Мёртвая точка

76 день

Фейн и Альбертон находились в центре управления. Альбертон демонстрировал свои навыки владения компьютером.

— Нужно всего несколько аккумуляторов и челнок можно отправить на Землю, — сказал Альбертон, не отрывая взгляда с монитора. — Увы, это все, что можно сделать.

— Аккумуляторы можно раздобыть на корабле? — спросил Фейн.

— Да, я видел их в отсеке двигателя, они поддерживают работу внутренних систем. Я поставлю их на подзарядку. Не уверен…

— В чем?

— В том, что долетит челнок, — сказал Альбертон. — Я не знаю, как далеко мы находимся от орбиты Земли. Но в ее направлении можно отправить челнок.

— Лишь один из нас сможет…

— Да. Кислорода не хватит на двоих, чтобы…

В этот момент почти бесшумно открылась дверь, и на пороге появился Дадсон. Он был испуган и чем-то озабочен. Его глаза бегали по сторонам, он что-то искал.

— Я, я…

— Да, что с тобой? — спросил Фейн.

— Я был у нее… ее больше нет, — пробормотал невнятно Дадсон.

— Что? — переспросил Фейн.

— Вы уверены? — спросил Альбертон, оторвавшись от экрана. В его глазах поселилось беспокойство.

— Только спокойно, — начал Фейн, — объясните, что…

— Она не отвечает, — пояснил, заикаясь Дадсон.

— Так, по порядку, что произошло? — спросил Альбертон.

— Я постучал к ней в комнату, хотел принести еду или помочь чем-то, она, ведь, давно не выходила из нее. Она не ответила, и я решил отодвинуть дверь…

— И что? — спросил Фейн.

— Дверь открылась, я видел только ее ноги, она, по-видимому, лежала в кровати. Я не стал заходить, и еще раз спросил, можно ли войти, но она не ответила… — Дадсон вновь погрузился в переполняющие его чувства.

— Соберитесь, Дадсон, — сказал Альбертон.

— Хорошо, я постараюсь, — сказал Дадсон, делая тяжелый вдох. — Я немного продвинулся вперед, чтобы войти, я не хотел заходить без ее разрешения, и увидел…

— Что, что вы увидели? — спросил его, еле сдерживаясь, Альбертон.

— Легче пойти к Ости, чем вытянуть из него что-либо, — сказал Фейн.

— Вы правы, — согласился Альбертон.

— Я уви…, я увидел кровь, — проговорил заикаясь Дадсон.

Фейн и Альбертон, оставив Дадсона в подавленном состоянии, опрометью помчались в комнату Ости.

Буквально влетев в комнату, они остановились и замерли. Их взгляду открылась чудовищная картина еще одного убийства.

— Он не остановится, — почти шепотом сказал Альбертон.

На кровати, испачканной кровью, лежало тело бедной Ости. Оно было прикрыто простыней.

— Он убил ее, а потом укрыл тело, — сказал Фейн, оглядывая постель.

Простыня пропиталась кровью, два красных пятна в области груди и одно в области таза. На стене была кровью написана фраза: «Я уйду, чтобы потом вернуться в кошмарных снах».

— О каких снах имеется в виду? — спросил Фейн.

— Убийца запугивает нас, он хочет подавить нашу волю к жизни, — сказал Голдман, только что вошедший в комнату. Он подошел к кровати, — Боже, какой ужас…

— Что вы на это скажете, Голдман? — спросил Фейн.

Голдман сдернул простыню и внимательно приступил к осмотру тела.

— Признаюсь, я с трудом осматриваю труп, — сказал Голдман. — Это не мог сделать человек.

— Может на нашем корабле прячется какая-то инопланетная тварь? — предположил Альбертон.

— Почему ты считаешь, что это дело рук чудовища? — спросил Фейн.

— Да, так, — начал пояснять Альбертон. — Последнее время у меня возникают галлюцинации. Все эти кошмары от этих дурацких фильмов, которыми полна мультимедийная сфера. Эти фильмы, они запрещены. Вы, ведь, наверняка, включали их?

— Я, по правде говоря, не знаю, как управлять ею, — сказал Фейн, отворачиваясь вместе с Альбертоном от тела и поглядывая в верхний угол комнаты на мультимедийную сферу. — Я знаю, что она имеется на борту чуть ли не в каждой комнате. Но это какая-то новая модель, не так ли? Я и со старыми не в ладу был. Не люблю технику, не знаю почему.

— Я люблю, — сказал Альбертон. — Но это… это, должно быть, запрещено. Вы знаете, что сфера может не только демонстрировать фильм в 3Д формате, то есть в пространстве, но и посылать сны, когда человек спит.

— Да, я слышал это, — ответил Фейн. — Но, как я уже говорил, я не любитель острых ощущений.

— В ней, — Альбертон указал на небольшую выдвинутую панель в стене, — сохранены запрещенные фильмы. С насилием и жестокостью. Они уже лет пятьдесят как запрещены. Они вызывают лишь агрессию, вот почему все на взводе. Вас, по-видимому, это обошло стороной, из-за вашей неприязни к технике, но, учтите, она может запускаться и ночью, когда вы спите.

— Что же делать? — взволнованно спросил Фейн.

— Я хочу отключить ее, — сказал Альбертон.

— Через компьютер? — спросил Фейн.

— Да, он управляет и сферой. Тот, кто убивает, не только знает корабль, но и знает все пароли компьютера. И это не какое-то животное. Хотя и монстр среди людей. Это человек, в шкуре монстра, с душой чудовища.

К ним подошел Голдман. Его вид был озабоченного, подавленного и напуганного человека.

— Да, признаюсь, даже меня, — начал Голдман, — шокировало это убийство.

— Что там? — спросил Альбертон. — Мы не решились смотреть на обнаженное тело бедной Ости. Ей досталось?

— Не то слово, — сказал, с трудом проговаривая, Голдман. — Он сначала задушил ее. Ости не испытывала боли от дальнейших истязаний тела.

— Что? — удивился Фейн. — Убийце этого было мало?

— Задушив ее, он отрезал ей соски обеих грудей и вырезал половой орган.

— Боже Всемилостивый, — взмолился Фейн.

— Это не всё, — продолжал Голдман. — Убийца исколол все ее тело каким-то острым предметом.

— Он не любит женщин, — заметил Альбертон.

— Возможно, у него были какие-то проблемы с противоположным полом, — сказал Голдман. — Но вы вспомните другие убийства. Нет, этот маньяк хочет чего-то другого. Он напуган. Об этом говорит фраза на стене, которую он написал для нас. Он хочет, чтобы мы помогли ему в чем-то.

— Но пока он нас лишь запугивает, — сказал Альбертон.

— И это ему удается, — сказал Фейн.

— Я прочитаю еще раз все уголовные дела каждого, — сказал Альбертон. — Может там что-то можно отыскать.

— Эх, если бы у нас был детектор лжи, — сказал Фейн, — мы бы быстро определили убийцу.

— Зачем детектор, — сказал Голдман, — я знаю отличный тест, который бы помог выявить ложь.

— Отлично, — сказал Альбертон. — Вы сможете подготовить вопросы?

— Да, думаю, что смогу.

Голдман приступил к составлению вопросов, а Альбертон читал уголовные дела каждого члена экипажа. Когда Голдман был готов к тестированию, все собрались в просторной комнате со столами. Альбертону и Фейну пришлось раздобыть листы бумаги, они находились в комнате управления.

— Это те самые листы? — спросил Фейн, глядя на белоснежные листки.

— Сомнений быть не может, — ответил Альбертон. — Убийца знал, где они находятся.

— Кстати, на теле Ости, тоже был найден перепачканный кровью лист бумаги, — сказал Фейн.

— Я надеюсь, это все поможет в выявлении, — сказал Альбертон, указывая на бумагу, — преступника.

— Вот ручки, — сказал Фейн. — Можно подумать, что их кто-то специально приготовил.

— Это вряд ли, — сказал Альбертон. — Откуда преступнику знать, что мы будем проводить тест. Это, ведь, твоя идея.

— Да, и она мне пришла в голову случайно. Кстати, эти ручки нового поколения, — сказал Фейн.

— Что это значит? — спросил Альбертон.

— Они заполнены, так называемыми, бесконечными чернилами. Я не знаю, откуда я это помню. Просто помню и все.

— Голдман передал мне те кровавые листы. Это улики, доказывающие совершение преступления. На них могут быть отпечатки пальцев, оставленные преступником, — сказал Альбертон. — Они будут храниться в папке, в моей комнате.

— Зачем ты мне это сказал?

— Не знаю, на всякий случай.

Через полчаса все было готово к тесту. Все находились за столом, напротив каждого лежал лист и ручка.

— А Голдман? — сказал Эвенз с упреком, — он тоже должен участвовать в тесте. Он не может читать вопросы.

— Да, пусть и он участвует, — запротестовал Дадсон.

— Хорошо, хорошо, — сказал Голдман, — правда, это не будет точно, ведь, я подготовил вопросы.

— Тогда, пусть их перемешает компьютер. И задавать их будет тоже он, — предложил Фейн. — Это возможно? — он посмотрел на Альбертона.

— Да, вполне, — согласился Альбертон. — Но для этого мне потребуется несколько часов, это не так просто, — он бросил взгляд на Дадсона.

После подготовки и программирования Альбертона все опять сели за столы. Только на этот раз и Голдман тоже сел за стол.

— Но в этом случае, Альбертон будет знать вопросы, — вновь возразил Дадсон.

— Нет, не волнуйтесь, — сказал учтиво Альбертон, — компьютер вопросы будет выбирать сам, произвольно, по случайной величине. Я так запрограммировал программу. Еще вопросы есть?

После выяснения всех формальностей начался тест. Спустя тридцать минут заполненные листы лежали перед Голдманом и Альбертоном. Эвенз удалился из комнаты, сказав, что все эти эксперименты — чушь собачья, и он в них не верит.

Голдман начал проводить какие-то линии на строчках со словами — ответами на вопросы и пояснительными рассказами. Альбертон сверял цифры и заносил в таблицу. Фейн и Дадсон с нетерпением и беспокойством следили за всеми бесхитростными манипуляциями рук Голдмана и Альбертона.

Спустя час были готовы результаты, их зачитал Альбертон.

— Сначала несколько слов о тестировании, — начал Альбертон. — По предложению Голдмана был выбран метод тестирования буквы «о», который определяет ложность ответа на поставленный вопрос. Все вы писали ответы на вопросы, подготовленные компьютером. В тех листах, где вы описывали свое поведение, чувства и переживания, действия, совпадающие по времени с преступлением, мы определяли линии изгибов пересекающихся прямых. Прямые были проведены по ширине буквы «о», написанной вами в словах, ответах, пояснениях. Эта буква часто встречается, поэтому компьютер выбрал ее. Даже я не знал, какой буквой будет проведен метод тестирования. В тех местах, где прямые пересекались, были поставлены замеры — точки. Когда человек волнуется, он пишет букву «о» меньшего размера, чем обычно, когда не испытывает волнения и беспокойства. Убийца мог волноваться, отвечая на вопросы, так как только он знал, когда были совершены преступления, и, что он тогда делал. Ложный ответ приводил к изменению почерка и к уменьшению высоты написания буквы «о».

— Все понятно, — сказал Дадсон. — Каковы же результаты, мне уже не терпится узнать. Хотя я и так знаю, что не совершал ни одного преступления.

— Хорошо, еще один момент, — продолжал Альбертон. — В тех случаях, когда кто-то не мог ответить определенно, из-за отсутствия памяти, можно было ответить: «не знаю точно». В последнем ответе тоже присутствуют две буквы «о». Теперь результаты тестирования. Их зачитает Голдман.

— Под подозрение попало всего несколько человек, — начал Голдман. — Фейн, на вопросе 34, 38 и 67; Альбертон, на вопросах 38 и 126 и ваш покорный слуга, на вопросах 217 и 310. Все остальные отвечали без подозрений на ложные ответы, или какие бы то ни было волнения.

— И что же это были за вопросы? — спросил Дадсон.

— Вопросы все не относились ко времени совершения преступлений, — сказал Голдман. — Скорее они связаны с волнениями и страхами, которые все мы испытываем, находясь здесь.

— То есть, — сказал Фейн, — тест ничего не дал?

— Можно и так сказать, — ответил Голдман. — А может и дал, например, результат таков: среди тестируемых нет преступника.

— Или преступник хитрее теста и всех этих ваших вопросов, — язвительно прорычал Эвенз, стоящий в проеме двери.

— Я могу попробовать гипноз, — предложил Голдман. — Это лучше, чем ничего не делать.

— Лично с меня хватит, — сказал Альбертон и вместе с Эвензом удалился.

— Ну, кто хочет попробовать? — спросил Голдман.

— Что это выявит? — спросил Фейн. — Ведь, преступник, находясь под гипнозом, будет в сознании и явно не выдаст себя.

— Да, вы правы, — согласился Голдман.

— Тем более что двое отказались, — сказал Дадсон.

— Гипнозом я не очень-то владею, — начал Голдман, — надежды мало. Я могу лишь погрузить вас в слабый гипноз, для сильного — требуется опыт и специальные знания.

— Что же тогда он даст? — спросил Фейн.

— Ну, например, вы можете кое-что вспомнить из прошлого, — сказал Голдман. — Как вы попали на корабль, и это может пролить свет на нынешние события и коснется всех нас.

— Окей, — неожиданно согласился Дадсон, — я согласен.

— Ну, что ж, — начал Голдман. — Тогда вы, Фейн, пересядьте к стене, выбудете присутствовать как свидетель и не мешать, а вы, Дадсон, опуститесь вот в это мягкое кресло. Я опущу спинку, чтобы вы могли удобно себя чувствовать.

Дадсон сел в мягкое кресло, утонув в нем, его голова удобно опустилась на наклоненную спинку. Рядом с ним расположился Голдман, который начал ровным, приятным тоном успокаивать состояние Дадсона. Постепенно его мускулы расслабились, сознание успокоилось, мысли затуманились, и он погрузился в полусон.

Фейн спокойно наблюдал за всеми проявлениями Дадсона. Его тело под воздействиями гипноза размякло, дыхание успокоилось. Фейн внимательно следил за каждым словом Голдмана и умиротворенной позицией тела Дадсона, на лице которого расслабились все мимические мускулы. Наконец Голдман, мягким и ровным тоном спросил:

— Что ты видишь?

— Я вижу аэропорт, — ответил Дадсон. — Вокруг мало людей. Открывается дверь, объявляют прибытие самолета, входят сотни людей.

— Что ты делаешь в аэропорту?

— Не знаю, — ответил спокойно Дадсон, — я направился в какую-то дверь. Этот выход не к самолету. Я иду по безлюдным коридорам, прохожу мимо десятков дверей. Открываю одну из них с надписью…

— Что написано на двери?

— Нет, не вижу, она в тумане.

— Что дальше? Что за дверью?

— Он ждет меня. О Боже, у него нет портфеля. В его руках…

— Что, что у него в руках?

— Я ухожу, нет, бегу. Я убегаю, тороплюсь. Нет, не могу, что-то держит меня, не пускает, Боже, нет! Нет!

Тело Дадсона несколько раз передергивается, его лицо искривлено гримасой ужаса. Страшная судорога искажает его тело и вновь отпускает. Фейн с тревогой поднимается. Голдман останавливает его жестом и продолжает гипноз.

— Что вы видите?

— Я среди людей, на какой-то площади, — говорит вновь спокойно Дадсон. — Он следит за мной.

— Кто это? Вы его узнаете?

— Это он, я знаю, это он. Нет!

— Надо его выводить из этого состояния, — сказал Фейн, не выдержав искажения тела Дадсона.

— Я сам знаю, не мешайте, — сказал Голдман, бросая недовольный взгляд в сторону Фейна.

Голдману потребовалось менее минуты, чтобы Дадсон вышел из состояния гипноза.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Голдман.

— Так, немного голова в тумане, — ответил Дадсон.

— Это пройдет.

— Вы что-то видели? — спросил Фейн, не сдержавшись.

— Не знаю, — ответил Дадсон неуверенно, — я не помню.

— Но вы же сами говорили, что видели, — сказал Фейн.

— Можете идти, — спокойно сказал Голдман, — все в порядке.

Дадсон, покачиваясь и нетвердым шагом, вышел.

— Почему вы его отпустили? Пока свежо в памяти, — сказал Фейн, — он мог ответить.

— Он не помнит, и я ему верю, — ответил Голдман. — Если он вспомнит, то сам скажет. Сознание настолько сложное, что не стоит настаивать на немедленных ответах. Это может навредить его мозгу. Вы видели, в каком тяжелом состоянии он вышел отсюда?

— Да, вы правы, я погорячился. Пусть будет так, — согласился Фейн.

— Знаете, что я вам скажу, — задумавшись, сказал Голдман. — Мы имеем дело с необычным преступником. Это больной человек, он не такой, как все. Он не предсказуем в поведении.

— Что вы имеете в виду? — спросил Фейн.

— Холодный, не обремененный ничем цинизм и крайняя жестокость. Его действия непредсказуемы, поведение угадать или просчитать нельзя. Следующей жертвой может стать каждый.

— Давно человечество с этим не сталкивалось, не правда ли? — сказал Фейн.