Между решениями

Джин Ён зарычал очень тихо, скорее сквозь зубы, чем беззвучно, и сказал:

— Мы спросим его. Если берушей недостаточно…

— А их определённо недостаточно, — вставил Атилас.

— …тогда необходимо найти что-то, чего будет достаточно.

— Я навещу тритона, — сказал Зеро, сделав едва заметное ударение на слове «я».

— Я и не предлагала, — многозначительно произнесла я, и, к моему удивлению, это вызвало у него улыбку.

— Ты что, бунтуешь? — спросил он.

— Не больше, чем обычно, — сказала я. Возможно, я проводила слишком много времени с Джин Ёном: я становилась довольно злобной. Имейте в виду, я бы так себя не вела, как если бы Зеро не действовал за моей спиной и не переманил чувака — или, в данном случае, тритона, — которым я увлекалась.

Я не знала, сделал ли он это для того, чтобы получить то, что хотел, или чтобы доказать мне, что я не могу доверять ему, когда дело доходит до нежности. Я бы не стала упускать из виду ни один из его мотивов: не скажу, что Зеро не защищает меня, просто мне часто приходилось кое-что говорить о том, как именно он это делает.

В те дни я не совсем понимала, почему он меня защищает — не была уверена, что Моргана была права насчёт того, что я нравлюсь ему как женщина, а не как какая-то бесполезная младшая сестра, — но у меня всё ещё часто возникали большие проблемы с тем, как он проявлял эту защиту. В случае с Маразулом Зеро поступил именно так, как считал правильным. Он решил, что Маразул — слабое звено, и решил воспользоваться этим звеном. Жаль, что он оказался прав. Думаю, было бы легче относиться к этому равнодушно, если бы ему не удалось подкупить Маразула.

Он поступил так же с Джин Ёном — во всяком случае, пытался, потому что с Джин Ёном Зеро был не прав. Джин Ён на самом деле пошёл против всего, что Зеро говорил ему делать, чтобы быть рядом со мной как друг, когда я действительно в ком-то нуждалась.

Чтобы быть ещё более вредной, я пододвинула тарелку с печеньем поближе к Детективу Туату, тщательно убедившись, что положила его поверх стопки папок, которых у нас определённо не должно было быть. Они не были полицейскими, но в них определённо содержалась информация, которой у них не было бы, если бы не полицейские отчёты.

Туату подозрительно посмотрел на документы, но взял печенье.

— Вы снова совершали налёт на полицейский участок?

— Налёт — сильно сказано, — возразил Атилас. — В конце концов, мы возвращаем файлы после того, как закончим с ними; я могу поклясться, что мы используем их лучше, чем полицейское управление, если до этого дойдёт.

Детектив выглядел так, словно ему очень хотелось опровергнуть это предположение, но он не мог придумать, как это сделать обоснованно.

Чтобы подбодрить его, я сказала:

— В любом случае, это не ваши документы. Они от людей.

— У них есть полицейские папки?

— У тебя очень подозрительный склад ума, — сказала я ему, указывая на него чайной ложкой. — Это не полицейские папки, это записи людей, с которыми ты сегодня встречался: они ведут свои собственные записи уже пару сотен лет. Просто у них есть несколько дополнительных сведений, которые, возможно, поступили из полицейского участка. Ну, знаешь. Изначальные.

— Я думал, ты сказала, что они вымирают, и именно поэтому они хотят, чтобы я сохранил для них их небольшой запас, — возразил он. — Мне кажется, что у них всё идёт очень хорошо, и так было уже много лет!

— Как ты думаешь, откуда у нас всё ещё есть записи? — заметила я. — Они позаботились о том, чтобы подобные вещи были сохранены до следующего сбора группы; судя по тому, как это звучит, они довольно часто вымирают.

— Вот так я оказался в ловушке в собственном доме из-за дерева, которое меняет размеры, и помогаю в расследовании сирен на набережной, — пожаловался он. — Я всегда хочу сказать «нет», но никто другой никогда не скажет «да».

— Да, твоя правда, — сказала я, забыв, что то, что я собиралась сказать, было неубедительно. — Просто они в основном умирают.

— Да, спасибо, я чувствую себя намного лучше.

— Зато у тебя есть дриада, — ободряюще сказала я. — Ты будешь в полной безопасности. И Северный Ветер у тебя за спиной.

— И кто же защитит меня от неё, хотел бы я знать?

— Справедливое замечание. Но, по крайней мере, ты проживёшь достаточно долго, чтобы разобраться в этом.

— Что вы вообще ищете в этих записях? — спросил детектив после некоторого недовольного молчания.

— Детей как я, — сказала я. — Оказывается, их довольно много, и все они очень важны.

Детектив Туату, прищурившись, оглядел комнату.

— Важны для чего? — спросил он. — Потому что, судя по тому, что ты мне рассказала, мир приближается к своего рода Рагнарёку, и если эти дети собираются всё усложнить…

— Они не усложнят тебе жизнь, — сказал Зеро, и его глаза стали чуть светлее. — Ну… возможно, косвенно, но не более того. Скорее всего, они чрезвычайно осложнят жизнь моему отцу и Королю За; по определению, их существование приведёт к гражданским беспорядкам в мирах За и Между, но как только изменения произойдут, мир людей должен вернуться к нормальной жизни.

— Для меня это звучит несущественно!

— Это только потому, что ты не в курсе всех масштабов беспорядков в мирах За и Между, — сказал Атилас, слабо улыбаясь.

Детектив больше ничего не сказал, но выглядел задумчивым, и этого было достаточно. Насколько я знала Эбигейл, она уже позаботилась о том, чтобы найти способ связаться с ним снова. Я была почти уверена, что в следующий раз, когда она попросит его присмотреть за её тайником, она получит от него утвердительный ответ.

Не то чтобы у него на шее уже не было предмета, похожего на те, за которыми его просили присматривать. И тут я вспомнила об этом ожерелье…

— Ой, — сказала я ему. — Ты сказал, что это ожерелье досталось тебе от твоей бабушки. Дай мне на него взглянуть.

— Я не собираюсь снимать его при них, — сказал он мне. — Прости. Я доверяю тебе, а не им.

— Злюка, — сказала я. — Твоя бабушка говорила тебе что-нибудь о нём, кроме того, что носить его постоянно было хорошей идеей?

Детектив Туату поджал губы.

— Она рассказала мне много глупостей.

— Спорим, в наши дни это не кажется такими уж глупостями, — сказала я. — Как история с движением против солнца.

— Может, и нет, — сказал он. — Но всё равно в этом мало смысла.

— Она жива или мертва? — с любопытством спросила я. Я предполагала, что она мертва, но никогда не знаешь наверняка, когда имеешь дело с людьми, которые знают о том, что происходит в мире Между и За.

— Я не знаю, — сказал он. — Она исчезла давным-давно. Вот почему я стал полицейским.

— Блин! — удивлённо спросила я, уставившись на него. — Посмотри, какой ты молчаливый и сильный со своей травмой.

— Я не травмирован, — сказал он. — Возможно, я был бы травмирован, если бы не пришёл к выводу, что она исчезла намеренно.

— Может быть, тебе стоит поговорить об этом с Эбигейл и её компанией, — сказала я ему. — Они знают нескольких человек, которых я не ожидала они знают, так что тебе может повезти.

— С тех пор, как я встретил тебя, мне не очень-то везёт, — сказал Туату. — Я подумаю об этом. А пока, не могли бы мы, пожалуйста, придумать план на следующий раз? Я не могу бесконечно оцеплять набережную, а рынки снова откроются через два дня.

Глава 7

Ещё не совсем рассвело, когда я позвонила Моргане. Я не спала и не думала, что засну в ближайшее время — не тогда, когда одеколон Джин Ёна просачивался из-под двери в мою комнату, как будто у него были собственные ножки. Я подозревала, что он сидел в гостиной наверху, а не в своей комнате, чего и следовало ожидать, учитывая, что Атиласа и Зеро обоих не было дома. Я не высовывала голову, чтобы проверить, потому что в противном случае он бы меня увидел, а я чувствовала себя слишком странно из-за всего происходящего, чтобы лицезреть, как он смотрит на меня в это время суток.

Обычно невежливо звонить друзьям до восхода солнца. Зомби, однако, не спят.

Конечно же, голос Морганы звучал бодро и вполне вразумительно, когда она сняла трубку; к тому же она ответила довольно быстро, что было облегчением. Она только сейчас снова заговорила со мной, после того как узнала, что она зомби, что было понятно: в конце концов, именно мне пришлось рассказать ей, кто она такая. Довольно сложно не злиться на человека, из-за которого мир, в котором, как вам кажется, вы живёте, рушится вокруг вас.

— Пэт, — сказала она. — С тобой всё в порядке?

— Да, — сказала я. — Я хочу сказать, что у меня есть кое-что, о чём я хотела бы поговорить, но это не значит, что у меня неприятности или что-то в этом роде.

Я почти могла представить себе острый, заинтересованный взгляд на её лице, помаду на губах.

— Дай угадаю: кто-то пытался поцеловать тебя?

— Ты, блин, ужасна, — кисло сказала я. — Он не пытался, он поцеловал. Поцеловал меня и сказал, что любит. Затем он бросил мне вызов, чтобы я не влюблялась в него.

— Подожди! — резко сказала Моргана. — Это был вампир? Это сделал вампир, верно?

— Да, — я бы удивилась, как она догадалась, что я говорю о Джин Ёне, но когда я подумала об этом, то поняла, что, если бы кто-то сказал мне, что один из психов сделает это именно таким образом, я бы тоже точно знала, о ком из них идёт речь.

— А что насчёт Зеро?

— А что с ним?

— У него нет… Я не знаю. Он сделал ход?

— Не, Зеро гладил меня по голове.

В её голосе звучало удивление.

— Гладил тебя по голове? Боже мой, сколько же ему лет!

— Да, но, по крайней мере, он ко мне не приставал.

— Не знаю, — сказала она. В её голосе звучало разочарование. — Некоторые мужчины такие: любят по-отечески относиться друг к другу. Для некоторых из них это выход. Мне бы это не очень понравилось, но Дэниелу нравится.

— Что, ему нравится гладить тебя по голове?

— Нет, ему нравится, когда его гладят по голове.

— Неудивительно, — сказала я. Дэниел был нашим… ну, в общем, оборотнем, который жил у Морганы.

— Ему не нравится, когда люди думают о нём как о собаке. Он говорит, что он не собака, а человек. Однако это не мешает ему становиться таким мягким и расслабленным, когда я глажу его по голове.

Я улыбнулась, и напряжение, которое весь вечер сжимало мою грудь, исчезло. Снова нормально разговаривать с Морганой было знакомо и в то же время как-то ново; я знала, что скучаю по ней, но не осознавала, насколько сильно.

— Подожди! — сказала Моргана. — Мы должны были говорить о Зеро и Джин Ёне, а не обо мне и Дэниеле! Что ещё сказал Джин Ён? Зеро знает, что он натворил?

— Боже мой, нет! — поспешно сказала я, отвечая сначала на последний, самый важный вопрос. — И он не узнает, есть мне есть что сказать по этому поводу! Я не потерплю, чтобы эти двое снова пытались пробить друг другом стены.

Голос Морганы звучал немного бодрее.

— Звучит очень многообещающе!

— Да, многообещающе для драки, — кисло сказала я.

— Ну, если так, это хороший знак! — Моргана заспорила. — Я была удивлена, когда ты сказала, что он гладил тебя по голове, но если ты думаешь, что он стал бы ревновать из-за того, что маленький мальчик-вамп начал приставать к тебе…

Я поспешно сказала:

— Я этого не говорила! Я сказала, что это означало бы драку: Зеро не считает, что людям стоит общаться с Запредельными.

Блин, я только что снова почувствовала себя более комфортно рядом с Зеро; каждый раз, когда он гладил меня по голове или подходил ко мне слишком близко, возникала какая-то неприятная неуверенность, вызванная уверенностью Морганы в том, что он любит меня, или я ему нравлюсь, или что там у неё была за мысль. Мне нравилось думать, что он просто стал немного более демонстративным, даже если я не знала точно почему. В отличие от Джин Ёна, Зеро не пытался сделать ничего такого, что я могла бы расценить как романтическое, и постепенно я снова начала чувствовать себя с ним более комфортно. Не настолько, чтобы обнимать его так часто и свободно, как раньше, но достаточно, чтобы я не пыталась уворачиваться каждый раз, когда он подходил погладить меня по голове. Он этого не говорил, но я была уверена, что задевала его чувства, когда я уворачивалась. Поскольку он только начинал осознавать тот факт, что у него есть чувства, не говоря уже о том, чтобы понять, как ими пользоваться, я не хотела его отпугивать.

И мне определённо пришлось бы отпугивать его, если бы он действительно был влюблён в меня.

— Почему? — спросила Моргана, и я поняла, что произнесла последнюю фразу вслух. — Я имею в виду, я знаю, что ты отвергла вампира, но почему ты отвергла Зеро?

— Блин! — удивлённо воскликнула я. — Не хотела говорить этого вслух. В смысле, ты знаешь, что я отвергла в… Джин Ёна?

— Он слишком хорошенький для тебя, — сказала она. — Ты не из тех, кому нравятся красивые мальчики, не так ли?

— Это не его вина, что он симпатичный, — возразила я, застигнутая врасплох. — И он хороший боец, к тому же, он прислушивается, когда ты говоришь ему «нет» — вообще-то, он слушает меня в целом, чего я не могу сказать о…

— Я в замешательстве, — пожаловалась Моргана. — Ты отвергла его или нет?

— Конечно, отвергла! Я просто удивилась, что ты знала об этом без моего ведома.

— Поверь мне, я смотрю много шоу о знакомствах и…

— Ну и дела, зачем?

— Не перебивай, Пэт, — властно сказала она. — Это важно. Я смотрю их, потому что это хорошее исследование человеческой натуры и…

— Только чудаков! — запротестовала я. — Ты же не думаешь, что нормальные люди ходят на эти шоу, не?

Моргана фыркнула.

— Я думала, ты сказала, что хочешь поговорить об этом?

— Я уже чувствую себя лучше, — я сказала это легкомысленно, но на самом деле я действительно чувствовала себя лучше. Я спросила: — Как у тебя дела в последнее время?

Я задала вопрос неуверенно, не зная, какую реакцию получу. Я вообще не хотела рисковать и спрашивать об этом, но я не хотела, чтобы Моргана думала, что я не беспокоюсь о ней. Было приятно просто снова поговорить с ней, и, если бы мне пришлось навсегда забыть о том, что она зомби, я бы это сделала. Раньше у меня не было подруги, а в моей жизни их было всего две, если считать Северный Ветер подругой.

— Я всё ещё не изменила свой рацион, если ты спрашиваешь об этом, — прямо сказала она. — И я всё ещё не планирую этого делать.

— Лады, — сказала я. — Просто в настоящее время будь немного осторожнее, хорошо?

Голос Морганы звучал необычно серьёзно.

— Я знаю, — сказала она. — Дэниел рассказал мне о цикле. Он говорит, что я могу сыграть важную роль в… том, как с этого момента всё обернется. Я не собираюсь участвовать в Испытаниях, но…

— Ты Эрлинг, — сказала я. — А король не очень-то любит нас, Эрлингов: возможно, тебе придётся сражаться, хочешь ты того или нет. Если кто-то попытается силой проникнуть в дом, он нападёт не только на тебя — он попытается расправиться с Дэниелом и детьми. Кто-то только что напал на такого, как ты, и сжёг весь дом дотла.

— Не волнуйся, — сказала она, и в её голосе послышались мрачные нотки, которые были темнее, чем обычно бывает её губная помада. — Если кто-то попытается проникнуть в дом, если он попытается причинить вред детям, Дэниелу не нужно будет идти на кухню, чтобы приготовить мне что-нибудь поесть.

***

Может быть, меня утешила возможность обсудить всё с Морганой, но я больше склонна думать, что меня утешило осознание того, какой готичной маленькой воительницей она была. Хотелось надеяться, что ей никогда не придётся подвергать себя испытанию, но я надеялась, что буду рядом и увижу это, если она это сделает.

После этого мне удалось заснуть, что стало приятным сюрпризом. Я собиралась поспать всего пару часов, а потом встать пораньше и утащить Джин Ёна с собой, чтобы успеть на почту до того, как Зеро и Атилас вернутся домой. Они, вероятно, не стали бы поднимать шум, если бы знали, что мы пошли куда-то вместе, и мы, вероятно, могли бы заняться чем-нибудь другим, пока нас не было, чтобы всё выглядело прилично.

К сожалению, к тому времени, как я спустилась вниз, Зеро и Атилас уже вернулись.

Я колебалась всего мгновение, но потом всё равно решила действовать. Я не хотела больше ждать.

— Пэт, — сказал Зеро, когда я натягивала толстовку скорее по привычке, чем по действительной необходимости, — куда это ты собралась?

Не то чтобы я могла рассказать ему об этом — пока нет. Но я действительно хотела поделиться своими секретами, если это было возможно. Джин Ён как-то сказал об этом: «На улицах становится опасно для людей, и для меня в частности». Пока остальные знали, что меня нет дома, и когда я должна была вернуться, у меня было больше шансов выжить… во всём этом. Я не была готова рассказать им, что именно я делаю, но я была готова дать им понять, что я что-то задумала.

Я сказала:

— Мне нужно кое-что выяснить. Это личное. Если ты не используешь Джин Ёна, я возьму его с собой.

— Я пойду, — сразу же сказал Джин Ён, прежде чем сбитый с толку Зеро успел что-либо сказать по этому поводу.

— Ты… не собираешься попытаться проникнуться в суть этого дела? — спросил он, как будто не совсем понимал ни одно из слов — или, может быть, их значение вместе взятых. — Ты хочешь пойти куда-нибудь с Джин Ёном?

— Какое поразительное обстоятельство! — изумился Атилас.

— Это не так уж и удивительно! — запротестовала я. — Я и раньше бывала с Джин Ёном в разных местах: на самом деле, я с ним так же часто, как и с любым из вас! В любом случае, мы знаем, что это сирены, и вы все сегодня уже выходили на улицу, так что, я полагаю, вы знаете, что будете делать дальше.

— Наша осведомлённость обычно не останавливает тебя от попыток сунуть нос в наши дела.

— Нет, мы просто расходимся во мнениях по поводу того, что меня касается, — быстро ответила я. — Похоже, ты хорошо справляешься сам по себе, и…

— Как восхитительно снисходительно, — сказал Атилас. — Очень любезно с твоей стороны признать это.

— Мы пойдём, — объявил Джин Ён, игнорируя как веселье Зеро, так и более резкую версию того же самого со стороны Атиласа. — Я не нужен Хайиону.

— Я этого не говорила.

— Я сказал это, — сказал Джин Ён. Он сжал мою манжету большим и указательным пальцами и мягко потянул меня к входной двери. — Мы пойдём.

Он отпустил меня, как только мы оказались за входной дверью, что заставило меня заподозрить, что он пытался разозлить Зеро, но в его тёмных глазах вспыхнул огонёк, когда я сказала:

— Точно: Почтовое Отделение Хобарта, ты готов завампирить нескольких человек, не?

— Ах, это будет весело!

— Без лишнего вампирского энтузиазма, — предупредила я его, спускаясь с веранды и направляясь к дороге. — Ровно столько, чтобы мы могли просмотреть записи и найти настоящее имя чувака, и, возможно, записи с камер наблюдения, если мы узнаем, когда он приходил в последний раз.

— Я очень полезен, не так ли? — сказал Джин Ён, расхаживая с важным видом. — Я могу всё это сделать, а ещё я куплю кофе.

— Лады, но только если ты купишь что-нибудь вкусненькое, — сказала я. Его глаза заблестели, и я недоверчиво посмотрела на него. — Чему ты так ухмыляешься?

— Я не ухмыляюсь, — сказал он, слегка задрав нос. — Я с нетерпением жду нашего свидания.

— Мы не на свидании, — решительно заявила я, когда мы шли по улице. — Не пытайся втянуть меня в подобные штуки.

— Ты сказала Хайиону, — отметил он. — Ты выбрала меня. А теперь я куплю кофе.

— Ага, потому что я не хочу, чтобы другие знали, куда я намылилась. Я не приглашала тебя на свидание. Если бы я хотела пригласить на свидание, я бы просто так и сказала.

— Хм, — сказал Джин Ён, прищурившись, глядя на меня. — Как бы ты сказала?

Прежде чем я успела хорошо подумать, я произнесла:

— Я бы не спрашивала, я бы просто… подожди. Перестань ухмыляться надо мной. Мы не собираемся говорить об этом, мы должны работать.

— Очень хорошо, — сказал он, засовывая руки в карманы. — Это не свидание, но мы выпьем кофе. Этот старый halabeoji снова преследует нас.

— Я в курсе, — сказала я. — Он следил за нами с тех пор, как мы прошли мимо мусорных контейнеров на колесиках по соседству. Он, должно быть, снова проголодался. Может, мне стоит попробовать свести его с Веспер, чтобы она получала полноценное питание раз в пару дней?

Голос Джин Ёна звучал неуверенно.

— Хм. Он грязный.

— Ты беспокоишься о стульях Веспер?

— Эта маленькая леди слишком маленькая, — сказала Джин Ён. Он казался угрюмым, но я была уверена, что это не так. — В её доме не должно быть грязных вещей.

— Ты беспокоишься о ней! — изумлённо воскликнула я, останавливаясь посреди подъездной дорожки к чьему-то дому и уставившись на него. — Ты боишься, что он принесет неприятности в её дом.

Он нахмурился.

— Я не волнуюсь. Она может доставить неприятности своими вязальными спицами.

— Знаешь, тебе позволено беспокоиться о людях, — сказала я ему. — Это не слабость.

Плечи Джин Ёна чуть поникли.

— Это слабость, — сказал он. Прежде чем я успела открыть рот, чтобы снова возразить, он добавил: — Я не говорил, что это неправильно, я сказал, что это слабость.

— Тогда ты говорил точь-в-точь как Атилас, — сказала я, но не удержалась и ещё раз украдкой взглянула на него, пока он смотрел в сторону. Все мои психи в той или иной степени изменились с тех пор, как я их узнала: я всегда думала, что Зеро изменился больше всех, но сейчас я не была в этом так уверена. Я не могла представить себе Джин Ёна, которого я встретила в первый раз — того, с налитыми кровью глазами, который всегда пытался заставить Зеро драться зубами и когтями, того, кто, казалось, с радостью перегрыз бы мне глотку, — беспокоящимся о маленькой, беззащитной старушке.

Джин Ён только фыркнул, что заставило меня добавить:

— Знаешь, ты можешь время от времени быть человеком. Это не запрещено.

— Но я не человек, — сказал Джин Ён со странным недовольством в голосе. — Ты сказала, что я мёртв.

Значит, это всё ещё задевает его, не? Однажды я необдуманно сказала ему об этом — может быть, даже не один раз — и не предполагала, что мои слова так сильно ранят его. Я, конечно, не думала, что он всё ещё будет думать об этом.

— Ты не мёртв, — сказала я. С тех пор я немного читала — впечатляющая коллекция книг Зеро была не для слабонервных, и это определённо было не лёгкое чтиво, но оно пригодилось девушке, которая пыталась удержаться на плаву в опасном мире Запредельных, — и я много узнала подробнее о вирусе, который превращал людей из людей в вампиров.

В отличие от Морганы, которая формально была и мертва, и в то же время жива, Джин Ён был жив и функционировал. Он просто очень хорошо контролировал свои внутренние системы из-за вируса, похожего на тот, который заставлял Дэниела по желанию превращаться в оборотня, — вируса, который требовал регулярного переливания крови, чтобы поддерживать систему в рабочем состоянии.

Это очень вежливый способ сказать, что его ДНК была жестоко переписана, чтобы поставить кровь превыше всего. Кровь для исцеления, кровь для жизни. Ему не нужно было дышать, потому что он мог насыщать кислородом собственную кровь без помощи лёгких. Ему не нужно было заставлять своё сердце биться, если он сам этого не хотел, потому что кровь уже знала свой путь по его телу.

Немного жутковато, но в то же время очень круто.

К тому же, формально он не мёртвый.

И теперь, когда я поняла, насколько серьёзно это оскорбление задело его за живое, я не смогла бы использовать его снова. Хорошее оскорбление пролетело как фанера над Парижем.

Джин Ён почти не улыбался, но мне показалось, что его походка стала более свободной, расслабленной: он шёл рядом со мной, засунув руки в карманы и слегка повернув лицо к солнцу, как будто впитывая его тепло.

Когда мы поднимались по ступенькам почтового отделения, он всё ещё был немного ленив, почти мурлыкал. Я пихнула его локтем в бок, чтобы напомнить, что не стоит ослеплять всех в этом заведении, но он только потер рёбра и слегка ухмыльнулся, когда девушка за стойкой изумлённо моргнула и поспешно подозвала нас к себе.

— Добрый день, — сказала я ей, но была проигнорирована за свои хлопоты. Я могла бы просто поздороваться, но она не обращала на меня внимания, так что мне было приятно вести себя как можно более дружелюбно. — У меня к тебе пара вопросов, подружка.

— Мы хотим знать имя человека, которому принадлежит этот ящик, — сказал Джин Ён мягким и убедительным голосом. Он взял листок бумаги, на котором я что-то нацарапала, и передал его ей. — И его номер телефона. А также его адрес.

— Я могу узнать его имя и адрес электронной почты, — сказала девушка, прислонившись к стойке и скрестив руки на груди. Улыбнувшись Джин Ёну, она добавила: — Людям не нужно оставлять номер телефона или адрес — только свой адрес электронной почты. Так что это всё, что у нас есть. Впрочем, я могу дать тебе свой номер телефона.

— Блин, какая плавная смена темы! — удивлённо воскликнула я. — Ой, нам просто нужен его адрес электронной почты, тебе не обязательно давать нам свой номер телефона.

Она бросила на меня раздражённый взгляд и повернулась обратно к Джин Ёну.

— Подожди секунду, я принесу его тебе.

Несколько минут она печатала и щёлкала клавишами на своём компе, затем слегка отодвинулась от меня, что-то записывая на обратной стороне бумажки. Мне не нужно было видеть, чтобы понять, что она тоже записывает свой номер.

Это меня немного разозлило, поэтому я наклонилась к Джин Ёну, чтобы повернуть голову и посмотреть на экран. Я увидела имя, а под ним адрес электронной почты. maddogjonny@tafe.com. Это действительно было всё, что там было: ни адреса, ни номера. Там даже фамилии не было.

Девушка за стойкой не могла отвернуть экран от меня, не отвернув его и от Джин Ёна, но я заметила раздражение в том, как она сжала губы. Однако она достаточно быстро пришла в себя, чтобы улыбнуться Джин Ёну и передать ему бумажку.

Он взял её, кивнул в знак признательности и потащил меня за рукав. Выйдя на улицу, он оторвал полоску от нижней части бумажки и с гримасой бросил её в ближайший мусорный бак.

— Чегось? — спросила я, не совсем уверенная, развеселилась ли я или… испытала облегчение? Или озадачилась? — Тебе не нравится, когда девушки делают первый шаг?

— Ani. Мне это не нужно, — он посмотрел на меня из-под ресниц и провокационно добавил: — Мне очень понравится, когда ты сделаешь первый шаг.

Он оставил меня пялиться на него с лестницы и зашагал вверх по улице в сторону торгового центра.

— Ой! — крикнула я, догоняя его. — Я бы не стала делать первый шаг, потому что ты уже сделал его! Дай мне эту бумажонку!

Он, ухмыляясь, передал мне бумажку и снова засунул руки в карманы. Он был слишком доволен собой, кисло подумала я.

— Хорошо, — сказала я намеренно холодным голосом, чтобы показать, что мы собираемся говорить о бизнесе и ни о чём другом, — Мы можем предположить, что чувака зовут Джонни. А этот адрес электронной почты — студенческий. Он принадлежит человеку, который собирается в ТАФЕ здесь, в Хобарте.

— А. Мы пойдём увидеться с этим Джонни, — сказал Джин Ён, как будто он только что не пытался флиртовать со мной. — Я… поговорю с ним.

— Лады, только не кусайся, — сказала я, поспешив за ним.

Джонни было не так много, как я ожидала, и как только я упомянула о «бешеном псе» в электронном адресе администратору, её глаза загорелись весельем.

— Ах да, — сказала она. — Это, должно быть, Джонни Кэмпбелл, его зовут Бешеный Джонни.

— Похоже, он весёлый чувак, — сказала я. — Он сегодня здесь?

Она оглядела меня с ног до головы таким же подчёркнуто деловым взглядом, каким я ранее разговаривала с Джин Ёном.

— Боюсь, я не могу вам этого сказать, — сказала она. — Конфиденциальность наших студентов…

— Довольно сомнительная, после того как ты только что назвала нам имя этого парня, — заметила я.

Возможно, это было немного подло с моей стороны.

Секретарша запнулась, озабоченно нахмурилась и медленно произнесла:

— Я так сказала, не так ли? Зачем я это сделала?

— Потому что я очень вежливо попросил, — ответил Джин Ён, облокотившись на стойку и наблюдая за ней тёмными влажными глазами. — Ты всё равно забудешь, что рассказала нам. Ты должна рассказать нам то, что мы хотим знать.

— О, — сказала она. — Ну, судя по компьютеру, у Джонни сейчас занятия по раскрою одежды. Вы должны быть в состоянии найти его в блоке С, комната 42. Но вам нужно поторопиться: занятия заканчиваются через пятнадцать минут.

— Спасибки, — сказала я, чувствуя укол вины. Слишком легко было так поступать с людьми; неудивительно, что у Джин Ёна вошло это в привычку. Я подумала, что закончила бы так же, если бы была вампиром.

Джин Ён искоса посмотрел на меня, пока мы шли, и, в конце концов, когда мы добрались до блока С, сказал:

— Эта девушка не дала мне свой номер телефона.

Я не смогла сдержать смешок.

— Ага, я заметила.

— Ты всё такая же… колючая. Почему ты такая колючая?

— Без понятия, — сказала я, засовывая руки в карманы. — Мне просто не нравится так поступать с людьми.

— Ах, — сказал он задумчиво и протяжно. — Это. Даже если бы я захотел остановить это, я не смог бы. Это стало привычным.

— О, — сказала я. Значит, иногда это его действительно беспокоило, не? — Ты действительно ничего не можешь с этим поделать.

— Я могу немного повлиять на это, — сказал он, напомнив мне о том, что он однажды сказал о Маразуле и его облике тритона. — И я могу увеличить своё воздействие, но что-то из этого просто случается, даже если я этого не хочу.

— А иногда этого просто не происходит, — сказала я, ухмыляясь. — Как со мной. Это, должно быть, раздражает.

— Ani, — сказал он, и снова это слово задержалось в его устах. Он бросил на меня взгляд из-под ресниц и сказал: — Иногда ты меня раздражаешь. Это… это не раздражает.

— Ты сбит с толку, — сказала я. — Ой, это та самая комната.

Джин Ён последовал за мной в залитую светом комнату, которая была завалена обрезками материи, листочками бумаги с выкройками и рулонами ткани. Из этого беспорядка выглядывали один или два портновских манекена, безголовые и жутковатые, с приколотыми к ним незаконченными предметами одежды. Груда материалов на одном конце сдвинутых вместе парт оказалась мужчиной, лежащим лицом вперёд.

Вероятно, он был всего на несколько лет старше меня, лет двадцати с небольшим, и либо ему было наплевать на то, что он тратит деньги на посещение ТАФЕ, либо он просто слишком устал, чтобы обращать на это внимание, потому что крепко спал. Я могла бы подумать, что он умер, но он храпел, и, позвольте мне сказать, это было приятное изменение в истории. Возможно, его учитель решил, что он не справляется с работой, потому что он был единственным в классе.

Джин Ён негромко рассмеялся и пнул ближайшую к нему ножку стола, отчего стол и, соответственно, чувак вздрогнули.

— Джонни! — я дружелюбно поприветствовала его, присаживаясь на стол рядом с ним, когда он немного покачнулся и сел. — Нам нужно немного поболтать.

На секунду я подумала, что он действительно собирается сбежать. Джин Ён, должно быть, подумал о том же, потому что схватил Джонни за воротник прежде, чем тот успел сделать что-то большее, чем просто оттолкнуться от стола, путаясь конечностями.

— Хорошо, если это из-за моей арендной платы, ты получишь свои деньги сегодня вечером, обещаю! — сказал он, глядя на Джин Ёна, а затем на меня.

— Дело не в арендной плате, — сказала я.

— И меня не будет в суде ещё две недели, к тому же я этого не делал, так что, если всё дело в этом, можешь передать старому козлу, что я встречусь с ним в суде!

— Нет, — сказала я. — Мы хотим поговорить о твоём почтовом ящике.

Он снова откинулся на спинку стула, заметно расслабляясь.

— О, и это всё! Я не могу рассказать вам об этом, это личное. Мне платят за то, чтобы я не распространялся об этом.

Джин Ён наклонился, заставив Джонни отпрянуть назад, и сказал прямо в его испуганное лицо:

— Я думаю, тебе стоит рассказать.

— Послушай, приятель, тебе не обязательно злиться, я не сделал ничего плохого!

— Я и не говорила, что ты делаешь, — сказала я. — Нам просто нужно, чтобы ты ответил на несколько вопросов, и, думаю, тебе лучше быть предельно правдивым, потому что мой друг не любит лжецов и он очень хорошо умеет распознавать, когда люди лгут. Расскажи нам о своём почтовом ящике.

— Послушайте, это не мой почтовый ящик — он принадлежит чуваку, который меня нанял.

— Кто-то нанял тебя, чтобы ты арендовал для него почтовый ящик?

— Да. Я же сказал вам: он не мой, на самом деле, нет, — пробормотал он. — Каждый год мне присылают деньги на покрытие расходов.

Джин Ён наклонился чуть ближе.

— Кто тебя нанял?

— Возможно, это прозвучит странно, — сказал Джонни, тщетно пытаясь отодвинуться в кресле, — Но…

— Ты не можешь вспомнить его лицо? — предположила я.

— Как ты догадалась? — спросил он с благоговением. — Это не имеет смысла, но сколько бы я ни думал об этом чуваке, я не могу вспомнить его лицо, не могу вспомнить и голос.

— Как ты можешь работать на кого-то, кого даже не помнишь?

— Я не знаю, чувак, — сказал он. — Я просто устроился на эту работу, чтобы подзаработать немного денег. Это не отнимает много сил, и мне платят каждую неделю.

Я возмущённо сказала:

— Ты мог работать с наркоторговцами!

— Я этого не знаю, — сказал он. — Ты этого не знаешь. Всё, что я знаю, это то, что мне платят пятьдесят баксов в неделю за то, что я хожу и проверяю почту. В любом случае, там редко что-нибудь бывает — ему везёт, если он получает что-то раз в месяц. Всё, что приходит, ему пересылают.

Я встретилась взглядом с Джин Ёном.

— Что значит, пересылают?

— Не по почте, — сказал он. — Это было бы глупо. Я бросаю письма в почтовый ящик неподалеку отсюда. Из почтового ящика они приходят ко мне, и на этом всё.

— Кому принадлежит этот дом?

— Дома нет, — сказал Джонни. — Он сгорел много лет назад. Почтовый ящик и несколько деревьев — вот всё, что осталось. Я удивлён, что никто не попытался его перестроить. Имейте в виду, от этого немного мурашки по коже, так что это может отпугнуть людей.

— Готова поспорить, — пробормотала я. — Ой. Запиши нам адрес.

Он переводил взгляд с меня на Джин Ёна, делая пометку на клочке бумаги с рисунком.

— Вы же не хотите, чтобы у меня были неприятности?

— Мы не копы, если ты об этом спрашиваешь, — сказала я, хватая бумажку, прежде чем он успел от неё избавиться.

— Но, если ты кому-нибудь расскажешь, что мы приходили к тебе, — вкрадчиво произнёс Джин Ён, — у тебя будут очень большие неприятности.

Джонни сглотнул.

— Верно. Ни слова, — сказал он. — О, и если вы надеетесь найти этого чувака, то вам, возможно, не повезло: я не думаю, что он слишком часто проверяет свою почту. Иногда то, что я отправляю, всё ещё там, когда я прихожу в следующий раз. Я думаю, он меняет график работы, чтобы его было труднее поймать, если появится кто-то вроде вас.

— Мы позаботимся об этом, — сказал Джин Ён. — Ты: забудь, о чем мы говорили, и ложись спать.

Джонни, у которого внезапно отяжелели веки, зевнул и потянулся, а затем снова лег на стол. Прежде чем я успела открыть рот, он уже спал и тихонько похрапывал.

— Вот блин! — сказала я Джин Ёну. — Это было быстро.

— Он нам больше не нужен, — сказал он, пренебрежительно пожимая плечами.

— Справедливо, — сказала я. — Точно. Если мы не сможем выяснить, кто это, таким образом, мы выясним это другим способом.

— А-а, — задумчиво протянула Джин Ён. — Мы отправим письмо самим себе?

— И люди подумают, что ты просто симпатичная мордашка!

— Я симпатичный. А ещё я…

— Ладно, ладно, — поспешно сказала я. — Как ты думаешь, было бы лучше, если бы мы сами опустили что-нибудь в почтовый ящик в пустом квартале?

Джин Ён не колебался.

— Нет. Для этого понадобится вот эта штука — почтовый штемпель. И, возможно, тот человек узнает, если этот мальчик не доставит его.

— Так я и думала, — сказала я, слегка помрачнев. — Лады, тогда, полагаю, нам пора возвращаться на почту.

Мы вышли на улицу, залитую удивительно тёплым солнечным светом; и, возможно, Джин Ён наслаждался этим больше, чем вампиры должны наслаждаться солнечным светом, потому что, когда мы вернулись к почтовому отделению, он остановился у наружных колонн, всего в нескольких шагах от раздвижных стеклянных дверей.

Я уставилась на него.

— Что? Ты не хочешь войти?

— Я подожду здесь, — сказал он и прислонился к стене. — Мне там ничего не нужно.

Когда я вернулась, он уже ждал меня. Он зевнул, как кот, и спросил:

— Мы идём домой?

Я уловила слабый злобный блеск в его глазах, когда он объяснял:

— Хайион будет недоволен, если нас не будет дольше. Он меня не одобряет.

— Что значит, он тебя не одобряет?

— Он не одобряет, что я люблю тебя, — объяснил Джин Ён. Теперь блеск в глазах стал чуть заметнее, и мне это не понравилось.

— Ты уже говорил мне это. Не пытайся использовать меня, чтобы подколоть Зеро, — сказала я ему напрямую. — Если я тебе нравлюсь из-за этого…

— Это просто бонус, — сказал он, улыбаясь мне. — Мы идём домой?

— Ну, ты, наверное, будешь очень рад узнать, что нам сначала нужно ещё кое-куда сходить, — сказала я более жизнерадостно, протягивая ему свой телефон. Не то чтобы я была довольна, но я была удовлетворена тем, что Джин Ён не собирается использовать меня в своих постоянных попытках разозлить Зеро. — Мне нужно получить кое-какую информацию от Эбигейл.

Джин Ён нахмурился.

— О твоей семье?

— Может быть. Надеюсь. У них там богатая история, которую я больше нигде не смогла найти, и я подумала, что они могут что-то знать о моей прабабушке Энн. Вы, чуваки, считаете, что для того, чтобы быть Эрлингом, в жилах людей должна быть не только человеческая, но и какая-то другая кровь, а она уехала из штата, как и я.

Он выдохнул и тут же задумался.

— Ах. Ты думаешь, она ушла в За?

— Да. И я думаю, что ранее я прочитала кое-что в одной из книг Эбигейл — теперь, когда я знаю, что мои родители знали об этом, имеет смысл, что моя семья появилась в истории благодаря людям, которые также знали об этом.

— Ты должна быть осторожна с людьми, — сказал Джин Ён.

Я уставилась на него.

— Посмотри на себя, ты становишься таким глупым.

— Я не это имел в виду. Я имел в виду, что они слишком похожи на Хайиона.

— Я в курсе, — сказала я, но не смогла удержаться и бросила на него одобрительный взгляд.

Он ухмыльнулся.

— Я же говорил тебе. Моё симпатичное личико — это бонус. Мы пойдём, но, если они испортят мой костюм, я буду очень раздражён.

Глава 8

Когда мы добрались до места назначения, снаружи никого не было, поэтому мы зашли внутрь.

— Им нужно усилить охрану, — сказала я Джин Ёну, когда мы осторожно шли по коридору. Было приятно, что мы смогли легко проникнуть внутрь, но это была палка о двух концах: если люди будут слишком удивлены, увидев нас незамеченными, велика вероятность, что в нас выстрелят из арбалета или, по крайней мере, ударят крикетной битой сбоку по голове. — Теперь, когда я знаю, какой магией они тут пользуются, мне не составит труда справиться с этим.

— Они, вероятно, не готовы к чему-то такому, как ты, — сказал Джин Ён со смеющимися искорками в глазах.

— Следи за тем, кого ты называешь «чем-то», — сказала я немного мягче. Мы приближались к тому месту, где могли быть люди: чуть дальше по коридору был офис, который, похоже, использовался в качестве конференц-зала. Хотелось надеяться, что мы найдем Эбигейл раньше всех остальных.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что Джин Ён остановился. Я вопросительно посмотрела на него, и он сказал:

— Я подожду. Думаю, они будут более разговорчивыми, если ты пойдёшь одна.

— Ты сегодня просто незаменимый, — сказала я ему, но оставила его расхаживать по коридору, как слегка неустойчивый пинбол, и направилась в комнату.

Когда я вошла, Эбигейл копалась в офисе в коробке с вещами, которые, похоже, были куплены на чьей-то гаражной распродаже, а Эзри сидела на столе рядом с ней, скрестив ноги, и доставала из коробки жакет с бахромой.

— Вам всем нужно поработать над своей магической защитой, — сказала я.

Эбигейл уронила пресс-папье, которое держала в забинтованной руке.

— Пэт!

Мне показалось, или в её глазах вспыхнула паника?

— Что ты здесь делаешь?

— Пришла поговорить с тобой по поводу того, о чём я тебя спрашивала, — сказала я. — Не хотелось говорить об этом по телефону. Не знаю, кто нас слушает, в половине случаев

— Я бы больше беспокоилась о дружелюбных слушателях, чем о недружелюбных, — сказала она довольно мрачно. — Послушай…

— Нет времени поговорить? — догадалась я. Она всё ещё выглядела слегка смущённой, но это могло быть просто из-за того, что я снова вернулась в штаб-квартиру после всего, что произошло между нами некоторое время назад.

Я чуть было не вернулась снова: молчаливый способ сказать: «я знаю, ты мне не доверяешь, поэтому я притворюсь, что не знаю, где ты живешь». На самом деле, я был немного удивлена, что они всё ещё были на том же месте: я ожидала, что они переедут, узнав, что я, как они думали, выдала их существование трём своим психам. Я полагала, что они не поверят, если я не скажу Зеро, где они находятся.

Очевидно, я была неправа. Какой приятный сюрприз.

Тем не менее, Эбигейл, похоже, было не слишком приятно здесь видеть меня, и я не должна была позволять себе обижаться. Это было вполне справедливо.

— Я могу прийти в другой раз, — сказала я. — Или ты можешь написать мне, где тебя найти, и я встречу тебя там.

— Ты уже здесь, — сказала она. — Нам просто нужно пойти в оранжерею. В данный момент оба офиса заняты — сегодня вечером мы обновляем компьютер, и повсюду разбросаны провода и прочее. Следуй за мной.

Оранжерея оказалась в небольшом помещении, где не было крыши. Дождь и солнечный свет, проникавшие через дыру, образовали зелёную лужайку, на которой росло несколько деревьев и небольших кустарников, а под одним из деревьев кто-то поставил пару стульев, где можно было расположить ноги на солнце, а верхнюю часть тела — в тени.

— Блин, — сказала я, впечатлённая. Это выглядело почти как кусочек Между — если бы в нём было достаточно Между. Я заметила мелькнувшую тень, которая, вероятно, была Джин Ёном, следовавшим за мной на некотором расстоянии по коридору, и села рядом с Эбигейл с приятным ощущением, что у меня есть поддержка, если она мне понадобится. Я не думала, что мне она понадобится — никогда не хотела, чтобы она понадобилось, когда я имела дело с людьми, — но было приятно осознавать, что она у меня есть.

— Это моя любимая часть здания, — сказала Эбигейл. Казалось, ей понравилось моё восхищение пространством. — Подожди, я достану книгу; я добавила несколько закладок, чтобы было легче находить нужные части, а также сделала несколько заметок.

— Я могу просто сфотографировать на телефон, не?

— Можешь попробовать, — сказала она, ухмыляясь. — Хотя не надейся, что это сработает: Блэкпойнт подстроил всё это для нас, и он предусмотрел большую безопасность.

— Значит, старая школа, — сказала я, беря разлинованный лист с записями, который она протянула мне.

— Энн здесь не так уж много, — сказала она, вынимая книгу из телефона, как уже делала однажды. Она затвердела в воздухе и упала ей на колени, и она осторожно открыла первую из закладок, которые, как я заметила, торчали сверху. — И я не могу обещать тебе, что найденные нами упоминания принадлежат твоей Энн. Записи были сделаны до того, как они начали беспокоиться о том, кто может найти их имена, так что есть ещё кое-что, но я не знаю, насколько это поможет.

— Думала, ты не веришь в эти имена, — сказала я.

— Не знаю, — сказала Эбигейл. — Я просто упоминаю об этом, потому что это влияет на поиск. Самая последняя Энн, которая как-то может принадлежать тебе, — вот эта: внезапно появилась в Хобарте; её нашли на берегу реки в двадцатых годах. Не упоминалось, сколько ей было лет, её называли просто «молодая женщина».

Я выдохнула.

— Значит, не та самая. Мы ищем человека, который исчез позже в жизни — это больше похоже на то, что он сбежал из За… от Фейри. Моя прабабушка пропала в тридцатые годы: оставила годовалого ребёнка и просто исчезла.

— Есть ещё эти двое. У одной из них есть запись о рождении, датированная началом века, так что её возраст подходит для того, чтобы заводить детей, самое позднее, в двадцать-тридцать лет, что кажется рановато. Другой в тридцатые годы было около пятнадцати, так что всё зависит от того, когда твоя прабабушка начала заводить детей…

— Этого я не знаю, — с сожалением сказала я.

— Мне показалось, ты говорила, что приехала из Квинсленда, — нахмурилась Эбигейл. — Или это ещё одна часть твоих воспоминаний, которой у тебя нет? Разве не было бы разумнее искать подобные вещи у какой-нибудь группы там, наверху?

— Не, наша семья родом из Тасмании, — сказала я. — По крайней мере, со стороны мамы. Мама вернулась в Квинсленд вместе с папой, когда они поженились; она всегда говорила, что он приехал в Тасманию, чтобы найти её.

Однако довольно быстро мы снова оказались в Тэсси. Должно быть, это что-то значит для этого места.

— Может, и так, — сухо заметила Эбигейл. — Я имею в виду, что твоя прабабушка… Ну, независимо от того, одна ли это Энн или нет, почти у всех Энн, которых я видела в архивах, были… впечатляющие истории. Впечатляющие или удручающие.

— Ага, — сказала я, вспомнив запись, которую видела в книге Эбигейл. — Как та, которая исчезла за пределами штата — беременная.

— Точно. Для неё я тоже написала записку, но твоей прабабушкой ей быть рановато, я бы подумала, ей было восемнадцать с чем-то.

— Да, — задумчиво сказала я. — Рановато. Эй, ты думаешь, мой отец уже знал обо всём этом, когда приехал сюда?

Она пожала плечами.

— Ты должна знать об этом больше, чем я. Но ты довольно хорошо обучена, и я не думаю, что ты можешь утверждать, научилась этому от большого белого фейри.

— Отчасти так и есть, — сказала я. — То, что касается умения драться, — это от него, Атиласа и Джин Ёна. А что касается остального… Да, мои родители научили меня нескольким вещам.

— Тебе повезло, что они были с тобой достаточно долго, чтобы многому у них научиться, — сказала она, и я услышала нотку сдержанного сожаления в её голосе.

Это заставило меня спросить:

— Как ты оказалась здесь? Я знаю, ты сказала, что из-за City Fae, но что конкретно случилось с тобой?

— В частности, мой муж и дочь были убиты в перестрелке, когда фейри пришли за мной, — сказала она, её взгляд был стеклянным и жёстким.

Блин. Этого сожаления было недостаточно, чтобы представить, насколько оно велико. У меня было больше времени, чтобы осознать и принять то, что произошло, и я была далека от выздоровления.

— Прости, — сказала я, ковыряя носком ботинка покрытый мхом пол. Я уже знала, что она ненавидит Зеро и Атиласа, но я и представить себе не могла, как тяжело ей, должно быть, работать с ними. Блин. Что должно было произойти, если бы она когда-нибудь встретила Блэкпойнта и поняла степень его предательства? Он не хотел, чтобы это было предательством, но не было никакой возможности, чтобы она не восприняла это как предательство.

Одного того факта, что он был фейри и скрывал это от неё, было бы достаточно.

— Ты разобралась с этим воспоминанием? — внезапно спросила она. — С тем, что была вне штата?

Я слегка вздрогнула.

— Да.

— Помогло ли ещё что-нибудь?

— Немного, — сказала я. — Но недостаточно. Мы работаем над этим.

— Просто убедись, что они не воздействуют на тебя, пока ты работаешь над этим, — предупредила меня Эбигейл. — И следи за своим парнем тоже. Он немного дружелюбнее с этими двумя, чем я думала.

Я не смогла сдержать улыбки.

— Не стоит беспокоиться о Джин Ёне, — сказала я. — В любом случае, он не скрывает своих чувств.

— Да, я это вижу, — сказала она. — Но в нём есть что-то необычное. Возможно, тебе стоит убедиться, что он тот, за кого себя выдаёт.

— В этом он тоже очень честен, — заметила я. — Не беспокойся обо мне. В конце концов, со мной всё будет в порядке.

Хотелось бы мне в это верить, потому что мысль о том, что произойдёт в будущем — близком или отдалённом — всё ещё сильно беспокоила меня.

— Ты больше не думала о том, чтобы присоединиться к нам? — спросила она.

Это не должно было меня удивить, но удивило.

— Вообще-то, я подумала, что вы больше не захотите меня видеть, — сказала я, радуясь, что могу быть в чем-то абсолютно честна. — Не после того, что случилось в прошлый раз.

Эбигейл поколебалась, затем сказала:

— Давай просто скажем, что в последнее время я начала ценить твоё положение немного больше. В любом случае, было бы глупо не хотеть тебя. По большому счету, я всё ещё считаю, что люди должны держаться друг друга, и у меня… такое чувство, что твой большой парень отпустил бы тебя, если бы ты попросила. В любом случае, подумай об этом ещё раз.

— Я подумаю об этом, — сказала я с тревожным чувством дежавю и чего-то ещё, что я не могла определить.

— Только не оставляй это надолго, — сказала она. — Послушай, Пэт, я не хочу показаться грубой, но мне нужно вернуться к настройкам: я не осмеливаюсь оставлять это надолго, вдруг что-то случится. Я записала для тебя всё, что связано с Энн, просто убедись, что ты не потеряла листок. Увидимся послезавтра, когда мы снова отправимся за сиренами.

— Да, послезавтра, — согласилась я. Блин, Зеро и Атилас, должно быть, придумали способ защитить всех, и написали Эбигейл. Невежливо с их стороны было не сказать мне об этом до того, как я ушла сегодня, но, возможно, они бы так и сделали, если бы я только что не сбежала с Джин Ёном.

На обратном пути я перехватила Джин Ёна, и, возможно, он знал, что Эбигейл пыталась убедить меня снова присоединиться к людям, потому что он казался немного озабоченным — или, может быть, раздражённым — когда я присоединилась к нему. Только когда мы оставили дом далеко позади, он нарушил своё молчание, и тогда то, что он сказал, удивило меня.

— Это… — он широко и неопределенно махнул рукой в сторону штаб-квартиры людей. — Это необходимо, зачем?

— Не знаю, — ответила я. — Но моя прабабушка участвовала в расследовании, которое Атилас поручил детективу, и я считаю, что это важно. А ты бы не сделал этого, если бы это был Джия?

Джин Ён на мгновение замер.

— Джия… другое дело.

— Да ну?

— Я уже всё знаю, но от этого нет никакого толка, — сказал он. — Если бы я не знал, возможно, было бы лучше.

— Да, но разве ты позволил бы кому-то другому решать это за тебя?

Он шмыгнул носом.

— Ani.

— Вот именно. И, говоря о вещах, которых я не знаю, мне, наверное, стоит попросить Атиласа помочь мне с некоторыми воспоминаниями сегодня.

— Есть ещё? — спросил он, приподняв бровь. — Ты уже вспомнила кое-что в тот день. Ты не была счастлива.

Несчастлива — это было бы большим преуменьшением для того состояния, в котором меня застал Джин Ён.

Я пожала плечами; не то чтобы я этого не знала, или как будто я могла что-то с этим поделать. Я сказала:

— Да, но это ещё не всё, должно быть что-то ещё. Я уже много лет заставляю себя забывать обо всём; думаю, мои родители думали, что это единственный способ обезопасить меня, но в последнее время из-за этого всё стало ещё сложнее. Я знаю… Ну, я не знаю, но я почти уверена, что видела убийцу в ту ночь, когда он убил моих родителей. Я просто не могу вспомнить ничего, кроме того, как нашла их в ту ночь.

— Тебе следует подождать меня, — сказал Джин Ён. — Я… когда я расстроен, я не хочу, чтобы ко мне прикасались. Я думаю, тебя нужно обнять, когда всё становится слишком тяжелым. Хайион такой же, и…

— Я не принимаю от тебя объятий, — с подозрением сказала я.

— Это просто объятия, — холодно сказал он. — Я не буду… ожидать чего-то.

Я посмотрела на него через стол.

— Ой. Спасибки.

— Или, — сказал он более убедительно, — ты могла бы перестать играть в игры с этим изворотливым стариком. Тогда не будет необходимости в объятиях, если ты сама этого не захочешь.

— Нет, пока я не узнаю, что случилось с мамой и папой, — сказала я. В последнее время, когда я занималась своей повседневной жизнью, всплыло одно — два небольших воспоминания — возможно, это были воспоминания о сеансах с Атиласом и встрече с отцом Зеро, а возможно, просто естественное исцеление после того, как большая блокада была устранена, и мой разум снова заработал в нормальном режиме, сметая всё на своем пути, убирая другие обломки. Я не думала, что пройдёт много времени, прежде чем эта блокада полностью исчезнет, и я хотела быть как можно более готовой к этому, когда это произойдёт.

Может быть, таким образом я смогла бы смягчить ущерб, который, как я была почти уверена, это нанесёт.

***

— Слышала, послезавтра мы снова будем готовы отправиться за сиренами, — сказала я Зеро, когда мы вернулись. Мы с Джин Ёном вернулись домой и обнаружили, что Атилас сидит в своём кресле и листает книгу, которая, должно быть, была связана с магией, судя по тому, что иллюстрации, казалось, не были полностью привязаны к страницам. Зеро был на кухне и колдовал за столом над несколькими маленькими пластиковыми предметами. Некоторые из них вплавились в стол, и вытаскивать их было бы той ещё занозой в заднице; но большинство из них, похоже, получились что надо, поэтому, нарезав говядину и добавив все специи в кастрюлю, я облокотилась на кухонный стол, обошла Джин Ёна, чтобы видеть Зеро, и указала на бардак.

— Полагаю, это делается для того, чтобы люди не могли обманом вытащить беруши, — сказала я, поскольку в ответ на мой первый вопрос он только хмыкнул. — Как это поможет решить проблему с приложением камеры?

— Тритон работает над кое-чем для нас, — коротко сказал Зеро. — Не перебивай, Пэт, я и так испортил слишком много из них. Завтра они должны быть готовы к электронике.

— Поняла, извини, — сказала я. — Джин Ён, подвинься, мне нужно место для чая.

Я оттолкнула его, не задумываясь об этом, но вместо того, чтобы позволить ему оттолкнуть себя, как он делал всегда, руки Джин Ёна чуть шевельнулись, а затем замерли. Я резко остановилась, оказавшись слишком близко к нему, чтобы чувствовать себя комфортно. Он отклонил голову назад ровно настолько, чтобы запечатлеть лёгкий воздушный поцелуй в направлении моего носа, его глаза потемнели от смеха.

Мои глаза остановились на Зеро, и моё сердце упало, когда я увидела, что он смотрит на нас обоих.

Он сказал ледяным тоном:

— Что, по-твоему, ты делаешь, Джин Ён?

Я сразу же выпрямилась и сказал Джин Ёну:

— Прекрати творить всякую дичь!

Его глаза заблестели; он повернулся к Зеро и пожал одним плечом.

— Это вполне естественно, не так ли?

— Что значит «это естественно»?

— Kobaek haesseoyo, — сказал Джин Ён. Его голос звучал довольно бодро для парня, которому решительно отказали после признания в любви. Или для того, кто был на грани того, чтобы его снова швырнули об стену.

Я бы бросила на него свирепый взгляд, но не была уверена, что он не воспримет его как поощрение.

На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Зеро заговорил. На этот раз его голос был не рокочущим, а пронзительным, ледяным.

— Что ты сделал?

— Я сказал ей, что люблю её, — сказал Джин Ён кристально чистым голосом, в котором звучала насмешка и, возможно, немного вызова. — Я же говорил тебе, что сделаю это.

— Я сказал тебе, что, если ты попытаешься сделать что-нибудь ещё, я лично порву тебя на части и…

— Не рви никого на части на кухне! — сказала я Зеро. — Я готовлю чили, и если ты думаешь, что я хочу пытаться отличить, что такое кровь, а что такое чили, то ты глубоко ошибаешься.

Голубые глаза Зеро на секунду остановились на мне, прежде чем снова повернуться к Джин Ёну. Он сказал:

— Выйди на улицу.

— Блин, нет! — твёрдо сказала я. — Мало того, что ты швыряешь его сквозь стены, так я ещё и не хочу, чтобы ты швырял его через забор.

Джин Ён бросил на меня более, чем обычно, испепеляющий взгляд, затем провокационный на Зеро.

— Она не хочет, чтобы ты причинял мне боль, Хайион.

— Я просто не хочу, чтобы мой дом разгромили. Почти уверена, что новые соседи уже тоже боятся тебя, Зеро: для чуваков, которые должны сливаться с толпой, у тебя сейчас не очень-то хорошо получается.

Взгляд Зеро метнулся ко мне.

— Я сказал ему, чтобы он не заигрывал с тобой, и объяснил, почему.

— Тогда это было чертовски грубо с твоей стороны, — сказала я. — Если я не хочу, чтобы он… вот это да, ты сказал «заигрывал» со мной, я скажу ему об этом сама! Вообще-то, я сама ему сказала, так что можешь не нарываться на драку.

— Nep, — сказал Джин Ён, задрав нос. — Она мне уже сказала. Мы разберёмся с этим между собой.

Я повернулась обратно к Зеро.

— Кстати, у тебя опять есть от меня секреты? Почему он не должен заигрывать?

— Я не могу… я не могу понять, саркастична ты или нет, — сказал Зеро, выглядя искренне озадаченным. — Разве ты не знаешь, что…

— Это моё дело, Хайион, — сказал Джин Ён. — Я буду прислушиваться к тебе в других вопросах, но…

— Когда? — спросил Зеро, как будто его терпение было на исходе. — Я хотел бы знать, когда именно, потому что я не помню, чтобы ты много слушал ни в прошлом, ни в настоящем!

— Он прав, — сказала я Джин Ёну.

Джин Ён поджал губы.

— Я очень хорошо себя чувствую, когда меня вежливо спрашивают. Ты должен стараться просить вежливо, Хайион.

Зеро очень осторожно положил кусочки пластика, которые он пытался зачаровать, обратно на стол.

— Джин Ён, — он поколебался, затем раздражённо сказал, — просто пойди и проверь, как там полицейские, которых детектив приставил к береговой линии! Им запрещено иметь при себе телефоны, чтобы избежать опасности быть соблазнёнными. Если ты не можешь быть полезен по дому, то с таким же успехом можешь быть полезен где-нибудь ещё.

— Ye, Хайион, — чопорно сказал Джин Ён.

— И перестань говорить мне «да»! — мрачно сказал Зеро. И добавил, словно не в силах остановиться и раздражённый тем, что не может: — Не подходи слишком близко! Оставайся по эту сторону периметра, который они установили. Дальше идти небезопасно, пока мы не вооружимся получше.

Должно быть, это позабавило Джин Ёна, потому что я услышала смех в его голосе, когда он сказал:

— Ye, ye, Хайион, — и исчез за стеной и в Между.

— Мы обсудим это позже, — сказал мне Зеро и, собрав все кусочки пластика, которые не расплавились, зашагал вверх по лестнице.

— Я на это не соглашалась! — крикнула я ему вслед. Сварливый старый фейри. Иногда он был таким же плохим, как Атилас.

Поскольку Зеро, похоже, больше не собирался дальше заниматься, я оставила чили тушиться на кухне и пошла узнать, не хочет ли Атилас чай. Возможно, я надеялась, что мне удастся уговорить его помочь мне в поисках каких-нибудь воспоминаний, но чай всегда помогал наладить с ним отношения.

— Ты здесь, чтобы скрасить и мой день? — спросил Атилас, когда я подошла. — Как восхитительно! Однако я бы предпочёл чашку чая.

— Можешь выпить чай, — сказала я ему. — Никакого оживления. В доме и без этого достаточно весело. Я хочу немного заняться спелеологией.

— Понятно, — сказал он, закрывая книгу, которую читал, заложив её одним пальцем вместо закладки. — Тогда я действительно настаиваю на чае, и, возможно, ты предпочтёшь эспрессо своему обычному вкусу.

Я бросила на него взгляд через плечо, направляясь на кухню.

— Ты хочешь, чтобы у меня участился пульс?

— Я думаю, это было бы полезно.

— Хорошо, — крикнула я. — Но, если я не смогу заснуть, ты будешь тем, кого я буду раздражать.

Тут чайник начал закипать, но я была почти уверена, что он пробормотал:

— На самом деле, обычный день в жизни.

Он отложил книгу, которую читал, когда я вернулась с подносом с чаем и печеньем, что дало ему возможность выпить свой чай.

— Надеюсь, ты не готовишь ничего, что могло бы подгореть, Пэт? — спросил он через край.

— Я уже немного перемешала, — сказала я. — Я могу ещё раз перемешать позже. Если я не буду готовить слишком долго, часть теста может прилипнуть ко дну, но оно не подгорит. Как ты думаешь, нас не будет какое-то время?

— Вполне вероятно, — сказал он, допивая чай с ужасающей скоростью. — Время может быть текучим, когда человек имеет дело с тем, что происходит у него в голове.

Я хотела это сделать, но у меня всё ещё были неприятные воспоминания о прошлом разе, и в животе образовалась неприятная воронка.

— Ты уверен, что не хочешь пару коктейлей и ещё чего-нибудь? — подсказала я ему.

Его серые глаза на мгновение задержались на мне, прежде чем он сказал:

— Ты можешь наполнить мою чашку.

— Ты не делаешь мне одолжения, — сказала я с некоторым раздражением, но всё равно встала и снова наполнила его чашку.

— Нет? — спросил он, не отрывая глаз от струйки чая. — Как и прежде, Пэт, как только мы начнём, остановиться будет невозможно. Ты уверена, что хочешь начать?

— Без понятия, что ты собираешься делать, — сказала я ему. Я тоже немного задрала нос, потому что не хотела, чтобы он знал, что я уже чувствую себя слабой и уязвимой. — Я уже знаю, что лучше не впускать тебя снова в свой разум, и от твоего маленького червячка не будет много толку, пока я не испугаюсь настолько, что…

— Могу я напомнить тебе, Пэт, — сказал Атилас пугающе холодным голосом, — что я пока не сделал тебе ничего большего, чем просто немного покопался в твоём сознании? Могу я также напомнить тебе, что…

— Нет, уж, спасибки, — поспешно сказала я. — Ты уже убивал меня шесть раз, так что можешь засчитать это в счёт того, что ты мне показал.

— Я не собираюсь, — вкрадчиво произнёс Атилас, — убивать тебя. Я ничего не могу сделать с мёртвым телом. Сейчас. Ну что, начнём?

Он не оставил мне особого выбора: наклонился над чайным подносом и схватил меня за запястье прежде, чем я поняла, что происходит, и если его голос был мягким, то хватка — железной.

— Ой, — сказала я. — Что ты задумал? Я думала, ты снова попытаешься залезть мне в голову.

— Я подумал, что мы могли бы попробовать что-нибудь более… осязаемое, — сказал он. — Кажется, ты способна ухватиться за то, за что тебе не следовало бы хвататься, так что, возможно, было бы лучше не давать тебе того, за что можно ухватиться.

Что-то холодное и болезненное пронзило моё ухо, но у меня не было времени беспокоиться об этом, потому что внезапно стены гостиной замерцали и на них появилось лицо Зеро, близкое и пугающее. Я почувствовала, как во мне вспыхнуло воспоминание — это был первый раз, когда я по-настоящему встретила Зеро, и он чуть не задушил меня. Что оно делало на стене?

Именно этого мне и не хватало в жизни: повесить мои воспоминания на стену, чтобы все могли их видеть. Мне определённо не нравился такой поворот событий.

— Ой! — возмутилась я. — Это неважное воспоминание! Зачем ты с ним возишься? И как, блин, ты умудрился развесить из на стенах?

— Кто может сказать, что важно, а что нет? — спросил Атилас, разглядывая стены. — Если ты хочешь увидеть что-то более интересное, сделай так, чтобы это произошло.

— Я пытаюсь, — процедила я сквозь зубы. В основном я пыталась понять, каким образом, блин, он проецирует воспоминания на стены моего дома. Как только я это сделаю, я смогу попытаться извлечь нужные воспоминания. — Но ты продолжаешь вызывать не те воспоминания!

— Сделай их правильными, — сказал он. — И перестань обвинять меня в своих собственных недостатках.

— Недостатках, мать твою за ногу! — гневно сказала я, и где-то в суматохе моего сознания я почувствовала знакомое лёгкое грызение. — Ты снова запустил этого червяка в мою голову, не? Как тебе это удалось, если мы всё ещё в стороне от всего?

— Это тебе решать, — сказал он. — Но, в конце концов, ты же просила, чтобы твои воспоминания были проверены.

— Я просила тебя помочь мне найти пропавшие, — отрезала я. Я оглядела комнату, пытаясь найти средоточие магии, которая вытягивала из меня воспоминания, но каждая точка магии в комнате, казалось, была направлена к другому источнику, и мне потребовалось слишком много времени, чтобы понять, что они не были направлены к разным источникам, они были идущие с разных сторон и исходящие из общего источника — меня.

Всё было связано со мной: мой дом, Между, червяк, демонстрация воспоминаний. И Атилас использовал эти связи против меня — использовал мой собственный дом против меня, чтобы усилить червя, контролировать его, показывать воспоминания. Используя магию, настолько знакомую, что до этого самого момента я и не подозревала, что это на самом деле магия.

— Оу, этого нет в программе, — сказала я, потому что это был мой дом. Вся власть и защита в нём были моими, и он не имел права обращать его против меня. Не из-за мелких воспоминаний, которые, в любом случае, не имели значения.

— Тогда останови меня, — сказал он холодно и насмешливо. — Или мы перейдём к другим воспоминаниям — там есть одно, которое, кажется, окружено надёжной защитой. Боже мой! это вампир…?

Я стиснула зубы и попыталась найти, куда подевался червячок, но всё, что я могла почувствовать, — поток воспоминаний, когда они уходили от меня, и лицо Джин Ёна, слегка покрасневшее от моих поцелуев, расплывающееся по стенам.

О, нет. Блин, нет. Оно не должно было предстать перед отстранённо удивлённым глазами Атиласа.

Я боролась с ним, цепляясь за воспоминание, чтобы оно не исчезло, но оно ускользало от меня всё быстрее и быстрее, а червь жевал всё быстрее и быстрее. Запаниковав, я увидела, как следующая часть воспоминаний впиталась в стену, и я ничего не могла с этим поделать, потому что мы были не в моём сознании, где я могла бы контролировать подобные вещи.

На этот раз мы были за пределами моего сознания.

Волна ярости захлестнула меня, подталкивая к борьбе, к нападению. Я хотела полностью выбросить Атиласа и червя из головы. Но это не сработало бы здесь, за пределами моей головы, поэтому вместо этого я впустила Атиласа ещё глубже. Я нащупала толчок, который вытащил мои воспоминания, и последовала за ним в свой собственный разум, оставив позади движущиеся стены и тела. Я погрузилась, и по мере того, как я погружалась, я увлекала Атиласа за собой, пока не осталось ни стен, ни структуры. Никаких преград. Я использовала магию этого дома, все связи, которые связывали меня, чтобы вести нас всё глубже и глубже, пока мы не проследовали за червём до самого конца и не вернулись к его источнику: Атиласу. Он тоже был связан со мной — потому что всё было связано. Червь тоже пришёл со мной, и я выпустила его на свободу.

Я увидела вспышку отчаяния в его серых глазах, но не смогла отступить. Червь в одно мгновение глубоко проник в его разум, и воспоминания нахлынули на меня. Я думаю… Я знаю… Я бы не отступила, даже если бы могла. Вместо этого я двинулась вперёд, прямо в память, пока память больше не превратилась из плоского дисплея в отдельный мир; и на этот раз это была не моя память.

Это было воспоминание Атиласа. Я была Атиласом, а передо мной был отец Зеро, яркий и смертоносный. Его взгляд приковал меня к себе, и я не могла пошевелиться; я почувствовала, как что-то знакомое и ужасное скользнуло в мой разум — маленький червячок, который знал, как искать то, что ему нужно было узнать.

— Я сделал, как вы просили, мой господин, — я почувствовала, как в памяти на мгновение промелькнуло воспоминание: кровь, жар и влажное, удушливое бульканье, которое разум Атиласа плавно затолкал под поверхность, где его нельзя было увидеть.

— Итак, я вижу, — сказал отец Зеро, и холодный расчёт в его голосе дал мне понять, что он тоже видел это воспоминание: Атилас позволил ему всплыть на поверхность, чтобы доказать, что он выполнил то, что ему было приказано сделать. — Твоё второе задание…

— Мой господин, я полагаю, у вас есть и другие слуги.

— Это не просьба, это приказ.

Я чувствовала себя такой усталой, потому что это тело, этот разум точно знали, что последует, и знали, что в любом случае должны были произнести нужные слова.

— Я осознаю, мой господин. Я должен отказаться.

— Да, ты так сказал. Я полагаю, ты был обеспокоен тем, как это отразится на моём сыне.

— Потеряв своего брата…

— …который уже замышлял что-то против него, — перебил отец Зеро.

— Мой господин, я больше не могу брать у него. После сегодняшнего вечера…

— Должен ли я ещё раз напомнить тебе, что произойдёт, если ты не подчинишься?

Я почувствовала, как застыло лицо Атиласа, как замерло всё его тело, как замерло сердце. Он сказал с холодным отчаянием:

— Мой господин…

— Тогда я заберу у тебя, — сказал отец Зеро, его улыбка была прекрасной и устрашающей, — кровь и боль. И я позабочусь о том, чтобы ты заплатил за своё непослушание.

Я потеряла нить воспоминаний из-за внезапного прилива отчаяния, от которого меня бросало то в жар, то в холод, и погрузилась в мысли Атиласа на мучительный, сбивающий с толку промежуток времени, который не мог длиться больше пары минут, но показался мне вечностью. Когда память вернулась, она была разрозненной.

Каждый вдох причинял боль, каждое движение обжигало. Я всё ещё дышала, но с трудом; на периферии моего сознания была синяя влага от крови, которая собиралась вокруг виска и щипала глаз.

— Теперь, — прошептал этот голос мне на ухо, — я займусь этим сам. И я не буду торопиться с этим.

Звук моего дыхания — дыхания Атиласа — и клокотание крови в наших лёгких. Звук далекого колокола. Не церковного. Не здесь. Древний звук. Словно призыв, послышались приближающиеся шаги за пределами видимости. Тем не менее, всё, что я могла видеть, было синим, и всё, что я вдыхала, было кровью.

— Отец, — это был голос. Он казался старым и тихим, но это, должно быть, был сводный брат Зеро, не так ли? Он заставил нашу руку дёрнуться, как будто она действительно могла двигаться, могла сделать что-нибудь, чтобы помочь. Это было всего лишь подёргивание. Этот орган знал, что можно делать, а что нельзя: это был не тот орган, который привык помогать людям. Это было бесполезно.

Воздух был спёртый, так почему же мы так отчётливо слышали крики?

Звук был пойман в ловушку, и я была поймана в ловушку, и мы были пойманы в ловушку, и крики…

Эти крики…

Края воспоминаний разлетелись, как горящий пергамент, и я упала, рыдая. Последовал крик, разорванный на куски и опаляющий мой разум, когда я провалилась в другое воспоминание.

Я посмотрела на своё собственное лицо, и оно показалось мне чужим и не совсем правильным. Мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что не совсем правильно всё это было из-за того, что я видела себя с более высокого поля зрения, чем обычно. Худощавое лицо, тёмные, растрёпанные волосы и большие серые глаза, которые заставляли меня по-новому взглянуть на то тело, в котором я находилась.

— Я действительно хочу этого… очень сильно, — сказал Атилас моими губами. — Не искушай меня.

Я чувствовала в нём страстное желание: больное, безнадежное желание быть в безопасности, чтобы о нём заботились, чтобы он отдохнул. Страстное желание освободиться от такой ужасной тьмы — тьмы, настолько наполненной кровью, ужасом и смертью, — что он даже не мог думать об этом трезво.

Но я знала, что ничего из этого не отразилось на его лице, потому что я видела, как это отражается в моих собственных серых глазах. Я могла вспоминать со своей точки зрения.

Я бы последовала за этим воспоминанием туда, куда оно привело, но я опоздала — или, возможно, Атилас подоспел как раз вовремя. Что-то схватило меня за затылок, или за то место, где это было бы, если бы я была в своём теле, а не в чьём-то сознании, и буквально потащило прочь.

— Вон! — произнёс голос Атиласа, серый и изношенный до предела.

— Прости меня! — сказала я, испытывая тошноту и ужас от того, как легко было вырвать у него воспоминания. — Прости меня!

Возможно, я говорила не вслух, потому что в следующее мгновение я уже лежала на ковре, и в поле зрения не было ничего, кроме потолка и калейдоскопа красок и движения. Все тени были какими-то неправильными, но я не была уверена, было ли это потому, что было намного позже, чем следовало, или потому, что сами тени решили сами решить, где им лучше находиться.

— Где Атилас? — спросила я, слегка запинаясь. Я хотела извиниться должным образом, а не в его сознании, куда я сама себя загнала и откуда извлекла воспоминания, которые не имела права забирать. Всё, что я могла видеть, — это сияние, которым был Джин Ён, и холодное, нитевидное движение моего дома вокруг меня, когда он изгибался и переплетался вокруг Между в комнате.

— Атилас… отвлёкся на минутку, — раздался голос Зеро из огромной массы льдисто-голубых движений и теней где-то в другом конце комнаты. — Что, во имя всего святого, ты натворила?

Я стояла, пошатываясь, но Джин Ён был рядом, чтобы поддержать меня, положив руку мне на спину. Он не пытался обнять меня, и это было хорошо. Я, вероятно, попыталась бы что-то с этим сделать, и, вероятно, тоже упала бы, пытаясь это сделать.

Атиласа в комнате не было, но я была почти уверена, что он всё ещё где-то в доме: где-то в задней части дома — возможно, во внутреннем дворике — была большая груда серебра и стали, что, по крайней мере, убеждало меня в том, что он всё ещё жив.

Я сделала небольшой, прерывистый вдох и сказала:

— Думаю, что-то пошло не так с магией, которую творил Атилас, — сказала я.

Только с магией всё было в порядке. Я только что выяснила, как использовать её против Атиласа, вместо того чтобы он использовал её против меня. Она была моей, и, воспользовавшись ей, я забрала у него то, что он забрал бы у меня.

С неприятным ощущением в животе я поняла, что воспоминание, на которое я увидела, должно быть, было обратной стороной событий, о которых рассказал мне Зеро. Каким-то образом то старое недоверие к Атиласу, которое я испытывала, снова всплыло в моей памяти и в результате вызвало это воспоминание. Зеро сказал, что обнаружил, что Атилас едва функционирует сразу после того, как был убит его брат: он сказал, что тот был настолько ранен, что в таком состоянии он не мог убить сводного брата Зеро.

— Садись, — сказал Джин Ён, подталкивая меня к дивану. — Садись. Мы выпьем кофе, а потом поговорим с этим стариком.

— Я видела ту ночь, когда умер твой сводный брат, — сказала я Зеро, позволяя усадить себя на диван и невидящим взглядом уставившись на остывший чайник с чаем и оставленное печенье. Джин Ён, казалось, остался доволен, потому что исчез на кухне. — Кажется, тебе нужно поговорить со своим отцом.

Мне никогда не приходило в голову, что ранения, полученные Атиласом в ту ночь, были вызваны тем, что он отказался убить сводного брата Зеро. Или что это сделал отец Зеро. Приказал, да. Сделал это сам? Нет. Но я определённо слышала, как отец Зеро кого-то убил.

Лицо Зеро могло бы послужить украшением для вечеринки, полной людей.

— Тебе не следовало этого делать, — сказал он

— Я сделала это не нарочно, — пробормотала я, но ничего не могла поделать с чувством вины. Воспоминание было тщательно похоронено: глубоко и тихо, где его не смог бы легко вытащить на поверхность любопытный червячок или пара мелких воспоминаний. Если бы я снова не проявила недоверия к Атиласу, не думаю, что смогла бы добраться до него.

— Я надеюсь, это развеет твои подозрения, — сказал Зеро. — Я наткнулся на Атиласа всего через несколько мгновений после того, как пустился в погоню за убийцей — за ним и моей старой человеком-няней вместе. Она была старой, но она не должна была умереть таким образом. Я нашёл их вместе в том, что казалось морем крови: Атилас знал, что она была со мной с самого моего рождения, хотя тогда она была ещё ребёнком. Он по-своему любил её, и я полагаю, что он тоже не стал бы её убивать. Мне бы очень хотелось знать, как ты смогла получить доступ к этим воспоминаниям, потому что я уверен, что он отдал их не по своей воле.

— Не по своей, сказала я. — Я поняла, что он делал с помощью магии дома, и обратила её против него — он как бы сделал это сам с собой. Может быть, я смогу проделать то же самое с твоим отцом, когда он в следующий раз попытается выудить что-то из моего мозга.

Зеро открыл было рот, но снова закрыл его. Наконец, он сказал:

— До этого момента я бы не советовал этого делать. Теперь я не уверен.

— Не знаю, как вы все жили без меня, — сказала я. — Разве это не забавно, когда всё, что, как тебе казалось, ты знал, может оказаться неправдой?

— Нет, — сказал он, но в его глазах заиграли искорки смеха. — Но, по крайней мере, я могу утешаться мыслью, что у моего отца впереди ждёт такой сюрприз.

Глава 9

Атилас не возвращался в дом до конца вечера. Вместо этого он сидел на заднем дворике, пил чай и смотрел на задний двор, элегантно закинув ногу на ногу, как всегда. Он не отказывал мне, когда я приносила свежий чай, но и не разговаривал со мной. Перед тем как лечь спать, я протиснулась между спинкой его стула и стеной и на несколько минут обняла его за плечи.

Атилас позволил и это; я почувствовала лёгкое похлопывание, когда одна из его рук слегка коснулась моей.

Он сказал:

— Молодец, Пэт.

После этого я почувствовала, что, возможно, смогу заснуть, поэтому в последний раз обняла его за плечи и отправилась спать.

На следующее утро всё было так, как будто ничего и не случилось — во всяком случае, с Атиласом. Когда я спустилась вниз, чтобы приготовить чай и блинчики, я прошла мимо него, когда он сидел в своём кресле, элегантный, вечно бодрствующий. Он казался умиротворённым и гораздо более жизнерадостным, чем за последнюю неделю или около того. Джин Ён, с другой стороны, ещё сильнее подкалывал, чем обычно: раздражая Зеро настолько же неприятно весёлым способом, насколько его обычные попытки были неприятно оскорбительными.

Я испекла блинчики, которые понравились всем, кроме Зеро, для которого они и были приготовлены. Я не обиделась на это, потому что Джин Ён и так неплохо справлялся с попытками разозлить Зеро, и я не винила его за то, что у него на уме были другие мысли. Наконец, чтобы немного успокоиться, я приготовила порцию блинчиков с кровью, которые, казалось, так понравились Джин Ёну, что он перестал раздражать Зеро, чтобы насладиться ими, и я смогла сесть за стол, не опасаясь, что на моей чистой кухне начнется кулинарная драка.

— Что мы будем делать после того, как закончим с сиренами? — спросила я Зеро, накладывая ему на тарелку ещё несколько блинчиков. — Вы, чуваки, сказали, что с каждым циклом ситуация становится всё хуже — мы что, просто будем стараться поддерживать улицы чистыми? Потому что у нас остается не так уж много времени на подготовку к Испытаниям Эрлингов, и твой отец не единственный, кто ходит вокруг да около.

— Только до тех пор, пока не начнутся Испытания Эрлингов, — сказал Атилас. — Как только они начнутся, человеческая жизнь снова будет в безопасности — или не менее безопасной, чем была раньше. Однако на этот раз всё может быть немного по-другому, поскольку с тех пор, как сменился наш последний король, прошло больше времени, чем обычно.

— Сколько именно времени прошло? — спросила я. Я не очень много о политике За, и ещё больше, что я знала, но просто не понимала. — Всё, что я знаю, это то, что он убил Эрлингов в первый же цикл после того, как взял власть в свои руки, чтобы быть уверенным, что сможет продолжать править.

— Пятьсот лет или около того, — сказал Атилас, откидываясь на спинку стула со своей чашкой чая. — По человеческим меркам, в большинстве случаев циклы длятся долго, но они никогда не должны были быть такими долгими. Стандартная продолжительность составляет около двухсот лет или около того.

Я уставилась на него, потом на Зеро.

— Боже мой, неужели вы настолько старые?

— Я нет, — сказал Зеро, и его глаза весело заблестели. — Атилас тоже. Я родился на рубеже двадцатого века, а он — примерно за тридцать лет до этого.

— Вот блин, — сказала я очень отчётливо. — Подождите, я расскажу Моргане. Ей это наверняка понравится. Старикан, в её вкусе!

Я поймала их взгляды и поспешно сказала:

— Не берите в голову, это не важно. Это включает в себя те двадцать лет, когда твой отец держал тебя в анабиозе или типа того?

— Эти двадцать лет были в девятнадцатом веке, до моего рождения, — сказал Зеро, не тронутый моим благоговением. — Я думал, ты в курсе, что фейри живут дольше людей.

— Ага, я просто не знала, насколько дольше! Ты старше многих в Хобарте!

— Я, — чопорно сказал Джин Ён, — молод.

— Как будто, блин, так и есть. Моложе, да. Молодой, нет.

Он только усмехнулся и вернулся к своим блинчикам, но несколько мгновений спустя заинтересовался настолько, что сказал:

— Я проживу дольше.

— Ага, но ты когда-нибудь повзрослеешь? Вот в чём главный вопрос.

— Возможно, да, а возможно, и нет, — сказал он. — Тебе придётся понаблюдать за мной, и увидеть.

— Потрясающе, — сказала я, но в моих словах не было резкости. — Тогда погодьте-ка: кто убил всех до того, как этот убийца начал действовать, вот что я хотела бы знать. Ну знаете, после первого группового убийства группы Эрлингов, но до того, как вы начали преследовать убийцу.

Я была слишком сыта, чтобы есть ещё блинчиков, но я лениво обмакнула палец в кленовый сироп и всё равно облизала его, не желая вставать и убирать, пока всё ещё можно обсудить. Атилас, неодобрительно посмотрев на меня, сказал:

— Мы обдумали этот вопрос, Пэт, могу тебя заверить.

— Просто если вы двое родились почти через четыреста лет после того, как нынешний король начал править, и до этого были неудачные циклы, то нет смысла, чтобы это делал кто-то другой, кроме короля, верно?

— Срок правления нынешнего короля истёк примерно через триста лет после его начала, — сказал Атилас. — Дольше, чем у большинства, но не так долго, как у некоторых. Мне сказали, что цикл, который он предсказал, пришёлся на начало девятнадцатого века — кажется, на двадцатые годы восемнадцатого века.

— А в следующем цикле после этого должен был родиться Зеро?

— По человеческому календарю это был бы примерно 1880 год, — сказал Зеро. — Примерно в то же время мою мать украли, но я полагаю, что мой отец недооценил, насколько трудно будет вступить в Эрлинговый цикл, когда у короля уже было достаточно власти, чтобы предотвратить предыдущий цикл. Он капитулировал и присоединился к королю. Отсюда и задержка с моим рождением.

Я снова поковыряла пальцем в сиропе, и меня осенила внезапная мысль.

— Это тогда королевские Силы правопорядка связались с твоим отцом?

От меня не ускользнул взгляд, которым обменялись Зеро и Атилас, и это меня разозлило.

К моему удивлению, Джин Ён грубо фыркнул от смеха и сказал:

— Даже я это знал, Хайион. Мы что, тупые?

— Как он сказал, — сказала я, указывая своим сладким пальцем на Джин Ёна. — Очевидно, что твой отец попытался бы привлечь на свою сторону Силовиков изнутри, если бы он всё ещё пытался сделать королём кого-то из семьи. Ему понадобится информация, а это значит, что в следующий раз, когда появится цикл, у него будут союзники.

— Я не уверен, что мой отец до конца понимал, что убийство других Эрлингов предотвратит начало цикла, если он совершит его достаточно рано. Я скорее думаю, что он думал, что, если я останусь единственным, он всё равно начнётся.

— Так ты считаешь, что это был король, а затем твой отец, нанявший кого-то?

— Давай просто скажем, что я задавал себе эти вопросы, — сказал Зеро. — В любом случае, чтобы выяснить это, нам сначала нужно поймать убийцу.

— Блин, — сказала я. — Значит, ты тоже не знаешь.

— Мы знаем, что король был ответственен за провал первого цикла, — сказал Атилас. — Сделал ли он это сам или поручил работу — это другой вопрос, но мы знаем, что это было по его приказу. Остальные менее… решены.

— Значит, к тому времени, когда ты был ребёнком, твоя мама уже умерла, а твой папа приложил руку к каждому пирогу, в котором была хоть капля власти.

— Какая у тебя очаровательная манера выражать свои мысли, моя дорогая, — сказал Атилас.

— Я по натуре обаятельный человек, — сказала я. — Ой, Зеро, так вот почему твой отец взял тебя в Силовики? Он хотел, чтобы ты был там более заметен?

Зеро бросил на меня недовольный взгляд, но в нем было что-то смешанное с весельем.

— Я никогда не говорил тебе, что мой отец отдал меня в Силовики.

— Только не надо говорить мне, что он не дёргал за ниточки — или что он бы не попытался, — откровенно сказала я. — Конечно, он так и поступил: что может быть лучше, чем показать, что ты человек короля и не планируешь никаких глупостей! В любом случае, это не значит, что ты не всегда говоришь о том, что именно он стоит за Силами правопорядка, пытающимися вернуть тебя; к такому выводу прийти чертовски легко. Ой, думаешь, король подговорил твоего отца убить Эрлингов, потому что он лучше знал, как остановить цикл?

— Независимо от того, сколько вариантов ты нам предлагаешь, мы всё равно не знаем ответа, — сказал Зеро с оттенком раздражения. — Вполне вероятно, но столь же вероятно, что мой отец сделал это сам в надежде, что это позволит мне бросить вызов королю.

— Но вместо этого ты бросил службу у копов и начал хулиганить со своим другом-человеком, которому не нравилось, что другим людям причиняют боль, — сказала я, кивая. — Должно быть, это его сильно раздражало.

— Если судить по результатам, то можно предположить, что да, — пробормотал Атилас.

Я прищурилась, глядя на него.

— Где же ты был, когда всё это происходило?

— Конечно, отчитывался перед отцом моего господина, — сказал Атилас. — Очень, очень осторожно.

Голубые глаза Зеро скользнули по нему, а затем снова отвели в сторону.

— Я думал, ты очень старательно держался в стороне?

— И это тоже, — сказал Атилас со слабой улыбкой. — В конце концов, я не хотел узнавать слишком много! Ты же знаешь, как твой отец любит знать все подробности.

Зеро молча кивнул и вернулся к своим блинчикам. Кто-то, кто не был с ним знаком, мог бы подумать, что он просто не хочет разговаривать, но я поняла, что так оно и было, с оттенком грусти. Зеро был благодарен, но не хотел этого говорить.

— Вы все знаете, что можете сказать спасибо, верно? — спросила я, оглядывая их всех. — И это нормально — признавать, что вы время от времени нужны друг другу?

— Всё не так, — сказал Зеро, в то время как Атилас мягко сказал:

— Думаю, я должен не — согласиться, Пэт.

Джин Ён бросил на меня ласковый взгляд и сказал:

— Ты нужна мне.

— Я не это имела в виду! — сказала я взволнованно. — Лады, если мы собираемся какое-то время разгребать бардак, прежде чем начнутся Испытания Эрлингов, разве мы не должны сделать это как можно скорее? Почему мы ждём?

— Мы ждём тритона, — сказал Зеро, отодвигая пустую тарелку. — И как только мы получим от него то, что нам нужно, мне понадобится некоторое время, чтобы подготовиться к появлению людей.

— Нужно принимать во внимание людей в своей группе, — сказал Атилас, мягко улыбаясь мне. — Не так ли? Не стоит торопиться.

Я подавила смешок и сказала:

— Отлично. Что же мне тогда делать сегодня? Ужин уже в мультиварке, осталось только вымыть посуду.

Зеро бросил взгляд в сторону Джин Ёна, поднялся и сказал мне:

— Пойдёшь со мной, Пэт. Я думаю, сегодня Атиласу не помешало бы немного отдохнуть, а Джин Ёну нужно изменить своё отношение.

Брови Джин Ёна поползли вверх, но больше всего он выглядел удивлённым.

Атилас мягко сказал:

— Уверяю вас, я вполне способен функционировать на нормальном уровне, мой господин, — но, казалось, он был вполне доволен тем, что сидел здесь со своим чайником. Возможно, это был просто приступ вины, заставивший меня так подумать, но сейчас, после завтрака, он казался ещё более усталым и серым. Я положила печенье и для него, которое он принял со слабой, почти насмешливой улыбкой, и я поняла, что согласна с Зеро в том, что ему нужен отдых.

Когда мы вышли из дома, я спросила Зеро:

— Как ты думаешь, с ним всё будет в порядке?

— Пойдёшь со мной, Пэт. Я думаю, сегодня Атиласу не помешало бы немного отдохнуть, а Джин Ёну нужно изменить своё отношение.

— Знаю, — тихо сказала я. — Но у него уже был кто-то, кто морочил ему голову, и я не хотела делать с ним то же самое.

— Я думаю, ты поймёшь, что Атилас очень гордится тобой.

— Да ну? — он сказал мне «молодец», но я всё ещё помнила ужасное понимание в его глазах, когда погрузилась в его воспоминания, и я не была уверена, смогу ли простить себя за то, что стала для него таким человеком, как отец Зеро, даже на мгновение. — Ой, куда мы идём? — спросила я.

— В кафе, — коротко ответил Зеро. — У тритона сегодня ещё одна встреча, так что мы договорились встретиться на Элизабет-стрит в Кафе «Маго».

— Миленько, — сказала я, очень довольная. Это дало бы мне несколько минут, чтобы сходить проведать Библиотекаря, пока Зеро был бы достаточно близко, чтобы помочь, но не слишком близко, чтобы помешать мне сделать то, что я хотела. Своего рода подстраховка, которая могла бы отругать меня, если я буду вести себя слишком глупо.

Когда мы пришли в кафе, Маразул уже сидел за столиком, его инвалидное кресло стояло с одной стороны маленького деревянного столика, а свободное место оставалось для нас с Зеро. Я позволила Зеро сесть первому, потому что всё равно не собиралась задерживаться надолго, и, возможно, Маразул воспринял это как плохой знак, потому что в карих глазах, которые мгновение назад смотрели на меня с осторожной надеждой, было разочарование.

Я облокотилась на стол рядом с ним, дружески кивая, и Маразул, казалось, вздохнул с облегчением.

— Пэт. Рад тебя видеть. В последнее время на многих гоблинов охотилась?

Я не смогла сдержать улыбки, от чего в его глазах зажегся огонёк, от которого когда-то моё сердце затрепетало бы. Я сказала:

— Неа.

— Тебе уже купили новый компьютер? У меня есть кое-что, что может быть тебе полезно.

Взгляд Зеро скользнул по сумке, лежавшей на столе рядом с Маразулом, клапан которой был слегка откинут.

— Это то, что ты принёс? В этом не было необходимости, я только попросил программу для наших телефонов.

— Нет, — сказал Маразул, поправляя клапан сумки, чтобы ничего не было видно. — Это просто то, что я согласился сделать для другого хакера. Мы работали над этим некоторое время, и я не хотел доверять это курьеру. Я доставил основную часть товара на место вчера, а остальное заберу сегодня.

Он показался мне немного подозрительным, но, возможно, я просто была немного подозрительна теперь, когда дело касалось его.

Зеро, казалось, никак это не воспринял — разве что как не своё дело. Он только спросил:

— Ты закончил программу?

— Готово и вычищено, — сказал Маразул. — Надеюсь, вы уже поработали над тем, к чему её можно привязать: я бы не стал пытаться прикрепить её к самим телефонам. Эффективная дальность действия программы составит один метр в каждом направлении, поэтому вам нужно будет держать свои телефоны при себе — преимущество в том, что чужой телефон не сможет быть использован против тех, кто использует программу, если они находятся в пределах метра от пользователя.

— Тебе придётся показать мне, как её прикреплять, и мне нужно будет знать, какой материал лучше всего к ней подойдёт. Я приготовил пластик дома, но это… Я не знаю, что это такое, и если мне придётся с этим работать…

— Это электронный сигнал, — пояснил Маразул. — Не пытайся его трогать. Просто используй заключённую в нём магию, а всё остальное оставь в покое. Что касается материалов, то подойдёт что-нибудь пластиковое, чтобы…

Прежде чем они смогли бы углубиться в дискуссию, которую, я была уверена, я бы не поняла, я поспешно сказала:

— Я пойду немного прогуляюсь, хорошо? Я хочу кое-что проверить.

Зеро бросил на меня быстрый взгляд, но, к моему удовольствию, он только спросил:

— Куда?

— Всё в порядке, я не уйду далеко, — пообещала я. Я просто хотела посмотреть, на месте ли переулок — или, по крайней мере, его версия Между. Я хотела узнать, был ли Библиотекарь всё ещё там, в своей библиотеке, и поглядывал ли он время от времени на улицы, чтобы задрать нос от их уродства. — Даже не пойду до конца квартала. Я хочу кое-что проверить на этой стороне дороги.

К моему удивлению, Зеро не стал спорить; он просто кивнул и сказал:

— Если ты не вернёшься через полчаса, я приду за тобой.

Это было приятно, и к тому времени, как я прошла полквартала, чтобы добраться до входа в переулок, я была почти такой же резвой, как Джин Ён. Однако это не помешало мне быть осторожной, как следовало бы: добравшись туда, я несколько минут постояла у входа, прежде чем сделать пробный шаг.

К моему удивлению, моя нога без проблем опустилась на кирпич, и следующие два шага тоже дались мне легко.

— Вот блин, — пробормотала я себе под нос. На самом деле я не ожидала, что смогу вернуться: я не ожидала, что он оставит дверь открытой. Неужели он, как и другие фейри, которых я знала, полностью недооценивал людей до такой степени, что не ожидал, что я вернусь, или он просто думал, что я достаточно под каблуком — или просто недостаточно глупа — чтобы попытаться вернуться?

Ну, если так, то это была шутка в его адрес, потому что я определённо была достаточно глупа, чтобы вернуться.

Несмотря на всё это, я осторожно пробралась внутрь. Я не хотела застрять здесь, и я не хотела, чтобы Библиотекарь застал меня за тем, что я тут шныряю, если он не ожидал, что я вернусь. С другой стороны, если он не ожидал, что я вернусь, ему следовало позаботиться о том, чтобы я не смогла вернуться: по крайней мере, это была хорошая защита.

Я прошла мимо столиков и поставила ногу на первую ступеньку лестницы из рифлёного железа. Справа от меня была видна линия, по которой я пришла, а прямо за мной — другая, по которой я покинула переулок в первый раз. Сквозь каждую из них я могла видеть улицу, и это было своего рода утешением, хотя полагаться на это было опасно.

Только оказавшись на первой лестничной площадке, я поймала себя на мысли: а что, если бы ему пришло в голову, что я могла бы вернуться? Что, если бы он впустил меня нарочно?

— Чёртовы фейри, — пробормотала я. — Всегда такие хитрые.

Несмотря на это, я сделала ещё один шаг, потом ещё один. Если бы он хотел, чтобы я была здесь, я бы уже увидела его: увидела или почувствовала, в зависимости от того, что важнее. Я хотела снова увидеть библиотеку. Более того, мне особенно хотелось снова увидеть эти окна. Библиотекарь, похоже, не думал, что я смогу увидеть через них что-то, кроме мира людей, но птица рух, которую я видела, была родом не из какой-то строго человеческой части света, и я была уверена, что она слишком велика, чтобы прятаться в Между. Я также была почти уверена, что пейзаж, который я видела, не принадлежал моему собственному миру.

Если это было так, то было несколько мест, которые я хотела увидеть, или, по крайней мере, несколько вещей, которые я хотела проверить, позволят ли мне увидеть окна.

Тем не менее, я всё ещё была довольно осторожна, входя в это место; я резко остановилась на верхней площадке, как раз перед тем, как она превратилась в деревянные доски пола. Я ничего и никого не чувствовала и определённо никого не видела, но всё равно было трудно переступить порог. Возможно, совать свой нос туда, куда меня формально не приглашали была реально опасно. Возможно, это была просто разница между холодной сталью под моими ногами и тёплыми деревянными досками, которые казались почти живыми. В любом случае, я не собиралась оставаться здесь дольше, чем это было необходимо, и при первых признаках опасности бросилась бы бежать, спасая свою жизнь.

Я сделала последний шаг через порог, и после этого мне стало легче. Я по-прежнему внимательно следила за библиотекой вокруг, но уже не чувствовала такого страха, как раньше, что заставило меня заподозрить, что на входе было что-то вроде запрещающего заклинания, которое мне удалось преодолеть.

— Хитро, — пробормотала я и остановилась ближайшего окна — того самого, через которое я видела подводный пейзаж. При этом я не удержалась и ещё раз окинула взглядом комнату: она оставалась пустой и безмолвной, и даже мои расшатанные нервы не могли уловить ни малейшего нарушения сущности Между вокруг меня.

На мгновение я задумалась, как выглядело это здание, когда оно не было наполовину в Между, но эта мысль, похоже, мешала мне продолжать видеть вещи так, как мне нужно, поэтому я отогнала её и сосредоточилась на окне.

Библиотекарь посоветовал мне подумать о том, что я хотела бы увидеть, поскольку, скорее всего, это можно было увидеть в окнах.

Сначала я подумала о доме Ральфа — это была всего лишь мимолетная мысль, промелькнувшая у меня в голове ещё до того, как я увидела реальное место, которое я хотела увидеть, — и на мгновение я была потрясена, увидев гостиную на втором этаже, откуда я однажды мельком увидела мир За. Означало ли это, что теперь я смотрю в то самое окно, из которого когда-то выглядывала? Может быть. Возможно.

Мгновение спустя мне пришло в голову, что для Ральфа, вероятно, было бы небезопасно, если бы я слишком долго задерживалась на его доме: если бы в окнах было что-то вроде истории поиска как на компе, для меня это тоже было бы небезопасно. Я колебалась ещё мгновение, но мой прошлый опыт общения с Запредельными в целом и с фейри в частности подсказывал, что крайне маловероятно, что что-либо подобное ещё существует. Конечно, Маразул или Блэкпойнт, вероятно, захотели бы создать что-то подобное, если бы услышали эту идею. Они оба были очень хороши в использовании сочетания магии и технологий, но они оба были достаточно необычны по сравнению с другими Запредельными, чтобы я меньше волновалась.

Я быстро и резко вдохнула и снова выдохнула. Затем я позволила мысли о том, что было бы неплохо узнать, чем занимался отец Зеро и где он был, всплыть на поверхность моего сознания. Я не знала, где он, поэтому просто сосредоточилась на мысли об отце Зеро, и, должно быть, это было так же хорошо, как знать, что я хочу увидеть, потому что, хотя окно на несколько мгновений затуманилось, вскоре оно прояснилось.

Сначала было трудно понять, на что я смотрю. Там было столько красок и движения, что трудно было поверить, что я смотрю не на Ван Гога; мгновение или два спустя стало очевидно, что я наблюдаю за танцем, где дамы в ярких, безвкусных костюмах танцуют с мужчинами в ещё более безвкусных нарядах. Несмотря на общую суматоху, отца Зеро было довольно легко заметить — в основном потому, что он зарос цветами и мхом вокруг и над собой. Он тоже был в помещении, так что с его стороны это было довольно грубо; трава заросла даже танцполом.

Однако, похоже, никто не счёл это слишком грубым с его стороны. Большинство других посетителей полностью избегали его, а те, кто всё-таки подходил к нему, выглядели так, как будто они были одинаково влиятельны.

Был ли это дом детства Зеро? Мне стало интересно. Или отец Зеро был на вечеринке где-то в мире За? Тот факт, что он чувствовал себя достаточно комфортно, выращивая цветы и траву, которые вторгались в пространство других гостей, навёл меня на мысль, что он был в своём собственном доме. Я должна была бы спросить Зеро, был ли в доме его детства огромный золотой бальный зал со звёздами на потолке и льдом на полу, но только после того, как я бы рассказала ему, как и почему я узнала об этом.

Я бы хотела быть поближе к фейри. С того места, где я стояла, было нелегко разглядеть его, и я чувствовала, что могла бы читать по губам достаточно хорошо, чтобы понять, что он говорит, если бы подошла чуть ближе, несмотря на отсутствие звука.

Означало ли это, что это было ближайшее доступное окно? Я так не думала, потому что видела другие, которые были расположены гораздо ближе. Более вероятно, что это было единственное окно, на котором не было защитных заклинаний.

Я вздрогнула, осознав, что мне придётся убедиться, что Зеро наложил подобные заклинания на окна нашего дома. Не то чтобы я считала Библиотекаря злом, просто я не верила, что он или его дом не будут шпионить за нами, если понадобится.

Я не доверяла кому-то другому, у кого была такая же установка, чтобы он не делал этого, если уж на то пошло. Я уже знала, что у Запредельных были такие же возможности для наблюдения, как и у людей: они просто делали это с помощью магии, а не технологии. Например, жучки, которые на самом деле были жуками, и существа, способные передвигаться на большие расстояния, похожие на летучих мышей, обладающих дальним слухом. Я встретила одного из них некоторое время назад.

Я не смогла сдержать улыбки. Я почти забыла о Больших Ушах: я нашла и освободила его от человека, у которого был доступ к За и который был убит, как мы предполагали, Вышестоящими. Однажды он предложил мне что-то вроде исполнения желания — обратиться к нему, и он мне поможет. Я не была уверена, насколько он может быть полезен в чём-либо, кроме информации; я даже не знала, сдержит ли он своё обещание. Тем не менее, это была приятная мысль. Может быть, я попробую навестить его на днях, просто чтобы посмотреть, появится ли он на самом деле. Добавьте его к этим окнам, и у вас, вероятно, будет действительно хорошая система наблюдения.

Хм. Стоит ли мне позвонить ему сейчас? Сейчас было лучше, чем никогда, или настанет другой раз, когда он будет мне более полезен? Это был тот тип мышления, в котором Атилас преуспел; я не была уверена, что обладаю его талантом к этому, и некоторое время колебалась.

Что бы Атилас подумал об этой ситуации? «Очень полезно, я уверен», — вероятно, пробормотал бы он. Это напомнило мне, что я была здесь, в библиотеке, именно потому, что мне пришло в голову, что окна, вероятно, могут мне пригодиться.

— Ладненько, — пробормотала я. — Покажи мне короля.

Окно слегка дрогнуло, затем исчезло, превратившись в обычное окно со ставнями за ним. В отражении я могла видеть себя и библиотеку позади меня; это было слабое отражение, но беспокойство на моём лице было ясно видно, как и книги.

Хорошо. Это было потрясающе.

Я вздрогнула и сказала окну:

— Ты всё неправильно понял, приятель. Я не король. Я также не собираюсь быть королём. Покажи мне короля.

Окно снова слегка подрагивало, но вместо того, чтобы измениться и показать мне что-то ещё, оно стало более отражающим и зеркальным, ставни по ту сторону стекла исчезли, а моё отражение стало более чётким.

Понятия не имею. Может быть, оно всегда было зеркалом и только притворялось окном какое-то время.

— Если ты хочешь быть жутким, просто вернись к тому, что делал, — с отвращением сказала я ему. — Я не хочу глупо попрошайничать с куском стекла.

Я оставила всё как есть, потому что меня не было уже добрых двадцать минут, и, кроме того, мне не особенно хотелось, чтобы Библиотекарь вернулся сюда и застукал меня за разглядыванием его окон — если это действительно были его окна, а не окна какого-нибудь таинственного хозяина. Было жаль, что я не смогла сделать то, ради чего пришла сюда, но я смогла попасть в это место, и это было уже больше, чем я ожидала, когда пришла.

Я тихонько спустилась по лестнице и вернулась о внутренний двор, проходя мимо людей, которые сидели там за столиками, но находились не совсем в той же плоскости реальности, что и я. Не то чтобы они выглядели блёклыми, расплывчатыми или что-то в этом роде; просто они… не совсем соответствовали тому, с чем здесь можно было взаимодействовать. Мне пришлось сдержаться, чтобы не протянуть руку и не посмотреть, не могу ли я пролить чей-нибудь чай здесь, и не сделает ли это меня заметной для них, потому что я была почти уверена, что никто из них меня не видит.

Вернувшись на Элизабет-стрит, я почувствовала себя более заметной, но в основном из-за того, что шпиц попытался укусить меня, когда я проходила мимо столика, за которым он сидел. Его хозяин тоже посмотрел на меня, так что я определённо вернулась в мир людей. Я поспешила мимо них обоих и снова вошла в Кафе «Маго», радуясь, что легко могу разглядеть фигуру Зеро в другом конце зала. Из окон Библиотекаря были видны не только места, но и люди, и у меня возникло странное ощущение, что за мной наблюдают, как будто теперь, когда я ушла, кто-то другой вполне мог быть там и наблюдать за мной. Хотелось бы надеяться, что Библиотекарь использовал свои окна с пользой.

На самом деле, хотелось бы надеяться, что он не знал, что они могут видеть людей, а не только места. Это казалось маловероятным, но человек может надеяться, не? Иногда надежда — это всё, что у вас есть, чтобы не сдаваться.

Маразул улыбнулся мне, когда я подошла к столу, но, похоже, он уже собирался уходить. И перед ним, и перед Зеро стояли пустые кружки, но стоявший рядом с ними стаканчик с едой навынос на несколько мгновений ввёл меня в заблуждение, прежде чем Зеро, не говоря ни слова, придвинул его ко мне, и я уловила запах кофе. Я восприняла его с радостью; на несколько мгновений мне показалось, что они выполняют какую-то сокращённую версию контракта Запредельных, который они заключили, когда впервые согласились работать вместе без моего участия.

Неа. Зеро просто вспомнил, что нужно и меня угостить кофе. Это было мило.

— Пора идти, — сказал он, пока я всё ещё наслаждалась ароматом кофе. — Нам нужно многое подготовить до завтрашнего дня.

Ну что ж. Было время выпить его по дороге домой. Я всё ещё хотела насладиться им.

Глава 10

В итоге на следующий день нам с Джин Ёном понадобилось навестить Эбигейл и людей. Было бы неплохо иметь возможность отправлять им текстовые сообщения или звонить по телефону, но то, что Зеро сделал с нашими телефонами с помощью программы Маразула, ограничило передачу сигнала очень специфической областью и очень специфической группой пользователей.

Этой очень специфической группой были мы четверо — по крайней мере, на данный момент.

— Тритон говорит, что как только люди тоже будут настроены, мы сможем подключиться к той же сети, но это не обязательно будет сеть людей, — сказал Зеро

— Почти уверена, что он сказал, что это расширенная версия человеческой сети, — поправила я его. — Это всё ещё наша сеть, просто у неё есть небольшое отличие. Вот как работает Зул.

— Боже мой! — сказал Атилас. — Похоже, ты снова чувствуешь себя свободно с тритоном, Пэт!

— Было бы немного жаль, если бы я не смогла, — заметила я. — Ты хочешь, чтобы я ходила вокруг да около, игнорируя людей, с которыми нам нужно работать?

Джин Ён выглядел так, как будто хотел бы сказать «да», но сумел сдержаться. Зеро слегка улыбнулся и сказал:

— Я думаю, он сказал что-то в этом роде. Сирены не должны вмешиваться, как и никто другой, будь то человек или кто-то ещё.

— Он создал для нас частную сеть, — сказала я, кивая. — Из-за этого Эбигейл будет сложно узнать, где и когда мы встретимся сегодня вечером. Разве мы не должны были сделать это до того, как подключили наши телефоны к сети?

Атилас и Зеро обменялись взглядами, и у них хватило такта изобразить недовольство собой.

— Не парьтесь, — сказала я. — Я бы не отказалась от прогулки. В любом случае, сейчас, наверное, будет лучше, если мы не будем слишком много разговаривать по телефону. Если ты закончишь с этими маленькими прибамбасами, я покажу их всем. Я также сообщу Эбигейл, где мы должны встретиться, хотя, полагаю, мы сможем связаться с ней после того, как они присоединятся к сети.

— Я тоже пойду, — сразу же сказал Джин Ён, бросив вежливый взгляд на Зеро, когда тот прищурился, глядя на него.

— Скажи им, что мы встретимся с ними в одиннадцать вечера, — сказал Зеро, отводя взгляд. — Для начала, где-нибудь подальше от набережной, пусть это будет парк на верхней части Саламанка-плейс.

— Сент-Дэвидс? Хорошо.

— После этого мы разделим их на три группы: одна отправится с Атиласом на пирс Брук-стрит, другая — со мной, начиная с магазина Опал, а третья отправится с тобой и Джин Ёном и начнёт с корабля, так как вы, очевидно, теперь неразлучны.

— Может быть, ты будешь так добра, что попросишь людей связаться с детективом, пока вы занимаетесь этим делом? — предложил Атилас, пока я всё ещё пыталась возразить на этот неотделимый комментарий. — Таким образом, мы избавим господина или себя от необходимости покидать дом?

— Почему нет? — кисло сказал я. — Не хотелось бы слишком нагружать вас двоих, когда из вас и так песок сыпется.

Зеро на какое-то время поднял взгляд к потолку. Мне показалось, я услышала, как он пробормотал:

— Я знал, что это приведёт к неприятным последствиям.

Тем не менее, он не пытался помешать Джин Ёну пойти со мной в штаб-квартиру людей, что, я полагаю, было приятно. Однако, когда я проходила мимо, он бросил на меня довольно пристальный взгляд; я не могла решить, был ли это призыв «убедись, что ты ведешь себя прилично», адресованный мне, или «убедись, что он ведёт себя прилично».

Я сказала: «Да, Пап», как бы на прощание, и я уверена, что он рассмеялся, хотя и изо всех сил старался это скрыть. Если он до сих пор не знала, что я держу Джин Ёна на расстоянии вытянутой руки, то должен был бы знать. Я уже сказала ему, что отвергла Джин Ёна, и не было похоже, что мы собирались заниматься чем-то, кроме дел, пока нас не было.

Это дело тоже заняло немного меньше времени, чем я ожидала, потому что люди были в полном беспорядке, когда мы туда добрались. Кроме того, расстояние до этого места было немного больше, чем я привыкла, когда мы с Джин Ёном направлялись в обычный вспомогательный офис, обходя наиболее пострадавшие районы, насколько это было возможно. На улице ярко светило солнце, и было трудно что-либо разглядеть, когда мы шли по коридору; даже Джин Ён двигался немного медленнее, чем обычно, хотя я не была уверена, было ли это из-за того, что он опасался порхающих в коридоре частиц Между.

У входа в офис я прищурилась и попыталась избавиться от блеска в глазах, не желая заходить в тёмную комнату, даже если это была комната, принадлежащая моим союзникам.

Услышав движение в комнате, я спросила:

— Ой, Эбигейл, ты здесь?

— Не наступай на это! — раздался резкий голос, и из темноты появилась Эбигейл, её рыжие волосы были как маяк.

К счастью, к тому времени в глазах у меня начало проясняться, и я смогла понять, о чём она говорит. Не обращая внимания на Между, которое хотело, чтобы его заметила, я огляделась по сторонам, разглядывая переплетение кабелей и мебели, и остановилась в дверном проёме. Джин Ён окинул всё это одним взглядом, приподняв бровь, и прислонился к дверному косяку.