— Уже сегодня нас здесь не будет, — напомнила она Фабио. — И ты выспишься как следует. А пока покажи мне мерзавца, который имеет наглость торговать кораблями тайного императорского флота.

Измотанный Фабио провел ее мимо пары причалов с допотопными галерами и пузатыми торговыми кораблями и наконец показал высокого сутулого человека с хищным крысиным выражением лица. Феликсе был не по нраву контраст между разбойничьей рожей продавца и его богато расшитым камзолом в новых арделорейских цветах: черном, красном и белом. Он не потрудился прикрыть залысину париком, и теперь она медленно накалялась на бедеранском солнце до медного цвета. Он что-то втолковывал маленькому человечку в треуголке, который трясся и постоянно кивал.

Феликса дождалась конца разговора и только тогда сама заговорила с продавцом кораблей. Обращаться к нему на родном языке она не рискнула — в отличие от чиновника, тот мог распознать фальшивый акцент. Так что она заговорила на одном из западных наречий, которым неплохо владела:

— Halle! Biret tui, qui salet frigate?

Это значило — привет, ты продаешь фрегат?

— Ano.

Да.

— Quanden?

Сколько?

Мужчина ответил. Феликса мысленно обрадовалась — похоже, повстанцы не знали настоящей цены этого корабля, да и других тоже. В конце концов, в Арделорее еще не успели наладить производство новейшего латунного сплава, а латунная обшивка являлась одной из самых дорогих деталей корабля. В Бедеране иногда обшивали корабли медью, но она стоила еще дороже, так что в основном в ходу был шпон.

Тем не менее, она недовольно зацокала языком, и сказала, что дорого. Предложение оплатить часть стоимость в счет каперского жалования одобрения не встретило. После непродолжительного, но бурного спора хозяин проверил ее бумаги и выписал ей судовладельческую грамоту, которую они сразу подписали у того же чиновника. Мужчина помрачнел еще больше: ему пришлось уплатить налог с продажи, который, конечно же, тоже оказался разбойничьим. Франциск Фабиус Дебюсси теперь стал владельцем сорокачетырехпушечного фрегата и чудовищного долга новому арделорейскому командованию.

По документам корабль проходил без названия. Чиновник настоял, чтобы название было. Феликса притворилась равнодушной и попросила записать его как «Имя». Чиновник даже одобрительно хихикнул от такого выкрутаса — записать в графе «Имя» слово «Имя». И записал его на своем родном языке. Чародейка поблагодарила чинушу, попрощалась и ушла к голубятне, чтобы отправить послание Брисигиде.

В голубятне сидел специальный чародей, внушавший птицам образы мест, куда им нужно лететь. Чародей и сам напоминал голубя и все время смешно дергал головой. Феликсе пришлось долго объяснять ему про мельницу и пристройку к ней, где она жила последнее время — все-таки убежище и впрямь надежное. Наконец чародей понял, в каком направлении лететь птице, когда она показала место на карте, и отправил маленького юркого самца в полет.

К счастью, в голубятне не пришлось платить золотом.

Наконец Феликса получила возможность осмотреться на приобретенном судне. Капитан перегонной команды провел ее по фрегату. Корабельщики постарались на славу: на такелаж, палубу, каюты и скромную элегантную отделку пошли лучшие сорта дерева. Капитанский мостик явно обрабатывали самые опытные мастера, а над кают-компанией поработали талантливые краснодеревщики. Все было навощено, натерто, просмолено; пушки привели в полубоевую готовность. Феликса бегло осмотрела трюм и обнаружила там в том числе основательные запасы пороха.

На бортах она к своему удивлению увидела несколько тяжелых баллист с абордажными крюками и странными гарпунами, напоминающими шестопер. Похоже, тот, кто проектировал корабль, планировал отбиваться от летающих тварей и брать на абордаж корабли на расстоянии сотен метров. «Возможно, абордаж тут ни при чем, — вдруг подумала Феликса, — это ведь эскадра. Может, они планировали идти в сцепке или маневрировать, цепляясь за более тяжелый корабль?»

Чем дольше она осматривала корабль, тем больше он ей нравился. Особенно, когда перегонщики наконец ушли.

Через некоторое время Феликсу стало охватывать острое чувство тревоги. Ей казалось, что все проходит слишком уж гладко: ее не настигла погоня из Боархолла, ни одного из ее убежищ не нашли, она встретила старую подругу, набрала команду и даже корабль смогла купить. Конечно, оставался человек Фабио, которого казнили сегодня, и Акыр, который слишком долго не возвращался — время уже подходило к двум пополудни. И это ее беспокоило больше всего: она боялась, что именно в последний момент кто-то помешает им отплыть из города. Феликса ожидала — не могла не ожидать — что среди тех, кому они вчера дали от ворот поворот, найдутся доносчики, но ей казалось, что они не найдут серьезного повода для доноса. Ведь что они, по сути, делали на том складе? Всего лишь набирали команду. Да и кто они такие? Бродяги и авантюристы без роду и племени — никто не упоминал о родине, хватило ума…

Однако кто-то оказался достаточно ловок и незаметен, чтобы выследить человека Фабио и найти на него компромат. И при этом не нашел ничего на самого Фабио или на нее. Почему?

Тревога не отступила даже тогда, когда нанятые матросы под руководством Фабио и Радны стали грузить припасы, купленные и перенесенные на склад сразу после набора. Вскоре пришли Брисигида, Лаэрт и Данатос — к ее облегчению, они предприняли меры предосторожности: Брис прикрыла лицо, Данатос уменьшился в размерах, Лаэрт чем-то намазался и стал похож на древнего старца. Все они явились по одному и с перерывом; Дани нес в руках сразу несколько сумок с пожитками — ее вещи тоже собрали.

Только Акыр все не возвращался. Феликса не выдержала:

— Ты знаешь, где живет наш капитан? — спросила она Фабио и Радну.

— Нет, — одновременно ответили они. Радна продолжила: — Он очень скрытный. Всегда выходил на связь сам.

Феликса тяжело вздохнула. Был у нее и другой способ найти пропавшего. «Опять придется возиться с зеркалом. Ненавижу. После предвидений всегда голова болит и тошнит».

— У кого-нибудь есть под рукой зеркало? — громко спросила волшебница.

— Вон в тех тюках — твои вещи, — немедленно отозвался Лаэрт, не забывая продолжать разыгрывать старика — даже голос преобразился в скрипучий, старческий.

Феликса достала простое маленькое зеркальце в деревянной оправе, из нагрудного кармана вынула совсем крошечный амулет — гранатовый шарик, в народе зовущийся «яблочко», и пустила его кататься вдоль рамы по кругу. После девятого оборота голова закружилась, и она увидела подернутую дымкой картинку.

… В маленьком холмике было едва возможно распознать землянку. Горец ни за что бы не стал жить в такой развалине, будь у него хоть тень выбора. Вдали виднелось несколько старых ветряных мельниц и огромные здания зернохранилищ и складов. Самая окраина.

К землянке двигался целый отряд воинов в бедеранской форме и остроконечных шлемах. Каждый — с ятаганом на поясе и тяжелым копьем в руке — усиленная когорта. Воины встали перед маленькой землянкой полукругом, блокируя выход…

Картинка размылась, и Феликса снова увидела свое отражение и остановившееся «яблочко».

«Без магии с целым отрядом не справиться, — подумала она, — а магия тут же меня выдаст. Да и силой прорываться — только беду навлекать. Нужен совет».

Феликса как можно короче рассказала все Брисигиде, Лаэрту, Данатосу и Фабио.

— Расстановка сил — хуже не придумаешь, — сразу заявил Лаэрт. — По твоему описанию — все здания далеко, не подкрасться. Я бы предложил поджечь мельницы, будь это обычные стражники, но особая когорта не помчится проверять поджог. Если мы ставим на отвлекающий маневр, он должен затрагивать самих стражников…

— Что само по себе уже привлечет внимание властей и всей городской стражи, — закончила фразу Феликса. — Нас пытаются отловить по-тихому, значит, знают, кто мы.

— Тогда скрываться больше нет смысла, — резюмировал Данатос. — Ты можешь провесить им портал?

— Нет ингредиентов, — покачала головой чародейка. — Для телепорта нужны руны, вырезать их слишком долго. К тому же, я не смогу его так точно нацелить. Радиус разброса может достигать двадцати метров на таком расстоянии. Телепортируясь из Арделореи, я вообще не попала в Бедеран, а оказалась в толще воды в гавани. Будь они в пределах видимости…

— Мы поняли, поняли, — остановила ее Брисигида.

Какое-то время все молча обдумывали ситуацию.

— Я пойду за ним сама, — решила Феликса.

— Подожди, — возразил Дани. — Подумай вот о чем. Человек Фабио исчезает, и его казнят на рыбной площади без огласки. Однако вы все равно об этом узнаете, и ты отсылаешь Акыра за семьей. Но его не ждут солдаты — их пришлют позже. Когда ты начнешь волноваться и пойдешь за ним. Зачем посылать целую когорту, да еще и особую, за горцем, для поимки которого и пары стражников с мелким магом хватит?

Феликса поджала губы: «И рада бы возразить, да нечего».

— Это засада на тебя, — подвел он итог.

— И не просто засада, — добавила Брис. — Амулет показывает только те события, которые коснутся тебя самой, не так ли? И он не показал тебе Акыра и его семью. Только воинов — еще одно доказательство, что они ждут именно тебя. Вероятно, они готовились сражаться с опытным боевым магом. Как думаешь, что они приготовили против магии?

Феликса тоже хотела бы знать, что бедеранские власти могли придумать для ее поимки.

— Что бы это ни было, оно должно быть мне не по зубам, — сдалась чародейка. — С тобой действовали наверняка. Как нам помочь капитану в таком случае?

— Брис пытались отравить, на Феликсу охотятся, — стал загибать пальца Лаэрт. — Фабио, похоже, тоже под прицелом.

— Остаемся мы двое, — кивнул Данатос. — Мое существование — пока еще тайна, к счастью. Раз уж даже Феликса не знала… А Лаэрт и вовсе работал на Тайную Канцелярию. О нас вряд ли знают хоть что-нибудь. Мы и пойдем.

— Нет! — попыталась возразить Брис, но тут же стушевалась под укоризненным взглядом Данатоса.

— Какой же у вас план? — с тревогой спросила Феликса.

Ответил Лаэрт.

— Ха, план! Дани это как раз плюнуть. Вы бы видели, в какое чудовище он превращается. Пума, но размером — с медведя!

— Почти, — с неудовольствием добавил Дани.

— Когти как ножи!

— Перестань, — еще больше нахмурился оборотень.

— Клыки как сабли! А рычит…

— Довольно! — коротко крикнул Дани, словно рыкнул огромный хищник, слегка испугав матросов. — Да, я жуткий монстр, огромный и страшный. Одного моего веса хватит, чтобы раскидать даже рыцарей в тяжелых доспехах. Когти-ножи и клыки-мечи я стараюсь особо в ход не пускать.

Лаэрт, ни чуточки не обидевшись, улыбался.

— Когти нужно рвать что есть мочи, — сказал он. — Одолжишь коня?

Феликса не знала — да и не могла знать — что Данатос и Лаэрт работали в паре давно. Коня она все-таки одолжила, кроме нее никто не держал верховых лошадей. И неудивительно — от богатой жизни в матросню не нанимаются, а офицеры, единственный канонир и даже паланиец Кистень были все-таки беженцами и воплощали собой поговорку «гол как сокол».

Тьярр к Лаэрту не то чтобы сразу проникся доверием, но артачиться не стал. Данатос же моментально растворился где-то в тенях между доков: ему хватало частичной трансформации, чтобы двигаться со скоростью скакуна. Оба они хорошо представляли себе место, где могла быть землянка Акыра, так что встретили друг друга, не сговариваясь, уже на окраине города.

— У нас есть план? — спросил Дани.

— Да какой уж тут план, — вздохнул Лаэрт. — Ты — круши, а я — хватай и беги. Но если серьезно, поступим так…

Боевая трансформация не заняла у оборотня много времени. Иногда ему самому не верилось, какой огромный зверь прятался внутри его жилистого тела — золотистая пума, намного, намного больше обычной. Говоря, что он размером с медведя, Лаэрт нисколько не преувеличивал. При условии, что имел в виду отъевшегося бурого медведя или кадьяка. Любой зловредный гризли или другой некрупный, но подвижный вид сбежал бы от такой кошки без оглядки.

Дани уже разглядел стражников, становившихся вокруг двери, хотя от хижины его разделяло порядочное расстояние. Его самого и подавно могли уже заметить, так что он рванул к землянке в ту же секунду, когда завершилась основная фаза трансформации. Он почувствовал приятную тяжесть гибких мускулов, ощутил, как обострились все чувства. Пума мчалась с такой скоростью, что все вокруг размывалось не просто в пятна, а в однородные косые полосы. Горячий воздух обжигал ноздри и норовил забить их песком, лапы едва касались земли — та раскалилась не хуже сковороды, но это не мешало хищнику. При его приближении стражники начали оглядываться, скорее интуитивно: они не могли слышать шорох песка под лапами или чувствовать вибрацию земли под его весом. Шаг почти полутонного зверя был легок, как шелковая лента.

Данатос забежал с фланга и без лишних ухищрений стал сшибать мужчин с ног. Стройный полукруг когорты тут же превратился в беспорядочную свалку; от страха стражники спотыкались о свои копья, друг друга и собственные ноги. Несколько самых молодых побежали, кто в сторону мельниц, кто к городу; командир — оборотень определил его судя по султану на шлеме — пытался встать и поднять копье, но Дани не дал ему такой возможности. Всех, кто пытался подняться на ноги, он сшибал лапой обратно на жесткую землю.

Краем глаза он уловил размытое движение — всадника. Инстинкт едва не заставил его напасть — хищная натура подсказывала, что конник намного опаснее валяющихся на земле людей. Однако он видел Лаэрта верхом на Тьярре, а не врага. Лаэрт спешился прямо на ходу, вышиб дверь — и откуда столько силы бралось в тщедушном юноше? — и спустя пару мгновений вытащил наружу упирающихся Акыра и его супругу. За ними буквально выпрыгнула девочка лет одиннадцати-двенадцати и повисла на руке бывшего агента Тайной Канцелярии с тонким воплем:

— Отпусти их!

Увидев Данатоса, все трое опешили. Девочка опомнилась первой и попыталась укусить Лаэрта за руку, но с ним давно не проходили подобные трюки: он попросту приподнял руку чуть выше ее роста. Девочка даже не заметила, что ее родители перестали вырываться.

Лаэрт воспользовался их шоком, чтобы объясниться.

— Мы не враги, нас прислала твоя старшая помощница, кэп, — затараторил он, встав у Акыра прямо перед лицом. — Слышишь меня? Феликса передает привет!

Капитан вздрогнул и взглянул на него, уже осмысленно.

— Я вижу только одного коня.

— Извини, капитан, больше нет, — развел руками Лаэрт, отпустив Акыра и его жену. — Кто из вас умеет ездить верхом?

— Все, — ответила жена, невысокая коренастая женщина лет тридцати с неправдоподобно длинной светло-русой косой. — Уж не хочешь ли ты сказать, что мы поедем на звере?

— Ты — нет, — успокоил ее Лаэрт. — Вы с дочерью езжайте на лошади, а на моем друге Данатосе поедем мы, мужчины.

Женщина недоверчиво хмыкнула, но взяла дочь за руку, помогла ей сесть на Тьярра и ловко взобралась в седло сама, махнула рукой мужу и помчалась в сторону гавани. Лаэрт уважительно присвистнул — жена Акыра с ходу послала строптивого коня в галоп.

— Любят ее лошадки, — прокомментировал Акыр. Он явно еще не до конца оправился от шока и оттого стал болтлив. — У тестя табуны какие были! Не кони, ветер! Как взбираться-то на твоего друга? Холка раза в два выше конской!

Данатос молча лег на землю. Лаэрт привычно оперся о заднюю лапу и вспрыгнул на широкую спину, придвинулся ближе к голове и крепко обнял пуму за шею, насколько рук хватило. Акыр повторил маневр с невнятным бурчанием, но вместо шеи обхватил торс Лаэрта. Бывший агент почувствовал, что бесстрашный горец весь напрягся и как будто слегка дрожит.

— Держись крепче и не расслабляй булки! — весело посоветовал ему Лаэрт.

В ту же секунду Данатос рванул с места, постепенно набирая скорость. Таиться уже не было смысла, и он несся по самым широким улицам, разбросав лавки, редких стражников и даже какого-то вельможу в паланкине.

В доки он ворвался на полном ходу и вышел прямо к кораблю. Краем глаза он увидел, что сходни убраны, паруса частично подняты, даже рассмотрел, как Тьярра уводят в специальное стойло под палубой. Так они и договаривались — к их приезду все должно быть готово к отплытию.

Данатос, не сбавляя скорости, вспрыгнул с причала прямо на палубу. Инерция протащила его к противоположному борту, и корабль слегка качнулся под весом тяжелого хищника. Дани развернулся, подлетая к борту, чтобы потом затормозить задними лапами и немного амортизировать прыжок, но маневр все равно дался ему тяжело, и на гладкой палубе остались следы от когтей. Лаэрту пришлось помочь Акыру слезть, хотя Дани снова прилег, чтобы помочь им обоим спуститься. Он с уважением отметил, что горец крепко держится на ногах, и его все еще не тошнило, хотя лицо болезненно посерело.

Почти вся команда стояла с вытянувшимися лицами, а штурман Кистень достал из-за широкого пояса маленький арбалет.

— Кого ждем, псы помойные! — тут же рявкнул Акыр. — По местам! Поднять якорь!

Он отдавал еще какие-то команды, но не забывал поглядывать вокруг, и наконец обнаружил свою семью рядом с Феликсой и Брисигидой. Феликса держала его жену за руку и что-то быстро говорила с виноватым лицом. Женщина звонко рассмеялась, обняла чародейку и даже поцеловала в щеку.

«Рано мы обрадовались, — думала потом Феликса. — Конечно, кто мог тогда знать, что мы уходим не из капкана, а из зыбучих песков…»

Она вспоминала, как сразу после отбытия Лаэрта и Данатоса она вступила в короткую перепалку с Кистенем, который возмущался, что капитан все еще не прибыл. Феликса выругала его, не выбирая выражений, и рассказала про засаду, после чего он заткнулся и ходил у штурвала, надувшись, как спящий сыч. Несколько раз он высказывал сомнения, что молодые парнишки отобьют Акыра, с которым он вчера выпил немало вина, у толпы стражников.

Феликса игнорировала его ворчливое нытье и раздавала указания матросам. Квартирмейстер, мужчина средних лет по имени Джереми, осматривал трюмы и инвентаризировал припасы. Брисигида затеяла медицинский осмотр всех и вся, а Фабио с Радной помогали квартирмейстеру переписывать запасы съестного и пресной воды. В общем, все занимались делом, чтобы хоть как-то отвлечься от беспокойных мыслей.

Через некоторое время Феликса с облегчением увидела Тьярра, несущегося по краю порта. Всадница пустила его по причалу рысью, чтобы не разнести копытами доски. Сразу за ней они убрали сходни, и Феликса попросила Брис отвести коня в стойло под палубой, чтобы поприветствовать напуганных женщин, точнее, женщину и девочку. Женщина была относительно спокойна, представилась Цефорой и сказала, что дочь зовут Диной. Девочка вцепилась в материнскую руку и смотрела на всех волчонком. «И это маленькая храбрая юнга?» — удивилась тогда Феликса. Она высказала свое восхищение наездницей Цефорой и их с дочерью смелостью.

Когда примчался Данатос, Феликса поняла, что так сильно напугало девочку. Напрасно Цефора берегла причал: когти вспороли верхний слой досок, оставив глубокие следы. К счастью, палуба оказалась крепче. Она и подумать не могла, насколько грозен оборотень в своем кошачьем облике. В императорском зверинце жило много хищных кошек, любимцев Триединой, но ни одно животное не нависало над человеком такой смертоносной громадой. Ни разу в жизни Феликса не видела у столь крупного хищника такой скорости, гибкости и стремительности движений. Особенно ее удивил контроль Данатоса над собственным огромным весом, и еще больше — почти мгновенная и бесследная трансформация в человека. Большинство перевертышей оставляли при трансформации различные ткани и жидкости: кожу, когти, шерсть, сукровицу или даже кровь. Чем быстрее трансформация, тем больше ошметков оставалось.

Она тут же снова подошла к Цефоре и Дине, которые знакомились с Брисигидой, и стала извиняться, что пришлось их так напугать, чтобы вытащить из засады, и повинилась, что поймать рассчитывали скорее всего именно ее. Дина робко спросила, можно ли будет как-нибудь погладить «котика», ее мама рассмеялась, сказала, что все в порядке, и поблагодарила за помощь.

Краем уха Феликса слышала команды Акыра. Казалось бы, все было в порядке и готово к отплытию, однако что-то ее смущало.

Через мгновение она поняла, что. Штиль. Еще минуту назад в гавани дул легкий бриз, то что нужно для отплытия. Сейчас же над морем не чувствовалось ни малейшего дуновения. «В этих широтах, в гавани, в это время года? — подумала Феликса. — Секунду назад ветер, и уже тишина. Так не бывает!»

Она попыталась наколдовать ветер. Обычно это не составляло ей ни малейшего труда: стихийная магия не требовала длительной подготовки, только сосредоточения и ясности ума и духа, а еще — крепкой физической формы. Для магии воздуха, например, нужны гибкие руки и ловкие пальцы. Однако ни одно движение не дало результата.

— Ветер умер, — вдруг негромко промолвила Дина.

— Ты тоже чувствуешь? — так же тихо спросила ее Феликса.

— Да, — коротко ответила девочка. — Я всегда чую ветер, где бы ни была. Даже когда все замирает, немножко ветра есть. Он шепчет. А сейчас я ничего не чувствую. Ветер умер, — повторила она.

Феликса прошла на корму, ближе к берегу, и увидела нескольких неприметных людей в коротких, чуть выше колена, плащах с накинутыми капюшонами. Сперва она различила только троих, двигавшихся к их причалу, затем присмотрелась и стала различать других, неуловимо похожих друг на друга: еще тройку со стороны доков, пару — идущих с той стороны порта, где осталась лодка Данатоса и Брисигиды, сразу четверых с противоположной стороны, откуда прискакала Цефора. Воздух вокруг них словно вибрировал, они двигались ритмично, к одной и той же точке, и люди перед ними расходились. Наконец она разглядела главного, уже несколько минут стоявшего на причале, в черно-белом плаще, с двумя скимитарами и боевой плетью на поясе. Он что-то напевно бормотал себе под нос, не поднимая глаз на корабль, и Феликса чувствовала, как от него расходится невидимая паутина, сковывающая воздух, который начинал рваться, как муха на липких нитях.

Она хотела позвать Брисигиду, когда увидела в толпе еще одну знакомую фигуру. Мужчина не бежал, но двигался быстрее, чем фигуры в капюшонах, и раньше оказался на причале. Пройдя мимо человека в черно-белом плаще, он вдруг закричал:

— Это антимаги!

Феликса наконец узнала его. Кричал Хольгер, солдат-северянин. Черно-белый плащ тут же подскочил к нему со скимитарами — Феликса не заметила, как он успел достать их из ножен — и ударил с разворота двумя клинками, один за другим. Хольгер успел отразить обе атаки коротким кортиком, но бой был неравным — ассасинов-антимагов тренировали до потери пульса с юного возраста. Феликса собралась прыгнуть в воду, чтобы помочь ему, но Дани ее опередил, махнув сразу на причал в частичной трансформации. Он отбросил убийцу, как куклу, подхватил Хольгера и противоестественным прыжком зацепился сначала за край латунной обшивки, а потом и за борт.

Он не заметил, как ассасин метнул в них сразу четыре кинжала. Один попал Дани в плечо, но тот едва ли что-то почувствовал. Остальные три засели у Хольгера в спине, воткнувшись больше, чем до середины.

Брисигида ахнула и тут же бросилась к нему. Феликса удивленно смотрела на Кистеня, который теперь достал два маленьких арбалета и стрелял в черно-белого, не перезаряжая болты. Над крестом с тетивой высился магазин с короткими болтами, а Кистень только ловко перебрасывал здоровенные рычаги, по очереди натягивая плечи обоих орудий. Ассасин отражал болты, но недостаточно быстро. К сожалению, Кистень не мог себе позволить прицельной стрельбы, но его цель была в другом: антимаг не смог метнуть еще одну серию ножей. Феликса ожидала, что остальные фигуры в плащах побегут, но они сохраняли шаг и ритм.

Брис и Цефора уже вытащили клинки из Хольгера. Один из матросов принес воду и чистую ткань.

— Я не могу остановить кровь, — с истерикой в голосе произнесла Брис. — Я ничего не могу сделать!

Внезапно Феликса поняла, почему антимаги не побежали.

Их было тринадцать.

Они считали шаги.

Они читали свою мантру.

— Это Колодец… — Феликса повернулась к Брисигиде и почувствовала, что и сама недалека от истерики. — Они плетут Колодец, который поглощает всю нашу магию. Я бессильна. Мы можем драться с ними обычным оружием, но любой из них сражается лучше меня. Я не уверена, что справлюсь хоть с кем-то из них даже один на один.

— Шансы есть, — сказал Акыр. — Нас намного больше…

— Посмотри на улицы, — перебил его Лаэрт, — за нами прислали целую армию.

Феликса тоже уже видела пыль, поднятую десятками десятков сапог, на улицах, расходящихся от порта.

— Мы можем попробовать… — робко начал Лаэрт.

Его тут же оборвала Брисигида:

— Нет! Ни в коем случае, — жестко сказала она, помогая Цефоре накладывать мазь на глубокие раны. Она уже начала успокаиваться, видя, что ножи не задели позвоночник. Однако Феликса заметила, что повреждены легкие — рот солдата покрыла кровь, и Цефора держала его, чтобы не слишком дергался, пытаясь откашлять кровь. У него было не слишком много времени.

— Что ты предлагаешь? — Феликса повернулась к Лаэрту, не видя других вариантов.

— Даже не думайте, — Брис не дала ему ответить.

— Это как-то связано со слухами, которые о тебе ходят? — спросила Феликса, не обращая внимания на жрицу.

— Не вздумай ей рассказывать! — снова возмутилась та.

— Если мы не отплывем от Колодца в ближайший час, Хольгер захлебнется кровью, а мы увязнем в драке, в которой не сможем победить, — сказала ей Феликса шепотом на ухо.

Брисигида некоторое время смотрела то на нее, то на Хольгера, словно пытаясь найти другой выход, и наконец сдалась.

— Лаэрт — проводник.

Феликса присвистнула. Одно дело — усиливающая магию аура, и совсем другое — прямой доступ к бесконечному запасу магической силы. Проводник не может использовать ее сам, только «сливать» на оператора — мага, шамана, жрицу или, по неподтвержденным предположениям, на элементалей — узкоспециализированных магов, которые владеют магией только одной стихии, но работают с ней напрямую.

Любому магу для колдовства нужна природная энергия, сила, которая движет всем живым.

Маг преобразует ее в другой тип энергии — ману, которой может пользоваться для заклинаний или создания артефактов. Иногда мана не нужна для магии: многие природные ингредиенты обладают магическим потенциалом, активирующимся при смешении или обработке. На этом основывалась магия зелий, притираний, ей пользовались деревенские знахарки.

Шаманы использовали энергию духов — астральную, или тайную, магию, которую в Академии называли арканой. Она тоже преобразовывалась оператором-шаманом, но иначе: шаман перемещался на перемычку между материальным и астральным миром и прогонял силу духов через свое тело, делая ее подвластной себе в материальном мире.

Схожим образом поступали жрицы. Их молитвы призывали божественную энергию, которой они оперировали через медитативные каналы. В этих каналах святая сила «заземлялась» и могла действовать в мире жриц.

Только про элементалей доподлинно никто ничего не знал. Элементали слыли скрытными и старались жить в окружении своей стихии. Как они этой стихией управляли, до сих пор оставалось загадкой.

Так вот, проводники могли любого из них «подключить» к их источнику силы. Но эту силу все равно нужно было обрабатывать. Феликса знала, что если оператор не сумеет преобразовывать силу с той же скоростью, с какой она поступает, проводник может столкнуться с катастрофическими побочными эффектами, о которых Брисигида, похоже, знала больше нее.

— Не знаю, можем ли мы так рисковать, — выговорила она наконец.

— Мы должны попробовать, — уверенно сказал Лаэрт. — Я уверен в тебе и Брис. Вы справитесь с потоком.

— Не факт, что это поможет, — предупредила она. — Колодец — это страшная штука. Он ловит магию в тот самый момент, когда преобразованная энергия принимает форму заклинания, и не дает ему подействовать.

— Попробуем его переполнить, — предложил Лаэрт. Он уже снимал перчатки и сапоги, закатывал рукава и регулировал дыхание ритмичными вдохами и выдохами.

Феликса все еще стояла в нерешительности. Брисигида, похоже, уже смирилась и тоже готовилась к попытке преодолеть Колодец прямым противостоянием.

— Я знаю только одного человека упрямее, чем Лаэрт, и это ты, — позволила себе шпильку жрица. — Он уже все решил. Так что давай, командуй. Я попробую поддержать тебя, чтобы ты не распалась на атомы, а ты — устрой им бурю.

Феликса сняла перевязь с саблей, плащ, жилет и дурацкие усы, распустила волосы, затем, поразмыслив, стянула и сапоги, оставшись в щегольских мужских чулках, коротких брюках и рубашке с огромными рукавами, стянутыми у запястий.

«Колдовать только простые заклинания, — скомандовала она себе. — Простые, но действенные. Пиромантия и телекинез».

Она подошла к самому краю борта и кивнула Лаэрту. Тот кивнул в ответ, слегка развел руки, и Феликса увидела, как его светло-голубые глаза постепенно загораются густым сине-фиолетовым светом, заполняющим его лицо, шею, все тело, заставляя кожу светиться изнутри.

В ту же секунду она ощутила, как ее накрыла огромная, невыносимо свирепая волна силы. Ей едва удалось совладать с ней; в последний момент она подхватила ее, и Феликса почувствовала, что если не даст ей выход, она разнесет и ее, и проводника на мелкие ошметки.

С диким, нечеловеческим криком она вспыхнула волной огня, направив пламя в сторону причала. Время застыло. Она впервые испытала подобное: каждая клетка ее тела порождала огонь, воздух перед ней накалился, задрожал и окрасился оранжевым, переходящим в синеву; огонь лился с кончиков пальцев, волос, из глаз и раскрытого в крике рта, рвался вперед раскрытой драконьей пастью — поглотить, снести, уничтожить…

Инферно бушевало всего мгновение — даже полмгновения. Ассасины уже сошлись на причале, и их круг замкнулся. Колодец заработал на полную мощь и поглотил всю магию, быстро и жадно, как ненасытное чудовище. Феликса все еще дрожала всем телом, пропуская неимоверные объемы энергии, но все было без толку. Огонь так и не достиг цели, даже не возник вновь.

Она попыталась сменить тип магии на более грубую и ударила кинетической волной, способной разметать участников круга по сторонам, но и это заклинание поглотил ритуал антимагов — еще быстрее, чем волна огня.

Рядом тяжело дышала Брисигида; от ее рук в сторону Феликсы лилось золотое свечение, обеспечивающее постоянную регенерацию клеток, не выдерживающих поток магии. Вскоре пропало и оно, ухнув целиком в Колодец.

Феликса оставила попытки наколдовать что-то и теперь сливала ману, едва успевая переработать. Когда к ней присоединилась жрица, стало немного легче. Они надеялись переполнить Колодец: тогда они смогли бы использовать избыточную силу. Но переполнить его бездну оказалось невозможно. Временами Феликса чувствовала, как мана начинает плескаться, словно она застыла у самого края Колодца и вот-вот выплеснется, но девушка поняла, что это только иллюзия. У Колодца не было и не могло быть никакого края — только зияющий провал, который увлекал в свои недра преобразованную, подчиненную энергию.

«Еще немного, и начнет слезать кожа, — подумала она. — Этот Колодец утянет нас в себя вместе с силой, которую засасывает. Меня расщепит на атомы, как и сказала Брисигида».

— Закрывай поток! — крикнула она Лаэрту.

Лаэрт — светящаяся сине-фиолетовая фигура — не ответил. Жрица с беспокойством повернулась к своему другу, и ее лицо, и без того напряженное и беспокойное, покрылось пятнами от волнения. Она едва стояла на ногах от усилия.

— Держись, — еле слышно шепнула она Феликсе. — Я попробую его вытащить.

Феликса совсем не была уверена, что выдержит поток в одиночку, но кивнула Брисигиде. Жрица жестом подозвала брата. Тот подхватил светящегося Лаэрта на руки, а сам опустился на колени ради удобства Брисигиды. Жрица обхватила руками лицо юноши, глубоко вдохнула и опустила свое лицо к его, будто нырнула. Свечение стало охватывать и ее, продвигаясь за неровной чертой, словно ее лицо намокало в чернилах.

— Брис! — завопила чародейка. — Ты не выдержишь, что ты творишь!

Свечение перекинулось на ее светлые волосы, и в эту секунду Брисигиду резко отбросило от Лаэрта. Магия разлилась вокруг них, набухнув сине-фиолетовым валом, как маленький взрыв. Феликсу обдало льдом и жаром одновременно, и все стихло.

Брисигида лежала на досках палубы и дышала, как выброшенная на берег рыба. Феликса метнулась к ней, чтобы пощупать пульс, но та открыла глаза и вполне осмысленно взглянула на нее.

— Посмотри, нет ли припадка, — посоветовала жрица.

— Нет, — ответила Феликса после короткого взгляда на бывшего агента Тайной Канцелярии. Лаэрт тоже уже приходил в себя.

Феликса так и осталась сидеть на коленях возле лежащей жрицы. Ее охватывало отчаяние и бессилие.

— Простите меня, — она подняла глаза на команду и друзей, — я привела нас всех на смерть.

Вся команда уже собралась на палубе; у многих в руках было оружие. На лицах царили самые разные эмоции, от страха до холодной решимости. Только Кистень равнодушно перезаряжал магазины арбалетов.

— Ты не виновата, — сказали хором Акыр и Цефора. Женщина продолжила: — Еще не все потеряно, мы будем сражаться…

— Ветер, — перебила ее Брисигида, привстав с палубы. — Посмотри на парус.

Жрица была права: край нижнего паруса еле заметно трепыхался. Феликса непонимающе уставилась на него, пытаясь почувствовать дуновение и недоумевая, откуда оно взялось.

И вдруг поняла.

Дина медленно зачерпывала что-то руками из воздуха и словно толкала в сторону паруса. Девочка раскачивалась, опираясь то на правую, то но левую ногу, сгибая колени в мальчишеских сапожках.

«Почти правильно, — невольно подумала чародейка, завороженно глядя на девочку. — Ноги только шире расставить и глубже приседать на правую ногу…»

Я всегда чую ветер, где бы ни была. Даже когда все замирает, немножко ветра есть. Он шепчет…

— Как это возможно? — спросила она, ни к кому не обращаясь.

— Не корабль, а сборище реликтов, — хмыкнул очнувшийся Лаэрт. Он тут же раскашлялся, содрогаясь всем телом. Феликса видела, что под побледневшей кожей проступили вены, синие, вздувшиеся, как у глубокого старика. — Наша девочка — элементаль воздуха.

— Собрались как-то в трактире элементаль, полиморф, проводник и старый пират, — проворчал Кистень, загоняя в магазин последний короткий болт, — а трактирщик им и говорит…

— …если прямо сейчас не нападет дракон, считай, зря собирались, — закончил Фабио бородатый анекдот, переиначенный Кистенем.

Матросня, капитан и даже его жена расхохотались, и напряжение спало. Тугой змеиный узел, смотавшийся у Феликсы под ложечкой, слегка ослаб, и она снова смогла соображать. «Нужно помочь девочке, — подумала она. — Это я еще могу».

Смущенная таким вниманием Дина остановилась, и парус тут же безжизненно повис.

— Дина, — тихо позвала девочку чародейка, — Дина, милая…

«Нет, я совсем не умею разговаривать с детьми. Особенно с девочками», — сокрушенно осознала Феликса.

— Не нужно, — ответила Дина, видя ее косноязычие, — я понимаю. Но у меня все равно ничего не получается. Мне не хватает сил. Я слабая.

— Чушь, — отмахнулась Феликса, — ты сильная. Когда ты научишься, твоя магия воздуха будет сильнее моей. Ты ведь слышишь, как шепчет ветер. Мне такого никогда не услышать.

— Он слишком далеко, — пискнула девочка. — Я могу притянуть только совсем чуть-чуть.

— Не тяни ветер с материка. Где-то рядом все еще есть морской бриз, — посоветовала чародейка.

— Но он же дует не в ту сторону!

Феликса рассмеялась.

— Это ты решаешь, куда дует ветер. Ты решаешь, когда он подует, кому принесет прохладу, а кому — иссушит глаза и горло. Ты ему родная сестра, и он послушает тебя, потому что у ветра нет своей воли.

Дина завороженно слушала ее.

— Тебе нужно только дисциплинировать себя и свою волю. Поза, в которой ты призываешь ветер, помогает в этом. Мы ее чуть-чуть поправим, и все получится. Давай, вместе со мной, повторяй движения, — она подала девочке руку, чтобы помочь принять устойчивую позу, а потом увидела ее сапоги — намного больше ее ступней. — Сними, не мучайся.

Дина с облегчением разулась и посмотрела на родителей, ища поддержки. Цефора сложила руки чашей и прижала к сердцу — благословляя.

Феликса, впервые в жизни осознавшая себя не ученицей, но наставницей, встала в позицию, держа девочку за руки.

— Давай, малек. Колено перед пяткой. Сядь глубже, не бойся. Протяни руки, вытяни пальцы, да, вот так. Теперь прислушайся к себе, у тебя внутри есть свой собственный ветер. Выпусти его. Воздуху нужно лишь направление.

Они стояли в одинаковых позах, вытянув сложенные ладонями друг к другу руки над согнутым коленом. Краем глаза Феликса видела, как стражники в сверкающих шлемах заполняют порт, слышала щелчки рычагов, которые отстреливали болты в арбалетах Кистеня, но не обращала внимания на их возню.

— Сосредоточься. Не закрывай глаза, смотри на что-то нейтральное, на море, горы. Слушай свое дыхание, почувствуй, как воздух вливается в твои легкие, как стремится обратно. Твое дыхание — тоже ветер, первооснова, без которой невозможна жизнь. Ничего важнее твоего дыхания нет. Где-то здесь, на берегу, рождается ветер. Помоги ему. Вдохни в него немного своей жизни. Теперь ты слышишь?

Феликса и так знала, что Дина слышит. Волосы девочки трепетали у левой щеки, как маленькое крыло. Она дышала глубоко и ровно, и на очередной выдох подул настоящий ветер — сильный, уверенный бриз. Девочка вопросительно взглянула на Феликсу, та кивнула и начала раскачиваться с ноги на ногу, перенося ладони к груди, а затем выставляя ладони в сторону паруса. Движения рук и ног были синхронны: левое колено согнуто — руки над ним; переход и опора на правую ногу — ладони проходят возле груди и вытягиваются над правым коленом, направляют энергию к парусам. Дина повторила за ней, и паруса развернулись и захлопали, наполнившись. Доски скрипнули, и корабль повлекло прочь от причала, на котором тут же раздались возмущенные крики. Обшивка зазвенела — кто-то стрелял в них, выплескивая бессильную злобу.

— Не останавливаемся, малек, продолжаем раскачиваться! — подбодрила Феликса девочку. Та старательно дышала и двигалась размеренно, сгибая попеременно ноги.

Постепенно ветер усилился, и корабль поплыл все быстрее, вспенивая волны.

— Нам придется миновать форт на выходе из гавани, — напомнил Кистень, становясь к штурвалу. Он достал из-за борта кафтана складную подзорную трубу и уставился через нее на скалы, где, как они все знали, скрывались укрепления и орудия. — Готов поспорить, нас там уже ждет теплый прием.

Феликса знала, что он прав. Но еще она знала, что чем дальше они отходят от причала, тем выше вероятность, что сила Колодца перестанет действовать.

Укрепленный форт, утопленный в скальном монолите, был абсолютно неприступен для большинства кораблей. Калибр пушек, которые обычно ставили на фрегаты, слишком мал, чтобы нанести хоть сколько-нибудь существенные повреждения форту. Будь у них несколько суток, Феликса могла бы что-то придумать: собрать брандер, атаковать с суши или хотя бы подкупить какого-нибудь офицера и устроить маленькую диверсию, которая даст им пару лишних часов, чтобы миновать зону обстрела.

Но времени у них не было совсем, и что гораздо хуже — все еще отсутствовала магия. Они уже приблизились к выходу из гавани, — и к форту, конечно, — но призвать хотя бы маленький огонек не получалось. Колодец действовал ровно в пределах гавани.

— Может, проскочим? — понадеялся Фабио.

— Без шансов, — буркнул в ответ Кистень. — Я осматривал этот форт как-то ночью, из шлюпа. Свистнул в порту и поплыл, думал, продам потом информацию каким-нибудь чертям, пусть разнесут к херам. Хрена лысого! Нечего оказалось продавать. Форт неприступен — это раз. С суши туда вообще ведет подвесной мост. Пушки стоят такого калибра! — он развел руками в стороны, чуть ли не выгибая их за спину. — Явно на скале стоят, не всякая каменная кладка удержит такую махину. Это два. Заряжаются, конечно, долго, но стоят всегда наготове. Ядро закинул, фитиль поджег и вперед, даже целиться не нужно…

— Но им ведь требуется перезарядка, так или иначе, верно? — заметил Акыр. — Сколько там батарей этих сверхтяжелых пушек?

— Я насчитал тридцать бойниц, — почесал в затылке Кистень. — На что ты намекаешь?

— Ветер Дины дует по команде, так? — начал Акыр. — Мы можем попробовать заставить форт сделать выстрел вхолостую.

— То есть?

— Смотри, — Акыр указал пальцем на горловину бухты, сформированную скалами. Скалы вздымались неполным кольцом, неровным, но почти сомкнутым, позволяющим разойтись всего двум-трем кораблям. Форт располагался с одной стороны горловины — противоположную скалу составляла прочная порода, вроде гранита, и обустроиться на ней жителям Бедерана так и не удалось. Зато со второй — сейчас она расположилась по правую руку с их стороны — форт был построен на совесть. — Перед горловиной мы разгонимся, как сможем. Вряд ли в форте понимают, какого происхождения ветер, который нас движет. У самого форта мы развернемся, перенаправим ветер, а после залпа наполним паруса заново. И уплывем до того, как они перезарядят свои здоровенные пушки.

— Может выгореть, — покивал Кистень. — Малая, что скажешь?

Дина вздрогнула, но, к удивлению Феликсы, не прекратила раскачивающих движений, помогавших ей усмирять ветер. Сама Феликса тоже продолжала раскачиваться, готовая подхватить магию, если девочка собьется. Но Дину не сбил даже рев Кистеня, обращенный к ней. Она наморщила лобик, что-то пошептала себе под нос и посмотрела прямо в глаза чародейке.

— Мы ведь справимся, правда? — еле слышно спросила она.

— Ты все делаешь сама, и делаешь хорошо. Ты способная, у тебя все получится, — искренне ответила девушка.

— Ты все равно делай со мной, ладно? — все так же тихо попросила Дина.

— Конечно, — улыбнулась Феликса.

Дина откашлялась и звонко ответила штурману:

— Добро, господин штурман!

Кистень аж крякнул.

— Ну, девок понабрали! Одна хлеще другой!

Акыр довольно улыбнулся и подмигнул дочери, после чего принялся озвучивать команды. Матросы сновали по реям, тросам и палубам, готовясь к маневру. Кистень даже принялся немелодично напевать что-то похабное себе под нос.

Дина в соответствии с планом отца разгоняла корабль все быстрее. Светлые прядки метались маленьким ураганом, но ей это нисколько не мешало.

— Насчет «три»? — предложила Феликса. Девочка кивнула. Феликса обернулась на матросов, сновавшим по такелажу, чтобы подготовить паруса к маневру, и принялась считать: — Раз! — примерно минута до обстрела. — Два! — чуть больше половины минуты. Феликсе показалось, что она слышит шипение далеких фитилей. «Самообман», — отмахнулась она про себя. — Три! — выкрикнула она и вместе с Диной, не сговариваясь, повела руки вокруг себя.

Корабль слегка накренился, повинуясь Кистеню и обрасопленным * парусам. Дина уцепилась за Феликсу, чтобы удержаться на ногах.

— Не останавливаемся! Добивай до полного разворота, — сказала она девочке. — И разгоняйся как можно быстрее.

— Кистень, старый хрыч, крути штурвал быстрее! — орал капитан.

Кистень и рулевые старались, как могли. Весь корабль вместе с ними затаил дыхание, ожидая залпа.

Когда Феликса уже начала думать, что маневр не удался, ее оглушил сокрушительный выстрел сразу тридцати огромных пушек. Корабль, все еще наполовину развернутый в сторону гавани, завершал поворот.

— Малая, разгоняй нас скорее! — завопил Кистень.

Дина и Феликса подхватили ветер, раскачавшись в один присест, и корабль помчался, как резвый конь, едва ли не быстрее прежнего.

Кто-то в форте пытался в них стрелять из ручных мушкетов, пистолетов и мелкокалиберных орудий, но фрегат проскочил слишком быстро, а расстояние от скалы с фортом до их корабля стремительно увеличивалось.

Они выскочили из горловины, как пробка из бутылки. В ту же секунду стало понятно, что магический ветер больше не нужен: над волнами дул уверенный морской бриз, да еще и попутный. Дина опустила руки и встала прямо. Феликсе пришлось тут же подхватить ее — та слишком устала и переволновалась, и ноги уже не держали девочку. Повинуясь непривычному порыву — скорее памяти, чем сердца — чародейка обняла девочку и погладила по голове. Волосы были влажными от пота.

— Ничего, больше не придется столько колдовать, — заверила она девочку. Та, похоже, засыпала на ходу, но все равно гордо улыбалась. — Ее бы в каюту отвести, — виновато обратилась она к Цефоре.

— И накормить, — дополнила Радна.

Фабио с Цефорой вдвоем унесли Дину под палубу.

«Магия вернулась, — внезапно осознала Феликса. — Я чувствую, как кто-то колдует!»

Она обернулась и увидела Брисигиду с ладонями, светящимися золотом над спиной Хольгера.

«Вот кто сразу занялся делом, — одобрительно подумала Феликса, — пора и мне сделать что-то. Как меня достала эта гавань, этот город, вся их гнилая продажная власть, впустившая ассасинов!». Глядя на горловину и виднеющуюся в ней гавань, она развела руки в стороны параллельно палубе, расставила ноги так, чтобы колени, согнутые под прямым углом, образовали квадрат, подняла ладони вверх и резким движением вытянула руки вперед, а затем стала с усилием поднимать, вытягивая из недр земли утопленные когда-то бедеранскими магами кораллы. Те успели немного нарасти, и когда она, забывая дышать от усилия, закончила свое колдовство, в нескольких местах вода забурлила, подпуская кораллы к самой поверхности. По мнению Феликсы, это должно было задержать возможную погоню.

«Вот и все, с чем я справилась, — осознала она, глядя на свои руки. — Вот и все».