Медведь ее сердца

* * *

Мартин сделал необходимые звонки, и через тридцать минут пятьдесят оборотней и десять машин направились на юго-восток через горы Голубого хребта. Они подсчитали, что примерно на час отставали от группы охотников, поэтому соответственно прибавили скорость.

Мартин позвонил на мобильник Берна.

— Что? — Рявкнул в трубку Берн.

— Ты знаешь, куда нам направляться? — Спросил Мартин.

— Смоки Маунтинс, это все, что пока мне известно. Дженна не спит и общается со мной, но ей все еще больно.

— Понимаю, — ответил он.

— Просто следуй за нами и не теряй из виду. Мне нужно сконцентрироваться, чтобы я мог поговорить с Дженной.

— Да, Глава. Понял-принял. Удачи!

Мартин снова уселся на свое место и обдумал, с чем они столкнутся в конце пути. Джайлс крутил баранку молча, он и вовсе был не склонен к разговорам. Мартин никогда не возражал против хорошей драки. В конце концов, он был медведем, но он ненавидел играть вслепую.

Они понятия не имели, против скольких человек они будут сражаться. Какова будет охрана на объекте. Никакой информации. Так Мартин работать не любил. Он был планировщиком, любое нарушение планов раздражало его.

— У тебя случится кондрашка или откроется язва, если ты будешь так нервничать, бро, — пробормотал Джайлс, даже не глядя в сторону Мартина.

— Знаю, черт побери. Как ты можешь быть таким спокойным?

— А что толку нервничать, Мартин? Мы разберемся с этим, когда доберемся туда. Я верю в Берна, и теперь верю в Себастьяна, не вижу повода зря чесаться от нервов, не так ли?

— Ты хочешь сказать, что я не верю Главе, не верю в своего лучшего друга? — Мартин ощетинился.

— И в мыслях не имел, — спокойно ответил Джайлс, не повышая тона. — Я просто говорю, что ты слишком беспокоишься. Ты хуже моей бабушки.

— Если бы ты не был за рулем, я бы дал тебе в глаз.

Джайлс засмеялся.

— Знаю, черт побери. Хорошо для меня, что я за рулем, а?

Мартин рассмеялся, и часть его напряжения ослабла, что и было целью Джайлса.

— Спасибо, бро. Я попытаюсь немного вздремнуть, я на ногах с прошлой ночи.

— Само собой, если мы направляемся к Смоки Маунтинс, у тебя есть час-полтора.

Казалось, что Мартин только на секунду прикрыл глаза, как в его кармане завибрировал мобильник.

— Да, — спросонья рявкнул он.

— Припаркуйтесь здесь и выходите, — приказал Берн.

Все машины съехали с дороги, и оборотни массово повыпрыгивали со своих мест. Они образовали круг вокруг Берна.

— Комплекс находится в этом направлении, — сказал Берн, указывая на запад. — Нам нужно обратиться и исследовать местность. Дженна сказала, что их держат под землей. Ищите вход в подземный объект. Ищите камеры наблюдения, мины-ловушки, электронное оборудование. Наше самое большое преимущество — это неожиданность. Они не знают, что мы придем. Мы не должны дать им понять, что уже здесь. Убедитесь, что вас не увидят. Встретимся здесь через час.

Мужчины спрятали машины в кусты и перекинулись в свои животные формы. Медведи и волки тихо просочились в лес. Мартин и Джайлс остались вместе, их золотисто-коричневый мех сливался с опавшими листьями и тенями от веток, маскировка была идеальной.

Они последовали за Берном и Себастьяном, чтобы убедиться, что их лидеры в безопасности. Они обнаружили несколько камер наблюдения, стратегически размещенных у входа. Входа, который вел внутрь горы. Срань господня!

Чертовски хорошо, что они принесли взрывчатку, потому что это был единственный способ попасть туда, но, черт побери, они будут сидеть, как утки, когда они пробьют дверь, или сидеть, как медведи, сказал он. Их единственной надеждой было застать врагов врасплох. Если они увидят, что оборотни приближаются, они станут шкурами у камина еще до того, как наступит вечер.

Берн и Себастьян сумели подняться по крутому склону и осматривали вход сверху над камерами. Они кивнули друг другу и тихонько спустились обратно, направляясь прямо к Мартину и Джайлсу. Возвращаемся. Одно слово прозвучало в его голове, и все оборотни повернулись и направились туда, где припарковали машины.

Когда все собрались на месте встречи, Берн рассказал им о том, какую информацию он собрал.

— Как вы знаете, Дженна сказала, что их держат под землей. Похоже, у них есть какое-то огромное сооружение, построенное под горой. Жилые помещения, лаборатории, богиня знает, что там еще. Верхний уровень, на который мы пойдем — это гараж, так что, надеюсь, он не будет слишком защищен. Нам нужно убедиться, что нас не засекут никакие камеры при установке взрывчатки. Спуск до уровня лаборатории будет сложной задачей. К тому времени они узнают, что мы проникли в комплекс, и если нам придется спускаться на лифтах… мы потеряем эффект неожиданности при нападении. Если кто-то хочет отступить, сейчас самое время.

Мужчины выпрямились и отрицательно покачали головами.

— Мы знаем о риске и сознательно идем с вами, — сказал Мартин.

Берн похлопал его по плечу, а затем уткнулся лбом в плечо Мартина.

— Спасибо, брат, — прошептал он.

Вход разорвало оглушительным взрывом, оборотни кинулись внутрь, половина из них сохраняла человеческую форму, другая половина была в форме животных. В то время как они могли лучше сражаться в форме своих зверей, человеческая форма тоже была крайне необходимой, например, чтобы открывать двери или нажимать на кнопки.

Камни и обломки еще продолжали падать, когда они пробирались вовнутрь, в настоящее время в гараже находилось только четверо охранников, но, прежде чем Мартин смог добраться до первого из них, солдаты начали выбегать из скрытых проходов вокруг сооружения, стреляя из автоматического оружия.

Тем не менее, долго стрельба не продлилась. Пуля вонзилась в плечо Мартина, когда он прыгнул на первого охранника, один удар острых, как бритва, медвежьих когтей по шее отправил охранника на небеса. Люди просто не могли сравниться по силе с десятифутовыми медведями-гризли с лапами размером с обеденные тарелки и шестидюймовыми когтями, или с волками с внушительными клыками и челюстями, которые могут сломать шею человека за считанные секунды.

Весь бой длился менее пяти минут, с незначительными травмами у оборотней. Двадцать охранников лежали мертвыми на полу. Однако человеку, который похитил Дженну, удалось сбежать, и Берн взревел от безумного гнева.

Мартин вернулся к человеческой форме и позвал Джайлса и Ганса.

— Обыщите тоннели быстро и тихо. Посмотрим, что там внизу. Возвращайтесь обратно как можно скорее.

Пока Мартин ждал возвращения Ганса и Джайлса, он обыскал парковку, убедившись, что все враги уничтожены, и проверил состояние оборотней. К счастью, травмы оборотней были незначительными, и большинство из них тут же заживало.

Спустя всего десять минут появился Ганс и отчитался. Новости были хороши для их целей. Мартин подошел к Берну.

— Мы отследили маршруты, по которым охранники выходили на поверхность. Люди есть только на двух других уровнях. Лаборатория, в которой находятся шестнадцать охранников и все пленники, по запаху их должно быть двадцать пять; и жилой уровень, где должен находиться персонал. Они упростили нам задачу — все собрались в одной комнате, пять охранников блокируют вход. Что вы хотите, чтобы мы сделали с учеными?

Берн не мог ответить на вопрос Мартина в форме медведя, поэтому он отступил назад.

— Нам нужен доктор для допроса. Если вы можете безопасно захватить его и сдержать других, сделайте это. Если нет, устраните по своему усмотрению. С тобой пойдут Джайлс, Ганс, Виктор, Иван и еще трое на твой выбор, необходимо проверить весь жилой уровень.

— Встретимся на поляне в 21:00, — сказал Берн.

Мартин торжественно кивнул.

— Приказ понял, Глава.

Берн повернулся к Бастиану и посмотрел на черного волка.

— Вы готовы откусить еще несколько голов?

Бастиан щелкнул челюстями в опасной близости от мужской гордости Берна.

— Эй! Осторожнее! Я все еще хочу детенышей, ты знаешь!

Если бы волк мог улыбаться, Мартин был уверен, что Себастьян покатывался бы от хохота, да и сам Мартин едва сдержал смех.

Когда семь оборотней просочились в туннели, Мартин был рад оставить позади себя запах горелой взрывчатки и пороха. Этот запах жег его нос и притуплял чувства. Аварийное освещение на лестничных клетках, которые они тихо миновали, продвигаясь вниз, было очень тусклым, но более чем достаточным для их зрения оборотней.

Они двигались быстро, желая достичь жилого уровня, чтобы проникнуть на него синхронно с захватом лаборатории. Они прошли седьмой уровень, где находилась лаборатория и пара Берна, и Мартин почувствовал смрадный запах страха, исходящий от солдат и пленников внутри. Он изо всех сил пытался сдержать своего медведя. Зверь рвался на волю. Нарывался на драку.

Когда они спустились дальше, дразнящий аромат пощекотал его ноздри, аромат, содержащий кленовый сироп, корицу и что-то еще. Мартин застыл на месте, и Ганс ощутимо толкнул его в спину.

— Что за черт, бро?

— Ты чувствуешь это запах? — Шепотом поинтересовался Мартин.

— Какой запах? Я чувствую запах людей. Какой запах ты имеешь в виду?

Мартин закрыл глаза, глубоко вздохнул и выдохнул.

— Черт, — бросил он коротко и шагнул прочь. Ганс бросился догонять его, похлопав по плечу.

— Так, о чем ты, Мартин?

— Не бери в голову. Давай просто сделаем это.

Ганс странно посмотрел на него, но кивнул.

— Ладно.

Сердце Мартина безумно билось, а мысли кружились каруселью. Как судьба может быть настолько жестокой? Где-то на этом уровне была его пара, и она была врагом. Должен ли он убить ее, прежде чем он узнает? Будет ли его судьба тяжелее или проще, если она останется живой, а он будет знать, что никогда не получит ее?

И что, черт побери, делать? Все его существо кричало, что ему нужно найти и защитить свою пару, но он никогда не предаст свой Клан. Двести лет, которые он провел в ожидании своей пары, могла ли его судьба быть настолько сукой, чтобы отдать в одну руку только для того, чтобы отнять другой?

Одно было ясно, он не сможет ее убить. Ему придется отдать ее на милость Берна и разобраться с последствиями. Теперь его медведь подгонял его. Найди нашу пару! Защити.

Мартин не хотел полностью оборачиваться, он был достаточно силен, чтобы иметь возможность частично измениться, и превратил только свои руки в смертельные когти. Виктор и Иван полностью перешли в форму волка и сняли охрану у двери в жилую зону, прежде чем прозвучал хоть один выстрел.

Мартин рассмеялся над трехдюймовой металлической дверью, которая, как они думали, защитит их от вторжения. Очевидно, они никогда не видели разъяренного медведя гризли в десять футов ростом. Ганс и Джайлс протаранили дверь, и она оторвалась от стены, как сделанная из папье-маше.

Пули застрекотали быстро и яростно, когда оборотни бросились к входу, Мартин несколько раз почувствовал свинцовый ожог, но у его медведя была своя цель. Убей все, что препятствует тебе забрать свою пару. Найди и защити.

Рев и рычание, крики и стрельба, казалось, хаос никогда не закончится, но на самом деле прошло всего несколько мгновений. Затем крики смолкли, единственным звуком остались сдавленные стоны и рыдания персонала.

Около пятнадцати мужчин и женщин сжались в углу, прикрывая собой женщину, лежащую без сознания. Мартин взревел так громко, что было чудом, что потолок не рухнул прямо на них. Это была его пара! Срань господня. Она была без сознания. Он не смог защитить ее. Ее сладкий запах наполнил его легкие, и Мартин бросился к ней.

Группа, окружавшая ее, пыталась отодвинуть ее назад, напуганная полу-человеком, полу-животным. Одна смелая женщина заговорила дрожащим голосом.

— Пожалуйста, не делай ей больно. Она — очень хорошая. Добрая. Она так много пережила.

Мартин зарычал, и женщина заметно задрожала, слезы катились по ее лицу, но все же она умоляла.

— Пожалуйста, ее зовут Элизабет Монтроуз.

— Я не причиню ей вреда, — отрывисто бросил Мартин. — Просто отдайте ее мне. — Женщина притянула Лиз ближе, дрожа, как лист на ветру. — Я же сказал — отдайте ее мне, — строго повторил Мартин. — Никто из вас не пострадает, но вы пойдете с нами. Я понесу женщину. Он выдернул Элизабет из рук дрожащей женщины и прижал к своей груди. — Взять под охрану остальных и вывести на поляну. Там мы встретимся. — Мартин повернулся и вышел из комнаты без оглядки.

Он вышел в коридор и прислонился к стене. Мягкая, сладко пахнущая женщина у него на руках. Богиня, она была прекрасна. Кожа, бледная, как алебастр, была обрамлена золотисто-каштановыми волосами, стянутыми в роскошный хвост, который, вероятно, достигал бы ее пояса, если бы волосы висели свободно. Густые темные ресницы ласкали ее бледные щеки, и Мартин хотел, чтобы она открыла глаза, чтобы он мог увидеть, какого они цвета. Кровь покрывала волосы на левой стороне ее головы, и медный запах перекрывал ее натуральный аромат кленового сиропа и корицы.

Она была такая маленькая и худенькая. Он снова понюхал. Что-то не так с запахом ее крови. Мартин шагнул дальше по коридору, подальше от запаха крови и смерти позади него. Когда расстояние между Мартином и сценой позади него увеличилось, аномалия в крови его пары стала более яснее. Она была больна. Вот что имела в виду женщина, когда сказала, что она так много пережила.

Черт. Дерьмо. Сука — судьба. Мало того, что судьба оказалась сукой, похоже, она еще и ощенилась!!

Мартин не мог удержаться от поцелуя в лоб бессознательной пары. Затем он отнес ее наверх к поляне, чтобы дождаться пленных вместе с остальной командой.

Все дети были загружены на два вертолета, которые были предоставлены Себастьяном. У этого человека были такие связи, о которых Мартин даже не хотел думать. Берн, Сара и Дженна тоже забрались на борт одного из вертолетов.

Пленных предполагалось отвезти на внедорожниках. Мартин знал, что его обязанностью было обеспечить безопасность маршрута, но он никак не мог спустить с рук женщину, так и не пришедшую в сознание. Элизабет, ее защитница назвала ее Элизабет. Имя играло у него в голове. Он будет держать ее на руках на пути обратно в Хани-Корнер. Если она очнется, он легко сможет ее контролировать. Проблема решена.

— Джайлс, — позвал он. — Ты за рулем, я держу женщину, она ранена.

Джайлс подошел и посмотрел на женщину, безвольно повисшую на руках у Мартина.

— Кто-то из наших навредил ей?

— Нет, думаю, она пострадала от падения обломков.

— Она пахнет не хорошо.

— Я знаю. Я полагаю, что она больна. — Мартин быстро подошел к тому месту, где они спрятали машины. — Давайте отправляться назад, у нас впереди три часа пути.

Как только они сели в машину, запах его пары стал обезоруживающим. Мартин мог почувствовать вкус кленового сиропа и корицы на своем языке. Он сидел на заднем сиденье, удерживая безвольное тело на коленях, и хмурился.

Прошел почти час с тех пор, как они захватили комплекс, который теперь лежал позади них в облаке пыли и мусора. Берн приказал полностью уничтожить объект, как только они убедились, что все живые были эвакуированы. Никто не будет проводить эксперименты там снова. Вообще.

Он точно не знал, когда его пара получила травму, но она слишком долго находилась без сознания. Он боялся, что она серьезно пострадала и нуждается в неотложной медицинской помощи. Нежно убрав волосы со лба, он прошептал ей на ухо:

— Элизабет, тебе нужно очнуться немедленно.

Мартин почувствовал облегчение, когда она слегка застонала и покачала головой. Она приходила в себя.

— Вот так, сердце мое. Время просыпаться.

Очень медленно ее веки затрепетали, а затем сонно моргнули. Наконец, сумев открыть глаза, она уставилась на него. На него смотрели самые прекрасные в мире глаза цвета кофе с янтарными искрами. Он ожидал страха, но ничего подобного. Только вопиющее любопытство и разумный анализ.

— Привет!

Ее тихий грудной шепот моментально возбудил его, что в данной ситуации было совсем некстати.

— Привет, Элизабет. Ты была без сознания очень долго. Как ты себя чувствуешь?

— Как будто меня били по голове кирпичом, а теперь в моей голове играет рок-группа, — ответила она. — Есть Тайленол?

Мартин слегка улыбнулся.

— Думаю, в аптечке найдется. Ты сможешь сесть?

Она, казалось, на мгновение поколебалась.

— Не уверена, но давай попробуем.

Он осторожно опустил ее в сидячее положение, она сжала голову одной рукой, а другую прижала к животу.

— Черт, у меня все кружится перед глазами. Она опустила голову между колен.

Мартин быстро взял лекарство из аптечки и бутылку воды и уложил Элизабет головой к себе на колени.

— Думаю, лежа тебе будет легче.

— Да, — слабо прошептала она. Он отсыпал две таблетки в ладонь и поднес к ее рту.

— Приподнимись и глотни это. — Он положил лекарство на ее язык и налил ей глоток воды, которую она жадно выпила. — Еще воды?

— Пожалуйста.

Он поил ее маленькими глотками, пока она не выпила половину бутылки.

— Спасибо, — выдохнула она

— Мне нужно задать тебе несколько вопросов. Ты сможешь сейчас на них ответить? Одна из твоих коллег сказала, что тебя зовут Элизабет Монтроуз. Так ли это?

— Да.

— Чем ты занималась в лаборатории?

Элизабет заколебалась, и Мартин впервые почувствовал страх.

— Я был руководителем исследований для проекта «Асклепий».

Сердце Мартина упало. Она действительно была врагом. Не какой-то лаборант низкого уровня, просто выполняющий приказы, а руководитель всего проекта. Черт.

— Так ты врач?

— Не доктор медицины, доктор наук в области микробиологии. Могу я спросить, кто ты? Я полагаю, ты из клана Дженны.

Мартин поднял брови — откуда она это знает?

— Да, так и есть. Мартин Крюгер, к вашим услугам.

— Как вы так быстро нашли нас?

Лицо Мартина стало непроницаемым.

— Не могу вам об этом сказать.

— Ладно.

Веки Элизабет затрепетали, она изо всех сил старалась не заснуть.

— Почему вы похищали детей-оборотней?

— Не моя идея… пыталась остановить это… нуждалась в лечении… — бессвязно пробормотала она и устало закрыла глаза. На этот раз она не потеряла сознание, а просто уснула.

Мартин снова и снова прокручивал ее слова в голове. Не имело значения, была ли это ее идея или она пыталась остановить это. Она не остановила это, она участвовала. Она могла бы покинуть программу. Она могла бы сказать кому-то об этом, обратиться к прессе. Она была так же виновата, как и все остальные.

ГЛАВА 5

Мартин до дыр протаптывал пол перед камерами в подвале дома Главы клана последние три часа, и снова, и снова останавливался перед камерой доктора Элизабет Монтроуз. Была полночь, и женщина спала.

С ее ростом в пять футов и три дюйма она казалось совсем крошечной против его шести футов и шести дюймов роста. Она была человеком. Она была больна. Лейкемия, если его нюх не обманывал. Она была врагом. Она была его парой. Срань господня!

Он собирался поймать зубами пулю, рассказав своему Главе клана об этом. Охренительно интересным будет разговор! Мартин поднялся по лестнице, зная, что его ждет бессонная ночь, и нажал единичку на быстром наборе номера.

— Берн. Слушаю.

— Это Мартин. Мы разместили пленных в подвале общего дома Клана. Пять техников и доктор.

Мартин зарычал.

— Что случилось? — Обеспокоенно спросил Берн.

— Кое-что, что мне нужно обсудить с тобой лично, — ответил Мартин.

— Хочешь обсудить это сейчас?

— Нет, лучше бы завтра, — вздохнул Мартин.

— Мне это не понравится, правда?

— Почти 100 %, что нет. Даже так — я чертовски уверен, что нет, — вздохнул Мартин.

— Ну, окей, тогда лучше действительно оставить неприятное на завтра. Лимит плохих новостей у меня сегодня явно исчерпан.

— Я так и понял. Увидимся утром на совещании, — подытожил Мартин.

— Только не слишком рано, — запротестовал Берн. — Да, денек выдался адским. Давай спать, встретимся в девять утра.

— Окей, Глава. Доброй ночи!

— Доброй ночи, Мартин.

Сон в этом разрезе выглядел дурной шуткой. Мартин знал, что не сможет закрыть глаза этой ночью. Он пошел домой, взял пиво из холодильника и плюхнулся на диван. Он чувствовал, что оказался в центре торнадо. Его разум, его тело и его медведь — все кружилось каруселью.

Его медведь был первобытным, диким, животным. Он знал только одно. Они встретили свою пару. У медведя не было никаких сомнений или оговорок. Ему было все равно, добра она или зла. Он хотел только спариваться, защищать и любить. Жаль, что человек не мог чувствовать то же самое.

Тело Мартина как раз — таки и не было против спариться с Элизабет. Его член ныл с тех пор, как он впервые почувствовал ее запах в туннелях. Это чертовски бесило. Срань господня, похитительница детей!

Как он мог чувствовать желание к такой женщине? Он должен хотеть задушить ее голыми руками, а не бросить на пол и любить до тех пор, пока она не задохнется, выкрикивая его имя. Он был психом, обезумевшим от желания спариться, это все, что его интересовало.

Он выпил остаток пива и поставил бутылку на стол. Гнев жег его изнутри, как горячие угли. Похоть подливала бензина в этот костер. Затем на него обрушилось горе, и огонь превратился в дым и пепел.

Выхода не было. Он мог анализировать это до посинения, но это никак не повлияло бы на факты. Почему он продолжал гонять мысли по кругу? Ему нужно было принять душ и хотя бы попытаться немного поспать. Он должен был встретиться со своим Главой утром.

Может быть, Берн сможет помочь ему найти ответ. Его друг и наставник всегда помогал ему в прошлом, всегда стоял рядом с ним. Может быть, есть способ? Кого он обманывает? Сам себя, очевидно.

Плечи Мартина опустились, он чувствовал себя смертельно уставшим и соображал, хватит ли у него сил подняться по лестнице в спальню. Какой смысл идти дальше? Его жизнь закончилась. Его мечта о паре и детенышах обернулась пшиком.

Двести лет ожидания и поиска этой идеальной родственной души, и — получи! — она оказывается врагом. Невыносимой. Неподходящей. Злой.

Одинокая слеза скатилась в уголок глаза, и Мартин злым движением оттер ее. Многие медведи так и не нашли свою единственную и прожили свою жизнь, просто наслаждаясь свободными отношениями. У него был долг перед Кланом. Он мог сделать то же самое.

Его медведь зарычал в его голове. Наше. Сохранить. Защитить.

— Ой, да заткни пасть! Осточертело твое нытье, — сказал Мартин, но это было правдой.

Мог ли он просто позволить ей уйти сейчас, когда он ее нашел? Позволит ли Берн ее отпустить?

Мартин знал, что не может спариться с ней, но был уверен, что его медведь не позволит, чтобы ее убили или даже причинили малейший ущерб. Что бы он сделал, если бы его Глава Клана потребовал ее устранения? О, богиня, вот еще одна вещь, которая не даст ему заснуть сегодня ночью!

Он плюхнулся на кровать, даже не удосужившись снять одежду, только скинул туфли. Мартин закрыл глаза и представил себе лес. Он был в своей медвежьей форме, бежал сквозь деревья к ручью. Он мог слышать, как вода журчит между камней.

Листопад, листья хрустят под лапами, но солнце еще теплое, сияющее через почти облетевшие ветви. На пожухшей лозе сохранились налитые ягоды ежевики, и он остановился, чтобы смахнуть языком их сладость.

Здесь он был свободен, и незаметно подкравшийся сон подарил ему несколько часов покоя, прежде чем ему придется столкнуться с еще большей мукой.

* * *

Мартин постучал в дверь кабинета Берна ровно в девять часов.

— Заходи, — раздался гулкий голос друга.

— Доброе утро, Глава, Дженна, — сказал Мартин и кивнул присутствующим. Джайлс и Ганс.

— Доброе утро, Мартин. Кофе готов, бери чашку и булочку, и начнем, — сказал Берн.

Когда Мартин наполнял свою чашку, в дверь снова постучали. Берн поднял бровь.

— Ну, и кто это еще? — Спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Войдите!

Дверь открылась, и Сара промчалась по комнате и запрыгнула на колени Берна, а за ней с осторожностью просочилась сестра Берна, Джулия.

Берн обнял свою племянницу и встретился взглядом со своей сестрой.

— Какой неожиданный визит, Джули! И чего хотят прекрасные дамы?

— Мне так жаль, Берн! Я знаю, что вы заняты, но Сара была очень обеспокоена прямо с утра. Она настаивала, что ей нужно поговорить с вами. Это очень важно. Она расплакалась, когда я ей сказала, что придется подождать. Я не знала, что еще делать, кроме как привести ее.

Берн спустил Сару с колен и поставил ее лицом к себе.

— Хорошо, маленькая мисс, что тебя беспокоит? Ты боишься? Я обещаю, что никто больше не сделает тебе больно.

Сара торжественно посмотрела на него.

— Нет, дядюшка Берн, я не боюсь, но мне нужно было рассказать вам об одной леди.

— Какой леди?

— Леди-докторе. Докторе Лиз.

Мартин навострил уши.

— Это взрослые дела, Сара. Тебе нет нужды беспокоиться об этом.

Берн погладил ее по голове.

Сара зарычала и пнула его в голень. Берн выпрямился на все свои семь футов роста и сердито посмотрел на ребенка. Любой другой мог бы наделать в штаны от страха перед гигантом-альфой, тем более что даже Мартин мог чувствовать его силу через всю комнату. Маленькая Сара покраснела, но не от смущения, а от гнева. Она топнула ногой и посмотрела прямо на своего дядю.

— Ты перестаешь на меня так смотреть и выслушаешь! — Закричала она. — Я сказала маме, и я скажу вам то, что я должна сказать, это очень важно, и вы должны меня выслушать!

Дженна положила руку на плечо Берна, и он моментально расслабился. Он посмотрел на свою пару.

— Берн, сядь. Не будь ослом. Выслушай ее, — сказала Дженна.

Берн вздохнул и сел.

— Ну, ладно. — Он скрестил руки на груди и уставился на ребенка. — О чем таком важном ты хотела мне сказать?

Мартин напрягся на стуле, не желая пропустить ни слова.

Сара глубоко вздохнула.

— Доктор Лиз — хорошая, и не враг нам.

Мартин перебил начавшуюся речь Сары.

— Сара, доктор Монтроуз — руководитель исследовательского отдела. Она сама сказала мне это.

— Я знаю, — проворчала Сара. — Но ей не нравилось то, что они делали. Она их обманывала.

На этот раз перебил Берн.

— Обманывала их? Что это значит, Сара?

— Ты знаешь те капельницы, которые нам ставили?

— Да.

— Ну, в них должно было быть лекарство, чтобы мы спали, — сказала Сара.

— Ну да. Я видела это, — сказала Дженна.

Сара покачала головой.

— Там не было такого лекарства. Мы притворялись.

— Что?! — Хором выдохнули все остальные присутствующие.

— Доктор Лиз сказала, что мы должны притворяться спящими, кроме тех моментов, когда она была с нами. И мы притворялись.

— Она сказала тебе, почему так нужно? — Обеспокоенно спросил Берн.

— Она сказала, что плохие люди дадут нам настоящее лекарство, если узнают, что мы не спим. Она пыталась найти способ помочь нам сбежать. Она спросила меня, поможешь ли ты ей.

— И что? Что ты ей сказала? — Продолжал допытываться Берн.

— Я сказала ей, что ты злишься и мало разговариваешь, когда злишься, но я знаю, что ты спасешь меня и всех детей.

Берн засмеялся.

— Вы чувствовали, что я иду?

— Конечно. И ты был действительно сердитый. Как мама, когда она бросается вещами.

Все присутствующие расхохотались, а Джулия покраснела до малинового цвета.

— Иди сюда и обними дядю Берна.

Берн распахнул руки, и Сара бросилась в его объятия. На другом конце комнаты Мартин застыл в ошеломленном недоверии.

Его пара вовсе не была таким монстром, каким он ее себе нарисовал. Но доверять ей он все же не мог. Она все-таки работала на врага, но, по крайней мере, у нее была совесть.

— Хорошо, спасибо, Сара. Твоя информация была очень важна.

Маленькие плечики Сары гордо распрямились, а грудь выгнулась вперед, как у петушка бентамской породы.

— А я тебе так и сказала, — крикнула она, подошла и взяла мать за руку. — Видишь, мама, я же говорила, что это важно, — прошептала она, когда они двинулись к двери.

— Да, детка, — ответила Джулия. — Спасибо, Берн, — пробормотала Джулия через плечо, когда они выходили из комнаты.

Сара остановилась.

— О, я почти забыла… — Она снова повернулась к Берну. — У меня кошечка доктора Лиз.

— Что? — Изумился Берн.

— Она принесла ее, чтобы составить мне компанию, прежде чем вы пришли, чтобы спасти нас, и я взяла ее к себе домой, но она все время мяукает. Я думаю, что она скучает по доктору Лиз. — Берн вздохнул.

— Хорошо, мартышка. Вы присмотрите за кошечкой несколько дней, а потом мы решим, как ее вернуть доктору Лиз.

— Окей, дядюшка Берн. Это очень хорошая кошечка.

— Я уверен в этом, — сказал Берн с хмурым видом, откинувшись на спинку стула и притягивая Дженну к себе на колени.

— Ну, это было удивительным открытием. Может быть, доктор Монтроуз — наш союзник, а не враг. Мы могли бы использовать ее, чтобы проникнуть внутрь организации.

Мартин зарычал.

Берн вопросительно посмотрел на него.

— Не хочешь объяснить, почему ты рычишь на меня, Мартин Крюгер?

Мартин откашлялся.

— Прости, Берн! Сейчас прозвучит новость, которую я и хотел огласить утром, — пояснил Мартин.

— Ах, да, всю ночь ждали, когда же подвешенный меч упадет. Давай уже, хуже не будет.

— Элизабет Монтроуз — моя пара, — категорически заявил Мартин.

— Охренеть теперь, — выдавил из себя Берн. — Это, безусловно, усложняет дело, не так ли?

Мартин уставился в пол.

— Мне нечего сказать, Берн. Вы знаете, что это не мой выбор.

— Да знаю, брат, знаю. Я думаю, что первым делом нужно привести ее сюда и поговорить с ней. Тащи ее сюда, Мартин.

— Да, Глава.

Когда Мартин подошел к двери, он услышал, как Дженна шепчет Берну.

— Я ничего не понимаю, когда Элизабет говорила со мной, она была холодна, как лед. Когда я обвинила ее в похищениях, она огрызалась.

— Дженна, тише. Слух оборотней, помнишь? Мы скоро узнаем правду, — прошептал в ответ Берн.

Мартин медленно спускался по лестнице, не уверенный в том приеме, который его ждет, когда он войдет в камеру Элизабет. Он ожидал либо страха, либо гнева. Он обнаружил, что женщина свернулась на кровати, дрожа под тонким одеялом, но заливаясь при этом потом.

Мартин сдернул ключ со стены, ворвался в камеру и, встав на колени рядом с кроватью, повернул ее к себе лицом. Ее кожа была бледной до синевы:

— Элизабет, что случилось?

— Лихорадка, озноб. Мне нужно мое лекарство, — прохрипела она от сухости в горле. Мартин достал пластиковую чашку со стола рядом с ее кроватью и налил ей глоток воды.

— Ты в состоянии идти? Я проведу тебя наверх, и тебя осмотрит доктор Клана.

Элизабет слабо покачала головой.

— Я не думаю, что смогу подняться по лестнице сейчас. Я так устала. — Ее глаза снова закрылись.

Медведь Мартина заревел в его голове. Он оставил ее прошлой ночью. Оставил ее в одиночестве и посмотрите, что с ней случилось. Он подвел свою пару. Не захотел защитить ее, а она ведь действительно больна. Мартин обернул одеяло вокруг крошечной женщины и поднял ее на руки. Подойдя к двери, он отчитал охранника.

— Почему мне не доложили, что ей стало плохо?

— Прости, Мартин. Она уже была больна, когда ее привезли. Она просто пленница. Я не думал, что тебя сильно обеспокоит ее состояние, — ответил молодой медведь.

Низкое рычание вырвалось у Мартина.

— Не нужно было думать. Это не входило в твою компетенцию. В любом случае нужно звонить мне. Понял?

— Так точно, сэр.

Мартин поднялся по лестнице обратно в кабинет Берна в три прыжка. Элизабет, казалось, начала задыхаться, наряду с ознобом и лихорадкой. Мартин пересматривал свой план, он не думал, что вызова врача будет достаточно, им придется отвезти ее в больницу.

Мартин аккуратно перехватил тело на руках и открыл дверь в кабинет Берна, ворвавшись внутрь, как будто его хвост горел.

— Берн, она больна, очень больна. Нам нужно отвести ее в клинику. Можешь позвонить доктору Фицпатрику, чтобы он нас встретил?

Берн уже был на ногах.

— Дженна позвонит, пока я еду. Давай, бегом.

Все четверо погрузились в джип Берна, Дженна набрала доктора прежде, чем они успели покинуть подъездную дорожку. Мартин достал из кармана носовой платок и попытался промокнуть пот со лба своей пары.

Берн включил обогрев на полную мощность, и дрожь Элизабет немного утихла. Она бросила из-под ресниц взгляд на Мартина и прижалась ближе.

— Ты такой большой и теплый, — прошептала она. Он прижал ее к себе как можно ближе, желая успокоить, насколько он мог это сделать.

Она подняла руку и провела ладонью по его щеке.

— И очень красивый. Поцелуешь меня?

Мартин наклонился вперед и осторожно коснулся ее губ, его сердце рвалось из груди. Она мягко улыбнулась.

— Какой хороший сон!

Она снова закрыла глаза и прижалась щекой к его груди.

* * *

Запах дезинфицирующего средства пробился даже сквозь кислород искусственной вентиляции легких. По этому запаху, жесткой подушке под ее головой и царапающей кожу простыне, прикрывшей ее, Элизабет сразу поняла, где она. Больница. Опять. Опять в аду.

Она услышала шелест рядом с кроватью, она знала, что следует приложить усилия, чтобы открыть глаза и оценить, насколько плохой была ситуация в этот раз, но Лиз так устала, а еще ей приснился такой хороший сон.

Ну ладно, лучше посмотреть правде в глаза. Ее веки затрепетали, и она моргнула несколько раз, пытаясь сфокусировать свое зрение. Кто-то сидел рядом с ее кроватью. Это был ее папа? О Боже, пожалуйста, не допусти, чтобы это был папа! Она была не в настроении для одного из его разговоров в стиле «держись, солдат».

Снова моргнув, она увидела, что фигура определенно была не ее отцом, а огромным красивым медведем, который смотрел на нее, когда ходил перед ее камерой прошлой ночью. Тот, сон о котором ей приснился. Если бы она и так не была красной от температуры, она, вероятно, покраснела бы.

— Привет, — прохрипела она, ее голос звучал хрипло и сухо. Мужчина, который сидел, уставившись в пол, резко поднял голову и посмотрел ей в глаза. Он пододвинул кресло ближе к ней и взял ее за руку. Это было немного странно.

— И тебе привет. Хочешь воды? Ты очень хрипишь, — сказал Мартин, протягивая руку к пластиковому стаканчику на ее тумбочке. Элизабет кивнула, и он приложил соломинку к ее губам. Сделав несколько маленьких глотков, она выпустила соломинку.

— Спасибо.

Он поставил чашку обратно на стол.

— Ты сильно напугала меня, сердце мое. У тебя была температура 39 и лихорадка.

Сердце мое? Она не ослышалась? Элизабет не слишком хорошо понимала по-немецки, но уж столько-то она знала. Почему он так ее называл?

— Всего 39? Я не паникую, пока она не достигает сорока. — Она попыталась рассмеяться, хотя это звучало немного принужденно. — Где я и кто ты?

— Ты сейчас в больнице, а я — Мартин Крюгер, бета Клана медведей из Хани-Корнер.

— Остряк. Я знаю, что я в больнице. Я имею в виду, где именно эта больница.

— Боюсь, сейчас не могу об этом сказать, — ответил Мартин.

Элизабет нахмурилась.

— Итак, мой статус пленницы не поменялся, просто сменилась камера.

— Мне очень жаль, но так оно и есть. Пока у нас не появится возможность определить твою принадлежность и роль в проекте Асклепий.

— Я не была связана с похищением людей. Хотела бы я это остановить, но не в моей власти, увы.

— Так нам и сказали…

— Да ну? Кто сказал? — Прервала его она.

— Сара Барр, одна из тех детей, которых похитили из нашего Клана, — ответил Мартин.

— Аааа, малышка Сара. Она зарычала на меня и сказала, что у меня большие проблемы! Ее дядя собирался прийти и спасти ее, и я очень пожалею об этом. Думаю, она была права.

— Да, Сара — не по годам развитой ребенок. Однако, несмотря на ее страстные заверения в том, что ты «милая леди», у меня осталось к тебе много вопросов.

— Безусловно, осталось. Давай уже спрашивай. Я отвечу на то, что могу ответить.

— Если ты была против похищения, почему не вышла из проекта? Почему ты не ушла? Ты могла обратиться к властям, к прессе, в конце-концов, к оборотням, так ведь?

Она закрыла глаза и глубоко вздохнула.

— Это очень сложно, и я не уверена, что ты поверишь мне…

— Оборотни могут чувствовать запах лжи, Элизабет.

Она выгнула бровь.

— Мне это известно, — она пожала плечами. — Было несколько причин. Во-первых, я боялась того, что случится с детьми, если кто-то другой возглавит программу. Если я находилась там, я могла заботиться о том, чтобы с ними обращались гуманно, чтобы им не причинили вреда, и я работала над планом, чтобы помочь им сбежать.

— А что на счет властей или прессы?

— Я действительно не знаю, как далеко зашла эта программа. Я не знала, кому я могу доверять. Что-то случилось в начале программы. Кое-что действительно отвратительное, и вовлеченные люди… они… просто исчезли. И больше их никто и никогда не видел. Я испугалась. Мне самой противна моя трусость, но что я могу сказать? Я ботан-зануда, а не солдат. Я не могу сказать, чтобы мысль обратиться к кому-нибудь из альф вообще приходила мне в голову. Я имела дело с ними, когда пыталась договориться о добровольном получении образцов крови и тканей, но все они были скрытны. Большинство едва говорило со мной. Насколько я слышала, они мало общаются и друг с другом. Едва ли я могла бродить от стаи к клану в надежде, что они меня выслушают, а мое начальство об этом не узнает, не так ли?

— Это все верно, Элизабет, и я могу сказать, что ты не врешь мне, но есть что-то еще, не так ли? Что-то, о чем ты умалчиваешь.

— Уверена, что есть много вещей, о которых я не говорю. Как я уже сказала, это сложный вопрос, — вздохнула Элизабет и уставилась на свою руку, комкающую простынь.

Мартин мягко взял ее за подбородок и повернул к себе лицом. Глядя прямо в ее карие глаза, он сказал:

— Я собираюсь еще усложнить, сердце мое.

— Почему ты меня называешь меня так? Что вообще происходит?

— Это — наше новое осложнение, доктор Элизабет Монтроуз. Ты — моя пара, — сказал Мартин.

Элизабет уставилась на него так, словно у него только что выросли две головы.

— Ты шутишь, правда? Я? Потому что, если ты серьезно, тебе «повезло», мистер. Ты ведь знаешь, что я умираю, верно?

Это то, о чем не говорят вслух. Мартин ласково провел кончиками пальцев по ее щеке.

— Я знаю, что ты больна, но нет, ты не умираешь. Врач сказал, что…

— Мартин, ты можешь наплевать с горы на все, что сказал врач. У меня с шести лет хронический миелолейкоз. Я — исключение, поскольку у детей он обычно не развивается, только у взрослых. «Повезло» мне. Я борюсь с этим уже двадцать лет, но мое время истекает.

— Что такое миелолейкоз?

— Хроническая гранулоцитная лейкемия.

— Почему они не смогли вылечить тебя? Я думал, что пересадка костного мозга лечит лейкемию?

— Это ошибка, которую делают многие люди. Пересадка костного мозга может помочь. Если найдется такой донор, но в моем случае не смогли найти донора костного мозга, который был бы совместим. У меня четвертая группа крови с отрицательным резусом. Самая редкая группа крови, только один процент населения имеет такую группу. Сжечь стог сена гораздо проще, чем найти в нем иголку.

— Но ты очень долго продержалась. Ты боец.

— Мой бой почти окончен, Мартин. Химиотерапия, переливание крови, лекарства — все это сказывается на моем теле. Вот почему я так отчаянно пыталась разгадать секрет, почему оборотни не болеют.

— И как, разгадала? — Спросил Мартин, пристально глядя ей в глаза.

Грусть наполнила сердце Элизабет.

— Нет, даже не приблизилась к разгадке. Я ничего не нашла. — Вспышка боли пронзила ее, когда она вспомнила неудавшийся эксперимент.

— Что случилось? Что-то болит? — Спросил Мартин.

— Не физически, нет. Просто так жаль, что мне не удалось. Я так хотела что-то оставить после себя. Сделать в своей жизни хоть что-то важное. Нужное. Что-то, чтобы я осталась в памяти. Теперь меня будут помнить, как доктора Менгеле. Ученый-негодяй, которому было все равно, сколько боли он причиняет своими экспериментами. — Слезы катились по ее щекам, и она не могла их остановить.

Мартин смахнул их большими пальцами.

— Это не правда, Элизабет. Все это — не правда. Ты не умрешь. Я не позволю тебе или кому-то другому думать, что ты монстр.

Элизабет горько рассмеялась.

— Не позволишь мне, да? Как ты это сделаешь? Откроешь мне сейчас этот волшебный секрет, потому что я — твоя пара?

Мартин не смог встретиться с ней глазами.

— Я так и подумала. А теперь я хочу заснуть. Ты можешь уходить, не держу. Если ты выполняешь функцию охранника, ты можешь ее выполнять и снаружи палаты.

Она перевернулась на бок и повернулась к нему спиной.

* * *

Мартин вышел из комнаты, чувствуя себя скорее змеей, чем медведем. Он обидел свою пару. Снова ее подвел. Несомненно, он только что получил титул «Худшая пара на все времена», но что он мог сделать? Она сказала все, как есть, но опять же что-то утаила. Он знал это. Он не мог ей доверять настолько, чтобы открыть тайны, которые могли стать угрозой для его вида.

Берн, Дженна и Джайлс вошли в холл, когда он вышел из палаты. Ганс охранял дверь, когда Мартин говорил с Элизабет, поэтому он все слышал.

— Как она? — Спросила Дженна, подойдя к Мартину.

— Лучше. Она ненадолго пришла в себя. Мне удалось поговорить с ней. Спускайтесь в зал ожидания, я там все объясню. Ганс, ты останешься здесь и присмотришь за ней?

Его друг грустно улыбнулся и кивнул. Все четверо пошли по коридору в общую приемную больницы. Приглушенные тона, аквариум с рыбками в центре комнаты, детская игровая площадка — все приемные больниц выглядели одинаково. Как бы больница не пыталась скрыть очевидное, все же это была больница.

Никто не произнес ни слова, пока все они не сели в одной из небольших комнат для посетителей. Мартин опустил голову на руки. Дженна, всегда готовая выслушать и помочь, положила руку ему на колено.

— Что происходит, Мартин? Ты ведь сказал, что ей стало лучше, а выглядишь так, как будто пнул бездомную собаку.

Мартин поднял голову и встретился взглядом с ее обеспокоенными карими глазами.

— Я чувствую себя так, как будто мне дали под дых. Разве так должно было быть? Это должно быть как с тобой и Берном. Время радости и праздника… — выдавил из себя Мартин. — Элизабет говорит, что она умирает. Что у нее не так много времени осталось.

— Вот что она имела в виду, — пробормотала Дженна.

— Что? — Мартин подскочил от ее заявления. — Когда? О чем ты говоришь?

— Когда я была в этой ужасной лаборатории и мы… не смогли прийти к согласию, — Дженна тщательно подбирала слова. — Она накричала на меня, а потом выбежала. Она сказала что-то вроде: — Посмотрим, что бы ты сделала, если бы умирала. Теперь, я думаю, что понимаю, почему она так вышла из себя.

Мартин посмотрел на Берна.

— И что мне с этим делать, брат? Я не думаю, что могу позволить ей умереть. Я знаю, мы только встретились, но связь очень сильна…

Берн кивнул.

— Я понимаю. Я знаю, что ты чувствуешь, Мартин. Не дуйся на меня. Я чувствую твою боль и твою борьбу через нашу связь, ты знаешь это. Кроме того, я только что образовал связь со своей парой. Я знаю, что стремление защитить свою пару сильнее всего, превосходя все остальное, что тебе дорого. Но, Мартин, твоя пара не умирает прямо сейчас. У тебя есть еще время. Еще есть.

— Время для чего, Берн? Что изменится?

— Время узнать ее лучше. Время для нас, чтобы судить, можем ли мы доверять ей, чтобы раскрыть наши секреты. Время позволить ей влюбиться в тебя.

Мартин усмехнулся.

— Да уж, с учетом того, с чего я начал. Она, вероятно, даже не захочет говорить со мной теперь. Она выгнала меня из своей палаты.

Берн сел на стул рядом, притянул к себе Мартина и уткнулся лбом в его лоб.

— Мартин, ты самый лучший человек, которого я знаю. Ты верный, смелый, у тебя большое сердце. Я уверен, что ты сможешь наладить с ней отношения. Богиня не делает ошибок, вы должны быть вместе. Она тоже это почувствует.

Мартин почувствовал, что его наполняет чувство покоя от поддержки его лидера и друга. Джайлс успокаивающее сжал его плечо, давая понять, что весь клан поддержит его. Посмотрите, сколько всего произошло за один день? Вчера он думал, что шансов нет, а его пара — его враг. Сегодня они нашли золотую середину. Он знал, что она не злая, возможно, у них еще была надежда.

Ему нужно было вернуться к своей паре.

— Доктор Фицпатрик сказал, что вернется в шесть. Я хочу быть там, когда он придет. Мне лучше вернуться в палату Элизабет.

— Хочешь, чтобы мы остались здесь? — Спросила Дженна.

— Нет, спасибо. Вы все езжайте домой. Со мной все в порядке.

— У тебя нет машины, Мартин. Как ты доберешься до дома? — Спросила Дженна.

— Он не поедет домой, — ответил Берн, и Мартин кивнул.

— Что? Почему? — Изумилась Дженна.

— Один раз я уже оставил свою пару, и посмотри, что случилось. Я больше не оставлю ее, — ответил Мартин.

Дженна порывисто обняла его, и Мартин принял ее утешение.

— О, Мартин, но ты был не виноват!

— Я знаю, дорогая Дженна, но все же я не оставлю ее одну. Я и мой медведь должны убедиться, что она в целости и сохранности.

Дженна отступила, и Берн занял ее место.

— Доброй ночи, брат. Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится, и ты знаешь, что я имею в виду. Что угодно, — сказал Берн.

— То же самое касается меня, — сказал Джайлс, хлопая его по спине.

— Спасибо, друзья, я так и сделаю. Мартин медленно прошел по коридору обратно в палату Элизабет, не уверенный в том, как его примут. Ганс все еще стоял за дверью, скрестив руки на груди.

— Она не спит? — Спросил Мартин.

— Так точно, сэр. Телевизор включен, — ответил Ганс.

Мартин засмеялся.

— Сэр? Серьезно? Ты думаешь, я злюсь на тебя или что?

Ганс улыбнулся.

— Просто не хотел попасть под горячую руку.

Мартин хлопнул своего друга по плечу.

— Можно подумать, ты до этого не попадал. Спасибо за то, что присмотрел за моей леди. Тебе лучше пойти догнать Джайлса, прежде чем он уедет без тебя.

— Ты уверен, что не хочешь, чтобы я остался? Я могу охранять тебя, пока ты спишь, — предложил Ганс.

— Я думаю, что мы здесь в достаточной безопасности. Спасибо за то, что ты такой хороший друг. Иди домой и хорошо отдохни.

— Как скажешь. Увидимся утром. — Они обменялись дружескими тычками, и Ганс ушел в поисках Джайлса.

Мартин осторожно толкнул дверь палаты. Звук вечерних новостей встретил его.

Элизабет сидела на кровати, перед ней лежал поднос с совершенно неаппетитной больничной едой. Она подняла глаза, когда он вошел.

— И что на этот раз? Пришел, чтобы снова обвинить меня во лжи? Или придумал что-то похуже? Я ужинаю. Выйди. — Она снова обратила свой взор на резинового вида курицу и переваренные зеленые бобы на тарелке.

— Прости, Элизабет. Я, кажется, сказал много лишнего. Могу ли я войти? Я не скажу ни слова, если ты не захочешь.

— Да делай, что хочешь, — огрызнулась она.

Конечно, не то приветствие, которое он хотел бы услышать, но, по крайней мере, она не выгнала его взашей с пинка. Она отрезала кусочек курицы и положила в рот. Она жевала и жевала, пытаясь заставить себя это глотнуть.

— Боже, какое дерьмо. Все эти годы в больницах и дома, тебе постоянно говорят: «Ты должен есть, чтобы поддерживать себя». И требуют, чтобы ты ел что-то, похожее на лежалые опилки, фуууу.

Мартин рискнул ответить.

— Не думаю, что есть толк в диете. Я могу принести тебе что-то не из больничной столовой. Что бы ты хотела?

Она скептически посмотрела на него.

— Серьезно? Ты принесешь мне настоящую еду?

— Да, если тебе от этого станет лучше.

— Что-нибудь, что я хочу?

— Если это в моих силах, конечно.

Элизабет улыбнулась первой настоящей улыбкой, которую он когда-либо видел на ее лице, казалось, что солнце вышло из-за туч и осветило все вокруг.

— Я хочу огромный, сочный, жирный гамбургер с луковыми кольцами и шоколадным молочным коктейлем.

Мартин был удивлен, Элизабет выглядела такой крошечной, большинство леди такого размера, насколько ему было известно, жевали только листики салата, как кролики.

— Серьезно? Тогда тебе повезло — я знаю, где его готовят лучше всего, и, так вышло, что хорошо знаком с хозяином, так что тебе доставят твой гамбургер прямо сюда.

Мартин вытащил свой мобильный из кармана брюк и позвонил в закусочную Молли.

— Ха, женщина. Я должна была догадаться, — пробормотала Элизабет себе под нос.

Его маленькая пара была ревнивой? Нет, она не могла ревновать, она ведь все еще ненавидела его, верно? Он смотрел, как она взяла пульт для телевизора, быстро пролистала каналы и выключила его. Повесив трубку после размещения заказа, он повернулся к Элизабет.

— Молли будет здесь через полчаса. Она делает лучшие гамбургеры в городе, — сказал он.

— Час от часу не легче, — проворчала Элизабет. — Можешь ли ответить, все дети сейчас в безопасности?

— Да, конечно, могу, Элизабет. Я пытаюсь не создавать сложностей.

— С таким же успехом ты можешь звать меня Лиз, — перебила она.

— Хорошо, Лиз. Все дети в целости и сохранности. Дженна, молодая женщина, с которой вы встретились в лаборатории, работает над тем, чтобы вернуть их родителям, пока мы здесь.

— Ох, как хорошо. Я видела большинство своих сотрудников в подвале, где вы меня держали, но больше никого. Что случилось с солдатами? Ты просто оставил их позади?

Мартин стиснул зубы, боясь потерять отыгранные при помощи предыдущего ответа позиции, но он не смог бы физически соврать своей паре.

— Нет, Лиз. Если бы кто-то и выжил после первоначальной атаки, он бы все равно не смог выжить после взрыва объекта.

— Вы взорвали объект? Целиком? Все мои исследования? Вместе с людьми? Они были не плохими людьми, просто солдатами, выполняющими свой долг. Все разрушено?

— Один сбежал. Человек, который похитил Дженну и Сару.

Лиз горько рассмеялась.

— Ангелы горят, а дьявол сбегает. В этом мире действительно нет справедливости.

Слезы катились по ее бледным щекам, и Мартин все бы отдал, чтобы облегчить ее боль. Он осторожно сел на край кровати, что было нелегким делом для мужчины шести футов шести дюймов ростом, и притянул ее к себе на колени. Он думал, что она будет сопротивляться, вместо этого она упала ему на грудь и разрыдалась. Ее хрупкое маленькое тело сотрясали сильные рыдания, болью отзываясь в его сердце. Он что-то бормотал ей на родном немецком языке, пытаясь успокоить свою пару, пока ураган не превратился в слабый дождь, и она наконец отстранилась от него. Его медведь не хотел отпускать ее.

Он вручил ей свой платок, и она промокнула глаза, шепча извинения.

— Прости, я промочила тебя насквозь. Обычно я не плакса. Просто так много всего произошло, и некоторые из этих людей были моими друзьями. Ну, не совсем друзьями, но хотя бы знакомыми. Понимаешь?

Мартин погладил ее по волосам, восхищаясь пушистой мягкостью прядей.

— Да, я знаю, сердце мое, мне очень жаль. Кажется, что я постоянно перед тобой извиняюсь. Я думаю, что далеко не все они были плохими людьми, но тот, кто зарабатывает на войне, прекрасно знает, чем рискует. Когда они украли наших детей, они объявили войну оборотням и понесли заслуженные потери. В наших сердцах мы очень похожи на животных, в которых мы обращаемся, безжалостными, суровыми и территориальными. Нельзя безнаказанно взять то, что принадлежит нам. Особенно это касается детей.

Лиз кивнула, шмыгнув носом.

— Конечно, я понимаю. Просто это так печально. Так грустно, что все это когда-либо должно было случиться.

Раздался стук в дверь, и Мартин поднялся открыть. Молли, пожилая оборотень-кабан, которой было около четырехсот лет, была нагружена огромной сумкой с едой. Один запах заставил живот Мартина заурчать, а рот — наполниться слюной.

Мартин чмокнул ее в щечку.

— Привет, Молли, дорогуша. Большое спасибо, что заботишься о нас.

Он пытался помешать ей войти в палату, но против любопытной Молли у него шансов не было. Она прошла мимо него и подошла к краю кровати.

— Как дела, маленькая мисс? Я — мисс Молли, и я слышала, что вам посчастливилось стать парой этого сопляка.

Мартин надеялся, что в полу откроется дыра и поглотит его. Очевидно, медвежье сарафанное радио работало сверхурочно. Потрясающе. Лиз выглядела так, словно проглотила жука, но самым вежливым тоном ответила.

— Приятно познакомиться, мисс Молли. Я Элизабет Монтроуз, но вы можете звать меня Лиз. Мартин сообщил мне о моей… удаче, хотя, говоря откровенно, эта концепция мне совершенно непонятна, и я нахожусь в растерянности, не зная, как себя вести.

Молли почесала двойной подбородок и повернулась, чтобы посмотреть на Мартина.

— Она точно говорит по-английски?

Мартин искренне расхохотался, казалось, впервые за несколько недель, хотя прошел всего-то один день, и обнял Молли за талию, проводя ее к двери.

— Да, Молли, она говорит по-английски. Я расскажу все-все об этом, но в другой раз. Тебе лучше вернуться в закусочную, Клайд будет ждать тебя.

— Черт возьми, ты прав. Ладно, но тебе лучше растолковать мне все и побыстрее, — она поцеловала его в щеку.

— Обещаю-обещаю, ты меня знаешь.

Он еще раз чмокнул ее в щеку и вытолкнул ее за дверь, плотно закрыв за собой.

Когда Мартин повернулся к Лиз, она залилась очаровательным розовым румянцем, причем покраснело не только лицо, но и вся шея вплоть до воротника ужасной больничной рубашки, и Мартин невольно задался вопросом, как далеко разлился ее румянец. Коснулся ли румянец ее маленькой упругой груди? Его джинсы угрожающе натянулись, и Мартин понял, что лучше сменить направление мыслей как можно быстрее.

— Думаю, теперь моя очередь извиняться. Боже мой, я повела себя, как ужасный сноб. Я не хочу, но не могу с собой ничего поделать, когда волнуюсь, я становлюсь такой претенциозной, — смущенно сказала она.

— Все нормально. Ты дала Молли повод для сплетен на целую неделю. Вот уж будет о чем поболтать в закусочной.

Если это было возможно, Лиз покраснела еще сильнее.

— Отлично. Я стану посмешищем в городе, название которого я даже не знаю. Просто потрясающе.

Мартин очень старался не засмеяться, но все равно фыркнул.

— Не смей смеяться надо мной!

— Нет, что ты. — Он картинно провел по лицу, как будто стирая улыбку, и на этот раз Лиз не выдержала и расхохоталась. Он делал успехи. — Давай, принимайся за свой гамбургер. Пахнет чудесно.

— Уммм, ты прав — божественно. Безусловно, намного лучше, чем эта больничная гадость.

Мартин вытащил пенопластовые контейнеры из сумки и поставил один на раскладной столик напротив ее кровати. Когда Лиз открыла коробку, она воскликнула.

— Боже мой, я умерла и попала на небеса! Глазам своим не верю — какой же он огромный! Гигантский! Я даже не уверена, что смогу с ним справиться.

Теперь мозг Мартина действительно вскипел. Он только и мог представлять, как она произносит эти слова, стоя на коленях перед ним. Черт. Он собирался умереть от неукротимого стояка. Вниз, мальчик, вниз, сейчас не время. К сожалению, члену были глубоко фиолетовы его речи.

Он быстро сел на стул и положил пенопластовую коробку себе на колени. Один из способов скрыть свой конфуз. Если Лиз не перестанет издавать все эти стонущие звуки неземного удовольствия, пока она ест, он кончит прямо в штаны. Богиня, и это был всего лишь гамбургер!

ГЛАВА 6

Мартин не обманул, это был лучший гамбургер, который ей когда-либо приходилось есть. Она жадно проглотила больше половины гамбургера, прежде чем поняла, какой невежливой компаньонкой себя продемонстрировала. Она только молча набивала желудок, забыв о Мартине.

Промокнув губы бумажной салфеткой, она попыталась завязать разговор:

— Итак, я знаю, что повела себя как последняя задница с Молли, но ты действительно ни слова не сказал мне о значении пары для оборотней. Что это значит, когда ты говоришь, что я — твоя пара?

Мартин подавился гамбургером и потянулся за стаканом воды. Упсссс, не то, чтобы он так хотел сейчас обсуждать этот вопрос.

Когда он с трудом преодолел приступ кашля, Лиз спросила:

— Ты в порядке? Может, позвать медсестру?

Он бросил на нее двусмысленный взгляд.

Окей, Лиззи, ты попала прям в яблочко с закрытыми глазами.

— Лучше молчи, пока не откашлялся.

— Со мной все в порядке. Ты просто застала меня врасплох, вот и все.

— Ну, окей.

— Все это время вы занимались исследованиями оборотней и ни черта не слышали об их парах?

— Я занималась исследованиями здоровья и долголетия оборотней, а не их сексуальных связями. Зачем бы мне было что-то узнавать о спаривании?

Мартин вздохнул и пожал плечами.

— Будем считать, ты права. Я просто подумал… я не знаю, о чем я подумал. Я иногда забываю о том, что люди не знают вещей, о которых оборотни узнают чуть ли не с рождения.

— И что? Ты собираешься объяснить это мне или как?

— Богиня, какая ж ты настырная женщина!

— Не удивил, мне так говорили и раньше, — пробурчала она.

— Хорошо, думаю, что первое, о чем тебе нужно узнать — это то, что у оборотней существуют предназначенные пары.

— В каком смысле предназначенные? Откуда ты узнал, допустим, что встретил именно свою пару?

— Ты — врач, поэтому, думаю, поймешь это быстрее всех остальных. Феромоны.

— Феромоны?

— Это лучший способ для объяснения происходящего. У оборотней животное обоняние. Я уверен, что уж это тебе известно. — Лиз кивнула. — Когда мы встречаем свою пару, то сразу узнаем ее по запаху.

— Но каким образом?

— Животное в нас реагирует на это. Это на уровне инстинкта. Мой медведь почуял твой аромат кленового сиропа и корицы и сразу же сказал Моя.

— Так, попридержи-ка лошадей. Во-первых, я пахну кленовым сиропом и корицей?

— Именно для меня — да.

— Ничего себе, как это странно! Кстати, во-вторых, ты сказал, что разговариваешь с собственным медведем?! Я думала, что ты и медведь — это одно лицо. Я имею в виду одно целое. Черт возьми, я не знаю, как сказать это правильно. Я не обидела тебя?

— Нет. Я понимаю, что ты хотела сказать. С одной стороны, мы — одно целое, с другой — две разные личности. Мы разделяем тело и читаем мысли друг друга… нас двое, но в одном. Это действительно невозможно объяснить необоротню.

— Угу, понимаю. Ты сказал, что это — первое, о чем я должна узнать. А что второе?

— Пара — это до конца жизни.

— Мужик, ты реально вытащил короткую соломинку, сожалею. Часто ли оборотни спариваются с людьми? Я знаю, что Дженна — человек или была человеком, — осторожно начала Лиз.

— Что ты имеешь в виду под «была человеком»?

Лиз вздохнула.

— Я полностью честна сейчас. Она больше, чем я могу тебе объяснить, — пробормотала она. — Ходили слухи, что оборотни могут изменить людей. Превратить их в оборотней. Это все, конечно, слухи, но Джон, мерзавец, который исчез, когда ты напал на лабораторию, сказал, что руки Дженны превратились в когти, прежде чем они усыпили ее. Он думал, что она могла быть превращена в оборотня. У меня не было возможности проверить ее кровь… — крошечное семечко надежды робко проросло в ее душе. Если это правда, возможно, она имела шанс выздороветь и прожить жизнь с этим чертовски привлекательным медведем. Мечты, которые она давно похоронила, оказалось, еще были способны ожить. Может ли она излечиться? Иметь детей?

Мартин выглядел одновременно нерешительным и серьезным, она была уверена, что он не даст ей прямого ответа.

— Большой сюрприз, — осторожно начал он. — Нет, оборотни не могут изменить людей…

— Я почти слышу НО, однако ты явно не собираешься продолжать, так ведь? — Настойчиво заявила Лиз.

— Прости, но не могу. Не сейчас.

— Это большой секрет оборотней, которого не положено знать людям? Я поняла.

Лиз посмотрела на свои колени. Крошечное семя надежды превратилось в пыль и сдулось ветром. Она посмотрела на Мартина и почувствовала всю горечь утраты. Он был красивым мужчиной. Громадный, широкоплечий, с темно-каштановыми волосами, очень коротко подстриженными, и с глубокими шоколадно-карими глазами, в которые она могла бы смотреть часами. У него, очевидно, были развиты чувства верности и чести, которые она очень ценила в людях, в его глазах иногда плясали смешинки, и Лиз чувствовала исходившее от него душевное тепло

Страсть, с которой он встал на защиту своего Клана или как там он его назвал на немецком? Род, семья, клан? Если он злился, в его глазах вспыхивал неукротимый огонь, и Лиз отдала бы все на свете, чтобы узнать, какой огонь вызовет в его глазах не злость, а страсть. Каково, если это пламя превратится в сексуальную страсть, вожделение, возможно, даже любовь? Как чудесно было бы узнать, почувствовать это, как жаль, что это невозможно. Вне зависимости от того, посчитала ли его загадочная богиня их парой или нет. Мартин никогда не будет доверять ей, и они никогда не будут вместе.

Мартин, должно быть, почувствовал, как изменилось ее настроение, он отложил свой ужин в сторону, сел на край кровати и осторожно обнял ее.

— Пожалуйста, сердце мое, пожалуйста, попытайся понять. — Его глаза умоляли ее. — Дай мне время. Дай нам шанс.

Затем он нежно поцеловал ее. На этот раз по-настоящему. Он овладел ее ртом, как будто испытывал неукротимый голод, он завоевывал ее, и Лиз сдалась на волю победителя.

Пусть даже это было все, что ей суждено получить в этой жизни, она возьмет все, не теряя ни минуты драгоценного времени. Когда его язык сплелся с ее языком, Лиз позволила своим рукам скользить по верхней части его торса, жадно исследуя широкие плечи, твердую грудь и выпуклые бицепсы. Но ей хотелось большего, хотелось быть ближе, хотелось просто раствориться в нем.

Она провела руками вверх по его бицепсам, погладила плечи, чувствуя, как мощные бицепсы подрагивают под ее пальцами, скользнула по мощной шее и запустила пальчики в коротко подстриженные волосы. Волосы слегка покалывали ее ладонь, вызывая приятное щекочущее ощущение, и она перебирала пальцами волосы снова и снова. Прижималась к его губам, желая никогда не отпускать.

Когда он слегка отстранился, Лиз захныкала, и Мартин начал прокладывать дорожку поцелуев, скользя по ее лицу, носу, векам, скулам, вниз по линии подбородка, к тому месту под ее ушком, которое сводило ее с ума. Затем он взял ее лицо в свои руки и посмотрел ей в глаза.

Элизабет почувствовала, как сердце бешено колотится в ее груди. Она была удивлена, что аппарат не зафиксировал усиление сердцебиения, и медсестра не примчалась на помощь. Вау, этот мужчина умеет целоваться! Она была права. Он будет ненасытным в постели.

— Ты дашь нам шанс, Элизабет? — Снова спросил Мартин, умоляя ее взглядом.

Лиз почувствовала, как в уголках глаз скапливаются непрошеные слезы.

— О, Мартин, какой в этом смысл? Это только повредит нам обоим. Ты не доверяешь мне, и я сомневаюсь, что когда-либо начнешь доверять, но даже если мы справимся с этой проблемой, тебе просто придется стать свидетелем моей смерти, только и всего. Я не хочу такой боли ни для тебя, ни для себя. В тебя слишком легко влюбиться, но мое сердце столько раз уже было разбито, что не выдержит последнего раза.

Еще одна слеза покатилась по ее щеке, и Мартин смахнул ее большим пальцем. Он покачал головой.

— Все не так. Все совсем не так. Я верю тебе, я знаю, что нам понадобится время, но, черт возьми, я уверен, что уже люблю тебя, поэтому поздно оплакивать то, что уже случилось.

Он снова поцеловал ее коротким нежным поцелуем, едва касаясь губ.

— Я не сдамся, сладкая Элизабет. Ты будешь моей! — Он мягко улыбнулся, хотя глаза его оставались очень серьезными. — Я уйду сейчас, тебе нужно немного поспать. Я не хотел тебя расстраивать.

Элизабет сморгнула очередную слезу и провела рукой по щеке, затем наклонилась вперед и поцеловала его в щеку.

— Спокойной ночи, Мартин.

Что еще можно было сказать? Она и так сказала все, что могла. Мартин ее просто не слушал.

* * *

Когда Мартин вышел из палаты, он не покинул больницу, хотя и не сказал об этом Лиз. Он спал в кресле у ее двери, потому что хотел дать ей немного времени на размышления в одиночестве. Ему это тоже было необходимо.

И что ему теперь делать? Слишком много фактов, на которые указала Лиз, были неоспоримы. До тех пор, пока он не сможет ей доверять, как он может с ней спариться? Как же он сильно хотел ее! Физически он хотел ее так сильно, что все болело внутри, но была еще и высшая духовная потребность защитить и оградить ее от всего, что могло бы ей навредить.

Она была яркой и завораживающей, милой и веселой. Он хотел заставить ее улыбнуться, но все, что он пока делал, казалось, только заставляло ее плакать. Вот какой несуразной парой он был. Он задавался вопросом, закончил ли Джайлс проверять биографию Элизабет. Может быть, подробности биографии Элизабет несколько уменьшат количество черных пятен в их отношениях.

Мартин вытащил свой мобильник из кармана и быстро набрал номер своего друга и советника. Джайлс ответил после первого же гудка.

— Да!

— Эй, бро, дома все в порядке? — Спросил Мартин.

— Да, все хорошо. Дженне удалось найти родителей всех детей, и они уже собираются забирать их, пока мы разговариваем. У нас в гостях сейчас чертовски много счастливых оборотней. Вот что я скажу тебе.

— Могу себе представить! Ну, это же прекрасно!

— Есть ли проблемы с пленными? — Спросил Мартин.

— Никаких. Все они очень покладисты. Берн, Ганс и я опросили их всех. Мы услышали от всех практически одно и то же, что подтверждает сведения, которые Элизабет рассказала о программе. Наша единственная проблема сейчас в том, что нам с ними делать.

— Да, я подумал об этом, когда Берн предложил нам их взять в плен. Они не знают, где они или кто мы, но они видели нас. Мы могли бы быть стать виновными в похищении людей, если бы они обратились в полицию.

— В общем, верно. Тем не менее, я не думаю, что они были бы склонны обратиться в полицию, учитывая, что они могут быть осуждены за то же самое при данных обстоятельствах. Плюс их правительственный проект засекречен. Я думаю, стоит просто завязать им глаза, а потом развести в разные точки страны и там оставить.

— Пожалуй, так для всех будет лучше. Подобно Холодной войне, повиснет угроза взаимного уничтожения, а это существенно отрезвляет. — Мартин сделал паузу. — Ты просмотрел данные Элизабет для меня?

На другом конце телефона на какое-то время зависла тишина, а затем Мартин услышал, как шуршат бумаги.

— Да, я сделал, как ты просил. Но не уверен, что ты будешь в восторге от этого.

Великолепно.

— Хорошо, я подготовился, можешь бросать камень.

— Элизабет Роуз Монтроуз — единственная дочь генерала Патона Монтроуза и Луизы Монтроуз…

— Генерала Монтроуза? — Перебил Мартин.

— К сожалению, да. Он является руководителем проекта «Асклепий» и, насколько я могу судить, тем, кто привлек Элизабет к участию в проекте.

— Гребаный случай, — выругался Мартин.

— Н-да, я так и думал, что эта бомбезная новость тебе не придется по вкусу, — сказал Джайлс.

— У нее хватает смелости сидеть там и говорить мне, что она «абсолютно честна» со мной, но не хватает совести заявить, что ее отец является главой всего этого чертова проекта? А потом она злится на меня из-за проблем с доверием. Я покажу ей проблемы с доверием…

— Мартин! Мартииин! — Заорал Джайлс, чтобы привлечь его внимание. — Не будь ослом и не напортачь со своей парой. Может, она ждала подходящего момента, чтобы рассказать тебе.

— Насколько подходящего? Когда ее отец появился у моего порога с гаубицей, направленной на мои яйца? Иисусе Христе и все ангелы его! Если ее отец генерал, то как только они обнаружат, что ее тело не найдено в руинах этой лаборатории, они кинутся искать ее, как свора гончих — лису.

— Мартин, остынь на минутку. Девушка больна, только вчера она была с лихорадкой и в бреду. Я слышал ее в машине. Ради бога, пока она в больнице, сколько времени вы действительно с ней провели? Ты ее допрашивал?

— Нет, конечно, — проворчал Мартин. — Ну, может поспрашивал немного. Я пытался узнать ее.

— И насколько вам удалось быть откровенными? Ты рассказал ей что-нибудь личное о себе? Что-нибудь о Клане, какую-то информацию, которую нельзя получить в общем доступе?

— Ты что, спятил? Конечно же, нет. Я не могу доверять ей личную или секретную информацию. Я еще не определился с ней.

— Ты себя слышал? Ты реально ожидаешь, что она прям горит желанием поделиться с тобой своими секретами? Ты требуешь от нее доверительной информации, но абсолютно не собираешься отвечать доверием ей? С чего бы ей это делать? Что она получает от этого?

Мартин заткнулся, Джайлс был прав. Элизабет в основном говорила ему то же самое, но он не слышал ее. Она рассказывала ему все, а он ей ничего не говорил. Как она могла доверять ему? Богиня, он был идиотом!

— Ты прав, Джайлс. Я мудак. Мне нужно поговорить с Берном. Спасибо, брат. Я поговорю с тобой позже.

Мартин отключился и уже собирался дозвониться до Берна, когда пришел врач с вечерним обходом. Встав и пожав ему руку, Мартин вошел в комнату вместе с доктором Фицпатриком.

— Я думала, что ты ушел, — буркнула Лиз в сторону Мартина. — Здравствуйте, доктор Фицпатрик, — продолжила она, обращаясь к врачу и направив все свое внимание на него.

— Добрый вечер, Элизабет. Как ты себя чувствуешь сегодня вечером?

— Все еще немного уставшей, но в остальном гораздо лучше, спасибо. Температуры сегодня не было, а одышка прекратилась.

— О, это хорошие новости! Я собираюсь выписать тебя завтра. Просто продолжай принимать лекарства и отдыхай.

Элизабет закатила глаза.

— О, да, я выучила это, как молитву.

Доктор Фицпатрик улыбнулся и похлопал ее по руке.

— Я в этом уверен. Тебе необходимо прибыть через неделю ко мне на осмотр, хорошо?