Между Тьмой и Ночью

Пролог

Полгода назад королевство Лоргия объявило войну Империи, и отец — знаменитый генерал Имперской армии, глава дома Дерсов, один из самых весомых политиков государства и безусловно самый удачливый воин, за всю историю Империи, тут же умчался на границу. Тогда никто не сомневался, что эта война не затянется дольше чем на пару месяцев. Какой чудовищной несправедливостью это казалось юному Рико Дерсу.

Девять лет в Империи не было войн. Еще как минимум лет десять их не будет после этой заварушки. По крайней мере именно так говорил старый Денжо, что служил конюхом в родовом поместье.

В имперскую кавалерию рекрутов набирали с семнадцати лет. В гвардию и пехоту с восемнадцати. Увы, к моменту начала войны, Рико только отметил свой пятнадцатый день рождения. Однако мириться с подобной несправедливостью он не собирался и на следующий день после отъезда отца прямо с утра отправился в канцелярию подавать прошение о зачислении его в кавалерию.

В канцелярии человек, с лицом похожим на крысиную морду, выдал юному Дерсу листовку с правилами набора рекрутов и посоветовал зайти через пару лет. Генерал Арант Дерс с рождения учил сына никогда не сдаваться. Не останавливаться перед преградами к цели, какими бы непроходимыми они не казались. Правда, говорил он о других целях, но Рико не сдался и перед этой. Тем же вечером он пришел в гости к господину Эймону, военному министру Империи и лучшему другу отца. Как долго и вдохновенно он рассказывал господину Эймону о бедах Империи, о неправомочности действий и вероломности Лоргского королевства, о долге каждого гражданина встать грудью на защиту родины и святой обязанности сделать тоже самое человеку из военной династии и как не правильно, и даже преступно в такое время отсиживаться в безопасности столицы ему, Рико Дерсу, потомку Благородного Верна, Великого Марко и Блистательного Аранта!

Господин военный министр слушал, кивал, соглашался, а когда у Рико иссякли и разумные доводы и запасы красноречия, сказал что поручает такому смелому, отважному и безусловно благородному воину самое сложное и ответственное задание: охрану родного дома и защиту любимой матери с младшей сестренкой. Более того отправился лично проводить юного Дерса.

Он рассказывал по пути, как тяжело и страшно будет жить семейству Десрсов без достойного мужчины в доме, если, не дай Четверо, случится что-либо ужасное. Ведь главное, во все времена — это сильный род, а династия не может считаться сильной, если в ней нет мужчины!

Не смотря на поздний час, добравшись до поместья господин Эймон высказал желание засвидетельствовать свое почтение прекрасной Илории — родительнице Рико, и юноше ничего не оставалось, кроме как пригласить министра в дом.

Прекрасной Илории, к слову, дома не оказалось, а после двух часов ожидания и допроса слуг выяснилось, что благородная госпожа с обеда уйти изволили к господину Дайгу Хароку, главному режиссеру имперского театра. Дальнейшее ожидание не имело ни смысла, ни приличия, и господин Эймон, раскланявшись покинул поместье Дерсов, про себя проклиная холодную ночь, не к месту напомнившую о себе подагру, легкомысленного Аранта и его не менее легкомысленное семейство.

Вернувшаяся под утро госпожа Илория выглядела уставшей и раздраженной, а юный Рико, вместо завтрака, получил гневную отповедь о том, что детям на войне не место, а попытка незаконно получить это самое место, пользуясь отцовскими связями, является ничем иным как свинством по отношению, как к отцу, так и к самому себе, не говоря уж о матери, которой стыдно за столь дурное воспитание собственного сына.

Тем не менее выспавшись, матушка снова поехала в театр, а Рико, приняв к сведению утреннюю лекцию, и в целом с ней согласившись, логично рассудил, что со страхом матушки в отсутствие мужчины в доме, вполне справится господин главный режиссер, а у сестренки целых четыре няньки с полным домом прислуги, и решил от своей цели все таки не отказываться.

Тут же написав новое прошение, будущий кавалерист принялся планомерно осаждать канцелярию в целом, и чиновника с крысиным лицом конкретно. Прежде всего он отказался выходить из кабинета, пока у него не примут прошение. На настойчивые требования покинуть помещение цитировал уложение «об Имперской канцелярии», в котором говорилось о том, что само здание доступно для посещения любым гражданином Империи с четвертого часа Лита [1] до первого часа Скома [2] включительно. Выставить вон сына Блистательного генерала, без действительно весомой причины, могло быть чревато…

Боно Валерт, один из чиновников имперской канцелярии, по натуре своей был человеком тихим и терпеливым. Он терпел генеральского отпрыска, когда тот приходил каждый день строго после обеда, зачитывал свое прошение и оставался стоять напротив стола. Боно приходилось терпеливо пояснять всем прочим гражданам зашедшим после, что он свободен и может принимать, а гражданам приходилось обходить Рико Дерса и подавать свои прошения и жалобы от угла канцелярского стола. Спустя неделю подобного издевательства, Боно решился на отчаянный шаг: тщательно подбирая слова, он написал слезную жалобу на юного Дерса лично военному министру, и еще неделю, с замиранием сердца, ждал хоть каких-нибудь изменений. Либо его кошмар закончится и он сможет наконец нормально работать, либо его уволят за «клевету» на аристократа, либо, не приведите Четверо, в его жалобе кто-нибудь усмотрит оскорбление благородного! В последнем случае о последствиях не хотелось даже думать. Однако, спустя две недели стало понятно, что министру нет никакого дела до проблем подобного рода и ему остается только терпеть… Он терпел ежедневно, до первого часа Скома включительно. Терпел когда харфов [3] мальчишка на своем бесценном чистокровном лирце гарцевал вокруг его старой полудохлой клячи на протяжении всего пути от канцелярии до дома. Боно терпел, утешая себя мыслями, что это не надолго, что вот-вот война закончится, вернется блистательный папаша и возьмется собственноручно за воспитание настырного чада… Но время шло. Война не заканчивалась. Генерал торчал на границе. Госпожа Илория пропадала то в театре, то в гостях у господина Хароку, военный министр дневал и ночевал в императорском дворце, куда стекались все донесения и откуда десятками вылетали гонцы направляясь в разные стороны Империи и не только, а ночные кошмары Боно Валерта все чаще и отчетливее приобретали почти детское лицо с серыми, упрямыми глазами.

Когда спустя три месяца стало понятно, что войска на лоргской границе застряли всерьез и надолго, перед Боно встал самый тяжелый выбор за последние десять лет. Либо нарушить закон, принять прошение мальчишки и молиться Четверым, что никто не заметит и не раскопает имя принявшего, либо терпеть этот непрекращающийся кошмар еще два года. И тут Боно вспомнил о своем тесте! Премерзкий человечишка! Лет пятнадцать назад, когда Боно только совершил свою главную ошибку в жизни — женился на симпатичной провинциалке, тесть так же почти каждый день приезжал в гости… Только не сверлил взглядом, резко по военному чеканя текст прошения, как юный Дерс, а ныл. Ныл и жаловался противным скрипучим голосом, что он образованный человек, обученный грамоте, вынужден копаться в земле и гнуть спину на какого-то жадного и чванливого землевладельца. Тогда Боно исхитрился и пристроил излишне надоедливого родственника в канцелярию провинции Флорт, потратив при этом все свои накопления на подарки нужным людям. Теперь же ему показалась просто великолепной мысль взять недельку выходных, съездить с женой в славный город Флортхейм, зайти к тестю в провинциальную канцелярию, при этом подгадать так, чтобы визит пришелся под конец рабочего дня и незаметно подсунуть лишнюю бумагу в стопку с уже рассмотренными прошениями. Великолепно! А мальца направить не к папаше, а к полковнику Панарису, причем сразу лейтенантом! И не в кавалерию, а в пехоту, раз на возраст можно не оглядываться какая разница? Уж больно конь у тебя хорош для кавалерии харф малолетний.

Помнится полковник Панарис единственный, хоть что то значащий вояка принципиально не признающий заслуг генерала Дерса и на дух его не переносящий. Три раза на всю столицу скандалы гремели о том как Панарис прилюдно вызывал Дерса на дуэль, а тот ему неизменно отказывал, ссылаясь на недостаток в армии столь бравых военных, как полковник, и не желая этот недостаток увеличивать.

Точно! Вот полковник Панарис мальчишку терпеть не станет и на подобное преступление в данном конкретном случае глаза закрывать однозначно не будет. Как итог: малолетнее чудовище с позором вернут домой, а мерзкий родственничек отправится в тюремные казематы.

Настроение Боно Валерта стремительно улучшалось. День обещал быть прекрасным.

— Интерееееееесноо… — протянул Дейго Панарис, прочитав направление и разглядывая темноволосого юношу с серыми глазами, которому даже на вид семнадцать лет дать было сложно, — это Арант так пошутил или ты сам кого-то в столице сильно обидел?

В глазах мальчишки читалось непонимание и он, вытянувшись в струнку, явно на всякий случай ответил по уставу:

— Лейтенант Рико Дерс! Прибыл в расположение гарнизона Дье-Плар служить Империи жизнью и честью!

— Ну прибыл, так прибыл, — лениво пробормотал Дейго, наливая в стакан мелорский коньяк, — служить, так служить, — полковник кивнул своим мыслям, залпом осушил стакан и с интересом взглянув на Рико весело добавил, — служить Империи, молодой человек, это дело хорооошее. Достойное и благородное! Казармы, я надеюсь, сами найдете. Сегодня так и быть располагайтесь, можете по гарнизону погулять, познакомиться так сказать с обстановкой. Завтра и далее подъем в первом часу Лита. Свободны.

Рико уже открыл дверь собираясь выйти, как полковник вдруг громко щелкнул пальцами и расплылся в совсем уж дружелюбной улыбке:

— Ах, да! За бумагой, для просьбы уволить вас из армии, можете обращаться в любое удобное для вас время!

— Я сын Аронта Дерса, внук Марко Дерса и правнук Верна Дерса! Война у меня в крови! Имперская армия: единственный жизненный путь! — гордо заявил Рико.

— Я так и понял, — не переставая улыбаться, согласился полковник, — свободны лейтенант, свободны.

Следующие два месяца слились для Рико в одну сплошную унылую кашу, с трудом поддающуюся осмыслению или разбору на составляющие. Вскакивая по удару половника о миску, с началом первого часа Лита, юноша бежал завтракать, пытаясь одновременно съесть, то что успел зачерпнуть из общего котла и застегнуть на все пуговицы харфов мундир, ежедневно посылая проклятья тому, кто придумал, что их в этом самом мундире должно быть двадцать восемь. За два месяца юного лейтенанта ни разу не поставили в караул, ни разу не отправляли в рейд на вражеские патрули или патрулирование своих территорий, ни разу не назначали на кухню и не допускали даже посмотреть на командные боевые тренировки, и ни разу за все время проведенное в гарнизоне его не назвали по имени. Полковник Дейго обращался к нему «лейтенант Дерс» и никак иначе, с особенным наслаждением смакуя первое слово. Все остальные обзывали либо «генеральским сыночком» либо «мелким генеральчиком».

Рико не обижался. У него просто не было ни сил, ни времени, чтобы обижаться. Первые пять часов после завтрака, он отрабатывал навыки боя с щитом и мечом, за следующий час нужно было успеть наколоть дров, после чего шло пять часов почти отдыха: оттащить на восемьсот шагов от гарнизона весь мусор с кухни и казарм до ближайшего болота и насобирать в том же болоте, хотя бы две охапки чистоцвета, который никак не желал расти по берегам, предпочитая расцветать только на плавнях в самых топких местах. Один энтим [4] на помыться, отстираться и переодеться во второй комплект формы. Потом успеть наполнить ужином миску из общего котла, и успеть его съесть до того как отберут, затем еще пять часов с щитом и мечом под неусыпным надзором полковника или кого-нибудь из капитанов, после чего почистить кавалерийские конюшни, помыться и доползти до кровати. Впрочем, первые недели три, сын блистательного генерала терял сознание еще в процессе вечерней тренировки, в лучшем случае в конюшнях. Да и после, лишь к середине второго месяца он приспособился добираться до казармы самостоятельно и с первого раза.

Что бы не случилось, распорядок дня лейтенанта Дерса оставался неизменным. Это было как-то совсем не похоже на войну, которую Рико представлял себе, изо дня в день приходя в канцелярию. Это было даже совсем не похоже на те войны, про которые рассказывали книги в отцовской библиотеке. Здесь, если честно, и войной-то даже не пахло. Это отец сейчас воюет на границе с Лоргским Королевством, а гарнизон Дье-Плар с юга подпирают Великие Болота Сапалита, с востока Вольные Баронства, и лишь за семьсот верст на север начинается граница лоргов. Но это все таки была война. Война Рико Дерса с самим собой. С каждым разом захлебываясь болотной тиной или просыпаясь в куче конского навоза в голове юноши снова и снова звучал голос полковника «Ах, да! За бумагой, для просьбы уволить вас из армии, можете обращаться в любое удобное для вас время!»

Третий день второго месяца Нира [5] прошел для Рико так же, как и предыдущие два месяца, разве что вечерние тренировки в этот раз проходили под присмотром капитана Роя Кларда. «Присмотром» Рой Клард считал, отдых в тени цветущей Алинии [6], употребление, добытой в деревне Дье-Плар браги и наблюдение за генеральским сынком.

Мелкий, по приказу полковника, уже пятый час остервенело пытался убить тупым тренировочным мечом деревянный чурбан и защищаться от того же безмолвного чурбана щитом. Это могло быть веселым зрелищем если бы не повторялось по два раза в день с момента появления мальчишки в гарнизоне. Рою даже шутить не хотелось. Все смешное, что можно было придумать про его движения и его занятие, было уже не один десяток раз повторено в предыдущие тренировки. Да и зачем над ребенком лишний раз издеваться? Над ним итак полковник каждый день издевается. И угораздило же бедолагу родиться в семье Блистательного и попасть к полковнику, да еще и в столь сопливом возрасте! Кто его вообще в пехоту взял? В прочем это же Дерс. Это обычного мальчишку к харфам бы послали, а этого наверняка папаша же сюда и засунул. Потомственные вояки из ближников Императора они все такие. Совершенно сумасшедшие и жестокие харфы. И этот вырастет — наверняка таким же станет, что впрочем и не удивительно с таким-то несчастным детством. Дерс остановился. Глянул на небо и поплелся прочь от чурбана. Чего это он? А! Наверное последний час Нира… Рой запрокинул голову, однако понять который час не смог. Нир вместе с Литом, Скомом и Ведом отплясывали причудливый танец, меняясь цветами и яркостью в совершенно произвольном порядке. Ну и харф с ними, мальчишке виднее. Он по крайней мере трезвый. Хотя будущий генерал кажется тоже уже ничего не соображает. Надо же быть таким идиотом: сунуть тренировочный меч за перевязь мундира. Ладно хоть щит на место кинул.

Рой безразличным взглядом проводил лейтенанта Дерса до конюшни и огляделся. Ребята уже давно по казармам разбрелись. Однако брага закончилась, а душа требовала хорошей шутки. Капитан Клард поднялся, и с трудом сохраняя равновесие, направился в конюшню.

Рико тупо, и уже привычно, выгребал навоз от дальнего стойла, когда сзади вдруг раздался резкий пьяный голос Кларда:

— Красавчик генеральчик!

Огромная ручища хлопнула юного лейтенанта по филейной части. Рико резко развернулся, но поскользнулся, на только что вытащенной в проход куче. Нелепо взмахнув руками, Дерс выронил грабли и свалился сам. Нога Рико уже в полете, в поисках опоры, зацепилась за ногу Кларда. И без того качающийся перед глазами Роя мир, кувыркнулся и погас.

Раздался хруст чего-то ломаемого. Сын генерала рывком сел и застыл, с ужасом глядя перед собой. Голова капитана Кларда с широко раскрытыми глазами, лежала на углу каменной колоды для водопоя лошадей, а в свежую воду, обильным потоком, стекала кровь. Он впервые видел чужую смерть так близко, но гораздо больше его ужасоло осознание последствий. Последствия убийства сослуживца в военное время могли быть только одни — казнь и несмываемое пятно позора в истории династии Дерсов…

На Рико вдруг нашло какое-то странное оцепенение. Ему уже не было ни страшно, ни даже противно. Вообще внутри не осталось ни одного чувства и ни одной мысли. Он просто сидел и смотрел на раскинувшего руки Роя, на его проломленную голову и на красную воду в колоде. Весь остальной мир, вместе со временем куда-то отдалился, он даже не заметил, что это самое время, вовсе не остановилось, а идет себе своим ходом не замечая ни чужой смерти, ни чужой жизни.

Где-то вдали послышался металлический стук. Кажется это должно было что-то значить. Рико не вспомнил. Не пытался вспомнить. Только звонкий и веселый голос капитана Блара Энза разбудил сознание и вернул мир на место:

— Эй Генеральчик! Опять в навозе дрыхнешь? Поздравляю! Твой завтрак теперь…

— Блар осекся, разглядев открывшуюся картину.

— Ты что натворил?!

Рико испуганно посмотрел на Энза:

— Я… я не хотел…

Но Блар не стал его слушать. В четыре широких шага он преодолел разделявшее их расстояние, схватил Рико за шиворот и выволок наружу. Дерс не сопротивлялся. Он послушно семенил за капитаном, спотыкаясь чуть ли не на каждом шагу, но рука Блара, по прежнему крепко сжимавшая воротник мундира, не давала ему падать.

Какой позор… Капитан протащил его через половину гарнизона, за тем по лестницам командирского дома, распахнул дверь кабинета Панариса и буквально швырнул Рико внутрь:

— Полковник! Этот мелкий харф прикончил Кларда!!! — закричал он с порога.

— Капитан Энз, — Дейго Панарис был как всегда спокоен, собран и подтянут.

Короткие светлые волосы идеально расчесаны, а в золотых пуговицах белоснежного мундира отражалось пламя свечей, — во первых, прежде чем зайти к своему командиру, следует стучаться. Во вторых: оставьте нас.

— А… Но… этот… — задыхаясь, попытался возразить Блар.

— Капитан Энз, с лейтенантом Дерсом я сам поговорю, а вы идите пока займитесь капитаном Клардом. Его же наверное похоронить нужно. Исполняйте капитан.

Блар порывисто прижал кулак к груди, поклонился и вышел.

— Итак, я вас слушаю лейтенант Дерс.

Что-то нужно было отвечать, но слова никак не хотели сформировываться:

— Я… я не специально… я… не хотел…

— Лейтенант! — полковник поморщился, — меня совершенно не интересуют ваши желания и ваши намерения. Что это за детские сопли? Извольте докладывать по форме.

Действительно! Отец тоже всегда говорил, что важны только поступки, а намерения не играют никакой роли. Хотел он или не хотел, но он убил сослуживца, тем более старшего по званию. Мелькнуло легкое сожаление, что ему не дадут возможности все объяснить отцу, но и оно тут же пропало. Что объяснять? Важны только поступки. А своим поступком Рико опозорил не только себя, но и свою фамилию, а значит и отца. Что ж пусть он и запятнал честь мундира, но хотя бы последние энтимы обязан прожить достойно. Он выпрямился, гордо вскинул голову и, твердо глядя в глаза полковнику, начал доклад:

— В первом часу Скома, я выполняя ваше приказание, занимался чисткой конюшен, когда ко мне подошел капитан Клард. Предполагаю он имел намерение что-то мне сказать. Я был не внимателен и не аккуратен, в связи с чем поскользнулся и сбил с ног капитана Кларда. Капитан упал на колоду и разбил голову, в следствии чего умер. Я признаю себя виновным в его смерти.

Дейго молча смотрел на Рико. Рико молчал в ожидании приговора. Молчание затягивалось. Наконец полковник, очевидно придя к какому-то решению, взял бумагу, макнул перо в чернильницу и что-то быстро написав, присыпал текст песком.

— Лейтенант Дерс! — Панарис снова тяжелым взглядом мерил Рико, — За убийство капитана Кларда вас следовало бы повесить.

Дейго поднялся, аккуратно стряхнул лишний песок с бумаги, сложил ее и запечатал в конверт. Лицо юного лейтенанта представляло собой живую иллюстрацию к слову «изумление». Куда только и делась вся гордость и готовность умереть, вот прямо сейчас на месте. Дейго поморщился, чтобы не рассмеяться. Нельзя! Нельзя сейчас смеяться. Надо добавить в голос больше негодования и патетики…

— Следовало бы! Будь моя воля, так вы уже украшали бы собой ближайшее дерево! К сожалению Императорский дом излишне благоволит вашей семье, а на заслуги вашего батюшки не в силах закрыть глаза даже я! Только из глубочайшего уважения к блистательному генералу, я готов обозначить инцидент в рапорте, как несчастный случай, но только в рапорте! Я не потерплю среди своих солдат дебошира и смутьяна, — какой из этого ребенка к харфам дебошир? Ладно, пусть боится и верит, что он действительно такой. Панарис кинул на стол конверт, — это приказ о вашем переводе в Рангарскую крепость. Забирайте, и чтоб через полчаса ноги вашей не было в моем гарнизоне!

Юный Дерс молча взял конверт и выскочил за дверь, а Дейго усмехнулся и тихо пробормотал:

— Еще я нянькой у Аранта не служил. Пускай теперь в Рангарской думают что с ним делать.