Мелкий писец

Глава 12

Светлой лунной ночью пришли мстители.

Не сильно побили, я отделался лишь трещиной в ребре, и то не уверен, может быть, просто ушиб.

Во дворике спало на удивление много людей. Кроме меня и Шедира, тут же ночевали ещё несколько работников. Не жрецов, естественно, а тех, кто занимается работами недостойными их, убогих. В смысле, близких к богам.

Засыпалось трудно, в специальных комнатах над несколькими щедрыми дарителями проводили обряд инкубации вещего сна.

Я и не знал, что такое есть, мне казалось, что всё гораздо проще. Попросил бога, он и ответил. Как рассказал Шедира, прямая линия есть далеко не у всех, нужно заказывать «звонок».

Сначала люди приводят себя в надлежащую чистоту: не просто моются, но и не «грешат», воздерживаются от разного — перечень запретов зависит от божества, ответ которого они хотят услышать. Часто это не только поведенческие ограничения, но и пищевые.

Потом приносят щедрые дары, а в ответ получают особое снадобье, гарантирующее хорошие сновидения, во время которых жрецы начитывают над спящими особые молитвы.

Вот их бубнёж и не давал мне спать. Понятно, почему надо опаивать вопрошающих: они и так на нервах, ожидая связи с богом, так ещё и над ухом кто-то постоянно разговаривает. Они не особо понижали голос, торжественно говорили, как и положено обращаться к богам. С экспрессией.

У меня день тоже выдался непростой — новое место, да ещё приключение с воришками. Вот и ворочался долго не мог заснуть, пока не вызвал в памяти знакомое чувство объятий пушистых крыльев какой-то сверхъестественной сущности.

А когда погрузился-таки в сон, то видимо из-за размышлений о проводимой инкубации сновидений, увидел во сне Сатис, которая почему-то велела мне просыпаться.

Её оборвали на полуслове, я был разбужен ударом в бок, потом по затылку.

Спросонья или от удара по голове, я не сразу и сообразил, что происходит.

Те двое мажоров катались по полу и стонали, хватаясь за старые раны, которые я им нанёс днём.

Что происходит я понял, когда первым рядом с нами появился Каапер. С короткой жердью. Он, не разбираясь, влупил мне этой палкой по ушибленному боку и… замер со стеклянными глазами.

Жердь выпала у него из рук, а тело медленно осело на колени. Уж не знаю, что там он увидел в пьяном угаре (разило от него изрядно), но когда встал, ударил тех двоих тоже по бокам:

— Теперь равновесие восстановлено, — сказал он непонятно кому. Кажется, он смотрел поверх голов нескольких человек, пришедших на шум и готовых вмешаться, если Каапер прикажет.

Он не приказал:

— Отдыхайте, — сказал, и ушёл покачиваясь.

— Опять напился, — тихонько сказал кто-то из слуг. Я их ещё не знаю, днём даже не понял, что они тут работают как и я, а надо было догадаться, что неспроста их тоже кормили подношениями. Завтра у Шедира спрошу о распорядке и о статусах работников. Он, кстати, даже не проснулся. Видать намаялся за день.

— Привет. Давно не виделись, смельчаки, — я наклонился над одним из мстителей.

Они попытались встать, но не смогли. Ушиб, полученный днём, снова начал болеть, нога подогнулась. Я это отлично разглядел в лунном свете, дополненном несколькими масляными лампами прибежавших на шум.

— Афарэх, что ты задумал? — прошипел раненый, боясь повысить голос и призвать тем самым мстительного «духа» Каапера с гибкой тростиной.

— Договориться, — сказал я спокойно. — Давайте жить дружно? Вы же видите, что Сатис на моей стороне? Или вам нужны ещё доказательства?

Не уверен, что подействовало больше: моё красноречие или слеппер в моей руке. Он весьма убедительно покачивался перед лицом парня, так что явно послужил сильным аргументом для заключения перемирия.

На том и разошлись.

Уснуть не мог долго, просыпался от каждого шороха, да ещё и адреналин кипел какое-то время. Завидую моему новому другу. Шедира дрых без задних ног.

Я же совсем не выспался. Сатис не имеет отношения к культу солнца, её называют Правительницей звёзд. Видимо поэтому обряды её восхваления начались ещё до восхода, пока Сириус отчётливо виден. Судя по текстам песнопений, его провожали за горизонт.

Услышал, даже не смотря на то, что ритуалы проходили во внутренних сакральных помещениях, тех, что со стороны реки. Это не тихие молитвы, а эмоциональные гимны, иногда с криками, иногда с распевными декламациями, сопровождаемые бряцаньем трещоток-систров, и что окончательно добило, так это горн. По крайней мере для меня трубный звук прозвучал как пионерский горн из будущего. Только окончательно проснувшись, понял, что схожесть отдалённая, этот противнее в разы. Не знаю, уместно ли говорить о простой медной трубе так, но эта штука звучала фальшиво.

Видать, горнист неумелый. Я потом рассматривал эту штуку, как и в горне звук меняется губами, языком, лицевыми мышцами и силой дыхания. Никаких вспомогательных приспособлений. Внешне труба тоже похожа только раструбом на конце, она без витков, прямая, чуть больше полуметра в длину.

В деревне у нас был мужчина, умевший дудеть на самодельной флейте (егип. уфатта). Гораздо мелодичнее играл. Но там отверстия имелись, чтобы лады менять, а тут простая сплошная труба.

К счастью, они не только гудели, а певица богини Сатис исполнила что-то действительно выдающееся. Хоть мелодия и простовата, голос у неё приятный, послушал с удовольствием, но не мог не подумать с толикой нервозности, что каждое утро будет таким.

Вот с чем мне повезло в этой новой жизни, так с пропитанием. Я видел на улицах Асуана и Элефантины глодающих, просящих подаяния (к счастью, меня, мелкого, они игнорировали). Но в деревне ничего такого не видел ни разу. В соседней деревне, с которой у нашей были хорошие отношения, как-то случилась неприятность с хранением зерна — мыши пожрали, да подтопило зернохранилище. Но они не особо растерялись, оставили то, что спасли, на уплату поборов, а сами перешли на подножный корм. Съедобного в реке и у реки много. Да, не так сытно жили, но до следующего урожая дотянули, отчасти с помощью соседей.

Потом был дом Саптаха, ооочень небедного человека. Никто из слуг там не скажет, что голодает.

Теперь вот при храме живу. Не совру, если буду доказывать, что жизнь здесь — сплошное пиршество, но и пожаловаться не на что. Сыт, напоен. Мы, те кто попроще, пиво в основном пьём, его нередко преподносят Сатис.

Мы так хлещем, не боясь поноса, а жрецы через ситечко его процеживают. Это, как мне кажется, стало частью застольного этикета. Древнее пиво и в самом деле мутное, в нём плавают куски хлебов, на котором его сбраживали. В деревне только самый осадок со дна отбрасывали, не фильтровали, а вот важные люди до такого не опускаются, как и не цедят через тростинку как мы, народ попроще.

Мне выдали очередной свиток на восстановление. Хрупкий, прямо в руках рассыпается. К счастью, он односторонний, так что разложил пазл на полу, и потихоньку начал переписывать под присмотром Каапера. Не постоянным, конечно, он просто время от времени заходил, убедиться, что я аккуратен с «ценностью». Его основная обязанность — преподавать в перанхе. Он деточек учит грамотности.

На самом деле ерунда какая-то записана, это древний бухгалтерский отчёт. Не понимаю, в чём его ценность, так что объясняю для себя поручение тем, что это испытание меня как специалиста. Если справлюсь, дадут что-то в таком же состоянии, но действительно важное.

Справился, конечно. Главное не спешить. Слегка увлажнил и папирус стал податливее, перестал ломаться. Если был бы двусторонний — тогда да, проблемно было бы таким методом действовать.

Правда, провозился долго, солнце уже было высоко, когда закончил.

Вышел во двор, потянуть затёкшие мышцы да постоять под лучами неласкового египетского солнышка.

— Это он! — услышал я возглас, помешавший отдыху.

Обернулся.

Во внутренний двор храма вошёл грузный мужчина в сопровождении четвёрки вооружённых «последователей».

— Приветствую тебя, Собекхотеп, — на правах старого знакомого я позволил себе лишь слегка поклониться, усидев знакомое обрюзгшее лицо.

— Перед тобой правитель Элефантины, Хнумхотеп! — завопил один из вчерашних воришек.

(авт.: Хнум — брат Себека)

— Прости, Хнумхотеп, — мне пришлось исполнить поклон в полной форме, на коленях с вытянутыми руками. — Пусть твой взор будет ясным, а слух — радостным!

— Накажи его, дядя! — завопил опять тот обиженный.

— Заткнись, — рявкнул правитель, и я услышал звук пощёчины. — Встань, — сказа он мне.

Я не ошибся, сказано мне.

— Меня зовут Афарэх. Я знаком с твоим братом и обознался. Вы очень похожи, — я ещё раз склонил голову на всякий случай.

— Он рассказывал о тебе, старый мальчик. Не обращай внимания на моего племянника. Он глуп и не видит, что сама Сатис обнимает тебя своими крыльями.

Молодой человек, держащийся за щёку, кажется, даже забыл о своей боли, разинул рот и выпучил глаза.

Я и сам удивился. Впрочем, я бы удивился, если бы такой важный человек пришёл лично, чтобы заступаться за балбеса. Я видел на пиру детей Собекхотепа, этот точно не его. Скорее всего он племянничек со стороны жены, кто бы она ни была. Может даже не первой и не второй. Да и внешнего сходства нет совсем, так что явно не родной по крови.

Кстати, по мнению египтян кровь наследуется от матери, а по отцу передаётся ка.

— Я слышал от брата интересные истории про тебя. Видел, что Саптах подарит царю, да будет он здрав и живёт вечно.

Кажется, я догадываюсь, зачем такой важный дядечка пожаловал. Но всё равно странно, что лично.

— Я зашёл поклониться Сатис, — он словно подслушал мои мысли. Да скорее всего у меня лицо мало отличается от его племянника, так что не надо залезать в голову, чтобы понять мою растерянность. — Не к тебе, не волнуйся.

В принципе, под «поклониться» могло подразумеваться всё, что угодно. Может дела какие-то к главному жрецу. Храмы — это не просто культовые сооружения. Например, жрецы и лекари — это одни и те же лица. Важные учёные, астрономы, архитекторы и прочая интеллектуальная элита обучается в храмах. Хранилище знаний располагается здесь же.

В принципе, по мнению египтян, даже бога можно призвать призвать пред свои светлые очи, но например, календарь счастливых и не счастливых дней со стены не вырубят, всю библиотеку не принесут. Да и статус главного жрец тоде не такой уж маленький, хотя с номархом, наверное, только Великий жрец Хнума может сравниться. На счёт жреца Сатис — не уверен.

— Но раз уж мы встретились, — продолжил Хнумхотеп, — у меня будет к тебе дело. Закончу — поговорим. Жди меня здесь.

К правителю города подбежал один из жрецов и сказал с поклоном, но не глубоким, всё-таки важная птица:

— Главный жрец ждёт тебя!

Ну вот и разрешилась загадка.

Племянник так и остался стоять с открытым ртом.

Эх! А я хотел посвятить вторую половину дня чтению.

Перекусил хлебами и инжиром и уселся ждать приглашения, как велено, во внутреннем дворике.

Долго сидел, и чтобы не заскучать, решил сочинить гимн Сатис, раз уж я живу на пороге её дома.

Задумался, и даже не успел начать, как за мной пришли:

— Тебя вызывает главный жрец, — сказал молодой жрец, корча рожу недовольства. Считает ниже своего достоинства, что его посылают за деревенским мальчишкой, да ещё и не обучавшимся у них. Уже насмотрелся этих взглядов за два неполных дня.

— Проводи. Не хочу забрести в запретные места, — я решил поддразнить этого высокомерного типа.

Тот ничего не сказал, но до конца не сопровождал, только подвёл меня к нужному проходу. Я его и сам нашёл бы по тому, что воины, сопровождавшие господина, не вошли в покои жреца, а стояли как стражи около него.

Жрец жил в пристройке куда вел проход, проделанный в стене храма. Я бы сказал, что рядом с храмом располагался его особнячок. Не такой большой как у остальных важных господ, зато гораздо более шикарно обставленный и украшенный не просто фресками, а рельефами и множеством статуй.

Я не скрёб многочисленные вещи, но надеюсь, что это не золото, а лишь позолота. Иначе тут настоящий «Форт-Нокс». Это у провинциального-то жреца, пусть и главного.

— Заходи, — махнул рукой мужчина в жреческой одежде, сидящий на стуле со спинкой.

Они с Хнумхотепом сидели около небольшого столика, накрытого фруктами.

Пришлось упасть на колени перед «благодетелем», но мне показалось, это соблюдение этикета не принесло радости хозяину:

— Встань. Дай посмотреть на тебя, — сказал благообразный старичок.

Сверлил меня колючим взглядом какое-то время, потом помотал головой, покивал, сделал какой-то пас руками, словно хотел что-то сказать, но не решился.

— На нём нет покровительства Сатис, — сообщил он вывод Хнумхотепу. — Без сомнения, его ведут боги, но не моя извечная госпожа.

— Пусть так, почтенный Аханака. Я хочу произвести впечатление на правителя Трона Гора!

Трон Гора, Учес-Хор — это ном ниже по течению. Наш ном называется «Земля лука», Та-Сети. Не того лука, который на грядке, а тот, из которого выпускают стрелы.

— Мы проведём для тебя инкубацию сна. У нас получится лучше, чем в других храмах.

— Аханака! Не ради снов меня сюда отправили боги. Явиться во сне, чтобы сказать, чтобы я спал в другом храме? Не сердись. Я тоже сначала так подумал, пока не встретил племянника.

Оба перевели взгляд на меня. Хнумхотеп вопросительно, а Аханака — с сомнением.

Я молчал. Никакого вопроса не задали, зачем мне вступать?

— Почему молчишь? — первым не выдержал правитель нома.

— Что хочет услышать владыка южной земли?

— Чем можно удивить северного соседа? — крупный мужчина начал раздражаться и стал похожим на взбешённого гиппопотама. Видел однажды, к счастью, издалека.

— Раз наша земля называется Землёй Лука, а мы род покровительством сатис, Разящей острыми стрелами, то луком и удиви. Прикажи сделать воистину роскошное оружие…

— Мальчишка! Только такую деревенщину как ты можно удивить позолотой! — перебил меня Аханака.

— Уважаемый, позолота подходит для женских опочивален, — надеюсь он на меня не обидится, — а мужские игрушки прекрасны смертоносностью. Украсить можно колчан или налучье. Я в этом плохо разбираюсь.

— И в чём же ты, мальчишка, разбираешься? — спросил жрец с издёвкой.

Насколько я знаю, сложносоставные луки появились в Египте только во второй половине второго тысячелетия. Если я правильно определил текущее время, то их или нет вовсе, или они не распространены. Даже в гробнице знаменитого Тутанхамона только часть луков были изготовлены по сложной технологии.

(авт.: 32 составных, 14 простых и 430 стрел)

Я видел в музее египетский угловой лук из его усыпальницы. Этакий треугольник, когда не натянут. Однако технологию его изготовления не знаю. Зато помню видео по реконструкции славянской версии. Вполне могу подсказать, как её воспроизвести. Всё-таки сопромат изучал, понимаю то, что древние вывели интуитивно-экспериментально.

Я спрашивал деда, ветерана нубийских войн, он сказал, что не видел ничего, сильно отличающегося от того, что было в деревне. У кушитов да, другие, но не лучше и не хуже, просто выглядят непривычно.

Можжевельника и дуба тут вряд ли найдётся, так что придётся доверится местным мастерам. Костные пластины обрабатывать помню как, но скорее всего, тут это умеют, как и варить клей из рыбьей чешуи или копыт.

— Я не мастер, но кое-что знаю. Отведи меня к твоим мастерам. Расскажу и покажу, — у меня руки не заточены под столярные работы, опыта не достаточно для тонкой работы, коей без сомнения, является изготовление лука.

Аханака только хмыкнул и дозволительно махнул рукой, а Хнумхотеп сказал, что завтра за мной придут и отведут в мастерскую.

Остаток дня я посвятил-таки чтению, а на следующее утро, едва солнце взошло, за мной пришёл человек и отвёл в мастерскую, которая располагалась прямо в городской черте.

Очень удивился, увидев там Урасу с ещё одним мужчиной, судя по многочисленным шрамам и мощному телу, это кто-то из войска. Когда мы с ним поздоровались, он не представил своего спутника. Я только отметил, что мальчишка стал крепче. Видать, вояки взялись за его тренировки.

Мы не виделись всего несколько дней с нашего «экзамена», а он, кажется, стал старше за это короткое время.

— Велено всё записать, — сказал он кратко.

Самого Хнумхотепа не было, но пришёл кто-то из его доверенных (опять же он не сказал своего имени). Когда ремесленник начал возмущаться, что не станет слушать мальчишку, чиновник беспощадно вмазал ему кулаком по лицу со всей силы, от чего тот упал на задницу, сломав заготовки стрел, лежащих прямо на земле.

— Начинай, — приказал он мне.

Не желая прилечь рядом со смутьяном, я приступил к выдаче своих скромных знаний.

Естественно, ни про блочные луки, ни про самострелы-арбалеты рассказывать я не планировал. Сильно прогрессорствовать не хотел. Всему своё время, и так вон уже какая репутация. Как у Са-Осириса из сказания об обречённом царевиче Сатни-Хемуасе.

Вообще, довольно трудная задача — переводить с инженерного на древнеегипетский. Им же не скажешь: «Лук накапливает в плечах потенциальную энергию в упругих деформациях, при отпускании тетивы переводя её в кинетическую энергию стрелы».

Едва не проболтался про блочный лук, когда рассказывал, что надо стремится к тому, чтобы усилие в конце натяжения было минимальным, а не наоборот. Потому что стреле предаётся всё усилие, суммированное за всё время натяжения (это я так извернулся, уходя от понятия энергии разных видов). Честно говоря, хорошо понимаю, как этого добиться только при блочной конструкции.

Правда, мастер покивал, сказал, что если в самом начале лук тянется легко — то это плохой лук. Мол, он сразу должен сопротивляться натяжению. В общем-то то же самое, что я говорил, только сказано во много раз проще.

Словом, было трудно, я аж вспотел, пока теорию объяснял.

А Уарсу всё пишет и пишет…

Зато, когда перешёл к практическим моментам, к тому, что можно увидеть и пощупать, то с лиц присутствующих исчезла печаль, и все оживились. Всем понятно, почему на спинке нужно разместить сухожилия, а роговые пластинки — с противоположной стороны. Первые будут работать на растяжение, вторые — на сжатие.

Я даже вспомнил, что на один килограмм натяжения, должно приходится грамм веса стрелы. Естественно, не в каких-то единицах говорил, а в соотношении. Только опять запнулся, когда попытался объяснить, что натяжение и массу можно измерять одинаковой мерой.

На удивление, я даже помнил, что составной лук Тутанхамона был сделан из ясеня, а костяные пластинки — это рога буйвола. Только вот ясень тут не растёт. Пришлось провести несколько экспериментов с имеющимися местными материалами.

Мастер уже забыл про мой возраст и вовсю включился в процесс. Наилучшим заменителем ясеня мы выбрали акацию, вымоченную в воде, и рожковое дерево. Но оно тоже редкое в южных широтах, так что первый экземпляр он будет делать из акации.

А Уарсу всё пишет и пишет…

Уже под конец вспомнил, что между слоями надо проложить либо плотную ткань, либо полоски кожи, иначе не добиться необходимой эластичности.

Про то, что можно делать лук в ненатянутом состоянии выгнутым в противоположную сторону, мастер и сам догадался. Говорил, что пробовал, но ничего не вышло. Но если композитный — то всё получится.

Напоследок поговорили о жёсткой рукояти с удобным хватом, полностью костяные рога, но мастер, кажется, уже ушёл в свои фантазии, и пропустил эту часть мимо ушей.

А вот Уарсу всё записал.

И даже чуть больше: человек, пришедший с ним (точнее, наверное, это Уарсу пришёл с тем человеком), что-то сказал ему на ухо так, чтобы никто не услышал. Он сделал пометки.

Я уже потом узнал, что у военных есть своя мастерская, и большие любители поспорить, опять держали пари, кто сделает лучше.

Меня и Аханаку пригласили на смотр результатов. Довольно скоро они подготовились, и двух декад не прошло. Так быстро потому, что все заготовки у мастеров были готовые, не нужно ничего вымачивать, пропитывать и ещё как-то длительно выдерживать месяцами. А так-то и год можно потратить, если начинать со срезания ветки.

Кроме самих спорщиков, Хнумхотепа и Мерикара, больше никого не пригласили. Всё-таки передовое вооружение, пока ещё секретное. Пришли только те, кто так или иначе был причастен к работе.

И лучники, куда ж без них.

Конечно, господа и сами могут, но им невместно, не охота и не война. А ну, как промажут и тем самым бросят тень на своё превосходство над смердами?

Подготовили полигон. Поставили мишени. Мне они сразу показались какими-то странными: несколько классических щитов, представляющих собой рамы, обтянутые коровьей кожей, поставили один за другим.

Армейских представлял здоровенный мужчина по имени Анхесенамон — он стрелял из испытываемого лука, — и обычный лучник с обычным же деревянным луком из акации.

Мастер изготовитель Хнумхотепа сам отвечал за свою работу. Видимо, не доверял никому, хотя стрелком, как выяснилось, он оказался так себе.

В конкурсе на точность проиграл всухую, но когда по моей нижайшей просьбе они поменялись луками со вторым стрелком, с тем, который представлял старый образец для сравнения, тот с восторгом положил все стрелы в яблочко. Естественно, пять выстрелов для привыкания к новинке ему дали, но он освоился уже после трёх.

Конкурс на пробивную мощь тоже проиграл. Вот тут-то и стало понятно, отчего от военных вышел такой здоровяк. Я на правах эксперта попросил попробовать натянуть все три версии оружия, и мои подозрения подтвердились: новый армейский лук я не смог натянуть!

Их же старый — на половину. А вот тот, что изготовил мастер Хнумхотепа — с трудом, но поддался моим детским рукам.

— Великий, — начал я речь в защиту мастера, но Хнумхотеп меня остановил:

— Сам видел. Критерии мы выбрали глупые, — сказал он, покосившись на Мерикара.

Тот только улыбнулся, глядя как его подчинённый пробивает щит навылет.

Зато мои ощущения говорили совсем иное. Я совсем не специалист в стрельбе, но кожей чувствовал, как отличаются луки. Каюсь, не мог не представить себя на месте щитов и мишеней. Лук армейских — это дурная мощь, мощный удар, способный отбросить жертву. А сила композитного лука мастера Хнумхотепа тонкая, проникающая.

От низкочастотного гула при полёте тяжёлой стрелы, выпущенной из тугого лука я вздрагивал, а при выстреле из изящного лука бежали мурашки, и на зубах появлялось неприятное ощущение как при жевании сухой ваты, а на спине что-то вроде удара прутом. Дед меня порол нещадно, когда слишком умничал. Далеко не сразу ко мне прислушиваться стали. Так что знаю, о чём говорю.

Классический лук, выглядящий точь в точь как на палеолитических рисунках в пещерах, без сомнения тоже эффективное оружие. Однако если сравнивать его с композитными образцами, то он явно не дотягивает. Как простолюдин-новобранец по сравнению с обученными потомственными воинами-аристократами, один из которых в процессе воспитания делал уклон на силу, а второй на проворность и гибкость.

«Слабый» лук победил только в состязании на дальность стрельбы. Шагов на двести зашвырнул снаряд, но тут заслуга не только лука, но и в том, что и стрелы мастер сделал, оказывается, по моим рекомендациям.

Это он так сказал, хотя я не помнил ничего особенного. Видать, и Уарсу не записал, раз не учли этого соперники.

Стрелок из обычного деревянного лука формально выбыл из состязания после того, как луки на короткое время опустили в воду. «Формально» потому, что ему заменили оружие, и он продолжил: все конкурсы провели дважды, для сухого и мокрого оружия. Я и забыл, что ляпнул, будто составной лук не очень чувствителен к влаге.

А вот Уарсу всё записал.

К моему облегчению, показали луки себя неплохо и увлажнённые не расклеились. Правда, снаружи их обмотали обработанными полосками кожи, с чего бы им промокнуть-то? Оказывается, это тоже я рассказывал, но подзабыл.

Честно говоря, я после посещения мастерской и не думал о луках, большей частью сознательно прогоняя все мысли о том, это я ускорил военное дело Египта на несколько столетий.

Хоть формально Мерикара был доволен своей победой, однако признал, что более лёгкий в натягивании лук предпочтительнее во время войны. Можно делать больше выстрелов. А тот, мощный, скорее парадное оружие.

В любом случае, такая трудозатратная вещь вряд ли может стать массовым вооружением, однако, какие-то элитные подразделения без сомнения стоит ими оснастить.

Меня не покидала мысль, что я зря ввязался в это. А с другой стороны, что было бы если бы отказал номарху? Какими словами? Мол, идеи есть, да не про твою честь. Ага.

Есть надежда, что, возможно, эти луки и не приживутся. Может то, что записал Уарсу, потеряется?

Говорю и сам себе не верю. Уж больно радовались и Мерикара, и Хнумхотеп после испытаний. Даже сами лично сравнили все три образца.

Стреляют они неплохо, умеют.

А я в деревне только с пращой тренировался. Мы с ребятнёй на птиц охотились…

Эх, почитать бы, что там Уарсу записал!